Текст книги "Город, который боролся"

Автор книги: Энн Маккефри

Соавторы: Стивен Майкл Стирлинг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Я набрал команду, которая обложит корабль взрывчаткой, и его разорвет. – Он замолчал, – расшатавшиеся нервы заставляли его разыгрывать из себя клоуна. – Вдребезги. На самые мелкие кусочки, которые не заденут станцию. Было бы в высшей степени несправедливо погибнуть от летающих обломков после того, как мы выжили этим утром, ты согласна? Так, буксиры добровольцев уже на месте и цепляют корабль. Ага! Они уже вывели его с орбиты.

Здесь, внутри обреченного корабля, движения практически не ощущалось.

– Кто командует отрядом? – спросила Чанна.

– Гас.

– Пэтси говорила, что он хороший пилот, – заметила Чанна. – Закончив с этим, я присоединюсь к ней. Она по-прежнему стоит у люка?

– Она должна забрать тебя и сразу же доставить на станцию с той информацией, которую тебе удастся обнаружить.

– Я могу сканировать для тебя информацию, дружище Сим, но вначале, сам понимаешь, ее надо найти. – Она споткнулась о какую-то кучу, наваленную в коридоре, и теперь пыталась привести себя в порядок.

– Вы с Пэтси вернетесь сразу же. Я не могу позволить своему «телу» рисковать головой, когда…

– Симеон, – серьезно сказала она, – «тело» специально готовят для того, чтобы оно рисковало собственной головой ради «мозга». А когда тебе, станции, угрожает опасность, я должна ликвидировать эту опасность всеми возможными средствами. На этот раз я сделаю это, если помогу отбуксировать то, что тебе угрожает, подальше отсюда. Я ясно выражаюсь?

– Мне это не нравится, – недовольно пробормотал Симеон. – Дурацкий риск.

– Спасибо за заботу, но, Симеон…

– М-да?

– Ты помнишь, что происходило каждый раз, когда ты мешал мне выполнять мои обязанности. И что ты в результате получал?

– Прямо в лоб, дорогая.

– Правда, я целилась не совсем туда, но так оно и было, – подтвердила Чанна.

– Если ты все же доберешься до капитанского мостика, можно мне попросить тебя переслать мне всю информацию? – жалобно сказал Симеон.

– А зачем же еще я пробираюсь через эту развалюху, которая вот-вот взорвется? – поинтересовалась Чанна. – Пэтси, ты меня слышишь?

– Желаю хорошо повеселиться, Чанна, – раздался жизнерадостный голос Пэтси.

– Значит, не будешь против, если я разобьюсь всмятку?

Пэтси рассмеялась.

– Но-но, следи за своими словами, девчонка.

– Я только что заметила что-то очень интересное, – сказала Чанна, замедляя шаг.

– Что?

– Бумагу. Зачем здесь собрано такое количество бумаги? – Множество листов планировало по коридору, а статическое притяжение заставляло их прилипать к эластичным стенам.

– Этот «плавучий гроб», скорее всего, наполнен таким древним оборудованием – настоящая экзотика, – отозвался Симеон.

– Склад бумаги? – спросила она с сомнением.

– Возможно, у них начался регресс.

– А не был ли их пилотом капсульник? – спросила Чанна, неожиданно пришедшая к выводу, который они с Симеоном просто обязаны были сделать в самом начале. Если ей удастся положить его на лопатки и в этот раз…

– Вряд ли, – свысока ответил Симеон. – Кораблей, управляемых «мозгом» и «телом», тогда было мало. Да и все эти отдаленные колонии напоминали крохотные светящиеся точки в море мглы, и использовать нас там было слишком рискованно. Теперь сворачивай направо: тебе предстоит еще один переход, и ты попадешь на капитанский мостик.

– Есть, сэр, – откликнулась она. Она прокладывала себе дорогу среди текущих труб и вспыхивающих время от времени датчиков, прорываясь сквозь завалы, образовавшиеся из-за перегрузки во время экстренного торможения.

– Бумага, – восхитилась Чанна, мечтавшая хотя бы потрогать это драгоценное вещество руками.

– И книги! По крайней мере, я так подумал, когда ты посмотрела вон в тот угол. Нет, это действительно так. Да! Книги!

– Сейчас нет времени для их просмотра, – твердо заявила Чанна.

– Верно, – согласился он. – Прости, рефлекс старого антиквара.

– А я уже на капитанском мостике, – сказала она.

Она попала в большое круглое помещение, где большинство панелей было закрыто огрубевшим от времени пластиком. Благодаря примитивным, на скорую руку собранным устройствам, некоторые панели работали до сих пор. Ей пришлось нырнуть под гирлянду кабелей, протянутых из конца в конец вопреки всякой логике. В мутном свете она, напрягая зрение, рассматривала искореженные во время остановки кубы, связанные с клавиатурами. Казалось, какой-то буйно помешанный переделал капитанский мостик во время очередного приступа.

– О великий Гу! Они летели на этой штуковине! – воскликнул Симеон. «Наверное, они сошли с ума», – подумал он, одновременно прислушиваясь к звучанию двигателя. – Не теряй времени, – напомнил Симеон Чанне. – Хоть я сильно сомневаюсь, что ты сумеешь найти в этом бардаке хоть что-то полезное. К тому же перекачай и весь банк данных. Нам пригодится любая доступная информация.

– Скажи мне, как извлечь информацию из этого архаичного мусора, и ты сразу же ее получишь, – ответила она, рассматривая то одну установку, то другую и пытаясь вычислить, которая из них содержит базу данных.

– Мне самому пришлось очень долго рыться в собственных файлах, чтобы найти что-то подобное, – сказал он. – Всего-то перерыть материалы, поступившие за три последних века, но… а, вот, нажми на вторую клавишу справа. Практически единственную, которой они пользовались.

Она вытащила из перчатки активатор и прижала его к машине. Ближайший экран ожил и покрылся сложной сеткой символов, переплетенных, как спагетти.

– О Боже мой, Бог ты мой, – пробормотал Симеон.

– Проблемы, Сим?

– Нет ничего, с чем Симеон не смог бы справиться, – ответил он. – Но код слишком стар. В моих файлах нет экзотики. Но еще не изобрели такого кода, который бы я в конце концов не расшифровал.

– Да уж, от скромности ты не умрешь, – пробормотала она, не отрывая взгляд от хронометра на запястье. «У меня еще уйма времени, – подумала она, – я очень надеюсь на это».

– Я только что связался с ним и скачиваю эту галиматью, чтобы расшифровать на досуге, – ответил Симеон. – У тебя торчат соски – значит, ты возбуждена.

– Что ты сказал?

– Это я так сам с собой, – едва слышно ответил он.

– Наверное, в тебе снова проснулся старый антиквар, – лукаво сказала она.

– Touchй.[22]22
  Touchй (фр.) – зд.: один – ноль в твою пользу.


[Закрыть] Сдаюсь, – сказал он. – А теперь быстрее выбирайся отсюда.

– Да чтоб это корыто черти взяли! – зло ругалась Пэтси.

Буксир прислонил свою широкую корму к древнему колониальному судну. Чанна внимательно рассматривала все вокруг, она искала свободное место, куда можно прицепить «кошку».

– Время не терпит, мисс Хэп, – голос Гаса звучал раздраженно. Чтобы вписать еще один буксир в цепь, потребовалось гораздо больше времени, чем он рассчитывал.

– Я только что добралась до места, мистер Гаски. Теперь пытаюсь найти хоть какой-то просвет на этой помойке. Понимаю: для вас это ерунда. Но это моя работа. Подождите, кажется, я что-то обнаружила, да… – Сфокусировав изображение, она снова вгляделась в ту же точку. – Вот это да! – закричала она.

– Не может быть! – прервал ее Симеон. Всем остальным понадобилось какое-то время, чтобы понять, что происходит.

– Не могу в это поверить, – прошептала Чанна.

– Во что? – нетерпеливо перебила Пэтси. – Что еще ты там углядела?

– Это капсула. Здесь капсульник, подсоединенный к корпусу.

– Ты уверена? – ворвался в разговор голос Гаса. – Знаешь, все остальные уже в строю и готовы оттащить эту консервную банку подальше от станции…

Симеон заревел так, что у всех едва не лопнули барабанные перепонки:

– ОТСТАВИТЬ, ГАСКИ! – Все моментально замолчали, буквально оцепенев от удивления. – Проверь это, Чанна. Сейчас же!

– Есть, сэр, так точно, – ответила Чанна, одновременно показывая лучом света, куда Пэтси могла посадить свой бот. – Да, мистер Гаски, это действительно капсульник Естественно, он выглядит непривычно для вас, но нас, «тела», учили распознавать все разновидности.

Она очень надеялась, что у Симеона больше не будет повода так повышать голос: его децибелы вышли за рамки приемлемых для человеческого уха границ. И это-то было понятно, по крайней мере, ей. Самое страшное для «мозга» – остаться отрезанным от своего оборудования и стать абсолютно беспомощным. Обладая неограниченной информацией и собственным оборудованием, капсульник был практически бессмертным, полубогом, созданным с помощью самых развитых технологий этого мира. Оставь его отрезанным от них, и он превратится в калеку. Циники даже прозвали их упакованным-в-банку. Но ни Симеон, ни она не могли бросить капсулу на произвол судьбы, хотя ее обитатель уже давно мог погибнуть.

– Гас, почему бы вам не начать осуществление маневра? – спросила Чанна, понимая, что сейчас ее авторитет сильно пошатнулся. – Мы и вдвоем с Пэтси прекрасно справимся с транспортировкой этого капсульника.

Стараясь двигаться как можно быстрее, она прицепила «кошку» прямо над капсулой, прикрепив к ней лебедку. Подобравшись поближе, она начала изучать капсулу через монитор.

– Ее установили задом наперед, но, по крайней мере, хотя бы это сделали правильно.

– Эти черти нормально подсоединили ее? – выругался Симеон. – С ней всё в порядке? Хотя вообще-то здесь ничего нормального. Да все это просто самое настоящее дерьмо для любого мозга! Этого капсульника поместили снаружи корпуса! С ней или с ним могло произойти все что угодно! Выродки, сукины дети, просто настоящие ублюдки! Поскорее забери его оттуда!

Чанна, услышав в голосе Симеона с трудом сдерживаемое чувство, узнала его с другой стороны: она поняла, что за показной развязностью он часто скрывает свою застенчивость и способность увлекаться, как ребенок. Капсульники такие же разные, как и обычные люди. И почему она прежде считала его поверхностным, даже туповатым? Из-за его увлечения оружием и древними войнами?

– Я уже заканчиваю, Симеон, – сказала она. – Гаски, идите по заданному курсу. Мы не будем вам мешать. Это не займет много времени.

– Хотелось бы, – проворчал бывший флотский офицер, а в его голосе все еще слышались нотки возмущения. – Будет исполнено. Полный вперед.

Вызванная ускорением сила тяжести была не так уж и велика, но все же стала ощутимой, как только гигантское судно пришло в движение. Чанна попыталась надежно закрепить ботинки, чтобы удержаться на своем месте, перед тем как нагнулась над изуродованной, заржавевшей поверхностью корпуса и начала пробираться сквозь фантастические джунгли расплавленных балок, растущих на нём, как грибы. Никакого освещения, кроме нейтрального белого света и теней космоса, не было, а замороженный металл казался совершенно инородным явлением.

«Я слишком избалованна – я привыкла к тому, чтобы все вещи были новыми и функционировали нормально», – сказала она себе, автоматически двигая руками и ногами. Ее мучил страх, подсознание кричало ей, что нельзя рисковать двумя жизнями ради капсульника, который, скорее всего, погиб уже давным-давно. Но рефлексы, выработанные за время ее профессиональной подготовки, подавили этот подсознательный страх. Капсульника нельзя бросить, по крайней мере, пока есть «тело», способное транспортировать его.

– С «мозгом» все в порядке? – спросила Пэтси.

– Пока не могу ничего сказать, – ответила ей Чанна.

Вдали засверкали белые вспышки, а под ногами завибрировал металл.

– Что это? – она едва одержала крик.

– Железная руда, – ответил Гас. – Эта развалина приближается к облаку из кусков породы. И здесь этого дерьма тоже выше крыши. Давай быстрей.

«Я и так спешу, я очень спешу», – подумала Чанна. Капсула имела форму сплющенного посредине металлического яйца: туда подсоединялась настоящая паутина из питательных трубок и проводов аппаратуры дистанционного управления. Еще три вспышки: это ударили по корпусу новые куски руды.

– Чанна… – начал Симеон. В его голосе уже не было ярости – только беспокойство за нее. И это согрело Чанну, хотя она и пыталась сдерживать свои чувства.

– Тяжелый случай, – сказала она, прикрепляя портативную «кошку» к капсуле, к тому месту, откуда отходили провода.

– Ее конструкция сильно отличается от моей, – ответил Симеон. – Я пытаюсь найти место, куда можно установить магнитное устройство, не повредив жизненно важных центров.

– Так, – сказала она, совершенно сбитая с толку. – Кажется, эти люди просто взяли с дюжину мотков провода и закрутили их, чтобы капсула держалась. Ну и кулибины!

Симеон следил за ее руками, когда она с помощью портативного лазера перерезала один из кабелей, соединявших капсулу с корпусом. Как только он перестал держать капсулу, она немного отошла от обшивки, раскачиваясь на тонких проводах, которые плавали вокруг нее, как в стакане с водой. «Боже мой, она кажется такой беззащитной», – беспомощно подумал Симеон.

Взгляд скользнул по выгравированному на капсуле коду, и Симеон смог прочитать его. РМС-266-S – мозг, обладающий столь низким порядковым номером, появился на заре существования людей в капсулах. Гайон. Это имя всплыло из глубин памяти, где тщательно хранились имена всех его собратьев. Занимался административной работой. Вначале служил в Колониальном департаменте. Расплатился по контракту и отказался от общения, предпочитая странствовать. Жил как отшельник.

– Он относится к двухсотой серии, – сообщил он ей. – А теперь прикрепи «кошку» сверху, в самом центре.

Чанна воспользовалась одним из дистанционных устройств, чтобы вытянуть из буксира «кошку», и осторожно прикрепила ее туда. Затем она вновь принялась обрезать провода. Она работала, по очереди отсоединяя их, пока летящий кусок породы не ударил ее сзади по каске, так сильно, что Чанна свалилась на бок а злосчастный обломок пробил шланг подачи воздуха.

– Чанна! – позвал Симеон. Она по-прежнему передавала ему информацию, хоть и лишилась сознания. Переключив внимание на скафандр, он распорядился, чтобы тот впрыснул ей стимулятор, буквально лошадиную дозу: он был готов на все, только бы дать ей хоть немного времени.

– О-о-ох… – Чанна резко дернулась, но затем взяла себя в руки и начала осторожно подтягиваться назад, к защищенной буксиром обшивке, пока подошвы вновь не коснулись ее. Внутри лицевого щитка вспыхнул красный свет, и загорелась надпись: «Поломка в системе подачи воздуха. Аварийный запас рассчитан на десять минут». Эти слова появились на панели. Вместо надписи высветилось 10.00. Затем – 09:59, и секунды неумолимо побежали.

– Чанна, у тебя все в порядке? Может быть, мне спуститься сюда? – взволнованно спросила Пэтси.

– Нет! – прохрипела Чанна. – Готовься к старту.

Симеон позвал ее:

– Чанна, садись в кабину.

– Я почти закончила, – огрызнулась она.

– Сейчас же, – повторил он.

Она не обратила на него никакого внимания. Он увидел паутину проводов и ее руки, потянувшиеся к последнему из них. С другого ракурса он наблюдал, как древний колониальный транспорт уже потащили с орбиты, и ускорение постоянно увеличивалось.

– Чанна! Твой зад сейчас же должен оказаться на сиденье буксира!

– Заткнись! – выпалила она.

Последний провод был отсоединен, и капсула начала свободно дрейфовать в пространстве. Тут Симеон впервые заметил, что линия питания повреждена. «О нет, только не это», – подумал он.

08:38.

Чанна принялась отсоединять кабели, подававшие капсуле информацию. В грубых, совершенно не гнувшихся перчатках скафандра это было очень непросто, но ее длинные пальцы двигались плавно и осторожно. Она поднесла электронную лампу к нарушенной линии питания.

– Возможно, все это не так серьезно, – пробормотала она. – У нее должны сохраниться внутренние резервы. Линия, скорее всего, была повреждена во время торможения.

Затем включила силовое поле и направилась к безопасному буксиру, удерживаясь за аварийные опоры на обшивке корабля и нащупывая дорогу ногами. Из капсулы послышалось дребезжание, когда механические клешни с силой сомкнулись у ее вершины на твердом сплаве с обрывками проводов.

06:58.

Чанна повернулась и, не выпуская капсулу из рук, ногами вперед нырнула на место штурмана.

– Давай быстрее, мы должны помочь оттащить эту развалину!

– Запрещаю, – сказал Симеон. – Возвращайся на станцию, Пэтси.

– Он запрещает, – съязвила Чанна. – Если мы не оттащим эту громадину подальше отсюда, не будет никакой станции, куда мы сможем вернуться.

Пэтси закусила губу и взялась за штурвал. Катер взмыл вверх почти вертикально, и всего за несколько секунд брошенное судно уменьшилось, превратившись из закрывающей небо махины в детскую игрушку, а их безжалостно вдавило – ускорение было просто немыслимым.

– Зацепи корабль буксировочным силовым полем, – распорядилась она. – Поможем придать ему дополнительное ускорение. Но как только это будет сделано, мы летим домой.

Чанна начала готовиться к операции. Буксиры предназначались для длительной, но медленной транспортировки груза по прямой, а не для безумных гонок Она должна до мелочей продумать маршрут, чтобы бот не раздавило, как вареное яйцо, компенсировать слабость корпуса собственной интуицией, как и всеми остальными доступными средствами. Кто знает, какие еще системы на корабле уже вышли из строя? Будет не слишком приятно, если у него отвалится, например, кусок корпуса… Гигантский корабль стал еще меньше.

Она сверилась с показаниями датчиков.

– Ненавижу часы, – выпалила она. – Их наверняка изобрел какой-то садист. Я должна знать, когда у меня кончится воздух.

– Прекрати болтать, – распорядился Симеон, – ты попусту тратишь кислород. Когда часы отсчитают еще тридцать секунд, ты полетишь на станцию!

В разговор вклинилась команда Гаса:

– Синхронизировать перестроение, как только Пэтси покинет строй, всем ориентироваться по моему кораблю.

Чанна закончила фразу:

– Пять секунд. Начать отсчет контрольного времени.

Когда крошечное суденышко взмыло вверх, Пэтси грязно, но необычно виртуозно выругалась. Затем она резко ушла в сторону, и пространство под ними потускнело: заработали двигатели, и они начали набирать скорость. Им придется сбросить ее на подходе к станции, чтобы войти в шлюз.

– Дорогу, – рявкнула она в пространство. – Всем, как можно скорее, убраться с моего пути: я уже не смогу остановиться!

Ускорение закончилось, сменившись торможением. Чанна возмущенно засопела, когда грудная клетка сдавила легкие.

04:11.

В монологе Симеона уже явно слышалась нотка отчаянья. Он пытался заставить себя не заниматься расчетом времени, и это ему почти удалось.

«Надо все ей рассказать», – подумал он.

– …просто безумие – так устанавливать капсулу. Питательные вещества могли кончиться еще во время полета. Все зависит от того, когда была повреждена линия питания. А возможно, я сам виновен в этом. Это могло произойти, когда я обстреливал их спутниками. Как ты думаешь? Нет-нет, не отвечай, береги воздух. Я прекрасно понимаю, мы не можем ничего сказать, пока не осмотрим капсулу. И кто такие эти люди? – спрашивал он, наверное, уже в сотый раз. – А может быть, это похитившие «мозг» пираты? Тогда почему же они не внесли его внутрь? Грузовые шлюзы были неисправны? Да, так наверняка и было, а протащить капсулу через люк они не смогли. Но капсульники слишком ценны. Ты не находишь, что они должны были хотя бы сделать все для его защиты, раз уж пришлось оставить его снаружи? Это могло быть и наказанием для «мозга», выдуманным сектой безумцев. Нет, Центральные миры никогда бы не предоставили «мозг» в распоряжение фанатиков, этого не может быть. – Он снова повысил голос. – Эй, Чанна, не смей закатывать глаза. От этого меня просто тошнит. – В очередной поворот они вошли с бешеным ускорением. – Хорошо, хорошо, я меняю тему. Возьмем, к примеру, женскую способность вечно болтать… – Чанна закрыла глаза. – Я пошутил, Чанна. – Ее глаза так и остались закрытыми. – Вы подходите к станции все ближе и ближе. Но вы должны видеть, куда летите. Вы еще помните, что творится вокруг нее? – Никаких перемен. – О'кей, я приношу свои извинения. Это была глупейшая, идиотская реплика, и я очень сожалею об этом. Я этого не хотел. Считай это дурной шуткой, ладно?

Ее глаза открылись.

03:01.

Чанна была уже на полпути от удаляющегося колониального транспорта к станции.

– По моим подсчетам, у тебя кончится воздух за три минуты до того, как ты доберешься сюда, – сказал Симеон. – Но самый короткий путь пролегает как раз через самое большое скопление высыпавшейся руды.

– Ну и дерьмо! – прошипела Пэтси. – Лучше бы рассказал мне что-то новенькое!

Чанна подавила зевок, чтобы не расходовать кислород.

– А если мы полетим безопасным путем?

– Тогда воздух закончится за четыре минуты восемь секунд до прибытия на станцию.

– Идем безопасным путем. Я не хочу, чтобы эта капсула превратилась в решето.

Симеон на миг замолчал: он пичкал пилота инструкциями, как обойти облако рудных метеоров.

– Твое упрямство перевешивает здравый смысл, Чанна.

Пэтси кокетливо прикрыла один глаз и рассмеялась:

– Теперь тебе придется следить за собой, и чтобы мы больше не слышали: я не отдавал этого распоряжения, мне это не нравится, ведь я только что упоминал об этом. – Её глаз открылся. – Я иду по курсу: мы пронесемся сквозь это облако, как взбесившийся броненосец.

Дыхание Чанны стало прерывистым – это произошло по физиологическим причинам – но так она быстрее тратила воздух.

«О Боже, не дай ей умереть, – взмолился Симеон. – А еще эта капсула свивает за бортом. Сможет ли корпус катера защитить ее от обломков?»

Всего один крошечный камешек руды, летящий под определенным углом, и ее жертва станет бессмысленной. Симеон знал: Чанна вот-вот должна почувствовать, что умирает. Обычный человек может прожить несколько часов в холодной воде, но без кислорода – всего несколько минут. Время гибели мозга совершенно непредсказуемо, но кислородное голодание может привести к серьезному повреждению тканей.

Несмотря на искреннее беспокойство о Чанне, его мысли почему-то вернулись к капсуле, к Гайону. «Он там один, во тьме, – сказал себе Симеон, – а у Чанны есть и Пэтси, и я». Лиши капсульника сенсоров, и секунды покажутся ему часами, но «мозг» будет функционировать благодаря внутренним запасам, пока не будут израсходованы последние молекулы питательных веществ. Симеону отчаянно хотелось, чтобы у него была хоть какая-то возможность избавить собрата от кошмара.

– Как болит голова, – простонала Чанна. – Страшно болит. – Ее голова безвольно обвисла и упала бы вперед, если бы не громадная сила тяжести, вызванная бешеным ускорением.

Ее неровное дыхание стало громче: оно больше не контролировалось нервными центрами. Это произошло чисто инстинктивно – задний мозг сообщил легким, что в них больше нет воздуха. Датчики показали резкий скачок адреналина – очень скверно. Унаследованные от далеких предков рефлексы, гораздо более древние, чем сама Чанна, заставляли ее тело отчаянно бороться против всего, что не давало дышать.

– Держись, Чанна, держись, – забубнил Симеон. А потом спросил Пэтси: – А ты не можешь лететь быстрее?

– Нет, если ты не хочешь, чтобы наш бот разнес весь грузовой шлюз, – мрачно ответила она.

– Ну до чего же великолепная вещь – инерция, – пробормотал Гаски себе под нос, снова опуская взгляд на показания приборов. Разгон был не слишком быстрым, все же масса останков стальной громадины составляла несколько килотонн.

– Это просто парадокс, – сказал один из добровольцев. – Я хотел оттащить эту штуковину как можно дальше от станции, но теперь мне хочется самому оказаться как можно дальше от нее.

– Ха-ха-ха, – отозвался Гаски. – Номер три, вы действуете не синхронно. Не нарушайте клинообразного построения.

– А нам гарантирована безопасность, Гас?

– Все зависит от того, когда Симеон скомандует нам развернуться и улепетывать. «Мне очень жаль, что тебе приходится так беспокоиться обо мне, Симеон!» – Хотелось бы успеть оттащить эту рухлядь километров на двадцать от станции, прежде чем нам придется бросить ее. А что еще я могу сказать? Ну, если она внезапно взорвется, если наши подрывники не сделали того, что все от них ожидали, если мы не отлетим достаточно далеко, прежде чем она начнет сыпаться… тогда, по правде говоря, не думаю, что у нас будут хоть какие-то гарантии.

– Прошу прощения за бестактный вопрос.

– Да уж.

В разговор ворвался голос Симеона:

– Приготовиться к старту. Старт через минуту семь секунд после начала отсчета. Время пошло. Держись, Гас.

– Да, – сказал один из минеров, который устанавливал заряды, – желательно, чтобы эта развалина осталась в том же положении. Если она повернется, заряды сработают значительно менее эффективно.

– Вас понял, – ответил Симеон. Времени на эту операцию уже не было. Им придется слушать очень внимательно. – Отсчет времени начат?

Целый хор подтвердил, что команда принята к исполнению. Гас облизал пот с верхней губы. Он никогда не рассказывал об этом Симеону, но те пять лет, когда он служил во флоте, казались ему страшно скучными: патрули, тренировки, подъем флага, разработка маршрутов экспедиций. Самыми запоминающимися моментами стали флотские чемпионаты по гандболу и неожиданные инспекции.

– Ты сам приведешь взрывной механизм в действие? – спросил он.

– Не беспокойся, дружище, – отозвался Симеон. Его голос приобрел иной тембр и звучал не так проникновенно, как раньше.

– Терпеть не могу, когда меня ободряют таким равнодушным голосом.

«Мои мысли заняты совсем другим».

– У Чанны поврежден костюм. У нее кончается воздух.

– Ох… – «Черт возьми, я опять наступил на больную мозоль». – Прости.

– Приготовиться.

Буксиры, связанные невидимыми узами силовых полей, выстроились вокруг разбитого в пух и прах корпуса корабля пришельцев в форме морской звезды, раскинув свои щупальца. Гаски установил на переднем экране постоянное двадцатипятикратное увеличение. Как только силовые поля отпустили корабль, его почти моментально скрыло пламя заработавших двигателей. Пока двигатели не набрали достаточной скорости, все по бокам застилала серая пелена. На буксирах постоянно приходится учитывать соотношение скорости и массы. А в это время быстро сокращающееся пятно на заднем экране вспыхнуло, загоревшись бесцветным огнем.

– Уф! – облегченно выдохнул Гаски. Взрывы отделили остатки носа от наполовину расплавленного отсека главного двигателя, где и находился злосчастный реактор. Вобрав в себя энергию взрыва, неиспарившиеся куски корабля с бешеной скоростью разлетятся во всех направлениях, как шрапнель. На расстоянии километра или около того от станции, полетев в противоположном от нее направлении, они не принесут особого вреда. Расстреливать их за пределами атмосферы, где они могут расколоться, значительно безопаснее. Взрывная волна не принесет ничего, кроме газов, а они быстро рассеются. Если улыбнется удача, следующий взрыв отбросит все, что осталось от корпуса, еще дальше от станции.

– Когда она начнет…

Экран, защищая зрение, стал матовым. Как и лицевая пластинка, и смотровые иллюминаторы на носу буксира. Сидевший рядом с Гасом второй пилот рефлекторно, хотя и тщетно, попытался прикрыть глаза руками. Даже, отраженный свет был невыносимо ярким.

– Сработало? – спросил Гаски, как только к нему вернулось зрение. Все вышло не так хорошо, как планировалось. Половина датчиков и сигнальных панелей судна светилась красным светом.

– Простите. – На этот раз голос Симеона действительно звучал виновато. – Этот корабль… его двигатели оказались настолько старыми, что расчетные параметры были совсем другими… Вторичная радиация гораздо сильнее, чем я предполагал.

– Ну, спасибо, – отшутился Гас. – Не так уж и страшно. Пилоты, доложите обстановку.

– У меня начал излучать реактор, – немедленно отозвался один из добровольцев. – Мне кажется, его спровоцировал взрыв. Оно усиливается.

– Дай посмотрю, – сказал Гас, удивленный собственным спокойствием. Это все же значительно лучше тревожного ожидания: времени, чтобы волноваться, попросту не осталось. – Так у тебя замкнуло систему питания, и она уже на пределе. Устанавливай автопилот на максимальное ускорение под прямым углом к эклиптике, выжди минуту и катапультируйся.

– Эй, но это же мой буксир! – взвыл доброволец.

– Минут через десять он превратится в шар из раскаленного газа, – мрачно сказал Гаски. – И ты тоже станешь горячим газом, если тебя это больше устраивает. Выбирай.

В разговор вмешался Симеон:

– Станция возместит все расходы по ремонту и замене транспорта.

– Лобачевский и Вонг, – распорядился Гаски, – вы находитесь ближе всего, подберите их! – Экраны Гаски показывали злосчастных добровольцев, уже успевших катапультироваться и уносимых реактивной струей, и их судно, направлявшееся на автопилоте в глубины космоса. – Всем остальным – передать мне информацию о состоянии кораблей.

– Есть, адмирал, – сухо ответил кто-то.

Информация, как и надлежало, вскоре была передана.

– Хорошо, Лобачевский, Вонг, вы, кажется, более-менее исправны. Цепляйте тех, у кого сожжены двигатели, и мы торжественно, медленно и без всяких проблем полетим обратно. – «Если не считать нескольких миллионов, которые придется выплатить за буксир, только что превратившийся в кучу лома. Вот так совершенно неожиданно надоевшая рутина становится очень привлекательной. Вполне достаточно и такого развлечения, как военные игры».

Он коснулся клавишей контрольной панели, чтобы установить со станцией двустороннюю связь:

– Симеон, а что будет с нами?

– Дело обстоит так, Гас. Никто из вас не умрет. Но некоторым на время придется позабыть о радостях жизни. Корабельный лазарет будет переполнен. – Последовала длинная пауза. – Примите мои поздравления.

Гас ухмыльнулся – отчасти потому, что избавился от дикого первобытного страха. Каждый, живущий в космосе, боится декомпрессии, поэтому многие из них на планетах страдают от агорафобии. У тех, кто много работает в открытом космосе или служит на военных кораблях, развивается такой же страх перед радиацией, которая к тому же убивает незаметно. Но вообще-то в космосе чаще всего или погибают моментально, или выживают.

– Польщен, – отвечал здоровяк. – А как дела у Чанны?

В разговор вклинился новый голос – Пэтси.

– Она будет приятно удивлена, что ты интересовался ею. Эй, Гас, – продолжила Пэтси, лениво растягивая слова, – а твои подчиненные будут теперь больше уважать нас?

Гаски настроил визуальные передатчики. У него была двойная система обзора: из шлюзовой камеры, в доке, где буксир стоял на приколе, и из самого бота. Оба экрана показывали, как Чанну Хэп на плывущих по воздуху носилках транспортируют в госпиталь.

– Фу! Я рад, что с ней все обошлось.

– Вау, не слишком ли много сантиментов? Прибереги их для следующего случая.

Гаски кивнул. «На станции Чанна вела себя как редкостная сука, – подумал он, – но, как только дошло до дела, она оказалась на своем месте». А это было самым страшным, что угрожало SSS-900 с тех пор, как он жил на ней. «Вернее, SSS-900-C», – напомнил он самому себе.