Текст книги "Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн)"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Да вы не обращайте на него внимания, Маргарет,– посоветовал Энтони.Он просто забавник и выступает в этом качестве, как только мы вышли за порог "Короны".

– Точно, и одна из моих любимых тем – чайки. Ведь неимоверно трудно найти что-либо забавное в чайках, и вы это, конечно, понимаете, Маргарет. Но насчет чая я совершенно серьезно. Я хочу получить возможность поглядеть на обитателей вашего дома.

– О, поняла. Но зачем вам это?

– Нет никакой особенной причины, кроме одной: я должен как можно внимательнее понаблюдать за всеми, кто связан с этим делом. И признаюсь, что мне весьма интересно прежде всего взглянуть на этого вашего доктора. Можно это устроить?

Девушка задумчиво сдвинула брови.

– Да-а. Наверное, можно. Конечно можно, ведь я сейчас там за домоправительницу, временно, конечно. Я просто захвачу вас с собой, и дело с концом.

– Хорошо! Вам не нужно что-нибудь объяснять. Просто представьте нас как своих друзей, которые приехали отдохнуть в здешние края.

– Да, понимаю. Конечно будет присутствовать и мисс Уильямсон, но вот насчет Джорджа я не уверена, потому что я довольно часто посылаю ему поднос с чаем в лабораторию. Но шанс увидеть его есть.

– Спасибо, мы согласны и на один шанс,– ответил Роджер, спускаясь на выступ,– а так как у нас есть в запасе лишний час, то я предлагаю посвятить его обсуждению темы, наиболее удаленной от постоянного предмета наших бесед. Что вы скажете на это, дети мои?

– Правильно,– согласился Энтони, который уже подпирал спиной скалу, воспользовавшись возможностью сесть к Маргарет поближе, насколько это позволяется условностями по отношению к молодой особе женского пола, еще с тобой не обрученной.– Но давайте говорить обо всем, кроме чаек!

В течение этого чудесного часа Роджер, лежа на спине в тени на расстоянии двух шагов от молодежи и глядя в небо, очевидно, не имел возможности заметить, как испытующая рука Энтони выскользала из его кармана и, по всей вероятности, бесцельно побродив по дерну, наконец, осмелев, плотно накрыла другую, гораздо меньшую руку, которая все это время была совершенно неподвижна. Нет, Роджер никак не мог всего этого видеть, но, совершенно определенно, об этом знал.

Глава 10

Чай, фарфор и юная любовь

– Кстати, я должна вас предупредить, что мисс Уильямсон не обычная секретарша. Она довольно важная особа в доме. Исполняет все секретарские обязанности для Джорджа которые очень немногочисленны, но главное ее занятие – помогать ему в лаборатории. Она получила ученую степень в Кембридже и, должна признаться,– негромко засмеявшись, добавила Маргарет,выглядит соответственно.

Была уже почти половина пятого, когда все трое сидели в гостиной доктора Вэйна в ожидании чая и появления остальных домочадцев. Маргарет и Энтони явно нервничали, хотя и не понимали почему... Роджер был спокоен и собран. Пять минут, которые уже прошли в ожидании, он с удовольствием использовал, весьма внимательно рассматривая замечательную коллекцию фарфора в двух больших шкафах со стеклянными дверцами, а также в изобилии представленного на двух-трех полках, не считая тарелок, украшавших стены. Роджер был не очень большим знатоком фарфора, однако его познания были вполне достаточными, чтобы с умным видом потолковать с коллекционером.

– Не будьте злоязычны, Маргарет,– сказал он, рассматривая фарфоровую дрезденскую группу, изображающую четырех крошечных дам, играющих в вист, тончайшие кружева на их платьях и миниатюрные веера невероятного изящества и хрупкости.– Уверен, что эту коллекцию собирала, конечно, не ваша кузина.

– Нет, ее собрал Джордж. Это его единственный конек, который отнимает его внимание от трубок и пробирок. А почему вы так подумали?

– Да просто такая страсть кажется несовместимой с данным вами описанием характера этой леди. Как бы то ни было, все к лучшему. Я поздравлю Джорджа с чудесной коллекцией, и он меня полюбит как родного брата. Я прежде был знаком с некоторыми маниакальными любителями фарфора и сумею найти к нему подход.

– И вы совершенно правы,– улыбнулась Маргарет,– это самый короткий путь к сердцу Джорджа.

– И прежде чем он состарится, ему придется услышать кое-что новое о фарфоре,– саркастически начал было Энтони, однако его прервал стук открываемой двери.

Трудно сказать, кто из двух людей, которые вошли в комнату, представлял более захватывающее зрелище. Мисс Уильямсон, которая вошла первой, привлекла бы внимание в любой компании. Это была высокая, угловатая в движениях женщина, с выдающимися скулами, коротко стриженными светлыми волосами и в пенсне, которое подчеркивало пронзительность беглого взгляда холодных, слегка выпуклых голубых глаз. Одета она была аккуратно, даже почти с пугающей аккуратностью, а лицо носило выражение такой неукоснительной деловитости, которое, как правило, приводит обычного мужчину при встрече с подобной женщиной в состояние тягостной, безмолвной неловкости – настолько оно противоречит всему, что он связывает с понятием "женственность". Однако секретарша не относилась к разряду женщин, которых обычно называют мужеподобными: хотя ее никак нельзя было назвать красивой, в ней было нечто привлекательное.

"Незаурядная особа",– подумал Роджер и задержал на ней свой взгляд на две секунды дольше, чем полагалось.

Доктор Вэйн, который следовал за ней на таком близком расстоянии, что, казалось, наступал ей на пятки, во многом походил на свой портрет, нарисованный Маргарет: то был высокий, сутулый человек, ростом по меньшей мере шесть футов и два дюйма, с огромной черной бородой и суровым взглядом, однако в движениях его большого тела было столько мягкости и даже изящества, что это составляло поразительный контраст с его сильной, топорного сложения фигурой. Едва слышным, аккуратным движением он закрыл за собой дверь гостиной.

Едва эти двое успели войти, как Маргарет вскочила:

– О Джордж, это мои друзья, мистер Шерингэм и мистер Уолтон,– сказала она не без смущения,– они приехали меня навестить, не зная о... о...

– Я очень рад приветствовать твоих друзей, Маргарет, в своем доме,– с солидной учтивостью ответил доктор.– В конце концов, это самое меньшее, чем я могу отплатить тебе за твою доброту, с которой ты сейчас обо мне заботишься.

Маргарет поблагодарила его мимолетной улыбкой и представила Роджера и Энтони мисс Уильямсон. Последовали поклоны, и мисс Уильямсон позвонила в колокольчик, чтобы подавали чай.

– У нас только десять свободных минут, Маргарет,– объявила она поспешно,– мы прервались на середине довольно важного эксперимента и мне с большим трудом удалось вытащить Джорджа из-за стола.

Обе женщины и Энтони стояли у окна, а Роджер подошел к доктору Вэйну.

– У вас грандиозная коллекция фарфора, доктор,– сказал он непринужденно,– и я не перестаю ею восхищаться с той самой минуты, как сюда вошел. Никогда в жизни не видел лучшего Спода, чем вот эти очаровательные образцы.

В суровом докторском взгляде зажглась искорка удовольствия коллекционер всегда доволен, когда хвалят его коллекцию, он точно мать, которой сказали, что у младенца носик точь-в-точь как ее собственный.

– Вы интересуетесь фарфором, мистер Шерингэм?

– Я с ума по нему схожу,– солгал Роджер.

И далее разговор покатился словно по накатанной колее.

С прибытием чая беседа стала более общей. Роджер позволил пробудиться в себе писателю и внимательно стал наблюдать за всей, довольно пикантной, ситуацией. Вот человек, чья жена три дня назад погибла неестественной смертью при, по меньшей мере, странных обстоятельствах и который берет чашку с чаем из рук молодой, хорошенькой девушки, а она, учитывая приезд инспектора Морсби, очень сильно подпадает под подозрение в связи с этой же самой смертью. Тем не менее отношения между ними, что должны были стать почти невыносимы, совсем не кажутся, хотя бы на первый взгляд, сколько-нибудь натянутыми. Маргарет ведет себя абсолютно естественно; а доктор Вэйн обращается с ней предупредительно, мягко и даже с некоторой нежностью. Чем дольше Роджер наблюдал, тем больше удивлялся. Хотя он и в литературе столь же мало придерживался условностей, как в жизни, все же вряд ли бы он осмелился использовать подобную ситуацию в какой-нибудь из своих книг. Критики общим гласом объявили бы ее слишком неправдоподобной.

Через несколько минут разговор, который каемся разных мелочей, снова возвратился, по инициативе доктора Вэйпа, к прежней теме. И мисс Уильямсон тоже, к некоторому удивлению Роджера, присоединилась к ним, а сам доктор Вэйп, воодушевившись, даже зашел так далеко, что один или дна раза поправил Роджера, допустившего какие-то неточности.

– Значит, вы тоже любительница фарфора?– не выдержал Роджер.

– Да, теперь, но когда я только приехала сюда, то совершенно ничего не знала о нем, однако Джордж научил меня понимать и видеть его, и теперь я нахожусь под таким же обаянием фарфора, как он сам.

– И теперь вы знаете о нем гораздо больше, чем прежде, правда, Мэри?впервые на лице доктора показалось подобие улыбки.– Еще один пример подавляющего влияния учителя на ученика, мистер Шерингэм,– обратился он к Роджеру с шутливым сожалением.

– Какая чепуха, Джордж!– рассмеялась мисс Уильямсон,– я могла бы только мечтать об этом. Боюсь, вам очень многому придется меня научить.

По счастью, доктор Вэйн не имел представления, кто на самом деле его посетитель и мисс Уильямсон также (они совершенно не походили на людей, которые имеют обыкновение читать "Курьер"), так что у них не возникло ни малейшего подозрения, с какой целью Роджер явился к ним в дом. Поэтому, удовлетворенный успехом своей тактики, он продолжал разыгрывать безопасную "фарфоровую" карту, а Маргарет и Энтони, для которых фарфор не представлял ни малейшего интереса, занимались, главным образом, тем, что сидели молча и переглядывались, причем, по-видимому, были совершенно довольны таким положением дел.

Когда спустя полчаса, вместо обусловленных вначале десяти минут, мисс Уильямсон предъявила доктору третий по счету ультиматум, он наконец встал, а у Роджера было такое ощущение, что разговоров о фарфоре ему хватит на ближайшие несколько лет. Однако доктор испытывал прямо противоположные чувства и, крепко пожимая руку собеседнику и предварительно уверившись, что Роджер и Энтони проведут в Ладмуте еще несколько дней, пригласил их на ужин в ближайшее воскресенье, решительно отметая дружеским тоном нерешительные отговорки Роджера.

Когда доктор и секретарша ушли, Роджер рухнул в кресло и стал обмахивать лицо липкой от пота рукой.

– Кто-то еще что-то сказал насчет фарфора?– спросил он расслабленно.

– Ну и как?– отвечала Маргарет.– Что вы о них думаете?

– Что думаю?– повторил Роджер на этот раз громко и от всей полноты сердца.– Думаю, что примерно через год в Ладмуте снова зазвонят свадебные колокола.

– Что?– воскликнули Энтони и Маргарет одновременно.

Роджер понял, что высказался неосторожно, но взять слова обратно было нельзя.

– Думаю,– сказал он, на этот раз тщательнее выбирая выражения,– что Джордж и эта дама заключат брачный договор.

– Да, она по уши в него влюблена,– кивнула Маргарет.– Я давно об этом знаю, но не думала, что вы это заметите.

– Наблюдать и замечать – мой бизнес, прекрасная леди,– мягко упрекнул ее Роджер.

– Ты заметил, что она к нему неравнодушна?– удивился Энтони.– Как это тебя угораздило?

– Я только что ответил на этот вопрос,– промурлыкал Роджер,– могу дать и другой наводящий ответ: "фарфор".

– Да, ответ красноречивый,– согласилась Маргарет,– особенно если вы помните, что я говорила о ней прежде. Помните?

– Да, я как раз об этом подумал,– засмеялся Роджер.

– О чем это вы?– спросил Энтони, недоуменно глядя то на одного, то на другую.

– Ни о чем таком, что доступно твоему детскому пониманию, малыш,добродушно отозвался Роджер.– Пойди поиграй в жмурки. Маргарет, а мне ваш доктор понравился.

– Джордж? Да, он милашка. Хотя мне, чтобы узнать его, надо было гораздо больше времени, чем, по-видимому, потребовалось вам. И вы ему тоже понравились. Не припомню, чтобы он кого-нибудь пригласил на ужин после столь короткого знакомства.

– Но я вообще довольно легко нравлюсь,– согласился Роджер. И разговор после этого стал весьма фривольным.

Однако Роджер, достигнув поставленной себе цели, теперь жаждал обсудить ее результаты с Энтони – что было вряд ли возможно в присутствии Маргарет, поэтому вскоре он стал выказывать легкие поползновения к перемене мест. Он обстоятельно договорился с Маргарет о встрече следующим утром "на всякий случай", встал, подошел к двери, снова сел и снова поднялся и, по крайней мере раз шесть, а то и больше, напомнил, что им надо отправляться, и с каждым разом утверждал это все настойчивее, и наконец понял, что если он хочет сдвинуть Энтони с места и увести его из гостиной, то потребуются героические усилия.

Роджер был не такой человек, чтобы отвергать героические усилия, если они необходимы.

– Энтони,– сказал он,– ты, по-моему, не понимаешь, что мы злоупотребляем гостеприимством. Последние четверть часа я только тем и занимаюсь, что тонко тебе намекаю о необходимости удалиться. Понимаешь, у Маргарет хлопот полон рот.

– Но я ничем не занята, Роджер,– возразила Маргарет,– никаких дел у меня нет.

– Нет есть,– твердо отчеканил Роджер.– У вас их просто полно. Идем, Энтони.

– Да честное слово, я свободна.

– Зато есть дела у меня. Идем, Энтони!

И на этот раз Энтони поднялся.

Маргарет простилась с ними в гостиной, но Энтони вернулся туда из холла, вспомнив, что забыл ей о чем-то сообщить. Роджер подождал пять минут, потом пошел за Энтони и снова извлек его из гостиной. Маргарет вышла с ними в холл и снова попрощалась, но Энтони снова вернулся с половины подъездной аллеи, так как забыл палку. Роджер подождал еще десять минут, потом опять вошел в дом и опять настиг свою жертву в гостиной.

– Энтони, мы должны немедленно уйти,– сказал он,– надо поговорить о делах. Энтони, мы должны идти. Ты уже вспомнил все, что забыл сказать Маргарет? Ты взял свои палку, шляпу, ботинки, булавку для галстука, очки и ночной чепчик с кружевами? Энтони, мы действительно должны идти. Маргарет, может быть, если вы уйдете и согласитесь замуровать себя в своей комнате, в ванной, в бельевом шкафу или еще в каком-нибудь подходящем для этого месте, то Энтони впадет в отчаяние и с ним можно будет сладить...

– Роджер, ну какой вы гадкий,– покраснела Маргарет и поспешила из гостиной вон.

– Пример женщины, спешащей быть замурованной навеки,– задумчиво пробормотал Роджер, глядя вслед ее легкой, словно летящей по воздуху, фигуре.

– Черт бы тебя побрал, Роджер,– взорвался негодующий Энтони, тоже пунцово-красный.– Какого дьявола тебе понадобилось уходить и...

– Энтони, мне кажется, сейчас самый подходящий момент, чтобы уйти,мягко заметил Роджер.

И на этот раз Энтони действительно ушел – не только из дома, но миновал подъездную аллею, выбрался на дорогу и повернул к скалам. Роджер дал ему десять минут, чтобы тот выпустил пар и остыл, а потом приступил к делу.

– А теперь послушай, Энтони, отвлекись от всего прочего и скажи, какие выводы ты извлек из нашего чаепития?

– Какие выводы?– неохотно ответил Энтони.– Не знаю, извлек ли я вообще какие-то выводы. А ты?

– Один или два. Во-первых, леди, с которой мы сегодня познакомились, не питает отвращения к идее стать миссис Вэйн теперь, когда место освободилось.

– Но почему ты так решил, Роджер?

– Да это намерение лезет у нее из ушей, надо лишь только иметь глаза, чтобы видеть. Мне кажется, она даже не давала себе труда скрыть это желание. Но интересно знать, доктор тоже ничего не имеет против этого? В данный момент я не слишком в этом уверен.

– Ты считаешь, что у него нет такого намерения?

– Нет, я этого не утверждаю. Я только хочу сказать, что ему очень хорошо удается скрывать свои чувства. Я совершенно не уверен в том, что он думает обо всем этом. Кроме того, ему нравится Маргарет и он старается это показать. Но что действительно очень важно и многозначительно – так это его приглашение поужинать.

– Ты хочешь сказать, что это странно – звать в гости спустя четыре-пять дней после смерти жены?

– Совершенно верно. А о чем это говорит?

– Да только о том, что он не очень переживает.

– Точно. Иначе говоря, он знал, что представляла собой его жена. И, не будучи расстроен из-за ее смерти, он не собирается притворяться, будто это так. Вот чем этот человек поразил меня.

– Да,– медленно протянул Энтони,– наверное, ты прав.

– Женщина тоже не расстраивается. Это было достаточно очевидно. Доктор даже в какой-то мере усвоил ее манеру поведения в данном отношении. Из них двоих она обладает более сильным характером.

– Неужели?

– О да. И еще одно меня интересует. Знала ли эта женщина тоже, что на самом деле представляла собой миссис Вэйн? В общем и целом, я бы, пожалуй, ответил утвердительно. Она довольно проницательна.

– И, возможно, она поэтому стала симпатизировать доктору,– заметил Энтони,– если это вообще так. Наверное, мерзко все время видеть, что порядочный человек связал свою жизнь с маленькой дрянью, а?

– Да, тонко замечено,– согласился Роджер.– Я бы очень удивился, если ситуация не развивалась бы именно так. Конечно постепенно. Так всегда бывает. Я не собираюсь намекать, что между ними существует интрижка или что-либо в этом роде. Нет, я и минуты не сомневаюсь, что этого нет. По сути дела, я бы не удивился, узнав, что доктор даже не подозревает о ее чувствах. Однако он, к своему удивлению, окажется на ней женатым. Она женщина чрезвычайно сильной воли, и не побоюсь побиться об заклад, что она решила добиться своего во что бы то ни стало.

– Но у нее большие ноги,– совершенно непоследовательно возразил Энтони.

– У многих людей они большие. У тебя, например. А как тебе показалось, Маргарет ей нравится?

– Если нет, то она просто дура,– убежденно ответил Энтони.

– Пожалуйста, не будь сентиментальным. Мне лично показалось, что нет. Она ведет себя безапелляционно и командует, ты заметил? Но это можно вполне объяснить ревностью. Маргарет, в конце концов, молода и красива, а она нет. А поведение доктора Вэйна тебе не показалось странным? Его характер и так далее?

Энтони задумался:

– Я бы сказал, что у него чертовский темперамент.

– Ты просто подслушал мои мысли. Я сразу это заметил. Может быть, и не надо придавать этому какое-то особенное значение, но забывать об этом не стоит. Доктор Вэйн чертовски темпераментен. Ну а теперь – как быть с приглашением? Я не хочу... А, привет! Это ведь инспектор? Да, он. Я повсюду теперь узнаю его объемистую фигуру. Давай пойдем наперерез и спросим, нет ли чего нового. Между прочим, мои поздравления, Энтони.

– В связи с чем?

– С тем, что ты не проговорился Маргарет относительно письма нашего приятеля Колина. И подал тем самым великолепный пример сдержанности.

Роджер громко окликнул инспектора, тот остановился и подождал, пока они с ним поравняются.

– Слишком жаркий день, джентльмены, для таких дальних прогулок,приветствовал он братьев, вытирая платком широкое красное лицо,необыкновенно жарко.

– Да, верю, инспектор. И что же, добродетель была вознаграждена? Вы получили какие-нибудь известия?

– Да, сэр, кое-какие получил, рад вам сообщить об этом. Мне удалось установить личность джентльмена, который написал письмо. Это было довольно затруднительно, однако теперь я уверен, что нашел его.

– Неужели нашли? Но это же прекрасно! А кто он?

– Джентльмена зовут Колин Вудторп, он сын сэра Генри Вудторпа, владельца большого поместья между Ладмутом и Сэндси. Сегодня вечером я хочу нанести ему визит.

– Прекрасно,– поспешно сказал Роджер,– а можно мне с вами?

– Это не совсем по правилам.

– Да, понимаю. Ужасно не по правилам, но ведь за вами должок из-за письма этого самого мистера Колина?

– Очень хорошо, сэр,– усмехнулся инспектор.– Я вижу, вы твердо решили пойти со мной, так что мне, полагаю, придется вас захватить. Но запомните в качестве моего личного друга, а не репортера.

– Клянусь в том!– торжественно заверил его Роджер.– Я бы в любом случае не стал... О небо, идем, идем, и не позволяйте этому человеку меня заговорить. Нам навстречу грядет самый неугомонный болтун во всей Англии.

– Это пока ты находишься на севере страны, а не в Лондоне,– с юмором заметил Энтони.

– Его зовут Сэмюел Медоуз, он священник,– пояснил Роджер собеседникам.Он сегодня утром напал на меня в скалах и похитил целых полчаса. С ним бы в этом качестве не справится даже Старый Моряк {герой "Поэмы о Старом Моряке" английского поэта-романтика С.Т. Колриджа (1772-1834). Старый Моряк в своем вечном странствии встречает трех гостей, спешащих на свадебный пир, и одному из них рассказывает свою драматическую историю.}.

Инспектор и Энтони с некоторым любопытством взглянули на невысокого человека в священническом одеянии. Узнав Роджера, он благосклонно улыбнулся, весьма энергически коснулся в знак приветствия краев широкополой шляпы, но не сделал попытки заговорить.

– Пронесло!– выразительно шепнул Роджер, когда они прошли мимо.Друзья, благодарю вас.

Но инспектор не улыбнулся. Напротив, он нахмурился и дернул себя за многострадальный ус.

– Черт побери.– задумчиво сообщил он своим ботинкам,– где же я видел это лицо раньше?

Глава 11

Инспектор Морсби ведет опрос

Гластон Холл, дом сэра Генри и леди Вудторп, представлял собой лишенное архитектурных красот здание в георгианском стиле, солидно-квадратное и добротное, что так выгодно характеризовало тот период в градостроительстве. Он был расположен на девяти-десяти акрах собственной земли. Когда Роджер вместе с инспектором шел по аккуратной подъездной аллее, заходящее солнце уже окрасило его кирпичный фасад в еще более красный цвет и косыми лучами освещало обширную бархатно-зеленую лужайку, еще не обесчещенную теннисными сетками и меловыми линиями, располагавшуюся перед широкой, удобной для экипажей площадкой у подъезда.

– Клянусь Юпитером!– негромко воскликнул Роджер.– Прекрасный вид, а? Есть что-то в этих старых георгианских особняках, инспектор, что возбуждает воображение. Разве вы не видите мысленно вон там, перед подъездом, множество охотников в красных камзолах, с веселыми красными рожами, опрокидывающих огромные двухгаллонные кружки домашнего пива в ожидании начала охоты?

– Согласен, довольно весомый кусок собственности. Но в эти старые дома так легко пробраться грабителям.

Да, каждый человек имеет право на свою точку зрения.

– Интересно, почему эти старые георгианские особняки всегда вызывают в воображении охотничьи сцены?– раздумчиво сказал Роджер.– Наверное, причина в их красном цвете. Красный кирпич, красные камзолы, красные лица. Да, то был цвет времени. Что бы делал Роулендсон {Роулендсон Томас (1756-1827) английский график, мастер политической и бытовой карикатуры (серия зарисовок "Лондонский микрокосм", 1808).}, если бы на его палитре не было красного цвета? Ему бы пришлось рисовать безносых людей.

Они подошли к порогу из белого камня, и инспектор толстым большим пальцем ткнул в кнопку не-георгианского электрического звонка.

– Так вы помните о нашем уговоре, мистер Шерингэм, не так ли?– спросил он полуизвиняющимся тоном.– Мы здесь но официальному поводу, и это я задаю вопросы.

– Но разве я не дал вам торжественного обещания, инспектор?– уязвленно заметил Роджер.– И, кроме того, я считаю необходимым вам сообщить, что в школе у меня была кличка "Устрица". "Устрица Шерингэм" – так меня всегда и называли.

– Но в шутках подчас мало истины,– пробормотал инспектор с очень простодушным видом.

Однако, прежде чем Роджер сообразил, что ответить, дверь дома открыл похожий на рыбу дворецкий.

Мало найдется в нашей стране людей, которые останутся самими собой перед рыбообразным подобием английского дворецкого. И Роджер с трудом скрыл восхищение при виде того, как инспектор совершенно невозмутимо обратился к дворецкому, похожему на дельфина (как сразу мысленно охарактеризовал Роджер появившуюся фигуру).

– Я хочу видеть мистера Колина Вудторпа,– сказал инспектор совершенно спокойно и добродушно,– он дома?

– Я наведу справки, сэр,– холодно ответствовал дельфин, придирчиво и с явным неудовольствием созерцая запылившихся в дороге посетителей,– не угодно ли вам сообщить ваши имена?

Инспектор вставил большую ступню в дверную щель:

– Не пускайте со мною в ход эти ваши тонкости,– заметил он чрезвычайно весело,– вы же и так знаете, дома ли джентльмен, которого я желаю видеть.

И молча стал сверлить дворецкого пронзительным взглядом.

Роджер с некоторым интересом наблюдал реакцию дельфина на такой стиль общения. Он открыл и быстро закрыл рот, а в глазах песочного цвета мелькнула тревога. Никогда прежде Роджеру не доводилось видеть встревоженного дворецкого, и он понимал, что вряд ли еще когда-нибудь доведется подобное увидеть.

– Да... да, он только что вернулся к обеду,– невольно выдохнул дельфин.

– Ха!– заметил с видимым удовлетворением инспектор.– Тогда, дружище, чеши побыстрей и сообщи, что с ним хотел бы поговорить о том о сем инспектор Морсби из Скотленд-Ярда. И тебе не обязательно докладывать это во всеуслышание, понял?

Дельфин явно понял намек.

– Ну и хорошо, а теперь покажи, где нам можно его подождать.

Ускоренным шагом дельфин провел их в оружейную, маленькую комнату на левой стороне большого холла. Как только дверь за ним закрылась, Роджер почтительно и крепко пожал руку инспектора.

– Теперь я понимаю, как вам удалось арестовать семнадцать вооруженных преступников в самом опасном притоне Лайм-хауза, не имея при себе ничего, кроме палки и булавки для галстука.

– Просто я не выношу важничающих дворецких,– скромно объяснил инспектор.

Роджер даже застонал от восторга.

Через две минуты в оружейную собственной персоной явился Колин Вудторп. Это был молодой человек лет двадцати шести, привлекательной наружности, светловолосый, румяный, высокий и плотного сложения. Он успел переодеться к обеду и был в сюртуке, но Роджер мысленно увидел на нем охотничьи гетры и бриджи. Молодой человек был внешне совершенно спокоен.

– Инспектор Морсби?– слегка улыбнувшись, сказал он, безошибочно обращаясь к спутнику Роджера.

– Да, это я, сэр,– подтвердил инспектор своим обычным добродушным тоном.– Извините, что беспокою вас, но долг есть долг, как вам известно. Надеюсь, ваш дворецкий не устроил переполох? Я ему не велел этого делать. Мне известно, что в названии "Скотленд-Ярд" для старых людей есть нечто неприятное.

– О нет,– рассмеялся молодой человек,– дело в том, что я был один, хотя это очень любезно с вашей стороны предупредить его. Так в чем дело, инспектор? Пожалуйста, садитесь. Сигарету?

– Что ж, спасибо, сэр,– инспектор взял сигарету из предложенного молодым человеком портсигара и уселся в удобное кожаное кресло. Роджер последовал его примеру.

Когда молодой человек тоже сел, инспектор так развернул кресло, чтобы смотреть ему прямо в лицо.

– Повторюсь, сэр, мне не хочется вас беспокоить, но мое дело к вам связано со смертью миссис Вэйн, которое я расследую.

И он сделал многозначительную паузу.

Роджер мог бы поклясться, что по лицу молодого человека скользнуло мимолетное выражение страха, но когда после секундного колебания он заговорил, голос был спокоен.

– Ах вот что?– сказал он легким тоном ("Чересчур уж легким",– подумал Роджер).– Так почему же вы пришли с этим ко мне?

Инспектор молниеносно протянул ему листок бумаги, который уже успел вынуть из кармана.

– Чтобы попросить вас объяснить, если соблаговолите, смысл этой записки, сэр,– сказал он уже довольно резко.

Колин Вудторп с любопытством начал читать и вдруг сильно покраснел.

– Где... каким образом к вам это попало?– спросил он весьма нетвердым тоном.

Инспектор вкратце пояснил, что оригинал записки был найден в скалах, где было обнаружено тело.

– И я хочу, чтобы вы мне объяснили, сэр, что сие означает? Мне не надо толковать вам о важности этого документа для нас. Вы просите даму о встрече, и в условленный день даму настигает смерть. Если свидание состоялось, то вы, очевидно, способны пролить некоторый свет на обстоятельства этой смерти. Навряд ли нужно спрашивать, состоялось ли свидание?

Молодой человек уже вполне сумел овладеть собой. Он нахмурился и положил ногу на ногу.

– Послушайте, я ничего не понимаю. Я полагал, что смерть миссис Вэйн результат несчастного случая. К такому заключению пришли после вскрытия. Почему же вы "расследуете", по вашим словам, этот случай?

– Дело в том, сэр,– как всегда благодушно заметил инспектор,– что я пришел сюда задавать вопросы, а не отвечать на них, однако я не имею ничего против, чтобы ответить на данный ваш вопрос. Смысл моих действий объясняется тем, что мы совсем не уверены, будто смерть миссис Вэйн – случайна.

Молодой человек был несомненно поражен.

– Милосердное небо!– вскричал он.– Что вы имеете в виду? Разве эта смерть могла быть неслучайной?

Инспектор испытующе посмотрел на молодого человека:

– Ну, это, например, могло быть самоубийство, разве нет?– тихо пояснил он.

– Самоубийство!– Вудторп даже подскочил на стуле, и его розовое лицо побледнело.– Вы не... вы же не хотите сказать, что это могло иметь место, инспектор?

– А у вас разве нет особого повода думать, что это могло быть именно так, сэр?– выпалил инспектор.

Молодой человек снова сел и быстро облизнул губы.

– Нет, разумеется, нет,– пробормотал он,– и не понимаю, о чем вы это.

– О нет, понимаете, вы понимаете, сэр,– мрачно возразил инспектор.– А теперь послушайте, мистер Вудторп,– начал он более мягким тоном,– я хочу, чтобы вы сами выложили карты на стол и все бы мне рассказали. Поверьте, это будет самое лучшее, что вы можете сделать, и для вас, и с нашей точки зрения. Все равно правда обязательно выйдет наружу, вы же знаете. И...

Но Вудторп встал с места.

– Извините, инспектор,– высокомерно прервал он Морсби,– я должен повторить, что не понимаю вас, и мне нечего больше сказать. Это все, из-за чего вы желали меня видеть?

С этими словами он направился к двери, словно приглашая инспектора Морсби последовать его примеру и удалиться, но тот игнорировал столь прозрачный намек.

– Я, конечно, понимаю, что вы должны сейчас чувствовать, сэр. Вы пытаетесь защитить репутацию дамы, и мне это известно. Но лучший способ это сделать – отвечать на мои вопросы. Я должен получить необходимую информацию, и если я получу ее от вас, мы можем сохранить все между нами. Если же вы заставите меня обратиться к другим источникам, то, боюсь, сохранить все в тайне будет невозможно. В настоящее время (если вы ничем никому себя не выдали) никто, кроме вас и нас двоих, не знает, что вы были любовником миссис Вэйн.