Текст книги "Вампиры. Опасные связи"

Автор книги: Энн Райс

Соавторы: Танит Ли,Поппи Брайт,Таня Хафф,Лиза (Лайза) Таттл,Челси Куинн Ярбро,Нэнси Килпатрик,Джейн Йолен,Элизабет Хэнд,Эдит Несбит,Конни Уиллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 47 страниц)

– Только если они устанавливаются снаружи. – Она протянула мне D-268. – Простите, – извиняющимся тоном произнесла она, – я бы вам с удовольствием помогла, но мой начальник просто помешан на бумагах.

– Вы можете мне еще кое-чем помочь, – сказал я. – Меня попросили принести записку одному из наших сотрудников на работу, но я потерял адрес. Вы не могли бы найти?

Джек Сеттл. Иначе мне придется возвращаться за этим адресом обратно в Челси.

Оглянувшись, она ответила:

– Минуточку, – и побежала куда-то по коридору, затем вернулась с листом бумаги. – Сетгл? – переспросила она. – Пост сорок восемь, Челси?

– Да-да, верно, – подтвердил я. – Мне нужен его рабочий адрес.

– Он нигде не работает.

Он исчез с места взрыва, пока мы вытаскивали полную женщину. Начинало светать. Мы обвязали ее веревкой и соорудили из подручных средств лебедку. Внезапно Джек сунул свою веревку Суэйлсу и пробормотал: «Мне пора на работу».

– Вы уверены? – уточнил я.

– Уверена.

Она протянула мне лист. Это было заявление Джека о приеме на работу в качестве пожарного на неполную неделю, подписанное миссис Люси. Места для указания рабочего и домашнего адресов пустовали.

– Это все, что было в папке, – сказала девушка. – Ни разрешения на работу, ни удостоверения личности, даже продовольственных карточек нет. Обычно у нас хранятся копии всех этих документов. Следовательно, он не работает.

Я отнес форму D-268 на пост, но миссис Люси там не оказалось.

– Пришел человек от Нельсона, принес новые правила, – сообщил Твикенхэм, вытаскивая из множительной машины очередной листок. – Все пожарные обязаны патрулировать территорию, кроме тех, кто дежурит на телефоне на наблюдательном пункте. Все служащие. Она ушла, чтобы разобраться с ним, – заключил он довольным тоном. Он явно уже не сердился на нее за запрещение печатать статью о Джеке.

Я взял со стола еще влажную копию листка с новостями. В передовице говорилось о захвате Гитлером Греции. Заметка о Квинси была помещена в правом нижнем углу, под списком того, «что война сделала для нас». Под номером один стояло: «Она выявила в нас скрытые возможности, о которых мы не подозревали».

– Она сказала, что он убийца, – добавил Твикенхэм.

Убийца.

– А что ты хотел ей сказать? – поинтересовался Твикенхэм.

«То, что Джек нигде не работает», – произнес я про себя. И у него нет продовольственных карточек. Что он не стал тушить зажигательную бомбу, попавшую в церковь, хотя Ви сказала ему, что она упала на алтарь. И он знал, что андерсоновское убежище находилось левее.

– Опять неправильная форма, – сказал я и положил бумагу на стол.

– Ну, это легко исправить, – ответил он, вставил бумагу в пишущую машинку, постучал несколько минут и снова протянул ее мне.

– Нужна подпись миссис Люси, – возразил я.

Твикенхэм взял прошение, вытащил из кармана перо и подписался.

– Кем ты был до войны? – удивился я. – Документы подделывал?

– Не поверишь, если скажу, – улыбнулся он. – Ты ужасно выглядишь, Джек. Ты за эту неделю сколько спал?

– Когда же мне было спать?

– Пойди приляг, пока здесь никого нет, – предложил он, взяв меня под локоть, как Ви брала Ренфри. – Я сам отнесу бумагу в управление.

Я стряхнул его руку:

– Я в порядке.

Я пешком отправился в управление. Девушки, сообщившей мне данные о Джеке, там уже не было, и за столом сидела вчерашняя девушка. Я пожалел, что не захватил с собой форму А-114, но служащая молча рассмотрела бумагу и поставила на обороте какой-то штамп.

– Ваше прошение будет рассмотрено в течение шести недель, – сообщила она.

– Шести недель! – ахнул я. – Да за это время Гитлер сможет нас завоевать!

– Тогда вам, вероятно, придется заполнять другую форму.

Я не стал возвращаться на пост. Миссис Люси, решил я, наверняка появится там к моему возвращению, но что я ей скажу? Я подозреваю Джека. В чем? В том, что он не любит торты и бараньи отбивные? Рано уходит на работу? Спасает детей из-под развалин?

Он сказал, что работает, но девушка не нашла его разрешения на работу – так ведь Управлению гражданской обороны требуется шесть недель для рассмотрения запроса на несколько бревен. Наверное, упорядочение всех разрешений на работу они смогут закончить только к концу войны. А может быть, документ был в папке, но девушка его не заметила. Недостаток сна может вызывать ошибки на работе. И навязчивые идеи.

Я пошел к станции «Слоун-сквер». На том месте, где недавно лежало тело продавщицы, было чисто. Подмели даже осколки стекла. Ее начальница в магазине Джона Льюиса, старая кочерга, не отпускала ее в убежище до закрытия, даже если включали сирены, даже если на улице было темно. Ей приходилось идти во время затемнения совершенно одной, неся с собой на вешалке платье на завтра, прислушиваясь к грохоту орудий и стараясь определить, далеко ли самолеты. Если кто-то преследовал ее, она до последнего мгновения не услышала его шагов, не увидела его во тьме. А обнаружив ее тело, люди решили, что ее убило осколком стекла.

Он ничего не ест, скажу я миссис Люси. Он не пошел в церковь тушить зажигательную бомбу. Он всегда уходит до рассвета, даже если пострадавших еще не вытащили. Люфтваффе охотится за мной. Из-за письма в «Таймс». У «ходячих мертвецов» бывают галлюцинации, они слышат голоса, видят призраков, верят в фантастические вещи.

Взревели сирены. Должно быть, я несколько часов простоял, глядя на тротуар. Я вернулся на пост. Миссис Люси была там.

– Ты ужасно выглядишь, Джек. Когда ты в последний раз спал?

– Не знаю, – ответил я. – А где Джек?

– На наблюдательном посту, – сказала миссис Люси.

– Побереги себя, – посоветовала мне Ви, раскладывавшая на тарелке конфеты. – Не то превратишься в «ходячего мертвеца». Хочешь конфетку? Это мне Эдди подарил.

Пискнул телефон. Миссис Люси подошла к аппарату, послушала минуту, повесила трубку.

– Слейни требуется помощь на завале, – сказала она. – Они просят прислать Джека.

Она послала нас обоих. Мы нашли место взрыва без труда. В воздухе не было пыли, ничем не пахло – лишь чувствовался запах дыма от полыхавшего неподалеку пожара.

– Это произошло не сегодня, – решил я. – По меньшей мере, сутки назад.

Я ошибся. Бомба упала позавчера. Спасатели работали здесь уже два дня, но среди пропавших без вести числились еще тридцать человек. Несколько спасателей вяло копались на склоне насыпи, остальные стояли вокруг, курили и сами выглядели как жертвы воздушного налета. Джек подошел к месту раскопок, покачал головой и пошел дальше по насыпи.

– Я слышал, у вас работает «ищейка», – обратился ко мне один из спасателей. – В Уайтчепеле тоже есть один такой. Ползает вокруг завалов на четвереньках и сопит, как пес. А ваш так делает?

– Нет, – покачал я головой.

– Сюда, – сказал Джек.

– Тот, в Уайтчепеле, говорит, что может читать их мысли, – продолжал спасатель, отбрасывая сигарету и поднимая кирку. Он полез вверх по куче обломков, туда, где уже начат рыться Джек.

Из-за пожара было довольно светло, и копать было нетрудно, но на полпути к цели мы наткнулись на массивную спинку кровати.

– Придется заходить сбоку, – сказал Джек.

– К черту это все! – воскликнул человек, рассказывавший мне об «ищейке». – Откуда ты знаешь, что там кто-то есть? Я ничего не слышу.

Джек ему не ответил, спустился ниже по склону и начал копать там.

– Они там уже два дня сидят, – фыркнул спасатель. – Они погибли, и я не собираюсь работать сверхурочно. – Отшвырнув мотыгу, он отправился к полевой кухне.

Джек даже не заметил, что он ушел. Он подавал мне ведра, я опустошал их, и время от времени он произносил:

«Пилу» или «Кусачки», и я протягивал ему требуемое. Когда я ушел за носилками, он ее вытащил.

На вид ей было лет тринадцать. На ней была белая ночная рубашка – а может, она лишь казалась белой из-за обсыпавшей ее штукатурки. Джек из-за этой пыли походил на призрака. Он держал девочку на руках, а она обхватила его за шею и уткнулась ему в плечо. За ними пылало зарево пожара.

Я принес наверх носилки, Джек опустился на колени и хотел было положить девочку, но она не отпускала его шею.

– Все в порядке, – негромко сказал он. – Ты в безопасности.

Он разжал ее руки и сложил их на груди. Сорочка была покрыта спекшейся кровью, но мне показалось, что это не кровь девочки. Я подумал: кто мог быть с ней там, внизу?

– Как тебя зовут? – спросил Джек.

– Мина, – едва слышно прошептала она.

– А меня – Джек, – сказал он и кивнул в мою сторону. – И его тоже. А сейчас мы отнесем тебя к машине «скорой помощи». Не бойся. Ты в безопасности.

Но «скорая помощь» еще не приехала. Мы положили носилки на тротуар, и я отправился к старшему офицеру выяснить, выехала ли машина. Не успел я вернуться, как кто-то крикнул: «Еще один!» Я побежал к спасателям и начал помогать откапывать человека, руку которого они обнаружили. Вскоре мы извлекли тело погибшего, кровью которого была залита девочка. Когда я взглянул вниз, на тротуар, Мина все еще лежала на носилках, а Джек склонился над ней.

На следующий день я отправился в Уайтчепел посмотреть на «ищейку». Но его на посту не оказалось. «Он работает не всю неделю», – объяснил пожарный, освобождая для меня стул. В помещении царил хаос – повсюду валялись грязная посуда и одежда.

Старуха в ситцевом капоте жарила на сковороде почки.

– Он днем работает на заводе боеприпасов, в Доркинге, – буркнула она.

– А как именно он находит тела? – спросил я. – Я слышал…

– Что он читает их мысли? – усмехнулась старуха. Она соскребла со сковороды почки и передала еду пожарному. – Он тоже нечто подобное о себе услышал, и очень жаль, потому что теперь это прочно засело у него в голове. «Я чувствую их», – заявляет он спасателям, словно какой-то там Гудини, и указывает, где копать.

– Тогда как же он их находит?

– Ему просто везет, – сказал дежурный.

– А я думаю, он их по запаху чует, – возразила женщина. – Поэтому их и называют ищейками.

Пожарный фыркнул:

– Среди всей этой вони от немецких бомб, газа и прочего?

– Если бы он был… – Я запнулся. – Если бы он обладал острым нюхом, то, возможно, мог бы учуять кровь.

– Да вы здесь эти трупы не учуете, даже если они неделю пролежат, – с набитым ртом произнес пожарный. – Он слышит их крики, так же, как и все мы.

– У него просто слух лучше, – обрадованно поддержала его старуха. – Мы тут все почти оглохли от бомбежек, а он еще нет.

Я не слышал криков толстой женщины в розовой сетке для волос, хотя она утверждала, что звала на помощь. Но Джек, только что приехавший из Йоркшира, где не грохотали каждую ночь зенитки, мог их услышать. В этом нет ничего сверхъестественного. Некоторые люди обладают исключительно острым слухом.

– А на прошлой неделе мы вытащили армейского полковника, который заявил, что не кричал, – возразил я.

– Да он врет, – сказал пожарный, распиливая почку ножом. – Мы тут позавчера спасали гувернантку, всю такую важную и чопорную, так вот она все время, пока мы ее откапывали, ругалась так, что матроса бы заставила покраснеть, а потом сказала, что ничего такого и знать не знает. «Грязные слова никогда не оскверняли и не осквернят моих губ», – говорит она мне. – Он махнул в мою сторону вилкой. – Конечно, ваш полковник кричал. Он просто не желает в этом признаться.

«Да я ни звука не издал! Знал, что это бесполезно» – так говорил полковник Годалминг, тыча в воздух ложкой.

Возможно, пожарный и прав, а полковник просто пустобрех. Но ведь он не хотел, чтобы жена узнала о его поездке в Лондон, о танцовщице из «Уиндмилла». У него была веская причина сидеть тихо и пытаться выбраться самостоятельно.

Я отправился в наш подвал, позвонил одной знакомой девушке из Службы скорой помощи и попросил ее узнать, куда отвезли Мину. Через несколько минут она перезвонила мне и сообщила, что девочка находится в больнице Святого Георгия. Я отправился туда на метро. Остальные кричали, стучали в стену, как те люди в убежище, – все, кроме Мины. Когда Джек вытащил ее, она была так напугана, что едва могла говорить, но это не значит, что она не звала на помощь и не плакала.

«Ты кричала вчера ночью, когда сидела под завалами?» – спрошу я ее, и она ответит мне своим голоском, тонким, как писк мыши: «Я звала на помощь в перерывах между молитвами. А в чем дело?» И я скажу: «Ничего, просто навязчивая идея, возникшая из-за недосыпания. Днем Джек работает в Доркинге, на военном заводе, и обладает необычайно острым слухом. В моей теории не больше правды, чем в словах Ренфри, будто бы немцы бомбят нас из-за его письма в „Таймс“».

В больнице я обнаружил отдельный вход с надписью «Центр выяснения личности пострадавших». Я спросил у медсестры за столом, можно ли увидеть Мину.

– Ее привезли вчера ночью. Инцидент на Джеймс-стрит.

Медсестра взглянула на список, испещренный карандашными пометками.

– Здесь нет никого под таким именем.

– Я уверен, что ее привезли сюда, – настаивал я, вытягивая шею, чтобы заглянуть в список. – Ведь другой больницы Святого Георгия у нас нет?

Покачав головой, она подняла список и взглянула на лежавший под ним листок.

– Нашла, – сказала медсестра.

Я слишком часто слышал от спасателей такой голос, чтобы не понять, в чем дело, но я не мог в это поверить. Она же была защищена спинкой кровати. На ночной сорочке была чужая кровь.

– Мне очень жаль, – произнесла сестра.

– Когда это произошло?

– Сегодня утром, – ответила она, сверяясь со вторым списком, который был гораздо длиннее первого.

– Кто-нибудь еще к ней приходил?

– Не знаю. Я на дежурстве только с одиннадцати.

– А отчего она умерла?

Медсестра посмотрела на меня как на сумасшедшего.

– Что там написано о причине смерти? – настаивал я.

Она снова отыскала имя Мины.

– Шок, вызванный потерей крови, – сообщила она, и я, поблагодарив ее, отправился искать Джека.

Но он нашел меня первым. Я вернулся на пост, дождался, пока все уснули, а миссис Люси ушла наверх, затем прокрался в кладовку, чтобы найти в документах адрес Джека. Но адреса не было, как я и предчувствовал. А если бы адрес и был, то что я обнаружил бы, придя туда? Разбомбленный дом? Кучу обломков?

Я отправился на станцию «Слоун-сквер», зная, что Джека там не найду, но не представляя, куда еще пойти. Он мог быть где угодно. В Лондоне полно пустых домов, разбомбленных подвалов, тайников, где можно спрятаться, пока не скроется солнце. Вот почему он сюда приехал.

«Будь я плохим парнем, двинул бы прямо в Лондон», – сказал Суэйлс. Но сюда стремились не только преступники; кое-кто еще приезжал, привлеченный затемнением, изобилием легкой добычи и человеческих тел. Привлеченный кровью.

Я стоял на улице, пока не стемнело, и наблюдал, как двое мальчишек копаются в канаве, отыскивая конфеты, выброшенные взрывом из витрины кондитерской. Затем пошел на нашу улицу и спрятался в подъезде неподалеку от поста, откуда была видна дверь дома миссис Люси. Включились сирены. Суэйлс отправился патрулировать улицы. В дом вошел Питерсби. Моррис вышел, остановился и посмотрел на небо – как будто искал там своего сына. Очевидно, миссис Люси не удалось уговорить Нельсона отменить приказ о патрулировании.

Стемнело. Лучи света от прожекторов прочертили небо, осветив серебристые аэростаты заграждения. С востока послышалось низкое гудение приближавшихся бомбардировщиков. В дверь влетела Ви на высоких каблуках, с перевязанной тесьмой коробкой. Вышли Питерсби и Твикенхэм. За ними поспешила Ви, завязывая под подбородком каску и что-то жуя.

– Я везде тебя ищу, – произнес Джек.

Я обернулся. Он приехал на грузовике Вспомогательной транспортной службы. Дверь была открыта, мотор работал.

– Я привез бревна, – сообщил он. – Для укрепления подвала. Вчера мы были на развалинах – так вот, там валяется много бревен, и я попросил владельца дома продать их мне. – Он махнул в сторону кузова, из которого торчали зазубренные концы бревен. – Пошли, если мы поторопимся, то сможем их уже сегодня установить. – Он повернулся к кабине. – Где ты был? Я везде тебя искал.

– Я ходил в больницу Святого Георгия, – ответил я.

Джек замер, держа руку на открытой дверце кабины.

– Мина умерла, – продолжал я, – но ведь ты и так знал, что она умрет?

Он ничего не ответил.

– Медсестра сказала, что девочка умерла от потери крови, – произнес я. Упала сигнальная ракета, осветив его мертвенно-бледное лицо. – Я знаю, кто ты такой.

– Если мы поторопимся, то сможем укрепить подвал, пока не началась бомбежка, – повторил он, распахивая дверь.

Я положил на дверь руку, чтобы он не смог ее закрыть.

– Оборонная работа, – горько сказал я. – Когда ты это делаешь, когда вы с жертвой вдвоем в темной шахте или когда ты приходишь к ним в больницу?

Он отпустил дверь.

– Великолепный ход, – поступить добровольцем в ПВО, – говорил я. – Никто никогда не заподозрит благородного пожарного, особенно когда он с таким успехом находит под завалами людей. А если кто-то из этих людей потом умрет, если кого-то найдут на улице мертвым после налета, что ж, ничего удивительного. Идет война.

Внезапно гул самолетов над головой усилился, и на город обрушился ливень осветительных ракет. Бешено вертелись прожектора, пытаясь найти самолеты. Джек схватил меня за руку.

– Пригнись! – крикнул он и попытался утащить меня в подъезд.

Я вырвался.

– Я бы убил тебя, если бы мог! – выкрикнул я. – Но это невозможно, да? – Я махнул рукой на небо. – И они тоже не могут. Такие, как ты, не умирают, правда?

Раздались свист и высокий визг.

– Но я все-таки убью тебя, – воскликнул я, стараясь перекричать вой бомбы, – если ты дотронешься до Ви или миссис Люси.

– Миссис Люси? – переспросил он, и в его голосе прозвучало не то удивление, не то презрение.

– Или Ви, или еще кого-нибудь из них. Я воткну тебе кол в сердце, или что там еще делают с вами! – крикнул я, а затем земля дрогнула.

Раздался звук, подобный рычанию гигантского чудовища. Оно рычало, и рычало, и рычало. Я попытался закрыть уши руками, но мне пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Рев превратился в вой, тротуар затрясся, и я полетел куда-то.

– Ты в порядке? – окликнул меня Джек.

Я сидел, прислонившись спиной к перевернутому грузовику. Бревна рассыпались по мостовой.

– В пост попали? – спросил я.

– Нет, – сказал он, но я понял, что это неправда.

Прежде чем он успел поднять меня на ноги, я бросился к дому миссис Люси, скрытому за пеленой дыма.

Миссис Люси сказала Нельсону, что, отправив всех на патрулирование, она в случае опасности не сможет никого найти, но это оказалось не так. Они прибежали через несколько минут – Суэйлс, Моррис, Виолетта, цокавшая своими каблуками, затем Питерсби. Они прибежали один за другим, остановились и тупо уставились на то место, где только что находился дом миссис Люси, словно не понимая, что произошло.

– Где Ренфри? – спросил Джек.

– В Бирмингеме, – ответила Ви.

– Он в отпуске по болезни, – объяснил я и сквозь висевший в воздухе дым и пыль попытался различить их лица. – А где Твикенхэм?

– Здесь, – послышался его голос.

– Где миссис Люси? – спросил я.

– Там, – сказал Джек и указал на кучу развалин.

Мы работали всю ночь. На помощь к нам приехали две бригады спасателей. Они звали миссис Люси каждые полчаса, но ответа не было. Ви раздобыла где-то фонарь, накинула на него голубой шарф и стала действовать в качестве старшего офицера. Прибыла «скорая», постояла немного, уехала в другое место, вернулась. Нельсон занял место старшего, и Ви вернулась к работе.

– Она жива? – спрашивала она.

– Надеюсь, что да, – ответил я, взглянув на Джека.

Поднялся туман. Самолеты прилетели снова, сбрасывая ракеты и зажигательные бомбы, но никто не прекращал работу. В одной из корзин появилась машинка Твикенхэма и бокал миссис Люси. Начало светать. Джек взглянул на небо.

– Даже и не думай об этом, – предупредил его я. – Ты никуда не пойдешь.

Примерно в три часа Моррису показалось, что он что-то услышал, мы остановились и окликнули миссис Люси, но она не ответила. Туман сменился мелким дождем. В половине пятого я позвал миссис Люси, и откуда-то из-под земли донесся ее голос:

– Я здесь.

– С вами все в порядке? – крикнул я.

– У меня нога болит. Думаю, что сломана, – ответила она спокойным голосом. – По-моему, я под столом.

– Не волнуйтесь! – подбодрил ее я. – Мы уже близко.

Размокшая под дождем штукатурка превратилась в отвратительную скользкую кашу. Нам несколько раз приходилось укреплять нору подпорками и покрыть ее брезентом, после чего там стало совершенно темно. Суэйлс лежал над ямой, держа у нас над головами карманный фонарь. Прозвучал сигнал отбоя воздушной тревоги.

– Джек! – позвала миссис Люси.

– Да! – отозвался я.

– Это был отбой?

– Да! – крикнул я. – Не волнуйтесь. Мы сейчас вас вытащим.

– Который час?

В туннеле было слишком темно, и я не видел своих часов, но сказал наугад:

– Начало шестого.

– А Джек тут?

– Да.

– Ему не обязательно оставаться. Скажите ему, что он может идти домой.

Дождь прекратился. Мы наткнулись на дубовые балки, подпиравшие площадку на пятом этаже, и вынуждены были их перепиливать. Суэйлс сообщил, что Моррис назвал Нельсона «проклятым убийцей». Ви принесла нам чаю в бумажных стаканчиках.

Мы звали миссис Люси, но ответа не получили.

– Наверное, она заснула, – предположил Твикенхэм, и все закивали, сделав вид, что верят ему.

Мы почувствовали запах газа задолго до того, как ее нашли, но Джек продолжал копать, и я, подобно остальным, говорил себе, что с ней все в порядке, что мы вовремя вытащим ее.

Ее накрыло не столом, а куском двери. Чтобы убрать его, нам пришлось воспользоваться домкратом. Моррис ходил за ним долго, но это уже не имело значения. Она лежала совершенно прямо, сложив руки на груди и закрыв глаза, как будто спала. Левая нога ее была отрезана по колено. Джек опустился рядом с погибшей и положил ее голову себе на колени.

– Убери руки, – приказал я.

Я заставил Суэйлса спуститься и помочь мне ее вытащить. Ви с Твикенхэмом положили тело на носилки. Питерсби отправился за «скорой».

– На самом деле она никогда не была ужасной занудой, – произнес Моррис. – Никогда.

Снова пошел дождь, небо потемнело, и нельзя было сказать, взошло солнце или нет. Суэйлс принес кусок брезента и прикрыл тело.

Вернулся Питерсби.

– «Скорая» опять уехала, – сказал он. – Я послал за машиной из морга, но они сказали, что вряд ли смогут приехать раньше половины девятого.

Я посмотрел на Джека. Он стоял над брезентом, руки безвольно повисли. Он выглядел хуже, чем когда-либо Ренфри, был невероятно изможден, лицо посерело от пыли.

– Мы подождем, – ответил я.

– Нет смысла нам всем стоять здесь под дождем два часа, – заявил Моррис. – Я подожду здесь с… я подожду. Джек, – обернулся он, – сходи сообщи Нельсону.

– Я схожу, – вызвалась Ви. – Джеку нужно идти на работу.

– Вытащили? – раздался голос Нельсона. Он вскарабкался по бревнам туда, где мы стояли. – Она мертва? – Он яростно уставился на Морриса, затем на мою каску, и я подумал: неужели он собирается отчитать меня за грязную форму?

– Кто из вас ее нашел? – спросил он нетерпеливо.

Я посмотрел на Джека.

– Сеттл, – ответил я. – Он настоящий волшебник. Только за эту неделю вытащил шесть человек.

Через два дня после похорон миссис Люси из управления пришел приказ о переводе Джека в бригаду Нельсона, а я получил свою повестку. Меня отправили в лагерь военной подготовки, затем в Портсмут. Ви посылала мне продукты, Твикенхэм – экземпляры своего «Щебета».

Пост переместился в дом через дорогу от лавки мясника, принадлежавший некой мисс Артур, которая позднее присоединилась к пожарным. «Мисс Артур любит вязать и составлять букеты и обещает стать ценным пополнением нашей отважной маленькой команды», – писал Твикенхэм. Ви обручилась с летчиком ВВС. Гитлер бомбил Бирмингем. Джек, работавший теперь под началом Нельсона, спас за неделю шестнадцать человек – рекорд для службы ПВО.

Через две недели я отплыл в Северную Африку, и письма гуда не доходили. Когда я в конце концов получил весточку от Морриса, оказалось, что со дня отправки письма прошло три месяца. Джек погиб, спасая ребенка из разрушенного дома. Поблизости упала бомба замедленного действия, но «этот проклятый убийца Нельсон» отказался эвакуировать спасателей. Бомба взорвалась, туннель, в котором работал Джек, обрушился, и он погиб. Однако ребенка вытащить удалось – он отделался лишь несколькими царапинами.

Но он не может умереть, подумал я. Его нельзя убить. Я попытался, но даже выдача его фон Нельсону не помогла, и сейчас он бродит по Лондону за завесой тьмы, под гул бомбежек. Там сотни трупов, кто заметит еще несколько?

В январе я помогал выводить танковый батальон из Тобрука. [73]73
  Тобрук – город в Ливии, где во время Второй мировой войны произошел ряд важных сражений армии союзников с немцами; в 1941 г. город, занятый британскими войсками, был осажден Африканским корпусом вермахта.


[Закрыть]Я убил девять немцев, но был ранен. Меня перевезли в Гибралтар, в госпиталь; там меня догнали остальные письма. Ви вышла замуж, налеты почти прекратились, Джек был посмертно награжден Георгиевским крестом. [74]74
  Георгиевский крест – высшая гражданская награда в Британии и Британском Содружестве. Военным его аналогом является Крест Виктории.


[Закрыть]

В марте меня отправили в Англию, на операцию. Госпиталь находился в Северном Уилде, где была расквартирована воинская часть Квинси, сына Морриса. Он пришел навестить меня после операции. Он выглядел точь-в-точь как военный летчик с плаката – с волевой челюстью, стальным взором, лихой усмешкой – и совсем не походил на малолетнего хулигана. По ночам он летал бомбить немецкие города, чтобы, как он выразился, «Гитлер почувствовал, каково быть в нашей шкуре».

– Я слышал, вам собираются дать медаль, – сообщил он, глядя на стену у меня над изголовьем, словно ожидая увидеть там девять фиалок – по одной за каждого немца.

Я расспросил его об отце.

– С ним все в порядке, – ответил Квинси. Его назначили старшим пожарным района. Я восхищаюсь вами, из ПВО, – сказал он. – Спасаете людей, и все такое.

Да, он говорил искренне. Он летал в Германию, на ночные бомбежки, превращал в руины немецкие города, заставлял немецких пожарных и спасателей ползать среди обломков в поисках погибших детей. Интересно, думал я, есть ли у них там «ищейки» и попадаются ли среди них такие монстры, как Джек.

– Папаша писал мне о вашем Джеке, – продолжал Квинси. – Должно быть, нелегко вам пришлось, вдали от дома.

Лицо его выражало искреннее участие, и я подумал, что он действительно сочувствует мне. Он сбил двадцать восемь самолетов и убил бесчисленное множество толстых женщин в сетках для волос и тринадцатилетних девочек, но никому и в голову не придет назвать его монстром. Герцогиня Йоркская сказала, что он – гордость Британии, и расцеловала его в обе щеки.

– Я ходил с папашей на свадьбу Ви Вестерн, – сказал он. – Хороша, как картинка.

Я вспомнил Ви, ее букли с заколками, ее невыразительное лицо. Война как будто превратила ее в совершенно другую женщину – хорошенькую и желанную.

– Была земляника и два вида пирожных, – рассказывал Квинси. – Один из ваших пожарных – как его, Тоттенхэм? – прочел поэму в честь счастливой пары. Сам ее сочинил.

Война изменила и Твикенхэма, и миссис Люси, грозу церковных старост. «Что война сделала для нас». Нет, она их не изменила. Ви понадобилось лишь немного мужского внимания, чтобы расцвести. Любая девушка становится хорошенькой, когда видит, что мужчины добиваются ее благосклонности.

Твикенхэм всегда мечтал стать писателем. Нельсон всегда был ворчуном и занудой, а миссис Люси, несмотря на свои собственные слова, такой никогда не была. «Иногда для того, чтобы найти свое истинное призвание, человеку нужно пережить нечто ужасное, вроде войны», – сказала она.

Как Квинси, который, что бы там ни говорил его отец, был плохим парнем и шел прямой дорогой к тюрьме или чему-то еще похуже, когда грянула война. И внезапно его бесшабашность, дерзость и «юношеский задор» превратились в добродетели, в то, что нужно.

Что Война Сделала Для Нас. Номер Два. Она создала должности, которых раньше не существовало. Такие, как пожарные-добровольцы. Или «ищейки».

– А тело Джека нашли? – спросил я, заранее зная ответ.

Нет, скажет Квинси, не нашли, или от него ничего не осталось.

– Разве папаша вам не писал? – удивился Квинси, озабоченно взглянув на устройство для переливания крови, висевшее над кроватью. – Им пришлось копать в обход, вокруг него, чтобы добраться до девочки. Кошмар, говорил папаша. При взрыве ножка стула воткнулась ему прямо в грудь.

Значит, мы все-таки его убили. Нельсон, Гитлер и я.

– Мне не следовало вам это рассказывать, – пожалел Квинси, глядя, как кровь капает из мешочка, вливаясь в мои сосуды, словно это был дурной знак. – Я знаю, что вы были друзьями. Я бы вам не стал рассказывать, но отец попросил вам передать: последним словом, что он произнес перед смертью, было ваше имя. Как раз перед взрывом. «Джек», – сказал он, как будто знал, что сейчас произойдет, и позвал вас по имени.

Нет, не позвал, подумал я. А «этот проклятый убийца Нельсон» отказался его эвакуировать. Джек просто продолжал работать, не думая ни о Нельсоне, ни о бомбе, тыча в кучу обломков, словно пытаясь убить кого-то, выкрикивая «пилу», или «кусачки», или «подпорки». Выкрикивая «домкрат». Не думая ни о чем, кроме того, как бы вытащить людей, прежде чем они отравятся газом, прежде чем они истекут кровью. Не думая ни о чем, кроме своей работы.

Я ошибся насчет причин его поступления на службу в ПВО, насчет причин его появления в Лондоне. Должно быть, он вел ужасную жизнь там, в Йоркшире, полную тьмы, убийств, ненависти к себе. Когда началась война, когда в газетах стали писать о людях, похороненных под развалинами, о спасателях, разыскивающих их вслепую, это наверняка показалось ему знаком свыше. Благословением.

Не думаю, однако, что он пытался искупить совершенные преступления, стать иным. В любом случае это невозможно. Я убил всего десять человек, включая Джека, а помог спасти примерно двадцать, но одно не покрывает другого. Не думаю, что он хотел именно этого. На самом деле он хотел быть полезным.

«За то, чтобы находить радость в тяжелой работе», – сказала миссис Люси, и именно это они и делали: Суэйлс со своими шуточками и сплетнями, и Твикенхэм, и Джек, и если они нашли дружбу, или любовь, или искупление, ведь именно этого они и заслуживали. И работа все-таки оставалась тяжелой.

– Ну, мне пора, – заключил Квинси, беспокойно посмотрев на меня. – Вам нужен отдых, а мне нужно возвращаться на службу. Немецкая армия уже на полпути к Каиру, а Югославия присоединилась к Оси. [75]75
  Так называемая «Ось Берлин—Рим—Токио» – военный союз Германии, Италии, Японии и других государств, противостоявший во время Второй мировой войны странам антигитлеровской коалиции.


[Закрыть]– Он выглядел возбужденно, радостно. – Вам нужно отдыхать и выздоравливать. Вы нам нужны на фронте.

– Спасибо, что пришли, – поблагодарил я.

– Да, ну, понимаете, папаша хотел, чтобы я рассказал вам о том, что Джек звал вас. – Он поднялся. – Не повезло вам, попало прямо в шею. – Он похлопал пилоткой по колену. – Ненавижу эту войну, – добавил он, но я знал, что он говорит неправду.

– Я тоже, – согласился я.