Текст книги "Ледяная синева (ЛП)"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Генрих. – Тихий голос Сиросамы вовремя остановил приспешника.– Неудивительно, что бедная девочка в замешательстве. Мы помогли многим потерявшимся и сбившимся с пути найти выход из кармической ловушки. Поможем и ей.
– И каким же образом вы находите выход из кармической ловушки, ваше святейшество? – саркастически осведомилась Саммер.
Сиросама повернул к ней белое, как бумага, лицо и доброжелательно улыбнулся:
– Помогая им оказаться в следующей жизни, дитя. Как же ещё?
Глава 24
Городишко Тонацуми словно остался в прошлом столетии. Когда Така наконец разобрался, куда ехать извилистыми узкими дорогами, почти стемнело, и время было на исходе.
Деревня у подножия горы Белого Журавля наверняка редко видела туристов, но её обитатели приветствовали прибытие двух чужаков из столицы, в том числе и такого экстравагантного, как Рено, с вежливым равнодушием. Пока те не упомянули Сиросаму.
– Сегодня ночь лунного Нового года, – сказал старик в лапшичной. – Там много чего происходит. Вам лучше не вмешиваться.
– У него моя подруга. Мне нужно кое-что ей сообщить.
– До конца празднования нельзя. На всех главных подъездах к горе выставлена охрана – ритуал, который они собираются проводить, священный, потому посторонние там нежелательны.
– Тогда что здесь делает грузовик спутникового телевидения? – спросил Така.
Старик покачал головой.
– Мы не задаём вопросов. Последователи новой религии не причинят нам вреда и помогут нашей деревушке не захиреть. Взамен мы должны позволить им делать то, что они хотят.
Така посмотрел на грузовик. Все чувства покинули его час назад – в его жизни для них не осталось места, – и теперь реакции были холодными и выверенными. Грузовик принадлежал Братству, и если они заморочились спутниковым каналом, то явно планируют нечто вроде прямой трансляции. Закрытое вещание для легионов последователей или же они договорились с радиотрансляционными сетями Токио? Или, хуже того, планируют прервать эфир всей Японии?
У Сиросамы имелись последователи, способные такое провернуть. Така понятия не имел о планах Братства, но всё это наверняка нужно для сигнала к началу кровавого конфликта, который навсегда изменит мир. Чего он, чёрт побери, не допустит.
Така поднял взгляд на тёмную заповедную гору. Потухший вулкан, за последние несколько лет пару раз пробуждавшийся, идеально подходил для такого любителя показухи, как Сиросама. Отличный фон для задуманного бреда. Но вопрос так и оставался без ответа: что же именно готовится сегодня вечером? Мучить Саммер перед камерой безумец точно не станет – уж слишком этот поклонник зрелищ умён. Но он может обколоть её наркотиками и сделать послушной и, на первый взгляд, добровольной участницей любого ритуала, который только придёт в его ненормальную башку.
Конечно, есть шанс, что за прошедшие пару часов он уже промыл ей мозги.Но Така сомневался: Саммер слишком любила спорить, чтобы сдаться без боя, особенно человеку, которому уже и так не доверяла. Если за последние несколько дней он что-то понял о своей строптивой спутнице – а он хорошо её узнал, – то Сиросама пожалеет, что считал её тузом в рукаве. Ценность Саммер Хоторн несоизмерима с количеством неприятностей, что она доставляет. По крайней мере, для человека, у которого хватит ума это понять.
К сожалению, казалось, что ум и здравый смысл совсем покинули его самого.
– Если на всех главных подъездах охрана, отваживающая посторонних, то должны быть дороги поменьше, которые не так хорошо охраняются, – сказал он морщинистому старику.
– Так и есть.
Така ждал. Рено раздраженно вышагивал туда-сюда чуть поодаль. Чего-чего, а терпения ему всегда не хватало. Старик расскажет всё, когда захочет сам, и токийскому панку из якудзы не удастся добыть сведения быстрее.
– Есть дорога наверх рядом с водопадом, но не до самого храма. Нужно будет ещё пройти пешком, но большую часть пути вы по ней проедете.
Така не стал спрашивать, как тот узнал о скрытом храме, – казалось, старику известно всё.
– Когда сюда приехал Сиросама? Он был один?
Мужчина пожал плечами.
– Я стараюсь не обращать на это внимания. Ему не нужны такие последователи, как я. Он хочет, чтобы они были молодыми и умными, либо же старыми и богатыми. Говорят, видели, как его лимузин поднялся в горы где-то в обед, но это всё, что мне известно.
Така низко поклонился. Он не сделает ошибку, оскорбив старика предложением денег. Если ночь закончится более-менее хорошо, он проследит, чтобы в шишковатые руки лапшичника попало какое-нибудь вознаграждение. Тонацуми – бедная деревенька, а Сиросама явно не собирается находиться здесь настолько долго, чтобы что-то изменить.
– Придется полпути идти пешком, – сказал он Рено, поравнявшись с кузеном. – Главные дороги охраняются.
– А почему бы просто не перестрелять охрану?
– Потому что они могут убить Саммер, – терпеливо ответил Така.
Рено мудро промолчал.
Примерно на середине горы виднелось странное свечение, едва различимое за вечнозелёными деревьями. Телекамеры для большого шоу Сиросамы.
К счастью, самого главного у Сиросамы не было. Урна Хаяси была надёжно упакована в кожаном рюкзаке Таки. Если даже у лидера секты есть останки первого Сиросамы, но нет надлежащей ёмкости, то какой в них прок?
Разве что у него есть подделка. Священные останки, скорее всего, тоже поддельные. Така очень сомневался в сохранности костей и пепла четырехсотлетней давности.
Но если у Саммер получилось сделать три отличные копии урны, то Сиросама точно так же мог достать горстку пепла и кусочки белых костей. Но в таком случае зачем он держит Саммер в заложниках и требует обменять её на настоящую урну? Какой, к чёрту, смысл? Задуманное им уже начали приводить в исполнение, наступил канун первого полнолуния года, появление же настоящей урны завтра или послезавтра не сыграет особой роли – слишком поздно.Вечером будет подан сигнал к началу; по крайней мере, на этот счёт их информация точна. Оружие, где бы оно ни пряталось сейчас, распределят по пунктам, в следующие несколько дней метро и вокзалы наводнят токсины, и никакие сигнализации и предупреждения ничего не изменят. Слишком много уже было ложных тревог.
Впервые в жизни Така чувствовал себя абсолютно неспособным остановить катастрофу. Всё шло по плану Сиросамы, и если у этого психа всё получится, то их ждёт Армагеддон.
Но нет, он остановит безумца, даже если сейчас это кажется невозможным. Пустит пулю прямо промеж заплывших жиром почти слепых глаз Сиросамы, вызволит Саммер и отправит её в безопасное место, туда, где никто больше не будет ей угрожать.
Включая его самого.
Они бросили машину на полпути в гору, взяли рюкзаки и зашагали на свет.
Стоял легкий мороз, пахло снегом. Пока земля была сухой и голой, но если пойдёт снег, то трудное станет невозможным.
Даже на расстоянии Така видел очертания старинных ворот тории[1], ведущих к землям храма, и широкое ровное поле чуть в стороне. Идеальная посадочная полоса.
Что составляло неотъемлемую часть безумной игры Сиросамы в Судный день. Рано или поздно покажется самолёт. В свете взлётно-посадочной полосы Така увидел составленные друг на друга ящики и понял, что наконец нашёл оружие.Разве можно придумать лучшее место для его распределения, чем сам священный храм на горе?Сиросама собирался отправить оружие со своими последователями в разные уголки мира, а Така должен его остановить.
В его рюкзаке лежала не только надёжно закутанная урна, но ещё и взрывчатые вещества, и огнестрельное оружие – достаточно, чтобы уничтожить половину горы. Рено нёс такой же набор. Им нужно найти укрытие, подождать, пока самолёт приземлится, и захватить его. Остановить кровавую расправу ещё до её начала. Спасти мир.
Но это значит оставить Саммер на жестокую милость Сиросамы.
Всё идёт к выбору – одна женщина или тысячи людей, десятки, может, сотни тысяч. Последующий хаос неизбежно увеличит число жертв.
У Таки не было выбора, и он всегда это знал. Только потому он так старался ни к кому не привязываться, потому же сразу понял, насколько опасна Саммер Хоторн. Ведь теперь он не мог ею пожертвовать, не мог просто бросить. И плевать, сколь высоки ставки. Сам он может умереть за то, во что верит. Но позволить умереть ей – никогда.
Така шагнул к кузену, который стоял с непроницаемым выражением на лице.
– Захвати самолёт, – приказал Така. – Убей всех, кто попытается попасть на борт, и всех, кто попытается сойти. Плевать, кто они. Мы не можем позволить им уйти с этим оружием.
– Ты за ней?
– Да.
– Ещё оружие есть?
Така открыл рюкзак, достал запакованную урну, высыпал оставшееся на землю и вновь уложил свёрток в рюкзак.
– Подожди. Ты же не можешь пойти безоружным, – запротестовал Рено.
– Если я приду с оружием, они просто его заберут. У меня есть руки, и я знаю, как ими пользоваться.
– Сумасшедший ублюдок, – пробормотал Рено. – Приведи её с собой, и мы улетим отсюда все вместе.
– Не знаю, получится ли.
В тусклом свете Рено улыбнулся.
– Получится. После того, как ты спасёшь мир, мой благородный кузен. Иди и выручи Су-чан. А я тут обо всём позабочусь.
Така посмотрел на кузена долгим взглядом. Рено был единственным братом, которого он знал, и он привёл его с собой почти на верную смерть. Но тот, казалось, наслаждался моментом. Така крепко обнял его и пошёл в темноту, оставляя посадочную площадку далеко позади.
Саммер замерзала. Она думала было пожаловаться, но в последний раз, когда открыла рот, получила по рёбрам от брата Генриха. Всем действительно наплевать, замёрзнет ли она до смерти или нет, и это значит, что она в любом случае умрёт. Ну, упрощать им задачу определённо не стоит.
Молчать она тоже не собиралась, а противный брат Генрих забыл взять моток клейкой ленты с собой на ледяную гору. Он пытался прилепить старую, но та не липла, любой же кляп, который он засовывал ей в рот, Саммер просто-напросто выплёвывала. Он уже дошёл до той кондиции, чтобы засунуть ей в рот кулак и таким образом заставить заткнуться, когда Сиросама остановил его, отправив по какому-то делу. Саммер в ожидании присела на корточки на мёрзлой земле. Чего ждала, она и сама не знала.
– Не серди брата Генриха, дитя моё, – сказал его слизнейшество бархатным гипнотическим голосом. – Ему ещё предстоит долгий путь к просветлению, и мне очень грустно это говорить, но он часто возвращается к своим старым методам. Брат Генрих очень огорчается, когда кто-то не оказывает мне должного почтения.
– Пусть привыкает, – как могла, рыкнула Саммер.– Вы всё ещё не сказали, зачем привезли меня сюда. Знаете же, что урны у меня больше нет. И многие уже знают, где расположен храм. Они придут за мной.
– На это я и рассчитываю. Такаши О’Брайен принесёт мне урну в обмен на твою жизнь, и обряд вознесения пройдёт так, как и было предопределено.
– Сумасшедший, – выплюнула Саммер, не думая, что, пожалуй, это не самое умное, что можно сказать настоящему психу. – Така не станет обменивать урну на меня. Я всего лишь часть его задания, которое состоит в защите наследия Хаяси-сан. Вы уже не раз говорили, что он пытался убить меня с самой первой нашей встречи. Зачем ему ни с того ни с сего рисковать всем ради моего спасения?
Казалось, от улыбки Сиросамы стало ещё холоднее.
– Потому что я знаю, что он поступит именно так. Это противоречит его принципам, но он придёт за тобой и принесёт урну, и можно будет проводить церемонию вознесения.
– И, конечно, мы с ним вдвоём спокойно уйдём с горы, да? – фыркнула Саммер. – Думаете, Така хоть на секунду в это поверит?
– Конечно, нет. Но ради тебя он рискнёт.
– По вашим словам, этот мужчина снова и снова пытался меня убить. Он наконец-то получил искомое, а теперь возьмёт и всё бросит ради меня? Да вы витаете в облаках ещё больше, чем я думала.
– Бедное дитя, – вздохнул Сиросама. – Я почти непогрешим. И это «почти» скоро превратится в «совсем».
– А что если Така забьёт на ваше сообщение? Если ему вообще плевать, что вы со мной сделаете?
– Я практичен, а ты оставила превосходную подделку. Мы принесли её сюда. По картинке на экране телевизора никто не сможет понять, что это ненастоящая урна Хаяси. И я позволю брату Генриху закончить то, что он начал. Подходящая кульминация для его короткой жизни.
– Кульминация? Он тоже умрёт?
– Мисс Хоторн, мы все умрём.
Саммер пристально посмотрела на него.
– Да, когда-нибудь.
– Нет, сегодня вечером. Очищение будет проходить как написано. Во всём мире люди трудятся и страдают напрасно, только чтобы умереть в муках. Я пришёл, дабы освободить людей от бесконечного колеса кармы и горя. И мои последователи с радостью ко мне присоединятся.
– А как насчёт тех, кто не с вами? Они тоже присоединятся?
– Единственный способ спасти мир – уничтожить его.
– Вы такой же псих, как тот придурок, устроивший теракт в токийском метро.
Губы Сиросамы слегка дёрнулись.
– «Аум Синрикё» действовали слишком поспешно, хотя их идеи были правильными. Тогда время ещё не пришло. Оно наступает сейчас.
По спине Саммер прошёл холодок. Она решила съязвить.
– Как настоящий тёмный властелин, вы расскажете мне, что задумали?
– Не понимаю.
– Это американская шутка. Тёмный властелин, думая, что жизнь героя в его руках, рассказывает ему о своих коварных планах, а герой, освободившись, мешает претворить их в жизнь.
– Ах, мисс Хоторн. Я совсем не тёмный властелин, а благословенное воплощение надежды для человечества. И ты не героиня – просто попала не в то место не в то время. Если я расскажу о том, что случится, это ничего не изменит, даже если твоя карма позволит тебе сбежать. Слишком поздно, процесс уже не остановить.
– Какой процесс не остановить?
– Меньше чем через час прилетит грузовой самолёт с учёными и солдатами, лучшими из моих учеников. Они возьмут ящики с наркотическими веществами и газовым оружием и улетят. Потом распределят эти ящики между другими моими последователями, во всех уголках мира. И начнётся Армагеддон.
– А что будет с нами? Мы тоже полетим?
Он покачал головой, и его белые волосы рассыпались по покатым плечам.
– Пока камеры работают, я помещу прах и кости моего предка в урну. Потом совершу сэппуку[2], моя кровь смешается с его пеплом, и я переживу возрождение.
– Мне кажется, бред какой-то.
Блаженное выражение лица Сиросамы на мгновение дрогнуло.
– Брат Генрих будет моим кайсяку[3] и отделит мою голову от тела, а потом откроет канистры с газом. На открытом воздухе токсины будут распределяться немного дольше, чем бы мне хотелось, но даже когда упадёт оператор, камера продолжит работать, и мир увидит, насколько далеко божественное провидение готово зайти, дабы наверняка спасти мир.
– Но вы же умрёте. Как вы узнаете, что всё пойдёт как надо?
– Смерть – это просто ещё одна стадия жизненного пути.
– Ох, увольте. Вы умрёте, все остальные тоже, и в результате получится какой-то жалкий мини-Джонстаун[4]. Тем временем Така – или тот, на кого он работает – перехватит самолёт, не дав вашему мерзкому грузу даже покинуть Японию.
Сиросама расплылся в своей ужасной улыбке: единственное, что в его внешности не было белым – это гнилые зубы со сколами.
– Может быть, – уступил он. – Если это предопределено. Но, думаю, твой Така будет занят другим делом и не сможет вмешаться в мои хорошо продуманные планы.
– С чего вы взяли?
– Потому что он уже здесь. Я не вижу его, но чувствую его присутствие. Неужели твоя слепота больше моей?
Саммер огляделась по сторонам. Они с Сиросамой сидели на поляне, окружённой четырьмя небольшими недавно построенными воротами тории, с горящим костром и софитами, готовыми освещать предстоящее действо.Её оставили наедине с духовным лидером Братства, и если бы она думала головой, то постаралась бы достать из бюстгальтера нож. Они не нашли его, когда переодевали её, и она чувствовала, как острие царапает ей грудь, и перед слепым могла бы попытаться вытряхнуть его, перерезать путы, а там и горло этой твари. Теперь же слишком поздно. К ним приближались трое мужчин – два одетых в белое головореза Сиросамы, а между ними шёл Така с урной Хаяси в руках.
[1] Тории – ритуальные врата, устанавливаемые перед святилищами японской религии синто. Традиционно они представляют собой выкрашенные в красный цвет ворота без створок, из двух столбов, соединённых поверху двумя перекладинами. В настоящее время тории является одним из самых легкоузнаваемых символов Японии.
[2] Сэппуку– ритуальное самоубийство методом вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.
[3] Кайсяку– помощник при совершении обряда сэппуку (харакири). Кайсяку должен был в определённый момент отрубить голову совершающего самоубийство, чтобы предотвратить предсмертную агонию. В роли помощника обычно выступал товарищ по оружию, воин, равный по рангу, либо кто-то из подчинённых (если рядом не было специального человека, назначенного властями).
Глава 25
– Если не хочешь, чтобы настоящая урна раскололась на тысячу кусков, вели своим парням меня отпустить. – Голос Таки был холоден и спокоен. Казалось, ему плевать на стоящих по обе стороны от него монахов. И он даже не взглянул в сторону Саммер, отчего ей стало легче.
Она же смотрела на Таку и не знала, смеяться ей или плакать.
Он пытался её убить. Саммер об этом знала – всегда знала, – хоть и старалась выбросить эту мысль из головы. Словно ядовитая змея, он искушал её, заманивая навстречу смерти. Она понятия не имела, почему Така продолжает её спасать, почему он передумал. Даже не была уверена, что это имеет значение. Эти красивые руки держали её под водой, пока она чуть не утонула. Сжимали горло. Но они же ласкали её, любили, разрушали до основания и возрождали.
Сиросама поднялся во весь рост, едва дойдя Таке до груди, и протянул руки.
– Отдай урну, – выдохнул он.
Така отпустил бесценный предмет.
Брат Генрих бросился к урне и поймал до того, как та упала на замёрзшую грязь, а лидер секты, неприязненно морщась, отступил.
– Так ты свою девушку не спасёшь, брат Такаши, – явно разочарованно произнёс он.
– Не называй меня так, – голос Таки был низок и угрожающ.
– Почему? Ты же знаешь так же хорошо, как и я, – тихо и певуче ответил Сиросама, – что на самом деле хочешь к нам присоединиться, просто боишься прислушаться к своему сердцу, брат Такаши. Прислушайся к нему сейчас. Стань одним из нас. Ещё не слишком поздно. Не трать время, пытаясь меня остановить, – это невозможно.
Саммер не сводила глаз с лица любимого – предательски красивого лица.
– Я принёс урну, – сказал Така. – Теперь передайте мне девушку, и мы уйдём.
– Не дури, дитя, – ответил Сиросама. – Ты прекрасно знаешь, что я и не собирался отдавать её тебе. Конечно, ты не настолько наивен.
Тёмные глаза Таки беспристрастно и пристально смотрели на главу секты.
– Всё возможно, – сказал он. – Может, ты успел стать человеком слова.
– Моё слово – священная воля Бога, – заявил Сиросама.
– Значит, Бог велел тебе похитить беспомощную американку и убить тысячи людей?
– Мы никого не убьём. Мир очистится. Будет окрещён, если хочешь. Только те, кому я больше всех доверяю, сопроводят меня в моё последнее путешествие.
Така прищурился.
– Какое ещё последнее путешествие?
– Ты же не думаешь, что я попрошу о такой жертве своих последователей, но сам не поступлю так же?
– Я думаю, что ты лживый коварный психопат, находящий оправдания всему, что бы ни сделал.
– А я думаю, тебе пора составить компанию своей подруге, – парировал Сиросама. – Сейчас новолуние, и всё идёт как надо. Слышишь гул?
– Самолёт? Слышу. Могу предположить, что это твои головорезы прилетели забрать посылочки с ядом и развезти их по всей планете.
– Мои лучшие последователи освободят все её уголки.
– Земля круглая, ваше святейшество.
– И спрятаться негде, – пробормотал Сиросама. – Свяжи его, брат Генрих, пусть посидит рядом с женщиной, которую пытался убить.
Така никак на это не ответил. И это показывало, что он виновен, яснее, чем если бы он начал отнекиваться.
Брат Генрих грубо связал ему руки и ноги и толкнул на землю рядом Саммер, так что она чуть не упала. Не глядя на Таку, она быстро отодвинулась.
– Видишь? – пробормотал Сиросама. – Я рассказал, что это ты пытался её утопить. Даже сейчас ты, наверное, считаешь, что нужно закрыть ей рот навсегда. Вскоре вы оба замолчите и, возможно, в следующей жизни для вас всё сложится лучше.
Ничего не говоря, Така сел.
– Так быстро промыл ей мозги? А я-то думал, что с ней тебе придётся повозиться подольше.
– Я сказал ей правду, и она всё правильно поняла. Брат Генрих, сходи к самолёту и убедись, что он загружен и братья на борту. Потом возвращайся с последней порцией лекарств. Перед решающими действиями мне нужно удостовериться, что всё идёт по плану.
Прежде чем исчезнуть в темноте, брат Генрих пристально посмотрел на Таку.
Казалось, Сиросама забыл о своих пленниках. Он начал мелодично бубнить какой-то странный речитатив на мешанине языков, в которой было мало известных Саммер слов, высыпая серую пыль в огонь перед собой. В воздухе разлился тот самый надоедливый запах.
Братья в белых одеждах начали выходить из леса; некоторые были вооружены, другие – нет. Они сложили пистолеты в кучу и встали вокруг Сиросамы, подхватив бессмысленную песнь.
Когда Таку швырнули на Саммер, нож выскользнул из-под её бюстгальтера и теперь был под просторным рубищем. С руками, связанными за спиной, она никак не могла его достать. Придётся прибегнуть к помощи своего так называемого убийцы.
– Ваше святейшество! – Саммер повысила голос, заставляя себя говорить слезливо и умоляюще. – Раз мы умрём, можно я в последний раз его поцелую?
Она почти ждала, что Така как-нибудь отреагирует на её необычное поведение, но он не двигался и не смотрел на неё. Лишь стоял рядом на коленях на мёрзлой земле, напряженный до предела, и, вероятно, о ней думал в последнюю очередь.
– Хочешь поцеловать мужчину, который пытался тебя убить? Ты очень глупая девушка, – сказал Сиросама. – Ну давай.
Така в ожидании повернулся к ней. Выражение его глаз было невозможно понять. Саммер привстала, прижалась к его губам и прошептала:
– Сукин сын, у меня спереди под одеждой нож. Посмотрим, сможешь ли ты его достать. – Прикасаться к его губам было нестерпимо. Но какая-то часть внутри неё, больная часть, хотела его поцеловать, и неважно, что он натворил.
Через секунду он зарылся ей в колени, бормоча невнятные слова раскаяния и любви. И как-то, в темноте, со связанными руками, ему удалось забраться под её просторное одеяние и достать нож.
Сиросама устремил в их направлении полуслепой взгляд и скривился.
– Я вас переоценил. Вы недостойны той великой чести, которую я вам уготовил.
– Какой великой чести? – спросила Саммер.
Така всё ещё мастерски играл горе и несчастную любовь, и требовалось удержать внимание Сиросамы, пока её несостоявшийся убийца разрезает верёвки.
– Великая честь умереть вместе со мной, мисс Хоторн. Твоя мать это бы оценила и, как одна из моих самых щедрых сторонниц, должна была бы оказаться на твоём месте. Но кто-то её увёз, а у меня нашлись дела поважнее поисков.
– Дела? Вроде похищения моей сестры? – съязвила Саммер. Така замер. Она ждала, когда он к ней наклонится, сделает что-нибудь с верёвками, из-за которых её руки онемели.
Но Сиросаме было больше неинтересно спорить с ней или с кем-то другим.
– Убери их из круга, брат Шинья. Пусть наблюдают со стороны.
«Чёрт», – подумала Саммер, когда один из братьев устремился к ним. Если он увидит, что у Таки нож, пропадёт последняя надежда на спасение.
Но она недооценила неприязнь брата к нечистым людям, особенно женщинам.
Он встал над ними, морща бледный нос, как будто рядом что-то воняло.
– Назад, – приказал он.
Со связанными руками и ногами это оказалось сложным манёвром, примерно как проползти змейкой, но Саммер давным-давно забыла о достоинстве – наряду с доверием, любовью и маловероятной возможностью счастливого конца. Она всецело доверилась убийце.
Им удалось отползти на целых полтора метра от круга, и братья заняли их места, встав полукругом на колени вокруг своего божества. Сиросама поставил урну на древнее кимоно, и в другой ситуации Саммер возмутилась бы, узрев подобное святотатство.
Должно быть, похитив её саму, сектанты забрали и кимоно. Если бы Рено оставил в квартире и урну, всё было бы кончено. По крайней мере, для неё. Адепты Сиросамы получили бы всё, что хотели, и, вероятно, убили бы её. Однако если в ближайшие минуты Така не сообразит, что делать, то вскоре её так и так не станет в живых и больше никакого беспокойства о древнем кимоно, старинной керамике или чём-то ещё.
Но даже если у него есть план, нет никаких гарантий, что спасение глупой гайдзинки в него входит.
Сиросама сел в медитативную позу. Ничего. Речитатив прекратился, и теперь они все просто молча ждали.
И тут в свете огня вновь возник брат Генрих.
– Они здесь, ваше святейшество. Брат Невилл и его жена проследили за загрузкой самолёта, и передовая группа уже на борту. Они хотят получить ваше благословение, прежде чем отправятся на исполнение священного долга.
– Конечно, – любезно согласился Сиросама. – Подведи их ко мне, я прикоснусь к ним и отправлю в путь. – Он повернулся к Саммер и Таке: – Брат Невилл – один из лучших учёных Англии, эксперт по биохимическому оружию, и он позволил жене помогать ему. Такие преданные сторонники, как они, обеспечивают успех моей миссии. Смерть – лишь ворота в рай, и мои последователи постигли эту правду. Мои люди везде, так что помешать нам никак не получится.
Така по-прежнему молчал и сидел неподвижно, как истукан. Или он отказался от попыток перерезать свои верёвки, или уже освободится от пут и выбирал подходящий момент, дабы сорваться с места.
В любом случае он ничего не сделал, чтобы освободить Саммер, и явно не собирался ей помогать.
Если Така сможет остановить их до пуска газа, она, возможно, выживет. В противном случае останется успокаивать себя тем, что, по крайней мере, Джилли в безопасности. И тем, что если она умрёт, то Таку ждёт та же медленная и мучительная смерть.
Тихо подошли британские последователи Сиросамы. Высокий мужчина в очках, того типа, что легко растворится в толпе. Женщина тоже невзрачная – скучная одежда, очки, блёклые волосы, незапоминающееся лицо. Старше своего спутника. А потом Саммер с ужасом поняла, что они явились не одни: позади них двое братьев тащили кого-то ещё. Кого-то с пламенно-красной шевелюрой, одетого в чёрную кожу. Должно быть, Така взял кузена в горы с собой, наплевав на вероятные последствия.
Сначала к Сиросаме подошёл мужчина и осторожно опустился перед ним на колени, сгибая длинное тело пополам, так что его лоб почти коснулся земли. Саммер почувствовала, что Така весь напрягся. Должно быть, увидел Рено.
– Приветствую и благословляю вас, святой отец, – сказал мужчина, чьё произношение выдавало аристократа.
– Приветствую и благословляю тебя, брат Невилл. Также приветствую и сестру Агнес. Вы хорошо мне служили.
– И дальше будем служить, ваше святейшество. Кровью и огнём очистится мир, и вы станете лицом нового порядка.
Саммер больше не могла молчать – привет, её вечный недостаток. Брат Невилл словно олицетворял персонажа Диккенса: тощий как шпала, опирающийся на трость, как будто недавно болел. Его невзрачная жена походила на тюремную надзирательницу, и, чёрт побери, она не собиралась тихо сидеть и смотреть, как они поздравляют друг друга с приближающимся Армагеддоном.
– Я думала, это будут чума и яд, а не кровь и огонь, – выкрикнула она со своего места за пределами священного круга.
Брат Невилл взглянул на неё, и в ярком свете костра Саммер увидела пронзительные синие глаза, холодные, как лёд.
– Не обращай на неё внимания, брат Невилл, – мягко сказал Сиросама. – Она скоро будет в лучшем мире. Кого ты с собой привёл?
– Вы не видите, ваше святейшество?
– Моё восхождение завершается. Я почти потерял зрение и стал похож на своего предка. Но я чувствую, что с тобой кто-то есть.
Глаза брата Невилла скользнули по Таке, и на мгновение Саммер подумала, что увидела лёгкий кивок. Но это чистое безумие. Разве что Така на самом деле сторонник Сиросамы, и всё, что было, – ложь.
– Думаю, молодой человек пришёл с двумя вашими гостями. Мы поймали его при попытке захватить самолёт. Боюсь, он мёртв, но мы подумали, что нужно принести его сюда для участия в вашем восхождении. Великодушие и милосердие вашего святейшества не знают границ.
– Безусловно, – выдохнул Сиросама. – Перенеси его к друзьям. Они скоро к нему присоединятся, и души их станут свободными.
– Как бы мне хотелось, чтобы мы с сестрой Агнес тоже были здесь, – сказал мужчина.
– Брат Невилл, ваши действия в мире более важны. Я рассчитываю на вас, рассчитываю, что вы распределите материалы должным образом.
– Всё будет, как предопределено, – ханжеским тоном пробормотал англичанин. Саммер собралась было что-то сказать, но Така ткнул её локтем, веля молчать.
Двое братьев протащили безвольное тело Рено по твёрдой земле, и Саммер уставилась на него, борясь с подступающими слезами. Он её презирал, всячески высмеивал, но вид его тела на земле стал для неё последней соломинкой. Из горла исторгся тихий болезненный всхлип.
Така быстро взглянул на неё, а потом снова бесстрастно посмотрел на любимого кузена. И именно в этот момент Саммер поняла, что Рено ещё дышит.
На самом деле крови не было, как и признаков повреждений. Его глаза были закрыты, а тело неподвижно, за исключением грудной клетки, которая еле заметно поднималась и опускалась. Он был жив.
Она отвела взгляд, испугавшись, что выражением лица выдаст своё открытие, и вновь посмотрела на людей в круге.
– Господин, мы можем остаться на первую часть церемонии? – елейным тоном спросил брат Невилл.
– Да. Время пришло. Брат Генрих?
Немец встал, поднимая руки, и всё внезапно оказалось залито ослепительным светом. Саммер увидела двух одетых в белое операторов, которые снимали Сиросаму, сидевшего перед кимоно и священной льдисто-синей урной Хаяси.
Он начал громко говорить нараспев, высыпая в урну нечто вроде земли и гравия. С опозданием Саммер поняла, что это, должно быть, останки первого Сиросамы, и в ожидании следующего шага подумала: а может, из пепла и дыма появится джинн, многословный, как Робин Уильямс?
Ничего не произошло. Остатки костей и пепел оказались в урне, пыль затанцевала в огненном свете, и Сиросама опять заговорил на безумной мешанине языков.
Один из братьев сел рядом с вождем, жестикулируя, и Саммер поняла, что он для камер переводит услышанное на язык жестов. Брат Генрих, верный соратник Сиросамы, сидел с другой стороны, и в ярком свете она увидела то, что не заметила раньше: на кимоно лежал сияющий серебряный клинок.
