Текст книги "Любовь и месть"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Глупости. Майкл не стал бы красть твои бисквиты, – возразила Пэм.

– Он гонялся за мной, и, я думаю, пирожные выпали у меня из кармана, – объяснила девочка. – Готова поспорить: он перестал гоняться за мной потому, что увидел их и поднял.

– Куда мы отправимся завтра? – сменил тему Робби, глядя на дядю умоляющим взглядом. – Мы можем устроить пикник?

– Может быть.

– Где? – заинтересовалась Луиза, забыв про голод.

– Я хотел бы съездить в Родини [4]4
  Парк Родини – зеленая долина с речкой и небольшими озерцами. В озерах плавают лебеди, а по парку разгуливают красавцы павлины. Во времена античности этот умиротворяющий край облюбовала Родосская школа ораторского искусства.


[Закрыть], – попросил мальчик. – Ты возил нас туда однажды, и там было очень красиво.

– А я хочу поехать в Долину бабочек [5]5
  Долина бабочек – один из уникальных заповедников Европы, где с июня по сентябрь можно увидеть изумительных по красоте бабочек.


[Закрыть], – возразил Дэвид. – И так как я старший, выбирать должен я.

– А мне никогда не разрешали выбирать. – Луиза подошла к маме и обняла ее рукой за шею. – Они никогда не позволяют мне настоять на своем, поскольку я самая младшая и потому что я девочка.

– В Греции девочки не имеют права выбирать. – Робби подчеркнул свои слова презрительным взмахом руки. – Они просто поступают так, как хотят мальчики. – Он посмотрел на дядю: – Так мы поедем в Родини?

– Но мы никогда не были в Долине бабочек, – возразил Дэвид.

– Там нет бабочек в это время года, – тихо сообщил им Дарос. – Они умирают в конце лета.

– Все?

– Все.

Робби сморщил лобик, пытаясь разобраться в ситуации.

– А как же в следующем году? – Он недоуменно помотал головой. – Нет, они, должно быть, просто спят.

– В следующем году из яиц, которые бабочки отложили в этом году, появятся личинки, и в долине снова будут миллионы бабочек, – терпеливо объяснил мужчина. – Так происходит всегда.

– Я думала, бабочки откладывают гусениц. – Луиза взглянула на маму в ожидании подтверждения.

– Да, в каком-то смысле. Понимаешь, гусеница – это личинка, из которой рождается бабочка… – Пэм смолкла и расхохоталась. – Всё не так, да?

– Не совсем так, – ответил Дарос, присоединяясь к ее веселью. – Но, как бы то ни было, кому нужен урок биологии? Бабочки появляются каждый год, – сообщил он детям. – А через три месяца умирают.

– Но я хочу знать, – настаивал младший из мальчиков. – Бабочки откладывают не гусениц, а яйца?

– Яйцо становится гусеницей, – растолковала Тони. – Потом гусеница ест и ест, пока не раздуется так, что почти лопается…

– Ох, – вздохнула Луиза. – Я хочу есть.

– А потом она ложится спать в очаровательный шелковый мешочек, который делает себе сама, – продолжила тетя. – Это существо в мешочке называется куколкой. Она находит себе симпатичное укромное местечко…

– Какое укромное местечко? – спросила девочка, держась рукой за живот, словно он болел.

– Может, под корой дерева или в трещине стены. Потом, как по волшебству, из нее появляется прекрасная бабочка. Не раньше весны, конечно, когда наступает приятная теплая и солнечная погода. – Голос Антонии был мягким и низким, а глаза – мечтательными. Девушка подняла голову и замолчала, обнаружив, что глаза ее мужа прикованы к ней. Она улыбнулась дрожащей улыбкой, и взгляд мужчины смягчился. Сердце Тони глухо застучало в груди, пульс участился. Она отвела взор.

– Видишь, – ликуя, заявил Робби брату. – Ты не можешь настоять на своем, потому что бабочки еще не вылезли из своих маленьких мешочков. Так что мы можем поехать в Родини!

– Это нечестно! – заговорила Луиза. – Девочки должны…

– Я думаю, – вмешался мягкий голос Дароса, – что мы позволим тете Тони сделать выбор.

– Мне? – Антонию смутили не слова супруга и не его тон. Все дело было в том, как он смотрел на нее – озадаченно, но как-то совсем иначе, чем обычно. Такого выражения глаз она никогда раньше не видела. Пэм несколько мгновений наблюдала за сестрой, а затем перевела взгляд на зятя.

– Это замечательная мысль, – с энтузиазмом поддержала она. – И спор будет улажен.

– Я хотела бы съездить в горы, если тебя такой маршрут устраивает, Дарос, – предложила миссис Латимер. – Ты же будешь вести машину.

– Это не проблема, – откликнулся он. – Хорошо, значит, едем в горы.

Глава 10

В путь они отправились сразу после завтрака и поехали в направлении западной части острова. В Агиосе-Иссидорасе они остановились, чтобы выпить прохладительные напитки. Дружелюбные жители деревни, обрадовавшись гостям, подарили детям фрукты, а Тони и Пэм – цветы. Когда пришло время отправляться в путь, толпа улыбающихся и махающих руками людей собралась на площади, провожая приезжих.

Некоторое время спустя путешественники уже стояли на вершине самой высокой горы острова. На самом деле скала не была такой уж невероятно высокой, но с нее отчетливо были видны берега Малой Азии.

– Сколько отсюда видно островов! – восхищенно воскликнул Робби. – Должно быть, существуют десятки греческих островов, дядя Дарос!

– Сотни, Робби, но некоторые представляют собой просто большие куски голого камня, – сообщил мужчина. – А на других растут деревья и цветы, но люди не живут.

– Почему? – Луиза достала из кармана плитку шоколада и принялась ее разворачивать.

– По разным причинам. Возможно, там не хватает пресной воды или недостаточно ровных участков, пригодных для земледелия, – объяснила Антония.

– Вот было бы здорово исследовать необитаемый остров, – задумался Дэвид. – Ты нас отвезешь туда на своей яхте, дядя Дарос?

– Ничего не выйдет. – Судовладелец прищурился, указывая на запад. – Ты знаешь, что это за остров, Тони? – спросил он с едва уловимой иронией.

Крит, где они встретились. Почему муж решил обратить ее внимание именно на этот остров?

– Конечно, – ответила та наконец.

Он улыбнулся, потому что девушка выглядела смущенной и немного задумчивой. Но мужчина больше ничего не сказал, а просто повернулся, чтобы снова посмотреть на берега и покрытые дымкой холмы Турции.

Несколько минут спустя они бродили по развалинам древнего храма Зевса, стоявшего на вершине горы рядом с дворцом Алфемена.

– Есть какая-то история об этом дворце. – Тони нахмурилась. – Но я не могу ее вспомнить.

– Существует миф, – начал рассказывать Дарос, улыбаясь детям, собравшимся вокруг него, – что, согласно предсказанию оракула, принцу Алфемену суждено было стать убийцей собственного отца. Чтобы избежать ужасной судьбы, принц покинул родной Крит и построил дворец на самой высокой горе Родоса – горе Атабирий. Это и есть гора Атабирий, – добавил он специально для ребятишек. – Алфемен построил дворец здесь, чтобы иметь возможность любоваться родным островом, который он любил, – Критом. Однако его отец, царь Крита, очень хотел увидеть сына. Переодевшись, царь и его стража приплыли на Родос. Но Алфемен принял их за пиратов и приказал своим воинам убить всех стражников, а он сам тем временем расправился с отцом. Таким образом предсказание сбылось.

– Это правдивая история? – поинтересовалась девочка.

– Дядя Дарос сказал, что это миф, дорогая, – вставила ее мама. – А мифы не соответствуют реальности.

– Сказка? – уточнила Луиза.

– Да, нечто подобное.

– Ну что, пошли? – предложил мужчина несколько минут спустя. – Мы можем продолжать экскурсию в горах или, наоборот, отправиться к морю. Куда вы хотите держать путь?

Тони глянула на часы:

– По-моему, у нас есть время посмотреть и то и другое.

Итак, они продолжили свое странствие по горам. Порой их путь пролегал над безжизненными каменными ущельями. Водные потоки сбегали по освещенным солнцем склонам холмов, прежде чем упасть в свои узкие ложа, чтобы весело спуститься к морю. А иногда им встречались долины, покрытые роскошной растительностью, где ветер был пропитан ароматом сосен и сладко пахнущих трав. Последнюю остановку в скалистой местности они сделали на горе Монте-Смит, возвышающейся неподалеку от города Родос. Детей больше интересовали пещеры, чем развалины храмов Аполлона и Зевса, и им разрешили предаться шумным играм. Потом Тони и Пэм позвали ребятишек на травянистый склон, где в тени деревьев был устроен пикник.

Когда все пообедали, Дарос повез их к городу и прекрасному пляжу, находившемуся в самой северной точке острова. Они побродили по старому городу, выпили прохладительные напитки в порту Мандраки, а затем, уставшие и соскучившиеся по дому, путешественники под покровом быстро сгущающихся сумерек поехали вниз, к Линдосу.

Над морем светила большая луна, когда они свернули на дорогу, ведущую к дому. Особняк Дароса уютно устроился среди скал, его арки и фасад серебрились. Маленький домик Пэм гордо стоял на склоне. Он был белым, с голубыми ставнями – цвета Греции.

«Ну разве мы не счастливчики?» – сказала Тони самой себе. Она все еще ощущала удовольствие и умиротворенность, когда несколько часов спустя сидела на своей кровати и прислушивалась к шорохам, раздававшимся из соседней комнаты. День был чудесным! Следует ли ей рассказать все Даросу? Ее искренность не сотворит чуда и не заставит мужа вдруг полюбить ее, но может помочь ему понять жену и найти оправдание ее поведению. С грустью Антония признала, что оправданий ее поведению не существовало. Девушка по-прежнему пребывала в нерешительности, когда до ее ушей донесся виноватый голос Марии. Горничная говорила по-гречески. Мисс Оливия звонила и просила перезвонить ей, как только мистер Латимер вернется. Мария сожалела, очень сожалела, что забыла сообщить об этом раньше.

Тени посмотрела на часы. Было всего половина одиннадцатого. Все очень устали. Она слышала, как Дарос спустился вниз. Прошла целая вечность, прежде чем Антония услышала, как он вернулся. Внезапно кровь в ее жилах вскипела. Дарос вынудил ее вступить в этот брак, навязал ей свои ласки и теперь завел интрижку с бывшей невестой! Пусть только войдет сюда… Тони усилием воли усмирила свою ярость. Ей надо было соблюдать осторожность, чтобы Дарос не догадался о том, что она поняла слова Марии. Поэтому, когда муж вошел в комнату, девушка сонно пробормотала:

– Я устала, и ты, уверена, тоже. Спокойной ночи, и спасибо за чудесный день.

Мужчина озадаченно поднял брови.

– Ты вдруг стала очень холодной, – недоуменно произнес он.

– Я же сказала, что вымоталась.

– Даешь мне от ворот поворот, да? – Голос грека стал тихим, и в нем появились жесткие нотки.

– Это не слишком деликатное выражение.

– Это не слишком деликатная ситуация.

Судовладелец подошел поближе и остановился, глядя на жену сверху вниз. Глаза Антонии сверкали, а на щеках пламенел румянец. Изящный изгиб шеи подчеркивали соблазнительные кружевные оборочки. Его взгляд спустился ниже, туда, где еще более прекрасные изгибы, дразня, скрывались под газовой паутинкой нежно-зеленого цвета.

– Что случилось, Тони?

Девушка раздраженно вздохнула, прежде чем ответить:

– Я уже дважды говорила тебе, что устала.

Ненадолго воцарилась тишина. Дарос повернулся и странно посмотрел на дверь между спальнями, находящуюся позади него. Он пребывал в молчаливой задумчивости.

– Жаль, – протянул наконец мужчина. – Потому что я полон энергии.

Антония одарила супруга грозным взглядом:

– А говорил, будто утомлен. Поэтому мы и поднялись наверх так рано, мы все.

Красивые губы Дароса тронула веселая улыбка.

– Твоего присутствия, моя дорогая Тони, достаточно, чтобы разбудить меня, каким бы уставшим я ни был.

У девушки все внутри заклокотало от ярости. Что можно ответить на эти слова, не выдавая себя? Она, конечно, могла сообщить мужу, что видела его с незнакомой женщиной, но выбор времени для подобного заявления наверняка покажется ему странным. Нет, Дарос не был дураком. Если Антония сейчас упомянет об Оливии, он быстро сообразит, что его жена поняла все, сказанное Марией.

– Я предпочла бы, чтобы ты ушел, – сухо сказала Тони, чудом умудрившись обуздать свой гнев.

– Но я намерен остаться.

– Я буду сопротивляться! – Слезы бессилия повисли на ее ресницах, когда девушка произнесла свою тщетную угрозу.

– Замечательно. Я однажды упомянул, что мне это доставит удовольствие. – Движение пальца – и свет потух, осталось лишь мягкое розоватое сияние ночника у кровати. – Я не верю в искренность твоего желания сопротивляться, Тони, но скоро мы это проверим. – Дарос рассмеялся и направился к жене.

Со склона отдаленного холма доносился смех, и Антония улыбнулась, входя в дом сестры.

– Они играют на холме, – ответила девушка, когда Пэм спросила, не видела ли она детей. – Удивительно, что ты не слышала их.

– Я занималась делами внутри, – пояснила мать семейства. – Да, теперь я их хорошо слышу.

– У тебя здесь очень мило. – Тони проследовала за сестрой в сверкающую чистотой кухню и села. – Как дела на работе?

Все было хорошо, заверила ее Пэм, упомянув о коротком рабочем дне и шефе, который с пониманием относится к ее затруднениям. Фотограф разрешил ей самой распределить свои рабочие часы так, как ей удобно, когда у детей начнутся рождественские каникулы.

– Конечно, я не стану сокращать продолжительность рабочего дня, потому что не хочу злоупотреблять его великодушием, – добавила сестра. – Но с его стороны было очень мило это предложить, ты согласна?

– Я согласна, Пэм. И я испытываю огромное облегчение, зная, что у тебя все в порядке, – призналась Антония. – Мне было очень больно видеть тебя в безвыходном положении, в котором ты находилась прежде. И я боялась, что в конце концов ты сорвешься.

Пэм улыбнулась. Она снова похорошела, и тень грусти в ее глазах с каждым днем таяла.

– Было тяжело. У меня никогда не оставалось времени для себя… И дети начинали меня тревожить. Я за многое должна поблагодарить твоего мужа, Тони. – В голосе сестры прозвучали вызов и разочарование. – У него столько хороших качеств, что… что… – Она замолчала.

– Что ты не можешь поверить в его скверное обращение со мной? – завершила Антония ее незаконченную мысль.

Дарос уехал в Афины через два дня после их маленького спора в спальне, и Тони не видела его вот уже две недели.

– Я не понимаю другого, – заявила Пэм. – Если он хочет Оливию, тогда почему он… По какой причине он сделал аннулирование брака невозможным? Чепуха какая-то, Тони.

– Оливия явилась со своим раскаянием позже.

Хозяйка дома выключила чайник и заварила чай.

– Их интрижка не может привести ни к чему серьезному, – уверенно заявила Пэм, ставя на стол поднос с изящным китайским сервизом.

Тони задумалась; она прислушивалась к голосам резвящихся племянников, но ее мысли были посвящены другому предмету. Она не имела реальных доказательств существования интрижки. На основании увиденного можно было судить лишь о возобновлении хороших отношений, об исчезновении враждебности, которую Дарос питал по отношению к бывшей невесте, которая обидела его когда-то. С другой стороны, если между мужем и Оливией не было романа, почему он вообще с ней встречался?

– Если они любят друг друга, – наконец пробормотала Тони, озвучивая свои опасения, – тогда их связь должна привести к чему-то серьезному. Муж м-может попросить меня… попросить меня о разводе, когда умрет его дедушка. – Даже думать об этом для нее было так же больно, как поворачивать нож в сердце. И когда он стал ей настолько дорог?

Пэм разливала чай. Она прервала свое занятие и покачала головой.

– Дарос не поступит так с тобой, Тони, – заверила она девушку. – Я знаю, что не поступит. Я уверена: он слишком добрый, чтобы причинить тебе настолько сильную боль.

– Он может быть очень недобрым… ко мне, – парировала Антония, говоря чистую правду. – А кроме того, мой супруг не имеет представления о моих чувствах к нему, поэтому не сможет предвидеть мои страдания.

Дрожащий вздох слетел с губ сестры.

– Ты не собираешься намекнуть ему о них? Дать крошечную подсказку?

– Конечно нет. Что я буду за женщина, если стану навязываться мужчине, которому я безразлична? – возмутилась Антония. – Мы поженились, потому что не видели другого выхода, и ни один из нас не ожидал возникновения проблем с эмоциями. Наш брак, вызванный суровой необходимостью, мы заключили по расчету. Мы были чужими людьми друг для друга и в то время намеревались таковыми остаться. В том, что Дарос повел себя безрассудно, должна признаться, частично виновата я…

– Частично?

Краска разлилась по лицу Тони.

– Ну ладно, это целиком и полностью моя вина, – признала девушка. – Но я пытаюсь доказать тебе, что в сущности наши отношения не изменились.

Пэм подавленно кивнула:

– Ты хочешь сказать, что физическая близость не заставит его полюбить тебя.

– Вот именно. Для любви нужна духовная основа, а мы… – Антония горько вздохнула. – Дарос не испытывает ко мне никаких глубоких чувств, и… и никогда не будет испытывать. Я абсолютно уверена в этом, Пэм.

Девушки погрузились в мрачное молчание, прислушиваясь к шуму, который возвещал о приближении к дому детей. Тони потягивала чай, взяв бисквит с тарелки, протянутой ей сестрой. «Как меня угораздило так влюбиться?» – снова спросила она себя. Да еще в мужчину, который никогда ни словом, ни делом не проявлял даже намека на привязанность, не говоря уже о более глубоком чувстве. Дважды он поцеловал ее с нежностью. Те поцелуи много значили для девушки, ведь они дарили ей надежду на то, что отношения между ней и ее мужем не ограничиваются плотским желанием. Два поцелуя… И на них Тони, не отдавая себе в этом отчета, построила целый воздушный замок, которому, вместе с его непрочным фундаментом, суждено было рухнуть на землю и превратиться в прах.

– А вот и они, – рассмеялась девушка, отбросив уныние. – У тебя готова еда?

– Тетя Тони! Мы не знали, что ты здесь! – Луиза покосилась на тарелку с бисквитами, а потом перевела умоляющий взгляд на свою маму.

– Только один, – позволила Пэм.

– Один! – расстроенно воскликнула девочка.

– Каждому по одному. Они дорогие.

– Ну ладно, я возьму хлеб, – покорно ответила ее дочь. – Мне нравится греческий хлеб. Он коричневый и хрустящий, и на нем сверху маленькие зернышки. – Луиза взяла один бисквит и направилась к хлебнице.

– Как они изменились! – Мать семейства покачала головой. – Дарос сотворил чудо. Шесть месяцев назад девочка получила бы все бисквиты. Если бы я могла позволить себе их купить, конечно, – добавила она мрачно. – И никакие мои слова не остановили бы ее. Она бы просто брыкалась и кричала до тех пор, пока не добилась бы своего.

– На самом деле у Дароса не возникло особых трудностей с детьми, – задумчиво сказала Антония. У нее вырвался непроизвольный смешок, когда она вспомнила о собственных намерениях. – Это я была настоящим испытанием для супруга, – вынуждена была признать девушка, чем, естественно, вызвала вопросительный взгляд сестры. – Я привезла детей сюда, в первую очередь желая помочь тебе. Но, должна признаться, я надеялась, что твои сорванцы превратят жизнь Дароса в ад и совершенно лишат его покоя.

– Ты! – Пэм растерянно уставилась на Антонию. – Тони, как ты могла? Я помню, ты заявила, что чем больше они шалят, тем лучше. Я тогда очень удивилась. – Хозяйка дома недоуменно пожала плечами. – Что на тебя нашло? Вся семья считала тебя благоразумной и практичной девушкой, которая никогда не наделает глупостей.

Тони покраснела.

– «Никогда не наделает глупостей»? Я не делала ничего, кроме глупостей, с того самого дня, когда встретила Дароса. Самой большой ошибкой, – произнесла она задумчиво, – было недооценить его. Он побеждал в каждой стычке.

– Значит, вы только и делали, что ссорились.

– В последнее время стало немного спокойнее, – заметила Антония. – Когда я отказалась от попыток сделать его жизнь невыносимой.

– Судя по всему, у тебя просто не оставалось иного выбора, – сухо прокомментировала Пэм, и Тони не удержалась от смеха.

– Признаю. Я не равный соперник Даросу.

– Ты сказала, у него не возникло особых трудностей с детьми, – напомнила сестра. – Каким образом он умудрился помешать им превратить его жизнь… э-э-э, в ад, как ты выразилась?

– Он отшлепал одного из мальчиков в первые же несколько минут, но после этого случая его прихода было достаточно, – объяснила девушка. – Я ухаживала за Луизой, как тебе известно, и к тому времени, когда девочка стала выздоравливать, чудо уже произошло. Твои сыновья из кожи вон лезли, стараясь угодить ему.

– Твой муж любит детей, вот в чем дело. – Хозяйка дома печально вздохнула и добавила: – Судя по развитию событий, детей у вас не будет?

– Я не думаю, что Дарос станет усложнять себе жизнь, если он хочет получить свободу, – подтвердила Антония. – О, Пэм, у меня ужасное предчувствие, что он захочет освободиться от меня, несмотря на твою убежденность в обратном.

Но Пэм упрямо покачала головой.

– Он не поступит бесчестно, – твердо заявила она.

– На самом деле такой поступок нельзя считать бесчестным, ведь мы не предполагали оставаться супругами длительное время.

– Это будет подло, так как вы теперь действительно муж и жена. В любом случае, ему нужны будут основания для развода, – заметила сестра. – А оснований у него нет.

Патологическая жестокость, подумала Тони, и у нее задрожали губы. Даже в самых мрачных фантазиях она не могла вообразить, чтобы Дарос привел подобные основания.

Мальчики уже сидели за столом с Луизой, и девушка стала помогать Пэм готовить бутерброды.

– Мы сегодня собираемся подняться к акрополю на осле, – сообщил Дэвид своей тете. – Мама даст нам деньги. Поездка стоит пятнадцать драхм, но мы теперь богатые, так что это не важно. Почему бы тебе не отправиться с нами, тетя Тони? Будет весело!

– Богатые! – Хозяйка дома рассмеялась счастливым, беззаботным смехом, который Антония так любила слушать. – Да, мы богатые. Как славно не думать о том, как свести концы с концами. И я ненавидела необходимость отказывать детям во всем. Они получали по несколько пенни в неделю, да и то не всегда. Ребятишки очень ждали твоих подарков, Тони. Правда, они спускали все за день.

– Мы теперь должны учиться экономить. – Девочка потянулась за вторым бутербродом, хотя ее рот был еще набит. – Дядя Дарос дает нам немного денег, которые мы можем тратить, и немного тех, которые мы должны откладывать. Раньше он каждый день давал нам их – деньги, которые можно тратить, – и говорил, что мы должны учиться расходовать понемногу каждый день. А теперь он выдает нам всю сумму по субботам. Мне нравятся субботы. Уже пора идти? – спросила Луиза у своей мамы, и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Ты поедешь с нами кататься на осле, тетя Тони?

– Да поехали, – принялась уговаривать ее сестра. – Дароса ведь не будет сегодня дома, да?

– Он появится, но не раньше вечера.

– Он писал?

Тони ответила отрицательно.

– Пришло письмо от Джулии (Дарос часть времени жил у матери и сестры), в котором золовка сообщила, что он прилетает в шесть тридцать, – пояснила она. – Машина мужа в аэропорту, поэтому он приедет домой к ужину.

– Так ты пойдешь с нами? – спросил Робби. – Сейчас на ослах катаются немногие, потому что почти все туристы разъехались.

– Ну хорошо, я пойду, – кивнула тетя.

– Надеюсь, я не свалюсь с осла, – поделилась с ней своими опасениями Луиза. – Гора ужасно крутая.

Тропа действительно круто взбиралась вверх и местами была узкой. Они ехали сначала по причудливым мощеным улочкам, а потом по дикой местности, пока, преодолев почти отвесный подъем, они не приблизились к самой вершине мыса. Последние несколько футов пришлось преодолеть пешком.

– Вид просто великолепен!

Тони и Пэм стояли у стены и смотрели вниз на маленький белый город, прилепившийся к склону холма.

Далеко внизу виднелся блестящий голубой круг, который представляла собой маленькая бухта Святого Павла. Она была полностью заключена в кольцо суши, не считая крохотного прохода, по которому могли проплыть только рыбацкие лодки. Песчаная полоса окаймленного пальмами пляжа отливала золотом и была пуста. А в самом ее конце стоял дом Дароса, выглядевший теплым, добрым и манящим. Рыбацкие лодки, вышедшие в море, начали качаться, когда неожиданно вода покрылась рябью.

– Мне кажется, будет дождь. – Пэм посмотрела вверх на небо. Собирающиеся тучи вызвали поразительные перемены. Темная тень заволакивала все вокруг.

– Пожалуй, нам лучше поторопиться, – посоветовала Антония. – Похоже, приближается шторм.

Однако дождь не начался, и ветер был теплым, пропитанным ароматами трав, в изобилии растущих среди руин храмов, склепов и средневековых укреплений. Очаровательная маленькая византийская часовенка, построенная в тринадцатом веке, до сих пор хранила на своих стенах куски фресок, которые украшали ее семь веков назад.

– Мы поднимемся по винтовой лестнице. Мы не потеряемся. – Дэвид подбежал к матери и тете, задержавшись рядом с ними ровно настолько, чтобы успеть протараторить эти несколько слов, а затем снова исчез. Когда Тони и Пэм увидели его в следующий раз, он уже махал и кричал, выглядывая из окна часовни.

– Они определенно хорошо проводят время, – рассмеялась миссис Латимер. – Ну и энергия!

Большая аркада храма Афины Линдийской стала следующей детской площадкой для сорванцов. Они носились вверх и вниз по ступеням, пока не выдохлись. Сестры в это время отправились рассматривать Пропилеи – величественный вход в храм. А потом они зашли внутрь храма. Точнее, руины, которые от него остались.

– Только подумай, Пэм, ему больше двух тысяч лет!

– Первоначальный храм был построен гораздо раньше, – со знанием дела заявила мать семейства. – Ну разве не были они умны и артистичны? А размер колонн – как они установили их без подъемных кранов и других механизмов?!

– Рабы, – лаконично ответила девушка.

Следующий час они провели, гуляя по окрестностям. Затем Пэм подозвала детей, которые сразу же прибежали.

– Нам обязательно надо уходить? – грустно спросил Робби. – Мне здесь нравится.

– Мы придем сюда снова.

– На осликах?

– Вы еще молодые – можете и пешком пройтись, – поддразнила их Пэм.

– Ладно, – уступил Дэвид. – В следующий раз придем пешком.

Пробыв у сестры достаточно долго, чтобы помочь ей приготовить обед, Антония направилась по каменистой тропинке вниз, к дороге. Она вдруг почувствовала себя потерянной и одинокой, размышляя о своих, не приносящих должного удовлетворения отношениях с мужем. Тони изводила себя опасениями, что он захочет расторгнуть их брак и соединить свою судьбу с Оливией.

Греки ненавидели разводы, но Дарос не был чистокровным греком. Тем не менее, девушке почему-то казалось, что мысль о разрыве супружеского союза не слишком вдохновит судовладельца.

«Но если мы останемся женаты, – в отчаянии прошептала Тони, – что это будет за жизнь?»

Такая же, какой была до сих пор, заключила Антония. Муж будет продолжать относиться к ней вежливо и учтиво, но не с любовью; будет воспринимать жену как нечто чуть более ценное, чем любая другая принадлежащая ему вещь. Так и происходило обычно в Греции. Мужчины жили в своем собственном мире, а женщины считались низшими по сравнению с ними существами.

Пока она одевалась, зазвонил телефон.

Дарос не вернется домой к ужину…

Девушка созерцала свое отражение в зеркале, понимая, что разочарована гораздо сильнее, чем предполагала. И Тони поняла – несмотря на все опасения, она с волнением и нетерпением ждала возвращения мужа. «Его не было дома уже две недели… Может, Дарос соскучился по мне…» Какая же она дура! Соскучился по ней? Он был в Родосе – и даже не потрудился прийти домой к ужину.

Злость сменила горькое разочарование и, поколебавшись лишь долю секунды, Антония позвонила Чаритосу. Он всегда будет рядом, если понадобится ей, заверил девушку Леонти и добавил:

– Я согласен быть просто другом, благопристойным и платоническим, но помни, что я у тебя есть.

Чаритос принял ее приглашение, и они сели ужинать при свечах. Тони с особой тщательностью выбирала свой наряд и сейчас выглядела очаровательно в зеленом вечернем платье, гармонирующем с цветом ее глаз.

Чаритос произнес комплимент и рассмеялся, потому что девушка покраснела.

– Все греки льстецы, – заявила она наконец. – Эти слова ничего не значат!

Странная улыбка появилась на его губах.

– Просто их значение зависит от того, Тони, кто произносит эти слова, – отозвался Леонти. – Подозреваю, если бы в роли льстеца выступал твой муж, ты бы с жадностью проглатывала его комплименты и просила добавки.

– Значит, ты догадался?

– По твоему лицу нетрудно догадаться, – сказал он серьезно. – Знаешь, английские девушки довольно глупы. Они так быстро теряют голову от любви, что потом не могут ее найти. Заметь, – добавил Чаритос все так же мрачно, – влюбись ты столь же сильно в меня, я бы чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. – Тони молчала, и парень с любопытством поинтересовался: – Почему Дарос не приходит домой? Он с другой?

Девушка судорожно сглотнула, потому что еда застряла у нее в горле.

– Именно к этому выводу пришла и я, Чаритос, – выдавила она наконец. – Других причин, по которым муж мог задержаться в городе, нет.

– Когда он приедет?

– Дарос не сказал. Он попросил только не ждать его к ужину.

– И ты решила, что он ужинает в городе?

– Вряд ли он решит остаться голодным сегодня. – Внезапные слезы заволокли ее глаза, когда Антония взглянула на своего собеседника. – Он с ней, Чаритос, я знаю это.

Леонти молчал, и девушку осенило, что ее подавленное настроение заставляло гостя чувствовать себя лишним. И она поменяла тему разговора, попытавшись отбросить грусть и напустив на себя жизнерадостный вид.

Они выпили кофе в гостиной, а потом молодой человек откланялся. Не успел он отъехать, как Тони услышала звук приближающейся машины. Она кинула взгляд на часы. Дарос недолго пробыл с Оливией…

– Кто это уезжал? – Резкий голос ее мужа ворвался в мысли девушки.

Сердце Антонии учащенно билось, когда она ответила:

– Чаритос. Я… я пригласила его на ужин. Ты вернулся раньше, чем я ожидала.

Медленно мужчина надвигался на нее, угрюмый, высокий и грозный.

– Я просил тебя больше не встречаться с ним! – Гнев и обвинение, казалось, сквозили в каждом слове, и Тони гордо вздернула подбородок.

– Я перестану видеться с ним, когда ты перестанешь видеться с этой женщиной! – яростно возразила она.

– Женщиной?

– Я сама заметила тебя с ней в Родосе. И Леонти тоже видел тебя с ней! Так что если тебе можно приглашать свою пассию на ужин, то и мне тоже. Я буду встречаться с Чаритосом, смирись с этим! – На самом деле Антония не собиралась этого делать, но желание отыграться пересилило благоразумие. Оно также оказалось сильнее, чем осторожность. Глаза девушки метали молнии, когда она добавила: – Ты высокомерный диктатор, но я не боюсь тебя! Я буду поступать так, как мне нравится!

Муж подошел к ней вплотную и схватил за руки.

– Ты будешь делать то, что тебе велено, – прошипел Дарос сквозь зубы. – И я велю тебе – и больше повторять не буду – не встречаться с этим человеком. Проигнорируешь мой совет и…

– Совет! – презрительно выдохнула Антония.

– Тогда приказ. Если проигнорируешь его, то пожалеешь!

– Опять грубая сила? – Тони дрожала от ярости. Она с вызовом посмотрела в глаза мужчине и, сделав неожиданно резкое движение, рывком высвободилась из его хватки. – Мне плевать на твои угрозы!