Текст книги "Вампиры. Опасные связи"

Автор книги: Энн Райс

Соавторы: Танит Ли,Поппи Брайт,Таня Хафф,Лиза (Лайза) Таттл,Челси Куинн Ярбро,Нэнси Килпатрик,Джейн Йолен,Элизабет Хэнд,Эдит Несбит,Конни Уиллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 47 страниц)

Если ее найдут, то жестоко отомстят, – хотя она ведь ничего не делала, она была невинной свидетельницей. Она вспомнила о событиях последнего месяца, о заразе, охватившей город, о мертвецах – о трупах на улицах, белых мертвецах, с метками на шеях, в происхождении которых невозможно было усомниться, – и о страхе, о растущем ужасе.

По ночам мать всегда куда-то уходила, возвращалась на рассвете, бледная и измотанная, и забывалась тяжелым сном. По во сне она улыбалась, и пока девочка стояла у изголовья и разглаживала спутанные волосы матери, на ум ей сами собой приходили слова соседей. Неужели мама и правда спуталась с дьяволом? Неужели они с любовником по ночам действительно превращались в нетопырей, летали по улицам, высматривали беспечных прохожих, ловили их и пили кровь? Девочка начала бояться матери, хотя по-прежнему любила ее и каждый вечер украдкой следила из-под век, как та крадется за дверь. И вот однажды ночь кончилась, а мать домой не вернулась, и с тех пор девочка была одна.

Она побрела по улицам, сама не зная куда, она хотела есть и пить, но ей было страшно постучать в дверь и попросить попить или переночевать. Вечерело, и с наступлением темноты двери стали запирать, и на улицу по двое, по трое выходили озабоченные люди. И тут улица наполнилась факелами, словно летний луг светлячками, но теперь по городу бродило чудовище.

Взошла луна, стало светлее, и наконец девочка вышла на небольшую площадь с фонтаном посредине. Но фонтан не действовал и пересох, и она прислонилась к нему и плакала от досады, пока у нее не кончились силы плакать.

Что-то заставило ее поднять глаза – ощущение какой-то опасности. Луна стояла высоко. В просвете одной из четырех улочек, выходивших на площадь, стоял человек – человек, закутанный в плащ, скрывавший его с ног до головы. Сверкали носки его сапог, сверкали его глаза – две точки света под широкополой шляпой.

Девочка не двигалась, надеясь, что в темноте он ее не заметит.

– Доченька, – позвал он, и голос его прошелестел, словно сухие листья на ветру.

Девочка невольно вздрогнула.

– Дорогая моя доченька. – Человек шагнул вперед.

Девочка бежала не оглядываясь, тихонько всхлипывая, по одной улице, потом по другой, в ужасе при мысли о том, что, возможно, бежит по кругу и вот-вот снова выскочит на площадь, и он будет там… Она бежала. Потом попала на улицу, на которую попадать не стоило, – в тупик. Она обернулась – и увидела, что тот человек стоит у нее на пути.

Девочка замерла. Словно сухие листья шелестели у него в горле, когда он подошел к ней. Он поднял руки вместе с полами плаща, словно они были соединены, словно он завернулся в просторные крылья – и теперь накрыл этими крыльями их обоих. Губы его раздвинулись, девочка слышала, как он дышит, видела, как блестят его зубы. Она провалилась в пропасть.

Гленда проснулась, ее бил жестокий озноб.

– Я тебя разбудила? Солнышко, ты тут как? Ты белая, как привидение! Мы идем обедать, может, ты…

Гленда мотнула головой:

– Нет. Что-то мне нехорошо. – Слова раздирали горло. Язык пересох. – Ты мне принесла попить?

– Ой, прости! Забыла. Чего бы тебе хотелось? Сейчас сбегаю и куплю. Может, поешь чего-нибудь?

Гленда еще раз мотнула головой:

– Нет, только пить.

Было трудно сосредоточиться, а удержать внимание еще труднее.

Дебби подошла к кровати, протянула руку, и Гленда яростно отпрянула.

– Глен, я просто хотела проверить, нет ли у тебя температуры! Гм… ты такая горячая. Боже мой, что это у тебя на шее?!

Гленда погладила пальцами две крошечные ранки и пожала плечами.

– По-моему, тебя надо отвезти в больницу!

– Нет. Я скоро… Я приму аспирин… Я полежу… Все пройдет…

Лицо Дебби пошло рябью и расплылось, словно Гленда смотрела на него из-под воды. Она провалилась в пропасть.

Луна уже ушла с неба и начало светлеть, когда она открыла глаза. Она лежала на булыжной мостовой в коротком узком переулке и с трудом поднялась на ноги. Пить хотелось ужасно. Рот был весь отекший, язык разбух. Девочка обеими руками откинула волосы с лица и почувствовала что-то липкое. Она снова подняла руку – медленно и неохотно, ощупала себя и вспомнила, какие метки оставались на шеях у некоторых горожан, и вспомнила, что потом они умирали.

Она прошла по извилистым улочках и наконец увидела колокольню Ла-Хиральда. Восходящее солнце осветило башню, и девочка разглядела под кровлей летучую мышь, которая висела, словно свернутый лист.

Граждане Севильи в лице двоих пьянчужек в свое время попытались поймать дьявола (который, как полагали в народе, поселился в мавританской башне в обличье летучей мыши) в его обиталище и заколотили дверь, чтобы не дать ему бродить по улицам города. Однако им открыли глаза на то, что, даже если предположить, будто деревянные доски способны остановить дьявола, летучим мышам вовсе не нужно непременно вылетать в двери, когда в башне столько окон, – и пьяницы оставили свою затею.

Девочка полезла через недостроенную преграду и поцарапала ногу. Она поглядела на крошечные бусины крови вдоль кривой царапины и отвела глаза. А теперь куда – вверх? Туда, где висят колокола, которые никогда не звонили? И тут она заметила сбоку дверь – деревянную дверь, не затянутую паутиной. Девочка подошла к ней, толкнула и увидела ступеньки, которые вели вниз, во тьму. Закрывать дверь она не стала, чтобы падал свет, и начала спускаться. Ступеньки были пологие, но их было очень много. От бесконечного спуска ноги девочки заныли.

Внизу оказался просторный подвал – девочке даже не было видно, где он кончается, – скудно освещенный факелами, которые дымили в стенных нишах. Девочка сразу увидела гроб и подошла к нему. Гроб был открыт, и внутри, без шляпы, но в плаще и в сапогах, лежал человек, от которого она убегала ночью, человек, которого любила – или которому служила – ее мать.

На нее бесшумно и смертоносно спикировала летучая мышь. Девочка пригнулась, чтобы спрятать глаза, но тварь только задела ее щеку краем кожистого крыла. Девочка повернулась и побежала к лестнице, и летучая мышь не стала за ней гнаться. Наверху, при солнечном свете, девочка перевела дух и обдумала то, что увидела. Она подумала о его жестоком лице, о кроваво-красных губах. Медленно облизнула сухие губы – и рука невольно дернулась к шее. Кто же он – дьявол или кто-то еще? Дьявола убить невозможно, а кого-то другого…

Когда она сделала, что хотела, руки у нее были все в занозах и царапинах, зато теперь она обзавелась оружием – большой заостренной палкой. Снаружи лежала груда камней, и девочка нашла себе кирпич. Старуха в черном, ранняя пташка, подозрительно глянула на нее, но ничего не сказала.

Когда девочка вернулась в подвал, летучая мышь снова налетела на нее и принялась кружить над головой. Девочка прикрыла лицо, но с пути не свернула. Она положила кирпич на пол, схватила деревянный кол обеими грязными, окровавленными руками – и ткнула его человеку в грудь. Глаза ей застилали волосы, а потом и кровь, ведь летучая мышь рвала и терзала ей голову, но наконец кол вонзился, и усилия девочки были вознаграждены – жертва глухо застонала. Летучая мышь вскрикнула – испустила горький вопль поражения – и умчалась прочь, хлопая крыльями. Тогда девочка взяла кирпич и со всей силы ударила по колу.

Раздался крик – словно закричали сами стены, – и ей в грудь, на руки, в лицо ударил фонтан крови. А девочка все била и била, она то ли не могла, то ли не хотела остановиться, пока кол не пронзил лежащего насквозь, и только тогда триумфально отшвырнула кирпич и выпрямилась, задыхаясь и глядя на бурлящую кровь. Было очень тихо. И тут девочку, сметая даже боль, даже триумф, захлестнула жажда. Девочка рухнула на колени, припала лицом к груди жертвы и пила, и пила, и пила, пока не насытилась.

Гленда открыла глаза. В комнате было пусто, солнце нагрело красные плитки пола и белые стены. Все снова стало четким и осязаемым – должно быть, температура упала. Предметы с тали твердые, как алмазы, обрели плотность и фактуру, которых Гленда раньше не замечала.

С балкона вбежала Дебби и, увидев, что Гленда сидит, испуганно остановилась.

– Ого! Как ты себя чувствуешь? Ну и потрепала ты нам нервы!

– «Нам»?!

– И мне, и Роджеру, тому канадцу из номера в конце коридора. Он побежал вызвать врача.

– Не надо мне врача! Я же сказала!

Ну да, сказала – и тут же хлопнулась в обморок. Лежи уж! Не прыгай! Как ты себя чувствуешь?

– Отлично. Превосходно. Лучше некуда.

– Все равно не вставай. Хочешь, принесу попить?

– Нет, спасибо. – Гленда откинулась на подушку.

Врач не нашел у Гленды никаких симптомов, кроме загадочных отметин на шее. Когда его расспросы начали Гленде докучать, она притворилась, будто не понимает его английский – на самом деле очень правильный, – и с головой накрылась одеялом, жалуясь, что свет режет глаза и она ужасно устала.

Гленда вела себя очень решительно, настойчиво и целеустремленно и в конце концов раздобыла билет на «Боинг-747», летевший в Нью-Йорк. Дебби – бедная, растерянная Дебби – осталась в Испании, в компании своего канадца и его приятелей.

– Хоть бы телеграмму маме послала, – сердилась она, но Гленда только с улыбкой покачала головой.

– Хочу устроить ей сюрприз, прикачу на такси.

Она знала, что Стив будет с матерью. Она приедет ранним утром, они еще не встанут, будут сладко спать. И сейчас лежат себе в обнимку и не ждут ее.

Гленда улыбнулась черноте за окном и потрогала свое серебряное колечко. Она стянула его и нежно провела пальцем вдоль изгиба буквы «С». «С» – это Стив, подумала она, «С» – это Севилья. И вдруг она сжала кольцо в пальцах, с силой повернула букву «С» – получилась пара крутых рогов. Тогда она схватила кольцо и стиснула его в кулаке, пока не выступила кровь.

ЧЕЛСИ КУИНН ЯРБРО
Проблема покровительства
(История о Сен-Жермене)

Писатель и профессиональный толкователь карт Таро, Челси Куинн Ярбро родилась в Беркли, штат Калифорния. Ее первый рассказ был опубликован в 1969 году в журнале «If». С тех пор она полностью посвятила себя литературе и выпустила в свет более шестидесяти романов и еще большее количество рассказов. Ее перу принадлежит изрядное количество произведений об оборотнях, новеллизации по фильмам, трилогия о восставших из мертвых женах Дракулы «Сестры Ночи» («Sisters of the Night»). Однако наибольшую известность автору принесли ее произведения, посвященные романтическому образу вампира – Сен-Жермена, личность которого ошибочно связывают с реальным французским графом, носившим то же самое имя. Первая книга этого цикла «Отель „Трансильвания“. Роман о запретной любви» («Hotel Transylvania: A Novel of Forbidden Love») появилась в 1978 году. К настоящему времени увидели свет ее тринадцать романов цикла. Сопутствующий цикл книг о возлюбленной Сен-Жермена по имени Атта Оливия Клеменс включает в себя три романа: «Пламя Византии» («А Flame in Byzantium»), «Факел крестоносца» («Crusader's Torch») и «Свеча для д'Артаньяна» («А Candle for D'Artagnan»), а фантастические рассказы автора были объединены в антологиях «Хроники Сен-Жермена» («The Saint-Germain Chronicles») и «Вампирские истории Челси Куинн Ярбро» («The Vampir Stories of Chelsea Quinn Jarbro»).

«Когда ко мне обратился Роберт Ейтин-Бизанг из „Transylvania Press“ по поводу выпуска сборника моих рассказов о вампирах ограниченным тиражом в пятьсот экземпляров, он попросил написать для этого особенного издания еще один рассказ, – вспоминает Ярбро. – Он сказал, что хотел бы получить историю о Сен-Жермене и, если возможно, с упоминанием о Дракуле. В тот момент я согласилась на Сен-Жермена, но выразила сомнения по поводу Дракулы, поскольку два этих образа слишком сильно отличаются друг от друга и не имеют ничего общего, кроме Трансильвании.

В процессе размышлений я остановилась на Генри Ирвинге, боссе Брэма Стокера. Я прочитала о нем несколько статей, надеясь отыскать в его жизни подходящий период, куда можно было бы вставить Сен-Жермена. Начало его карьеры показалось мне более подходящим, чем период расцвета его славы, тем более что можно было указать косвенную связь со Стокером, который мог слышать о Сен-Жермене, но сам с ним никогда не встречался.

И в результате появился этот рассказ».

Снаружи было сыро и пасмурно, внутри – душно и слишком жарко. День быстро превращался в длинный ноябрьский вечер, и клерки в офисе торгово-складской компании не могли удержаться от зевоты.

– Не пора ли запереть дверь, Джон Генри, – воспользовавшись своей привилегией, сказал старший клерк самому младшему из всех служащих. – В такой час вряд ли кто-нибудь придет.

Джон Генри Бродрибб поднялся со своего стула и отвесил старшему клерку преувеличенно подобострастный поклон, одновременно забавлявший и раздражавший остальных. Все давно заметили, что Джон Генри обладает несколько театральными манерами. Он даже изменил свой голос.

– Как пожелаете, мистер Таббс, почту за честь услужить вам.

Его выговор представлял забавную смесь речи выпускника лондонской средней школы с протяжным акцентом уроженца Девона или Корнуолла. Долговязый, с вытянутой головой, парень еще не утратил последних признаков юности. От восемнадцатого дня рождения его отделяло три месяца.

Он не успел дойти до двери, как створки неожиданно распахнулись, и в контору вошел мужчина в длинном плаще с капюшоном – словно выходец из другого столетия, возможно, монах из Средних веков или призрак Плантагенета, испытавшего неприязнь своих кузенов.

– Добрый день. Могу я видеть мистера Ламбкина? – спросил он приятным голосом с иностранным акцентом, заставив Джона Генри остановиться на полпути.

В тени под капюшоном сверкнули темные глаза незнакомца.

– Он назначил вам встречу? – быстро оправился от удивления Джон Генри, изо всех сил стараясь копировать манеры посетителя.

– Да, но время не было определено, – сказал незнакомец. – Видите ли, я только что приехал в Лондон.

Он сбросил капюшон, открыв приятное подвижное лицо с высоким лбом, хотя и чисто выбритое, что противоречило моде; однако густые темные волнистые волосы с лихвой восполняли отсутствие усов и бакенбард. Несмотря на средний рост, незнакомец явно обладал властным характером, который выдавал пронизывающий взгляд его черных глаз.

– Мистера Ламбкина сегодня не будет, – сообщил Джон Генри, поглядывая на дверь кабинета, где обычно работал человек, отвечавший за все заморские операции. – Он вернется не раньше будущего четверга. Он уехал в Саутгемптон, чтобы встретить груз муслина.

– Из Египта или Америки? – с неожиданной заинтересованностью спросил незнакомец.

– Из Амер… – начал Джон Генри, но его прервали.

В этот момент вмешался мистер Таббс, старший клерк конторы. Он поднялся со своего стула и поспешил навстречу посетителю, намереваясь взять на себя заботу о неизвестном джентльмене.

– Добрый день. Я Парвис Таббс, старший клерк. Могу я чем-нибудь вам помочь, мистер?..

– Рагоци, – ответил незнакомец. – Граф Ференц Рагоци из Сен-…

Джон Генри нетерпеливо прервал его.

– Рагоци! Вы могли приехать откуда угодно! – Его глаза засверкали энтузиазмом. – Я переписываю вашу учетную книгу, сэр, и могу сказать, что вы самый заядлый путешественник из всех клиентов нашей конторы. У вас имеются владения в Баварии, в Санкт-Петербурге, в Христиании, Голландии, Италии, в Праге…

Мистер Таббс положил конец этому перечислению:

– Джон Генри, мне кажется, мистер Рагоци не хотел бы распространяться обо всех своих вложениях.

Младший клерк виновато опустил взгляд.

– Да, мистер Таббс, – произнес он.

Рагоци стало его жаль.

– Приятно узнать, что хотя бы один из ваших клерков осведомлен о моих интересах. – Рагоци повернулся; его мимолетная улыбка, предназначенная Джону Генри, ободрила юношу. – А вы можете сказать, где у меня еще имеется собственность?

Брошенный исподтишка взгляд мистера Таббса огорчил Джона Генри, и он продолжил уже не так уверенно:

– В… Венгрии. – Он постарался успокоиться. – В Венгрии есть два адреса, как я помню; один в Буде, а второй – в каком-то отдаленном районе, на востоке. В Карпатах. Ведь это место находится в Венгрии, не так ли?

– Технически – да, пока это так. – Он посмотрел на часы, пробившие половину часа. – Хотя оно ближе к Бухаресту, чем к Будапешту. Сен-Жермен расположен на нынешней границе между Венгрией и Румынией, но так было не всегда. Это очень древний замок.

Рагоци замолчал.

После недолгой паузы заговорил мистер Таббс:

– Это все, что ты можешь сказать, Джон Генри? Ведь тебе поручено сделать копию счетной книги мистера Рагоци. Покажи, что ты не лентяй.

Выговор подстегнул Джона Генри, и он, расправив угловатые плечи, продолжил перечень:

– У вас, граф, есть владения в Москве, Египте, на Крите, в Персии, в Марокко, в Испании, Польше, Армении, в Канаде и Южной Америке. В Перу, насколько я помню. Да, и еще в Мексике.

Граф одобрительно кивнул.

– А еще, согласно нашим записям, вы в течение последних тридцати лет отправляете грузы в Китай и Индию. Более ранних записей я не видел, поскольку книга начата тридцать один год назад.

Последний факт служил Джону Генри главным козырем, подтверждающим его внимательное отношение к порученному делу.

– У вас весьма точные сведения, – заметил Рагоци.

– Точность абсолютно необходима коммерсантам, иначе они не долго продержатся в торговле, – высокопарно заявил мистер Таббс.

Их разговор уже привлек внимание и остальных четверых клерков, так что Джон Генри постарался воспользоваться шансом.

– Граф, если вы хотите проверить ваши счета, я почту за честь показать вам записи.

Мистер Таббс неодобрительно поморщился.

– Джон Генри! – одернул он младшего клерка. – Это дело мистера Ламбкина.

– Да, но ведь он отсутствует, не так ли? – с показным подобострастием напомнил юноша, – А записи лежат на моем столе. Я делаю с них копию по заданию мистера Ламбкина. Раз уж граф Рагоци здесь, было бы целесообразно показать их сейчас, вместо того чтобы просить прийти в другой раз, когда вернется мистер Ламбкин.

– Сейчас уже поздно. В любом случае мистеру Рагоци придется вернуться утром или в другое удобное для него время. – Мистер Таббс осадил младшего клерка, потом с раболепной почтительностью повернулся к посетителю. – Мне очень жаль, что вы пришли так поздно. Не сочтите за дерзость, но наша контора скоро закрывается.

Джон Генри радостно просиял.

– Я не против задержаться, чтобы услужить вам, граф. – Он намеренно подчеркнул титул, как для собственного удовольствия, так и в пику мистеру Таббсу. – Вас это устроит?

– Это весьма великодушное предложение, Джон Генри, – произнес мистер Таббс, но его скулы слегка порозовели, а голос стал еще более строгим. – Но такой человек, как мистер Рагоци, наверняка имеет другие планы на вечер. Он сам назначит нам время, когда соизволит просмотреть свои записи.

Рагоци наградил обоих клерков приветливой улыбкой.

– У меня нет никаких планов до самого позднего вечера. Я привык… ужинать в десять часов.

– Тогда решено! – воскликнул Джон Генри, опередив мистера Таббса. Он показал на свой стол. – Ваша книга здесь самая старая. – В его взгляде появился оттенок любопытства. – Вероятно, в вашем семействе очень прочны традиции предпринимательства.

– Гм, – только и ответил Рагоци, но в его бездонных глазах сверкнули веселые искорки.

Мистер Таббс не мог стерпеть, что его переспорил самый младший из клерков, и пришел в крайнее замешательство.

– Это немыслимо, Джон Генри. Ты прослужил здесь не так долго, чтобы я мог доверить тебе запереть дверь. – Он непроизвольно съежился, переведя взгляд на лицо Рагоци. – Боюсь, нам придется назначить другое время, мистер Рагоци.

Не успел Джон Генри привести очередной довод, как вмешался Рагоци.

– Но вы ведь не будете возражать против того, чтобы доверить ключ мне? – вежливо поинтересовался он. – Я веду дела с этой фирмой дольше, чем вы здесь служите. Уверен, это достойно вашего доверия, мистер Таббс. Вы не будете возражать, если я верну вам ключ завтра? – Граф говорил очень учтиво, но было ясно, что он не потерпит возражений. – Но я не могу не отметить вашу заботу о безопасности конторы.

У мистера Таббса больше не осталось возражений, и он резко кивнул:

– Меня это вполне устроит. Я сейчас же принесу вам ключ, мистер Рагоци, – сказал он и удалился, бросив на прощание сердитый взгляд на младшего клерка и настойчивого посетителя в черном плаще.

Джон Генри не придал значения недовольству старшего клерка; он жестом пригласил Рагоци следовать за ним и с сияющим от предвкушения лицом поспешно вернулся к своему столу.

– Я не понимаю, – тряхнул головой Джон Генри, глядя в старую книгу. – В отчете об этой операции не хватает двухсот фунтов. Как же этого никто не заметил? Не могли же они сделать ошибку в арифметических подсчетах?

В конторе стало совсем темно, и шум улицы уменьшился до случайного стука подков и колес; свет поступал только от масляной лампы на столе Генри Джона да от затухающих углей в камине. В помещении уже было не жарко, но, несмотря на прохладу, оставалось все так же душно.

– Здесь нет арифметической ошибки, – раздраженно вздохнул Рагоци.

Он снял свой плащ и остался в черном шерстяном пиджаке, скроенном по последней французской моде. Шелковая рубашка блистала безукоризненной белизной. Красный в белую полоску, тоже шелковый галстук был повязан на русский манер. Черные шерстяные брюки отличного фасона были идеально отглажены. Джон Генри, как ни старался, мог отыскать только один недостаток в облике иностранца: слишком толстые подошвы его черных ботинок.

Джон Генри изумленно моргнул:

– Но, граф, это бы означало, что… кто-то…

– Ворует, – негромко подсказал Рагоци и постучал по странице тупым концом карандаша. – Да, похоже, что так.

– Но… для чего?

– Ради выгоды, я полагаю, – ответил Рагоци, безуспешно стараясь изобразить философскую усмешку. – Это самая распространенная причина для воровства: ради той или иной выгоды.

– Выгода, – повторил Джон Генри, словно заучивая незнакомое слово. – В этой фирме?

– Возможно, орудовали двое: один здесь, а другой – за пределами Англии. – Рагоци взвесил на руке том. – Чтобы разобраться, кто за этим стоит и как давно начались кражи, потребуется немало времени. – Рагоци положил книгу на стол и достал из кармашка брюк часы. – Посмотрим, который час.

Джон Генри взглянул на настенные часы.

– Уже скоро девять, – удивленно заметил он. – Мне не следовало так вас задерживать, граф.

Полагаю, что это я вас задержал. – Рагоци протянул руку Джону Генри. – Я должен поблагодарить вас, мистер Бродрибб, за потраченное время. И еще я благодарен за проявленное внимание.

– Мне это доставило удовольствие, – ответил Джон Генри и вспыхнул, пожимая руку графа.

Я в этом сомневаюсь, – сказал граф, хотя его лицо все так же выражало дружелюбие. Заметив удивленный взгляд Джона Генри, он пояснил: – Я уверен, что такому молодому человеку, как вы, есть чем заняться по вечерам, кроме проверки старых бухгалтерских книг.

– Большая часть свободных вечеров посвящена учебе, – без особой охоты признался Джон Генри.

– Ага! – воскликнул Рагоци. – Тогда, возможно, вы позволите и дальше рассчитывать на вашу помощь. Если вы не откажетесь продолжить это исследование еще на один вечер, я заплачу за потраченное время. Надеюсь, вы не подвергаете риску свою репутацию, помогая мне?

– Почему вы так считаете? – спросил Джон Генри. – Есть подозрение, что с ваших счетов воруют деньги. Вы вправе возместить все, что было украдено. Я был бы плохим клерком, если бы старался прикрывать проступки своего работодателя.

– Все верно. Тем более вы имеете право принять деньги за оказанную помощь. Если бы не ваше содействие, я затратил бы гораздо больше времени.

Рагоци явно был доволен.

– Но это вряд ли необходимо. – Джон Генри уставился на умирающий огонь в камине. – Мистер Таббс позволил мне остаться, поскольку я самый младший среди клерков. Он не рассчитывал, что я смогу обнаружить нечто важное.

– Вы полагаете, он что-то скрывает, – произнес Рагоци тем же дружелюбным тоном, но настороженность в его взгляде встревожила Джона Генри.

– Я сомневаюсь, что он позволил бы мне остаться, если бы боялся, что вы узнаете… то, что узнали. – Юноша поднял руки. – И вы отлично справились бы и без меня. Моя помощь слишком ничтожна…

– Тем не менее разрешите мне компенсировать потерю свободного времени.

За учтивыми словами таилась несгибаемая воля; Джон Генри ощутил ее и кивнул.

– Благодарю вас, граф, – сказал он. – Я останусь на завтрашний вечер, если вам будет угодно.

– Отлично. – Рагоци одной рукой потянулся за плащом, а вторую запустил во внутренний карман пиджака.

Он вытащил банкноту в пять фунтов и протянул ее Джону Генри. Тот замер от удивления – эта сумма была равна его месячному жалованью.

– Это за вашу службу. И на вашем месте я бы сегодня воспользовался кебом, мистер Бродрибб.

– Но пять фунтов… – Джон Генри не мог подобрать слов.

– Учитывая величину кражи, которую вы помогли мне сегодня обнаружить, это весьма скромное вознаграждение. Если бы я нанял кого-то для такой работы, его услуги обошлись бы мне гораздо дороже. И кто знает, каким был бы результат? Вам знакомы записи в счетных книгах, а ему, возможно, нет. – Быстрая улыбка вновь мелькнула на лице Рагоци. – И вряд ли тот человек был бы таким же занимательным.

Джон Генри перевел взгляд с банкноты на Рагоци.

– Вы очень добры, граф.

– Это вы так думаете.

Рагоци с такой ловкостью набросил на плечи плащ, что Джон Генри дал себе слово когда-нибудь скопировать этот жест.

– Значит, до завтрашнего вечера, – сказал Джон Генри направлявшемуся к двери Рагоци и сложил банкноту, чтобы она поместилась в маленький кармашек его куртки.

– Вам лучше присоединиться ко мне, – насмешливо заметил граф. – Ключ у меня.

– Ах да.

Джон Генри торопливо схватил свое пальто, невольно заметив, насколько оно поношено по сравнению с плащом Рагоци, потом погасил лампу и помешал угли в очаге. Наконец он выбежал из конторы и подождал, пока граф запер дверь.

– Прошу вас известить мистера Таббса, что я еще один день подержу у себя ключ, – сказал Рагоци, но в следующее мгновение передумал, – Нет. Это не годится. – Он решительно кивнул. – Я пришлю ему после обеда записку, извещающую, что ключ нужен мне еще на один вечер. И в ней попрошу вас остаться и помочь мне. Тогда у него не останется времени, чтобы просить меня изменить планы.

А вы думаете, он этого захочет? – спросил Джон Генри, пораженный подтекстом рассуждений Рагоци.

Мне кажется, это возможно, – ответил граф и накинул на голову капюшон. – Пойдемте. На следующем углу в любое время дня и ночи можно найти кеб.

Джону Генри на мгновение показалось, что спрятанная в его кармане банкнота излучает ослепительно-яркий свет.

Он решил, что подобная расточительность вполне оправдана, когда у него в кармане такая огромная сумма.

– Вы правы, граф, – произнес молодой клерк и пошел вслед за одетым в черный плащ иностранцем.

– Это в высшей степени возмутительно, – жаловался мистер Таббс, прислонившись к двери, отделявшей его от сгущавшегося темного тумана, наползавшего с Темзы. – Вы только послушайте! Он хочет повторить свою выходку! Я так и передам мистеру Ламбкину, когда он вернется. Какое право он имеет выдвигать подобные требования? – Он весь пылал от возмущения. – Ну, иностранцы никогда не знали правил приличия.

Джон Генри старательно изображал удивление по поводу отсутствия Рагоци, но вместе с тем он предвкушал смятение старшего клерка, когда в начале пятого появился простой посыльный, впрочем державшийся с большим достоинством, и доставил записку от графа, написанную изящным четким почерком на плотной кремовой бумаге.

Мистер Таббс!

К сожалению, я не могу появиться в вашей конторе раньше чем через час. Не могли бы вы попросить мистера Брод-рибба меня подождать? Я понимаю, что причиняю беспокойство и вам, и ему, но вынужден просить об одолжении. Я сожалею, однако обстоятельства не позволяют мне распорядиться своим временем.

Примите мою благодарность и извинения по поводу причиненных неудобств.

Ференц Рагоци, Граф Сен-Жермен.

(Печать и подпись)

Записка сопровождалась тремя шиллингами, которые мгновенно исчезли в кармане мистера Таббса.

– Я воспользуюсь этим временем, чтобы кое-что выучить, – сказал Джон Генри. – Мне все равно, где этим заниматься.

– Это весьма благородно с твоей стороны, – ответил мистер Таббс. – Но ведь тебе понятно, что в случае отсутствия мистера Рагоци тебе придется здесь переночевать. Я еще не могу доверить тебе ключ, и мне придется тебя запереть.

Его беспокойство было явно фальшивым, и они оба это знали.

– Ничего страшного, – ответил Джон Генри, спрятав лицо в тень. – Торопитесь, мистер Таббс, а то вы пропустите вечерний чай.

Мистер Таббс надвинул шляпу на лоб, поднял воротник пальто и неохотно вышел на улицу. Закрыв за собой дверь, он тщательно запер и подергал замок.

Джон Генри прислушался к удалявшимся шагам мистера Таббса. Затем он быстро допил остывший горький чай, стоявший на столе, и бережно вынул из нижнего ящика небольшую книжицу. При взгляде на заглавие он не мог сдержать улыбку: «Трагедия Ромео и Джульетты», Уильям Шекспир.

Сдвинув стулья, он соорудил в центре комнаты небольшой репетиционный зал и приступил к разучиванию роли Ромео.

 
Так слушай. Я всем сердцем полюбил
Дочь старого синьора Капулетти,
Да и она мне сердце отдала.
Все слажено, и остается только
Тебе союз наш браком завершить.
Как, где, когда мы встретились, влюбились
И клятвами друг с другом обменялись —
Я расскажу об этом по пути:
Теперь же вот о чем тебя прошу я:
Чтоб повенчал сегодня же ты нас. [28]28
  Шекспир У. Ромео и Джульетта. Пер. Д. Л. Михаловского.


[Закрыть]
 

Джон Генри с головой погрузился в свое занятие, и прозвучавшая фраза поразила его, словно удар грома, тем более что она соответствовала его мыслям.

– «Святой Франциск, какой переворот!» [29]29
  Там же.


[Закрыть]– произнес Рагоци.

Он уже стоял в конторе у самой двери, и черный плащ сливался с темнотой.

Джон Генри огляделся, словно в поисках публики.

– Я не слышал вашего стука.

Рагоци показал ему ключ.

– Ах да, конечно! – удрученно воскликнул Джон Генри. – Вы очень тихо вошли.

– Вы были слишком заняты, – заметил Рагоци, указав на книжку в руке клерка.

– Да, – вздохнул Джон Генри. – Теперь вам известен мой секрет. Полагаю, вы обо всем расскажете мистеру Таббсу.

– Зачем мне это надо? – Рагоци сбросил плащ; под ним оказался парадный вечерний костюм с алой шелковой перевязью через плечо и венгерским орденом Святого Стефана, искрящимся бриллиантами. – Какое отношение имеет Шекспир к вашей работе в конторе?

– Если они узнают, что я учусь на актера, меня вышвырнут вон, – с неожиданной для себя и для Рагоци откровенностью сказал Джон Генри.

– Почему? – Рагоци взял один из обитых черным сукном стульев, развернул его и уселся лицом к Джону Генри. – Почему они должны вас выгонять?