Текст книги "Любовь и месть"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

«Это может оказаться и не Оливия, – поделилась девушка мыслями со своим отражением в зеркале. – В любом случае, мне-то какая разница?»

Приняв душ и переодевшись, миссис Латимер снова спустилась вниз и приготовила детям чай. Потом они поиграли в крикет в саду. А после из-за быстро опустившихся сумерек все вынуждены были зайти в дом, где, сидя у окна, начали партию в карты. Через какое-то время в комнату вошел Дарос, и трое детей стали уговаривать его присоединиться к игре.

– Хорошо, но сыграем только один раз. Вам скоро будет пора ложиться спать.

Мужчина сел, и Робби сдал ему карты. Хозяин дома поинтересовался, кто выигрывает.

– У нас нет карандаша, поэтому мы не ведем счет, – любезно пояснила ему Луиза.

– Вы должны знать свой счет.

– Иди и принеси мою сумку, Робби, – попросила племянника Тони. – Там есть карандаш.

Конечно, карандаш оказался на самом дне. Он обнаружился только после того, как девушка вынула оттуда несколько писем, чеков и других мелочей, которые неизменно оказываются в женской сумочке.

– Отнести ее обратно? – спросил мальчик.

– Нет. Я сама положу ее на место, когда пойду наверх.

Двадцать минут спустя Дарос объявил игру оконченной. Детям уже пора было готовиться ко сну. Без пререканий карты были убраны, и следующие полчаса Антония потратила на купание и укладывание племянников в постель.

– Можно сказку? – попросила Луиза, когда все трое сидели рядом, с сияющими носиками, одетые в пижамы и уплетающие бисквиты с молоком.

Тони удовлетворила их просьбу, а затем, уложив каждого в кровать, спустилась вниз, намереваясь часок почитать в тишине перед ужином. Супруг стоял на веранде; он медленно развернулся, услышав, как она вошла в комнату, и девушка увидела у него в руке свой чек.

– Что это? – Голос мужчины был мягким и вибрирующим, горловой рев тигра, готового к прыжку.

– Мой чек. – Антония машинально посмотрела на стул, где недавно сидела. – Я, должно быть, уронила его. Спасибо. – Она осеклась, заметив выражение лица мужа; ее рука, протянутая за бумагой, упала. – Что-то не так?

Глаза, яростно пылающие словно угли, прожигали ее насквозь.

– Почему у тебя чек от Чаритоса Леонти?

Дарос вел себя как прокурор на процессе, но в чем он ее обвинял? Озадаченная, девушка какое-то время недоуменно взирала на него, не понимая причины его гнева.

– Он дал мне его сегодня днем, – пояснила наконец Тони. – Он за…

– Сегодня днем? – прошипел судовладелец. – Вот, значит, где ты была – с ним?

– Да, и что в этом плохо? Мы ездили в Родос, на экскурсию.

Скажи Тони, что летала на Луну, она не сумела бы вызвать большего изумления у мужа.

– Ты, глядя мне в глаза, заявляешь, что была с мужчиной на экскурсии! – взорвался он. – Ты бросила троих детей, которые могли переломать здесь мебель… Или даже собственные шеи!

Глаза девушки сверкнули.

– Ты знал, что меня не было дома!

– Дети сообщили мне о твоем отсутствии, но я решил, что ты отправилась в Линдос за покупками.

– Ты ошибся. Я была в Родосе. Впервые со дня моего приезда на остров! – обвиняющим тоном добавила Антония. – Могу я спросить, по какому праву ты возражаешь?

Судовладелец еще не возразил, но собирался, и еще как, судя по выражению его лица. Ну что же, пусть начинает. Она померится с ним силами, если он этого хочет.

– Тебя не было весь день? – сухо спросил супруг.

– Я встретилась с Чаритосом в одиннадцать утра.

– И вернулась к чаю. Ты оставила детей более чем на пять часов.

– Они не младенцы. – Голос Тони был твердым, когда она вызывающе произнесла: – Могу я получить свой чек, пожалуйста?

Ее холодность была ошибкой – она только подхлестнула ярость грека. Подойдя к девушке, Дарос схватил ее за плечо. Его хватка была такой сильной, что Антония не могла вырваться.

– Этот чек, – прорычал ее муж, приблизив к ней лицо. – Как он к тебе попал?

Девушке удалось вывернуться из его рук. Она было решила объяснить происхождение чека, но внезапно ей захотелось пристыдить Дароса.

– Я же должна где-то доставать деньги! – заявила Тони. – Учитывая, что ты мне их не даешь!

Воцарилась тишина. Ни звука, кроме стрекота сверчков на оливковом дереве за окном и мягкого тиканья французских часов на белой мраморной каминной полке. Наблюдая за мужем, Антония вспомнила его деда, увидев в глазах мужчины то же пламя безумной одержимости. Она задумалась, машинально поднеся руку к горлу: «Этот тоже попытается убить меня?»

Наконец грек заговорил с мягкостью, более опасной, чем взрыв гнева:

– Очевидно, это плата за какую-то услугу. Но за какую?

За его двусмысленным предположением последовало изумленное молчание, а потом Тони подняла руку, собираясь залепить супругу пощечину. Однако прежде, чем она успела ударить, Дарос схватил ее запястье и вывернул его так, что девушка вскрикнула от боли:

– Отпусти меня!

– Не раньше, чем я захочу сделать это, и не раньше, чем ты скажешь мне, каким образом к тебе попал чек. – Он помахал бумагой перед лицом жены. – За что он?

– Поскольку ты уже сделал собственные выводы, нужды в дальнейших объяснениях я не вижу, – вспылила Антония. – И не ори на меня, будь добр!

Когда давление на запястье усилилось, слезы брызнули у нее из глаз, но на этот раз Тони не издала ни звука. Дарос был взбешен. Загорелая кожа его лица приобрела пурпурный оттенок, а вена на виске набухла.

– Если бы ты представляла, в какой опасности находишься, ты бы сменила свою дьявольскую гордыню и ответила на мой вопрос! – прорычал мужчина.

Возвышающийся над ней муж и мучительная боль в руке от его хватки, стальной блеск горящих глаз, жестокий изгиб его рта и напряженная челюсть – всего этого было более чем достаточно, чтобы сломить любую женщину, но Тони слишком разозлилась.

– Какой ты хочешь услышать ответ? – бросила она резко. – Ты уже намекнул, что я… я!

– Ну?

Девушка молчала. Она лишь еще сильнее покраснела под презрительным взглядом, которым ее одарил супруг.

– А разве не так?

– Ты мне ненавистен! – воскликнула Антония, дрожа от ярости. – Насколько же у тебя извращенное воображение, если тебе в голову приходят подобные мысли?! – Она была готова расплакаться, начиная понимать, что ей не победить в этой схватке из-за подтачивающей ее решимость неожиданной и необъяснимой тоски. Быть заклейменной как распутница! Слова мужа лишили Тони боевого духа и вызвали тупую боль в груди. Из-за этой боли она злилась на саму себя. Почему ее вообще должно волновать мнение Дароса? Разве она не лезла из кожи вон, пытаясь казаться корыстной и тщеславной, чтобы соответствовать его представлению о типичной англичанке? А сколько еще эпитетов она собиралась обыграть… Слабая улыбка тронули губы девушки при мысли о том, что «сила» и «эмансипированность» ни разу не были использованы.

– Что ты сделала с пятью тысячами фунтов? – тихо спросил грек в конце концов.

Стоило ли говорить ему? Супруг наверняка сочтет ее слова ложью. Не поверил же он ей, когда Антония сообщила, что, выписав счет на его имя, купила подарки Пэм и ее детям.

– Это мое личное дело.

Дарос отреагировал на это заявление, разорвав чек и бросив кусочки на стол. Взгляд Тони переместился от клочков бумаги к синему следу, оставшемуся на ее запястье. Грек тоже взглянул на руку жены. Его ярость, похоже, испарилась, но что-то в его спокойной, сдержанной манере сильно встревожило девушку. Более того, она с изумлением обнаружила, насколько часто бьется ее сердце.

– Ты не будешь принимать деньги от Чаритоса Леонти, как и от любого другого мужчины, – приказал судовладелец. – Тебе ясно?

Глаза Антонии были холодными и сверкали, словно стекло.

– Я категорически отказываюсь жить без единой драхмы в кармане. – Голос миссис Латимер звучал спокойно, под стать голосу мужа. В то же время предполагалось, что ее твердость произведет нужное впечатление. Мужчина с интересом ждал продолжения. – Я устроюсь на работу.

– С тремя детьми, за которыми необходимо присматривать? – Его черные брови недоуменно приподнялись.

– Когда они уедут домой, – парировала девушка.

– Моя жена не будет ходить на работу.

Тони возвела глаза к небу и раздраженно вздохнула:

– Ты хоть раз оказывался без единой драхмы в кармане?

– Я живу по средствам. – Дарос мрачно поглядел на жену. – И я не припрятываю деньги.

Это девушка пропустила мимо ушей, и она снова заговорила о намерении устроиться на работу.

– Я могу найти себе место в Линдосе, в магазине мистера Эфтимио.

– Ты, как я понимаю, уже обо всем заранее договорилась?

– Мы обсудили такую возможность, – пожала плечами Антония. – Туристы любят, когда есть англоязычные консультанты.

– Я запрещаю тебе работать, – надменно произнес судовладелец. – Ты действительно думаешь, что я позволю жене устроиться продавцом здесь, в моей деревне, у хозяина сувенирной лавки?!

Его высокомерный тон тоже был пропущен мимо ушей.

– Ты не сможешь мне помешать! – возразила англичанка.

– Нет? Моя дорогая девочка, после моего звонка мистеру Эфтимио завтра утром он очень быстро станет искать себе консультанта в другом месте, – усмехнулся ее супруг.

На Тони опять нахлынула тоска. Она развела руками, признавая собственную беспомощность, в которую раньше никогда бы не поверила.

– Я не могу жить без денег. – Девушка сглотнула, чтобы ее голос перестал дрожать. – Я не в состоянии даже пару чулок себе купить. Ты должен дать мне какую-то сумму!

Дарос подавил вздох раздражения, и у Антонии возникло сильное искушение воспользоваться моментом и рассказать ему, что она сделала с пятью тысячами. Но девушка была уверена – грек лишь ухмыльнется и обвинит ее во лжи.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Ты получишь свое содержание утром. Оно будет выплачиваться тебе регулярно. Но впредь распоряжайся им более обдуманно.

Тони потрясенно уставилась на мужа, не веря своим ушам. Она победила! Действительно победила! Ее глаза осветились триумфом, а губы тронула счастливая улыбка. Однако, если бы миссис Латимер была благоразумнее, ее бы озадачило выражение лица супруга и она бы обратила внимание на собственную неутихающую тревогу и сердце, продолжающее бешено стучать.

Девушка все еще думала о своей победе, когда гораздо позже вышла из ванной и натянула на себя воздушное одеяние из кружев и нейлона. Наконец-то она почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки! Наконец-то ее планы начали осуществляться! Как же этот надменный грек, наверное, страдает от самой мысли о необходимости уступить ее настояниям. Это было только начало. Деньги на билеты домой для детей станут следующим требованием, и, естественно, супругу придется оплатить и ее собственный перелет. Возможно даже, что Антонии удастся объездить все греческие острова, как она предполагала вначале.

Тони принялась расчесывать волосы. Они сияли; гладкие медные пряди сверкали среди более темного каштанового облака, которое обворожительными волнами струилось по плечам.

Расческа замерла в ее руке; от неожиданности девушка прижала ее к груди, когда глаза ее встретились с глазами Дароса в зеркале. С трудом Тони повернулась на вращающемся сиденье. В ее душе нарастало ощущение нависшей угрозы.

– Что т-ты тут делаешь? – спросила англичанка хрипло.

Закрыв за собой дверь, мужчина молча прошествовал в комнату и, остановившись около табурета жены, улыбнулся ей. Его взгляд прошелся по полуобнаженному телу Антонии, потом скользнул по ее великолепным блестящим волосам.

– Раз уж я буду платить, – пробормотал грек, вытаскивая руку из кармана, чтобы провести пальцами по изгибу ее шеи от плеча до изящной мочки уха, – я намерен получить что-нибудь взамен. – Расческа с грохотом упала на пол, когда резким движением он поставил жену на ноги. В считаные секунды девушка оказалась в объятиях Дароса, тщетно стараясь вырваться из стального кольца. Ее губы распухли и дрожали, когда мужчина наконец оторвался от нее. Глаза судовладельца взирали на супругу иронично и насмешливо. – Ты решила проигнорировать мой совет, Тони, – произнес он поучительно. – Я предупреждал тебя, если ты помнишь о том, что мое терпение не безгранично, хотя ты и убеждена в обратном. – Дарос крепко держал ее за руки, и, так как у девушки не было желания получить еще несколько синяков, она воздержалась от попыток освободиться. – Я также предупреждал тебя, что статус нашего брака можно легко изменить. Тебе следовало быть осторожнее, моя дорогая, но ты настойчиво выводила меня из равновесия. Пришло время расплатиться за свою глупость.

– Аннулирование, – быстро напомнила ему Антония, но, к ее удивлению, мужчина лишь рассмеялся.

– Мы можем о нем забыть.

– Забыть? – Тони недоуменно уставилась на него. – Но тогда нам придется оставаться супругами!

– А ты против? Я буду более щедрым, чем до сих пор, – усмехнулся грек. – За удовольствие надо платить.

– Ты отвратителен! – вспыхнула девушка, а затем продолжила, уже спокойнее: – Я не желаю оставаться твоей женой!

– Очень жаль, – пожал плечами судовладелец. – Об этом тебе надо было подумать прежде, чем пытаться разозлить меня.

Девушка лихорадочно пыталась сообразить, как заставить грека отказаться от своего намерения, и в результате решила рассказать ему о причинах своего вызывающего поведения. Если Дарос поймет, почему она действовала ему на нервы, то, возможно, изменит свое мнение о ней. И оставит ее в покое.

– Дарос! Я могу объяснить… – пробормотала Антония.

– Что? Чаритоса? – фыркнул мужчина. – Ты позволила ему заняться с тобой любовью или я просто сделал поспешные выводы? Вообще, если подумать, сумма чека была слишком большой. Может, он просто дал тебе взаймы?

Кровь прилила к щекам Тони; ее глаза сверкнули.

– У тебя больное, порочное воображение, и я… я ненавижу тебя!

Судовладелец улыбнулся. Его позабавил страстный выпад девушки. Тони захотелось как следует врезать мужу.

– Естественно, ненавидишь, потому что я пресекал все твои попытки проявить типичное для англичанок властолюбие, – самодовольно заявил он. – Я до сих пор не понимаю, зачем ты вообще предпринимала эти попытки, учитывая кратковременность нашего супружеского союза. Если бы ты вела себя более разумно, мы могли бы мирно сосуществовать. Чем мы и должны будем заниматься начиная с этой минуты, – добавил мужчина многозначительно. Антония стояла неподвижно. Муж посмотрел на нее с некоторой иронией, словно ожидая сопротивления с ее стороны. Девушка тем временем молча одарила его в ответ холодным взглядом, и Дарос спросил несколько удивленно: – Ну, разве ты не собираешься сопротивляться?

С этими словами он сильнее стиснул руки жены. У Тони не было иллюзий относительно собственной способности противостоять ему.

– Полагаю, тебе бы этого хотелось? – спросила она ледяным тоном.

– Да, – признался ее супруг, смеясь. – Я бы не возражал.

– Чтобы ты мог продемонстрировать свою мужскую силу и выйти победителем? – Девушка презрительно усмехнулась. – Я не доставлю тебе такого удовольствия.

– Я уже вышел победителем, – удовлетворенно произнес ее супруг.

Тони расхохоталась ему в лицо:

– Это ты так думаешь. Ты осознаешь степень своей ошибки, когда обнаружишь, что занимаешься любовью с глыбой льда!

Теперь настала очередь мужчины рассмеяться.

Он отпустил ее руки и поднял девушку.

– Глыба льда, а? – Раздался еще один взрыв смеха, и Антония почувствовала на своем лице его горячее дыхание. – Моя дорогая девочка, почему ты упорно продолжаешь недооценивать меня?

Глава 7

Следующие несколько дней Тони рвала и метала, но Дарос реагировал на нее так же, как на надоедливую муху, – отмахивался с легким раздражением. Казалось, он совершенно примирился с мыслью, что Антония будет его женой во всех смыслах этого слова. Часто миссис Латимер вспоминала сцену, развернувшуюся в доме его дедушки. Насколько тогда обескуражила и разозлила судовладельца мысль, что брак – единственное решение проблемы. В конце концов, смирившись со своей судьбой, он сказал с горячностью: «Как, черт побери, я буду жить с подобной женщиной в одном доме?»

А теперь, похоже, он хотел, чтобы Тони осталась в его доме навсегда.

Вожделение? Неутоленная жажда завладеть ее телом? Несомненно, она интересовала мужа с этой и только с этой точки зрения. Англичанка задумчиво посмотрела на супруга и стала гадать, почему у нее в мыслях такой хаос. Они ужинали вместе; в Кремасти, где родилась Мария, был праздник, и женщина по всему дому расставила свечи. Девушка была поражена, что Дарос разрешил служанке сделать это. С таким дедушкой он просто не мог не быть язычником.

– Как мало мы знаем друг о друге, Тони, – неожиданно рассмеялся мужчина. – Нам придется совершить множество открытий. Тебя, например, я считаю крайне загадочной.

– И одновременно – привлекательной, – ехидно обронила девушка.

Дарос кивнул.

– Привлекательной, без сомнения, – любезно согласился он. – Довольно быстро я начал задумываться о том, что будет очень приятно заняться с тобой любовью. А ты по глупости проигнорировала.

Миссис Латимер покраснела и быстро отвернулась, пока Эвангелос, муж Марии, подавал ей суп. Комната была освещена мягким светом; серебряный канделябр и бесценный старинный бокал сверкали на столе. Романтическая обстановка вызывала в душе чувство умиротворенности. Антония надеялась, что беседа с мужем сегодня не будет развиваться в привычном направлении – к неизбежной ссоре.

– Ты сказал, что не понимаешь меня, – пробормотала она, взяв свою салфетку. – Что же во мне таинственного?

Дарос проводил глазами коренастую фигуру слуги и подождал, пока за тем закроется дверь, хотя Эвангелос и не понимал по-английски.

– Я должен извиниться перед тобой по поводу Чаритоса. – Мужчина замолчал и слабо улыбнулся, потому что ее румянец усилился. – Почему ты не стала отрицать мои обвинения?

У Тони ком застрял в горле. Она удивилась своему ответу не меньше, чем Дарос, когда произнесла:

– Мне было больно, и это меня разозлило. Поэтому я позволила тебе считать меня… считать меня распутной.

– «Больно»? – Супруг нахмурился. – Ты же не пытаешься убедить меня в том, что мои слова могут причинить тебе боль?

Девушка моргнула – почему-то у нее защипало в глазах. Как бы ей хотелось, чтобы ее муж не произносил эти слова таким насмешливым и скептическим тоном.

– Тебе не слишком нравятся англичанки, да? – спросила она.

– Мне они вообще не нравятся.

Антония вздрогнула.

– И, несмотря на это, ты не против оставаться женатым на одной из них? – недоуменно спросила она. – Мы же теперь не можем аннулировать брак, ты ведь знаешь.

– Конечно знаю. – Дарос странно посмотрел на жену. Его худощавое лицо выглядело почти зловещим в отсветах свечей. – Как я уже говорил, я нахожу тебя соблазнительной.

– И этого, – вспыхнула Тони, – вполне достаточно для грека!

Ее ярость удивила мужа, но он ответил только:

– Я не грек.

Настала ее очередь изумляться.

– Ты не против быть наполовину англичанином?

Судовладелец рассмеялся и поднял брови.

– Сейчас уже немного поздно возмущаться тем фактом, что моя мать вышла замуж за британца. – Девушка хранила молчание, и через какое-то время он пробормотал себе под нос: – «Больно». Как странно… – Дарос заинтересованно посмотрел на жену. – За что ты получила чек, Тони?

У нее сжалось сердце. История с чеком непременно приведет супруга в бешенство.

– Я п-продала свое кольцо Чаритосу.

– Продала кольцо? – Муж кинул взгляд на ее палец. Антония обычно носила кольцо на левой руке, как обручальное. – А почему Леонти захотел купить твой перстень и почему ты захотела его продать?

– Потому что у меня не было денег, естественно.

Последовала напряженная пауза, прежде чем мужчина гневно воскликнул:

– Ты позволила Чаритосу думать, будто я не даю тебе денег!

– Я… – Где был сердитый ответ, который девушка должна была бы швырнуть ему в лицо? Зачем эти поиски объяснения, которое не остудит его уже закипающий гнев? – Это произошло случайно. Я подумывала о том, чтобы продать перстень ювелиру в Родосе, а Чаритос мне отсоветовал.

– Чаритос тебе отсоветовал? – Хозяин дома изумленно уставился на жену. – С каких пор у Леонти есть право указывать моей супруге, как поступать?! – взорвался он.

– Не пойми меня неправильно, Дарос, пожалуйста, – взмолилась Антония. – Я не хочу ссориться с тобой.

– Тебя ждет скандал, который ты никогда не забудешь! Чего ты добивалась, когда позволила моему соседу решить, что я не в состоянии тебя обеспечивать?

– Я же сказала, это была случайность. Ювелир увидел мое кольцо и захотел купить его. Цена показалась мне очень соблазнительной, и я поддалась искушению. – Девушка смолкла, ощущая недоумение мужа, вызванное тем, что она могла продать свой золотой перстень и в то же время «припрятать» пять тысяч фунтов. – Так Чаритос и догадался о моих проблемах с деньгами.

– Продолжай, – потребовал Дарос, оставаясь пугающе спокойным.

– Это все, – развела руками Тони. – Чаритос предложил заложить украшение. Я надеюсь выкупить его со временем.

Белая пена ярости появилась в уголках губ мужчины.

– Ты чертова негодница! – вскричал он. – Я мог бы сейчас задушить тебя голыми руками – и получить от этого удовольствие! Выставить меня скрягой, чтобы по всему острову разлетелись слухи, что я не даю тебе денег! – Унижение добавило масла в огонь его гнева.

Антония поняла, что дрожит. Воспоминания о храбром отпоре, который она оказала его кровожадному деду, смешались с мыслями о неспособности оказать отпор Даросу. Почему Тони не могла с ним бороться? Тонкая улыбка тронула губы девушки. Она боролась с ним, и не раз, только для того, чтобы ее вынудили капитулировать. Однако, как ни странно, не осознание неизбежного поражения вызвало в ней нежелание сражаться. Нет, ею завладело какое-то глубокое и сильное чувство. Чувство, которое уже посещало ее и которое она тщетно пыталась осознать.

– Чаритос никому ничего не скажет, – наконец, запинаясь, пробормотала Антония. – Зачем ему рассказывать?

– Его мать, – свирепо заявил Дарос, – самая знаменитая сплетница на острове!

– Он не скажет своей матери…

– Откуда ты знаешь? – Перебив жену, грек одарил ее сердитым взглядом и сообщил, что к этому моменту миссис Леонти уже наверняка обо всем узнала и пересказала историю всем своим знакомым, приукрасив ее множеством невероятных подробностей.

– Я не верю. Миссис Леонти не станет преувеличивать, – возразила Тони. – Ты так говоришь только потому, что злишься. – Девушка уже начинала терять терпение. Она хотела избежать ссоры, но супруг не дал ей возможности замять разговор о чеке. – Я почти не сомневаюсь, что молодой человек даже не упомянул о кольце. А если и упомянул, – добавила Антония непоследовательно, – миссис Леонти и в голову не придет сплетничать.

Дарос какое-то время молча поглощал еду, время от времени бросая на Тони такие взгляды, которые вызвали появление опасного огонька в ее собственных глазах.

– Утром ты первым делом заберешь перстень, – гаркнул мужчина, когда они встали из-за стола и вошли в гостиную, куда им принесли их кофе. – И если ты еще хоть раз выкинешь что-нибудь подобное, я сверну тебе шею, – мрачно подытожил супруг.

Это было уже слишком. Антония уже едва сохраняла самообладание.

– Опять эти угрозы! – фыркнула она. – Я сумела дать отпор твоему деду, не забывай!

Импульсивные слова девушки привлекли внимание ее мужа.

– Что значит «дала отпор»? Мы с мамой приехали прежде, чем он успел наброситься на тебя, – недоуменно произнес грек. – Я сам отнял у него кинжал…

– Вы приехали! – взорвалась Тони. – Мало же ты знаешь! Я боролась с этим маньяком не меньше десяти минут до того, как вы появились!

Новость, похоже, ошеломила мужчину; Дарос сразу же забыл о своей злости и унижении, попросив ее рассказать подробно. Девушка начала описывать произошедшее и с изумлением увидела, как на его лице появилось выражение, напоминающее раскаяние.

– Правда? Но почему ты ничего не сказала? – потрясенно спросил он. – Почему не попросила выпить или чего-нибудь еще?

– Попросила? Вы должны были сами предложить мне! – возмутилась Антония. – Вас обоих волновал только негодный старик и вопрос, как уберечь его от тюрьмы. Я сопротивлялась снова и снова, пытаясь защитить свою жизнь, и, не будь я достаточно сильной, я была бы мертва. Мертва через несколько секунд после того, как он бросился на меня, – закончила девушка драматично.

Она предполагала, что супруг с иронией отнесется к ее излишне эмоциональному описанию случившегося. Дарос, однако, хмурился и качал головой, словно теперь гнев обратился против него самого.

– Для меня это полная неожиданность, Тони. Я воспринял как должное, что мы приехали прямо перед его нападением на тебя. Ты стояла довольно далеко от него, когда я выломал ту дверь, – добавил грек, внимательно наблюдая за женой.

– Я слышала ваши крики и, хотя чувствовала, что слабею, все же сумела отбросить его назад, к дивану, – мрачно пояснила Антония. – Я надеялась, вы войдете прежде, чем он снова накинется на меня. Так и произошло.

– Но ты не казалась утомленной… – начал Дарос.

– Да вы ни разу не взглянули на меня, – сердито перебила девушка. – Вас волновал только этот старый плут! «Мы не позволим тебе навлечь на себя беду», – сказала твоя мама! А на меня ей было наплевать! – Тони прикусила язык, но, конечно, было уже слишком поздно.

Судовладелец, сощурив глаза, пристально наблюдал за ней.

– Моя мама так сказала?

– Я могла вспомнить неточно. – Антония покраснела. – Она говорила что-то похожее.

– По-английски?

– Конечно. – Тони опустила глаза и потянулась за своим кофе. – Это ведь должен был быть английский, верно?

Дарос сел на стул, стоящий с противоположной стороны стола.

– Полагаю, да, – ответил он медленно, – если учесть, что вы, миссис Латимер, не понимаете греческий.

За неделю до возвращения племянников домой Антония получила письмо от мамы. В нем были серьезные известия, и девушка снова пожалела о невозможности перевода Пэм части денег мужа.

– Моя сестра ложится в больницу на операцию, – пребывая в расстроенных чувствах, сообщила она супругу, пока они вместе завтракали. Дети уже закончили есть и попросились погулять, оставив Дароса и Тони допивать кофе в тишине и покое.

– Что-то серьезное? – заинтересовался мужчина, к немалому удивлению Тони.

– Мама не сообщила… Она не хочет тревожить меня, – вздохнула девушка. – Что будет делать Пэм? Дети возвращаются домой на следующей неделе.

Она колебалась, не решаясь высказать вслух свою идею после всех ссор и скандалов, которые свалились на ее голову за последние дни. Дарос настоял, чтобы она забрала свое кольцо, и снова начал выплачивать ей содержание, но в придачу Тони получила лекцию и угрозу. С тех пор она вела себя очень тихо и сдержанно.

– Я думаю, – рискнула Антония наконец, – мне лучше остаться в Англии на какое-то время и присмотреть за племянниками. Ты не согласен?

– Остаться? – повторил судовладелец резко. – Ты не останешься там.

Девушка чуть было не заявила супругу, что он не сможет заставить ее вернуться в Грецию, но сдержалась по двум причинам. Во-первых, она полностью зависела от Дароса финансово. А во-вторых, Тони была безумно благодарна мужу за то, что он сделал для детей. У них были замечательные каникулы, и ни одна мелочь не была упущена. Мужчина много раз брал их с собой в плавание и катал их на своей машине. У всех троих теперь была одежда, которой им хватит на несколько лет. Он даже свитера им купил и другие зимние вещи. Казалось, ее супруг из кожи вон лезет, стараясь облегчить жизнь свояченице, которую никогда не видел.

– Пэм нужна помощь, Дарос.

– А твоя мама не может взять на себя заботу о детях? – Хозяин дома читал какой-то документ, но сейчас отложил его в сторону и обратил все свое внимание на жену.

– Думаю, может. Более того, она сообщает, что собирается это сделать. Но у моих родителей не слишком хорошо идут дела в последнее время… – Девушка коротко рассказала про конкуренцию со стороны большого магазина, объяснив, что ее матери приходится сейчас стоять за прилавком, чтобы сэкономить на зарплате продавца. – Но ей придется забрать внуков к себе домой, поскольку Пэм живет очень далеко. Это вызовет кучу проблем. Дети будут вынуждены перейти в другую школу, а мама столкнется с определенными неудобствами, потому что в доме, где сейчас живут родители, только две спальни. Они продали большой дом, когда Хью уехал год назад.

– Двух спален не хватит, – нахмурился грек. – Только не в том случае, когда семья смешанная.

– Вероятно, Луизе придется спать внизу.

Ее муж нахмурился еще сильнее.

– А больше никто не может позаботиться о детях?

– Других сестер у меня нет, а Хью не женат. – Девушка умоляюще посмотрела на Дароса, прежде чем добавить: – Думаю, мне лучше будет остаться в Англии, когда я повезу племянников домой.

Но он лишь покачал головой. В ней закипала злость, несмотря на все усилия Антонии сохранять спокойствие. Могло существовать только одно объяснение его непреклонности: муж привык к ее присутствию в доме; к тому, что под рукой есть женщина.

– Мой долг – помочь сестре.

– Конечно, это твой долг. – Мужчина пару секунд помолчал, задумавшись. – Наилучший выход, насколько я понимаю, – оставить детей здесь до тех пор, пока Пэм не поправится настолько, чтобы забрать их. Нет, Тони, не перебивай, – попросил он, увидев, что девушка открыла рот. – Они были неуправляемы, когда приехали сюда, и дома быстро снова избалуются.

– Ты не слишком высокого мнения о моих педагогических способностях, – заметила жена, задрав подбородок.

– Совсем не высокого, – кивнул супруг. – Если бы я не занялся их воспитанием, они бы сейчас были еще менее управляемыми, чем два месяца назад.

Антония бросила сердитый взгляд в его сторону:

– Ты такой умный – прямо дрожь пробирает!

– Я деловой. – Ее приступ гнева мужчина воспринял с легким удивлением, но от комментариев воздержался. – Напиши сестре и сообщи ей, что мы присмотрим за детьми до ее выхода из больницы.

– Ты говоришь серьезно? – Тони вспомнила, как Дарос, едва увидев сорванцов, приказал ей убрать детей из дома сию же секунду. – Тебе они не нравились когда-то.

– Меня, естественно, не обрадовала перспектива присутствия в доме трех малолетних хулиганов, свалившихся на мою голову, да еще и без предупреждения, – признал судовладелец. – Но должен сознаться, дети твоей сестры совершенно очаровательны теперь, когда я их приструнил. И я не против их пребывания здесь, если ты не будешь забывать, что присматривать за ними входит в твои обязанности, а не Марии. У нее и без того дел полно.

– Я оставила их всего один раз, – заметила Антония.

У мужчины вырвался раздраженный вздох, и он спросил довольно резко:

– Ты не устала от этих глупых инфантильных выпадов? Мы должны решать проблему.

Краска прилила к щекам девушки, и она отвела взгляд, смутившись от его упрека.