Текст книги "Любовь и месть"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Она вдова и с трудом может обеспечить их едой. Я купила им кое-какую одежду и обувь. – К собственному огорчению, Тони почувствовала, как у нее защипало в глазах, и быстро отвернулась. Каким образом она могла устроить племянникам хорошие каникулы, не имея денег?

Хотя это ей было не по нутру, Антония поняла, что должна забыть о своей гордости и попросить у супруга в долг. Однако прежде чем девушка успела открыть рот, она вновь услышала голоса детей. Ликование от предвкушения их знакомства с самодовольным греком внезапно исчезло, уступив место тревожному предчувствию. Голоса приближались, и Тони рискнула поднять глаза. Дарос навострил уши и сморщил лоб, не понимая, что происходит. Спустя несколько секунд буйная троица уже неслась через лужайку, визжа и размахивая руками, продолжая играть в «племя краснокожих».

– Что за… – Грек с открытым ртом смотрел на приближающееся торнадо в человеческом обличье. – Что вы здесь делаете? – Он обращался к Робби, который остановился первым. – Марш с газона – сейчас же! – Мужчина повернулся к Тони: – Где, черт возьми, живут эти неуправляемые дети?

– Мы живем тут, – пропищала запыхавшаяся Луиза, одарив Дароса дерзким взглядом. – А ты вообще кто такой? – Девочка была не только такой же хулиганкой, как и братья, но и столь же нахальной и непочтительной по отношению к старшим. – Это дом тети Тони!

– Тут? – Судовладелец медленно повернулся к жене, которая намеренно избегала его взгляда. – Ты привезла их с собой? – В его голосе слышалось изумление.

Антония попыталась заговорить, но не смогла. Тогда мужчина взял ее рукой за подбородок и развернул лицом к себе, продолжая удерживать, пока она не вырвалась.

– Да, я привезла их с собой, чтобы Пэм могла продолжать работать во время школьных каникул. Они пробудут здесь шесть недель, – заявила Тони с вызовом. Ее храбрость возвращалась.

Настала очередь Дароса лишиться дара речи. Все его раздражение теперь было обращено против жены. Девушка, несмотря на всю свою решимость мужественно встречать нападение надменного грека, отчаянно старалась сохранить воинственный вид. Дети стояли рядом. Дэвид глядел на мужчину так, словно это он вторгся на их территорию. Судовладелец поочередно оглядел всех троих, его глаза напоминали стальные клинки. Робби показал ему язык. Потрясенная Антония поднялась со стула и приказала племянникам идти в дом.

– Зачем? – дерзко спросил Дэвид. – Мы играем в краснокожих!

– Идите внутрь, вы все! – вспылила девушка. – Вымойте лицо и руки…

– Мои не грязные.

– И мои тоже мыть не надо.

– И мои не надо. Но я хочу есть! Пошли, – позвала братьев Луиза и зашагала прочь.

Прежде чем Тони успела заговорить, все трое уже бежали в сторону дома.

За уходом детей последовала зловещая тишина. Но вскоре Дарос произнес угрожающе тихим голосом:

– Я хотел бы услышать объяснение.

Антония облизала губы.

– Я же сказала тебе, что привезла их сюда, чтобы сестра могла продолжать работать во время каникул, – заявила она. – Если бы я не сделала этого, Пэм вынуждена была бы уволиться, а позволить этого она себе не может.

– Ты пытаешься убедить меня, что твои мотивы совершенно бескорыстны? – мягко поинтересовался он.

– Естественно, они были бескорыстными!

– Не лги! Ты привезла этих детей сюда, чтобы действовать мне на нервы! – взорвался мужчина. – Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь измываться надо мной, но предупреждаю, не на того напала. Я не один из твоих английских слюнтяев!

Девушку затрясло от ярости.

– Не смей обзывать англичан! – воскликнула она. – Мои соотечественники лучше, чем ты сможешь когда-либо быть. И из них получились бы куда лучшие мужья, чем из тебя! – Грамматика сильно хромала, но Тони была ужасно зла и не отдавала себе отчета в собственных словах. – Ты просто высокомерный напыщенный иностранец, и я не позволю тебе осмеивать моих сограждан. Так что попридержи язык в будущем! – Ее лицо горело, а кулаки были сжаты. Ирония, появившаяся в глазах мужа, не способствовала восстановлению ее душевного равновесия.

– С характером, и к тому же взрывным. Не уверен, что мне не доставит удовольствия сделать с этим что-нибудь. – Дарос приблизился вплотную, и девушка увидела, что он уже не шутит. – Позволь мне дать тебе один хороший совет, Тони. Не испытывай мое терпение. Поверь, оно не столь эластично, как ты, очевидно, предполагаешь.

Ей удалось отодвинуться от супруга подальше. Вскинув голову, Антония заявила, что Дарос ей не настоящий муж и, следовательно, не имеет права ей приказывать. Поэтому угрозы совершенно ее не пугают. Тряска, нашла в себе смелость сказать девушка, была неприятной, но не более того.

– Я бы не испугалась тебя, даже будь ты моим настоящим супругом, – закончила Антония. Она действительно так считала. Однако после некоторых размышлений Тони призналась себе, что этот невежественный иностранец заставляет ее ощущать беспокойство. Но не страх. Истинный страх она не испытывала ни разу, даже перед лицом смерти. Поэтому было маловероятно, что угрозы фиктивного супруга способны испугать ее.

– Значит, я тебе ненастоящий муж, да? – произнес Дарос после долгого молчания. – Объясни мне, что именно ты подразумеваешь под этими словами? Насколько я помню, мы официально женаты, хотя ни один из нас не был в восторге от такой перспективы. – Мужчина откровенно смеялся над ней. Тони молчала, потому что слов в такой ситуации было явно недостаточно. Девушке хотелось врезать ему, и если самодовольный грек не будет осторожен, то она, несомненно, рано или поздно так и поступит. – Я тебе очень даже настоящий муж, к моему большому сожалению. Не будь твой брат таким плохим водителем, этой огорчительной свадьбы не случилось бы…

– О-о! – Ее гнев готов был смести все сдерживающие его преграды. – Как ты смеешь обвинять моего брата! Ты, наверное, хотел сказать, что, не будь у тебя такого дедушки-маньяка, всего этого не произошло бы! Ему место в сумасшедшем доме!

К ее удивлению, Дарос расхохотался.

– Итак, мы дошли до того, что обзываем родственников друг друга. – Мужчина насмешливо поглядел на Тони. – А ты утверждаешь, будто мы не женаты. – Его тон изменился, когда он добавил: – Ты не ответила на мой вопрос. Что ты имела в виду, назвав меня «ненастоящим» мужем?

– Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду!

Тон супруга снова стал ироничным, однако глаза Дароса посуровели, предостерегая ее.

– Это легко исправить, – произнес он мягко, и девушка мгновенно побледнела. Мужчина дал ей время осознать смысл его слов, прежде чем добавить по-прежнему мягким и спокойным голосом: – Помни о моем предупреждении и не переусердствуй, пытаясь вывести меня из себя.

Антония сглотнула, чтобы освободиться от сдавливающего ощущения в горле. Греки были любвеобильной нацией, по мнению европейцев, самой любвеобильной в мире. Рисковать не стоило, так как Тони подозревала, что просвещенный судовладелец ничем не отличался от своих соотечественников. Женщина в доме может однажды стать искушением, которому он не в силах будет противостоять.

– Мне лучше пойти к детям, – сдержанно сказала Антония. – Они будут ждать свой чай.

– В два часа дня? – Дарос чуть приподнял прямые брови. – Они не останутся здесь. Ты ведь понимаешь это? – Он говорил серьезно, и у Тони сжалось сердце.

Однако к девушке довольно быстро вернулось самообладание, и она заявила с вызовом:

– Они мои родственники, и они останутся. Прошу прощения за нарушение твоей спокойной жизни, – и тут же разрушила созданный ее словами эффект, скривив губы в довольной ухмылке: – Но моя сестра гораздо больше нуждается, чем ты!

Дарос заскрежетал зубами.

– Ты увезешь отсюда этих чертовых проказников, и быстро! – Он направился к двери.

– Это невозможно было бы сделать, даже если бы я захотела, – твердо ответила Антония. – У меня нет денег, чтобы отправить их домой.

Дарос медленно развернулся и одарил ее изумленным взглядом:

– Ты взяла им билеты в один конец?

– У меня не было средств на обратные билеты, ты же не дал мне денег! – возмутилась девушка. – А моя сестра не смогла оплатить их поездку.

Кровь прилила к лицу ее мужа. Он выглядел так, словно готов взорваться.

– У тебя есть пять тысяч фунтов! – прогремел судовладелец. – Воспользуйся ими!

На этот раз он зашагал прочь по газону, оставив свою жену размышлять обо всем сказанном. Слова Дароса, неохотно признала Тони, произвели на нее впечатление и вызвали появление дурного предчувствия, что ее тщательно продуманным планам мести вряд ли суждено было сбыться.

Глава 4

После некоторых раздумий Тони стала успокаиваться. Что мог сделать ее муж? Дарос не выгонит детей на улицу, а значит, они могут остаться. Ближе к концу этих шести недель ей придется поразмыслить, где достать деньги, чтобы оплатить билеты домой для детей. И для себя, конечно, ведь ей надо будет сопровождать сорванцов. Возможно, придется взять в долг у отца. Да, через некоторое время Антония напишет ему. Он с готовностью одолжит дочери необходимую сумму, хотя она представления не имела, сколько времени ей потребуется, чтобы вернуть отцу деньги. Какую же она заварила кашу, и всему виной ее безумное желание наказать Дароса за сорвавшиеся у него с языка оскорбления! Лучше было бы забыть о них. И тем не менее, девушка не жалела о том, что привезла с собой детей. Пэм устала и точно заболела бы, не представься ей возможность отдохнуть. Переживания по поводу работы тоже не способствовали улучшению ее душевного и физического самочувствия. Тони вдруг показалось несправедливым, что ее супруг просто неприлично богат, тогда как Пэм живет так бедно. Вот бы существовал способ переправить сестре часть денег мужа! Антония помотала головой, упрекая себя за подобные мысли. Смысла еще больше усложнять ситуацию не было. Сейчас Тони из-за собственной самонадеянности находилась в финансовой зависимости от Дароса, и настоящим безрассудством было бы не извлечь урок из случившегося.

Приблизившись к дому, она услышала, как дети требуют у Марии еды. Они наговорили женщине кучу дерзостей, большую часть которых она не могла понять, но смысл этих речей определенно улавливала. Антония слышала, как домработница отвечает им по-гречески:

– Не смейте дерзить мне! Есть вы будете в подходящее для этого время, и не раньше. А ну-ка марш с моей кухни. Вы, кучка маленьких хулиганов! Если сейчас же не уйдете, прогоню вас метлой!

– Что она сказала? – раздался нахальный и насмешливый голосок Робби. – Она не умеет говорить по-английски. Глупая старая корова!

Шокированная Тони ускорила шаги.

– Мне кажется, эта тетка пригрозила, что будет гоняться за нами с метлой, – захихикала Луиза. – Потому что она на нее показала. Мы позволим ей? Это будет очень весело!

– Она будет гоняться за нами? – вставил Дэвид пренебрежительно. – Она такая толстая, что не пробежит и ярда!

– Ты прав. Она как большая пышка… Ой! Кто это сделал?! – завопил Робби, и девушка преодолела последние несколько ярдов бегом. В тот момент, когда она ворвалась на кухню, ребенок потирал больное место и сердито смотрел на обидчика.

– Ты ударил его! – Тони, не веря своим глазам, уставилась на мужа. Она считала, что детей недопустимо бить – это ранит их гордость. – Как ты посмел прикоснуться к моему племяннику?!

– Это, – заявил Дарос свирепо, – только предупреждение. В следующий раз я положу его на колени и выпорю. – Мужчина с вызовом поглядел на других детей. – Продемонстрировать? – обратился он к Дэвиду.

Мальчик отрицательно покачал головой и спрятался за спину тети.

– А тебе?

– Н-нет, – Луиза схватила Тони за руку. – Мне этот человек не нравится. Скажи ему, чтобы шел домой.

– Милая, это и есть его дом, – начала миссис Латимер, но ее грубо перебили.

– Именно туда вы трое немедленно и отправитесь – домой! А сейчас идите в отведенные вам комнаты. И не смейте выходить из них, пока не получите моего разрешения, – приказал судовладелец. – Ну, чего вы ждете?

– Это обязательно, тетя Тони? – Девочка подняла голову, и Антония кивнула. – Но на улице солнышко, и мы только что приехали. Я хочу поиграть на пляже.

– Идите все наверх. – Девушка старалась быть строгой, но ей тоже казалось неправильным отсылать племянников в комнаты в такой замечательный день. Она поглядела на мужа. – Дарос…

– Сейчас же делайте, как я сказал!

Больше угроз не потребовалось. Надувшись, дети вышли из кухни и тихо поднялись по лестнице.

– А что до тебя, – прошипел мужчина сквозь зубы, – ты тоже достаточно юна для хорошей порки!

Тони побагровела, но осмотрительно сохраняла молчание. Хотя в этом разъяренном диктаторе, несомненно, было гораздо больше человеческого, чем в немногословном, равнодушном муже, к которому девушка привыкла, он в то же время наводил страх. В том, что грек без колебаний приведет свою угрозу в исполнение, Антония нисколько не сомневалась. В таком настроении, если она поведет себя глупо и спровоцирует его, Дарос скорее всего забудет о присутствии экономки! Наконец, судовладелец развернулся, собираясь уйти, но приказал жене следовать за ним в его апартаменты.

– Закрой дверь! – рявкнул Дарос, и, сжав зубы, она благоразумно повиновалась.

Сам он сел, но Тони заставил стоять. Это обстоятельство только добавило масла в уже тлеющее пламя злости, разожженное его высокомерным поведением. Мужчина откинулся на спинку стула и некоторое время наблюдал за Антонией из-под полуопущенных век. Когда он заговорил, в его голосе звучало любопытство.

– Будь добра, объясни мне, что все это означает. Последние несколько минут я провел в раздумьях, но так и не смог найти ни одной веской причины для твоих попыток досадить мне.

Ни одной веской причины! На долю секунды у девушки возникло искушение сказать Даросу правду, сообщить, что каждое произнесенное им слово было понято. Однако Тони поборола этот импульс, не желая отказываться от планов наказать его.

– Я не досаждаю тебе, – отвергла она обвинение мужа. – Я хотела навестить родных, а добровольно ты мне средств на поездку не выдал…

– У тебя есть пять тысяч фунтов, – снова напомнил ей супруг. Антония молчала, и он добавил с любопытством: – Что ты сделала с деньгами?

– Инвестировала.

Это ведь не беззастенчивое вранье, а… ну, всего лишь ложь во спасение, успокоила свою совесть девушка.

– Ты можешь взять часть суммы обратно. – Сказанное было наполовину вопросом, наполовину утверждением.

Тони отрицательно покачала головой:

– Не могу.

– Я тебе не верю. Ты припрятала деньги в надежде вытянуть из меня еще, – заявил судовладелец. – Но ничего не выйдет, девочка моя. Как я уже говорил, я не один из твоих мягких и уступчивых англичан.

– Дарос, пожалуйста, давай не будем начинать все сначала, – попросила девушка к собственному изумлению. – Я не хочу ссориться с тобой…

– Ты меня поражаешь, – перебил ее супруг, в его голосе прозвучал намек на иронию. – До сих пор ты из кожи вон лезла, чтобы поссориться со мной.

– Неправда. Мы почти не разговаривали друг с другом до сегодняшнего дня. – Брови Дароса поползли вверх, и Антония осеклась и покраснела. – Ладно, я рассердилась, потому что ты отказался оплатить мой перелет в Англию, – милостиво уступила Тони. – Полагаю, тогда мы поссорились.

Мужчина не стал развивать эту тему, вернувшись к вопросу о взятии части вложенных денег обратно.

– Тебе придется это сделать, – продолжал настаивать он. – Потому что эти дети не останутся в моем доме ни минутой дольше, чем необходимо.

– Они пробудут здесь столько, сколько я пожелаю! – взорвалась девушка. – Это мой дом… сейчас, – уточнила Тони, заметив надменный взгляд супруга. – И мои родственники будут навещать меня! Подозреваю, тебя беспокоит, что дети будут докучать твоему деду, когда он приедет. Искренне надеюсь, что так и случится. Он заслуживает наказания за все неприятности, которые мне причинил!

– Мой дедушка едет сюда, надеясь отдохнуть в тишине. Но в любом случае, с дедушкой или без, я не согласен терпеть присутствие этих невоспитанных сорванцов в своем доме, – самоуверенно заявил грек.

– Они уедут через шесть недель.

Глаза Дароса сверкнули.

– Ты, похоже, забыла мое предупреждение, Тони, – произнес он тихо. – Воспользуйся моим советом и увези их отсюда в ближайшие же два дня.

– Нет! Даже если бы я согласилась выполнить твой приказ, у меня все равно нет денег на обратные билеты, – возразила Антония. – Я уже говорила тебе об этом.

– А спустя шесть недель? – поинтересовался супруг. – Тогда у тебя будут деньги?

– Мой отец одолжит мне.

– А почему он не может одолжить сейчас?

Тони сжала губы и сердито посмотрела на мужа.

– Я его еще не просила.

– Так попроси. Отправь телеграмму.

– Мои племянники останутся тут, – упрямо заявила девушка. – Сестре надо работать, а если дети будут дома, она должна будет отпрашиваться. Более того, она вообще потеряет место, если так надолго уйдет в отпуск.

У Дароса вырвался раздраженный вздох.

– Если ты так беспокоишься о своей сестре, почему, черт побери, ты не дала ей часть тех денег, которые потребовала у меня? – злобно спросил он.

– Она не приняла бы их. Пэм очень горда.

– В таком случае, – парировал мужчина бессердечно, – она заслуживает бедности.

– Ты отвратителен!

– Мы можем на время забыть о моих недостатках? Тебя сейчас должна в первую очередь волновать более насущная проблема – дети. – Дарос гневно посмотрел на жену, и, несмотря на всю свою решительность, Антония не смогла отделаться от тревоги, медленно овладевавшей ею. – Это мое последнее слово. Если бы ты знала меня дольше, ты не сомневалась бы, что я говорю серьезно. Всегда. Лучше тебе смириться и вести себя подобающим образом. – Грек замолчал, а затем добавил резко: – Ты можешь идти. И когда я увижу тебя снова, надеюсь услышать, что ты начала поступать согласно моим указаниям.

Клокоча от ярости, Тони вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Муж мог катиться к дьяволу! Она не собиралась подводить Пэм. Однако, поднявшись наверх к племянникам, девушка задалась вопросом: будь у нее возможность повернуть время вспять, взяла бы она детей с собой? Ребятишки собрались в комнате Робби. Свою обиду на взрослых они выразили в сознательно устроенном погроме. По стенам была расплескана вода из раковины. Матрац кровати продавлен, а дорогой абажур валялся на полу, растоптанный детскими ногами. В ужасе от увиденного, Антония на несколько секунд застыла в дверях, не в силах выдавить ни слова. А затем выбранила их.

– Ваша мама предупреждала меня, чего от вас следует ожидать, – гневно закончила девушка. – Я ей не поверила, она оказалась права. Вы трое – самые непослушные и буйные дети, которых я встречала. И мне искренне жаль, что я привезла вас сюда!

– Нам тоже! – Робби стоял перед тетей, сердито глядя на нее и совершенно не чувствуя раскаяния. – Он монстр. Он ударил меня!

– Я хочу домой, – капризно заныла Луиза. – Хочу уехать прямо сейчас!

– Вы не можете уехать сейчас! – возразила Тони. – Более того, вы останетесь здесь на шесть недель, поэтому советую смириться с необходимостью хорошо вести себя все это время. – Она посмотрела на Дэвида, у которого хватило совести покраснеть под ее осуждающим взглядом. – Тебе почти одиннадцать, и, как старший, ты должен подавать пример. Мне по-настоящему стыдно за вас. И это целиком ваша вина, если дядя Дарос на вас разозлился.

– Он нам не дядя! – опять встряла девочка. Ее тон стал еще более плаксивым, а в глазах стояли слезы, когда она попросила: – Я хочу к мамочке. Пожалуйста, тетя Тони, отвези меня к ней…

Увидев слезы, Антония забеспокоилась. Луиза не отличалась плаксивостью. Пэм часто с горечью упоминала, что у девочки очень жесткий, мальчишеский характер. Она вообще перестала проявлять какие-либо чувства с того самого дня, когда ей сообщили о смерти отца.

– Давайте приведем комнату в порядок, – предложила миссис Латимер, в надежде отвлечь ребенка. – Дэвид, возьми полотенце и вытри стены. – Она замолчала, заметив румянец на щеках Луизы. Девочка ведь не заболевала… Боже, только бы она не болела!

Но Луиза была больна. Ее уложили в постель. Доктор приехал на следующий день, к этому моменту у девочки уже поднялась температура.

– Корь, – прозвучало лаконичное заключение. – Днем я пришлю для нее кое-какие лекарства.

Спускаясь, Тони столкнулась с Даросом, выходившим из собственной комнаты.

– Что случилось с этой маленькой проказницей? – потребовал ответа ее муж. – Я только что видел, как уезжал врач.

– У Луизы корь, ей надо оставаться в постели, – сухо сообщила девушка.

Его глаза вспыхнули.

– Значит, ты все-таки добилась своего!

Взгляд Антонии потемнел.

– Уверяю тебя, я не заражала ребенка!

– Нет, но тебе чертовски повезло!

– Ты отвратителен! – вырвалась Тони. – У тебя что, нет ни капли сочувствия к бедной больной маленькой девочке, которая хочет к маме?

Дарос изогнул бровь.

– Бедная маленькая девочка? – фыркнул он. – Неуправляемая, дерзкая сорвиголова – более подходящее описание. А что касается ее невозможности быть рядом с мамой, чья это вина?

Тони покраснела, к собственному неудовольствию, и, обороняясь, ответила:

– Луизе гораздо лучше будет здесь, чем дома. У Пэм забот хватает и без больного ребенка на руках.

Злое выражение покинуло лицо мужчины. Он странно посмотрел на жену.

– Ты меня озадачиваешь, – признался судовладелец. – Твое беспокойство о сестре можно было бы счесть искренним. Если бы только ты не была такой жадной до денег, которые получила от меня.

– Пэм терпеть не может благотворительности, я же говорила.

– Существуют способы передать средства так, чтобы это не выглядело как благотворительность, – возразил супруг.

– Тебе бы очень хотелось узнать, что я сделала с пятью тысячами, да?

– Я знаю, что ты с ними сделала.

– Знаешь? – Антония с интересом ждала ответа своего мужа.

– Ты припрятала всю сумму и не собираешься тратить из нее ни пенни ради кого бы то ни было, – презрительно заявил грек. – Ты стяжательница и маленькая скряга, Тони.

– Благодарю! Ты сам тоже не отличаешься особой щедростью!

Дарос расхохотался.

– У меня нет желания потакать твоей скупости, – бросил он. – Или воспользуйся своими накоплениями, или обходись без денег.

Девушка слегка побледнела. Теперь было уже немного поздно вспоминать о своем намерении попросить у мужа взаймы. Тем не менее Тони все же обратилась к Даросу, не подозревая, что в ее больших глазах отражается мольба.

– Я хотела поговорить о деньгах… – начала она неуверенно.

– Зря колышешь воздух.

– Так как у меня нет возможности… э-э-э, воспользоваться своими накоплениями в настоящий момент, – продолжила девушка, проигнорировав резкие слова супруга, – я хотела спросить: не можем ли мы как-нибудь договориться о возобновлении моего содержания? О, я знаю, его выплата приостановлена, но Луиза больна, и о мальчиках тоже нужно заботиться, поэтому мне, естественно, понадобятся какие-то средства… – Ее голос стих.

У Тони засосало под ложечкой. Непреклонное выражение лица мужа указывало на безрезультатность ее попытки. С какой стати она решила, что она будет вертеть мужчиной так, как захочет, злясь, спрашивала она себя. С глупой самоуверенностью девушка воображала, что будет постоянно требовать у мужа денег и он, не имея возможности отказать ей, покорно их вручит. Но тогда Антония не учла, что брачные узы изменят расстановку сил. До свадьбы музыку заказывала она, но сейчас они с Даросом, похоже, поменялись местами. От ярости и разочарования щеки Тони покрылись красными пятнами. Супруга, казалось, забавляло ее негодование. Он продолжал пристально смотреть на жену сверху вниз со злобной ухмылкой на губах.

– Мне необходимо на что-то жить! – вспылила девушка. Ее глаза вспыхнули двумя зелеными язычками пламени. – Если ты не станешь вести себя более благоразумно, я в полном объеме продемонстрирую тебе свою способность влезать в долги!

Все намеки на ироничное отношение к происходящему исчезли с лица Дароса. Он подошел ближе. Слишком близко, чтобы Антония могла чувствовать себя в безопасности.

– Мои предупреждения, Тони, следует воспринимать всерьез, – бесстрастно произнес он. – Еще до нашей свадьбы ты протянула свои жадные маленькие ручки к моему богатству. Я вынужден был заплатить тебе определенную сумму, но поклялся, что ты ни пенни больше не получишь… За исключением ежемесячного содержания, конечно. – Голос мужчины был очень мягким, но даже Тони не смогла проигнорировать его зловещую угрозу, когда он добавил, тыча пальцем ей в лицо: – Посмей еще хоть раз выписать счет на мое имя, и твоя кожа будет саднить не меньше недели.

Ни злости, ни крика… И тем не менее девушка, к собственному неудовольствию, поймала себя на том, что по-настоящему дрожит. Она, которую друзья всегда считали бесстрашной! Это было невероятно!

– У тебя ничего не выйдет с рукоприкладством!

– Почему? Ты полагаешь, что сможешь дать мне отпор? – поинтересовался Дарос. В его голосе слышались ироничные нотки.

– Я собиралась объяснить, что обращусь в полицию, если ты посмеешь хоть пальцем меня тронуть, – рассерженно заявила Антония.

– Боюсь, это тебе не поможет. Греческие мужья имеют полное право наказывать своих заблудших жен.

Он был наполовину англичанином, хотела напомнить Тони, но промолчала. В ее супруге, возможно, и текла английская кровь, но он предпочитал думать о себе как о греке.

– Я могу уехать подальше, от тебя. – Девушка бросила вызывающий взгляд в сторону судовладельца.

– Верно. Но тогда мой дедушка решит, что наш брак распался. – Глаза мужчины улыбались, когда он добавил: – Видишь ли, в Элладе именно существование интимных отношений определяет, женаты люди или нет. И если ты не будешь жить со мной, тогда… – Дарос пожал плечами, а затем весело рассмеялся, увидев краску на щеках супруги.

Антония хотела бы оспорить это утверждение и выставить его лжецом, но она достаточно долго прожила в Греции, чтобы понять всю важность секса для греков. В любом случае, девушка все равно не собиралась бросать мужа. Во-первых, Тони все еще надеялась, что каким-нибудь способом заставит его заплатить за оскорбления в адрес англичанок. А во-вторых, она не собиралась волновать родителей в такое время, когда они были озабочены спасением своего бизнеса.

Но деньги ей были нужны. Антония размышляла над проблемой, где их достать, в течение следующих нескольких дней после разговора с Даросом, пока ухаживала за Луизой. Она проявляла такую заботу о племяннице, словно была матерью девочки. Дня через два мальчики стали вести себя спокойнее, и Тони решила, что на них повлияла болезнь сестры. Только когда на четвертый день Робби не пришел пить чай, девушка выяснила, что происходит на самом деле.

– Где Робби? – спросила она Дэвида, И тот расстроенно посмотрел на нее.

– В своей комнате.

– Чем он там занимается? – удивилась Антония. – Иди и скажи ему, что чай готов.

– Он не может спуститься.

У Тони сжалось сердце. Ведь не заболел же племянник! С Луизой приходилось нелегко. Она не просто капризничала из-за болезни, но к тому же была раздражительной и упрямой от природы и недостатка родительского внимания. Мальчики отличались своеволием и непослушанием. Несколько минут Тони пребывала в восторге от того беспокойства, которое они причиняют ее мужу, а в следующее мгновение ужасно сердилась на детей. Порой девушка готова была послать к чертям все свои современные взгляды и надавать племянникам тумаков. Как ни удивительно, их разрушительные действия причиняли ей боль, потому что принимали форму настоящего вандализма. Когда во время драки, устроенной мальчиками в гостиной, разбилась редкая нефритовая фигурка, Антония гораздо сильнее переживала из-за ее безвозвратной утраты, чем из-за гневной брани, услышанной от мужа.

– Что значит – он не может спуститься?

– Тот ужасный человек – я имею в виду, дядя Дарос – отправил Роба наверх сразу после обеда и не разрешил ему больше спускаться сегодня.

«Дядя Дарос»? Это откуда взялось? В течение первых нескольких дней Тони пыталась заставить мальчиков хотя бы в такой форме проявлять уважение к хозяину дома, больше ради их собственного блага, чем ради чего-либо еще. Однако они наотрез отказывались называть мистера Латимера «дядя».

– Что натворил Робби?

– Нагрубил садовнику, – объяснил Дэвид. – А потом он этому… Он нагрубил дяде Даросу, когда тот сказал, что Робби должен извиниться. Поэтому его отправили в свою комнату.

Девушку охватили смешанные чувства. Злясь из-за провала своего последнего плана мести, она одновременно ощущала – как это ни парадоксально – огромное облегчение оттого, что сорванцов удалось укротить. Размышляя сейчас о своем решении привезти детей в Линдос и о своем желании вызвать этим поступком бессильную ярость мужа, Антония начала осознавать, насколько была глупа. Тогда она уже прекрасно знала о греческой властности Дароса. И хотя сама Тони никогда не подчинится ему, она должна была понимать, что дети быстро окажутся у супруга под каблуком. К собственному изумлению, девушка сказала:

– В таком случае, дядя Дарос правильно сделал, наказав его.

– Ты согласна с дядей? – Взгляд племянника потемнел от обиды.

– Конечно согласна.

– Хорошо было бы вернуться домой, – пробурчал Дэвид, впервые не испытывая интереса к еде, лежащей перед ним. – Луиза в постели, Роб в своей комнате, а мне что делать?

– Ты можешь сделать то, что тебе посоветовали, – почитать.

Судовладелец проходил мимо открытой двери и заглянул в гостиную. Он строго посмотрел на мальчика.

– Дэвид говорит, что Робби у себя в комнате, потому что ты его туда отправил? – Сколько успел услышать Дарос? Антонии не слишком хотелось доставлять супругу удовольствие, позволяя думать, что она согласна с его методами воспитания мальчиков.

– Все верно. – Мужчина перевел взгляд на свою жену. Его высокомерие проявлялось даже в той небрежности, с которой его рука легко касалась дверного проема. – Собираешься как-то прокомментировать мое распоряжение?

Девушка посмотрела на Дэвида, который ждал, будет ли тетя защищать его брата. Тони оказалась в затруднительном положении. Ее упрямство подталкивало ее к спору с мужем, а не к кроткому признанию его власти. Но если бы Антония начала противоречить своему недавнему утверждению о согласии с решением Дароса, то поощрила бы Дэвида к дальнейшему неповиновению дяде. А это только обернется для мальчика очередным строгим наказанием.

– Да нет… Но обязательно ли ему оставаться в своей комнате целый день? – спокойно поинтересовалась она. – Не слишком ли это долго?

Если отсутствие сопротивления с ее стороны удивило грека, виду он не показал, ответив тихим и ровным тоном:

– В обычной ситуации такое наказание было бы слишком строгим, но Робби получил два предупреждения. Проигнорировав второе предупреждение, он прекрасно знал, что произойдет.