Текст книги "Происхождение"

Автор книги: Энн Леки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Она взяла чашку, которую поставило перед ней Гарал, и отпила немного. Скривилась, распробовав тепловатую соленую воду.

– Фу, гадость! Это и есть пойк?

– Я же сказало, к его вкусу надо привыкнуть. Да, ты права, я многое узнало в «Милосердном устранении», но все это тебе не поможет. Такая кража, в какой меня обвинили и которую ты думаешь провернуть, по большей части совершается лишь при наличии превосходящей физической силы. Наши силовики уже сделали бы это, если б считали, что такой план может сработать, так что тебе не нужны мои советы. А если сила не применяется, то обычно кражу совершает тот, кто имеет прямой доступ к раритетам, – добровольно либо из–за того, что на него оказали давление. Все совсем не так, как в развлекательных шоу, где используются древние инопланетные артефакты, отключающие сигнализацию, или еще какие– нибудь хитроумные планы. – Гарал хлебнуло пойка и скривилось. – Иногда, конечно, и планы разрабатываются, но чаще всего что–то идет не так, и преступники попадаются.

– Тогда мне такой план не нужен. – Ингрей постаралась сказать это как можно более спокойным голосом. Ей нужен был такой план. И помощь Тира или кого угодно. – Хочу, чтобы сработало. А если у меня и не получится, то надо хотя бы освободить маму и детей.

– А что недя Лак думает об этом?

– Ты шутишь? – Ингрей попыталась выудить лапшу пальцами. – Я ему ничего не говорила. Оно, скорее всего, скажет, чтобы я ничего не делала.

– Чем больше узнаю твое недю, тем больше оно мне нравится.

– Если бы я все время советовалась с недей Лак, ты до сих пор сидело бы в «Милосердном устранении», – заметила Ингрей. Она сунула холодную размокшую лапшу в рот и тут же пожалела. Вкус был просто отвратительным, но Ингрей заставила себя прожевать ее и проглотить. – Рада, что тебе удалось оттуда выбраться.

Гарал вздохнуло и прикрыло глаза.

– Ты же все равно поступишь по–своему?

– Да, – сказала Ингрей, мучительно желая, чтобы она хоть наполовину была так же уверена в себе. – Сделаю!

Глава 16

Оказалось, что достаточно лишь назвать свое имя, чтобы обер–капитан Утури из Службы обороны системы Хвай обратила на Ингрей внимание. Обер– капитан встретилась с ней в небольшой комнате, затерявшейся где–то в закоулках станции. Коренастая Утури в золотисто–голубой форме производила впечатление, даже несмотря на невысокий рост, особенно эффектно она выглядела на фоне скучных бежевых стен и жестких пластиковых столов и стульев.

– Ни за что! – сказала она, когда Ингрей объяснила свои намерения. – Мы стараемся оградить гражданских от опасности, вместо того чтобы посылать их туда. И если совсем честно, то я согласилась встретиться с вами лишь потому, что мое начальство не желает расстраивать вашу мать. Лично я прекрасно понимаю, что вы сейчас чувствуете, но, если вы хотите, чтобы жизни заложников ничто не угрожало, перестаньте тратить мое время впустую и позвольте мне исполнить мои обязанности. – После паузы она добавила: – При всем моем уважении, мисс.

– Но обер–капитан…

– Нет, – спокойно сказала обер–капитан Утури тоном, не терпящим возражений. – Я встретилась с вами. Выслушала вашу просьбу и дала отрицательный ответ. Вы немедленно отправитесь в ближайшее укрытие для гражданских и там будете ожидать окончания операции. Если я еще раз увижу вас, то арестую, для меня не имеет значения, кто ваша мать. Я понятно объяснила?

Слезы душили Ингрей. Но она не расплачется. Ни за что!

– Да, мадам.

– Хорошо, – сказала обер–капитан Утури и покинула комнату.

Спустя пару секунд вошел солдат.

– Я буду сопровождать вас в укрытие, мисс.

Ингрей больше не могла сдерживать слез. У нее ничего не вышло, все, что ей остается, – это сидеть в укрытии с незнакомыми людьми и ждать, чем завершится операция.

– А можно… – Она шмыгнула носом и утерла глаза. – Можно мне сначала в туалет?

– Я должен сопроводить вас прямо в укрытие, – сказал он. – Это приказ обер–капитана.

– Знаю. Но мне нужно умыться. И… вы же понимаете.

– Дверь в туалет прямо за вашей спиной, мисс. Я вас здесь подожду.

В туалете было очень мало места. Ингрей закрыла дверь. Высморкалась и помыла руки. Потом плеснула воды на лицо. Ей придется пройти в укрытие и ждать там. Другого выбора нет. Она сделала все, что смогла.

Выпавшая шпилька зазвенела, упав в раковину. Ингрей схватила ее прежде, чем ее смыло в трубу. И вдруг краем глаза заметила какое–то движение. Она огляделась, посмотрела наверх. На потолке сидел черный паук–мех, разглядывая ее множеством глаз на стебельках.

– Что ж, – тихо просвистел он. – Слышал, ты собираешься пробраться в ларий системы.

Ингрей промолчала.

– Это я, Тик, – сказал паук–мех. – Я могу довести тебя до лария, и, если силовики тебя вовремя не остановят, ты сможешь поторговаться с захватчиками. Если, конечно, и в самом деле этого хочешь. На мой взгляд, мысль не слишком хорошая.

– Я хочу этого! – тихо сказала Ингрей, помня о солдате, который ждал ее снаружи.

– Не могу обещать, что тебе удастся выкрасть «Отказ от обязательств» и Колокол Ассамблеи. И даже посоветовать ничего не смогу, пока не получу соответствующей информации и не узнаю, где расположены раритеты и что сейчас происходит в ларии. На это понадобится время. А твоя жизнь окажется в опасности.

– Тик, – страстно прошептала Ингрей. – Некогда разговаривать! Нужно действовать!

   – Ладно. Давай сделаем это.

Фасад лария системы уходил вверх на целых два уровня, хотя широкие двери были обычной высоты. Темно–серые, опаленные и шершавые. Считалось, что их сделали из панелей первого корпуса станции Хвай. Сейчас они были закрыты, а небольшое гулкое помещение перед ними, выложенное черно–зеленой плиткой, с высокими потолками, где обычно толпились посетители и прохожие, пустовало. А может, так только казалось. Тик сообщил, что повсюду прячутся бойцы хвайской обороны, а за закрытыми дверями лария ждут боевые омкемские мехи.

А между ними она. И чем дольше ей приходится ждать, тем больше риска. Хотя, даже прибыв сюда, она уже подвергла себя опасности.

Ингрей набрала побольше воздуха.

– Меня зовут Ингрей Аскольд! – крикнула она по–йиирски, потому что не знала, понимают ли омкемцы по– бантийски. – Я дочь представителя Нетано Аскольд. Я находилась на месте преступления, когда убили светлость Зат, и смогу рассказать вам, что там произошло. Отпустите детей и мою мать, не причиняйте им вреда, можете взять меня вместо них.

В ответ тишина. Даже если Федерация и пойдет на такой обмен, им необходимо все обдумать.

– Мисс Аскольд! – Голос раздался не из лария, а позади нее.

Она оглянулась. Маленький квадратный мех–уборщик подошел к ней и остановился на расстоянии метра.

– Мисс Аскольд, что вы делаете? Обер–капитан решила не посылать сюда вооруженного меха. Мы уверены, что омкемские мехи стоят прямо за дверями у входа. Здесь опасно.

– Я знаю, – сказала Ингрей дрожащим, несмотря на все ее усилия, голосом.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Я думала, это очевидно. Хочу предложить себя взамен детей и моей матери, которых удерживают омкемцы. Вернее, стараюсь.

– Как вы выбрались из убежища для гражданских? – спросил мех–уборщик. – Да и вообще, как вы сюда попали?

– Пришла.

Она почти не солгала.

– Мы не можем вам этого позволить. Я прошу вас последовать за мной и укрыться за нашими позициями. Если нам повезет, то проблем не возникнет.

– Простите, но я отсюда не уйду.

Ей удалось сказать это вполне беспечным голосом, хоть он до сих пор слегка дрожал. С каждой секундой придуманный план нравился ей все меньше и меньше.

– Боюсь, нам придется задержать вас и вывести отсюда, мисс.

– Да уж, в новостях это будет хорошо смотреться. Оборона силком удаляет меня, когда я пытаюсь помочь спасти детей. И свою маму! – Голос сорвался, она сглотнула.

Если она не сдержится, то начнет плакать и кричать, а может, свалится прямо на землю. Ноги едва держали ее. «Они попытаются убрать тебя, – сказал Тик. – Будь упрямой. Если, конечно, не передумаешь. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить их». Но Тик покинул ее, когда она вышла на середину пустой площади напротив лария. Да и как он сможет противодействовать силовикам?

– Вы думаете, что вам позволят рассказать обо всем новостным агентствам?

– Попробуйте остановить меня!

Мех–уборщик промолчал. Ингрей отвернулась и посмотрела на двери лария, все еще запертые. Тишина. Ингрей хотелось закрыть глаза, но у нее кружилась голова, и она боялась, что упадет. Начала считать вдохи и выдохи. Если это сработало в скафандре, то и сейчас должно помочь не запаниковать. Минут через пять после того, как Ингрей отключила все средства связи с системой Хвай и перестала проверять время, мех–уборщик сказал:

– Обер–капитан хочет, чтобы вы знали, что она снимает с себя всякую ответственность, если с вами что–то случится, мисс.

– Конечно, – ответила Ингрей, не отводя взгляда от дверей лария.

– И если вам удастся выжить, то вы встретитесь с ней в суде.

В суде. Ну конечно. Она же мешает выполнению спасательной операции, которую проводят силы обороны системы. Все это неважно. Главное – попасть в ларий. Вывести Нетано и детей. И стащить раритеты, если повезет.

– Буду ждать с нетерпением, – проговорила она не слишком уверенно.

Она ждала, что еще предпримет мех–уборщик. Постарается переубедить или станет воздействовать на нее физически? Мех просто стоял, а спустя несколько минут развернулся и удалился.

Воцарилась тишина. Ингрей осталась совсем одна. «Я не могу пойти с тобой, – сказал Тик. – Твоя жизнь окажется в большей опасности, если они заметят мое присутствие. Мне придется пробираться внутрь другим путем». Возможно, именно этим он сейчас и занимается.

Трясущиеся ноги устали, и немного погодя Ингрей осторожно села на пол. А что, если омкемцы не приняли ее предложения? Что, если все это ничего не даст?

Неважно. Ну и пусть она сидит тут испуганная и чувствует себя круглой дурой. По крайней мере, шпильки из прически не выпадают, уже что–то. Хотя, конечно, это же паук–мех их воткнул, когда они обсуждали наскоро состряпанный план действий. Она поддалась искушению и, моргнув, посмотрела на часы. Миновало уже два часа с тех пор, как она сюда пришла. Она моргнула еще раз: какой смысл смотреть, как бегут секунды?

Щелкнул замок, и широкая дверь лария приоткрылась, оттуда послышался голос, говорящий по–йиирски с сильным акцентом:

– Мы согласны на обмен. Вам нельзя ничего проносить с собой. Вас обыщут. Встать!

Ингрей осторожно поднялась.

Дверь открылась еще шире, и из нее медленно по одному начали выходить дети в помятых бежевых рубашках и брюках. Все двадцать четыре. Из общественного приюта. Возможно, даже из приюта, расположенного на станции, потому что некоторые шмыгающие, с заплаканными лицами заложники были совсем малышами, и вряд ли их взяли бы в долгое путешествие. Один малыш повернулся и посмотрел на Ингрей. Шмыгнул. Открыл рот, но старший зашипел на него:

– Тихо! Просто иди вперед!

И они шли тихо и торопливо. С мокрыми глазами.

Вереницу детей в форме замыкала Нетано. Даже несмотря на то что она провела в заложниках несколько дней, выглядела она вполне опрятно. Лишь пиджак и брюки немного помялись, но ни один волосок не выбился из туго заплетенных кос. Ингрей хотелось позвать ее, но она подавила крик. Нетано взглянула на нее, словно откликнулась на зов дочери, но лицо ее осталось бесстрастным. Если бы Ингрей была чуть моложе или чувствовала себя чуть более виноватой, то ее бы передернуло от выражения лица матери. Но теперь она уже знала, что Нетано просто умеет скрывать любые сильные чувства, а не только гнев и разочарование.

– Начинаем обмен, – громко и монотонно сказал по– йиирски голос из–за дверей. – Идите вперед. При любых осложнениях вы будете застрелены.

Не оглядываясь, Нетано пошла вперед.

На секунду Ингрей задумалась, почему они отпустили детей прежде, чем убедились, что она в их руках. Но размышлять было некогда, она двинулась навстречу матери.

Вслед за Нетано вышла еще одна вереница детей, более короткая. Все не старше восьми–девяти лет, Ингрей узнала их сине–желтую форму. Конечно, Нетано же встречалась с детьми из округа Арсамол. Ингрей тоже взяли из этого приюта.

Медленно и размеренно они шли навстречу друг другу. Не дойдя нескольких шагов до Нетано, Ингрей, будучи не в силах сдержаться, воскликнула:

– Мама!

Она не заплачет. Ни за что!

– Ингрей, милая, – сказала Нетано, подходя к ней. – Я этого не забуду.

«Я этого не забуду». По спине побежал холодок. То ли от неопределенности слов, то ли потому, что до Ингрей наконец–то дошло, что она делает.

Нетано проследовала дальше. Дети, идущие мимо Ингрей, все как один смотрели на нее, не поворачивая головы и не замедляя шага.

Позади двери лария стоял массивный темно–серый мех с широким квадратным телом, четырьмя суставчатыми ногами и огромной пушкой в одной из трех рук. Ингрей тоже умела скрывать свои чувства. Почти как Нетано. Но она не научилась контролировать мыщцы лица так же уверенно, как ее мать. Теперь неважно: ей не придется занимать место матери, она никогда в жизни не станет следующей Нетано. Она всего лишь Ингрей Аскольд, но у нее есть информация, необходимая омкемцам. Ей удалось освободить детей. А еще Нетано, чтобы та смогла назначить себе наследника и передать 148

свое имя. Ингрей поступила так не ради Данака, но надеялась, что с сегодняшнего дня он всю жизнь будет помнить, что обязан сестре очень многим.

Чуть дальше стояли еще два меха. Она прошла мимо раритетов бывшего главного хранителя лария, мимо широченного полотнища, на котором рукой пролокутора Первой ассамблеи был написан устав лария, мимо киоска, в котором за небольшую плату распечатывались входные билеты с номером и датой. Ингрей даже подумала: а не позволит ли ей огромный мех остановиться тут на минутку? Несомненно, сувенир по такому поводу будет дорого стоить. Данак за него хорошо заплатил бы. Хотя, конечно, личный раритет дороже. Она может сама расписаться на билете и попросить омкемцев. Ингрей представила, как громоздкий боевой мех в одной руке держит маленький билет, в другой – кисточку, а в третьей – пушку, и ей пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Или чтобы не заплакать, она и сама точно не знала. Она посмотрела по сторонам в поисках паука–меха, но не увидела его. Интересно, Тик где–то поблизости? Вряд ли. Он сказал, что ему придется пробираться другим путем.

Сбоку от киоска лежала куча сине–фиолетовых палочек и коробок. О нет! Это же раздавленные мехи– экскурсоводы. Скорее всего, они были автоматическими, но омкемцы предпочли не рисковать.

– Ингрей Аскольд, идите сюда, – сказал один из ожидающих ее мехов на плохом бантийском.

Она пошла за ним, не оглядываясь и не зная, идет ли следом тот самый мех, что стоял у дверей. Мех привел ее прямо в центральный зал лария, где выставлялись раритеты времен основания Хвай. Раритеты из бумаги и холста и даже глиняные таблички располагались на темнозеленых стенах отдельными группами. Другие экспонаты, которые невозможно было повесить, стояли в стеклянных витринах вдоль стен: чашки, графины для шербета, бусы, даже пара сандалий.

На противоположной стене висел «Отказ от дальнейших обязательств», расположенный вертикально в индивидуальном стеклянном коробе на высокой дюритовой подставке.

Подходя к нему с этой стороны, Ингрей видела лишь его край, но она могла бы, не задумываясь, процитировать слова, начертанные кистью. «Этот документ удостоверяет, что Ассамблея представителей народа Хвай…» Даже если Гарал право и этот конкретный документ – подделка, важны ведь сами слова.

Без дополнительных слоев текста и изображений, которые Ингрей привыкла видеть, когда была подключена к средствам хвайской связи, длинный зал, с экспозицией раритетов, надписей и указателей для детей, казался на удивление пустым. Она вдруг поняла, что усиленно моргает, пытаясь подключиться, но у нее, конечно же, ничего не получилось. Прежде чем прийти сюда, она отрезала себя от связи, но даже до этого в новостях передавали, что с заложниками, захваченными в ларии, связи нет. Наверняка омкемцы каким–то образом заблокировали ее.

В зале находилось несколько мехов. Двое, которых Ингрей уже видела, один остался у входа, и еще один стоял в центре зала, охраняя двух людей, сидевших на полу в ожидании ее. Ингрей сразу же узнала коренастое, седовласое неино – пролокутора Первой ассамблеи по имени Дикат. Рядом с ним устроилась молодая женщина, немного старше Ингрей, но стройнее и выше, это было заметно даже несмотря на то, что заложница сидела на полу. Это была наследница старшего хранителя в зале раритетов послетирской эпохи.

Рядом с выставочной витриной, в которой висел «Отказ», стояли два меха поменьше, которые больше напоминали людей, чем машины. Когда Ингрей подошла, они тут же обернулись.

– Мисс Аскольд, – сказал один из них по–бантийски. – Пожалуйста, не подходите ближе.

Она остановилась. Меньший из двух человекообразных мехов шагнул к ней. Он двигался легко и плавно, и только тут она поняла, что это не машины, а люди в темно–серых доспехах. Как и большинство омкемцев, они были высокими, а доспехи придавали им весьма устрашающий вид.

Первый человек в доспехах что–то сказал, но Ингрей его не поняла.

– Мисс Аскольд, – обратился к ней второй по–бантийски. – Вы не могли бы вытащить шпильки из волос?

– Конечно, – ответила Ингрей.

Голос ее совсем не дрожал, и она обрадовалась. Она вытащила шпильки и протянула их человеку в доспехах.

– Что мне с ними делать?

Первый снова заговорил на непонятном языке.

– Пожалуйста, положите их на пол, – сказал другой. – И отойдите назад.

Она нагнулась, положила шпильки на пол и выпрямилась. У нее имелось устройство–переводчик для путешествий, которое работало без подключения к хвайской системе связи. Ингрей пару раз использовала его на Тир Сииласе. Она не нашла времени, чтобы разобраться с настройками и загрузить дополнительные словари, поэтому работало оно кое–как, но сейчас могло вполне пригодиться. Может, хотя бы язык опознает? Все лучше, чем ничего.

Первый посмотрел на шпильки и заговорил.

– Взять их с пола, – сказал монотонный голос у Ингрей в ухе.

Второй нагнулся и попытался поднять их, но три шпильки все равно выпали из руки, закованной в тяжелую рукавицу.

– Ерш твою меть! – выругался омкемец, согласно переводчику, разумеется.

Доспехи на руках начали складываться, исчезая где–то в районе плеч. Затем человек взялся за виски и снял с себя голову, вернее, шлем. Под ним оказалось бледное, но весьма добродушное лицо и густая темная шевелюра.

– Не знаю, как солдаты это делают, – сказал он, а потом в ответ на недовольный возглас первого добавил что–то на своем языке.

– Фуй, командор! Непристойности из ваших уст. Я – непристойный солдат! – перевело устройство.

Он наконец поднял шпильки, встал и улыбнулся Ингрей.

– Простите меня, мисс Аскольд. Пожалуйста, подождите меня здесь.

Он подошел к меху, стоявшему у ближайшего выхода, нажал что–то, открыл панель на боку, высыпал туда шпильки и снова закрыл ее.

– Пожалуйста, не бойтесь, – сказал он, вернувшись к Ингрей. – Нет причин для неприятного общения.

– Я и не боялась, пока вы это не сказали, – ответила Ингрей.

Он хмыкнул, но не засмеялся.

– Мы с командором хотели бы с вами кое–что обсудить. Но могу ли я прежде задать вам один вопрос? Как вы думаете, все это, – он показал на «Отказ от обязательств», – настоящее?

– Я… я всегда так считала.

Наверное, нужно радоваться, что ее догадка оказалась верной, что отряды Федерации, не сумев получить контроль над Первой ассамблеей, решили захватить ключевые раритеты Хвай. Даже после заявления Гарал «Отказ от обязательств» все еще является самым важным раритетом системы.

Человек повернулся к командору.

– Воспринимай. Как из моих уст.

– В обычных остаются, – сказал командор. – Обычное нет. Внимание есть, спор есть пролокутор. Требуется сомнение, и уровень понижен. Я теоретизирую, искать в другом месте.

– Оставайся, – сказал омкемец, который знал бантийский. – Недостаточность в другие дни, недостаточность в этот момент.

– Кто вы? – спросила Ингрей, мало что поняв из их разговора. – Зачем вы это делаете?

– Меня зовут Ченнс. Я… у вас это называется этнограф. Специализируюсь на хвайских культурах. А это, – он указал на человека в доспехах, – командор Хатквебан. А насчет того, что мы тут делаем… Удивлен, что все хвайцы задают нам этот вопрос, мисс Аскольд. Я лично знал светлость Зат. Не могу сказать, что она мне нравилась, потому что она была довольно заносчивой и презирала тех, кого считала ниже себя. Кроме того, Зат была абсолютно убеждена в правильности самых смехотворных исторических теорий. Честно говоря, мне неприятна даже ее попытка придать значимость этим бредням. Она продвигала свои совершенно безумные идеи и убеждала в них других, старалась заставить власти потратить время и важные ресурсы на то, чтобы воплотить их. Но смерти Зат все же не заслуживала.

– Не заслуживала, – согласилась Ингрей. – Но дело ведь не в ней. Во–первых, светлость Зат погибла лишь несколько дней назад, а ваш корабль вылетел намного раньше. А во–вторых, Зат убил ее сродич Хевом. Они остановились в доме моей матери, но никто из наших в этом не замешан.

– Светлость Хевом не заслуживает обвинения в убийстве, которое он не совершал, – сказал светлость Ченнс, будто не расслышав ее слова. – Ваша Служба безопасности задержала Палад Будраким по подозрению в убийстве. Как вы считаете, кто скорее мог убить Зат? Сбежавший преступник или ее сродич, который не имел права прикасаться и не мог даже говорить с ней. Я знаю, что для вас стеклянные руины – это лишь удивительный природный феномен или строительный материал, но теории Зат о появлении стекла имели политическую подоплеку. Обидную для большинства хвайцев.

– Да. Она хотела доказать, что омкемцы родились на Хвай. Ну или, по крайней мере, некоторые из ее предков. Я знаю. Она мне рассказывала. Бредовая теория, как вы и говорили. Но она могла бы выкопать все стекло на планете до последнего куска и все равно не доказать ее.

– Она бы подогнала находки под свою теорию, – ответил Ченнс. – И это бы имело определенные негативные последствия для Федерации. Поверьте мне, мисс Аскольд, все затевалось ради того, чтобы убедить возможных союзников в Федерации. Хвайцев она убеждать не собиралась. Ей не было дела до того, что скажут жители Хвай. Она заботилась лишь о том, чтобы получить то, что ей нужно. Не думаю, что ваша мать не понимала этого, когда пригласила Зат погостить у себя.

Ингрей с ним согласилась. О чем только думала ее мать? Хотя, с другой стороны, если бы Зат отказали в раскопках, она могла бы заявить, что это заговор, что ей мешают, потому что результаты раскопок всем бы открыли глаза.

– Послушайте, – сказала Ингрей. – Я была в заповеднике в тот самый день. Я была там, когда Зат умерла. Она взобралась на холм, тот самый, где один склон весь стеклянный и спускается к реке. Обычно он есть на всех рекламных проспектах заповедника. Думаю, она поднялась туда, чтобы осмотреть местность сверху, и послала своего маленького меха Уто обследовать поверхность склона.

Своего драгоценного малыша.

– Зат забралась на холм и села, – продолжила Ингрей. – Никто не подходил к ней до самого обеда, пока я не поднялась наверх, потому что она не отвечала на сообщения. Она была… – Ингрей запнулась.

«Она была мертва».

Ченнс молча наблюдал за ней.

– Гарал… Палад Будраким… Тогда я еще не знала, как его на самом деле зовут. Но мы с ним провели все это время вместе. И не говорите мне, что оно управляло мехом. Не управляло, мы постоянно с ним беседовали. Уто – единственный мех, который поднимался в то утро на холм. У Гарал нет нужных имплантатов, чтобы управлять мехами, сделанными в Федерации. Рядом находился лишь один человек, у которого они были, это Хевом. Хевом, который ненавидел Зат достаточно сильно, чтобы убить ее. Я свидетель.

Светлость Ченнс внимательно слушал ее, слегка нахмурившись.

– Зачем она привезла Хевома? Они не могли разговаривать друг с другом, разве не лучше было взять с собой помощника, с которым можно беседовать?

Ченнс скривился:

– Со стороны Зат было жестоко заставлять Хевома ехать вместе с ней. Даже более жестоко, чем вы можете представить. Некоторые старшие родственники Хевома имели разногласия с Зат по… политическим вопросам, можно так сказать. Их сродственность, полагаю, это подходящее слово, – он использовал неуклюжую конструкцию, йиирское слово с непривычным аффиксом, – сродственность должна была урегулировать дальнейшие споры, но сама Зат сделала все, чтобы как можно сильнее оскорбить семью Хевома. Хевом поступил неправильно, выразив протест. Зат заставила его отправиться с ней, чтобы преподать урок ему и всем его родственникам.

– Вполне себе мотив, – сказала Ингрей. – Раз уж он решился убить ее, свалить все на невиновного хвайца было проще простого. В конце концов, мы же… – Как там сказал Хевом? – Невежественные и бескультурные, а наша юридическая система – шутка. Похоже, и наши жизни для омкемцев тоже лишь шутка.

Светлость Ченнс вздохнул:

– Я бы не называл Палад Будраким невиновным.

– Теперь его зовут Гарал Кет. И оно не убивало Зат. Я свидетель. – Доказывать что–либо было уже бессмысленно. Федерация не получит Гарал, потому что оно стало Гек. – Все это происходит не из–за Зат с Хевомом. Ваши мехи и солдаты прилетели сюда через шлюз Энтен – Хвай задолго до того, как было совершено убийство.

Конечно, кто–то мог заранее знать, что Зат умрет, а Хевома обвинят в убийстве.

– Вы так и не поняли, – сказал Ченнс. – Не можете понять. Для того, кто находится в положении Хевома, убить Зат было бы немыслимо. Буквально. Если я даже и попытаюсь объяснить, вы все равно не поймете, потому что ваши семьи взаимодействуют совсем по–другому. Представьте… представьте себе человека, убившего своего родителя.

– Может, кто–то и назовет это немыслимым, – ответила Ингрей. – Я лично даже представить себе не могу. Но и такое случается.

Светлость Ченнс оглянулся на командора в доспехах, затем посмотрел на Ингрей.

– Вы находитесь здесь, мисс Аскольд, потому что стали свидетельницей гибели Зат. В ином случае командор Хатквебан никогда бы не согласилась на подобный обмен. Она хочет лично поговорить с вами. Не сейчас, в данный момент есть более важные дела, так что чуть позже. Она совсем не понимает бантийский. – Ингрей уже догадалась об этом. – И по–йиирски тоже говорит не очень хорошо. У нее есть устройство–переводчик, не самый плохой, но она ему не доверяет, поэтому я буду переводить по мере необходимости.

– Она тоже родственница Зат? – как можно невиннее спросила Ингрей.

– Нет, – ответил Ченнс. Он огорчился, или ей показалось. – Она родственница Хевома. Ей не понравится, что вы валяете имя ее… двоюродного брата, полагаю, это самые подходящие слова, что вы валяете имя ее двоюродного брата в грязи.

– И ее выбрали специально для этой миссии? Что за удивительное совпадение!

По лицу Ченнса пробежала тень, но Ингрей не смогла распознать его эмоции.

– Идите, мисс Аскольд, сядьте рядом с другими, – только и сказал он.

– Тот, кто все это придумал, не слишком беспокоился о том, что случится с Хевомом, – отозвалась она. – Полагаю, они пообещали, что вытащат его отсюда, но, видимо, не обеспечили ему того, что нужно.

Если бы это был сюжет развлекательной программы, то Хевома снабдили бы фальшивыми уликами: чужими отпечатками пальцев или образцом ДНК на ноже, тайными сообщениями, которые Служба безопасности «случайно» обнаружила бы и расшифровала. Наверняка Федерация могла все это обеспечить без особых усилий. Если бы сочла нужным. Очевидно, Хевома спасать они не собирались.

– Сядьте, мисс Аскольд, – повторил Ченнс. – Я не хочу прибегать к угрозам.

– Хорошо, светлость, – фальшиво улыбнулась Ингрей. – Командор и ее солдаты с радостью сделают это за вас.

Улыбаясь, она отвернулась от него, от витрины с «Отказом» и, не торопясь, прошла туда, где сидели заложники. Она двигалась медленно совсем не для того, чтобы показать всем, что не боится, напротив, ей казалось, что если она пойдет быстро, то не сможет сдержаться и бросится в панике бежать. Так ей проще было скрыть тот факт, что у нее поджилки трясутся от страха.