Текст книги "Свеча для трупа"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Переулок был плохо освещен. На перекрестке стоял фонарь, который лишь частично его освещал. Еще одна лампа – тусклая, хилая – едва разгоняла мрак там, где переулок поворачивал на сорок пять градусов влево, огибая шеренгу магазинов. С фонариком в руке, посылающим вперед узкий успокоительный луч, Мередит двинулась по переулку. В воздухе стоял запах строительного раствора, старых кирпичей и помойки. Слева, от мясной лавки, доносился едва слышный дух сырого мяса.

Откуда-то вышмыгнула кошка. Она промчалась перед Мередит словно ракета и с оглушительным шумом взлетела на забор. У Мередит чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Она прислонилась к стене, чтобы немного успокоиться. По спине бежал пот. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома, в светлом, безопасном пространстве, ограниченном четырьмя стенами. Она добралась до поворота и посмотрела налево за угол в темноту. Кто его знает, что может там скрываться. Она посмотрела направо, где были длинные узкие огороды. Из полумрака выступали старые дома, построенные стена к стене. Но они были слишком далеко, чтобы из них ее можно было сейчас увидеть. Кроме того, все окна были задернуты занавесками. Никто не любопытствовал.

Мередит посветила вверх. Луч выхватил из темноты верх стены и край крыши сарая, располагавшегося прямо за ней. Она выключила фонарик и спрятала его в карман.

Стена была построена из неровного карьерного камня. Забраться по ней не составляло труда. Скоро Мередит сидела на ней верхом. Проведя рукой по застрехе, она нащупала край рубероида. Он был приколочен гвоздями. Она осторожно потянула.

Вначале ей не повезло: рубероид не поддавался. Она сломала ноготь и скусила сорванный кусочек, как это делают дети. Доски под рубероидом были старые и сухие. Наверняка легко щепятся. Не хотелось бы получить занозу в палец, а еще хуже – под ноготь. Она аккуратно прихватила край рубероида и потянула сильнее, чувствуя, как он рвется в том месте, где в крышу вбит гвоздь – несомненно, ржавый.

Рубероид наконец поддался, и Мередит чуть было не сдернула его с крыши. Он был старый, буквально расползался в руках. Этого Мередит не ожидала. Она не хотела бы, чтобы наутро Дерек заметил, что с крышей что-то не так. Как она и рассчитывала, доски крыши были тонкими.

Плоское жало отвертки легко вошло между ними. Мередит перехватила рукоятку поудобнее и надавила. С жалобным скрипом гвоздь расстался с древесиной. Доска хрустнула. Мередит показалось, что звук крайне громкий. Она настороженно взглянула на занавешенные окна. Ни одна занавеска не сдвинулась с места. В ноздри ударил затхлый запах – из сарая поднимался влажный воздух. Ее сердце радостно подпрыгнуло: она преодолела главное препятствие.

Пора было переходить к следующей части операции. Положив отвертку обратно в потайной карман и достав фонарик, Мередит приподняла выломанную доску и рубероидную обшивку, просунула другую руку в щель и включила фонарик. Ей пришлось прижаться лицом к грязному мокрому рубероиду, чтобы луч не слепил ее, и она могла осмотреть внутренность сарая.

Затхлый запах усилился. Вода затекала за воротник куртки. Вначале Мередит ничего не могла разглядеть, затем неожиданно темнота расступилась, и она увидела лицо.

Лицо ребенка. Оно смотрело не нее с большой фотографии в рамке за стеклом, висящей на стене. Стекло отразило луч фонарика, и лицо исчезло. Мередит повела фонариком из стороны в сторону. Лицо вернулось.

Это была девочка лет восьми-девяти. На ней был купальник, и она смеялась. У нее были кудрявые волосы и щель между верхними резцами. Мередит переместила пятно света дальше по стене и увидела другие фотографии, очень много. Некоторые были просто приколоты к стене кнопками. На маленьких сложно было разглядеть подробности, но на всех – девочка.

Однако ее возраст отличался от фотографии к фотографии. На больших фотографиях видно было, как ребенок превращается в молодую девушку, – так насекомое покидает кокон. Оно еще не умеет пользоваться крыльями, но уже предчувствует полет. По фотографиям можно было проследить, как пробуждается ее сексуальность.

Отметая последние сомнения, фонарик высветил портрет девушки лет шестнадцати, с круглым лицом и широкой, доверчивой улыбкой. С той же самой щелью между зубами. Эту фотографию Мередит уже видела – она была в газете у Дэйзи Меррил.

Кимберли Оутс. Десятки снимков Кимберли Оутс! Маленькая Кимберли, Кимберли-подросток, Кимберли-девушка. Этот сарай был гробницей Кимберли, он показывал пугающую одержимость своего владельца.

Мередит села на крыше и выключила фонарик. Ее подташнивало. В голове эхом отдавались слова миссис Арчибальд о том, что Дерек покупал Кимберли сладости, «ходил с ней гулять». Вряд ли стоит сомневаться в том, что пунктом назначения этих «прогулок» был этот самый сарай. «Дереку она нравилась», – говорила миссис Арчибальд. Страшно даже подумать насколько.

А другие дети, которые запихивали порнографические картинки в почтовую щель на двери Арчибальдов и написали на стене: «Дерек Арчибальд – грязный старик»? А его коллекция порножурналов и бог знает чего еще – спрятанная, без сомнения, где-то здесь, в сарае? Дерек был одержим Кимберли всю ее недолгую жизнь. Эта одержимость, возможно, имела прямое отношение к ее смерти.

Она должна рассказать об этом Алану. Он будет в ярости, когда узнает о ее вылазке. Но он должен знать.

Мередит включила фонарик и последний раз заглянула в сарай. От любопытства не осталось и следа, но там могли быть на виду какие-либо улики, которые она не заметила в первый раз.

Вдалеке загремел мусорный ящик. Кошка, наверное, – скорее всего, та же, что испугала ее, когда она шла по дороге. С улицы донесся автомобильный гудок. Ей больше нельзя здесь оставаться. Она уже потеряла счет времени. Она просунула руку до плеча, старясь осветить дальний угол. Из-за неловкого движения хватка ослабла, влажный от дождя фонарик выскользнул из руки. Он не погас при падении и теперь валялся в углу и бессмысленно освещал пустое место внизу стены.

– Черт! – вполголоса выругалась Мередит.

Достать его было нельзя. Можно было, конечно, выломать остальные доски и спуститься. Но тогда Арчибальд точно все поймет. Лучше оставить все как есть. Мередит надеялась, что к утру батарейка кончится и фонарик погаснет. Сколько он проработает без перерыва? Не больше часа. А если фонарик не будет гореть, возможно, Дерек его не заметит. Ведь он лежит в углу.

Она выпрямилась и вернула выбитую доску на место. Она не могла приколотить ее гвоздями, поэтому просто расправила завернутый кусок рубероида. Это ведь дальняя сторона сарая, с чего Арчибальду сюда заглядывать? Изнутри все должно выглядеть как обычно.

Обдираясь о шершавую стену, Мередит спустилась вниз и двинулась по переулку в обратном направлении. Она едва ощущала, куда несут ее ноги.

Только дома она заметила, что совсем промокла и перепачкалась. Руки были в особенно скверном состоянии: царапины, сломанный ноготь, забившаяся в поры грязь. Она стащила мокрую одежду и приняла ванну. Когда она переоделась в чистую сухую одежду, было уже час ночи.

Она сняла телефонную трубку, но, помедлив секунду, положила ее обратно. Вряд ли это будет справедливо по отношению к Алану, который все равно ничего не сможет предпринять до наступления утра. Справившись с нетерпением, она сварила какао и легла в постель.

Спала она очень плохо.

Глава 18

Алана Маркби разбудило радио, настроенное на определенное время включения. Он прослушал последние новости и прогноз погоды. Погоду обещали плохую, новости были тоже так себе. Он вывалился из постели, на автопилоте дотащился до душа и проснулся только тогда, когда добрался до кухни и сделал себе растворимого кофе.

С кружкой в руке, он с унынием поглядел в коробку кукурузных хлопьев. Ее содержимое незаметно уменьшилось до горсти. Он высыпал хлопья во внутренний дворик – пускай птицы тоже позавтракают, – а сам зарядил в тостер два куска хлеба. Он мог бы сварить яйцо, но не хотелось возиться. Решил ограничиться тостами с джемом.

Сегодня должна была прийти женщина, которая убирала его дом. Он всегда старался исчезнуть до ее появления – частично потому, что ему было стыдно глядеть ей в глаза. Трудно поверить в то, что всего один человек может за неделю настолько захламить свое жилище. И ведь так случалось каждую неделю. Чтобы хоть как-то загладить вину, Маркби свернул стопку старых газет и бросил их в большую хозяйственную сумку. «Надо как-нибудь отнести их в утиль», – подумал он, отлично зная, что, скорее всего, этого никогда не произойдет. Затем он вышел проверить теплицу.

Тут тоже не мешало хорошенько прибраться. Он собирался сделать это – в числе прочего – во время отпуска. Отпуска, которого у него теперь не будет. Помидоры выглядели хорошо. Фуксии тоже. Но в углу были кучей навалены пустые горшки из-под рассады. Тут же жались друг к другу полупустые пакеты с компостом и ведра с водой. На полках стояли бутылки и коробки с химическими удобрениями. Все покрыты пылью, многие – с истекшим сроком годности. Тут и там пауки сплели паутину. Если не сделать генеральной уборки, в теплице скоро обживутся незваные гости: белокрылки, красные клещики и прочая мерзость. Заброшенные теплицы – земля обетованная для насекомых.

– И сараи тоже! – вслух сказал Маркби.

Как сарай на кладбище, где Дэнни нашел свою безвременную кончину. Где, вполне вероятно, лежало мертвое тело Кимберли Оутс, завернутое в ткань с веселенькой расцветкой.

Мысль о братьях Лоу, и в особенности о Гордоне, погнала его обратно в дом. Если он двинется прямо сейчас, то сможет захватить с собой Джеймса Холланда. Они еще раз съездят к дому братьев. Вдруг Гордон вернулся. Или, по крайней мере, приходил зачем-нибудь. Маркби включил телефонный автоответчик и вышел из дома.

Позвонив пять минут спустя, Мередит наткнулась на запись его голоса, приглашавшего оставить сообщение. Ей показалось бессмысленным рассказывать о своей ночной экспедиции машине.

Она пробормотала ругательство и положила трубку. Скорее всего, он уже уехал на службу. «Позвоню попозже в отдел», – решила она.

Маркби ехал совсем в другую сторону. Дождя не было, хотя, судя по размерам луж, он шел почти всю ночь. Выглянуло солнце, и мокрая дорога искрилась, будто покрытая блестками. По крайней мере, утро обещало быть сухим. Синоптики опять напортачили.

В палисаднике перед домом священника пахло свежестью и черноземом. По газону разгуливал дрозд. Он выдергивал из земли червяков, которым из-за дождя пришлось подобраться к самой поверхности. Отец Холланд был в гараже, возился со своей «Ямахой».

– Привет, Алан! – поздоровался священник. Он вытер руки замасленной тряпкой и с надеждой спросил: – Есть новости?

– О Гордоне? Боюсь, что нет. Я надеялся, что вы мне что-нибудь сообщите.

Священник покачал головой:

– Ничего. С беднягой точно случилось что-то недоброе.

– Тогда мы бы уже обнаружили тело, – успокоил его Маркби. – Так как этого не произошло, я думаю, что он жив и просто скрывается. И мне очень хотелось бы знать почему. Вы уже позавтракали? Я собираюсь опять наведаться к нему домой.

– Я с вами. Здесь останется мисс Гармер. Я предупрежу ее на случай, если Гордон позвонит.

Священник поспешил в дом.

Они доехали до дома братьев Лоу и припарковались, преодолев многочисленные выбоины на грунтовой дороге, которые заполнились водой и тем самым превратились в настоящую полосу препятствий. Кучи мусора утопали в лужах. Когда они проходили мимо собаки, свернувшейся возле своего ящика, она гавкнула только один раз – для проформы.

Дом братьев Лоу по-прежнему выглядел заброшенным. Окно, разбитое Маркби во время предыдущего визита, полицейские заколотили досками. Они постучали в дверь и не получили ответа.

– Сегодня мы можем зайти по-людски, – сказал Маркби. – У меня есть ключ от задней двери.

– Где вы его достали? – спросил отец Холланд.

– Среди вещей Дэнни. Он был у него в кармане. Уверен, Гордон не стал бы возражать. Это лучше, чем снова вламываться через окно.

Внутри все было совершенно так же, как в прошлый раз. Никаких следов чьего-либо присутствия. В воздухе пахло пылью. Под дверью лежала почта. Маркби собрал ее и стал просматривать:

– Футбольный купон. Рекламный проспект. Письмо от управления налоговых сборов. Вряд ли они тут что-нибудь соберут. Личных писем нет.

– Да кто бы им стал писать? – отозвался священник.

Маркби поднял с ворсистого коврика две бесплатные газеты и положил их на столик вместе с остальной почтой.

– Ну, мы можем с уверенностью заключить, что домой он не возвращался.

– Что будем делать? – Отец Холланд опустился в рахитичное кресло и сложил руки на коленях. – Он никогда не вернется, я это костями чувствую.

– Это сырость, Джеймс! – попытался пошутить Маркби.

На самом деле он чувствовал то же самое. Надежда на то, что Гордон жив, стремительно улетучивалась. Они обыскали все вокруг: поля, огороды, пригородные рощи, строения. Если бы тело было где-то поблизости, они бы его нашли. Если только его не зарыли, как Кимберли. Останки Кимберли обнаружили только через двенадцать лет, да и то по чистой случайности. Оставалось только надеяться, что с Гордоном будет иначе.

Не следовало совершать ошибку, которую допустили полицейские, расследовавшие исчезновение Кимберли. Они решили, что с девушкой все в порядке, что она просто уехала. В то время как она была уже мертва.

Гордон-то уж точно никуда не уезжал. Он не взял ни единой вещи. А ведь он по натуре селянин, и привычка значит в его жизни все. Дом – его логово, его убежище. Он обязательно сюда вернется, если только жив. Чем дольше его нет, тем подозрительнее. Не исключено также, что он потерял память. Но даже если и так, где он?

– Ну ладно, – сказал Маркби. – Пошли опять по соседям.

Соседская женщина снова была в огороде, опять вешала белье несвежего вида. То ли она искренне верила в очистительную силу солнца, то ли просто следила за Маркби и священником.

Маркби подошел к забору:

– Доброе утро! Мы все еще разыскиваем Гордона Лоу. Вы его не видели?

Женщина вытащила прищепку изо рта:

– Гордона? Нет.

– Никто из посторонних не подходил к его дому? Вы никого не видели?

– У Гордона неприятности? – с подозрением спросила соседка.

– Нет, никаких проблем с полицией. Но нам кажется, он в плохом состоянии. Нам необходимо его найти. Вам известно, что его брат погиб?

– Дэнни? Да, я слышала.

– Это вас не удивило? – спросил Маркби.

Вопрос, казалось, застал женщину врасплох. Она нахмурилась:

– Удивило? Да, удивило. Они не очень-то общительны. Я живу здесь уже пятнадцать лет, и мы ни разу друг с другом не разговаривали, только здоровались. Но я и подумать не могла, что Дэнни повесится.

– Может быть, он вел себя как-нибудь необычно? Был расстроен? Обеспокоен?

– Забавно, что вы об этом спросили. Потому что все было как раз наоборот. Они оба вели себя повеселее обычного. Улыбались даже и переглядывались, как будто вспоминали какую-то шутку.

– Это было для них необычно?

– Ну да. – Женщине явно не нравились вопросы. – Они вообще-то не шутники. Мрачные ребята. Да и чего им веселиться-то? Веселья мало день-деньской могилы копать. Ну, пойду я. Дел невпроворот. Надеюсь, вы найдете Гордона.

Маркби вернулся к священнику:

– Слышали? Дэнни и Гордон вели себя не как обычно. Они то ли что-то знали, то ли задумали. Знать бы только, что именно.

– Да что они могли знать? И тем более задумать? – удивился Джеймс Холланд. – Они же как дети. Простые люди. Никогда они не планировали ничего наперед. У них в жизни ничего не менялось. Встали, пошли копать могилу или чей-нибудь огород, пришли домой, поели, посмотрели телевизор, выпили пинту пива в пабе, легли спать. И так каждый день.

– И все равно что-то могло произойти, – не согласился Маркби. – Они простые люди, Джеймс, но не простаки. Не глупцы. Сомневаюсь, чтобы они упустили выгоду для себя.

– Ну, может быть, Дэнни. Гордон менее предприимчив. Да, Дэнни имел практический ум.

Маркби взглянул на часы:

– Я отвезу вас домой и двинусь дальше. Хочу съездить к Буллену, посмотрю, как он.

Отец Холланд забеспокоился:

– А что, Буллен может выкинуть какой-нибудь фортель?

– Он старый человек, – туманно выразился Маркби. – Мало ли что может прийти ему в голову.

Но на самом деле он очень тревожился за старика. Дэнни ударили по голове, а потом повесили. Ни о каком самоубийстве речь уже не шла. Длительное отсутствие Гордона вселяло самые серьезные опасения. Было совершенно очевидно, что кого-то обеспокоил интерес полиции к делу Кимберли и он принялся заметать следы.

Высадив отца Холланда, Маркби позвонил в отдел и предупредил, что задержится, так как собирается заехать в Вестерфилд.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил он.

Дежурный ответил, что ничего существенного не произошло, сообщение только одно: от мисс Митчелл, просьба перезвонить.

Маркби посмотрел на часы. Если все пройдет нормально, он заедет к ней по дороге на службу. Личным делам пока придется подождать.

Подъехав к воротам, ведущим к дому Буллена, Маркби увидел его самого на капустном поле, теперь обнесенном забором-сеткой. Определенно, старик был жив и в добром здравии. Маркби вышел из машины.

Но тут открылась дверь дома Уолкоттов. Оттуда выбежал Оскар и припустил к Маркби по тропинке, виляя хвостом и заливаясь лаем.

– Привет, Оскар!

Маркби наклонился, чтобы погладить добродушную таксу. Подняв глаза, он увидел на ступеньках Маргарет Холден и Эвелин Уолкотт. Они обе помахали ему.

Маркби помахал в ответ. Маргарет попрощалась с Эвелин и направилась к нему.

Приблизившись, она спросила:

– Вы ко мне приехали?

– Нет. К Буллену. Просто посмотреть, как он.

– Бедный старик, – вздохнула она. – Мы с Эвелин как раз о нем говорили. Кажется, он потихоньку выживает из ума. Разговаривает сам с собой. Нед и Эвелин слышали его через стену.

– Я думал, у этих домов толстые стены.

– Да, но только на первом этаже. А на втором они всего в кирпич толщиной. Старые дома. Раньше не делали таких фундаментов, как сейчас. Буллен был на втором этаже, в своей спальне, когда разговаривал сам с собой.

– Ну, я тоже иногда этим грешен, – улыбнувшись, сказал Маркби.

Маргарет усмехнулась:

– Мы все иногда так делаем. И я в том числе. Но нас не сравнишь с Булленом. Нед говорит, он разговаривает очень громко, как будто спорит.

– Правда? – задумчиво сказал Маркби.

– Знаете что? Пойдемте к нам, выпьете чашечку кофе. Там Ларс и Энджи.

Маркби взглянул в сторону дома Буллена. Старика не было видно. Наверное, ушел в дом.

– Хорошо. Но я ненадолго, у меня ведь рабочий день.

Они вошли в дом. Сразу стало понятно, что Ларс и его невеста о чем-то спорили. Энджи сидела бледная, с плотно сжатыми губами. Ларс, напротив, был пурпурного цвета, будто только что кричал.

Однако они оба изо всех сил постарались притвориться, что рады видеть Алана Маркби.

– Ну, как у вас дела? – спросил Ларс.

– Нашли могильщика? – добавила Энджи.

– Дела, в общем, по-всякому, что-то хорошо, что-то не очень. Нет, Гордона Лоу мы пока не нашли.

Маргарет вышла, чтобы распорядиться о кофе. Ларс посмотрел ей вслед.

– Вся эта ситуация сильно ударила по матери, – сказал он.

– В самом деле?

Маркби, напротив, полагал, что Маргарет справляется на удивление хорошо. А вот сам Ларс как-то расклеился. Да и глянец Энджи изрядно потускнел.

– Она… она беспокоится о моей карьере. О том, как на нее может повлиять публичный скандал.

– Мы все беспокоимся! – воскликнула Энджи.

– Алан, вы обещали, – Ларс с мольбой посмотрел на Маркби, – что не дадите запятнать мое имя.

– Нет, я этого не обещал, – возразил тот. – В некоторых обстоятельствах это может оказаться мне не под силу. Я сказал, что если вы не имеете никакого отношения к убийству Кимберли Оутс, то я не вижу, зачем нам упоминать ваше имя.

– Как это все мило! – сказала Энджи. Порывшись в сумочке, она достала сигареты и закурила.

Ларс нервно заметил:

– Мама не любит…

– Ничего! Пусть привыкает! – ничуть не смущаясь, отозвалась дама его сердца. – Даже пепельницы в этом доме днем с огнем не сыщешь!

В этот момент в дверях показалась Маргарет Холден. Она тихо сказала:

– Энджела, я принесу тебе пепельницу. Ларс, мальчик мой, открой окно.

– А этот пропавший могильщик, Гордон Лоу, он имеет какое-то значение? – спросил Ларс, воюя с форточкой. Поняв, что выразился не совсем корректно для политика, он поправился: – Я имею в виду, он имеет отношение к убийству, или это отдельное дело? Я так понимаю, его брат повесился. А он мог в результате потрясения просто потерять память. Такое ведь бывает, верно?

– Бывает, – подтвердил Маркби. – Но мы не думаем, что Дэнзил Лоу совершил самоубийство. Улики указывают на то, что его убили.

– Убили? – Голос Ларса сорвался. – Господи боже…

Вмешалась Энджи Причард.

– Это имеет отношение к той девушке, Кимберли Оутс? – спросила она. – Алан, раз уж вы не хотите нам помочь, так, по крайней мере, не скрывайте от нас ничего!

Прежде чем ответить, Маркби несколько мгновений смотрел на нее.

– Возможно, мне стоит спросить об этом у вас. В разговоре с Мередит вы выступили с неожиданным и очень серьезным обвинением.

Ларс и Энджи как по команде повернули голову в сторону двери, за которой скрылась ушедшая за пепельницей Маргарет Холден.

– Алан, во имя всего святого!.. – прошипел Ларс. – Не здесь! Мама может услышать!

– Я прекрасно помню, что я сказала Мередит! – Энджи не опустила глаз под пристальным взглядом Маркби. – Но она… Маргарет… не могла повесить могильщика. У нее бы просто не хватило на это сил. Я же не идиотка, я это понимаю!

– Вы верно рассуждаете.

Она сделала несколько шагов ему навстречу – руки скрещены на груди, в пальцах дымится сигарета, с которой вот-вот слетит пепел и упадет на чистый ковер.

– Я просто хочу знать, насколько серьезные у нас неприятности. Вы ведь не собираетесь вешать на Ларса и это убийство?

– Послушайте, Энджи! – Маркби потерял терпение. – Никто на Ларса ничего не вешает! Мне неприятно, что вы так выражаетесь! Мы, и я лично, так не работаем!

У нее в глазах метались злые огоньки.

– А мне неприятно, что нас разглядывают под микроскопом! Ларс не убивал эту чертову девку двенадцать лет назад! Не убивал он и этого могильщика! Следовательно, что вы здесь делаете, Алан?

От двери раздался спокойный, ровный голос Маргарет Холден:

– Мистер Маркби пришел выпить со мной кофе. Я сама его пригласила. Это ведь все еще мой дом, Энджела. – Она без стука поставила пепельницу на стол. – Более того, он будет моим до самого последнего дня моей жизни.

Несколько позже, отъезжая от «Старой фермы», Маркби вспомнил знаменитую фразу Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Семью Холден ни в каком случае не назовешь счастливой. Видимо, так всегда было – и до появления Энджелы Причард. Если все, что рассказал Нед Уолкотт, правда, – а Маркби не видел, почему это должно быть не так, – то Холдены много лет существовали в таком напряжении, какое давным-давно погубило бы иных, более слабых людей.

Не разгоняясь, он проехал мимо домов Уолкоттов и Буллена. Буллен опять копался в огороде. Маркби остановился и подошел к нему.

– Как вы поживаете, Нат?

– Лучше некуда! – сварливо ответил Буллен. – Чего вам надо? Приехали поглядеть на ваш забор?

– Вы хорошо поработали, – заметил Маркби.

– Ваша подружка мне подсобила. Мне нечего вам сказать.

– Зато мне есть что сказать вам. – Маркби посмотрел на открытую дверь. – Зайдем внутрь?

Буллен поколебался, но затем в свойственных ему грубоватых выражениях согласился провести гостя в кухню. Маркби устроился за столом.

– Вообще-то, Нат, у меня разговор не к вам.

Он сцепил пальцы.

– Да? – Буллен метнул в сторону Маркби недобрый взгляд. – Майор Уолкотт живет в соседнем доме.

– Я бы хотел поговорить с вашим постояльцем.

Буллен ничего не ответил, и Маркби продолжил:

– С Гордоном Лоу. Он ведь наверху, не так ли? – Маркби показал на потолок. – Будьте добры, Нат, пригласите его сюда.

* * *

Мередит звонила несколько раз, но все не могла связаться с Аланом. Четвертый звонок стал последней каплей. Дождя не было. Она надела легкий свитер и пешком отправилась к священнику. Возможно, у Джеймса Холланда есть какие-нибудь новости.

Рассудив, что скоро ленч, она заглянула в местный супермаркет и купила пакет любимого печенья священника. С пакетом в руках она дошла до стены, окружающей старое кладбище.

Здесь было тихо. Это была старая часть города, где почти не было магазинов. Дома прятались за высокими каменными стенами. На кладбище росло много деревьев, они преграждали путь автомобильному шуму, и он стихал, не добравшись сюда. Казалось, здесь и сто лет назад все выглядело точно так же.

Мередит толкнула ворота. Они открылись, впустив ее в мир старых могил. Она пошла вперед по аллее. Жаль, что старое кладбище закрыли. На новом слишком мало зелени. Там все одинаковое. Мередит оно напоминало больничную палату. Ровные ряды могил. Памятники, сделанные в соответствии со строгими нормами, касающимися размера, формы, материала и стиля надписи. Здесь же взгляд отдыхал на разнообразных изваянных формах: ангелах, урнах, колоннах. Не ведающие ни о каких нормах надписи и стихи заключали в себе воздух предыдущих поколений и их почти осязаемую уверенность в существовании загробной жизни. Кто из нас, современных людей, в нее действительно верит?

Ограждение вокруг могилы Грешамов было снято. Ее опять засыпали. Свежая земля лежала довольно высоко, образуя холм. Он со временем осядет. Могильный камень, по-видимому, был поставлен как положено, вертикально, но из-за того, что земля была слишком мягкой, и из-за непрекращающихся дождей он сильно наклонился вперед. После того как земля как следует слежится, его нужно будет поправить. Это будет работа для Гордона Лоу – когда он найдется.

У Мередит появилось чувство, что за ней наблюдают. Оно частенько возникало у нее на кладбищах – но никогда с такой силой, как сейчас. Деревья зашуршали, трава зашелестела в ответ. Белые и пурпурные головки космей прибил к земле дождь. За спиной Мередит раздался шумный вздох, как будто крупного животного – лошади или быка. Она резко повернулась. В шести футах от нее стоял Дерек Арчибальд.

Пакет с шоколадным печеньем выскользнул у нее из руки и упал на влажную траву. Пытаясь справиться с голосом, она сказала:

– Здравствуйте, мистер Арчибальд.