Текст книги "Ожившие фантазии"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Папа тоже пытается научить меня готовить. Но у меня плохо получается, – вздохнул Мэтти.

– Всему свое время, – ответила я. – Наверняка есть вещи, которые у тебя получаются хорошо.

– Есть, – отозвался Мэтти. – Когда мы с папой разбивали клумбы в саду, я сам делал кукол. Папа, конечно, тоже помогал, – признался мальчик. – Но больше всего сделал я.

Так вот, оказывается, кто превратил этот сад в сказочный городок, подумала я. Странно было представить себе детектива Лонберга за подобной работой. Впрочем, совсем недавно я не могла себе представить и того, что у него есть сын, о котором он заботится в одиночестве.

Меня удивило то, что Мэтти ничего не говорил о своей матери. Либо мальчик не хотел о ней вспоминать, либо действительно ее не помнил. Разумеется, я не стала задавать наводящих вопросов – в конце концов, это было не моим делом.

Лонберг пришел в самый разгар нашего веселья: мы вытащили приготовленную пиццу из духовки и пытались ее разрезать, что скверно у нас выходило, потому что расплавленный сыр прилипал к лезвию ножа.

Честно говоря, я подумывала позвонить Лонбергу и предупредить его о том, что нахожусь в его доме, но, решив, что у детектива и без того много проблем, отложила свой звонок на потом. Поэтому, услышав знакомый голос, я даже испугалась. Что подумает Лонберг, увидев меня на его кухне с его собственным сыном, который давным-давно уже должен был видеть десятый сон? Но, обернувшись, я не заметила на лице Лонберга ни следа возмущения или гнева. Он был удивлен, но, по всей видимости, даже приятно, потому что на его губах играла добрая улыбка.

– Не думал, что вы так истолкуете мой совет сидеть дома, – обратился ко мне Лонберг. – Хотя, конечно, мне гораздо приятнее видеть вас здесь, чем выручать из какой-нибудь передряги. Я смотрю, вы занимаетесь кулинарным образованием Мэтти. И, по-моему, неплохо получается. Только почему вы сидите при свечах?

– Пап, я сам позвонил мисс Олдридж, – поспешил признаться Мэтью, прежде чем я успела что-то сказать. – Во всем доме погас свет, и я испугался.

– Он очень стойко держался, – заверила я Лонберга. – Мэтти испугал всех призраков, и они растаяли.

– Да, пап, – кивнул Мэтти. – Теперь я их не боюсь. Ну разве что совсем чуть-чуть.

– Что ж, это уже обнадеживает, – кивнул Лонберг сыну. – Со светом я сейчас разберусь. Надеюсь, пока я буду в щитовом отделении, вы не слопаете всю пиццу?

– Нет, что вы, – заверила я его. – Мы обязательно наградим вас за труды самым большим куском.

– Хороший стимул, чтобы вернуть свет, – подмигнул нам Лонберг, и его взгляд остановился на мне. – Есть еще один стимул, но о нем я пока промолчу…

Я улыбнулась про себя, хотя была не так уж и уверена, что мой «новый образ» понравится Лонбергу. С ним вообще тяжело было что-то предугадать. Вот и сейчас: я была уверена, что его возмутит мое неожиданное вторжение, а он воспринял эту ситуацию так, как если бы она была вполне обыкновенной.

Когда Лонберг вернулся сам и вернул нам свет, без которого мы с Мэтти, надо сказать, прекрасно обходились, наша троица принялась за пиццу. Лонберг похвалил меня и Мэтью, причем сделал это совершенно искренне. К тому же пицца действительно оказалась очень вкусной – может, потому что была приготовлена при свечах.

Скоро Мэтти был отправлен спать – Тот Кто Живет Под Кроватью уже не очень-то пугал сонного и довольного мальчика, – а мы с Лонбергом переместились в гостиную. Я намекнула было на то, что моя миссия завершена, но он и слышать не хотел о том, что я уйду.

– Ют, я, конечно, отвезу вас домой. Но, может, мы еще немного посидим и поболтаем?

Я подумала о том, что Лонберг еще ни разу не называл меня по имени и далеко не так часто просил меня о чем-то. Мне пришлось позвонить Ди и соврать, что я сижу в гостях у Энн и пока еще не знаю, когда вернусь.

Лонберг удивленно покосился на меня, услышав эту ложь.

– Мне казалось, вы взрослая женщина и имеете полное право находиться там, где хотите.

– Вы не знаете мою мать, – присев на диван неподалеку от Лонберга, ответила я. – Если я скажу ей, что сижу в гостях у полицейского, посыплются вопросы и обвинения в том, что я на них не отвечаю.

– Значит, ваша мама ничего не знает о том, что происходит? – удивленно поинтересовался Лонберг.

– Ничего. Если я скажу ей правду, она будет сходить с ума каждый вечер и хвататься за сердце всякий раз, когда я выхожу из дому. Наверное, она считает, что это и есть материнская любовь.

– Видно, у вас с ней непростые отношения, – немного подумав, заметил Лонберг. Я кивнула. – Может, вам стоит быть с ней чуть мягче и хоть немного откровеннее? Родителям нужно знать, что от них хотя бы что-то зависит. Им становится страшно, когда наступает старость, а вместе с ней осознание того, что они уже никому не нужны. Как отработавший механизм, понимаете?

– Понимаю, – кивнула я. – Только эта история не про Ди Олдридж. Она всегда знала, чем себя занять.

– Боюсь, это всего лишь видимость.

Я не стала спорить с Лонбергом, потому что до сих пор чувствовала себя виноватой перед матерью, и решила расспросить его о том, чего мы не могли обсудить при Мэтти, – о ситуации с брэмвилльским убийцей.

Лонберг рассказал мне, что поговорил со своим шефом и поставил на ноги весь полицейский участок. Шеф по-прежнему настаивал на том, что паника в городе ни к чему хорошему не приведет, а потому дал разрешение лишь на усиление патруля на улицах. Детективу едва удалось убедить шефа разослать имеющуюся информацию по другим участкам брэмвилльской полиции, и оставалась надежда, что город будут патрулировать не только полицейские из нашего участка.

Лонберг направил запрос в агентства, занимающиеся обучением и кастингом актеров, но это было бессмысленной тратой времени: ни один начинающий актер не сознается в том, что ему заплатили деньги за роль, которая может быть связана с убийствами и интересует полицию.

Оба почтовых отделения Брэмвилля – письма, которые приносил мне Гарри, приходили именно из них – тоже молчали. Никто из почтовых работников не знал, кто отправлял письма на имя Юстинии Олдридж. Лонберг попросил начальников обоих отделений тщательно следить за тем, кто отправляет письма на мое имя, и это давало определенную надежду на то, что убийца попадется на почте.

Однако я всем сердцем желала, чтобы у него не было причины явиться на почту, – ведь это означало бы, что он совершил еще одно убийство и погиб еще один ни в чем не повинный человек.

Лонберг тоже думал об этом – его лицо помрачнело и словно окаменело от тягостных раздумий. Только сейчас я заметила, как он устал. Мне было неловко из-за того, что я сижу в его доме и отнимаю у него возможность выспаться. Но он категорически не хотел, чтобы я уходила, – ему как будто становилось легче от моего присутствия. Что ж, я хорошо его понимала: мне тоже было бы тяжело нести этот груз в одиночестве.

Я рассказала Лонбергу о том, что видела в доме у своей соседки, мисс Саймонс.

– Вы меня очень напугали, – мрачно произнес он, выслушав мой рассказ. – И даже не сказали мне, что в вас стреляли, – с укором посмотрел он на меня.

– Что бы это изменило? – поинтересовалась я. – Тем более я пообещала, что расскажу обо всем при встрече.

– О, это кое-что изменило бы, – возразил Лонберг. – Гостья вашей миссис Саймонс стреляла, а это означает, что в доме осталась пуля от револьвера. Маленькими револьверами не так уж много кто пользуется. Мы можем вычислить владельца.

– Но ведь эта женщина только актриса.

– Зато она много чего может порассказать.

– Вы правы, – погрустнела я. – Какая же я все-таки глупая.

– Да будет вам, – мягко улыбнулся мне Лонберг. – Можно подумать, вы каждый день сталкиваетесь с пальбой и убийствами. Не волнуйтесь, завтра я доложу об этом шефу и мы отправим к вашей соседке парочку сообразительных ребят. А сейчас давайте не будем больше об этом – просто посидим и попробуем расслабиться. Идет?

– Идет, – кивнула я.

Взгляд Лонберга снова скользнул по мне с интересом.

– Что это вы так на меня смотрите? – поинтересовалась я.

– Думаю, так одевшись, вы рассчитывали, что на вас будут смотреть.

– Как это «так»?

– Так сексуально, – тихо пробормотал Лонберг и смущенно уставился на диванную подушку.

Забавно было наблюдать смущение на его мужественном лице. Я не смогла сдержаться и улыбнулась.

– И что же, вам нравится или нет?

– Я сразу заметил, как вы изменились, – признался Лонберг, продолжая разглядывать диванную подушку. – Как только заглянул на кухню… Да, мне очень понравилось. Все, включая новый цвет ваших волос. Я, конечно, идиот, потому что первым делом подумал: как здорово, что она не перекрасилась в рыжий.

Я хмыкнула.

– Я же говорю – идиот, – снова констатировал Лонберг.

– Не волнуйтесь, я не лучше вас. Когда та женщина выстрелила, у меня были точно такие же мысли.

– Представляю, как вы испугались.

– Только в первую минуту, – призналась я. – Но мы опять болтаем о том, о чем не хотели говорить.

– Нет, сейчас мы говорим о вас. Кстати, с чего вдруг такая перемена? – лукаво покосился он на меня.

– Ни с чего, – пожала я плечами. – Просто захотелось чего-то нового.

– Надеюсь, это ваше желание чего-то нового не связано с возвращением вашего бывшего мужа? – Я заметила, как в темных глазах Лонберга вспыхнули две молнии.

– Нет-нет, – поспешила уверить я его. – У меня нет никакого желания с ним встречаться.

– Хорошо вас понимаю.

– О чем это вы?

– У меня тоже нет желания видеться с моей бывшей женой.

– Значит, она жива? – вырвалось у меня.

Лонберг недоуменно уставился на меня, а я уже ругала себя за бестактность.

– А с чего вы взяли, что она умерла?

– Э-э-э… Я не знаю – промямлила я. – Просто мне так показалось. Вы ничего не говорите о ней, один воспитываете сына, вот я и подумала.

– Она ушла от меня. – Лонберг снова уставился на диванную подушку. – Ушла и оставила мне Мэтти. Рита никогда не хотела иметь детей. Так уж вышло, что я уговорил ее оставить ребенка. Она долго не могла мне этого простить. Может, я был неправ, но если бы не Мэтти, не знаю, чем бы я жил.

– Вы очень любили свою жену? – с сочувствием поинтересовалась я.

– Любил… пока не узнал, что она меня предала. – Лонберг посмотрел на меня почти умоляюще. – Давайте сменим тему. Я не люблю об этом говорить. Может быть, потом я смогу рассказать вам об этом. Но не сейчас… не сейчас. – Я понимающе кивнула. – Кстати, Ют: если вы думаете, что я не обращал на вас внимания раньше, когда вы носили свои брюки с подтяжками, то вы ошибаетесь, – неожиданно заявил он.

Я совсем растерялась, не зная, что ему ответить.

– Что вы имеете в виду? – у меня даже в горле пересохло от его неожиданного признания.

– То, что вы и раньше мне нравились.

– Нравилась?

– Ют, не стройте из себя мисс Недоумение, – насмешливо посмотрел на меня Лонберг. – Да, вы мне нравитесь и прекрасно об этом знаете. Больше всего меня волнует другое: нравлюсь ли я вам?

– Э-э-э… – только и смогла выдавить я.

– Э-э-э? Весьма красноречиво для писателя. Это все, что вы можете мне сказать?

– Ну-у…

– Выходит, что не нравлюсь. – Видно было, что он огорчен и подавлен, но быстро справился с собой. – Значит, детектив Лонберг интересен вам лишь как персонаж для вашей новой истории?

– Нет, вы ошибаетесь, – наконец-то смогла заговорить я. – То есть ты ошибаешься, Коул. Ты мне очень нравишься, только я с некоторых пор не очень-то доверяю мужчинам.

– Неужели я хотя бы раз позволял тебе во мне усомниться? – В голосе Лонберга все еще звучала горечь, хотя его лицо прояснилось.

– Нет, что ты, – покачала я головой. – Только я не об этом. Ричи изменял мне, ты знаешь… Так вот, я…

– Боишься снова обжечься?

– Да, – кивнула я.

– Клянусь тебе, даже если бы моя бывшая вернулась ко мне, я послал бы ее ко всем чертям, – поспешил заверить меня Коул.

– А как же Мэтти?

– Если Мэтти захочет с ней видеться, я не против. Только сомневаюсь, что он захочет. И вообще, забудь о ней. Она не имеет к нам никакого отношения.

– Но ведь речь не только о Рите, – грустно улыбнулась я. – В мире полно других женщин, гораздо интереснее и привлекательнее меня.

– Что за ерунда? – возмущенно уставился на меня Коул. – Не видел ни одной. Нет, я, конечно, не святой и встречался с женщинами после Риты, но никому из них не удавалось пробудить во мне хоть что-то похожее на любовь и даже на страсть.

– А мне удалось? Вообще-то о любви мы еще не говорили, – лукаво покосилась я на Коула.

– Мы вообще слишком много говорим, – улыбнулся он и, придвинувшись ко мне, обнял так горячо, что мне показалось: еще секунда – и я растаю в его объятиях, как кусочек льда в бокале с нагретой лучами солнца водой.

Когда я фантазировала о поцелуе Коула, мне казалось, этот мужчина не умеет быть нежным. Но как я ошибалась! Я никогда не думала, что перед поцелуем тоже может быть прелюдия, и тем более не думала, что она окажется такой восхитительной…

Коул нежно провел рукой по моему лицу, коснулся моего подбородка, скользнул пальцами по щеке, осторожно погладил мои полусомкнутые веки. Его мягкая рука скользнула по моим распущенным волосам, нырнула в них и снова вынырнула на поверхность. Затем его пальцы снова скользнули вниз, губы осторожно коснулись моего подбородка, а потом на ощупь начали искать дорогу к моим губам.

Я сладко застонала… Мне не приходило в голову, что поцелуя можно желать так сильно и страстно. Поэтому, когда губы Коула коснулись моих, я сама впилась в них с такой жадностью, словно путник, бродивший по пустыне много дней и ночей, наконец-то добравшийся до воды.

Это был потрясающий поцелуй. Ничего подобного я не испытывала ни с кем другим. Может, все мужчины, что были у меня раньше, просто не умели целоваться? Или думали лишь о том, как бы произвести на меня неизгладимое впечатление?

Коул Лонберг, по-моему, ни о чем в тот момент не думал: он хотел меня целовать и хотел, чтобы я получила от этого поцелуя как можно больше удовольствия. И ему это удалось.

Мне безумно хотелось, чтобы этот поцелуй продолжился в постели, но я отдавала себе отчет в том, что мы с Коулом выбрали не самый подходящий момент. Он понимал это не хуже, чем я, поэтому, когда почувствовал, что все может зайти слишком далеко, остановился и слегка отстранился от меня.

– Прости, Ют, – тихо прошептал он мне. – Но вряд ли ты оценишь, если мне позвонят из участка и я оставлю тебя одну после… после… ну, ты понимаешь после чего.

Я тихо засмеялась. Кто бы мог подумать, что бывают такие стеснительные полицейские?

– Я неисправим, – пробормотал Коул. – Опять сморозил какую-то глупость.

– Все в порядке. – Я протянула руку и легонько провела ладонью по его небритой щеке. – Ого, колючая. Странно, что я этого не заметила, когда мы с тобой целовались.

– Клянусь тебе, что завтра же побреюсь, – пообещал Коул. – И вообще, можешь просить меня о чем угодно. Я уже сто лет не выполнял женских прихотей.

– Вот потеха, – хмыкнула я. – Моих прихотей тоже сто лет никто не выполнял, и теперь я даже не знаю, о чем попросить.

– Подумай хорошенько, – улыбнувшись, посоветовал мне Коул. – Впрочем, времени у тебя много – целая жизнь.

– Не страшно загадывать? – покосилась на него я.

– С тобой – нет.

Его честный ответ понравился мне, но я тут же почувствовала некоторое беспокойство. А что, если я не оправдаю его ожиданий? Что, если не окажусь той женщиной, о которой он мечтал?

И потом, я ведь так и не закончила отношения с Ричи, который, набившись мне в друзья, продолжал атаковать меня звонками и предлагать встретиться. Остыла ли я к Ричи или до сих пор что-то теплится в моей душе? Я не могла клясться в чем-либо Коулу, пока окончательно не ответила на все эти вопросы самой себе.

– О чем задумалась? – обеспокоенно спросил меня Коул. – Я что-то не то сказал?

– Нет, все в порядке. Думаю о том, что тебе нужно хорошенько поспать. Хочешь, я покараулю твой телефон, пока ты будешь в отключке?

– Буду в отключке? – хмыкнул Коул. – Знаешь, ты и так много для меня сделала… Спасла моего сына, помогаешь мне с расследованием. Не хочу, чтобы ты подумала, что я постоянно буду терроризировать тебя своими требованиями.

– О, ты слишком много беспокоишься о пустяках, – отмахнулась я. – Лучше поспи. А я могу рассказать тебе сказку. Я ведь мастер страшных историй.

– Уговорила, – кивнул Коул.

Он улегся на диванчике, а я села у него в ногах.

– Расскажи мне историю о писателе из твоих «Городских легенд», – попросил меня он. – Честно говоря, она меня интересует больше, чем все остальные.

Я хорошо понимала почему: если в «группе риска» находятся писатели, значит и мне нужно быть осторожной. Впрочем, сейчас я меньше всего думала о себе…

10

Сотовый Коула начал разрываться уже в пять часов утра. Я разбудила своего сонного детектива, который немедленно вскочил с кровати и уставился на меня вытаращенными, мутными и ничего не понимающими глазами.

– Ют?!

Я было испугалась, что бедняга от усталости и переживаний забыл все, что произошло вчерашней ночью, но Коул довольно быстро пришел в себя и взял протянутую мной трубку.

– Детектив Лонберг слушает.

Видно, новости оказались не самыми приятными, потому что Коул нахмурился и даже тихо чертыхнулся. Я сидела на диване, прямая и напряженная, и с нетерпением ждала, когда он закончит разговор.

– Плохие новости, Ют. – Коул засунул мобильный в карман брюк и тут же принялся натягивать рубашку. – Убийство все-таки произошло. Убита девушка, как ты понимаешь, рыжеволосая. Чертов маньяк! Если я поймаю эту тварь, она не доживет до суда!

Я впервые видела его в таком состоянии. Мне был вполне понятен его гнев, просто сегодня мне казалось странным, что Коул Лонберг, такой ласковый и добродушный еще вчера ночью, сегодня утром превратился в разъяренного зверя.

– Тише, Коул, – попыталась я успокоить его. – Надеюсь, ты шутишь. Мне совершенно не хочется, чтобы тебя посадили в тюрьму из-за этого психопата.

– Извини меня, Ют, – смягчившись, ответил мне Коул и, наклонившись, поцеловал меня в щеку. – Просто я не смог сдержаться. И еще раз извини, – добавил он, заметив, что меня снова оцарапала его щетина. – Забыл, что обещал тебе побриться с утра, – теперь ничего не успею.

– Побреешься вечером, – улыбнулась ему я. – Поверь, мои капризы подождут.

– Надеюсь, – с каким-то беспокойством в голосе и во взгляде пробормотал Коул.

– Будь уверен.

Он сказал, что не будет большой беды, если Мэтти останется один, ведь мальчик уже привык сам о себе заботиться. Однако я решила устроить ему какой-нибудь приятный сюрприз, и мы отправились в городской парк кататься на каруселях.

Настроение, увы, у меня было не самым праздничным – я все думала & той несчастной девушке, которую нашли сегодня утром. Может быть, Коул прав – человека, который способен на такое преступление, стоило наказать сразу, без всяких там судов и разбирательств. Но как быть со мной? Ведь я своими руками подбросила ему идею, в какую форму облечь преступления.

– О чем думаешь? – спросил у меня куда более веселый, чем я, Мэтти.

– О том, что из-за моих книг у кого-то могут быть серьезные неприятности, – честно ответила я.

– Неприятности? – изумленно покосился на меня Мэтти. – Какие еще неприятности, мисс Олдридж?

– Зови меня просто Ют, – попросила я мальчишку. – Вот, к примеру, ты боишься того, что кто-то живет под твоей кроватью. А потом читаешь мою книгу и начинаешь верить в то, что под твоей кроватью действительно живет страшный монстр. Разве я не виновата в твоем страхе?

Мэтти немного помолчал, а затем серьезно ответил:

– Нет, мисс Олдридж, вы не виноваты. Я все равно боялся бы, даже если бы не прочитал книгу. Не Того Кто Живет Под Кроватью, так кого-нибудь другого. Такой уж я трусишка. Разве вы виноваты в том, что я трус?

– Во-первых, ты не трус, – строго посмотрела я на мальчишку. – Вчера ты отлично справился со своим страхом. А во-вторых, разве после того, как ты прочел книгу, тебе не стало еще страшнее?

– Нет, – покачал головой Мэтти. – Мне даже легче стало. Потому что я понял, что не так одинок. Тори Хартингем тоже боялась.

Я благодарно улыбнулась Мэтти. Как это ни странно, но после тех слов, что сказал мне этот мальчишка, мне немного полегчало. Я даже поддалась уговорам Мэтью, и мы вдвоем прокатились на «американских горках».

– Надеюсь, твой отец меня не убьет, – сказала я Мэтти, придя в себя после только что испытанных острых ощущений. – И как только тебя пустили на этот аттракцион?

– Вы сами мне как-то сказали – я выгляжу старше своего возраста, – с гордостью заметил мальчик. – Да не волнуйтесь, папа не будет сердиться. Я же был с вами…

После «горок» Мэтти предложил мне освежиться у фонтана. С тех пор как мы оказались в парке, меня не оставляло чувство, что за мной кто-то следит. Поначалу я списала это на паранойю – из-за всей этой истории с убийцей у меня разыгралось воображение, – но, когда мы подошли к фонтану, я обернулась и увидела, как за деревом, стоящим неподалеку от воды, кто-то спрятался.

Мне стало страшно не столько за себя, сколько за Мэтти. Нельзя было брать его с собой, подумала я.

– Мэтти, можно я оставлю тебя на секундочку? – спросила я у мальчишки, не сводя глаз с дерева, за которым притаился мой преследователь.

– Конечно, – кивнул он.

– Только никуда не уходи. Я буду возле того дерева, – кивнула я.

– Хорошо, Ют.

Я сделала вид, что направляюсь к киоску с мороженым, а потом очень резко повернула к дереву. И, честно говоря, порядочно удивилась, обнаружив за ним Ричи Карлайла.

– Ты что, следишь за мной? – уставилась на него я.

– Да, слежу, черт возьми, – с вызовом ответил Ричи. – Вот уж не думал, что ты как заправская мамаша поведешь на прогулку чужого ребенка.

– Вообще-то это мой приятель, – сухо заметила я, покосившись в сторону Мэтти, который в этот момент болтал рукой в фонтане. – Ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты за мной следишь?

– Затем, что ты что-то скрываешь, – сердито отозвался Ричи. – Неужели у тебя роман с этим полицейским?

– И как давно ты следишь за мной? – сделав вид, что не расслышала вопрос Ричи, поинтересовалась я.

– Не волнуйся, я следил за тобой только сегодня. И то потому, что твоя мать позвонила мне в три часа ночи, чтобы сказать, что ты не вернулась домой.

– И это повод меня преследовать?

– Это повод о тебе беспокоиться. Должен же я был узнать, что с тобой происходит. Моя теща уверена, что ты вляпалась в какую-то историю.

– Твоя бывшая теща… И ты тут же бросился мне на выручку, – хмыкнула я.

– Естественно, я ведь твой муж.

– Бывший муж.

– Пусть и бывший, – хмуро бросил Ричи. – Так что, у тебя все-таки с ним роман?

– Представь себе, да, – не без злорадства сообщила я Ричи.

– Теперь понятно, ради кого ты так преобразилась.

– А ты думал, ради тебя?

– Была тайная надежда.

– Послушай, Ричи, – немного смягчилась я, увидев, как сильно он огорчен моим признанием, – мы же договорились, что будем друзьями. Мы уже давно живем каждый своей жизнью. Зачем что-то менять? И для чего? Ведь я никогда не смогу простить тебе предательства. А ты не перестанешь интересоваться другими женщинами и заводить романы.

– Ют, я… – Ричи махнул рукой. – Да о чем я тебе говорю… Ты так изменилась, что уже не понимаешь меня.

– Мы никогда не понимали друг друга, Ричи, – произнесла я, и только в тот миг до меня дошло, что наш брак был совершеннейшей нелепицей. – Мы всегда были чужими друг другу. Да, нас кое-что объединяло, но этого оказалось недостаточно, чтобы сохранить наши отношения.

– Ты правда так думаешь? Или в тебе говорит обида?

Что меня больше всего бесило в Ричи, так это его самоуверенность. Как ты можешь меня не любить? – говорил его изумленный взгляд. Все это время мой бывший муж наивно полагал, что я все еще люблю его и отказываюсь принять его лишь потому, что он когда-то изменил мне с Лил Стакер и продолжает с ней жить.

– Клянусь тебе, Ричи, – я поймала себя на мысли, что сказала это совсем как Коул, – если у меня и были какие-то сомнения, то теперь их нет.

– Это из-за Лонберга?

– Это из-за нас с тобой. – Я уже устала от объяснений, поэтому мне хотелось лишь одного: чтобы Ричи поскорее ушел, а я смогла вернуться к Мэтью, который, судя по всему, намеревался нырнуть в фонтан. – Ну все, Ричи, мне пора.

– Ют, – позвал он меня, когда я уже отвернулась.

– Что? – Мне пришлось обернуться, и я впервые увидела боль в глазах этого мужчины.

– А я ведь и в самом деле люблю тебя, Ют.

– Ричи, мне действительно пора.

Я не хотела быть жестокой, но наш разговор зашел в тупик. Мне нечего было сказать Ричи, а он повторял одно и то же. Наверное, Лил и правда могла бы стать ему куда лучшей подругой жизни, чем я. Но почему-то не стала…

Увы, к фонтану мне пришлось бежать: Мэтти так низко наклонился над водой, что соскользнул с бортика и свалился.

– Мэтти! – испуганно крикнула я, но ответа не последовало.

Проклиная свою невнимательность и навязчивость своего бывшего мужа, я залезла на бортик и прыгнула в воду. К счастью, наши брэмвилльские фонтаны не очень-то глубоки, поэтому Мэтти мне удалось вытащить из воды без особого труда.

– Цел? – спросила я его.

Он кивнул и напомнил мне взъерошенного нахохлившегося воробья.

– Простите, Ют. Я не хотел. Как-то само получилось.

– Верю, – кивнула я. – Только теперь нам придется быстро-быстро перебирать ножками, чтобы тебя переодеть. Ты же не хочешь, чтобы твой отец съел нас обоих на ужин?

– Нет, – пролепетал Мэтти так, словно Коул и впрямь был людоедом. – А что, он может?

– Мэт, я шучу. Если я пишу детские «ужастики», то это вовсе не значит, что каждое мое слово нужно воспринимать всерьез.

Я помогла мальчишке выбраться и только сейчас заметила, что на нас с удивлением глазеют окружающие. Еще бы! Взрослая женщина полезла в фонтан за мальчишкой. Можно подумать, они стояли бы и смотрели, как он бултыхается в воде!

Эти взгляды настолько меня возмутили, что я решила окончательно шокировать общественность.

– Ну что, Мэтти, придем купаться еще раз? – довольно громко поинтересовалась я у своего маленького спутника, которому моя шутливая идея пришлась по душе.

– Конечно! – радостно ответил он, и мы продолжили свое шествие уже под недовольное перешептывание дам, решивших, что я сумасшедшая мамаша этого мальчугана.

Когда мы вернулись домой, Мэтти поинтересовался у меня, кто был тот незнакомец, с которым я говорила за деревом.

– Мой бывший муж, – честно ответила я. – Его зовут Ричи Карлайл.

– А вы до сих пор встречаетесь? – огорченно спросил у меня мальчик.

– Вообще-то нет. Мы с ним просто дружим.

– А такое бывает? – широко распахнул глаза Мэтти.

– Что именно? Дружба после развода? – с улыбкой спросила я.

– Ага.

– Бывает, но не у всех.

– Мои родители не дружат, – грустно заметил Мэтти.

– И ты не знаешь почему? – осторожно поинтересовалась я.

– Если честно, нет. Я спрашивал папу, но он никогда не объясняет.

– А ты скучаешь по маме?

– Не знаю, – признался Мэтти. – Я был очень маленьким, когда родители развелись. Помню, что плакал, когда мама не пришла поцеловать меня на ночь. Но больше ничего не помню.

Странная история, мелькнуло у меня. Коул сказал, что был бы не против, если бы Мэтти встречался со своей матерью. Но почему сам Мэтти даже не знает, куда делась его мать?

Меня с самого утра мучила совесть из-за того, что я не позвонила собственной матери, поэтому я пригласила Мэтти заглянуть ко мне в гости. Мальчик с радостью согласился, и я оставила Коулу записку на тот случай, если он не додумается мне позвонить.

Поначалу Ди отнеслась к моему возвращению довольно холодно – мне даже вспомнились былые времена, когда она могла не разговаривать со мной неделями из-за того, что я задерживалась на студенческих вечеринках, – но очень скоро ее лед растопил Мэтти. Он учуял с кухни запах пекущегося пирога и поинтересовался у Ди, что она обычно кладет в качестве начинки.

Не передать словами, как я была благодарна моему маленькому спасителю. Кулинария – любимый конек Ди Олдридж, поэтому она немедленно пустилась в подробнейшие объяснения и отправилась вместе с Мэтти на кухню, чтобы угостить его своим пирогом.

У меня появилось время, чтобы немного подумать о том, что произошло вчера между мной и Коулом. Он почти признался мне в любви, мы долго целовались, я чувствовала себя почти счастливой. Но эти маленькие «почти» были как червоточины в большом красивом яблоке.

Да, я испытывала к Коулу чувства, и эти чувства были довольно сильными. Но была ли я готова к любви? Доверяла ли я этому мужчине настолько, чтобы снова броситься в омут головой? Эти вопросы ставили меня в тупик. С уверенностью я могла ответить лишь на один: если бы мне пришлось расстаться с Коулом и больше не видеть его, я бы очень сильно страдала.

Что же касается Ричи, то он услышал от меня чистую правду: ни влечения, ни каких-то более сильных чувств я к нему уже не испытывала. Все, что еще оставалось, улетучилось в одночасье. Коулу удалось прогнать даже страх одиночества, который вопреки голосу разума все еще толкал меня в объятия бывшего мужа.

В любом случае я не собиралась обманывать Коула, и если бы что-то чувствовала к Ричи, то обязательно рассказала бы об этом мужчине, который так внезапно появился в моей жизни.

Лонберг заглянул к нам около половины пятого. Судя по его виду, он чертовски устал, но был очень рад видеть меня и Мэтти в добром расположении духа. Я заметила, что Коул сдержал свое обещание и побрился, что, честно скажу, доставило мне большое удовольствие.

Матери не очень-то пришелся по душе очередной визит полицейского, но Мэтти удалось очаровать ее настолько, что она скрепя сердце предложила Коулу поужинать. Он, конечно, понял, что к чему, и остался лишь благодаря моей настойчивой просьбе.

– Если вы с Мэтти сейчас уйдете, – шепнула я Коулу, – Ди наверняка устроит мне разнос из-за того, что я не ночевала дома. Так что, будь добр, поддержи меня в эту непростую минуту. Твой сын это уже сделал.

Коул улыбнулся краешком губ, и я заметила, как в его темных глазах цвета абрикосовой косточки заплясали озорные искорки. Наверное, вспомнил вчерашнюю ночь, подумала я и почувствовала, как сильно хочу, чтобы он снова повторил свой поцелуй «с прелюдией».

Мою мать наши переглядки изрядно раздражали. Впрочем, это меня не так уж и беспокоило – я была сердита на нее из-за того, что она звонила Ричи и, не сомневаюсь, была едва ли не инициатором слежки за мной.

Наблюдая за тем, как Ди оживленно болтает с Мэтти, Коул вполголоса поинтересовался, почему у нас с Ричи не было детей.

– Меня всегда удивляло, что ты пишешь для детей, хотя у тебя самой их нет.

Эта тема была мне не очень-то приятна, но я все же решила быть откровенной с Коулом.

– Ричи не очень хотел торопиться с ребенком, – тихо ответила я. – Поэтому, когда выяснилось, что я не могу иметь детей, он был даже рад. Если честно, я была ему благодарна. Редко встретишь мужчину, которому нужна женщина, не имеющая возможности завести детей.