Текст книги "Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн)"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Вудторп смерил его твердым взглядом:

– Инспектор,– размеренно произнес он,– вы знаете, что ваши слова оскорбительны?

– Ничем не могу помочь в данном случае, сэр,– весело ответил инспектор,– и если вы не будете со мной откровенны, вам придется выслушивать слова еще более оскорбительные. И знаете, не пытайтесь обвести меня вокруг пальца. Не то чтобы я порицал вас за это. Я бы так же вел себя на вашем месте из-за леди.

Возможно, инспектору надо было выбирать выражения поизысканнее, но чувства им руководили самые лучшие.

– Как бы то ни было, знайте, сэр, эта записка слишком вас изобличает, не говоря о том, что я мог бы найти и другие доказательства. Но мне известно, что миссис Вэйн какое-то время, недолго, была вашей любовницей, что вы от нее устали и пытались порвать с ней и что она угрожала вам, если вы так поступите. Вот видите, мне известна суть ваших с ней отношений. От вас же мне нужны только некоторые подробности, и я бы гораздо охотнее узнал их от вас, чем от кого-нибудь еще.

Молодой человек боролся изо всех сил, но теперь, и Роджеру это было ясно, он понял, что проиграл сражение. И действительно, что еще он мог сделать в подобных условиях? Упав на стул, он молча признал поражение.

– А если я отвечу на ваши вопросы, вы отнесетесь к сказанному как делу личному и конфиденциальному?

– Насколько это будет в моих возможностях, сэр,– пообещал инспектор.– Я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы оглашать скандальные подробности, если нет в том необходимости, или еще более усложнять положение, раскапывая то, что лучше не трогать.

– Но я в любом случае не понимаю, чего вы хотите,– устало заметил Вудторп, зажигая новую сигарету.– Миссис Вэйн мертва, не так ли? Какое может иметь значение, была ли ее смерть случайной или она покончила самоубийством? Ей это уже не поможет.

– Но это мой долг, сэр, узнавать подобные вещи,– строго ответил инспектор.– Итак, когда я только упомянул о самоубийстве, вы удивились, не так ли? Вам пришло в голову, что она могла убить себя потому, что вы настаивали на разрыве отношений, а она не хотела вас отпустить по-хорошему.

– Да,– неохотно признался Вудторп.– Она не хотела.

– Вот так-то!

Произведя на молодого человека большое впечатление своей проницательностью, инспектор перешел к вопросам, имеющим действительно важное значение.

– Вы ходили на свидание, сэр?

Смирившийся с необходимостью быть откровенным, Вудторп не колеблясь и спокойно ответил отрицательно.

– Вы ошибаетесь относительно моей записки. Она трехнедельной давности. То свидание состоялось две недели назад, во вторник, и вот на то свидание я приходил.

– Понимаю,– в голосе инспектора не прозвучало ни малейшего удивления от этой неожиданной новости. Лицо Роджера, наоборот, выразило изумление.

– А где свидание состоялось, сэр? Что означают слова "на обычном месте"?

– В маленькой пещере, совсем рядом с местом, где она разбилась. Если не знать, что там есть пещера, то ни за что ее не найти. Вход расположен в скале под углом и загорожен большим валуном. Мы там бывали много раз, когда мимо проходили люди, и никто даже не подозревал о ее существовании.

– Сколько раз вы встречались с миссис Вэйн после того свидания?

– Мы больше совсем не встречались. В ту нашу встречу я порвал с ней окончательно.

Он неловко переменил позу, и Роджер понял, что процесс расставания был не прост.

– Я хотел бы, кстати, добавить,– продолжал он сухо,– что это было ошибкой с моей стороны – эта связь. Миссис Вэйн ни в коей мере не подлежит осуждению. Я...

– Если не возражаете, мы на данный момент оставим эту тему в стороне,перебил его инспектор,– меня интересуют сейчас факты, а не ошибки. А почему вы решили прекратить отношения с миссис Вэйн?

– Из-за личных причин,– коротко ответил Вудторп и с очень упрямым видом сжал челюсти.

Инспектор не стал настаивать на ответе, но без обиняков спросил:

– А чем вам угрожала миссис Вэйн в случае, если вы порвете с ней?

– Все рассказать мужу,– отвечал прямо Вудторп.

– Фью!– присвистнул инспектор.– Так-таки все ему рассказать?

– Все.

– Но ведь это означало бы развод!

– Она говорила, что ей это безразлично.

– Гм!– сказал инспектор, пытаясь осмыслить это удивительное сообщение.А как долго вы состояли... ну... в дружеских с нею отношениях?– продолжал он немного растерянно после краткой паузы.

– Примерно с год,– ответил Вудторп, поняв смысл деликатного вопроса.

– А вы часто ссорились с нею на протяжении этого времени?

– Наверное, столько же, сколько ссорились бы другие.

– Но не чаще, чем если бы на ее месте была другая женщина?

– Ну... возможно, несколько чаще,– смущенно сознался Вудторп.

Отчаянная мимика Роджера довела до сознания инспектора, что его спутник жаждет тоже задать вопрос, и так как разговор принимал психологический уклон, инспектор, решив, что в том не будет вреда, благосклонно разрешил вторжение на свою территорию.

– Вам не кажется, что с течением времени прежнее ваше представление о характере этой леди очень сильно изменилось?– спросил Роджер, тщательно подбирая слова.

Вудторп метнул на него благодарный взгляд.

– Да, мне так кажется.

– Вы бы могли назвать ее,– сказал Роджер, задумчиво глядя на Вудторпа,бесстыдной женщиной?

Вудторп заколебался:

– Не знаю. Иногда она была чертовски бесстыдна. В других случаях вела себя прямо противоположным образом.

Роджер кивнул, по-видимому удовлетворенный ответом.

– Да, все так, как я себе представлял. Хорошо, продолжайте, инспектор, извините, что я вас прервал.

Глава 12

Да, это дурная кровь

– Итак,– сказал Роджер, когда спустя часа полтора они вдвоем с инспектором снова шли по подъездной аллее,– итак, что вы думаете об этом молодом человеке?

– Он мне показался очень приятным молодым джентльменом,– осторожно заметил инспектор,– а что думаете вы, мистер Шерингэм, сэр?

– Да то же самое, что и вы,– с напускным простодушием сказал Роджер, на что инспектор многозначительно хмыкнул.

Затем поступило недолгое молчание, после чего Роджер заметил:

– Вы сделали очень меткие и проницательные дедуктивные выводы из текста записки.

– Да-да!– ответил инспектор, после чего снова наступило молчание.

– Я лично совершенно уверен, что он ничего не знает об убийстве,выпалил Роджер.

– Уверены, сэр?– И Морсби удостоил благосклонной улыбки маленькую зацветающую розу в живой изгороди. В данный момент мистер Шерингэм, возможно, был не единственным психологом, шагающим по Гластонской подъездной аллее.

– А вы нет, инспектор?– потребовал ответа Роджер.

Инспектор снова осторожно хмыкнул.

– Но если он знает, то, значит, он самый лучший актер из тех, кого я видел. Я все время тщательно за ним наблюдал и уверен, что его удивление было искренним.

– Да, он действительно считал, что ее смерть – результат несчастного случая.

– И я готов жизнь прозакладывать, что ему больше ничего на сей счет не известно,– с вызовом заявил Роджер.

– Неужели готовы, сэр? Ну что ж, как угодно!

Роджер запальчиво сбил палкой головку безобидной маргаритки.

И снова наступило непродолжительное молчание.

Они свернули с подъездной аллеи на пыльную большую дорогу.

– И все же,– хитро начал Роджер,– мы получили от него ценные сведения, не так ли?

– Да, сэр.

– Которые до известной степени подтверждают мою новую теорию,– еще более хитро заявил Роджер.

– Да что вы!– отвечал на это инспектор.

Роджер начал насвистывать.

– Между прочим,– спросил совсем небрежно инспектор,– в чем заключается истинный смысл вашего вопроса насчет того, была ли миссис Вэйн бесстыдной женщиной, сэр? Почему вы употребили именно это слово?

– Гм!– отвечал Роджер.

Столь приятно беседуя, они вернулись в гостиницу. Объективный слушатель, наверное, высказал бы мнение, что лавры в этом поединке были в общем равны, хотя, может быть, у инспектора чуточку погуще. Роджер отправился к телефону – передавать очередную информацию в Лондон, стараясь подстелить как можно больше соломки из своих тощих запасов на такое множество камней преткновения, а инспектор совершенно исчез из виду, очевидно, чтобы мысленно перемолоть полученную информацию. Энтони в гостинице вообще не было.

Покончив с телефоном, Роджер заглянул в маленький отсек, служивший баром. Там были три местных посетителя и собака. Затем – в их личную гостиную, там тоже никого не было. Затем – в каждую из своих спален. Тоже никого. Тогда он подошел к комнате инспектора Морсби и, закинув голову назад, завыл, словно гончая на луну. Эффект был почти мгновенный.

– Благое небо!– воскликнул изумленный инспектор, уже в рубашке с короткими рукавами.– Это... это вы... лаяли, мистер Шерингэм?

– Да, я,– с удовольствием подтвердил Роджер.– Вам понравилось?

– Нет, нисколько,– решительно ответил инспектор.– И вы часто выкидываете такие штуки?

– Нет, только тогда, когда мне очень хочется поболтать, а никто этого не желает. Или в тех случаях, когда я пытаюсь прочитать чужие мысли, а никто не говорит мне, прав я или нет. А вообще-то – никогда.

– Отлично, сэр,– рассмеялся инспектор,– догадываюсь, что несколько злоупотребил вашим долготерпением, и если вы покончили с телефонными делами, мы могли бы и поболтать.

– Ах эти недоверчивые полицейские,– пробормотал Роджер,– недоверчивые до противности. Ладно уж, как насчет того, чтобы удалиться в гостиную? Ведь в той бутылке виски еще, как вам известно, кое-что осталось.

– Через полминуты буду к вашим услугам, сэр,– с большой готовностью пообещал инспектор.

Роджер пошел вперед и смешал виски с содовой в двух бокалах: в одном виски было много, в другом был почти один виски. Через две минуты инспектор, продегустировав содержимое второго, причмокнул и сказал, что для нынешних времен напиток вполне неплох, однако жаль, что теперь виски наполовину разбавляют водой еще в бутылках. Трудное это дело – развязать язык инспектора из Скотленд-Ярда.

– Ну, так значит,– сказал Роджер, мобилизуясь и устраиваясь в кресле поудобнее.– Значит так, инспектор, если вы немного расположены к откровенности, то сейчас, наверное, самое подходящее время рассмотреть теперешнее состояние дела. Я, во всяком случае, склонен думать именно так.

Инспектор поставил стакан и вытер усы.

– Вы хотите сказать, что надо обсудить его, пока мы вдвоем, а не втроем,– и многозначительно подмигнул.

– Совершенно точно. Восприятие этого дела моим кузеном нельзя назвать совершенно беспристрастным.

– А ваше восприятие, сэр?– проницательно осведомился инспектор.

Роджер рассмеялся.

– Меткий удар. Ну что ж, должен сознаться, я действительно не думаю, что молодая леди, к которой вы питаете столь большой интерес, имеет хоть какое-то отношение к происшествию. Я могу даже пойти дальше и заявить, что совершенно в этом уверен.

– И однако доказательства свидетельствуют гораздо больше против нее, чем кого-нибудь другого,– мягко заметил инспектор.

– Да, несомненно, это так. Но доказательства могут быть сфабрикованы, правда? И вы сами несколько часов назад говорили о том, что многие вещи кажутся иными, чем они есть на самом деле.

– Неужели я это сказал?– немного удивившись, переспросил инспектор.

– О, пожалуйста, инспектор, не начинайте опять со мной игру "вокруг да около",– взмолился Роджер.– Я вас угостил хорошей порцией виски. Я готов подарить вам все свои удивительные и оригинальные идеи – только постарайтесь и вы быть человеком!

– Ладно, мистер Шерингэм, что вы желаете обсудить со мной?– спросил инспектор, прилагая явные усилия стать человечным.

– Все!– ответил жадный Роджер.– Наш недавний разговор с мистером Вудторпом. Мою идею насчет миссис Рассел; ваши подозрения относительно мисс Кросс (если они у вас действительно имеются и вы меня не разыгрываете, говоря, что они есть),– одним словом – все!

– Очень хорошо, сэр,– любезно ответил инспектор,– с чего начнем?

– Непосредственно с мисс Кросс. Я хочу кое-что добавить к своему категорическому заявлению, хотя это и не обязательно. Вы, конечно, знаете, почему я так уверен, что она не имеет ни малейшего отношения к убийству?

– Мне бы не хотелось, чтобы вы на меня разозлились, если я скажу: "потому что она необыкновенно хорошенькая девушка",– улыбнулся инспектор,но я позолочу пилюлю и скажу так: "потому что, по вашему мнению, она не могла совершить убийство, даже чтобы спасти собственную жизнь".

– И это именно так,– кивнул Роджер,– другими словами, в силу ряда чрезвычайно важных психологических причин. И если эта девушка не чиста и прозрачна, как стеклышко, то пусть я никогда не посмею назвать себя знатоком человеческих характеров!

– Да, она действительно необыкновенно хорошенькая, должен признаться,заметил инспектор как бы в пространство. Но Роджер не обратил внимания на эту непоследовательность со стороны инспектора.

– Вы должны использовать психологию в своем деле, инспектор, и постоянно. Каждый сыщик должен быть психологом, независимо от того, изучал он эту науку или нет. Неужели у вас нет инстинктивного ощущения, что эта девушка невинна так же – и я имею в виду не только данное преступление,– как вы пожелали бы того для собственной дочери?

Инспектор дернул себя за ус.

– Мы, сыщики, должны, конечно, знать психологию, я с вами согласен, сэр, не спорю. Но наше дело состоит в том, чтобы оперировать фактами, а не фантастическими представлениями. И главное внимание мы должны уделять доказательствам. Поэтому в девяти случаях из десяти я предпочту доказательство (даже такое косвенное, как сейчас) всей психологии на свете.

Роджер улыбнулся:

– Профессиональная точка зрения против любительской! Я, естественно, с вами не соглашусь, и, как я уже сказал, у меня нет уверенности, что вы меня не разыгрываете в отношении мисс Кросс. Поэтому давайте поговорим о сегодняшнем интервью с этим юношей Колином. Вряд ли надо спрашивать, действительно ли он был с нами совершенно откровенен. Он что-то утаил, правда?

– Да, именно так,– добродушно согласился инспектор.– Он утаивает истинную причину разрыва с миссис Вэйн.

– Именно это я и имел в виду. Поэтому он, наверное, и хотел, чтобы мы поверили, будто он расстался с ней, так как она ему наскучила.

– Да, но я знаю, что это не так. Этот молодой человек, мистер Вудторп, по-рыцарски относится к женщинам и никогда не бросит прежнюю возлюбленную, которая все еще от него без ума, только потому, что она ему надоела. За этим разрывом скрывается гораздо более веская причина.

– Ах, я был прав,– воскликнул Роджер,– вы все-таки психолог, инспектор. И что вы думаете, какова эта причина, которую наш друг Колин так старательно от нас скрывает?

– Полагаю, если бы мы это знали, то уже сильно продвинулись бы по пути разгадки тайны.

– Это так важно?– и Роджер присвистнул.– Ну, доложу вам. Нет, мне это в голову не приходило. Но у вас есть хоть какие-то догадки, что это за причина?

– Ну!...– Инспектор отхлебнул виски, медленно вытер усы и сказал: Самой вероятной причиной может быть существование другой девушки, как вы полагаете?

– Вы хотите сказать, что он серьезно влюбился в другую?

– И хотел с ней обручиться,– уточнил инспектор.– Более того, если угодно, он уже с ней обручен. Это единственное обстоятельство, которое могло заставить его порвать с миссис Вэйн любой ценой.

Роджер медленно кивнул:

– Да, думаю, вы правы. Но да поможет мне Бог, если я понимаю, каким образом этот факт может прояснить для вас суть всего дела?

– Неужели не понимаете, сэр?– осторожно осведомился инспектор.– Ну что ж, может быть, это просто моя фантазия, так что давайте оставим эту тему.

Любопытство Роджера было сильно возбуждено, но он знал, что удовлетворить его не удастся, и, признав свое поражение, заговорил о другом:

– А между прочим, что вы думаете о моей "расселовской" теории?– спросил он.

– Ну раз вы спросили об этом,– ответил честно инспектор,– ничего не думаю.

– О!– воскликнул несколько обиженно Роджер.

– Я собрал все слухи по этому поводу,– продолжал инспектор, немного смягчившись,– и сам перекинулся словечком с этой леди и с ее мужем, и вскоре убедился, что для меня в данном случае нет ничего интересного.

Роджер, полагавший, что лишь ему одному пришла в голову мысль о возможной причастности миссис Рассел к убийству, вконец расстроился.

– Но ведь незадолго до смерти миссис Вэйн с ней была женщина,– возразил он.– Женщина с большими ногами. И вряд ли будет странно предположить, что именно эта женщина с большими ногами столкнула миссис Вэйн со скалы. Надо только найти женщину, которая носит обувь большого размера и была сильно озлоблена против миссис Вэйн, и!... Ну хорошо, почему вы так уверены, что миссис Рассел к этому делу не причастна?

– У нее есть алиби. Я, естественно, проследил его. Алиби железное. Кто бы ни была та, другая, женщина – это не миссис Рассел. Но не забывайте о том, о чем я вам уже говорил, мистер Шерингэм! Следы подделать легче всего.

– Гм!– и Роджер задумчиво погладил подбородок.– Вы хотите сказать, что следы могут принадлежать и мужчине с небольшими ногами, именно для данного случая надевшего женскую обувь?

– Все может быть,– сказал осторожно инспектор.– Для меня в настоящий момент следы означают лишь то, что с миссис Вэйн был кто-то еще.

– И этот "еще" стал убийцей!

– Можно сказать и так.

Но Роджер продолжал размышлять вслух:

– Вы, разумеется, задумывались над мотивацией преступления? Вас не поражает то обстоятельство, сколько людей хотело бы убрать эту несчастную женщину с дороги?

– Да, трудно найти того, кому бы она не мешала,– согласился инспектор.

– И вот к этому все и сводится. Очень все непонятно, учитывая, насколько ценен фактор мотивации. Ведь достаточно установить мотив – и перед вами убийца, таков девиз Скотленд-Ярда, насколько я понимаю. Налейте себе еще виски, инспектор.

– Благодарю, сэр,– ответил инспектор и последовал совету.– Да, вы правы. Должен сказать, что не было еще у меня такого дела, когда столько людей имели мотив, значительный или мелкий, дабы желать смерти жертвы убийства и обрести счастье, мистер Шерингэм, сэр!

– С чем я их и поздравляю,– машинально ответил Роджер.

Они замолчали. Роджер понял, что инспектор только притворялся, заявив готовность обсуждать дело, в действительности же, напротив, был далек от чего-либо подобного, во всяком случае, чтобы поделиться своей собственной версией убийства. Да, это, несомненно, профессиональная сдержанность и, разумеется, совершенно законная и правомерная, но при всем при том очень неприятная. Если бы инспектор согласился честно с ним сотрудничать, подумал Роджер, они бы вместе достигли отличных результатов. Ну а при нынешнем положении вещей каждый должен работать на себя. Как же мелочна ревность профессионала к сыщику-любителю, подумал Роджер, особенно если учесть, что он не собирался настаивать на признании своих больших заслуг в быстром и успешном решении дела. Ну что ж, по крайней мере, он больше не станет дарить своему сопернику (а что инспектор твердо решил с ним соперничать, Роджер не сомневался) такие замечательные улики, вроде найденной им интересной записки! Тут, как на войне и в любви, позволены все средства для победы, и он всегда сможет использовать мозги своего противника самым эффективным способом. И Роджер решил опробовать новую тактику.

– Вы меня спросили на обратном пути, что я имел в виду, употребив слово "бесстыдная" по отношению к миссис Вэйн,– заметил Роджер с притворным равнодушием.– Так я скажу вам. Из всего, что мне удалось о ней узнать, я сделал вывод, что ее можно назвать как угодно, только не "бесстыдной". Она, конечно, вышла замуж за доктора из-за его денег, насколько мне известно, она выцыганила у него чрезвычайно щедрое условие брачного контракта. Но я совершенно уверен, что бесстыдство было ей не свойственно так же, как желание утратить хоть в малейшей степени материальное благополучие, и если она произвела на юношу впечатление "бесстыдной" женщины, то лишь потому, что этого хотела.

– Вы хотите сказать, что у нее и в мыслях не было во всем признаться мужу? Понимаю. Я тоже так думаю. Такой поступок не соответствовал бы тому, что я о ней узнал, разве лишь с большой натяжкой.

– Тогда в чем же смысл ее игры? Вы думаете, она действительно была влюблена в юношу?

– Ну, сэр, это невозможно точно сказать, но судя по тому, что мне известно об этой леди, я думаю, что у нее были еще какие-то, более потаенные, мотивы. Нечто такое, что должно было пойти на пользу ее материальному благополучию, как вы только что сказали, и я готов в данном случае побиться об заклад.

– Вы, конечно, расследовали ее прошлое?– заметил с крайним безразличием Роджер.– В этом вы, люди Скотленд-Ярда, всегда можете дать нам, любителям, сто очков вперед. Что-нибудь выяснилось заслуживающее интереса? Мне кажется, она была все же весьма податливой особой.

Инспектор явно колебался и заполнил паузу усиленным вниманием к своему стакану. Он никак не мог решить, можно ли без вреда для дела поделиться должностной информацией и в конечном счете решился пойти на риск.

– Понимаете,– сказал он, вытирая усы,– это совершенно секретные сведения, сэр, но у нас есть человек, вернее, два-три человека, двое в Лондоне, один на севере страны, откуда эта леди родом. И они выяснили несколько интересных фактов. Никто, конечно, здесь и не подозревал, что женщина, которая называла себя миссис Вэйн, действительно была, как вы сказали, чересчур податлива.

У Роджера даже сверкнули глаза.

– Что вы имеете в виду, инспектор? Что это значит, "называла" себя миссис Вэйн? Она что, не была таковой на самом деле?

Прямого ответа инспектор не дал. Он откинулся в кресле, раз или два пыхнул трубкой и задумчиво произнес:

– В жилах ее семьи действительно течет дурная кровь – это самый настоящий клан преступников, так их можно назвать. Прадед был одним из самых ловких в стране воров-домушников, о нем в Скотленд-Ярде известно было досконально все, но его ни разу не поймали за руку. Его вообще не смогли поймать. Большая часть его дел была потом приписана Спокойному Чарли, но он к ним не имел никакого отношения. Прадеду миссис Вэйн всегда удавалось улизнуть. Его сын уже этим делом гнушался. Старик оставил ему кучу денег, и он занялся торговлей в Ливерпуле, но переоценил свои возможности и за мошенничество отсидел один раз три года, в другой – пять лет.

У этого парня было две дочери и сын. Все они жили в бедности, так как отец умудрился спустить и наследство, и все, что сам для себя раздобыл. Однако ему удалось сбыть с рук одну из дочерей, мать мисс Кросс, которая вышла замуж за армейского офицера и таким образом выпала из семейной истории. Сын был довольно испорченным парнем, но уехал в Америку и действовал уже там. Он еще жив и в данный момент находится в тюрьме. Зарабатывал тем, что выступал лжесвидетелем.

О другой дочери, матери миссис Вэйн, мы ничего практически не знаем. Она вышла замуж за честного ливерпульского коммерсанта, но, разорив мужа и доведя его до банкротства своими чрезмерными тратами, бежала с любовником, бросив десятилетнюю дочь. Муж переехал в Лондон, взяв с собой девочку, и поступил на службу в фармацевтическую фирму. Он умер, когда дочери исполнилось семнадцать, не оставив ей ничего, кроме долгов.

Девушка потеряла почву под ногами. За мелкую кражу в магазине она под вымышленным именем получила три месяца заключения, и это научило ее осторожности. На этот раз она начала играть по крупной и стала владелицей на паях игорного притона, где служила также подсадной уткой. Когда полиция его закрыла, для нее наступили тяжелые времена, но обычно она находила поддержку у какого-нибудь богатого молодого идиота, увлекшегося ее детским личиком и беспомощным видом или, если до этого доходило,– богатого старого идиота. Но когда она познакомилась с Вэйном, положение у нее было, по-видимому, бедственным. Все же она сумела очаровать его, и он зашел дальше, чем остальные идиоты, и предложил ей брак. Она, следует отдать ей справедливость, мастерски сумела одурачить его, тем более что была все время сама не своя от страха, вдруг все откроется и он узнает, кто она есть. Ни для кого не секрет, что доктор дьявольски горяч, и если бы он узнал правду, то ей бы пришел конец.

Инспектор помолчал и освежился глотком виски.

– Дальше, дальше, инспектор,– воскликнул Роджер.– Я-то знаю, что вы оставляете на закуску самый лакомый кусочек. От вас ничего не скроешь.

– Все-то вы замечаете, мистер Шерингэм,– усмехнулся инспектор.– Так вот, во время войны, как мы обнаружили, еще до встречи с Вэйном она прошла через процедуру брака с человеком по имени Герберт Питере. О нем мы ничего не знаем, но в последние дни усиленно его разыскивали. Нет, мы его не нашли, может быть, его уже и в живых нет. Более того, он мог быть мертв,рассудительно заметил инспектор,– ко времени ее брака с доктором.

– Но вы тем не менее убеждены, что это не так, а?– тихо спросил Роджер.

– Могу в том поклясться на Библии,– благочестиво ответил инспектор.

Глава 13

Полночная экспедиция

Вскоре после беспрецедентного приступа откровенности инспектор лег спать, а Роджер все еще бодрствовал в ожидании, когда вернется Энтони. У него в голове уже сложился план дальнейших действий, и поэтому он был словно на иголках – так хотелось поскорее его осуществить.

Энтони появился в половине двенадцатого ночи, и двоюродный брат встретил его сурово и язвительно.

– Ты, наверное, любовался природными красотами под бледным светом убывающей луны? Не пытайся отрицать – так оно и было. Во всяком случае, любовался единичным образчиком красоты, созданным Природой! Ладно, хорошо, что это было вечером, так как завтра после такого пристрастного любования девица уже не будет красива. Нос покраснеет, глаза будут на мокром месте, и она, простудившись, станет чихать и кашлять. Вот уж зрелище для молодого влюбленного! А будешь ли ты ее любить в декабре так же, как в мае?

– Потрясающе смешно, ей-богу,– проворчал молодой любовник, жарко покраснев, и налил себе из бутылки то, что осталось после инспектора.

– Ну, это зависит от точки зрения,– очень справедливо заметил Роджер.Я полагаю, что смешно. Ты считаешь, что нет. Это дело вкуса. А теперь быстро проглоти то, что у тебя в стакане. Сегодня ночью нам предстоит долгая работа по колено в грязи.

– Сегодня ночью? Ты хочешь сказать – прямо сейчас?

– Да, хочу. Я уже два или три часа жду, когда ты вернешься и поможешь. Я хочу совершить небольшую ночную экспедицию в обстановке секретности. К тому самому роковому выступу скалы, не более, но и не менее. Шляпы не надевай. Пошли. Все уже легли, так что, ради неба, постарайся ступать своими ножищами как можно легче. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал о нашем отсутствии.

Следуя инструкциям кузена и стараясь идти как можно тише, Энтони пробрался к черному ходу вслед за Роджером, освещавшим путь карманным фонариком. Роджер тихо отодвинул засовы, отпер дверь и сунул ключ в карман. Они осторожно вышли.

– Слушай, а куда мы идем?– прошептал Энтони.

– Правда, здорово возбуждает?– ответил Роджер скорее не на сам шепот, а на предвосхищение новизны, которое в нем таилось.– Я же сказал тебе, в скалы.

– Да, но зачем?

– Сначала надо будет кое-что тебе объяснить. Подожди, пока мы не отойдем подальше от гостиницы.

Выйдя на дорогу, Роджер стал рассказывать о проделанной им за вечер следственной работе и описал разговор с молодым Вудтропом как можно подробнее. Пересказ занял полпути по влажному дерну, когда Энтони наконец обрел язык.

– Значит, этот парень и совершил убийство,– сказал он с величайшей убежденностью.– Неужели ты не понял, какую игру он ведет? Он хотел заставить миссис Вэйн замолчать. Чтобы она ничего не сказала мужу, понимаешь? Это же так ясно!

– И поэтому, наверное, он надел на руки большие башмаки и шел рядом с миссис Вэйп, чтобы замаскировать свои собственные следы,– съязвил Роджер.

– Ну, он мог следы подделать,– возразил Энтони, нисколько не смущаясь такой явной иронией.– Сам инспектор говорил, что легче всего подделать именно следы от шагов.

– Ну до известной степени, конечно,– поправил его Роджер.– А кроме того, не забудь, что письмо, которое сначала казалось таким подозрительным, почти потеряло всю свою важность. Оно не имеет отношения к роковому вторнику. В записке имелся в виду вторник двухнедельной давности.

– Однако это он так сказал,– хитро возразил Энтони,– но как он сможет это доказать? У тебя только его словесное заявление. И если это он столкнул ее со скалы, то чего ему стоит соврать тебе, дорогой Роджер?

– Энтони, ты меня потрясаешь!– промурлыкал Роджер.– Подумать только, что в моем одноклеточном мозгу не могла зародиться мысль о такой возможности. И что самое худшее, обладая такой доверчивой натурой, я всегда принимаю за чистую монету то, что мне говорят. Если бы ты, например, мне сказал, что между девятью вечера и половиной двенадцатого ночи ты распевал индийские любовные песни медузам на морском берегу, то я бы сразу тебе поверил.

То, что ответил Энтони, не предназначено для печати.

– Но ты мне еще не сказал, зачем мы сюда притопали,– напомнил Энтони, когда мир был восстановлен.

Они уже поднялись на самую высокую из ступенек, вырубленных в скале, и Роджер начал спускаться, освещая фонариком путь для себя и Энтони, следовавшего за ним.

– Взглянуть на ту самую пещеру, конечно,– ответил Роджер через плечо.

– Но к чему такая спешка?

– Потому что если мы не осмотрим ее сами до восьми утра,– терпеливо объяснил Роджер,– то Морсби обязательно нас опередит. И если там можно найти какие-нибудь интересные улики, то мы их, разумеется, никогда не увидим и, возможно, никогда о них даже не услышим, если он попадет туда раньше нас.

– Верно!– согласился Энтони.

Они дошли до узкой дорожки в скале и теперь осторожно по ней продвигались.

– Между прочим,– беспечно начал Энтони,– Маргарет спрашивала, то есть... ты случайно не знаешь, этот чертов инспектор все еще лелеет свои дурацкие предположения насчет нее?

– Как же обычный англичанин боится откровенной констатации неприятных фактов,– пробормотал Роджер.– Он способен употребить сотню ничего не значащих слов, чтобы завуалировать совершенно очевидный смысл, но не способен использовать полдюжины откровенных и недвусмысленных. Ты, наверное, хочешь узнать, по-прежнему ли Морсби считает, что Маргарет убила свою кузину? Не знаю. Я пытался позондировать почву, но он просто неприлично уклончив в этом отношении. Все же мне кажется, что его мысли по данному вопросу уже не столь определенны, как раньше.

– Ладно, слава богу, что этот субъект наконец начинает понимать, как все было на самом деле,– заметил Энтони.

Остальной путь они, занятые своими мыслями, проделали в молчании.

– Иди осторожнее, Энтони,– сказал Роджер, когда они приблизились к месту трагедии,– в любом случае, нам ни к чему оставлять свои собственные следы. Постарайся наступать только на камень.