Текст книги "Серебряный дельфин"

Автор книги: Энн Уил (Вэйл)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 6

После ужина Найл попросил Рэчел зайти к нему в кабинет.

– Я хочу кое-что тебе показать, – сказал он, когда они поднялись из-за стола.

Кабинетом служила небольшая комната с книжными полками, пользовались ею, вероятно, достаточно редко. Рэчел была там лишь однажды, когда Жозеф водил ее по дому. В кабинете стоял большой письменный стол и секретер. Найл достал из кармана связку ключей, нашел нужный, открыл замок и поднял ребристую крышку.

– Помнишь, я просил тебя подождать некоторое время с обручальным кольцом? – спросил он через плечо. – Это лишь потому, что у меня есть кольцо, которое, как я надеюсь, тебе понравится.

Внутри секретера лежали три пакета овальной формы в белой бумаге, запечатанные красной сургучной печатью. Когда Найл сорвал печать и развернул бумагу, Рэчел увидела три кожаных футляра.

– Эти ювелирные изделия принадлежали моей матери, а теперь они твои, – объяснил Найл. – Я попросил переделать немного оправу – для тех украшений, которые ты захочешь носить днем. Более изысканные драгоценности будут храниться в банке, и мы сможем забрать их оттуда лишь в случае необходимости. Мне лично они нравятся такими, как есть, но ты вправе отдать их ювелиру на переделку, если сочтешь нужным, конечно.

Он поочередно открыл каждый футляр и встал возле Рэчел, рассматривая их содержимое.

Хотя на тонких пальцах миссис Хэррис всегда блестели изысканные кольца, а, собираясь в «Рандеву-Рум», Джульет надела прекрасный рубиновый кулон, Рэчел и вообразить себе не могла, что в жизни существуют такие сокровища, как эти, что лежали перед ней и блестели под лампой.

– Вот эти жемчуга, изумрудные подвески и брошь ты можешь носить, когда захочешь, – сказал Найл. – Изумруды были привезены из Китая моим прапрадедушкой. Китайцы считают, что этот камень приносит счастье его обладателю. А вот и первое родовое обручальное кольцо. Его носила моя прапрабабушка.

Найл открыл маленький кожаный футлярчик, и Рэчел увидела прекрасный жемчуг, окруженный россыпью бриллиантов. Взяв ее левую руку, он надел это кольцо на безымянный палец.

– Ну как? – спросил Найл. – Если тебе оно не очень нравится, то можешь выбрать себе любое другое.

– О, Найл, кольцо бесподобно, – сказала Рэчел, потрясенная до глубины души. – Но оно, должно быть, очень дорогое. Если я буду носить его всегда, кольцо испортится.

– Вряд ли. Но при желании ты можешь носить его только по вечерам.

– Дело не в том, просто я боюсь его потерять или сломать. – Два вечерних набора драгоценностей, о которых сказал ей муж, были двумя сочетающимися между собой ожерельями с серьгами. Один – изумрудный, другой – сапфировый с бриллиантами. Найл показал, что сапфировое ожерелье можно носить как диадему по особенно торжественным случаям, а топазовая брошь делится на две маленькие сережки. – Можно примерить? – спросила Рэчел нетерпеливо, после того как Найл опустошил все ящики и драгоценная коллекция лежала перед ней на столе.

– Конечно, я же сказал, что они твои.

Рэчел примерила все, передвигаясь между столом и зеркалом, висевшим на противоположной стене, чтобы оценить, хорошо ли смотрятся на ней украшения. Ожерелье из сапфиров с бриллиантами она оставила напоследок, но его застежка оказалась очень сложной, поэтому Рэчел попросила Найла помочь ей.

Наконец ожерелье было застегнуто, и Рэчел продела длинные серьги в мочки. Подойдя к зеркалу, она затаила дыхание от восхищения. Драгоценности, прекрасные сами по себе, имели какое-то волшебное влияние на своего владельца. Каким-то образом – и это, конечно, была только иллюзия – ожерелье делало ее шею длинной и тонкой, как у лебедя, а головка становилась еще изящнее. Даже в ее глазах появились какие-то искры, а волосы стали шелковистее и пышнее, чем обычно. Изучая свое отражение, поворачивая голову то влево, то вправо и наблюдая, как вспыхивают и блестят сапфиры, отбрасывая голубое сияние, Рэчел почувствовала странное волнение.

В зеркале отражалось не странное, несчастное, одинокое существо – такое изображение она каждое утро видела в ванной. Перед Рэчел было лицо спокойной и уверенной в себе улыбающейся женщины, которая выглядела счастливой. Это не было лицо девушки, чувствующей себя посторонней в доме мужа, она видела лицо красавицы, которая найдет свое место повсюду. Рэчел как будто оказалась перед своей мечтой, портрет не был на нее похож, но являл тот образ, к которому она стремилась.

А за спиной стоял потрясенный Найл – его лицо тоже отражалось в зеркале рядом с ее собственным.

– Повернись на секунду, дай мне посмотреть, – попросил он тихо.

Рэчел повернулась, сдерживая дыхание. В его глазах застыло выражение, которого она никогда не видела у него раньше. Они стояли напротив друг друга. Найл положил руку на необыкновенное ожерелье, слегка тронул ее шею.

– Ты прекрасна… – произнес он.

В холле зазвонил телефон, Найл нахмурился и поспешил туда, чтобы снять трубку. Рэчел боялась двинуться с места… Может быть, если она останется неподвижной… и если на лице его будет то же выражение… может быть…

Найл вернулся. Он все еще хмурился.

– Ограбили магазин, Рэчел. Сторож ранен. Полиция вызывает меня на место происшествия. Положи все драгоценности обратно и попроси Жозефа посторожить их сегодня вечером. Ладно?

– Как долго тебя не будет, Найл? Разреши мне пойти с тобой.

– Не стоит – процедура может затянуться, лучше тебе остаться. Не говори ничего бабушке, ее нельзя расстраивать. – Он хотел добавить что-то еще, но потом передумал. Захватив ключи от машины, Найл вышел из дома.

Рэчел услышала, как заурчал мотор, и вздохнула. Она чувствовала себя так, словно у нее отняли что-то очень важное. Она позвонила Жозефу, попросила его присмотреть за коробками с драгоценностями, а сама поднялась в комнату к бабушке Найла. К счастью, пожилая леди удовлетворилась объяснением Рэчел, что Найл на час уехал по делам, и не стала задавать лишних вопросов. Помолчав немного, она вдруг спросила:

– Скажи мне, Рэчел, что ты думаешь о браке Джульет с Робертом Хоуардом?

Рэчел заколебалась.

– Что вы имеете в виду, миссис Хэррис?

– Как ты считаешь, будет ли их брак удачным?

Рэчел задумалась.

– Мне очень нравится Роберт, я уверена, что он искренне любит Джульет, – сказала она осторожно.

– Да, конечно, деточка, но я не об этом тебя спрашиваю. Будет ли Джульет с ним хорошо? Счастлива ли она сейчас?

– Откровенно говоря, не думаю, что она очень счастлива. Роберт сказал мне, что ее беспокоит необходимость вести домашнее хозяйство, но я не уверена, что дело в этом. Миссис Хэррис, может, быть… может, быть, она в кого-то влюблена?

– Откуда мне знать? Я все свое время провожу в четырех стенах, у меня нет ни малейшего представления о том, что происходит вокруг, – сказала та с горечью. – Меня беспокоит, что Джульет стала очень нервной. Она чересчур много курит, подозреваю, выпивает слишком много коктейлей и ни на минуту не расслабляется. Меня это беспокоит.

– О, не огорчайтесь, пожалуйста, миссис Хэррис, – произнесла Рэчел, обеспокоенная ее тоном. Она уже жалела, что высказала откровенно свое мнение, но Рэчел надеялась на то, что миссис Хэррис слишком умна, чтобы не ощутить уклончивости ее ответа. – Может быть, Джульет колеблется в выборе. Я думаю, что девушек зачастую начинают мучить сомнения в самую последнюю минуту, – сказала она сочувственно.

– А тебя мучили сомнения? – спросила миссис Хэррис, не отрывая от Рэчел проницательного взгляда.

Рэчел вспыхнула:

– Мне не дали времени особенно долго размышлять, но я волновалась – да, я очень волновалась, принимая решение.

– Почему же? – спросила миссис Хэррис.

Она опять откинулась на подушки и вертела свои кольца на пальцах – это было верным признаком сильного возбуждения.

Рэчел задумалась – ответ нужно было как следует продумать. Затем, вспомнив, что миссис Хэррис была в полном неведении относительно ее неосведомленности о деталях биографии Найла в тот момент, когда они поженились, Рэчел сказала:

– Мне казалось, что я не смогу жить в подобной обстановке… Моя собственная жизнь до замужества была совершенно иной. Я до сих пор ощущаю себя не совсем на своем месте. Боюсь, миссис Хэррис, вы были разочарованы, когда увидели, что я собой представляю?

Леди налила себе в стакан сердечную настойку и выпила лекарство.

– Я произвела на тебя подобное впечатление? Совершенно наоборот, дитя мое. Первое впечатление, когда Найл представил тебя в первый день вашего пребывания здесь, было самым благоприятным. К тому же я испытала облегчение. – Она сделала паузу, чтобы взять из большой коробки засахаренный каштан: каждую неделю Найл приносил ей эти сладости. Она не стала предлагать их Рэчел, потому что знала, что та их не любит. – Я надеялась обнаружить у девушки, которую Найл изберет себе в жены, два качества, – продолжала миссис Хэррис, разворачивая серебряную бумажку и вынимая засахаренный каштан маленькой вилочкой для фруктов с перламутровой ручкой. – Первое – я хотела, чтобы она была добра. Я имею в виду, что она должна быть внимательна к настроению других людей. Ну и второе, равное по значению первому условию, – она должна была выйти замуж за моего внука ради него самого, а не ради фирмы «Хэррис» или Мунгейтса. Ну а так как я сразу же поняла, что ты удовлетворяешь этим двум условиям, то ничуть не огорчилась, когда меня поставили перед свершившимся фактом. Я сожалею лишь о том, что не сумела яснее показать свое одобрение.

В ее искренности не приходилось сомневаться, и Рэчел была тронута настолько, что к горлу у нее подкатил комок.

– Спасибо, – произнесла она хрипло. – Я постараюсь стать более уверенной в себе. Теперь мне будет легче, потому что я знаю, что пока не разочаровала вас.

Момент казался ей благоприятным, чтобы поделиться с бабушкой Найла другой своей заботой: Рэчел пожаловалась, что скучает, что ей нечем себя занять и она хочет, если можно, вести какие-нибудь дела.

– Да почему же нет, моя девочка! Конечно можно! – Миссис Хэррис была удивлена тем, что до сих пор Рэчел не сказала ей о своем желании. – Я взвалила на себя обязанности по ведению домашнего хозяйства только потому, что когда мать Найла умерла, Джульет не захотела взять бразды правления в свои руки. Однако я предпочла бы снять с себя все домашние заботы. Сегодня же скажу Жозефу, что отныне домашним хозяйством будешь заниматься ты. Конечно, если у тебя возникнут вопросы, мне будет приятно дать совет. Но я уверена, что освоение домашних обязанностей не займет много времени, и надеюсь, что ты сделаешь массу нововведений.

Они проговорили еще с полчаса, а потом Рэчел пожелала миссис Хэррис спокойной ночи и пошла к себе.

Найл приехал ближе к полуночи. Рэчел была на кухне, изучая электрическую плиту, большой блестящий холодильник и кладовку с кондиционером. Найл увидел ее в дверях кухни, когда опускал ворота гаража.

– Тебе не нужно было меня ждать, Рэчел. – Он выглядел усталым и изнуренным.

– Я вижу, что ты голоден. Приготовить тебе что-нибудь поесть? Есть какао, я могу приготовить тебе его так, как мы это делали на «Дельфине», плюс яичницу-болтунью с тостами.

– Спасибо, я с удовольствием съем чего-нибудь горячего, – согласился он. – Я почти все время находился в больнице.

– Почему в больнице? Ах да, раненый сторож! Я забыла. Он серьезно ранен?

– Он умер полчаса назад.

– Какое несчастье! – прошептала Рэчел. Она подошла к нему, положила руки на плечи, чтобы успокоить. – Бедняга! Он женат? Кто-нибудь сможет побеспокоиться о его жене?

– Это был старик, вдовец, – сказал Найл. – Он жил с дочерью и ее мужем. Они были со мной в больнице. Завтра ты могла бы с ней встретиться. Я думаю, твое внимание ее ободрит. Отец этой женщины проработал в нашей фирме всю свою жизнь. Раньше у него была повозка, и он доставлял нам продукты в то время, когда здесь еще были запрещены автомобили.

Найл взял левую руку Рэчел.

– Не думаю, что грабители хотели его убить. Он пытался остановить их и даже вызвал полицию. Тут-то они и ударили его чем-то тяжелым. Он так и не пришел в сознание.

– Как ты думаешь, полиция поймает убийц?

– Скорее всего, да. Преступность здесь небольшая. Думаю, что грабители уже давно на заметке у полиции. Здесь нелегко скрыться.

Рэчел мягким движением освободила свою руку.

– Еда готова, – тихо произнесла она.

Съев яичницу, Найл выкурил сигарету, а Рэчел вымыла посуду, почистила сковородку. Он смотрел, как она все это делает, и наконец, произнес:

– Спасибо, Рэчел. Мне приятно, что ты заботишься обо мне.

Волна радости подхватила ее, она ощутила, что за последние несколько часов их отношения пережили незаметные, но обнадеживающие изменения. Сегодня днем, встретившись с Надин Оакхилл, она впала в такое отчаяние, что уже обдумывала план, как бы ей покинуть Бермуды, ничего не говоря об этом Найлу. Но теперь, после того как она поговорила с бабушкой, после этой сцены на кухне, теперь она ощущала прилив оптимизма и решимости. Возможно, она заблуждается по поводу силы чувств Найла к Надин. Может быть, это и не было никогда настоящей любовью, а просто сильным физическим влечением, которое он, будучи молодым и наивным, по ошибке принял за более глубокое чувство. Скорее всего, его втайне преследуют воспоминания о красоте Надин – молодого мужчину влекло к ней, как влекло на просторы океана, но это не означает, что она необходима ему.

Они выключили свет на кухне, и Найл, который знал дом, как свои пять пальцев, провел Рэчел через темный холл наверх по изящной лестнице. На пороге ее комнаты он повернулся и поглядел ей в лицо. Коридор был залит лунным светом, который проникал через окно, – на фоне окна ясно были видны очертания головы и плеч Найла, но выражение его лица было неразличимо. Рэчел почувствовала, как сильные пальцы нежно коснулись пеньюара, слегка сжали ее плечи. Она закрыла глаза, едва дыша. Только бы он поцеловал ее, только бы прижал к себе…

Он поцеловал ее. Но это был поцелуй, выражающий не страсть, а симпатию. Мягкий поцелуй благодарности очень маленькой девочке, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Этот поцелуй не требовал ответа, за ним не последовало страстных объятий и более безумных поцелуев.

– Спокойной ночи, – сказал Найл спокойно.

Затем он открыл дверь в ее спальню и пошел в свою комнату по коридору.

Прошла неделя. Рэчел лежала на частном пляже Хэррисов после обычного послеполуденного купания. Вдруг из воды показался мужчина. Когда он снял очки для плавания, она узнала Брендона Харта.

– Привет, можно выйти на берег? – спросил он улыбаясь.

– Что вы здесь делаете? – спросила Рэчел изумленно.

Тем временем Брендон уселся рядом с ней на песок и легким движением откинул назад свои густые светлые волосы.

– Мы с вами соседи. Мой пляж рядом с вашим, разве вы не знаете? – Брен махнул рукой, указывая на другую сторону залива.

Рэчел посмотрела, куда он показал, и увидела приземистый розовый дом, стоявший на лесистом склоне.

– Я с террасы увидел, как вы загораете на песке, поэтому тоже решил поплавать с полчасика. Или мне лучше уйти?

Рэчел колебалась. Она помнила наставления мужа, но этот парень был ей симпатичен. Ведь она не приглашала его специально. Ну а уж если Харт здесь, глупо настаивать на том, чтобы он немедленно ушел. Тогда придется придумать повод для своего собственного ухода. Избегая смотреть ему в глаза, она сказала:

– Я и не знала, что вы живете в розовом доме. Как он называется?

Брен приподнялся на локте и вынул пачку сигарет из водонепроницаемого кармана в плавках.

– У него нет имени. Этот дом известен как «дом Харта», – ответил он.

– А много ли здесь Хартов?

– Только я.

– Вы живете там один? – спросила она. Розовый дом казался больше дома в Мунгейтсе – слишком просторным для одного человека.

Он покачал головой.

– Нет, этот дом сейчас пуст. Я снимаю коттедж в Кембридж Бичез, но бываю здесь время от времени. Надо же следить – не развалился ли он. – На губах Брендона играла обезоруживающая улыбка школьника-шалуна. – Нельзя найти лучше места, чтобы поразвлечься с какой-нибудь девочкой при лунном свете.

– Вы станете здесь жить, когда женитесь?

Рэчел была неприятна мысль, что прекрасный дом в таком чудесном месте закрыт, покрывается внутри плесенью и пылью только потому, что в нем никто не живет.

– Может быть, если я женюсь, что маловероятно.

– Вы не хотите жениться? – спросила Рэчел с любопытством. Ей и в голову не пришло, что это слишком интимный вопрос, чтобы задавать его человеку, с которым едва знакома.

– Честно говоря, я не думал об этом всерьез, – произнес Брен беззаботно. – Обычные побудительные мотивы к браку мне неведомы.

– Каковы же эти побудительные мотивы?

Он пожал плечами.

– Необходимость, чтобы кто-то заботился о тебе… или мечта о директорском месте благодаря женитьбе на дочери председателя… Однако многие забывают о том, что на девушек, которые выглядят сногсшибательными при вечернем освещении, на следующее утро без слез не взглянешь. Такой цинизм вас не шокирует, миссис Хэррис? Или я могу называть вас Рэчел?

– Да, пожалуйста, – сказала она рассеянно.

Ей было неприятно выслушивать такие речи. Однако Рэчел хотелось узнать, что стоит за этими словами. Слова Брендона не таили горечи, тем не менее, они отражали какой-то отрицательный жизненный опыт, который и привел к столь глубокому разочарованию в женщинах.

– Ну, если мужчины старательно женятся лишь по этим веским причинам, то, интересно, почему на мне женился Найл? – Рэчел лукаво улыбнулась (уж этот вопрос заставит наглеца прикусить свой острый язык).

Но Брен не колебался.

– Наверное, Найл влюбился, – произнес он и чистосердечно посмотрел на нее.

– Как? Вы верите в эту старомодную идею? – Рэчел пропустила песок сквозь пальцы.

Брен затянулся и выпустил колечко дыма. Он наблюдал, как оно расплылось в воздухе и исчезло:

– Я верю, что есть женщины, знакомство с которыми очищает душу. Я думаю, вы из таких. Найлу чертовски повезло.

Он говорил так искренне, что Рэчел была тронута.

– Спасибо, Брен. – Харт нравился ей все больше и больше.

Неожиданно он как-то странно посмотрел ей в глаза.

– Скажите мне одну вещь. Что бы вы сделали, если бы я, в соответствии со своей дурной репутацией, поцеловал вас?

Рэчел почувствовала, как вспыхнули ее щеки, но не отвела взгляда.

– Не думаю, что вы на это решитесь. Тогда зачем спрашивать? Но если вы это сделаете, я разочаруюсь в вас.

Он улыбнулся.

– Не беспокойтесь, я не стану делать ничего подобного. Для меня всегда приятно, что кто-то оказывает доверие такому ловеласу, как я. Мне это нравится.

Поболтав еще минут десять, он попрощался и уплыл.

Но на следующий день и потом почти целую неделю Брендон приплывал к ней в одно и то же время. Когда же он один раз не появился, то Рэчел почувствовала, что его общества ей не хватает. В течение следующих двух недель Брен приплывал на пляж Мунгейтса почти каждый день, кроме уик-энда. Рэчел знала, что Найла эти визиты привели бы в бешенство и что ей следует умерить пыл Харта. Однако, хотя ее и мучили укоры совести, она не могла отказаться от встреч с Бреном, не могла бросить эту невинную дружбу только из-за того, что Харт имел репутацию черного ангела. Если бы Рэчел считала, что Найл хоть на минуту поверит в безупречность поведения Брена, то без колебаний рассказала бы ему об этих встречах. Но она знала, что Найл не поверит ее рассказам. Брен ему настолько не нравился, что он способен поставить ему синяк под глазом за одно лишь появление на пляже Хэррисов, а за ежедневные встречи с женой Найл может и покалечить.

Однажды, обсудив книгу, которую принес для Рэчел в водонепроницаемом пакете три дня назад, Брендон сказал:

– На следующей неделе мы с вами встретимся не у воды, а на светском рауте. Надеюсь, вы идете на свадьбу дочери Малколма?

– Что? А, наверное, да, – ответила Рэчел рассеянно, занятая своими мыслями.

Брен улыбнулся:

– В чем дело, дорогая? Кажется, вы чем-то озабочены сегодня? Что-то не так?

Она сказала то, что первое пришло ей в голову:

– К нам на ужин придет деловой партнер мужа, и я обеспокоена, смогу ли с ним правильно себя вести.

– Я уверен, что вы будете себя вести с присущим вам очарованием. Но ведь не это вас мучает. Так что же?

– О, Брен, я не знаю, как сказать вам, чтобы не быть грубой и злой, – начала она.

– Тогда я сам скажу вам: вы предпочли бы, чтобы я вообще больше не приходил сюда.

– Но как вы узнали об этом?

– Я понял все еще полчаса назад. Вы очень нервничали, как человек, который должен сказать другому нечто неприятное. Что же это могло быть еще? Не беспокойтесь, вы не обидели меня. Я понимаю ваши чувства.

– Понимаете? – спросила она с надеждой. – На самом деле?

Он слегка пожал ее руку.

– Я старый волк, милая Рэчел. Вы поняли, что Найл меня не любит, поэтому не стали ему говорить о наших встречах на пляже. Но так как вы крайне щепетильны, малейшая неправда ранит вас. Вы абсолютно правы. Мне вообще не стоило здесь появляться. Наверное, это действительно, нехорошо.

– Но, я все же рада нашему знакомству, – произнесла Рэчел простодушно. – Вы мне очень нравитесь, Брен. Как бы я хотела, чтобы вы с Найлом были друзьями!

Он помог ей встать и свернуть толстое красное пляжное полотенце.

– Вы очень любите своего мужа, не так ли, Рэчел?

– Да, – ответила она просто.

Брен кивнул на прощание. Затем, махнув рукой, вошел в чистую зеленоватую воду. Когда вода достигла груди, он бросился вперед и поплыл к купальне своего дома. Поглядев печально ему вслед, Рэчел надела пляжные тапочки и стала подниматься вверх по ступенькам в скале, ведущим на аллею. Почему Брен так странно поглядел на нее перед тем, как покинуть пляж? Знал ли он о Надин? Испытывал ли жалость к женщине, влюбленной в своего мужа, чье сердце принадлежит другой? Вздохнув, она ускорила шаг.

Через три часа она будет хозяйкой первого в своей жизни званого ужина. На него были приглашены друзья Найла и американский компаньон с женой.

Рэчел обязана произвести на них хорошее впечатление. Ей следует сосредоточиться на предстоящем ужине. Но, сидя в теплой ароматизированной ванне и позже, находясь у туалетного столика и невнимательно наблюдая за Риеттой, которая умелыми пальцами укладывала ее прическу, Рэчел так и не могла отвлечься от своих мыслей.

Одевшись для приема гостей – на Рэчел было элегантное розовое шелковое платье, жемчуг в три ряда обвивал шею, – она спустилась вниз, чтобы проверить, все ли готово к приему. Еще днем Рэчел подготовила букет цветов для стола, сама подобрала меню и решила трудный вопрос со скатертью и посудой.

Сначала, когда миссис Хэррис настояла, чтобы Рэчел самостоятельно занялась приемом, та пришла в ужас. Хотя бабушка Найла, как любая пожилая женщина, и любила давать советы, на этот раз она наотрез отказалась принять участие в подготовке приема.

– Я сказала Жозефу, чтобы он тоже не мешал тебе, дорогая, – сказала она. – Каждая молодая жена испытывает мучительное волнение в связи со своим первым приемом. Ты должна сделать так, как сама того хочешь. Хорошо еще, что тебе не придется готовить еду и обносить блюдами гостей. Это настоящая пытка!

Итак, Жозефу и повару было запрещено помогать ей. Поэтому Рэчел пошла в книжный магазин Хэмилтона, купила несколько книг об искусстве занимать и встречать гостей и целую ночь их изучала.

Найл пришел домой поздно. Он сразу захотел принять душ и сменить одежду, спустившись вниз лишь за десять минут до приезда гостей. Рэчел встретила его на террасе, где обычно проходили все званые вечера у Хэррисов, за исключением, особенно холодных дней.

– Какой красивый букет. Его прислали Ханты? – спросил Найл у дворецкого, когда Жозеф принес аперитив.

– Нет, сэр. Этот букет составила миссис Хэррис – ваша жена, – сказал торжественно старик. – Миссис Хэррис все для сегодняшнего приема подготовила сама, кроме подбора вин. Брови Найла поползли вверх от удивления.

– Рэчел, я и не подозревал у тебя такой талант. Этот букет выглядит так, словно его сделал профессиональный флорист.

– Надеюсь, я не наделала ошибок, Найл. – Рэчел заметно волновалась. – Твоя бабушка настояла, чтобы о сегодняшнем приеме я позаботилась сама.

– Что же мы будем есть?

– Мы начинаем с супа из мороженых огурцов, затем горячее – французский квиш. Это пирог с сыром, – добавила она, думая, что название блюда может быть ему незнакомо. – Главное же блюдо – жареные омары с авокадо и салатом из ананасов. Да, еще подадут пудинг с муссом из каштанов и кое-какие сладости. Повар позволил приготовить их мне самостоятельно. Ты думаешь, этого достаточно, Найл?

– Во всяком случае, это звучит более заманчиво, чем непрожаренный цыпленок и сырой пирог из слоеного теста, которые, как правило, подают в других домах, – добавил Найл одобрительно. – Кстати, ты любишь носить днем часы, подаренные твоим отцом, но мне кажется, что для вечернего выхода вот это подойдет больше. – Сунув руку в карман пиджака, он вынул узенькую золотую цепочку-браслет. На крышечке был выгравирован узор. Найл надел браслет на руку Рэчел, но не успела она произнести слов благодарности, как внизу раздались голоса и Жозеф объявил первых гостей.

Роберт и его американские друзья приехали последними, как раз перед этим Найл поднялся за бабушкой, которую заботливо перенес на руках, потому что врачи запретили ей ходить. Внизу Жозеф поджидал свою хозяйку с креслом на колесиках. Рэчел подумала, как трогательно, что высокий сильный внук несет старушку на руках, словно она ребенок. Когда миссис Хэррис усадили в кресло, она на секунду взяла Рэчел за руку.

– Найл сказал, что стол накрыт изумительно, моя дорогая. Думаю, мы можем тобой гордиться, – прошептала она.

Вероятно, потому, что друзья Найла были приятны и ненавязчивы, а двое американцев милы и раскованны, уже через несколько минут после начала вечера Рэчел ощутила, что тревога ее рассеялась и она начинает по-настоящему чувствовать себя свободно и уверенно.

Все женщины отметили необычность и красоту букета. Выбор блюд был тоже признан в равной степени удачным. Рэчел волновало, что она, может быть, не сумеет поддерживать плавный ход беседы за столом. Но американец средних лет, сидевший справа от нее, проявил живейший интерес к народной музыке, и Рэчел со знанием дела ему об этом рассказывала. Другой молодой человек, врач по профессии, увлекался подводным плаванием. Ему было любопытно узнать, насколько жизнь рифов вокруг Бермуд отличалась от того, что было известно Рэчел.

Всякий раз, когда Рэчел смотрела на мужа, он, словно ощущая ее взгляд, поворачивался и улыбался ей так, что голова у молодой женщины начинала кружиться. В какой-то момент он даже безмолвно поднял бокал за ее здоровье. Когда минутой позже ее американский гость заговорил с ней, она так лучисто ему улыбнулась, что тот забыл, о чем именно он собирался ее спросить.

Около десяти часов вечера миссис Хэррис пожелала всем спокойной ночи, и Найл должен был отнести бабушку в ее спальню. Рэчел вышла вместе с ними, так как пожилая леди сделала знак, что хочет с ней поговорить.

– Ну, вот, ты видишь, деточка, все было не так уж сложно, правда? – спросила она шутливо, глядя на нее снизу вверх с кресла-каталки. – Ты прекрасно все устроила и держалась превосходно. Лучший вечер и представить себе трудно. Именно этого я от тебя и ожидала. А теперь поцелуй меня, дорогая, и возвращайся к своим гостям. Я уверена, что они не спешат расходиться.

Рэчел наклонилась и поцеловала пожилую женщину в мягкую, податливую щеку. Улыбнувшись Найлу, она уже хотела вернуться обратно, но он перехватил ее за руку. Под одобрительным взглядом бабушки Найл наклонился и коснулся губ Рэчел. Затем отпустил ее и взялся за ручки кресла миссис Хэррис. Рэчел была так изумлена, то словно остолбенела. Она некоторое время стояла так, не сознавая, что никого уже рядом с ней нет. Потом с трудом нашла в себе силы собраться с мыслями. Сердце ее яростно стучало, а ноги казались ватными.

Когда Рэчел вернулась в гостиную, то следом, чуть позже, появился Жозеф с конвертом в руках.

– Это письмо мистеру Найлу. Возможно, что-то срочное.

– Он только что поднялся наверх вместе с бабушкой. Я передам ему письмо, как только он вернется, – сказала Рэчел.

Когда Найл вернулся, Рэчел разговаривала с полненькой веселой женой американца о прекрасных шотландских платках, которые та видела в местных магазинах.

– Простите, миссис Спокмэн. Найл, это письмо получено несколько минут назад. – Взглянув на мужа, Рэчел невольно почувствовала, что краснеет.

Найл взял письмо, но перед тем, как прочесть его, взглянул на Рэчел. В его глазах сверкнули насмешливые искорки, как видно, он понимал, какие чувства владеют ею – губы хранят отпечаток его поцелуя, а сердце колотится, как птичка в клетке.

– Откуда письмо, Жозеф? – спросил Найл у дворецкого, проходившего мимо с подносом, на котором стояли напитки.

– Не знаю, сэр. Его принес мальчишка. Я дал ему десять пенсов, и он убежал.

– Вы уверены, что это мне? Конверт без надписи.

– Да, конечно, сэр. Мальчишка сказал, что велено передать лично хозяину.

Найл пожал плечами.

– Извините меня, пожалуйста, миссис Спокмэн. – Он раскрыл конверт.

– Вы хотите купить платки для себя или для друзей? – продолжила разговор Рэчел.

– Хорошо бы купить парочку для себя, но мои дочери тоже наверняка, захотят иметь их. Мне понадобится, по крайней мере… – Она вдруг замолчала, взглянув на Найла.

– Что-нибудь случилось? Плохие новости?

Найл натянуто улыбнулся, но быстро взял себя в руки.

– Ничего особенного, – сказал он спокойно, разрывая записку в клочья и бросая их в корзину для мусора, стоящую рядом с диваном, на котором расположились женщины. – Вы хотите еще немного выпить, миссис Спокмэн? А тебе – дэкири, дорогая? – предложил он.

– Какой у вас красивый муж, моя милочка, – сказала миссис Спокмэн, когда Найл отошел к столику с напитками. – Насколько я понимаю, вы женаты совсем недавно?

– Да, всего несколько месяцев, – ответила Рэчел улыбаясь. – Откровенно говоря, я очень нервничала сначала. Это первый прием, который я устроила самостоятельно. Я боялась, что покажусь вам неуклюжей.

Ну а сейчас я хочу, чтобы вы все поскорее ушли, а я осталась бы наедине с Найлом, подумала она, испытывая нетерпеливую дрожь.

Вечер продолжался, гости не спешили разъезжаться, а Найл всячески пытался ускользнуть от разговора с Рэчел. Он даже перестал смотреть в ее сторону. Возможно, ей это только показалось, хотя его раскованность порой выглядела наигранной. Было уже далеко за полночь, когда гости, наконец, стали собираться домой. Рэчел с Найлом и Джульет вышли на аллею проводить их.

– Прием был потрясающий, правда, – сказала Джульет, похлопав одобрительно Рэчел по руке, когда они вернулись в дом. – Вы имели успех, милая. Но, между прочим, мне хочется есть. Пойдемте на кухню и подъедим остатки. К черту талию на некоторое время! Я безумно устала постоянно высчитывать калории. Сегодня вечером наверняка набрала их тысячи две, не меньше. Надо завтра совсем не есть.