Текст книги "Вампиры. Опасные связи"

Автор книги: Энн Райс

Соавторы: Танит Ли,Поппи Брайт,Таня Хафф,Лиза (Лайза) Таттл,Челси Куинн Ярбро,Нэнси Килпатрик,Джейн Йолен,Элизабет Хэнд,Эдит Несбит,Конни Уиллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

Остальные члены спасательной команды продолжали стоять, всматриваясь в темноту, словно действительно могли что-то там увидеть. Через некоторое время они начали спускать в шахту пустые ведра и вытаскивать обломки кирпичей и щепки. Никто не обратил на нас внимания, даже после того, как Джек, протянув руки, принял одно из ведер.

– Мы из Челси! – крикнул я, обращаясь к старшему и стараясь перекричать вой самолетов и грохот взрывов. – Чем мы можем помочь?

Они продолжали вытаскивать мусор. Появилось нагруженное ведро, в котором поверх кирпичей красовался фарфоровый чайник, покрытый пылью, но даже не треснувший.

Я сделал вторую попытку:

– Кто там внизу?

– Два человека, – ответил ближайший ко мне спасатель. Схватив чайник, он передал его человеку в каске с вязаным подшлемником-балаклавой. – Мужчина и женщина.

– Мы с поста Челси! – заорал я, и в этот момент загрохотали зенитки, – Скажите, чем вам помочь?

Спасатель взял у человека в подшлемнике чайник и протянул мне.

– Отнесите это вниз и поставьте на асфальт, к остальным ценностям.

Прошло немало времени, прежде чем я спустился с холма, держа в одной руке чайник, а в другой – крышку, и еще больше, прежде чем я смог найти нетронутый участок асфальта. После взрыва мины почти весь он оказался выворочен, улица была совершенно непроходима.

Наконец я нашел его – кусочек тротуара перед разрушенной булочной; у остатков стены выстроились «ценности» – радиоприемник, сапог, две столовые ложки вроде той, которой угрожал мне полковник Годалминг, женская сумочка, вышитая бисером. Их охранял один из спасателей.

– Стой! – воскликнул он, когда я приблизился, и выступил вперед, выставив перед собой не то карманный фонарь, не то пистолет. – Посторонним запрещено заходить на место взрыва.

– Я свой, из ПВО, – быстро произнес я. – Джек Харкер, Челси. – Я помахал чайником. – Меня послали отнести сюда вот это.

В руке у пожарного оказался фонарь. Он поводил им туда-сюда и моргнул.

– Извините, – сказал он. – У нас в последнее время столько краж. – Взяв чайник, он поставил его в ряд, возле женской сумочки. – На прошлой неделе поймали человека, который рылся в карманах убитых – их положили на мостовой, ожидая, пока приедет машина из морга. Как ужасно, что некоторые люди пользуются войной.

Я вернулся к месту раскопок. Джек стоял у входа в нору, вытаскивая мусор и передавая вниз пустые ведра. Я встал рядом с ним и присоединился к работавшим.

– Их еще не нашли? – спросил я у него, когда гул бомбежки ненадолго утих.

– Тихо! – крикнули из норы, и человек в балаклаве повторил: – Тихо, все! Нужна абсолютная тишина!

Все прекратили работу и прислушались. Джек как раз передал мне полное ведро кирпичей, и ручка врезалась мне в ладонь. На миг воцарилась полная тишина, затем снова загудели самолеты, где-то вдалеке просвистела и ударила бомба.

– Ничего! – крикнули из норы. – Мы уже почти добрались до них. – Из провала снова появилось ведро.

Я ничего не услышал, но, судя по всему, спасатели в шахте уловили что-то – голос или стук, – и я ощутил облегчение оттого, что жертвы, по крайней мере, были еще живы и что спасатели двигались в верном направлении. В октябре я работал на месте взрыва в одном доме; нам пришлось остановиться на полпути и начать копать новую шахту, потому что звук из-под завалов доходил в искаженном виде. Даже если люди находились прямо под нами, звуковая волна распространялась не по прямой, она огибала препятствия, и единственным способом не потерять цель являлись частые простукивания. Я вспомнил, как Джек откопал полковника Годалминга балясиной от перил. Он вообще не делал никаких простукиваний. Казалось, он твердо знал, где копать.

Люди из норы снова потребовали домкрат, и мы с Джеком принесли его. Когда спасатель протянул к домкрату руку, Джек замер и поднял голову, словно прислушиваясь к чему-то.

– В чем дело? – спросил я. Я ничего не слышал, кроме выстрелов зенитных орудий, доносившихся из Гайд-парка. – Кто-то кричит?

– Да где этот чертов домкрат?! – орал бригадир.

– Слишком поздно, – сказал мне Джек. – Они мертвы.

– Ну давайте, вы там, спускайте! – снова крикнул старший.

Джек опустил домкрат в нору.

– Тихо! – скомандовал бригадир, и мы услышали, как наверху человек в балаклаве повторяет, точно зловещее эхо:

– Тихо, пожалуйста, все тихо.

Начали бить церковные часы, и я услышал раздраженный голос «балаклавы»:

– Нам нужна полная тишина.

Часы пробили четыре и смолкли, я услышал шорох земли, осыпающейся на металлический предмет. Все стихло; затем послышался слабый звук.

– Тихо! – снова приказал бригадир, снова наступила тишина, потом раздался какой-то звук. Всхлип. Или стон. – Мы вас слышим! – крикнул спасатель. – Не бойтесь.

– Кто-то все же жив, – заметил я.

Джек не ответил.

– Но мы же только что их слышали, – рассердился я.

Он покачал головой.

– Нам нужны бревна для подпорок, – сказал Джеку человек в балаклаве, и я ожидал, что тот ответит «это бесполезно», но он тут же ушел и вернулся, таща за собой книжный шкаф, выкрашенный белой краской.

В нем остались три книги. Я помог Джеку и «балаклаве» их вытащить и отнес их вниз, в склад «ценностей». Охранник, сидя на тротуаре, рылся в вышитой сумочке.

– Провожу инвентаризацию, – пробормотал он, торопливо поднимаясь и запихивая обратно губную помаду и носовой платок. – Чтобы быть уверенным, что ничего не украли.

– Я принес вам кое-что почитать, – сказал я и положил книги рядом с чайником. – «Преступление и наказание».

Взобравшись на холм, я помог Джеку опустить книжные полки в шахту, и через несколько минут снова появились ведра с мусором. Наша беспорядочная бригада перестроилась, образовав цепь, в начале которой стоял «балаклава», а в конце – мы с Джеком.

Прозвучал отбой. Когда сирены смолкли, бригадир снова потребовал тишины. На этот раз мы ничего не услышали, а когда ведра появились опять, я передавал их Джеку, не глядя на него.

Небо на востоке посветлело, и холмы из черных медленно начали превращаться в серые. От домов, уцелевших прошлой ночью, остались две кучи обломков высотой в несколько этажей; хотя они отбрасывали на нас тень, я смог разглядеть вход в шахту, откуда, словно могильный камень, торчал кусок белой книжной полки.

Ведра стали появляться медленнее.

– Потушите сигареты! – приказал бригадир, и мы все замерли, пытаясь уловить запах газа.

Если находившиеся под завалами люди были мертвы, как сказал Джек, то скорее всего они отравились газом из поврежденных труб. За неделю до этого мы извлекли из-под обломков мальчика и его собаку – на обоих не оказалось ни царапины. Собака лаяла и скулила буквально до того момента, когда мы до них добрались. Водитель «скорой помощи» сказал, что они умерли всего несколько минут назад.

Я не чувствовал запаха газа, и через мгновение бригадир возбужденно воскликнул:

– Я вижу их!

«Балаклава» наклонился над шахтой, уперев руки в колени.

– Живые?

– Да! Вызывайте «скорую»!

«Балаклава» прыжками понесся вниз по склону, и куски кирпича посыпались у него из-под ног, образовав небольшую лавину.

Я опустился на колени и заглянул в темную дыру.

– Носилки нужны?! – крикнул я.

– Нет, – ответил бригадир, и по его голосу я понял, что люди мертвы.

– Оба? – спросил я.

– Да.

Я поднялся.

– Как ты узнал, что они погибли?! – воскликнул я, оборачиваясь к Джеку. – Откуда…

Но Джек исчез. Я посмотрел вниз. «Балаклава» съехал почти к подножию холма, схватившись за обломок оконной рамы, чтобы замедлить падение, за ним тянулось облако кирпичной пыли; но Джека нигде не было.

Солнце почти взошло. Я мог уже разглядеть серые холмы и за ними – охранника и его «ценности». Еще один отряд спасателей копался на третьей от нас насыпи. Я заметил Суэйлса, поднимавшего ведро.

– Да помогите же! – нетерпеливо воскликнул бригадир, протягивая снизу домкрат.

Я вытащил его, поставил в стороне и помог спасателю выбраться из шахты. Руки его были покрыты красно-коричневой грязью.

– Они отравились газом? – спросил я, утя бригадир вытаскивал сигареты.

– Нет, – ответил он, вытряхнул из пачки сигарету и зажал ее в зубах. Затем похлопал себя по карманам, оставляя на комбинезоне красные пятна.

– Давно они умерли? – продолжал я.

Бригадир нашел коробок, чиркнул спичкой, прикурил.

– Наверное, сразу после того, как мы их в последний раз услышали, – произнес он, и я подумал, что и тогда их уже не было в живых. И Джек это знал. – Они мертвы по меньшей мере два часа.

Я посмотрел на часы. Было начало седьмого.

– Но они погибли не от контузии?

Зажав сигарету между пальцами, спасатель выпустил большое облако дыма. Когда он снова сунул ее в рот, я заметил на ней красное пятно.

– От потери крови.

На следующий день люфтваффе прибыли рано. После ночного инцидента мне удалось поспать совсем немного. Моррис весь день твердил о своем сыне, а Суэйлс немилосердно дразнил Ренфри.

– Геринг узнал, что ты шпионил против Германии, – говорил он, – и послал за тобой свои «штуки». [69]69
  «Штука» (от нем. Sturzkampfflugzeug – пикирующий бомбардировщик) – «Юнкере Ю-87», немецкий военный самолет времен Второй мировой войны.


[Закрыть]

В конце концов я поднялся на пятый этаж и попытался вздремнуть в кресле наблюдателя, но там оказалось слишком светло. По небу неслись облака, и пожары в Ист-Энде отбрасывали на небо зловещий алый отсвет.

Кто-то оставил на полу экземпляр «Щебета» Твикенхэма. Я перечитал статью о «ходячих мертвецах», затем, будучи не в состоянии уснуть, принялся за остальные новости.

Там было сообщение о гитлеровском вторжении в Трансильванию, рецепт клубничного пирога без масла и статья об уровне преступности. «В настоящее время Лондон является благодатным местом для криминальных элементов, – цитировал автор Нельсона. – Мы должны постоянно быть начеку».

После рецепта шел рассказ о шотландском терьере по кличке Красавчик Чарли, который лаял и царапался у руин разбомбленного дома, пока спасатели его не заметили, не принялись копать и не извлекли из-под развалин двоих детей, целых и невредимых.

Должно быть, чтение усыпило меня; я пришел в себя оттого, что Моррис тряс меня за плечо и говорил, что включились сирены воздушной тревоги. Было всего пять вечера.

Через полчаса в нашем секторе упала зажигательная бомба. Это произошло всего в трех кварталах от поста; стены подвала дрогнули, штукатурка дождем посыпалась на пишущую машинку Твикенхэма и на Ренфри, лежавшего с открытыми глазами на своей койке.

– Излишества! Как бы не так, – пробормотала миссис Люси, когда мы бросились к своим каскам. – Нам необходимы эти балки.

Совместители еще не пришли. Миссис Люси оставила Ренфри и пошла их обзванивать. Мы точно знали, где произошел взрыв, – Моррис как раз смотрел в том направлении, когда упала бомба, но найти ее все равно оказалось непросто. Ночь еще, собственно, не наступила, но, когда мы прошли полквартала, на город опустилась непроницаемая тьма.

Наблюдая это явление в первый раз, я решил, что это какая-то временная слепота после взрыва, но оказалось, что это всего лишь пыль от кирпичей и штукатурки, окутывавшая разрушенные здания. Она образует туман, который скрывает все вокруг не хуже, чем при затемнении. Когда миссис Люси расположилась на тротуаре и включила голубой фонарь, он призрачно засветился в этом искусственном тумане.

– Здесь на улице осталось только две семьи, – сказала она, поднося к свету домовую книгу. – Семья Кирккадди и Ходжсоны.

– Это старые люди? – спросил Моррис, неожиданно появляясь из тумана.

Миссис Люси вгляделась в строчки:

– Да. Пенсионеры.

– Я их нашел, – сказал он без всякого выражения; это означало, что люди мертвы. – От взрыва погибли.

– О боже! – воскликнула миссис Люси. – Кирккадди – мать с двумя детьми. У них есть андерсоновское убежище. [70]70
  Андерсоновское убежище – небольшое помещение из гофрированных стальных листов, частично углубленное в землю и засыпанное сверху грунтом. Андерсоновские убежища появились в Великобритании во время Второй мировой войны и использовались частными лицами.


[Закрыть]– Она поднесла книгу поближе к голубому фонарю. – Остальные прячутся во время налетов в метро. – Развернув план квартала, она показала нам, где находится двор Кирккадди, но план не помог. Следующий час мы провели, слепо блуждая среди развалин и стараясь различить крики, которых все равно было бы не слышно из-за рева люфтваффе и ответного огня зениток.

Вскоре после восьми пришел Питерсби, через несколько минут – Джек, и миссис Люси отправила их рыскать в тумане.

– Сюда! – почти сразу же крикнул Джек, и у меня отчего-то екнуло сердце.

– О, прекрасно, он их услышал, – сказала миссис Люси. – Джек, идите найдите его.

– Сюда, – снова позвал он, и я направился в ту сторону, откуда донесся его голос, почти боясь того, что увижу.

Но не успел я сделать и десяти шагов, как тоже услышал их. Детский плач и гулкие звуки, как будто кто-то колотил кулаком по железу.

– Не останавливайтесь! – крикнула Ви. Она на коленях стояла рядом с Джеком у неглубокой воронки. – Продолжайте стучать. Мы идем. – Она обернулась ко мне. – Скажи миссис Люси, пусть позвонит спасателям.

Я наугад двинулся обратно сквозь тьму. Миссис Люси уже вызвала бригаду спасателей. Она отправила меня к станции «Слоун-сквер», чтобы убедиться, что остальные обитатели квартала находятся в безопасности в убежище.

В воздухе висела пыль, но я более или менее видел дорогу. Я наткнулся на край тротуара, споткнулся о какие-то обломки и обнаружил тело. Вытащив фонарь, я увидел, что это девушка, которую я провожал в убежище два дня назад.

Она сидела на земле, прислонившись спиной к выложенному плитками входу в метро, все еще сжимая в безвольно повисшей руке вешалку с платьем. Старая кочерга из магазина Джона Льюиса отпускала ее только после закрытия, а люфтваффе сегодня прилетели рано. Ее убило взрывной волной, а может, осколками. Ее лицо, шея и руки были покрыты мелкими царапинами, и, когда я поправил ее ноги, на тротуаре хрустнуло стекло.

Вернувшись на место взрыва, я подождал машину из морга и попросил их довезти меня до метро. Мне потребовалось три часа, чтобы найти всех людей, указанных в списке. Когда я вернулся к своим, спасатели уже прорыли яму глубиной пять футов.

– Они почти добрались, – сообщила Ви, высыпая ведро с землей у дальнего края воронки. – Пошла земля, попадаются ветки от розового куста.

– А где Джек? – спросил я.

– Пошел за пилой. – Она подала ведро одному из спасателей, который, чтобы освободить руки, сунул сигарету в рот. – Им попалась какая-то доска, но они ее уже обошли.

Я наклонился над дырой. Стук еще раздавался, но детский плач смолк.

– Они еще живы?

Она покачала головой:

– Ребенка уже примерно час не слышно. Мы постоянно кричим, но ответа нет. Мы боимся, что это стучит какой-то механизм.

Я подумал: а что, если они уже мертвы и Джек, зная это, не пошел за пилой, а отправился на работу?

Подошел Суэйлс:

– Угадайте, кто попал в больницу?

– Ну и кто? – спросил я.

– Олмвуд. Нельсон заставил своих пожарных патрулировать район во время налета, и шрапнель от зенитки угодила ему в ногу. Чуть совсем ее не снесла.

Спасатель с сигаретой передал Ви полное доверху ведро. Она взяла его и, немного пошатываясь под тяжестью, унесла прочь.

– Смотри, чтобы Нельсон не увидел, как ты усердно работаешь, – крикнул ей вслед Суэйлс, – а не то устроит тебе перевод в свой сектор. А где Моррис? – поинтересовался он и ушел – наверное, чтобы рассказать всем об Олмвуде.

Подошел Джек с пилой.

– Уже не нужно, – сказал спасатель, зажав сигарету в углу рта. – О, полевая кухня приехала.

И он отправился за чашечкой чаю.

Джек, опустившись на колени, протянул в дыру пилу.

– Они еще живы? – спросил я.

Джек наклонился вниз, держась руками за края отверстия. Стук был неправдоподобно громким. Должно быть, в убежище он звучал оглушительно. Джек уставился в дыру, словно не слышал ни шума, ни моего вопроса.

Затем поднялся, все еще не отводя взгляда от входа в шахту.

– Они левее, – сказал он.

«Как это левее? – подумал я. – Мы же их слышим. Они прямо под нами».

– Они живы? – повторил я.

– Да.

Вернулся Суэйлс.

– Он шпион, вот кто он такой, – возмущался он. – Его сюда Гитлер прислал, чтобы поубивать наших лучших людей, одного за другим. Я вам говорил, что его зовут Адольф фон Нельсон.

Кирккадди действительно оказались левее. Спасателям пришлось расширить туннель, разрезать крышу убежища и вскрыть его, как консервную банку. Они возились до девяти утра, но люди были живы.

Джек ушел незадолго до рассвета. Я этого не заметил. Суэйлс как раз рассказывал мне о ранении Олмвуда, а когда я обернулся, Джека уже не было.

– Джек тебе не говорил, что это за работа у него такая, из-за которой ему надо так рано уходить? – спросил я у Ви, вернувшись на пост.

Прислонив зеркало к противогазу, она укладывала волосы.

– Нет, – ответила Ви, опустив расческу в стакан с водой и затем смочив локон. – Джек, ты мне не передашь заколки? У меня сегодня свидание, хочу выглядеть на все сто.

Я пододвинул к ней кучку заколок.

– Так что это за работа? Джек не говорил?

– Нет. Наверное, что-то связанное с войной. – Она намотала прядь волос на палец. – Он сбил десять самолетов. Четыре «штуки» и шесть «мессеров».

Я сел рядом с Твикенхэмом, который печатал отчет о сегодняшних спасательных работах.

– Ты еще не брал интервью у Джека?

– А откуда у меня на это время, по-твоему? – ответил он вопросом на вопрос. – С тех пор как он появился, у нас не было ни одной спокойной ночи.

Из соседней комнаты приковылял Ренфри. Он был завернут в одеяло, словно в сари, плечи его прикрывал плед. Выглядел он ужасно – совсем исхудал и посерел.

– Позавтракать не хочешь? – предложила ему Ви, раскрывая зубами заколку.

Он покачал головой.

– Нельсон дал добро на укрепление подвала?

– Нет, – ответил Твикенхэм, хотя Ви знаками просила его помолчать.

– Вы должны сказать Нельсону, что это срочная необходимость! – воскликнул Ренфри, натягивая на себя плед, словно в помещении стоял холод. – Я знаю, зачем я им нужен. Это случилось еще до войны. Когда Гитлер захватил Чехословакию, я написал письмо в «Таймс».

Я порадовался, что Суэйлс при этом не присутствовал. Письмо в «Таймс».

– Ну-ну, почему бы тебе не пойти прилечь? – попыталась успокоить его Ви, закалывая свои букли и поднимаясь. – Ты устал, вот и все, и поэтому ты всего боишься. Они же там даже «Таймс» не получают.

Она взяла Ренфри за руку, и он покорно пошел за ней в другую комнату. Я услышал его слова:

– Я назвал его австрийским пустозвоном. В письме.

У людей, страдающих от недостатка сна, бывают галлюцинации, какие-то видения, они слышат таинственные голоса, верят в фантастические вещи.

– Он не упоминал при тебе о своей работе? – спросил я у Твикенхэма.

– Кто? – откликнулся он, не переставая стучать по клавишам.

– Джек.

– Нет, но кем бы он ни работал, надеюсь, что он так же хорошо выполняет свои обязанности там, как и здесь. – Он остановился и уставился на отпечатанный текст. – Он уже пятерых нашел, правильно?

Вернулась Ви.

– И лучше бы нам при фон Нельсоне об этом помалкивать, – сказала она, села и обмакнула гребень в воду. – Он его заберет себе, как Олмвуда, а у нас и так людей не хватает, Ренфри-то совсем плох.

Вошла миссис Люси с голубым фонарем, скрылась в кладовой, затем вышла оттуда с каким-то бланком.

– Могу я воспользоваться вашей машинкой, мистер Твикенхэм? – попросила она.

Он вытащил из машинки начатый лист и поднялся. Миссис Люси села к столу, вставила форму и начата печатать.

– Я решила обратиться по поводу балок прямо в Управление гражданской обороны, – объяснила миссис Люси.

– Скажите, а кем работает Джек? – обратился я к ней.

– В каком-то военном ведомстве, – сказала она, вытащила бланк из машинки, перевернула его и вставила снова. – Джек, вы не отнесете это в управление?

– Днем работает, – заметила Ви, сооружая на затылке валик из волос, – и каждую ночь налеты. Когда же он спит?

– Понятия не имею, – сказал я.

– Ему надо себя поберечь, – говорила Ви. – А не то превратится в одного из этих «ходячих мертвецов», как Ренфри.

Миссис Люси подписала прошение, сложила его вдвое и отдала мне. Я отправился в Управление гражданской обороны и провел там полдня, пытаясь найти нужный мне отдел.

– Вы взяли неправильную форму, – сообщила мне девушка за шестой по счету дверью, куда я сунулся. – Нужно заполнить бланк А-сто четырнадцать, «Внешние усовершенствования».

– Они не внешние, – возразил я. – Нашему посту нужны балки для укрепления потолка в подвале.

– Такие балки относятся к категории внешних усовершенствований, – ответила девушка и протянула мне другую форму, которая выглядела точно так же, как и та, что заполнила миссис Люси.

Я развернулся и вышел.

По дороге к выходу я наткнулся на Нельсона. Я решил было, что он снова собирается пробрать меня за грязный комбинезон, но вместо этого он указал на мою каску и угрожающе спросил:

– Почему вы не носите предписанную правилами каску, пожарный? «Сотрудники службы ПВО обязаны носить шлем с красной буквой „П“», – процитировал он.

Я снял шлем и осмотрел его. Красная «П» частично стерлась, и от нее осталась только вертикальная черта.

– К какому посту вы относитесь? – пролаял он.

– Пост сорок восемь. Челси, – ответил я и подумал, не нужно ли мне при этом отдавать честь.

– Ваша начальница – миссис Люси, – с отвращением произнес он, и я приготовился к вопросу о том, что я здесь делаю, но вместо этого Нельсон сказал: – Я слышал о полковнике Годалминге. В последнее время вам везло с поисками пострадавших.

«Да, сэр» было явно неподходящим ответом, а «нет, сэр» могло вызвать у него подозрения.

– Сегодня ночью мы обнаружили троих человек в андерсоновском убежище, – сообщил я. – У одного из детей хватило ума стучать по крыше плоскогубцами.

– Мне говорили, что их услышал новичок, Сеттл, – произнес Нельсон дружелюбно, почти весело. Как Гитлер в Мюнхене.

– Сеттл? – удивленно переспросил я. – Убежище нашла миссис Люси.

Сюрприз, приготовленный сыном Морриса, Квинси, оказался Крестом Виктории. [71]71
  Крест Виктории – высшая военная награда Великобритании, вручается за героизм, проявленный в боевой обстановке.


[Закрыть]

– Орден, – снова и снова повторял счастливый отец. – И кто бы мог подумать – мой сын Квинси получил орден! Сбил пятнадцать самолетов.

Крест вручали на специальной церемонии в штабе командования Квинси, на ней присутствовала герцогиня Йоркская. Моррис сам приколол крест.

– Я надел форму, – в сотый раз рассказывал он нам. – На тот случай, если мальчик попал в беду, я хотел произвести благоприятное впечатление, и хорошо, что я об этом позаботился. Что бы подумала герцогиня Йоркская, если бы я появился там в таком виде, как сейчас?

Выглядел он плохо. Как и мы все. Мы сегодня собрали большой урожай зажигательных бомб – они падали одна за другой; Ви дежурила на чердаке. Нам опять пришлось спасать мясника, и булочную в двух кварталах от него, и распятие тринадцатого века.

– Я говорила ему, что она упала на алтарь, – недовольно произнесла Ви, когда мы с ней наконец обезвредили зажигалку. – Твой друг Джек не сможет найти зажигательную бомбу, даже если она свалится ему на голову.

– Ты сказала Джеку, что бомба попала в церковь? – переспросил я, подняв взгляд на резную деревянную фигуру Спасителя. Крест почернел у основания, словно Иисуса не распяли, а сожгли на костре.

– Да, – подтвердила Ви. – Даже сказала, что надо искать у алтаря. – Она обернулась и оглядела неф. – Он наверняка сам ее увидел, когда вошел в церковь.

– И что он сказал? Что ее здесь нет?

Ви задумчиво посмотрела на крышу.

– А может, она застряла в стропилах, а упала потом. А вообще, какая разница? Мы все-таки ее потушили. Пошли отсюда, – сказала она, дрожа. – Мне холодно.

Я тоже замерз. Мы оба промокли до нитки. Когда мы уже почти справились с огнем, ворвались люди из Вспомогательной пожарной службы и принялись поливать все вокруг ледяной водой.

– Так вот, я говорю, что сам прицепил ему крест, – повторял Моррис. – Герцогиня Йоркская поцеловала его в обе щеки и сказала, что Англия им гордится.

Он принес бутылку вина, чтобы отметить это событие, вытащил Ренфри из постели и усадил его за стол, прямо в одеялах, и велел Твикенхэму убрать пишущую машинку. Питерсби принес еще стульев, а миссис Люси ушла наверх за хрустальными бокалами.

– Боюсь, что их всего восемь, – сказала она, вернувшись с бокалами на тонких ножках, зажатыми в почерневших от сажи пальцах. – Остальные разбили немцы. Может, кто-нибудь обойдется чашкой для полоскания?

– Мне не нужно, спасибо, – отказался Джек. – Я не пью.

– Это еще что?! – весело воскликнул Моррис. Он снял каску, и на лбу у него, над черным лицом, осталась белая полоса – как будто он изображал негра в мюзик-холле. – Гебе придется выпить за моего сына. Только представь себе: мой Квинси – с орденом!

Миссис Люси вымыла фарфоровую чашку для полоскания рта и протянула ее Ви, которая разливала вино. Все взяли по бокалу. Джеку досталась чашка.

– За моего сына Квинси, лучшего пилота Королевских ВВС! – провозгласил тост Моррис, поднимая бокал.

– Пусть он собьет все самолеты люфтваффе, – крикнул Суэйлс, – и положит конец этой проклятой войне!

– Чтобы человек мог спокойно поспать ночью, – продолжил Ренфри, и все засмеялись.

Мы выпили. Джек поднял чашку вместе с остальными, но, когда Ви принялась разливать остатки, он прикрыл ее ладонью.

– Нет, вы только подумайте, – твердил Моррис, – мой сын Квинси – с орденом. В школе у него были неприятности, он попал в дурную компанию, дело дошло до полиции. Я так за него волновался, все думал, что же из него ьыйдет, а потом началась война, и вот пожалуйста – он герой!

– За героев! – воскликнул Питерсби.

Мы снова выпили, и Ви вытряхнула в бокал Морриса последние капли вина.

– Боюсь, что это все. – Вдруг лицо ее просветлело. – Ой, а у меня же есть бутылка вишневого сиропа – Чарли подарил.

Миссис Люси поморщилась.

– Одну минуточку, – сказала она, исчезла в кладовой и вернулась с двумя покрытыми паутиной бутылками портвейна, который она разлила щедро и несколько неряшливо. – Распитие алкогольных напитков на посту строжайше запрещено, – засмеялась она. – За первое нарушение взимается штраф в размере пяти шиллингов, за последующие – в размере одного фунта. – Она вытащила из кармана фунтовую банкноту и положила на стол. – Интересно, кем был Нельсон до войны?

– Монстром, – фыркнула Ви.

Я взглянул на Джека, который все еще прикрывал рукой свою чашку.

– Наверняка директором школы, – заявил Суэйлс. – Нет, нет! Я понял: сборщиком налогов!

Все рассмеялись.

– До войны я была ужасной женщиной, – сказала миссис Люси.

Ви хихикнула.

– Я была диаконисой, одной из этих вздорных старух, которые украшают церковь цветами, организуют распродажу подержанных вещей на благотворительных базарах и терроризируют священника. «Гроза церковных старост», вот кем я была. Я строго следила за тем, чтобы они клали сборники церковных гимнов на скамьи лицевой стороной вверх. Моррис знает. Он пел в хоре.

– Точно, – подтвердил Моррис. – Она руководила нами, учила, как правильно вставать в ряд.

Я попытался представить миссис Люси в роли этакой зануды, мелочной тиранши вроде Нельсона, но не смог.

– Иногда для того, чтобы найти свое истинное призвание, человеку нужно пережить нечто ужасное, вроде войны, – произнесла она, рассматривая свой бокал.

– За войну! – жизнерадостно воскликнул Суэйлс.

– Не уверен, что нам стоит пить за такую страшную вещь, – засомневался Твикенхэм.

– Да она не так уж и страшна, – возразила Ви. – Я хочу сказать, что, если бы не она, мы бы сейчас тут не собрались вместе, правда?

– А ты бы никогда не встретила столько красавцев-летчиков, а, Ви? – поддел ее Суэйлс.

– Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться жизни после тяжелой работы, – обиделась Ви.

– Да некоторые еще дальше идут, – хмыкнул Суэйлс. – Прямо-таки извлекают из войны выгоду. Вот как полковник Годалминг. Я тут поболтал с одним добровольцем из пожарной службы. Кажется, полковник вернулся сюда вовсе не за своей винтовкой. – Он с доверительным видом наклонился к нам. – Говорят, что у него амурные делишки с блондинкой-танцовщицей из театра «Уиндмилл». [72]72
  «Уиндмилл» – театр в Лондоне, знаменитый своими «живыми картинами»; не закрывался даже во время воздушных налетов.


[Закрыть]Говорят, что его жена думала, будто он в это время стреляет куропаток в Суррее, и теперь она задает весьма неприятные вопросы.

– Не только он пользуется войной, – добавил Моррис. – В ту ночь, когда вы вытаскивали Кирккадди, Джек, я нашел двух стариков, погибших от взрывной волны. Я положил тела на дороге, чтобы их забрала похоронная машина, а потом заметил там какого-то человека, он наклонился над трупами и что-то там делал. Я подумал, что он распрямляет конечности, пока они не окоченели, а потом до меня дошло – он их грабил. Мертвых.

– А кто сказал, что они погибли от взрыва? – спросил Суэйлс. – Откуда нам знать, что их не убили? Вокруг столько мертвецов, кто их будет рассматривать? Уж наверняка не всех их убили немцы.

– Да о чем это мы говорим?! – воскликнул Питерсби. – Мы тут празднуем награждение Квинси Морриса, так что нечего говорить об убийцах. – Он поднял бокал. – За Квинси Морриса!

– И за Королевские ВВС! – добавила Ви.

– За то, чтобы находить радость в тяжелой работе, – сказала миссис Люси.

– Правильно, правильно! – негромко произнес Джек И поднес к губам чашку, но я заметил, что он не пил.

За следующие три дня Джек обнаружил четырех человек. Я ни одного из них не слышал, пока мы не подошли к ним почти вплотную. Последнюю жертву, полную женщину в полосатой пижаме и розовой сетке для волос, я вообще так и не услышал, хотя, когда мы ее вытащили, она сказала, что «звала на помощь в перерывах между молитвами».

Твикенхэм описал это все в «Щебете», выбросив статью о награде Квинси Морриса и переделав выпуск газеты заново. Когда миссис Люси попросила машинку, чтобы заполнить форму А-114, то удивилась:

– Что это?

– Моя передовица, – объяснил он. – «Сеттл находит под завалами четырех человек». – Он протянул ей макет.

– «Джек Сеттл, недавно присоединившийся к сорок восьмому посту, – прочитала миссис Люси вслух, – прошлой ночью обнаружил четыре жертвы воздушных налетов. „Я хотел быть полезным“, – отвечает скромный мистер Сеттл на вопрос, почему он переехал из Йоркшира в Лондон. И он действительно оказался полезным в самую первую ночь на работе, когда он…» – Она вернула листок Твикенхэму. – Мне очень жаль, но это нельзя печатать. Нельсон уже шмыгает вокруг, задает вопросы. Он забрал себе одного из моих сотрудников и чуть не отправил его на тот свет. Я не позволю ему отобрать еще одного.

– Да это цензура! – возмутился Твикенхэм.

– Идет война, – возразила миссис Люси, – а у нас не хватает рабочих рук. Я освободила мистера Ренфри от работы, он уезжает в Бирмингем к сестре. И я не хочу, чтобы Нельсон отнял у нас еще одного пожарного, как будто у нас штат переполнен. Из-за него Олмвуда чуть не убили.

Она протянула мне бланк и попросила отнести его в управление. Я отнес. Девушки, с которой я разговаривал в прошлый раз, там не было, а новая девушка сказала мне:

– Это в отдел внутренних усовершенствований. Вам нужно заполнить форму D-двести шестьдесят восемь.

– Да я заполнял, – ответил я. – И мне сказали, что балки считаются внешними усовершенствованиями.