Текст книги "Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн)"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Неужели тебе это действительно интересно?– спросил Энтони, отрезая второй кусок хлеба.– Мне кажется это пустой тратой времени, но если тебе так хочется поиграть в свою угадайку, я не против. Последнее время все как-то чересчур спокойно стало. Заняться нечем.

Роджер удивленно посмотрел на своего двоюродного брата, однако тактично воздержался от замечаний насчет этого странного заявления. Ему-то казалось, что дела далеко не спокойны – во всяком случае, что касается Энтони.

– У тебя что, сегодня утром не назначена встреча с Маргарет?– только и спросил он.

– Да нет,– очень небрежно ответил Энтони,– она должна была поехать в Сэндси. В магазины или еще какая-то чепуховина. Я увижусь с ней только завтра утром.

И снова Роджер почти сверхчеловеческим усилием воздержался от комментариев, хотя на кончике языка так и вертелся вопрос: "Из-за чего вы, идиоты, опять поссорились?" Роджер, однако, ни о чем не спросил, хотя бы потому что не желал все утро провести потом в компании сердитого и хмурого Энтони.

– Ну, значит, все в порядке,– быстро сказал он, словно для Энтони и Маргарет не встретиться ни разу за двадцать четыре часа было в порядке вещей.– Ладно, я скажу тебе, чем мы займемся. Наверное, будет довольно забавно, не говоря уж о пользе усовершенствования в сыщицком мастерстве, если мы только на один день сделаем вид, будто Медоуз был действительно убит (отравлен, конечно), и постараемся найти какие-нибудь тому подтверждения. Что скажешь?

– Потрясающе смешно,– машинально ответил Энтони.

– Вот и молодец!– сердечно похвалил его Роджер.– Ну что ж, прекрасно. Давай поскорее кончай завтракать и посмотрим, какие у нас с тобой карты.

Глава 22

Новые открытия

Роджер и Энтони стояли посреди гостиной, в которой обычно проводил время преподобный Медоуз, а полная хозяйка развлекала их бесконечными воспоминаниями о недавно скончавшемся постояльце. У Энтони уже лицевые мышцы свело от усилий сохранять выражение вежливого интереса к этому словоизвержению. Роджер, напротив, не обращал на него ни малейшего внимания, и Энтони начал понимать, зачем кузен привел его сюда.

– Всегда был такой спокойный,– заверяла Энтони полная хозяйка дома,нет, никогда его не слышно было И всегда говорил мне что-нибудь любезное, когда я приносила ему еду или приходила спросить, не надо ли чего. Иногда пошучивал, не то чтобы очень часто, но бывало Очень уж он любил пошутить, преподобный Медоуз. Иногда я не могла удержаться от смеха, такой был шутник. Как странно думать теперь, сэр, что бедный джентльмен лежит недвижимый и холодный в своей могиле.

Она немного помолчала, чтобы перевести дух.

– Да, ужасно,– поддакнул Энтони, скосив усталый взгляд на розовую фаянсовую свинку, стоявшую на каминной полке. Роджер, задумчиво смотревший в небольшое оконце, повернулся к собеседникам.

– А кто-нибудь приходил к мистеру Медоузу до завтрака в день его смерти?– спросил он внезапно.

Полная хозяйка так удивилась, что ответила с необычной для нее краткостью.

– Нет, сэр, никого у нас не было.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена, сэр,– хозяйка вновь обрела равновесие духа,понимаете, я была в кухне с...

– А накануне к нему никто не приходил, не помните?– безжалостно перебил ее Роджер.

– Нет, сэр. За все время, что он у меня прожил, до вас к нему никто не приходил. Очень спокойный джентльмен был, очень спокойный. Я как-то даже сказала миссис Муллинз, дня за три до его кончины: "Миссис Муллинз,– сказала я ей,– есть постояльцы и постояльцы, как вам тоже хорошо известно, но преподобный Медоуз, он..."

– Вы рано легли спать накануне дня смерти мистера Медоуза?– опять перебил ее Роджер.

– Во благовремение, так сказать,– ответила хозяйка, немедленно отводя поток красноречия в новое русло,– но я завсегда так ложусь. Мое правило гаси свечу в десять вечера, и так оно было всегда. Один час сна до полуночи стоит двух после, как я всегда говорю. А вот мой муж-покойник, когда жив был, то всегда сидел...

– Итак, если у мистера Медоуза был бы поздний посетитель, вы бы об этом и не знали?

– Странно, что вы так говорите,– сказала порядком расстроенная домовладелица,– потому что я обязательно бы узнала. Понимаете, я услышала бы дверной колокольчик. И потом, так случилось, что в ту ночь я до рассвета глаз не сомкнула. У меня иногда зубы болят, а бывает, даже очень, и я совсем не сплю, так только, на часок глаза заведу. И я помню, что в ту ночь тоже не спала, и как раз на следующее утро он и помер. Да ведь знаете, беда не приходит одна, но мне как-то не хотелось говорить о зубной боли, когда тут такое произошло...

– А предположим, посетитель не стал бы звонить,– стоял на своем Роджер,– предположим, он зашел бы за угол и постучал в окно, мистер Медоуз сам бы открыл ему дверь? Вы бы ничего об этом не знали, а?

– Да, странно, что вы об этом речь завели, сэр, потому что я-то как раз все знала. Понимаете, я услышала, как они разговаривают. Моя спальня как раз над комнатой, где он жил, и можно было запросто слышать голоса, не слова, не то, о чем говорят, я не это хочу сказать, но голоса я слышала,– со скромным торжеством сказала хозяйка.– Я сама, собственными ушами слышала примерно недели три назад, что кто-то пришел к мистеру Медоузу, а я уже, как вы понимаете, легла спать.

– О! Значит, кто-то все-таки приходил к нему? А вы вроде говорили, что у него никогда не было посетителей.

– Да? Нет, кто-то приходил его повидать,– ловко вышла из затруднительного положения домовладелица,– это факт. Но раз я не сама открывала дверь, я совсем об этом запамятовала. Да, однажды поздно вечером к преподобному Медоузу пришли, и я об этом узнала, хотя легла спать, но они очень громко разговаривали, поэтому я и проснулась.

– Значит, тогда было довольно поздно и они громко разговаривали. Хорошо! А вы не можете предположить, кто бы это был?

Хозяйка заколебалась:

– Нет, сэр. Этого, боюсь, я сказать не могу.

– А что бы вы еще могли вспомнить кроме этого?– спросил Роджер с самой обворожительной улыбкой.

– Ну, знаете, сэр, я не охотница сплетни разводить,– быстро возразила хозяйка,– никогда не разводила и, с Божьей помощью, никогда не буду. Но должна вам сказать, если бы то был не преподобный Медоуз, я бы поднялась наверх, хотя бы пришлось встать с постели, а я была тогда такая уставшая. Мой дом всегда был из приличных, и я считаю своим долгом так его и соблюдать, но из-за преподобного Медоуза... Я тогда подумала, что он поступать дурно не может, не то что другие. Он же священник был, а это большая разница, ведь так оно, сэр? Так что я просто закрыла глаза...

– Значит, вы хотите сказать,– тактично вставил Роджер,– что мистера Медоуза посетила леди?

– Ну, об этом я ничего не знаю, сэр,– засомневалась хозяйка,– не знаю, можно ли назвать ее леди? Понимаете, она говорила так громко, что я не смогла опять заснуть, как ни старалась. И преподобный Медоуз, он тоже говорил громче, нежели оно полагается священнику, если хотите знать мое мнение, сэр, но об ушедших мы не должны говорить ничего плохого, кроме хорошего, такая есть поговорка, а преподобный Медоуз всегда был приятный джентльмен и разговаривал тихо, да вот...

– Значит, они ссорились?

– Ну, если вы так это называете, сэр, то оно, пожалуй, так и есть,неохотно согласилась хозяйка.

Роджер обменялся с Энтони взглядом.

– И у вас нет ни малейшего представления, кто была эта дама?– спросил он.

– Ой нет, сэр. Я не знаю, кто она была. Понимаете, я никогда ее в глаза не видела, и она только платок здесь свой забыла, носовой.

– Носовой платок? Неужели?

– Да, сэр. Я нашла его здесь в гостиной, когда убиралась, а мистер Медоуз тогда еще не вставал. Я хотела отдать платок ему, чтобы он ей потом вернул, но все как-то не решалась, все думала, а вдруг ему не понравится, что я знаю о ее приходе. Да я ему и словом не обмолвилась. А еще потому смолчала, что тише едешь – дальше будешь, как говорится.

– Так вы платок не отдали?– с напускным безразличием спросил Роджер.– И сейчас он у вас?

– Ну конечно, сэр, даже странно, что вы спрашиваете об этом. Потому что платок при мне, так уж оно получилось, и я оставила его у себя, думала, что...

– А для вас не составит труда позволить мне взглянуть на него?– спросил Роджер с медоточивой интонацией.

– Да тут никакого труда нет,– с готовностью отозвалась хозяйка,– пойду принесу, подождите минутку.

И она торопливо вышла из комнаты, а Энтони вопросительно взглянул на кузена.

– Наверное, это платок миссис Вэйн?

– Конечно,– кивнул Роджер.– Между прочим, она легко могла влезть в это окно, и так, чтобы ее никто не увидел.

– Но все это естественно! Чего ты вдруг разволновался насчет платка?

– Да я вовсе не волнуюсь. И ты прав, все это совершенно естественно. Очевидно, она приходила сюда не один раз. Но понимаешь, если возникает какое-то новое обстоятельство в известном деле, нужно все досконально прояснить. Вряд ли мы узнаем нечто новое или неожиданное, но вреда не будет, если вникнуть во все это повнимательнее.

Хозяйка, запыхавшись, поспешно вошла в комнату и вручила Роджеру полотняный платок, обшитый кружевцем. Роджер внимательно его рассмотрел и указал Энтони на маленькую букву "Э", вышитую в уголке, а затем повернулся к хозяйке и, сунув руку в карман, многозначительно звякнул монетой.

– Я бы хотел его оставить себе, если не возражаете.

– Да пожалуйста!– быстро ответила женщина. Если посетители собираются хорошо заплатить за это маленькое свидетельство случившейся в ее доме трагедии, то почему бы ей не исполнить их просьбу?

– Наверное, вы не можете точно сказать, когда это было?– спросил Роджер, пряча платочек в карман.

– Нет, сэр, могу,– возразила торжествующе хозяйка.– Это было в ночь перед тем, как бедную миссис Вэйн столкнули со скалы. Почему я тот вечер крепко запомнила? Вот из-за этого ужасного дела. Ведь оно ужасное, да, сэр? Понятия не имею, что же у нас в Ладмуте творится. Сначала миссис Вэйн, потом преподобный Медоуз! Как вы думаете, сэр, этот приезжий полицейский что-нибудь найдет? Вы вместе с ним были на прошлой неделе, так что я подумала, может...

Роджер мягко, но решительно поставил заслон ее любознательности и начал обследовать гостиную. Он объяснил свое присутствие тем, что покойный был его близким другом, и этот ответ давал ему возможность задавать любые вопросы, даже весьма откровенные, относительно повадок покойного и его собственности.

На стене висела полка с отверстиями для трубок. Роджер, обратив на них внимание, подошел и взял одну.

– Мистер Медоуз был заядлым курильщиком, да?

– Странно, что вы об этом спросили, сэр,– заметила хозяйка, с интересом наблюдавшая за его движениями,– потому что я бы не сказала, что он был такой уж заядлый! С моим мужем-покойником не сравнить. Он выкуривал трубку после завтрака, мистер Медоуз то есть, еще трубочку после обеда и немного курил, если была охота, совсем вечером, но не чаще того, а мой муж все время дымил...

– Но если он редко курил, зачем ему было столько трубок?

– Да, сэр, многовато, конечно. Я и сама это заметила, но он был какой-то чудной насчет трубок, преподобный Медоуз то есть, он знаете как их курил? Одну неделю – одну, вторую – другую, "поочередно", как он говорил. Смешной он был и часто повторял: "Трубки, что жены, мамаша",– говорил он. Всегда называл меня "мамашей". Говорил, что я ухаживаю за ним лучше, чем мать родная. Очень был свойский джентльмен, преподобный Медоуз то есть. Да, "трубки что жены,– так он и сказал,– нельзя иметь сразу всех, надо ими пользоваться по очереди". Это он шутейно говорил. И таких шуточек у него полно было. "Трубки что жены", ей-богу! Он что хотел сказать-то? У мужчины не должно быть больше одной жены зараз.

– Да-да, действительно очень смешно,– серьезно подтвердил Роджер.– Ха, ха! А между прочим, не знаете, где мистер Медоуз покупал табак?

– Странно, что вы и об этом спрашиваете, сэр, потому что я как раз об этом знаю. Рядом есть магазин, он здесь один-единственный, где торгуют табаком, если не считать гостиниц наших "Три лебедя" и "Короны", конечно. Но "Три лебедя" в миле отсюда, не мог же он ходить туда, ведь правда?

– Ну, разумеется, не мог,– с очень серьезным видом подтвердил Роджер.Нет, конечно, этого нельзя было и ожидать от него. Ну, не смею больше вас задерживать. Благодарствую за то, что позволили мне все здесь осмотреть.

И Роджер что-то протянул ей, а домовладелица с готовностью подставила ладонь.

– Приходите еще, всегда желанным гостем будете. Сердечно вас благодарю, сэр. И если еще что-нибудь понадобится здесь осмотреть, вы только скажите. А не хотите заглянуть в его спальню, если уж вы тут?

– Нет, думаю, что не стоит. Пойдем, Энтони. Доброе утро, мэм.

Их проводили до дверей, и, выходя, Роджер сразу повернул налево.

– Как-нибудь,– словоохотливо сказал Энтони,– надо устроить тебе матч с этой женщиной, если я, конечно, найду судью и желающих держать пари. Вы с ней выйдете на ринг сразу же после завтрака и начнете такое, знаешь, разговорное состязание, пока кто-нибудь из вас не упадет без сил. А если у кого сядет голос, то ты или она заплатите неустойку,– а все ставки будут аннулированы. Все по правилам и никаких укрепляющих, а полотенца и губки за счет...

– Перестань молоть чепуху, Энтони,– миролюбиво заметил Роджер и нырнул в магазин на левой стороне улицы.

– Кстати,– начал Роджер, купив унцию совершенно ненужного ему табака,ведь это та самая марка, что покупал у вас бедняга мистер Медоуз, да? Помните того священника, что жил в соседнем доме и умер на прошлой неделе?

– О да, сэр,– ответил лавочник,– мы все его хорошо знали, но он покупал не этот табак, сэр. Он всегда брал "Коронный" или "Якорный" крупной резки.

– Неужели? А мне помнится, будто он говорил, что курит именно этот. Но вообще-то он не очень много курил?

– Верно, сэр. Примерно унцию в неделю выкуривал, не больше.

– И наверное, каждую неделю покупал очередную порцию?

– Э, нет. Он обычно покупал сразу четверть фунта, но оно так на так и выходит, по унции в неделю.

– Да, действительно,– слегка удивился Роджер.– Итак, Энтони,– сказал он доверительно молодому человеку, когда они вышли из лавки,– мы знаем, что курил Сэмюел Медоуз, как он обращался со своими трубками, сколько табаку покупал за один раз и так далее. Фактически мы, очевидно, не знаем только одного, как зовут кошку двоюродной бабушки табачника, у которого Сэмюел покупал табак.

– И какой вывод, черт возьми, ты собираешься сделать из всего этого?

– Ну, это лишь небу известно!– ответил богобоязненный агностик Роджер.

И они вернулись в гостиницу, где их ожидал ленч.

Глава 23

Колин смешал карты

Наверное, день у инспектора Морсби был очень деловым. Он не появился к ленчу, и когда Роджер и Энтони отправились на берег морской выкурить по трубочке, инспектора по-прежнему было не видать, из чего Энтони заключил, что его поиски были обширнее, чем их с Роджером.

У Энтони вообще было достаточно времени для подобных умозаключений, потому что сразу после их возвращения в гостиницу Роджер погрузился в непривычное для него состояние молчаливости. На все попытки двоюродного брата завязать разговор или обсудить новые сведения, он отвечал односложно или просто что-то нечленораздельно ворчал. Энтони, который не всегда был так бестактен, как могло показаться, понял, что ум Роджера занят распутыванием каких-то сложных проблем, связанных с Ладмутским убийством, и предоставил кузена его собственным размышлениям. Мужчины вскарабкались на свою привычную скалу и продолжали в молчании курить.

Прошло сорок пять минут, прежде чем Роджер предложил нечто вроде ключа к занимавшей его загадке.

– Уверен,– сказал он внезапно,– что в информации, полученной от хозяйки дома, есть указание на суть проблемы, если мы только сумеем правильно истолковать полученные сведения.

– Ты имеешь в виду визит миссис Вэйн к Медоузу и их ссору?– спросил Энтони.

– Да нет же,– с внезапным раздражением ответил Роджер,– это как раз не дает нам ничего нового. То, что она пришла к Медоузу,– совершенно естественно, и мы уже достаточно осведомлены, что у них были плохие отношения. Нет, я думаю об его трубках.

– Не понимаю, причем тут трубки?

– Но ведь трубка сыграла весьма важную роль в том, что произошло, не так ли?– саркастически спросил Роджер.

– Да что ты этим хочешь сказать?– ничего не понимая, спросил Энтони.

Роджер с минуту молча смотрел на него, а потом разразился смехом.

– Ой, извини. Я совершенно забыл, что ты ничего не знаешь. Но ты не должен задавать такие вопросы, потому что я дал страшную клятву никому о том не рассказывать. Однако трубка играет здесь ведущую роль, только не говори Морсби, что я тебе об этом сказал.

– Даю честное слово, мамочка,– весело согласился Энтони.– Очень хорошо, продолжай и дальше действовать в том же духе. Ты, конечно, докопаешься до самой сути, Роджер, если пустишь в ход все свои серые клеточки.

– Спасибо, Энтони,– миролюбиво промурлыкал Роджер.– Мне, знаешь, и вправду необходима небольшая похвала,– и он погрузился в размышления.

Энтони молча сидел на камне, пока не стало слишком жестко сидеть. Тогда он снял ботинки, носки, подтянул повыше брюки и пошел бродить по берегу. Энтони явно взрослел на глазах.

Высоко в небе появился самолет и прочертил широкий круг в ясном, голубом небе. Их ушей достиг приглушенный шум мотора.

– Интересно, не Вудторп ли это?– крикнул Энтони, увидев, как Роджер внимательно следит за исчезающим вдали пятнышком.

– Вудторп?– рассеянно отозвался Роджер.– А я не знал, что у него есть самолет.

– Мне Маргарет говорила, что он служил летчиком во время войны и теперь завел собственный самолет. В деньгах, наверное, купаются эти Вудторпы.

– Вот счастливые черти,– машинально заметил Роджер.

Энтони нашел под плоским камнем маленького краба, и разговор иссяк.

Прошло полчаса, прежде чем Роджер заговорил снова. Он встал и начал спускаться к Энтони, ловко перепрыгивая с камня на камень и одновременно заправляя табаком трубку.

– Послушай, Энтони,– сказал он, подойдя к кузену,– неужели нет никакой возможности повидаться с Маргарет сегодня днем? Мне очень нужно кое о чем ее спросить.

– Не думаю, что это возможно,– с сомнением протянул Энтони.– Я предлагал ей покататься на автомобиле, но она сказала, что сегодня не сможет, так как очень занята.

– Но ты говорил, что она уехала в Сэндси?

– Да.

Роджер нахмурился.

– Чертовски неудачно! А мне как раз необходимо кое-что прояснить.

– Что именно?

– Я хотел спросить: может быть, случайно миссис Вэйн, незадолго до смерти, не говорила о желании куда-нибудь поехать отдохнуть?

– "Вот странно, что вы меня спросили об этом, сэр",– с юмором процитировал Энтони присловье полной хозяйки.– Дело в том, что мне как раз это известно. Миссис Вэйн собиралась поехать в гости. А какая великая идея осенила тебя на этот раз?

– Миссис Вэйн говорила об этом, неужели?– нетерпеливо перебил его Роджер.– И Маргарет сама тебе об этом рассказала?

– Помнится, она как-то говорила об этом, но совершенно случайно. Миссис Вэйн никуда этим летом не ездила отдыхать и поэтому собиралась в гости к друзьям, предполагая пробыть у них до двадцатого.

– До двадцатого?– Роджер быстро подсчитал дни.– Значит, она должна была уехать две недели назад! Прекрасно! Энтони, я уверен, что напал на след чего-то очень важного.

– Правда?– в голосе Энтони прозвучал такой восторг, что, пожалуй, самый требовательный сыщик был бы удовлетворен.– То есть ты хочешь сказать, что нашел разгадку?

– Ну, я не стал бы так далеко заходить в своих утверждениях,– скромно признался Роджер,– но я действительно подумываю, что вижу впереди просвет. У меня возникла потрясающая, великая идея, и все, что здесь случилось, довольно точно ей соответствует.

– А что за идея?

– Нет, ты пока ни о чем меня не спрашивай. Я должен еще как следует все осмыслить, прежде чем эта идея обретет последовательность и логичность. А кроме того, как тебе известно, блестящие сыщики всегда хранят свои замечательные выводы до самого эффектного момента, а я отказываюсь считать, что общество только Энтони Уолтона, одного краба и моллюска достойны подобного эффекта.

– Ну что ж, давай поскорее обдумывай,– ответил Энтони, игнорируя последнее любезное высказывание.– Надо, чтобы это проклятое дело закончилось наконец.

– Тогда идем обратно, как раз успеем к чаю. А потом, если ты предоставишь мне возможность часа два побыть в одиночестве, я сделаю все, чтобы поскорее с этим покончить.

Когда они добрались до гостиницы, инспектор Морсби еще не вернулся сообщил хозяин Роджеру, и тот обеспокоился, недоумевая, чем это инспектор может быть так занят. Чувствуя себя на пороге великого открытия, Роджер совсем не хотел, чтобы кто-нибудь его опередил. За чаем он как заводной болтал о разных пустяках, а когда Энтони запротестовал, объяснил свою многоречивость желанием освободить мозг от всех устаревших клише, иначе нельзя будет подойти к решению главной проблемы под совершенно новым углом зрения.

Как только с чаем было покончено, Роджер взял трубку и снова удалился в скалы, строжайшим образом запретив Энтони приближаться к нему даже на расстояние в полмили.

Прошло более двух часов, прежде чем Роджер снова поднялся на узкую дорожку, идущую вдоль скалы, а оттуда – на самое высокое место площадки, где Энтони, заскучавший чуть не до слез в своем собственном обществе, с нетерпением ожидал появления кузена.

– Ну как?– выпалил он.– Удачно?

– Дело не столько в удаче, Энтони, сколько в моих блестящих умственных способностях,– с извинительной гордостью заявил Роджер.– Да, кажется, я решил эту маленькую загадку, как сказал бы Шерлок Холмс, будь на моем месте.

– Так кто же убийца?

– Ты можешь оковать свою душу панцирем терпения и еще немного подождать? Я не хочу портить хороший рассказ, повторяя его дважды, так длинна и запутанна вся эта история. Если сможешь подождать до возвращения Морсби, то я сумею убить сразу двух зайцев.

– Но он может еще не прийти целую вечность!

– Хорошо, дай мне время до середины ужина, и если он к тому времени не появится, я сообщу тебе вкратце, в чем дело.

И Энтони пришлось удовольствоваться этим обещанием.

– Клянусь Юпитером!– сказал Роджер на обратном пути к гостинице.Клянусь Юпитером, но я очень надеюсь, что Морсби идет не тем же самым путем, что я. Он, дьявол, такой молчаливый и сдержанный, и я никогда не знаю, что у него на уме. Иногда он, конечно, подбрасывает фактик-другой, но никогда не рассказывает о своей собственной концепции – и все не без задней мысли. Да, если моя идея еще не пришла ему в голову, то, значит, у меня припасено для инспектора Морсби маленькое потрясеньице.

– Значит, твое решение совершенно... совершенно неожиданно?

– Именно так, насколько я могу судить, во всяком случае, я сумел взглянуть на все событие с новой точки зрения, и все факты тем самым сложились в стройную законченную систему.

– И ты сможешь убедить инспектора в своей правоте? Он, черт его подери, немного скептик.

– Да, это так,– с чувством заметил Роджер.– Но не могу себе представить, что мне не удастся убедить даже его. Факты сами за себя говорят. Разумеется, моя разгадка построена не на железных доказательствах, в этом единственный ее недостаток, но если подумать: что это за решение проблемы, которое основано только на косвенных свидетельствах, как у инспектора? К тому же доказательство совсем не должно быть железным, а только разумным и убедительным, и мое решение именно таково.

– Ты молодец!– одобрительно отметил Энтони.

В холле гостиницы их поджидал хозяин.

– Пришел один джентльмен, ему надо повидаться с инспектором Морсби, и я сказал, что его нет, но он захотел подождать его, так что я предложил ему посидеть в вашей гостиной. Подумал, что вы, джентльмены, не будете против?

– Конечно нет,– подбодрил хозяина Роджер,– а он назвал свое имя?

– Да в этом нет необходимости. Я ведь знаю, кто он такой. Это молодой мистер Вудторп.

Роджер и Энтони переглянулись.

– Неужели?– удивился Роджер.– Ну что ж, думаю, инспектор скоро появится. Спасибо, хозяин.

– Какого черта понадобилось молодому мистеру Вудторпу от инспектора?заметил он, поднимаясь с Энтони наверх.– Давай зайдем и узнаем.

Молодой мистер Вудторп стоял у окна. Он быстро обернулся на звук отворяемой двери. Его обычно румяное лицо было бледно и мрачно.

– Привет! Вы хотите увидеться с инспектором Морсби?– любезно осведомился Роджер.

– Да,– сказал Вудторп отрывисто.– Инспектор еще не скоро придет?

– К сожалению, не могу сказать. Мы его не видели с самого завтрака. У вас неотложное дело?

– Да, довольно неотложное.

– Что ж, выпейте чего-нибудь, пока ждете. Рекомендую вам здешнее пиво.

– Спасибо.

– Энтони, крикни вниз, чтобы принесли три кружки,– гостеприимно сказал Роджер, совершенно не задетый отсутствием у гостя той же сердечности, с какой Роджер его приветствовал: молодой человек говорил с ним так резко и холодно, что его поведение можно было назвать почти грубым.

Требовательный крик Энтони громким эхом отозвался внизу.

– А я не смогу передать инспектору на словах, в чем состоит ваше дело, если он задержится дольше, чем вы сможете его подождать?– спросил Роджер молодого человека.

– Боюсь, что нет,– высокомерно ответил тот,– мое дело носит довольно личный характер.

Он быстро сглотнул слюну и бросил нервный взгляд на дверь, которую отворил вернувшийся Энтони.– Хотя ладно, все равно,– выпалил молодой мистер Вудторп с внезапной запальчивостью,– вы все равно и в любом случае скоро сами обо всем узнаете, так что могу сказать это прямо сейчас. Я пришел с тем, чтобы передать себя в руки полиции. Это я убил миссис Вэйн и... и Медоуза.

– Проклятье!– потрясение ответил Роджер.

Глава 24

Инспектор Морсби шутит

Не так-то легко проявлять гостеприимство по отношению к человеку, который только что признался в двойном убийстве. Легкая болтовня о погоде и недавно опубликованных книгах кажется совершенно неуместной в свете трагических событий, а выражать вежливый интерес относительно хобби или расспрашивать о деталях преступления – это может быть воспринято как неприличное любопытство Однако трудно себе представить – если такое когда-нибудь выпадет на долю читателя,– что с подобной ситуацией можно справиться лучше, чем это сделал Роджер.

– Неужели это вы?– вежливо осведомился данный джентльмен, обретя над собой контроль, после того как три кружки пива, предшествовавшие вторжению живота хозяина в гостиную, оказались на столе.– Ну... за ваше здоровье!

– За ваше здоровье!– эхом мрачно откликнулся только что признавшийся в убийстве преступник, тем не менее посильно пытаясь извлечь удовольствие из пива.

– А вы не присядете?– пробормотал Роджер с машинальной вежливостью.

– Спасибо.

Трое мужчин сели и молча стали переглядываться.

– Ин... инспектор... должен уже скоро быть,– проговорил Роджер, желая завязать разговор.

– Скоро?

– Думаю, что уже скоро.

– Понимаю.

Снова наступило молчание. Роджер, нахмурившись, взглянул на Энтони, но тот продолжал хранить молчание, ситуация явно была ему не по силам. Не по силам она была и Роджеру, но он храбро бросился грудью на амбразуру.

– А вы уже давно ждете?– спросил он отчаянно.

– Не очень.

– О! Ну, он должен быть с минуты на минуту.

– Понимаю.

Опять наступила пауза.

– Послушайте,– спросил еще более храбро Роджер,– о чем бы нам поговорить?

Вудторп слабо улыбнулся.

– Боюсь, что ситуация для вас обоих несколько сложная,– заметил он.

– Чертовски сложная,– с готовностью согласился Роджер.– Не знаю, как вести себя в таких случаях. А кроме того, через минуту будут накрывать к ужину. Сказать, чтобы поставили прибор и для вас?

– Не знаю. Это ведь зависит от поведения инспектора? Не так ли?

– Ну, мне кажется, он в любом случае позволит вам немного поесть, независимо от его последующих действий. Я скажу горничной, чтобы она и для вас накрыла. А пока, если вы не в настроении разговаривать, то вот вам утренняя газета.

– Спасибо,– снова улыбнулся Вудторп, взял газету и стал усердно ее читать, держа вверх тормашками.

– Ну, а я пойду лучше вымою руки,– сказал беспечно Роджер.– Ты со мной, Энтони?

И они быстро вышли.

– Так в чем же состояла твоя разгадка, Роджер?– спросил Энтони, когда они обрели спасительное отдаление в одной из своих четырех спален.

– Не сыпь мне соль на рану,– простонал Роджер.– Я же разработал такую прекрасную гипотезу. И, черт побери, я не могу поверить, что ошибался! Может быть, ошибается этот парень?

– Но этот парень должен определенно знать, убил он кого или нет,рассудительно ответил Энтони.

– Да, наверное, должен. Ведь было бы очень трудно не заметить этого. Да, все, что можно тут сказать, так это послать Вудторпа к черту! Вот уже второй раз я неверно решил загадку. Энтони, мне совсем не хочется возвращаться в гостиную. Давай посидим, покурим и потолкуем об Ибсене.

– Я лучше сперва схожу вниз и скажу, чтобы и для него накрыли,– ответил Энтони и элегантно скрылся из виду.

Через двадцать минут горничная постучала в дверь и сообщила, что ужин на столе. Двоюродные братья неохотно вернулись в гостиную.

Вудторп тем временем до некоторой степени взял себя в руки и начался сбивчивый разговор о разных, не представлявших никакого интереса, мелочах, почему Роджер с немалым облегчением приветствовал через десять минут появление инспектора Морсби, хотя Роджеру совсем не улыбалось быть свидетелем того, как молодого Вудторпа, который понравился ему с первой же встречи, препроводят в тюрьму. Ситуация и в самом деле была очень затруднительной.

Вудторп сразу же вскочил из-за стола, как только отворилась дверь.

– Инспектор,– сказал он отрывисто, как прежде,– я ждал вас. Желаю передать себя в руки полиции по обвинению в убийстве миссис Вэйн и Медоуза.

Инспектор какое-то мгновенье холодно на него смотрел, затем закрыл за собой дверь.

– Неужели желаете?– спросил он бесстрастно.– Так, значит, это вы совершили эти два убийства, мистер Вудторп?

– Да.

– Ну что ж,– спокойно заметил на это инспектор,– юноши, наверное, всегда будут верны себе. А что у нас на ужин, э, мистер Шерингэм?

– Х-холодное мясо и салат,– заикаясь, ответил ничего не понимающий Роджер. Он никогда не видел, как старый опытный полицейский арестовывает убийцу, но то, что происходило сейчас, никоим образом не совпадало с его представлениями, как должна совершаться эта процедура.

– Ну что ж, надо надеяться, что сегодня салат вкуснее, чем был вчера,заметил с некоторой строгостью инспектор и сел за стол.

Роджер был не единственный, кто удивлялся такому развороту событий.

– Так что же, вы разве не собираетесь арестовать меня, инспектор?спросил в смятении Вудторп.