Текст книги "Непокорная невеста (Мятежная душа) (Другой перевод)"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Энн Хэмпсон
Непокорная невеста

Глава 1

Стоя на веранде своей спальни, Джуди смотрела на прекрасный Киренский залив, который от их владений отделяла узкая полоска пляжа. На востоке от гавани высился замок, а вдалеке, за синей гладью спокойного теплого моря, виднелись покрытые сверкающим на солнце снегом вершины турецких гор.

Родившаяся в Англии, Джуди жила на сказочно красивом острове Кипр с пяти лет. Ее дед, отец ее матери, грек-киприот, волевой и обладающий решительным характером человек, взял Джуди на воспитание после того, как с промежутком в три месяца ее родители погибли. Дед любил девочку, поселил ее в роскошном доме и дал хорошее образование. Но он воспитал ее точно так же, как традиционно воспитывали девушек-киприоток, – в строгости, иногда граничащей с суровостью, и чуть ли не в заключении. Однако, когда Джуди исполнилось шестнадцать, он послал ее учиться в одну из французских школ. Она провела там год и недавно вернулась – всего два месяца назад.

Дед к этому времени, соскучившись, несколько смягчился и позволил единственной внучке бывать в обществе самостоятельно, посещать друзей в Никозии и в других частях острова.

Джуди вернулась в спальню, больше не обращая внимания на пейзаж за окном. Взяв расческу, она причесалась, потом взглянула на часы и побежала вниз. Ее дед сидел во внутреннем дворике и читал газету. Она хотя и торопилась, так как ее автобус уходил меньше чем через пятнадцать минут, на миг остановилась и посмотрела на него. Безжалостное солнце иссушило его кожу, и дед выглядел гораздо старше своих шестидесяти двух лет. Но его внешности было присуще изысканное благородство, которое подчеркивали твердые линии подбородка и губ, высокий лоб и выразительные темные глаза. Его волосы до сих пор сохранили иссиня-черный цвет, загорелая кожа лица стала смуглее, чем у араба. Он был подтянутым, мужественным и очень высоким, чем сильно отличался от обычных киприотов, нередко приземистых и грузных.

Кристалис когда-нибудь станет похожим на него, подумала Джуди. Кристалис, которого дед выбрал ей в женихи и с которым обручил ее. Джуди сосватали два года назад, когда ей было пятнадцать, а Крису – двадцать шесть… Сосватали, несмотря на то что девушка даже ни разу его не видела. Когда шли переговоры, ее отослали в другую комнату. А когда она наконец увидела этого молодого человека, то поразилась. Неужели он был способен согласиться на брак по расчету? Импозантный, стройный, с аристократичной внешностью, он выглядел до такой степени надменным и самоуверенным, что Джуди почему-то показалось: такой человек, как он, современный, образованный, не может соглашаться на подобный брак. Да, они нередко заключались на Кипре и на родине Криса, в Греции, – он по происхождению был не киприотом, а афинянином. Но, как и многие богатые судовладельцы, Крис купил великолепный дом на острове Гидра, а также бунгало высоко в горах, в окрестностях деревни Карми, на Кипре. Именно там он и увидел Джуди, в церкви в Кирении, и немедленно попросил ее руки. Не прошло и недели, как их помолвку отпраздновали в ресторане «Корнер», одном из самых фешенебельных и дорогих в Никозии.

Когда Джуди обручили, она считала слово деда законом. Тогда она думала, что, как и многие девушки-киприотки, должна прожить жизнь с мужчиной, которого не любит. Но в вечер помолвки, в разгар веселья, она вдруг почувствовала необъяснимый страх перед Крисом. У него был такой внушительный и замкнутый вид! Джуди напомнила себе о том, что свадьбу сыграют только через два года. Она подсознательно лелеяла надежду, что их не поженят, потому что этому обязательно что-нибудь помешает.

Но время летело так быстро… а Джуди к тому же познакомилась с одним молодым англичанином, Ронни Теннантом. В числе других иностранцев киприотское правительство позволило ему работать на Кипре. Работы не хватало даже уроженцам острова, поэтому такое разрешение получали только опытные специалисты и служащие посольства. Ронни получил должность в телевизионной компании в Никозии, потому что у него была очень высокая квалификация и как профессионал он оказался необходимым компании. Кроме того, он занялся обучением молодого киприота, которому со временем предстояло занять место Ронни. Они с Джуди летели из Афин на одном самолете. Она ездила в гости, а Ронни пересел на этот самолет, возвращаясь из Англии.

Они встречались тайком, и Джуди жила в вечном страхе, что об этом узнают. На Кипре девушки не ходили на свидания, даже если их еще не просватали… а уж о том, чтобы невесте встречаться с другим молодым человеком, не могло быть и речи. Если бы их отношения получили огласку, последовал бы ужасный скандал, а на имя такой девушки и честь ее семьи навсегда легла бы тень позора.

– Дедушка, – наконец проговорила она, подходя к нему. – Я еду в Никозию. Мне надо кое-что купить к свадьбе Манулы…

– К свадьбе Манулы? – нахмурился тот, откладывая газету. – Но на прошлой неделе ты уже два раза ездила в Никозию. Я полагал, что теперь у тебя есть все, что нужно.

Джуди с трудом проглотила слюну и уставилась на свои руки, которые молитвенным жестом сложила перед собой и крепко сжала их, чтобы дед не заметил, как они дрожат.

– Не все, дедушка. Мне еще надо купить пояс для платья и несколько… несколько ленточек для волос. – Она подняла глаза. Неужели дед смотрит на нее с подозрением? Или у нее от страха разыгралось воображение и ей это показалось?

– Понятно. Ну что ж, тогда тебе лучше поехать. – Он взглянул на часы. – И придется поторопиться, чтобы не опоздать на автобус. Во сколько он уходит?

– Через десять минут. Я вернусь на том, который идет в пять пятнадцать.

– Не опоздай, Джуди. Ведь ты не забыла, что сегодня вечером мы ждем на обед твоего жениха? И он пишет, что приедет рано, около шести.

Девушка кивнула и направилась к автобусной остановке. Приедет Крис. Сколько же раз она вообще его видела? Первый – в день помолвки, когда ее привела из салона бабушка Астеро, двоюродная сестра ее деда. Джуди робко и нерешительно вошла в гостиную и увидела мужчину, который к ней посватался и которому ее дед дал согласие. Он посмотрел на нее совершенно бесстрастно… и даже не поцеловал, чтобы скрепить заключенный между ними контракт. Во второй раз они встретились на церемонии помолвки. Большую часть времени и внимания Крис уделил ее деду, – может быть, они обсуждали приданое, подумала тогда Джуди, – а весь остальной вечер разговаривал со своими друзьями, которых пригласил в гости. Но раза два Джуди заметила, что Крис смотрит на нее. Просто разглядывает ее тело, как будто пытается определить, сколько удовольствия получит от обладания им, когда наступит время. Джуди отнеслась к этому равнодушно, скорее ее удивило бы его безразличие к ней. Ее воспитали так, что она принимала подобные вещи, не испытывая ни обиды, ни оскорбления. Тем не менее Джуди все-таки покраснела – так же, как покраснела бы на ее месте любая другая девушка-киприотка. Ее жених насмешливо поднял прямые черные брови.

В третий раз она увидела его на свадьбе Маргариты. Тогда Крис оказался на Кипре. Он отдыхал от дел на своей вилле над Карми и принял приглашение на свадьбу даже несмотря на то, что был совершенно незнаком с Маргаритой, как и с собственной невестой. Но на Кипре на свадьбу приглашали всю деревню и приглашения обычно принимали. В тот раз Крис потанцевал с Джуди и немного поговорил с ней. Но их беседа ничем не отличалась от разговора случайно познакомившихся людей, которые в первый раз встретились на этой свадьбе.

А теперь Крис приедет снова… На этот раз чтобы договориться о свадьбе – в этом не оставалось никаких сомнений. Увидев, что автобус уже вот-вот уйдет, Джуди бросилась бегом, и водитель, заметив девушку, подождал ее. Они ехали всего несколько минут, как вдруг один из пассажиров обнаружил, что у него нет сигарет. Водитель остановился, чтобы тот купил их в ближайшем магазине. Вскоре автобус присоединился к колонне автотранспорта. Последовала обычная проверка турецкими служащими, а потом подъехали джипы ООН с развевающимися флагами. Два автомобиля обогнали их, направляясь к началу колонны, а остальные последовали за ней. Один из турецких служащих вошел в автобус и сел перед Джуди, улыбнувшись ей. Девушка улыбнулась в ответ, и они немного поболтали друг с другом. Наконец колонна двинулась с места, проехала по извилистой дороге через великолепный Киренский горный кряж, а потом оказалась на засушливой, безлесной Мессаорийской равнине, в центре которой находилась прекрасная столица острова.

Спустя три четверти часа Джуди торопливо шла к садам во рву под Венецианскими стенами, окружавшими старый город Никозию. Она сбежала по ступенькам к кафе в саду. Там, в самом углу, за столиком под раскидистой финиковой пальмой сидел Ронни. С бледно-желтой низкой стены рядом с ним спускалась цветущая пурпурная бугенвиллея. Она блестела в лучах солнца.

– Дорогая, ты пришла! – Он быстро встал и протянул руку. Джуди взяла ее, сжала и приложила к щеке. – Я думал, что не дождусь тебя, – продолжал Ронни. – Сейчас я что-нибудь закажу, а потом мы поговорим. Сядь, милая. – Он хлопнул в ладоши, подзывая официанта, потом сделал заказ, и, заметив, что Джуди украдкой смотрит по сторонам, Ронни нахмурился.

– Ронни… дедушка задавал мне вопросы… о, ничего серьезного, но я испугалась. Я должна придумать какой-то другой предлог. – И вдруг у нее на глазах выступили слезы. – Наверное, я больше не смогу прийти, Ронни. А сегодня вечером Крис обедает у нас. Он наверняка заговорит о нашей свадьбе, я в этом не сомневаюсь.

Ронни нахмурился еще сильнее:

– Джуди, ты должна расторгнуть эту помолвку…

– Расторгнуть? – перебила она. В ее больших красивых синих глазах мелькнул неподдельный ужас. – Я не могу, Ронни… нет, это невозможно. Здесь помолвка значит то же, что брак, ты должен это знать.

– Но ты же не из этих покорных киприотских девушек! Твой дед не имеет права спрашивать тебя о том, что ты собираешься делать или куда пойти… и тем более не имеет права заставлять тебя выходить замуж за человека, которого ты даже не знаешь!

Джуди не произносила ни слова. Нет, она ждала от Ронни не такого ответа. Но какого же? Ронни ничем не мог ей помочь. Он подписал контракт на два года и до истечения этого срока не мог покинуть остров. А она не могла выйти замуж за Криса, потому что так сильно любила Ронни…

– Что мы можем сделать? – пробормотала она. – Ронни, я прихожу в отчаяние, когда думаю, что буду женой Криса…

– Тебя нельзя заставить за него выйти. Тебе просто надо расторгнуть эту помолвку… категорически отказаться вступать в этот брак. Никто, понимаешь, никто не может тебя заставить. Все дело в том, что тебе не хватает мужества, – горячо добавил он. – А это только потому, что тебя воспитали здесь и ты не способна решиться поступить против местных обычаев… Но ведь это всего лишь обычаи, Джуди! Не существует такого закона, по которому ты обязана выйти замуж по воле твоего деда.

Совершенно верно, признала девушка, но обычай строг – так же, как это было, например, в Англии много лет назад. В Средние века «законы» поместья в действительности являлись лишь феодальными обычаями. Но никому и в голову не приходило ими пренебречь.

– Я не могу, Ронни, – повторила она тихо. – О, помоги мне… увези меня куда-нибудь!

– Куда-нибудь? На таком маленьком острове? Где же ты сможешь спрятаться? И в любом случае, ты же только что сказала, что не можешь расторгнуть вашу помолвку.

Она внимательно посмотрела на него глазами, полными слез. На прошлом свидании Ронни сказал, что любит ее. Было ли это правдой?

– Я не смогу расторгнуть помолвку, если мне самой придется оказаться лицом к лицу с ними… то есть с моим дедушкой и Крисом… но убежать я могла бы… – Она замолчала, увидев, что Ронни мрачно нахмурился. Но, заметив выражение ее лица, тот смягчился и улыбнулся ей. Может быть, он согласится с ней? В надежде на это Джуди предложила Ронни найти для нее квартиру в Никозии. Она могла бы там спрятаться и дождаться окончания срока его контракта, а потом они бы вместе уехали в Англию и там поженились. Но Ронни снова нахмурился и покачал головой.

– Ты несовершеннолетняя, – напомнил он. – И в конце концов, дед – твой законный опекун. Если я помогу тебе скрыться от его опеки, меня ждут огромные неприятности. Нет, Джуди, у нас только один выход: ты должна расторгнуть помолвку. Тогда ты объяснишь деду, что встретила другого, а я приеду и поговорю с ним. Если он согласится выдать тебя за меня замуж, мы сможем пожениться здесь.

– Он не разрешит мне расторгнуть помолвку! – чуть ли не закричала Джуди и почувствовала, как у нее будто упало сердце. – Я даже не посмею об этом сказать ему. – Официант принес им напитки, и девушка замолчала, но потом заговорила опять: – Он захочет узнать причину.

– Просто скажи, что ты не любишь этого мужчину.

– Эта причина не подходит. Здесь не вступают в брак по любви. И потом, дедушка захочет узнать, почему я не возражала раньше.

Он посмотрел на нее:

– Ты бы кротко согласилась на этот брак, если бы не встретила меня?

Она кивнула:

– Так принято… и я подчинилась.

– Потому что тебя воспитали в убеждении, что мнение мужчины важнее, что ему надо подчиняться. Этого бы не случилось, если бы ты выросла в Англии.

– Но ведь меня воспитали не в Англии, а здесь, поэтому я не могу заставить себя ослушаться дедушку.

Урожденной девушке-киприотке такая мысль даже не пришла бы в голову. Она превыше всего почитала родителей или опекуна: каждое их слово было для нее законом. Джуди чувствовала себя киприоткой, и это было естественно – ведь она почти ничего не помнила о своей жизни в Англии, а потом ее родители трагически погибли.

– Ты говоришь, что для расторжения помолвки должна назвать причину, – продолжал Ронни. – Тогда просто расскажи дедушке всю правду. Скажи, что встретила меня.

Услышав это, Джуди в ужасе уставилась на него.

– Я не посмею, – дрожащим голосом прошептала она. – Я не посмею сказать ему, что втайне от него ходила на свидания с тобой!

Ронни раздраженно вздохнул и замолчал. Джуди наблюдала за ним. У нее ныло сердце, потому что она не могла остаться с ним навсегда и не могла познакомить его с дедом, представив в качестве своего жениха, как это делалось во Франции и Англии. Да, она многое узнала за год жизни во Франции… и смотрела английские фильмы, и представляла, как сложилась бы ее жизнь, если бы судьба не распорядилась так, что ее воспитали на этом острове, где родительская власть значила так много, что не только девушки, но даже молодые люди находились в полном подчинении ей. Правда, и здесь начинали возражать. Но на Востоке перемены происходят медленно. Джуди не сомневалась в том, что пройдет еще немало лет, прежде чем девушки и юноши Кипра смогут распоряжаться собственной судьбой – ходить на свидания до свадьбы – и, следовательно, смогут сами найти свою любовь.

– Если ты не расторгнешь помолвку, – наконец сказал Ронни, – тогда мы ничего не сможем сделать.

– Ничего? – У Джуди на глазах выступили слезы. – Но, Ронни… если ты меня любишь?..

– Я люблю тебя… ведь я тебе это говорил, Джуди. – Он взмахнул руками. – Дорогая, но как я могу тебе помочь, если ты не поможешь сама себе?

– Наверное, – прошептала она спустя некоторое время, – я веду себя неразумно.

Он пристально посмотрел на нее:

– Потому что ждешь, что действовать буду я?

Она с трудом проглотила слюну:

– Если… если л-люди действительно любят друг друга, они пытаются н-найти выход. – Джуди говорила с трудом. Ей казалось, что ее слова не произвели на Ронни особенного впечатления. Она знала из романов и фильмов, что влюбленным часто приходилось нелегко, но они всегда старались найти выход и преодолеть все препятствия, чтобы в конце концов обрести счастье.

– Ты полагаешь, что я почти не пытаюсь его искать и на самом деле я тебя не люблю, да?

Она не могла ответить. Ронни смотрел на нее с таким укором! Он прищурил синие глаза и нахмурился. На его лоб упала светлая прядь.

– Но ведь то же самое я могу сказать и о тебе, Джуди, – упрекнул ее он. – Все зависит только от тебя. Никто не может тебя заставить выйти замуж за этого Криса… а если ты не посмеешь возразить, то будешь жалеть до конца своих дней.

Сидя вечером за столом с дедом и женихом, Джуди постоянно вспоминала слова Ронни. Конечно, он прав. Если она выйдет за Криса, то будет об этом жалеть всю жизнь. Но как этого избежать? Пока они сидели во внутреннем дворике, ожидая, когда подадут обед, Джули несколько раз собиралась с духом, чтобы открыть рот и заявить, что она не хочет выходить замуж за Криса. Но слова не просто застревали у нее в горле – она попросту задыхалась. Ну как нелепо: если бы ее воспитывали в Англии ее родители, теперь она была бы вполне современной свободной и уверенной в себе мисс, которой никто не посмел бы командовать. Но она – только маленькая девочка с Кипра, робкая и беспрекословная. Она так боялась этих двух мужчин, что не могла высказать свое мнение. Даже несмотря на опасность молчанием обречь себя на полное покорности существование.

Крис разговаривал с ее дедом. Как всегда при беседе мужчин, Джуди по обыкновению молчала, не участвуя в разговоре. Она слушала и постоянно думала о Ронни, вспоминала его прощальный поцелуй. Они отправились на стоянку и очень долго сидели в его машине. Наконец стоянка опустела, и только тогда Ронни смог ее обнять. Но его поцелуй доставил Джуди мало радости, потому что она боялась и все время оглядывалась. Вдруг кто-нибудь появится на стоянке и их заметит? Это – вечная проблема маленького острова. Каждый твой шаг кто-нибудь замечает, а поскольку здесь все друг друга знали, сплетни разлетались очень быстро. Девушка посмотрела на Криса, сидевшего напротив. Если он когда-нибудь узнает, что она целовала другого… От этой мысли у Джуди сжалось сердце, руки дрогнули от волнения, и она стукнула ножом по тарелке. Ее жених вопросительно поднял брови, и девушка вспыхнула. Увидев это, Крис улыбнулся, явно развеселившись. Забавно, подумала она. У него такой западный вид… но все же он посватался к ней так, как было принято у его народа, и ничего не имел против брака по расчету. Джуди не знала, почему, но, когда она впервые увидела Криса, ей показалось, что этот человек может жениться только по любви.

«Наверное, я романтична, – сказала она себе. – Но Лефки тоже романтична, и она тоже училась в школе во Франции и смотрит по телевизору английские фильмы. Наверное, я завтра отправлюсь к ней в гости. Ведь она увидела своего мужа Пола в первый раз только во время помолвки и все же безумно с ним счастлива…»

– Джуди! – Ее размышления внезапно прервал голос деда. – Ты ничего не ешь, дорогая. Скажи мне, о чем ты думаешь? О будущей свадьбе? – добавил он с шутливым огоньком в глазах.

Она нахмурилась. К чему всегда притворяться, что все так романтично? А ведь все так себя и вели. Даже если какая-нибудь бедная невеста шла в церковь со слезами на глазах и разбитым сердцем, вся деревня делала вид, что молодожены нежно влюблены друг в друга.

– Нет, я не думаю о свадьбе, – ответила она, даже не пытаясь быть тактичной.

Ее жених снова приподнял брови.

– Ты, похоже, не в восторге от этой перспективы, – сухо заметил он с полувопросом-полуутверждением.

Джуди посмотрела на него. Ее глаза затуманились. Что бы он сказал, если бы услышал от нее, что она любит другого?

– Думаю, мне еще рано выходить замуж, – тихо проговорила она.

– Тебе семнадцать с половиной, – возразил дед. – Это прекрасный, зрелый возраст. Твои ровесницы обычно готовы вступить в брак.

Готовы… зрелый. Ей стало немного не по себе. Ронни никогда не стал бы так выражаться. Он отличался большей деликатностью. Но здесь секс для брака был необыкновенно важен. Браки по любви заключались редко, и даже если вдруг жених и невеста влюблялись друг в друга, – в любом случае, это происходило после свадьбы, – мужчина все равно придерживался собственных интересов, которые не имели ничего общего с интересами его жены.

– Если бы мы могли отложить свадьбу еще на год, – начала Джуди.

Глядя на Криса, она спросила себя, что произошло бы, если б она поговорила с ним наедине. Но дед не позволит им остаться наедине… Но ее размышлениям тут же пришел конец. Если бы Крис захотел остаться с ней наедине, она нисколько не сомневалась, что его бы ничто не остановило. Его подбородок и складки у губ говорили о таком упрямстве и решительности… о таком властном характере, а как надменно и высокомерно он держался! Вид у него был даже аристократичнее, чем у деда, подумала Джуди. Крис еще выдержаннее и увереннее в себе. Может быть, эти надменность и высокомерие объясняются богатством, или он выглядит таким гордым и недоступным из-за своего великолепного сложения и роста? Но в обращении с ней Крис старался проявлять терпение. Он казался тихим и ровным, но за вечер пару раз посмотрел на нее чуть насмешливо и снисходительно. Можно было подумать, он считает ее ребенком.

– Еще на год, – повторил ее дед. – Нет, моя дорогая, Крис приехал, чтобы обсудить свадьбу, и мы решили, что она состоится через месяц…

– Через месяц! – Джуди в ужасе уставилась на него. – Нет, дедушка, не так скоро!

Крис бросил на нее быстрый взгляд.

– Кажется, дипломатичность тебе не свойственна, моя дорогая, – довольно решительным тоном заметил он. – Почему же не через месяц?

– Это с-слишком скоро, – заикаясь, пробормотала Джуди и подумала: «Это как Рождество. Ждешь-ждешь, а потом оно вдруг наступает – совершенно незаметно». – Я не успею приготовиться.

– Ерунда. У тебя чуть ли не двадцать подружек невесты, они займутся всем необходимым. – Казалось, ее дед был в некотором замешательстве. Он взглянул на внучку строго и осуждающе. – Я должен извиниться за Джуди, – обратился он затем к Крису. – Надо учитывать – ее отец был англичанином, и она никогда не забывает об этом.

– Но ее воспитали так, чтобы она знала свое место, – ответил Крис. – По крайней мере, я надеюсь, что это так. Полагаю, моя жена не будет строптивой.

– Нет, о, конечно нет, – поспешно вставил старик. – Джуди очень кротка и послушна. С ней не будет никаких хлопот.

Немного погодя Джуди отправили спать. А ее дед и жених перешли в гостиную, чтобы продолжить обсуждение предстоящей свадьбы.

Лефки, замужняя подруга Джуди, жила в роскошной квартире на окраине Никозии. Ей был двадцать один год. Она вышла замуж четыре года назад, сейчас у нее было три маленьких дочери, и ее муж нанял в помощь жене няню. Кроме того, у них была горничная, и каждый день приходила домработница. Когда Джуди навещала Лефки, она неизменно заставала ее либо лежащей на диване – и при этом выглядевшей элегантно и бодро, – либо за столом, вышивающей что-нибудь очень красивое. Она часто ходила в парикмахерскую. Ее темные волосы обесцвечивали, а потом перекрашивали в изумительный каштановый цвет. Маникюр Лефки всегда выглядел безупречно, одежда – безукоризненно. Дважды в год муж возил ее в Лондон, и она возвращалась в буквальном смысле слова нагруженная георгианским серебром, которое со вкусом расставляла по всей квартире, главным образом – в шкафчиках в огромной гостиной. Роскошный ковер доставили из Персии, мебель – из Франции.

Дверь Джуди открыла горничная в форме. Увидев, кто пришел, она тут же широко улыбнулась:

– Мисс Бенсон… как я рада вас видеть! Миссис Мавритис в гостиной. Она сказала, что вы звонили и что она с нетерпением ждет, когда вы придете.

– Джуди… – Лефки протянула ей обе руки. – Я так тебя ждала. Ты замечательно выглядишь! По-моему, ты хорошеешь с каждым днем, а вот я… – она покачала головой, делая вид, что в отчаянии, – я уже не та, что раньше.

Джуди засмеялась и села, оглядываясь по сторонам:

– С тех пор, как я здесь была в последний раз, ты опять съездила в Лондон.

– Тебе нравятся мои подносы и подсвечники? Я потратила на них три тысячи фунтов!

– Три?.. – Джуди недоверчиво уставилась на нее. – Нет, Лефки, ты шутишь?

– Разумеется, не шучу. – Лефки пожала плечами. – У Пола много денег. Почему бы мне их не тратить? Ему нравится давать мне деньги, а мне – их тратить, так что мы прекрасно ладим друг с другом.

Она уселась напротив Джуди и зазвонила в маленький серебряный колокольчик.

– Кирия, пожалуйста, приготовь нам чаю, – распорядилась она, когда появилась горничная.

Пока не принесли чай, Лефки и Джуди болтали о том о сем. Потом Лефки, спокойная и элегантная хозяйка дома, разлила чай из серебряного чайника и, ласково улыбаясь, протянула чашку Джуди.

– Ты давно вернулась домой? – спросила она немного погодя.

– Два, почти уже три месяца назад. – Снова небольшая пауза, а потом Джуди, решившись, спросила испуганно и быстро: – Скажи мне… только честно… ты счастлива с Полом? О, я знаю, ты говорила много раз, что счастлива, но тебе нравятся только его деньги или ты… любишь Пола, на самом деле его любишь, я имею в виду?

– Конечно, я люблю Пола, а он любит меня. – Лефки широко раскрыла глаза. – Почему ты спрашиваешь? Я всегда говорила, что мы безумно счастливы. – Она действительно выглядела счастливой. Ее глаза сияли, выражение лица было довольным. – Не понимаю, почему ты вдруг задаешь мне этот вопрос, Джуди, а?

Джуди перевела взгляд на свои руки и тихо сказала:

– Ты, как это у нас принято, вышла замуж по расчету. Но я никогда не спрашивала тебя, как долго ты была знакома с Полом до вашей свадьбы?

– Два месяца, – сообщила Лефки, все еще озадаченная. – Ты же знаешь, в первый раз я его увидела только на помолвке, но он видел меня и раньше. Я ему понравилась, и его родители приехали в гости к моей матери. Я только что вернулась из французской школы, и мама решила, что меня пора выдать замуж, потому что мне семнадцать лет. Я хотела выйти замуж, причем за богатого человека. Пол был не только богат, но и красив, и, поверь мне, я бы не стала так долго ждать. Просто мы обручились в конце ноября, а как ты знаешь, на Кипре в это время не устраивают свадьбы.

Джуди кивнула. В течение сорока дней до Рождества браки не заключались. Так было принято, потому что считалось, что в это время люди должны набожно думать о празднике рождения Христа.

– Вы часто встречались в те два месяца?

– Каждый вечер. Но в присутствии мамы.

– Каждый вечер?.. – задумчиво переспросила Джуди, будто говоря сама с собой.

– Ведь ты гораздо дольше знакома с Крисом? Вы обручились около двух лет назад?

– Да. Немного больше двух лет. – Она поставила чашку на блюдце и посмотрела Лефки прямо в глаза. – Но я его не знаю, и мне… мне страшно. – Стоит ли доверяться Лефки? Она может рассказать Полу, а Пол – своему двоюродному брату. Его брат знаком кое с кем в Карми… а Крис жил в доме в горах, поблизости от Карми, но немного выше.

– Страшно? Но почему?

– Я не хочу выходить замуж, Лефки!

– Это же глупо. Выйти замуж – замечательно.

– Для тебя, но тебе повезло. Вообще-то ты единственная моя знакомая, которая счастлива с мужем. Бедная Манула горько плакала вчера вечером. Она не хочет выходить за Паноса.

– Ну еще бы, кто бы захотел выйти за Паноса? – вздрогнув, усмехнулась Лефки. – Твой Крис – не такой. Он замечательный… почти так же красив, как мой Пол.

Джуди, сама не заметив, вздернула подбородок:

– Он даже красивее Пола и намного выше.

– Я с тобой не согласна… конечно, ты права насчет роста, но, по-моему, я никогда не видела мужчины красивее Пола.

– Когда ты видела Криса? – спросила Джуди, задумчиво хмурясь.

– На свадьбе Маргариты, разве ты не помнишь?

Лицо Джуди прояснилось.

– Ах да, конечно.

– Ты сказала, что мне повезло.

Джуди нахмурилась, и это не укрылось от Лефки.

– Что случилось, Джуди? – спросила она, глядя на нее с любопытством. – Девушкам редко доводится передумать.

– Я не киприотка, Лефки. В Англии сначала влюбляются, а потом женятся.

– Но ты жила жизнью киприотки, – прозаично напомнила Лефки, – и дедушка полагает, что ты его послушаешься. Возможно, ты влюбишься после свадьбы… как мы с Полом.

Джуди ничего не сказала. Она думала о Ронни, и у нее было тяжело на сердце. Почему-то она точно знала, что от Криса ее ничто не спасет. Поэтому ей придется до конца своих дней страдать, любя другого…

– По-моему, ты наверняка влюбишься в Криса. Он такой красивый и богатый. И он обязательно полюбит тебя, потому что ты очень красива, Джуди.

– У меня самая обычная внешность, – начала Джуди, покраснев от лестных слов подруги.

Но та не дала ей продолжить:

– Очень даже необычная. Только посмотри на свои волосы! Такие мягкие, длинные и золотистые. Я плачу своему парикмахеру три фунта в неделю и все равно не могу такого добиться.

– Ты бы не захотела такой белокурый оттенок, – разумно возразила Джуди. – Он бы не подошел к твоей коже. По-моему, у тебя прекрасная прическа.

– Может быть… но мне приходится постоянно следить за черными корнями, – засмеялась ее собеседница. – Но мы говорим не о моих достоинствах, а о твоих. При виде твоих глаз забьется сердце любого мужчины, а такие губы, как у тебя, мужчины любят целовать. Они широкие и полные…

– Лефки, – перебила Джуди, которая не могла удержаться от смеха, несмотря на все свое отчаяние. – Прекрати эту чушь!

– Хорошо. Но я все равно уверена, что после свадьбы он в тебя влюбится, – заключила подруга и обняла девушку.

Джуди задумалась.

А хотела ли она, чтобы Крис в нее влюбился? С тех пор как она встретила Ронни, ей часто казалось, что она ненавидит Криса. Ей даже в голову не приходило, что они могут полюбить друг друга.

– Расскажи мне о Франции, – попросила Джуди, помолчав. – Ты была в Париже две недели назад… да, спасибо за открытку. Я кое о чем вспомнила. Как я была счастлива в школе. Да, счастлива и беззаботна, знакомилась с западной жизнью…

Лефки не терпелось рассказать обо всем, что они с мужем видели в Париже. Они истратили там целое состояние. И снова Джуди спросила себя: может быть, ее подруга счастлива только из-за денег? Но нет – чтобы глаза сияли таким счастьем, необходимо что-то еще.

– Я немного пошутила с шофером такси, – говорила Лефки. – А Пол на меня из-за этого очень рассердился. Видишь ли, он повез нас дорогой подлиннее, думал, что мы не знаем, и я велела ему остановиться…

– Ты велела остановиться? А разве Пол ничего не сказал?

– Нет, он сказал потом, что нам следовало было заплатить и промолчать, но я рассердилась, потому что меня попытались одурачить. Ну, этот таксист начал меня ругать. Думал, что я не сумею ответить… что мой французский язык годится только для приятных бесед в гостиной. Но он не знал, что моя няня была наполовину француженкой и я заставила ее научить меня всем остальным словам…