Текст книги "Свеча для трупа"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Ветер бился в окно, даже через стекло волнуя легкие тюлевые занавески.

Маркби представил, как Кимберли перебирает старые открытки – на день рождения и Рождество, – старясь узнать, где живет ее мать. Но не ему об этом судить. Да и невозможно уже разобраться, что было правильно, а что нет. Сьюзан великолепно оправдалась перед самой собой. Она убедила себя, что все происходило именно так, как она рассказала Маркби. Она вычеркнула из памяти те эпизоды своей бурной молодости, которые не соответствовали ее теперешней жизни. Интересно все же, что она рассказала Джеку, оказавшись припертой к стенке. Как она оправдала неприемлемое для него добрачное зачатие? Да что уж там. Миссис Темпест – мастерица замазывать черные пятна. Навряд ли она призналась, что была девицей легкого поведения, какой ее запомнили миссис Арчибальд и Дэйзи Меррил.

Маркби почувствовал прилив раздражения – потому что во всем этом было не просто обыкновенное и поверхностное лицемерие. На этой комнате, да и на всем доме лежала печать старомодной высокомерной добропорядочности. Ни пылинки, ни пятнышка. Изъяны жилища были устранены с той же тщательностью, с какой Сьюзан расправилась с изъянами собственной биографии.

Маркби взглянул на большую фотографию покойного Джека. Темно-русые волосы, тяжелый лоб, узкий подбородок. Мужчины с такой внешностью имеют успех у женщин. Глин был не похож на него. Возможно, из-за этого он и гонял по округе на мотоцикле, выряженный Дартом Вейдером, – отыгрывался за недостаток физической привлекательности.

Затянутый в кожу, он смотрелся неуместно в этой опрятной комнате. Маркби подумал о его сестре. Миссис Темпест упомянула ее имя: Джулия. Маркби знал, что она работала медсестрой. Он спросил:

– Вы хоть раз позвонили своей матери?

Она грустно покачала головой:

– Нет, я боялась. Я понимаю, как это выглядит со стороны.

– Мама не виновата! – громко сказал Глин.

Маркби не обратил на него никакого внимания.

– У вас нет родственников или других людей – например, друзей семьи, – с которыми Кимберли могла поддерживать контакт?

– Нет. Я не забывала о Ким! – В голосе женщины прозвучал вызов. – Но старалась не думать о ней, потому что меня мучила совесть. Так было легче. И с мамой то же! Я любила ее и скучала по ней. Хотела узнать, как у нее дела. Глин и Джулия никогда не видели своей бабушки! Я понимала, что это неправильно, но что я могла сделать? Мне тоже было нелегко!

– Когда ваш муж погиб, вы не попытались связаться с матерью?

Маркби ощущал себя бессердечным чурбаном, но он приехал сюда, чтобы задавать вопросы. Вот бы малый убрался отсюда куда-нибудь. Тогда, возможно, его мать рассказала бы что-нибудь, о чем не решается говорить при нем. Но с другой стороны, было видно, что присутствие подростка придает ей сил и вопросы не причиняют такой боли, какую причиняли бы, если бы она находилась наедине с полицейским.

– Не попыталась, – почти неслышно сказала она. – Я не решилась приехать в родной город, даже на мамины похороны. Просто написала адвокату, чтобы он передал все ее имущество в Армию спасения. – Она прокашлялась и снова заговорила: – Я не связалась с ней после гибели Джека, потому что было уже поздно. Мне пришлось бы слишком многое объяснять – например, почему я ушла из дома. Пришлось бы рассказать все Глину и Джулии. Что у них есть бабушка, которую они никогда не видели, и что у меня… есть еще один ребенок. Они посмотрели бы на меня и подумали: что я за человек! Что я за мать! И не брошу ли я и их тоже…

– Нет, мы бы так не подумали! – вмешался Глин. – Мы тебя любим, мама! Мы бы все поняли!

Миссис Темпест с благодарностью взглянула на сына, и, когда она перевела взгляд на Маркби, тот увидел в ее глазах уверенность.

– Мне очень жаль, суперинтендент, что все так получилось. Надеюсь, вы найдете того… того, кто убил Ким. Жаль, что она погибла. Я понимаю, что этих слов недостаточно, но что я еще могу сказать? Я не могу начать все сначала. Не могу ничего изменить. Мне жаль. Правда жаль. Но так получилось. Жизнь не прожить заново.

– Да, – отозвался Маркби. – Жизнь не прожить заново.

– Если быть до конца честной, я должна сказать, что, если бы мне выпал второй шанс и Кимберли, как тогда, много лет назад, своим существованием угрожала бы моей совместной жизни с Джеком, я бы и во второй раз не взяла ее к себе. Я бы винила ее во всем – невинную малышку. Я всего лишь слабая женщина. Мне было меньше лет, чем сейчас Джулии. Меньше, чем Глину! Я сама была ребенком! Может быть, надо было отдать Ким на удочерение. Но я думала, что мама справится, и, по крайней мере, Ким жила с собственной бабушкой, а не с чужими людьми. Я хотя бы знала, где она. Если бы я отдала ее незнакомым людям, я бы ничего не знала о ней. – Она заметила несообразность своей аргументации и со вздохом добавила: – Ведь я и так ничего не знала о ней. Но вы понимаете, что я хочу сказать? В глубине души я чувствовала, что с Кимберли должно быть все хорошо, раз она с бабушкой. Время шло, я не появлялась, и в конце концов я решила, что так лучше и для мамы. «По крайней мере, у нее есть Ким!» – думала я. Мне казалось, они счастливы. Я правда верила, что все повернулось к лучшему. Я бы только все разрушила, если бы вернулась. Всем стало бы хуже, если бы пришлось менять сам собой устоявшийся порядок.

Миссис Темпест, похоже, не приходило в голову – или она гнала от себя эту мысль, – что она лишила свою мать возможности выбирать. Может быть. Что, может быть, Джоанне Оутс была в тягость забота о внучке – ведь она была уже в возрасте.

Женщина распалялась все больше и больше:

– Я же не знала, что ее убили! Я была в шоке, когда прочитала в газете о… об останках, найденных в той могиле! Первая статья была короткой. Там была просто информация о том, что на бамфордском кладбище в могиле найдены кости, которых там быть не должно. Меня будто что-то кольнуло – упоминалось название моего родного города, а также то, что кости пролежали в земле двенадцать лет. Ведь Ким исчезла двенадцать лет назад. А потом полиция пришла сюда. Они отследили, куда я переехала после того, как умер Джек. Они сказали, что это Ким. Я так и застыла. К такому нельзя быть готовым!

Сжав кулаки, она с вызовом смотрела на Маркби. Старомодные часы в корпусе из красного дерева, стоявшие на серванте, начали бить.

– Да, – поднимаясь, сказал Маркби. – К такому нельзя быть готовым. Спасибо, что нашли время для беседы со мной. Глин, спасибо за кофе.

– Не за что! – ответил Глин.

Мередит проехала вдоль бухты Пенрин-Бэй, обогнула холм под названием Литл-Орм. Она много лет не была в этом городе – с самого детства. Однако теперь воспоминания о нем возвращались. Вспомнились зал детских игральных автоматов, где она старалась подцепить железной лапой мягкую игрушку, длинный пирс, представление Панча и Джуди. Она въехала в Крэйг-и-Дон, выбрала место для стоянки, остановилась и вышла из машины.

Ветер ударил в лицо, принеся с собой вкус морской соли. Волны с ворчаньем накатывались на пляж. Засунув руки в карманы и ссутулившись, Мередит прошлась по набережной. У мороженщиков сегодня наверняка плохой день.

Она дошла до парка, нашла площадку для игры в боулинг. Ввиду погоды сегодня никто не играл. Никого не было и на маленьком поле для гольфа. Когда-то она играла на этом поле и даже несколько раз выиграла. В боулинг же ей не повезло сразиться – постоянные игроки не терпели детей на своей священной земле. Все это было так давно. Тогда, скорее всего, тоже время от времени шел дождь или дул пронизывающий ветер, как сегодня, но эти моменты совершенно изгладились из ее памяти. Она помнила только солнце, обливавшее лучами ее детские плечи. Мередит вспомнила родителей. Мать в простом темно-синем платье с белой оторочкой, отца в рубашке с коротким рукавом. Задумавшись, она почти забыла об Алане и чуть не бегом направилась к машине, чтобы не опоздать в Рос.

Она успела как раз вовремя. Мотоцикл Глина стоял уже не на обочине, а на узкой дорожке сбоку от дома. Но Маркби, похоже, успешно пережил появление Глина. Мередит как раз остановила машину, когда дверь открылась и он вышел из дома. Из-за его спины появилась женщина. Они немного задержались на застекленном крыльце.

На этот раз Мередит смогла ее хорошо рассмотреть. На вид ей можно было дать около пятидесяти, и она была довольно полной. При разговоре она нервно ломала кисти, но попрощалась с Маркби за руку и, заметив Мередит в машине, помахала ей.

Мередит машинально помахала в ответ. Значит, это и есть Сьюзан. Не подзаборная шлюха, не бессердечное чудовище, а просто испуганная маленькая женщина, которая ногтями процарапала дорогу к респектабельности и теперь смертельно боится эту респектабельность потерять. Вся враждебность, которую Мередит испытывала к дрянной матери, бросившей Кимберли, испарилась в один миг. Если бы Джоанна Оутс увидела свою никудышную дочь стоящей вот так, между цветочными корзинами, на крыльце своего самого опрятного из опрятных дома, она бы осталась довольна. Вопреки дурному началу, Сьюзан справилась. Но слишком поздно для Кимберли.

– Ну, как прошло? – с нетерпением спросила она.

Отъехав от дома Сьюзан Темпест, они свернули в переулок и теперь сидели в уютном итальянском ресторанчике.

– Почти без неожиданностей. Кроме одной: не успели мы начать, как появился ее сынок, Глин. Да ты сама видела. Мне это поначалу не понравилось, но оказалось, что так даже лучше. Оказалось, что в его присутствии ей легче говорить. Она была в достаточной степени откровенна. – Маркби чуть нахмурил брови. – Но все равно она лгала. Возможно, неосознанно, но не исключено, что и осознанно. Если б знать. За все эти годы она сочинила свою жизнь заново и теперь сама верит в то, что рассказывает. По ее словам, она не собиралась бросать Кимберли, однако непреодолимые обстоятельства помешали ей забрать ее в Уэльс. Ну и все в таком духе. Это может сойти за правду. Мне кажется, какая-то часть ее истории все же объективно отражает действительность. Ясно, что она была отличной матерью парню и его сестре и что они души в ней не чают. С другой стороны, я встречался со случаями жестокого обращения с детьми, когда ребенка в силу каких-либо причин делали изгоем в семье. При этом об остальных детях родители заботились как положено. Мой вывод таков, что она просто не в состоянии – физически не в состоянии – сказать всю правду. Ее страх перед прошлым никуда не делся, но она нашла в себе силы жить нормальной жизнью. Она сказала, что ей очень жаль, что Кимберли убили.

– Жаль?! – Мередит не поверила своим ушам. – И это все?

– Она понимает, что этого крайне мало. Но что она еще может сделать? Она оставила Кимберли, когда та была еще совсем маленькой. Когда девочка исчезла, Сьюзан боялась, что увидит ее на пороге. Сейчас ей за это стыдно, а в то время нужно было думать о других детях и муже, который ничего не знал о ее прошлом. По ее словам, она пережила сильное потрясение, когда прочитала в газете об останках на кладбище и узнала, что Ким – так она ее называет – мертва. Возможно, не стоило терять время на поездку сюда. Но с другой стороны, что-то всегда всплывает. Даже когда люди говорят неправду.

Отчаяние – вот что двигало Сьюзан Темпест.

Отчаяние может подтолкнуть к отчаянным мерам. А к убийству? Маркби отмахнулся от мерзкой и малоправдоподобной мысли, но она не исчезла, а принялась кружить вокруг него, словно оса. Он сказал:

– Надеюсь, у Брайс с Дженифер Фицджеральд дела получше.

– А кто это?

Вилка со спагетти остановилась на полдороге.

– Дженифер Юровиц, вторая официантка на фото. Мне кажется, беседа с ней должна принести осязаемые результаты. Вообще-то надо было самому к ней поехать. Но Дженифер еще молода. Ее с большим успехом разговорит молодая женщина, чем старая полицейская шишка. Поэтому я послал Луизу Брайс. Пускай поболтают, как подружки. Подружки ведь много друг с другом болтают, а, Мередит? О всякой всячине. О парнях, например.

– И все-то ты знаешь, – ответила Мередит. – Думаешь, Кимберли делилась любовными секретиками с Дженифер?

– Надеюсь, что да, – отозвался Алан.

* * *

– Да, я хорошо помню Ким Оутс! – сказала Дженифер Фицджеральд. – Приятная девушка. Мы хорошо ладили.

Брайс поудобнее устроилась в кресле. От Бамфорда до Ноттингема неблизкий путь. «Интересно, как там Супер, нормально добрался до Уэльса?» – подумала Брайс. Разгулявшийся ветер делал любые поездки на машине опасными.

Дженифер жила в броском новом доме, построенном в броском новом районе. Вся мебель тоже была новой. Ковер и занавески еще пахли магазином. Даже металлическая раковина в прекрасно оборудованной кухне, где Брайс и Дженифер готовили чай, еще не потускнела и сияла, словно полированное серебро. Брайс отдала должное такой обстановке.

– Когда мы купили дом, то решили приобрести все-все новое! – сказала Дженифер, широко улыбаясь. – У нас были старые вещи, которые в основном доставались нам бесплатно, от добрых людей, но мы их все выбросили! Мило, не так ли?

Она с гордостью оглядела свое маленькое королевство.

Дженифер и сама смотрелась вполне ничего. На ней были джинсы, водолазка и кроссовки. Длинные волосы стянуты лентой, которая попадала в цвет большим пластиковым серьгам в виде колец. Черты ее лица указывали на славянское происхождение, а белизна кожи – на то, что в роду у нее были скандинавы. В остальном она мало отличалась от других молодых женщин, живущих в этом районе.

– Вы работаете? – спросила Брайс.

– Работала, в регистратуре в поликлинике, пока не родились близнецы. Потом пришлось уйти. Нельзя ведь поспеть везде, верно? – Дженифер склонила голову набок, прислушалась. – Похоже, уснули.

Их разговор был отложен на пятнадцать минут, в течение которых молодая мать уложила спать двух пухлых младенцев, одинаковых, как горошины в стручке.

– Расскажите мне о Кимберли, – сказала Брайс.

– Может быть, еще чаю, инспектор? Значит, так. Она была не очень серьезной девушкой. Любила работать официанткой, потому что так она могла участвовать в вечеринках. Мы, конечно, не могли так просто затусить, потому что были на работе, но мы все равно были там. В шестнадцать-семнадцать лет не чувствуешь особой разницы.

Брайс помнила о предупреждении Маркби. Он просил как можно аккуратнее быть с упоминаниями о Ларсе Холдене. Нельзя просто вбросить его имя в разговор и думать, что оно упадет мягко, без стука и звона.

– Мы выяснили, – осторожно сказала Брайс, – что Кимберли иногда флиртовала с гостями, хотя это запрещали правила компании.

Дженифер поерзала на обтянутом искусственной кожей диване. На ее лице появилось выражение «я – кладезь житейской мудрости».

– Ну, мы тогда были очень молоды. Это ничего не значило, – сказала она.

– Кимберли никогда не разговаривала с вами о своих мальчиках? Не упоминала ни о ком конкретно?

Дженифер задумалась:

– Забавно, что вы об этом спросили. Перед вашим приездом я пыталась припомнить, что Ким мне говорила. Но это было так давно, столько воды утекло! Столько всего случилось, у меня во всяком случае! – Она улыбнулась. – Мы не поверили своим ушам, когда врач сказал, что у нас родятся близнецы.

– Я уверена, вы были очень удивлены. Но все же о Кимберли…

– Да-да! Извините, вы ведь приехали, чтобы узнать о Ким. В некоторых вопросах она была мечтательницей, фантазеркой. В семнадцать лет мы все такие, разве нет? Дома у нее было не все хорошо. Она жила с бабушкой, они не очень-то ладили. Сказывалась разница поколений. Бабушка была строгой. Ким хотела жить в собственной квартире. Как-то она сказала мне, что у нее появился новый парень. У него есть деньги, и он купит ей квартиру. Правду сказать, я ей не поверила. Она читала много любовных романов и журналов для девочек. Думаю, она все выдумала. Где в Бамфорде найти такого богатого парня! – Дженифер рассмеялась.

– На вечеринке, которую обслуживала ваша фирма? – предположила Брайс.

– А, ну там да! Там она могла встретить богатенького, – с сомнением сказала Дженифер и закусила губу.

– А вы, кстати, не помните, чтобы Кимберли отлучалась куда-нибудь во время вечеринки?

Дженифер покосилась:

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Не могу сказать, что этого вообще не случалось. Но она не могла исчезнуть надолго, иначе у нее были бы неприятности. Ну, может быть, поцелуй в раздевалке, ничего серьезнее. Хотя… – Дженифер поколебалась. – Когда я сказала про неприятности, я имела в виду увольнение с работы. Но теперь я припоминаю… – Смущение ее возросло. – Я, конечно, не уверена, но за несколько недель до своего исчезновения она начала прибавлять в весе. Худышкой она никогда не была, но тут у нее появился животик. На работе мы носили черные прямые юбки, и она никак не могла застегнуть свою. Я тогда подумала, что она, наверно, беременна, но не стала любопытничать. Помню, просто сказала: «Ким, ты поправляешься! Пора тебе завязывать с бесплатными тортами!» Вообще-то это была шутка. Если мы подавали какое-нибудь действительно вкусное блюдо, то иногда украдкой ели его. Она ответила, что собирается сесть на диету.

Брайс кивнула. Если Дженифер заметила у Кимберли живот, то и другие, предположительно, тоже. Но похоже, только Саймон Френч наверняка знал о ее секрете.

– И она была беременна, ведь верно? – сказала Дженифер. – Я прочитала в газете, что там был неродившийся ребенок. Так что я была права. Но я тогда была совсем юной и ничего об этом не знала. Я понятия не имела, на каком месяце живот начинает проглядывать. А теперь знаю! Когда я носила близнецов, то была как тумба! Вскоре после этого Ким исчезла. Я помню, сколько было шума, когда она не пришла на работу. – Дженифер сцепила руки и опустила глаза к полу. – Я ужасно расстроилась, когда узнала, что ее убили, что это ее кости были в могиле. Я весь вечер ни крошки в рот взять не могла. А мы как раз пошли с друзьями в ресторан. Я там сидела и ковыряла вилкой в тарелке. Пришлось уехать пораньше. Так было стыдно. Мы ведь пригласили няню и все такое. Но я не могла смотреть на еду, все думала о бедняжке Ким. Надеюсь, она не… она не страдала. Надеюсь, она умерла быстро.

– Что-нибудь еще можете вспомнить? Важна всякая мелочь, даже то, что на первый взгляд представляется несущественным. Не бойтесь ошибиться. Мы перепроверим любую информацию.

Дженифер поправила выбившуюся из-под ленты прядь волос.

– Да, я помню еще кое-что. В конце, перед самым исчезновением, у нее появились деньги. Гораздо больше денег, чем ей платила фирма. Поэтому я и подумала, когда она пропала, что она уехала искать лучшей доли. Потому что у нее были деньги. Я ей не поверила, когда она рассказала про богатенького парня, но, может, она и не выдумала это. Откуда-то они у нее появились. Не от бабушки же.

– Какая примерно сумма? – Брайс подалась вперед.

– Она не сказала. Я просто видела, как она засовывает пачку банкнот в сумочку. Было поздно, мы уже собирались домой. Я вошла в комнату, где мы переодевались. Она там была одна. Она обернулась и чуть не вскрикнула от неожиданности, а потом сказала: «А, Джен, это ты!» Я сказала: «Ты что, выиграла в лотерею?» Она рассмеялась и ответила, что это так, на булавки. Я сказала: «Сколько же булавок можно накупить!» – потому что в пачке было самое меньшее двести фунтов.

– Дженифер, попробуйте вспомнить, где это произошло. В частном доме? В клубе? Где-либо еще?

– Это было во время ужина с танцами, который мы обслуживали – то есть «Патитайм-Кейтерес» обслуживала. Какая-то политическая тусовка. Не в частном доме, в съемном помещении. Его устроила одна из местных политических ассоциаций, не помню уже, от какой партии. – Дженифер взглянула на Брайс: – Теоретически, она могла их стащить у кого-нибудь из гостей. Однако никто не заявил о пропаже. Кроме того, она не была воровкой, иначе ее давно бы уволили. Помню, я тогда подумала… Это ужасно, конечно, но я подумала… я понимаю, что она умерла, а о мертвых плохо не говорят. Это ведь несправедливо. Они не могут ничего сказать в ответ.

– Дженифер, – твердо сказала Брайс, – у нас нет времени на щепетильность. Ким мертва, и нам необходимо выяснить, кто это сделал, как и почему.

– Да, я понимаю. – Дженифер окончательно смешалась. – Пол сказал, что я должна все вам рассказать, даже и не очень приятные вещи. Я иногда думала, не подрабатывает ли Ким проституцией где-нибудь на стороне.

– Мы все задаем себе этот вопрос, – вздохнула Брайс.

В этом случае они не смогли бы отследить и найти всех мужчин, с кем она проводила время.