Текст книги "Триумф Акорны"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Элизабет Энн Скарборо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– О, конечно, – ответила Мати. – Конечно, так и будет. Но это странно, Кхорнья. Я всегда думала, что мои родители мертвы, но, когда они вернулись, я никогда не испытывала по отношению к ним таких чувств, какие испытываю сейчас к Ларье и Ари – Целому Рогу.

– Тебе нужно перестать называть его так, иначе он прочтет твои мысли и обидится, – предостерегла ее Акорна. – Пусть он более странный, чем мы бы хотели, но он по-прежнему умеет читать мысли.

– Может, нам следует носить шляпы на рогах до тех пор, пока не привыкнем к этим ребятам? – со смешком предложила Мати, имея в виду те иногда довольно комичные изобретения, которые предназначались не только в качестве средства защиты и украшения рогов линьяри на танцах или праздниках, но и для того, чтобы экранировать мысли того, кто их носит.

– Держу пари, у Эди сохранились такие после той вечеринки, когда я впервые приехала на нархи-Вилиньяр, – с озорной усмешкой сказала Акорна. – Надо у нее попросить несколько штук. Я хочу шляпку с розовым помпоном.

– Это нечестно, – хихикнула Мати. – Я хотела эту шляпу!

Весь оставшийся полет подруги, словно сговорившись, болтали о ничего не значащих глупостях и пустяках, не затрагивая более серьезных тем.

Когда они наконец вошли в док Мечты, Беккер выглянул в иллюминатор и сказал:

– Проклятие. Они забыли о духовом оркестре. А все остальные, похоже, здесь.

Хотя он немного преувеличивал, родители Мати (а также Ари и Ларье) Мири и Карлье и Харакамяны со своей свитой из слуг и службой охраны ожидали их прибытия в хорошо оборудованном терминале. Корабль Рафика «Надежда» совершил посадку незадолго до «Кондора».

Когда Акорна в прошлый раз прилетала на Мечту, не более двух месяцев назад, весь терминал размещался во временном ангаре связи. Новое здание было просторным, полным травы, растений и произведений искусства, с множеством глубоких, удобных сидений. Хризобериллы с Макахомии безмерно обогатили как линьяри, так и Хафиза, и преображение Мечты и Вилиньяра совершилось благодаря притоку денег.

Мири и Карлье бросились вперед, чтобы поздороваться с детьми, и Акорна отошла в сторону, но сейчас же попала в мощные объятия Рафика. Один из троицы ее приемных отцов, трех горняков, которые нашли ее в младенческом возрасте в спасательной капсуле, Рафик теперь был действующим главой галактической корпорации «Дом Харакамянов». Дядя Рафика Хафиз назначил его своим преемником, предпочтя собственному сыну. Сейчас Хафиз заявлял, что удалился от дел, и превозносил деловую хватку племянника и его талант руководителя.

Акорна с энтузиазмом обняла Рафика.

Наобнимавшись, Рафик отпустил свою приемную дочку и окинул ее отеческим взглядом.

– Я думал, что это невозможно, но да, ты даже красивее, чем была, когда я видел тебя в прошлый раз. Как ты, Акорна?

Рафик слегка поседел, но ему это шло, а его темные глаза, обрамленные густыми, загнутыми ресницами, смотрели так же хитро и весело, как всегда. Хотя он сохранил стройную талию, Акорна заметила семейное сходство между Рафиком и Хафизом, которое раньше не было для нее столь очевидным.

– Прекрасно, теперь, когда ты здесь, – ответила она, беря его за руки. – Так приятно снова видеть тебя! Ты должен сказать мне, что привело тебя сюда. И я хочу все знать о Калуме, и Гилле, и о сестрах Кендоро. И о Пале, конечно.

– Новостей масса. У тебя очень скоро появится сводная сестра или брат, это во-первых, – сказал он. – Мерси беременна.

– Чудесно! Наверное, Калум на седьмом небе от счастья. Он так любит детей. Он будет так рад иметь собственного ребенка, над которым можно поворковать.

– Он счастлив, как голодный льяри в разгар сезона выпаса. С Гиллом и Джудит вижусь реже, но довольно часто говорю с ними по интеркому. Конечно, нам всем тебя не хватает.

– Мне тоже вас всех не хватает.

– Но мы все беспокоились за тебя. Ари, твой спутник жизни, мы слышали, что он пропал?

Акорна глубоко вздохнула и кивнула головой:

– Ну да, он пропал. Это было для меня трудное время. Но у меня тоже есть новость. Кажется, Ари вернулся, в каком-то смысле. Вот он, со своей семьей. Я сейчас держусь от него подальше. – Она кивнула головой в том направлении, где Ари произносил речь в окружении родных, видимо рассказывая, как они с Грималкином обнаружили Ларье, не дали ему умереть от голода и доставили сквозь время назад, чтобы вернуть семье.

– Он только что вернулся, и вы уже стали чужими? – спросил шокированный Рафик. – Я думал, ты готова перевернуть вверх дном всю вселенную, чтобы найти его. Что случилось?

Но Акорна не успела ему ответить. К ним подошли Хафиз и Карина Харакамян. На Хафизе была его обычная богатая одежда, расшитая золотом и сверкающая драгоценными камнями, а Карина, тоже как обычно, плыла в окружении пышных волн драпировок лавандового, лилового, фиолетового и пурпурного цвета. Эти цвета неуловимо сливались друг с другом в прекрасное единое целое, так что трудно было различить отдельные слои. А вот надетые на ней драгоценности нельзя было назвать неуловимыми для глаз. Исчезли ее любимые аметисты, а их место заняло ожерелье из идеально подобранных светло-лиловых хризобериллов размером с мяч для гольфа.

Беккер оценил их взглядом, который Акорна почувствовала, даже стоя к нему спиной.

– Вот это да! Вы, леди, носите на себе состояние, которого хватило бы на терраформирование целой галактики.

– Знаю, – ответила Карина, с довольным видом поглаживая ожерелье. – Красивое, правда? Трудно было подобрать подходящие камни из всех тех, которые вы привезли, но когда я увидела вот эти, как раз моих цветов, я сразу же поняла, что должна их заполучить. Особенно после того, как вы рассказали нам о том почтении, которое вызывают эти священные камни, и что только самым благочестивым жрецам и жрицам позволено их носить. Хаффи сначала отнесся к моей идее без восторга, но я его убедила, что в качестве духовной наставницы нашей маленькой колонии я обязана поддерживать определенный образ. Это значит, что такие могучие талисманы, как эти, должны быть хотя бы представлены несколькими образцами в моей личной коллекции. Потому он поручил этому милому Рокки Римеру изготовить для меня это ожерелье и подарил его мне в честь нашего юбилея, мы отмечали два года четыре месяца три недели два дня пять часов и шесть минут совместной жизни. К сожалению, Рокки еще не закончил такие же серьги, браслет и кольцо, но это ожерелье само по себе совершенство, вы не находите?

Акорна посчитала, что может совершенно искренне ответить:

– Вы будете в нем звездой любого бала линьяри, Карина. Оно просто потрясающее.

– Я знаю, что на Макахомии принято носить эти камни только по одному, но культура ее жителей довольно примитивна, как я поняла с ваших слов. И у них нет способов оправить эти камни должным образом, как это делает Рокки. И к тому же, судя по вашим рассказам о верховном жреце, они не были истинно развитыми и просвещенными существами. Сомневаюсь, что многие могли бы сохранить здравый рассудок, не говоря уж о самообладании, в присутствии таких мощных талисманов, как эти. Мне самой приходится бороться, чтобы управлять этими камнями, направлять их излучение в нужное русло, и мне это удается лишь благодаря долгим годам усердной учебы и самоотверженной дисциплины.

– Ну да, – промямлил Беккер, стараясь сдержать улыбку. Он отвернулся, лихорадочно подыскивая предлог, чтобы закончить эту беседу.

Рафик взял руку тетушки, поцеловал ее и сказал:

– И вам очень идет это могущество, о сокровище моего приемного отца.

Акорна еле сдержала смех.

Манера поведения Рафика теперь – или, может быть, здесь – настолько отличалась от той, к которой Акорна привыкла за время своего детства, что иначе реагировать на своего «отца» девушка не могла. И все равно Рафик появился очень вовремя. Его присутствие возвращало Акорне спокойствие и укрощало бурю чувств, которые охватывали ее, когда она имела дело с новым Ари.

Она также очень устала скрывать свои мысли ото всех. Ей следовало радоваться, что она снова видит своего возлюбленного живым и здоровым. Не каждому выпадала возможность стереть такую ужасную главу из жизни, как удалось Ари. Но радость мигом улетучивалась, стоило Ари открыть рот. Акорна чувствовала себя виноватой, но ничего не могла поделать.

Хафиз широко улыбнулся и сжал ее руки в своих.

– У тебя много причин праздновать сегодня, о внучка моего сердца. Рафик здесь. И также твой потерянный супруг.

– Спутник жизни, дорогой мой, – шепнула Карина уголком рта, прикрывая его унизанной кольцами ладонью. – У линьяри – спутники жизни, а не официальные супруги.

Хафиз только улыбнулся.

– Это одно и то же. Даже лучше, так как линьяри всю жизнь хранят верность одному любимому супругу.

Беккер прочистил горло.

– Э, Хафиз, можно переговорить с вами наедине?

– В чем дело, о хитрый торговец верблюдами? – спросил Хафиз, весело грозя пухлым указательным пальцем Беккеру. Хафиз имел в виду сделку по продаже «кошачьих глаз», заключенную Беккером от имени линьяри. Старик заплатил почти рыночную цену за первую партию этих драгоценных и очень полезных камней, прежде чем понял, что линьяри и Беккер привезли столько хризобериллов, что цена на них неминуемо упадет. Более того, поскольку линьяри были в большом долгу перед Хафизом за его помощь в их борьбе против кхлеви и реконструкции их разрушенных планет, очень мало денег переходило из рук в руки.

И все же Хафиз утешался мыслью о том, что сумел извлечь хорошую прибыль от продажи нескольких необычно крупных и красивых камней, которые ему достались, пусть по цене гораздо выше обычной. Он также заключил сделки на продажу других камней в будущем. И под его умелым и прибыльным руководством рынок не будет наводнен хризобериллами, поскольку основная их масса надежно спрятана на одном из складов на Мечте. Когда будет подходящее время – и цена, разумеется, – камни увидят свет.

Беккер подозревал, что Хафиз прилетел не только повидаться с Акорной, но также для того, чтобы поговорить о делах.

Карина вцепилась в руку мужа, не желая остаться в стороне от обсуждения, сулящего возможную выгоду, ибо, несмотря на свой эфемерный вид, старательно культивируемый, она была по-своему не менее хитрой, чем Хафиз.

Акорна понимала, что делает Беккер, и была благодарна за предоставленную возможность поговорить с Рафиком. Она отвела своего приемного отца в сторонку и тихо рассказала ему историю Ари, Ларье и машины времени, а также то немногое, что узнала о Грималкине, спутнике Ари в его путешествиях по времени.

Беседуя, они вышли из терминала и двинулись по направлению к комнатам для гостей, где Хафиз обычно размещал своих самых важных визитеров. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через сады Хафиза. Экзотические ароматы, разлившиеся в воздухе, сказали Акорне о том, что сейчас она увидит нечто необычайное. Цветы были больше и ярче, чем когда-либо, и благоухали сильнее. Тут и там вдоль дорожки изящные фонтаны выбрасывали тонкие струйки влаги, чтобы освежать лица гостей.

Совсем недавно поверхность Мечты была бесплодной. Чтобы организовать подачу воды, необходимую для возрождения разоренной планеты, Карина и Хафиз ввели нормирование воды и сами соблюдали его со стойкостью, которая поражала каждого, кто знал их как приверженцев роскоши. В трудные времена Хафиз использовал дорогие голограммы, которые создавали иллюзию великолепия, но они, естественно, не испускали таких ароматов и не давали такой прохлады, как настоящие сады.

Акорна и Рафик замедлили шаги, как для того, чтобы обеспечить себе уединение, так и для того, чтобы насладиться прекрасным пейзажем.

– Ты слышал, в чем моя проблема, – сказала Акорна приемному отцу, закончив свой рассказ. – Теперь скажи мне, чему мы обязаны честью твоего визита? Хризобериллам?

– Отчасти да. А отчасти другим семейным причинам. Я чувствую такое облегчение, что ты прилетела именно сейчас и что события достаточно драматичны, чтобы отвлечь Хафиза от его новой идеи. Он пытается найти мне жену. Теперь, когда я стал его наследником, он говорит, что мне пора жениться и подарить ему внуков. Он отметает мои доводы, что ты – подходящая наследница для нас обоих. Он говорит мне, что у тебя, моя дорогая, другое предназначение. Я только рад, что я все же не неохаддит, иначе он, вероятно, попытался бы заставить меня взять в жены четырех женщин сразу, чтобы у меня было больше шансов продолжить род. Не могу его понять, Акорна. Он вдвое старше меня, и у него был всего один сын, которого он терпеть не мог. А теперь вдруг он ведет себя как мамаша с дочерью-девственницей. И старается устроить за меня мою собственную личную жизнь.

Акорна рассмеялась.

– Разве ты не хочешь найти жену, Рафик?

– Хочу, – ответил он. – Я хочу. Я не хочу, чтобы мне ее нашел Хафиз. И я не хочу найти просто какую-нибудь славную девушку из славной семьи, за которой дадут славное приданое. Я не хочу быть межгалактическим плейбоем, каким был Хафиз в молодости. Я хочу найти жену, которая была бы для меня такой же особенной, как Джудит и Мерси для Гилла и Калума.

– Ну, – грустно произнесла Акорна, – если ты ее найдешь, послушай моего совета и не позволяй ей дружить с путешественниками во времени.

– Бедняжка Акорна. – Рафик обнял рукой хрупкие плечи девушки и прижал ее к себе. – Все будет хорошо. Вы с Ари когда-то полюбили друг друга и полюбите снова. Как бы сильно он ни изменился, внутри он все тот же, и его снова потянет к тебе. А когда отчуждение уйдет, ты и сама снова его полюбишь.

– Ты так думаешь? – спросила Акорна, надеясь, вопреки всякой логике, что благодаря тесным отношениям между ними каким-то образом Рафик знает о ней то, чего не знает она сама.

– Да, я так думаю, – ответил он.

Глава 2

Ужин был пышным. Повара Хафиза приготовили мясо, рыбу, сладости. Линьяри, конечно, придерживались собственного рациона и поужинали красиво разложенными на цветочных блюдах овощами и травами, тогда как другие гости наслаждались изысканными деликатесами.

«Балакире» совершил посадку во время пира, но Нева, Кхари и Мелиренья слишком устали во время космического перелета и не приняли участия в торжестве. Они попали в метеоритный ливень на обратном пути, и им пришлось нелегко.

«Мы только хотели зайти и поздороваться, – мысленно сообщила Нева Акорне, а Мелиренья и Кхари за ее спиной зевнули и слегка помахали руками ей и другим сотрапезникам. – Потом будем пастись. Я вижу, вам есть с кем поговорить, более интересным, чем старая тетушка. Хорошо, что ты снова с Ари, Кхорнья. Я рада за тебя».

Усталость Невы явно не позволила ей уловить состояние Акорны.

Тем не менее Акорна сделала все возможное, чтобы выглядеть довольной. Под зорким взглядом своей родни она старалась быть более приветливой с Ари.

– Можешь рассказать нам о том, что ты испытал перед тем, как снова встретился с Ларье? – спросила она. – Я изучала машину времени и, мне кажется, начинаю понимать, как она действует. Но признаюсь, мне любопытно, почему вы с Грималкином отправились на Макахомию.

– Да, Ари, мне и самому очень хотелось бы послушать об этом, – поддержал ее Хафиз. – Полагаю, у тебя были другие планы, которые не предусматривали того, что несколько поколений спустя твой вклад в историю этой планеты лишит меня начальницы службы безопасности. – Он кивнул головой в сторону высокого мужчины в форме, который наблюдал за гостями, стоя у периметра купола. – Этот новый парень, Смит-Вессон, – сам бывший Красный Браслет. Хотя я считаю это некоторым утешением, он не внушает мне того же доверия, которое я питал к командиру Кандо. – Хафиз испустил преувеличенно глубокий вздох.

Как ни радовали Хафиза драгоценные хризобериллы и колоссальные прибыли, которые они ему принесли, он все еще не простил Акорну и ее друзей за то, что они позволили Надари Кандо остаться на Макахомии.

Ари весело помахал в воздухе георгином и сказал:

– Ах, это! Ну, Грималкин, как ты, наверное, догадалась, Кхорнья, – это кот, меняющий облик. Он – эмпат и, следовательно, гораздо менее эгоистичен, чем другие среди наших Друзей, но он разделяет убеждение, что тем, кто не является кошками, повезло меньше, чем ему. Он был рад помочь мне спасти Ларье, но сказал, что нам придется подождать нужного времени и места пересечения с нашим родным измерением, чтобы я оказался там и спас брата, не став снова жертвой кхлеви. Хотя Грималкин много путешествует во времени, он не любит терять время зря, поэтому настоял на том, чтобы мы выдвинулись на нужную позицию, отправившись на Макахомию. Он узнал из журналов, которые в будущем напишет Надари, что мы там нужны. При этом ему также представилась отличная возможность придать некоторым тамошним обитателям его собственную внешность. Имейте в виду, я сам ничего этого не помню, но все это у меня здесь, в записях, которые он помог мне сделать, чтобы я вспомнил себя в другой линии времени.

– Это звучит непонятно, – заметила Мати.

Ари пожал плечами.

– Может, и так, но он это понимал. Он гораздо старше и мудрее и гораздо сообразительнее меня, конечно, и я доверяю его толкованию событий.

Акорна снова почувствовала раздражение. Если Грималкин настолько старше, мудрее и сообразительнее Ари – и предположительно ее самой, – почему он не мог вернуть ей Ари с неповрежденной памятью? Ари с таким энтузиазмом говорил о Грималкине, что она подумала: может быть, он сожалеет о том, что вернулся к ней? Возможно, ее возлюбленный предпочел бы остаться со своим новым другом?

Хотя Акорна старательно экранировала эти мысли, Мати утешающим жестом положила ладонь на ее руку.

Хафиз тоже устал слушать объяснения Ари. Карина зевнула, потянулась, тихонько рыгнула и деликатно прикрыла рот двумя пальцами.

Тогда Хафиз постучал по бокалу усыпанным драгоценностями кинжалом.

– А теперь, уважаемые гости, сюрприз. Я приготовил для вас особенное развлечение. Это не голографическое изображение. Сегодня вы увидите реальных исполнителей величайшего мастерства таланта и, что не случайно, красоты, которых доставили из акамилизанских гаремов за огромную плату. Приготовьтесь восхищаться поразительной воздушной акробатикой Азизы и ее подруг! А теперь, по освященному временем обычаю моего народа, я приказываю… – И он дважды резко хлопнул в ладоши. – Выпускайте танцовщиц!

В вихре разноцветных покрывал, в пестрых, прозрачных, расшитых золотом юбках с разрезами и тонких шальварах, в шелках на бедрах и груди, обильно усыпанных звенящими золотыми монетами и драгоценными камнями, танцовщицы вынырнули из высоких кустов и выбежали на площадку между столами, где сидели участники превосходного пира, переваривая съеденное.

Ноги их были босы, не считая изящных колец на пальцах и небольших цепочек из монет на щиколотках, таких же, как и на талии.

– Красиво, – шепнул Беккер Хафизу. – Они всего лишь гостят или вы убедили их стать вашей домашней труппой?

– Они как раз летели на другое выступление, когда на их корабле что-то вышло из строя, – прошептал в ответ Хафиз. Его правый глаз подмигнул, а левый совсем закрылся, словно он наслаждался шуткой, которая оставалась тайной для всех остальных. – Одна из наших компаньонок эвакуировала их на свое судно, а затем убедила прилететь сюда. Очень мило, не так ли?

Беккер не ответил, потому что у него слишком широко открылся рот, и говорить стало невозможно.

Казалось, эти дамы не имеют костей. Их гладкая, округлая плоть без малейших усилий переливалась под барабанную дробь так плавно, что временами в воображении Акорны возникал образ крадущегося тигра. Их глаза были подведены черным, отчего казались огромными, а покрывала сначала скрывали нижние части их лиц, а затем отлетели в сторону. Как раз в тот момент, когда в пенном всплеске тканей женщины повернулись спиной и продемонстрировали змеиные извивы спин и плеч.

Она услышала, как Хафиз сказал Беккеру:

– Три Пророка учат, что женщина должна быть скромной. Видите, как они скромны, ведь вуали скрывают их лица? И все же как прекрасны. И я думаю, что хорошая жена выйдет только из женщины, хорошо владеющей женскими искусствами.

– Вы не собираетесь взять еще одну жену, Хафиз?

Благодушная улыбка Карины слегка померкла, и она пронзила мужа острым, как рапира, взглядом. Он облизнулся и забарабанил пальцами по кушаку на брюшке в такт музыке.

– Нет-нет, – ответил он с легким сожалением в голосе. – Таких варварских обычаев придерживаются лишь отступники от истинного пути, например неохаддиты. Меня эти дамы интересуют лишь ради моего наследника. Рафику пора начать подыскивать себе жену. Жизнь мужчины не должна состоять исключительно из бизнеса и добрых дел. Он обязан иметь семью. Я когда-то считал, что важно иметь сыновей пока у меня самого не появился сын, который оказался никчемным. С другой стороны, у меня появилась прекрасная приемная внучка, бесценная жемчужина, и я думаю, что Рафик должен стать отцом многочисленных детей обоих полов, чтобы у него было много наследников, из которых можно выбирать, а у меня было много внуков, чтобы утешить меня в мои преклонные годы.

– Я тебя утешу, моя динамомашина пустыни, – шепнула ему Карина.

– А я – тебя, о жемчужина красоты, а наши внуки утешат нас обоих.

Барабанный ритм снова изменился, и труппа расступилась, оставив посередине одну танцовщицу, тело которой было закутано в прозрачные покрывала, как в крылья спящей бабочки. Она двигалась медленно, потом выгнулась назад, почти достав головой до щиколоток. В тот момент, когда решили, что она собирается сделать мостик, она просто сделала сальто назад и снова выпрямилась во весь рост. Затем подняла руки над головой и встала к зрителям лицом, ее голова двигалась взад и вперед, как у змеи. Ее ступни оторвались от земли, и она перекатилась вперед. Это не было падением, просто неторопливым перекатом. Она повторила эти маневры в такт музыке, ее невесомое тело выписывало ленивые, грациозные восьмерки в воздухе.

По мере того как темп музыки убыстрялся, ее движения при соприкосновении с землей и в воздухе тоже убыстрялись, все больше напоминая акробатику. И внезапно остальная труппа присоединилась к Азизе, все в сумасшедшем темпе завертелись, а крупные, граненые драгоценные камни в центре их поясов из монет вспыхивали, словно подсвеченные изнутри, с каждым поворотом.

А затем, словно облако пуха, уносимого сильным ветром, каждая танцовщица по очереди взмахнула рукой у пояса и взлетела в воздух, оторвав подошвы ног почти на метр от земли.

Карина в восторге хлопала в ладоши.

– О, Хаффи, это поистине вдохновляющее представление! Даже я, изучавшая священные эротические танцы древнего Вавилона и Ниневии с помощью верховных жриц, перенесенных из этих культур, никогда не видела подобных па.

– Воистину, им удалось превратить простой антигравитационный пояс в инструмент артиста, надев его под монеты, – согласился Хафиз.

Девушки снова опустились вниз и, твердо встав ногами на землю, взмахнули перед собой покрывалами и нырнули в кустарник, оставив сцену другой солистке. Беккера новая солистка сразу же очаровала. Она была закутана в покрывала и юбки, которые кружились и переливались в такт ее движениям, взлетая и опускаясь, появляясь и исчезая. Капитану вспомнился один из калейдоскопов, которые можно приобрести на наноблошином рынке. Из тех, которые принимают цвета всего, что их окружает. Если посмотреть в один такой в солнечное утро на берегу, когда небо голубое, море зеленое, а солнце желтое, и вращать его без остановки, подумал он, вероятно, можно получить почти такой же эффект, какой создавала эта танцовщица. Но, конечно, это зрелище не было бы таким соблазнительным, как сверкание белой кожи и блеск золотисто-зеленых глаз, которые можно было уловить в вихре покрывал и длинных, желтых, как масло, волос. Голова ее была украшена обручем из монет, скрепляющих зеленое покрывало, конец которого прикрывал нижнюю часть лица, но что-то в ней было знакомое.

Темп стал еще быстрее, и танцовщица вдруг приблизилась к Беккеру и набросила не него одно из своих покрывал. Затем, приподнимая одно бедро, затем другое, она медленно начала танец, и монеты на ее бедрах качались и звенели. Она согнула палец, поманила капитана, и он встал и тоже начал двигать бедрами, хотя у него не получилось такого же эффекта.

Рассмеявшись, она толкнула его обратно на сиденье и плюхнулась своим облаченным в шальвары задом на его колени.

– Лучше занимайся космическим мусором, Беккер, – произнесла она на вовсе не экзотическом всеобщем языке.

– Андина! Когда ты прилетела сюда?

– Я бы пришла тебя встречать, но не хотела испортить сюрприз, – сообщила она ему.

– Я не знал, что ты теперь артистка. Я думал, ты занимаешься уборкой.

– Так и есть. Но эти девушки застряли на дальнем астероиде, населенном неотесанными мужланами вроде тебя. Я их подбросила, а они в счет оплаты давали мне уроки. Я их уговорила позволить привезти их сюда, а не на то выступление, куда они направлялись, когда их корабль начал барахлить. Я рассчитала, что Хафиз заплатит им столько денег, что они смогут возместить мне расходы на перелет и отремонтировать свой корабль.

– А если бы они не сумели его отремонтировать, ты знала, что они всегда могли бы продать мне его на запчасти, – заметил Беккер.

Они еще много чего сказали друг другу, но Акорна была слишком хорошо воспитана, чтобы слушать.

По-видимому, Андина создала прецедент, пригласив Беккера потанцевать с ней, и некоторые другие танцовщицы начали делать то же самое. Каждая из них, размахивая покрывалами, словно крыльями, подлетала к столу, брала бокал с вином, ставила его себе на голову, опускалась на пол, проделывала несколько трюков, снова поднималась, по-прежнему удерживая в равновесии бокал, и кружилась в воздухе с бокалом на голове. Затем, не пролив ни капли, снова подлетала к столу, отдавала бокал хозяину и жестом предлагала ему осушить его, потом набрасывала на него шелковое покрывало и вытаскивала его (а иногда и ее) на танцевальную площадку. Они повторяли это до тех пор, пока не охватили каждого из сидящих за столом и все бокалы не опустели. Теперь большая часть гостей стояла и хохотала.

Поскольку Хафиз сидел во главе стола, его должны были выбрать первым, но когда гибкая, черноокая красотка подплыла к нему, Карина начала действовать. Она встала между танцовщицей и мужем и начала размахивать своими светло-лиловыми одеждами, непрофессионально и не столь грациозно, но тем не менее эффективно. Танцовщица приветствовала Карину улюлюканьем, которое называлось «загарет», поклонилась им обоим и проделала свой трюк с бокалами обоих. Хафиз и Карина к этому моменту были так поглощены друг другом, что почти не заметили этого. Но все же они покорно выпили свое вино, когда танцовщица его вернула, а затем покинули вечеринку, обхватив друг друга за мощные талии, насколько позволяла длина рук.

Самая юная участница труппы была дочерью одной из танцовщиц. Как и другие танцовщицы, она была очарована линьяри, хотя и немного сбита с толку, ведь они ели только растения, украшающие вазы в центре стола, и пили только воду. Другие танцовщицы избегали встречаться взглядом с линьяри, но в конце концов любопытство юной девушки одолело ее сдержанность, и она выбрала для танца Мати. Мати с энтузиазмом вскочила и стала подражать движениям девушки. Они обе посмеивались над неуклюжестью девушки-линьяри. Танцовщица еще больше развеселилась, когда осознала, что Мати – женщина.

– Как вас зовут? – спросила девушка, сняла одно покрывало своего костюма и дала его Мати, показывая ей, как обвязать им бедра.

Мати ей ответила и прибавила:

– Это значит «гармония», как в музыке.

– А меня зовут Лейла. Это значит «вечер», если ты живешь в таком месте, где это что-то значит, – ответила Лейла. Затем она сделала сальто в воздухе, после чего сняла пояс из-под монет на талии и вручила его Мати.

Лейла описала маленький кружок в воздухе поднятым указательным пальцем.

Мати взволнованно вздохнула и застегнула пояс ниже своей талии. Она закружилась, следуя указаниям маленькой танцовщицы, сделала один-два полных оборота, но тут у нее закружилась голова, и она покачнулась вперед, выставила ногу, чтобы опереться, но встретила лишь воздух. Она была почти в целом метре от земли! Ее новая подруга поддержала ее и помогла утвердиться на полу. Мати вернула ей антигравитационный пояс, но, кажется, ей было жаль его отдавать.

Потом она увидела, как Ларье смеется над ней и Лейлой, и они вытащили его танцевать с ними. Он переминался с ноги на ногу, наблюдая за ними с выражением усердия на лице, затем начал гарцевать вокруг них, держась за конец покрывала, пока они обе не запутались в нем. Рафика, чей бокал стоял перевернутый вверх дном рядом с тарелкой, утащила от Акорны танцовщица, одетая в пестрые красные бархатные шаровары и увешанная пудами звенящего золота. Она вертела «колеса», пока не оказалась рядом с ним, а потом накрыла его красным покрывалом.

«С точки зрения культуры это интересно, как ты считаешь? – спросил у Акорны Ари мысленно. – Интересно, не выполняют ли эти ткани, в которых они прячут свои лица и которыми размахивают вокруг себя, такую же функцию, как шляпы для рога? Ты не знаешь?»

«Не думаю, что у них одинаковое назначение, – вежливо, но несколько сдержанно ответила Акорна. – Я полагаю, они являются попыткой воссоздания исторического брачного обряда».

– И шляпы для рога тоже, – произнес Ари, словно напоминая ей об этом. – Мне кажется, хотя, конечно, в этой линии времени я впервые сталкиваюсь С человеческой культурой, но ткани, которыми она машет…

– Вуали, – подсказала Акорна.

– Ваали, – послушно повторил он, хоть и с ошибкой. – Я думаю, они предназначены для того, чтобы усилить магнитное поле вокруг тела танцовщицы и таким образом привлечь больше потенциальных ухажеров, тогда как «ваали», закрывающие рты танцовщиц, служат для усиления физических вибраций, распространяющихся от их органов зрения. Разумеется, я не могу точно определить, что они хотят этим сказать, но уверен, что это имеет какое-то отношение к брачному обряду.

– Собственно говоря, – сказала Акорна, – судя по тому, что я читала о той культуре, выходцем из которой является дядя Хафиз, этот танец первоначально исполняли женщины, чтобы подбодрить других женщин, когда те рожали детей. Женщина, которая собирается рожать, должна была повторять движения живота танцовщиц, чтобы ускорить приход в этот мир своего младенца. А если этот танец девушки исполняют с юных лет, это укрепляет мышцы, задействованные во время родов.

– А-а-а, – отозвался Ари. – Я был уверен, что в нем заложен более глубокий смысл. А акробатические трюки и движения в воздухе также играют роль в процессе деторождения людей?