Текст книги "Второе лето Союза «Волшебные штаны»"
Автор книги: Энн Брешерс
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
К ее удивлению, Кристина оживилась:
– Мы пойдем вчетвером!
– Дэвид пригласил нас в ресторан, – чуть не плакала Кармен в телефонную трубку час спустя.
Тибби хмыкнула:
– Надо же, как все серьезно. Типа знакомство с родителями, только наоборот.
– Я сказала, что встречаюсь с Портером, а мама велела взять его с собой.
– Двойное свидание! – изрекла Тибби, наслаждаясь нелепостью ситуации.
– Ага, – заныла Кармен. – Но может, так даже лучше. Я не буду дергаться, а парии поговорят об отвертках.
– Может быть, – протянула Тибби с сомнением.
– Дело в том, что я не собиралась встречаться с Портером. Я это придумала.
– Кармен!
– Теперь придется его пригласить.
Тибби одобрительно засмеялась.
– Он тебе нравится? – спросила она.
– Кто?
– Портер!
– Наверное.
– Наверное?!
– Ну он красивый. Ты так не думаешь?
– Он ничего, – сказала Тибби. – Но, Кармен, не приглашай Портера, если он тебе не нравится. Вдруг он это не так поймет.
– С чего ты взяла, что он мне не нравится? Может, нравится, – начала раздражаться Кармен.
– Звучит романтично.
Кармен уже не сердилась. Она пожевала заусенец на большом пальце:
– А я тебе говорила, что мы с мамой сели на диету?
– Нет.
– Ну вот, говорю.
– Бедные.
– Но я купила в «Джайанте» три пачки печенья.
Тибби снова засмеялась:
– Молодчина.
Привет, Би!
Знаешь, я большая жирная неудачница, а моя ближайшая перспектива – свидание на пару с собственной мамой. Не шучу.
Еще неделю назад моя мама ходила только к стоматологу, а теперь она каждый вечер занимается с Дэвидом не пойми чем.
Только не надо говорить, что ты за нее рада. Ты ведь не питаешься быстрозамороженной пиццей!
Вчера она надела самую дикую в мире блузку. Видела бы ты пупок, Би! Это та-ак некрасиво!
Утром я позвонила ей на работу, спросить, можно ли мне пойти вечером в кино. И она сказала: «Как хочешь». Почему-то до Дэвида я не могла поступать, как хочу.
А может, я просто мелкая эгоистка? Скажи правду.
Только не всю правду.
Напиши поскорее о Гильде Томко. Я по тебе безумно скучаю.
Кармен Ловелл, или Мелкая Эгоистка
– Если хочешь, навести нас перед завтраком, – сказала Каура вечером, входя в лифт. – Прошвырнемся по проезжей части до магазина.
– Хорошо, – поспешно крикнула Тибби, прежде чем дверь закрылась. Каура и Алекс любили смеяться над тем, что в других городах нет бульваров, только шоссе. Тибби кивала с умным видом, как будто сама была из Нью-Йорка, а не из какого-то Вашингтона.
В комнате ее приветствовал мерцающим светом ноутбук.
– Привет, – сказала Тибби.
– Привет, – раздалось в ответ.
Тибби застыла от ужаса. И тут же услышала смех Брайана. Тибби включила свет.
– Черт возьми! Брайан! У меня сердце в пятки ушло.
Он подошел и взял ее за руку, улыбаясь до ушей.
– Здравствуй, Тибби.
Она тоже улыбнулась. Она была рада ему.
– Что ты здесь делаешь?
– Я скучал по тебе.
– А я по тебе, – сказала она совершенно искренне.
– А еще я хотел отвезти тебя домой.
– На выходные?
– Ну да.
– Но на три дня не получится.
– Наверное. – Он пожал плечами и повторил: – Я скучал по тебе.
– Как ты вообще сюда попал?
– Ну, внизу меня спокойно пропустили. А этот замок очень легко взломать.
– Правда? Это обнадеживает. – Она вдруг затосковала по знаменитой взломщице Би.
– Ничего, если я?.. – Он показал на темно-зеленый спальный мешок на полу.
– Переночуешь здесь? – спросила она.
Он кивнул.
– Да. Конечно. Где же еще?
Он выглядел как-то неуверенно.
– Точно?
Тибби вдруг поняла, что это очень круто – оставить у себя мальчика на ночь. Насколько она знала, в колледжах все так делают, только… Только Брайан не был мальчиком. То есть, конечно, был, но Тибби никогда не вела себя с ним, как с другими парнями. Она очень любила Брайана, но кроссовки Алекса были в десять раз сексуальнее, чем Брайан.
Тибби внимательно на него посмотрела. Забавно, как он изменился со дня их первой встречи. Он очень вырос. (Потому что обедал у Тибби два-три раза в неделю.) Он изредка мыл голову. (Тибби часто принимала душ, может, он у нее научился.) Он носил ремень. (Ладно, это она его заставила.) Но все равно по сути Брайан оставался самим собой.
– У меня могут быть неприятности, – сказала Тибби. – Если тебя кто-нибудь увидит.
Брайан помотал головой;
– Я все предусмотрел. Меня никто не заметит.
– Хорошо. – Тибби знала, что родители не рассердились бы на нее за эту выходку.
Он присел на край тумбочки.
– Я вчера видел Ники и Катрину, – сообщил он.
– Ну и?
– Катрина упала на лестнице. Она звала тебя.
– Она звала меня?
– Ну да.
В груди у Тибби потеплело. Обычно она не подпускала к себе этих малышей, хотя знала, что родители просто мечтают о том, чтобы они дружили. Каждый раз, когда Тибби сажала Катрину к себе на колени, мама просто-таки лучилась счастьем. Когда Багз Банни смотрел на Даффи Дака в пустыне, то видел большую, хорошо прожаренную утку. Когда Элис смотрела на Тибби, она видела крепкую, подходящую ей по всем параметрам няню.
– Я играл с Ники в «Чешую дракона».
– Ему, наверное, понравилось. – Брайан слишком рано начал обучать Ники компьютерным играм.
Тибби не очень нравилось, что Брайан ходил к ней домой, когда ее там не было. Кто ему, в конце концов, нужен: Тибби или Роллинсы-младшие?
– Как у тебя дела? – спросил Брайан. Он посмотрел на разбросанные по столу рисунки и записи.
– Нормально.
– А как твой фильм? Ты уже решила, о чем он будет?
С тех пор как Тибби начала работать над фильмом, она не раз общалась с Брайаном, но именно эту тему они почему-то не затрагивали. Тибби сложила свои наброски в стопку.
– Вроде решила.
– Ну и о чем?
– О моей маме. – Ей не хотелось уточнять.
У него загорелись глаза.
– Правда? Классная мысль.
Брайану почему-то очень нравилась Элис.
– Ага.
– А как твои друзья? – спросил Брайан. – Я имею в виду тех, с которыми ты познакомилась здесь.
– Они… – Она хотела сказать «славные», но это определение не подходило. Суперские? Нет, тоже не то. – Они нормальные, – сказала Тибби.
– Надеюсь, ты меня с ними познакомишь. – Брайан принялся распаковывать спальный мешок.
– Конечно, – ответила она, хотя совсем не была в этом уверена.
Брайан держал пасту и зубную щетку в потрепанном целлофановом воллмановском пакете. Ее косметичка была из тонкого голубого пластика и застегивалась на молнию.
– Иди первым, – предложила она и выглянула за дверь. Ванная была дальше по коридору. – Давай, – сказала Тибби.
Она решила постелить на пол еще одну махровую простыню, чтобы Брайану было не так жестко. Вместе с простыней из шкафа выпал сверток, который прислала Лена и который осуждающе смотрел на Тибби. Она прекрасно знала, что в нем Штаны, но не доставала их. Почему?
Потому что Штаны напомнили бы ей о прошлом лете, о Бейли, Мими и обо всем остальном. Она увидела бы расколотое красное сердечко на левой штанине. Она вспомнила бы странные, длинные дни после похорон Бейли. Нет, она еще не готова к этому.
Через несколько минут в комнате было темно. Тибби и Брайан лежали в темноте, уставившись в потолок. Ее первая ночь с мальчиком.
– Так ты уволился? – спросила Тибби.
– Ну да.
Брайан часто менял работу. Он был хорошим компьютерщиком, и что бы он ни делал, ему платили двадцать долларов в час.
Они замолчали. Тибби слушала, как он дышит, а к горлу подкатывал ком. В первые месяцы знакомства они часто и надолго умолкали, а потом Брайан начинал говорить о Бейли. И каждый раз Тибби становилось тяжело. Тогда она попросила его не делать этого. Она сказала, что если они будут молчать вместе, то оба будут знать, о ком думают.
Сегодня вечером, лежа в маленькой комнатке, они оба думали о Бейли.
Солнечный свет излучают лица влюбленных.
Е. Е. Каммингс
*
У Дэвида не было физических недостатков. У него были на месте все зубы. Он даже не был лысым.
Кармен внимательно рассмотрела, во что он одет. Приемлемо. По крайней мере, никакой футболки «Стар Трек». Она изучила его обувь, предполагая, что обнаружит ортопедические ботинки.
– Это Портер, – сказала Кармен. – Портер, это моя мама, Кристина. – Она повернулась к Дэвиду. – А это Дэвид.
Портер и Дэвид с непринужденным видом пожали друг другу руки, словно столь странное свидание было для них привычным делом.
– Портер оканчивает школу в следующем году, – сообщила Кристина Дэвиду, как старому доброму другу. – Они с Кармен вместе учатся в школе.
Кармен нервно сглотнула. Казалось, Кристина готова сложить весь мир к ногам Дэвида.
Их проводили к столику. Кристина и Дэвид сели с одной стороны, а Кармен и Портер – с другой. Дэвид пододвинулся к Кристине и нежно обнял ее за талию. Кармен почувствовала, как у нее холодеет спина.
Почему, ну почему человек без физических недостатков что-то нашел в ее маме? Дэвид что, не понимает, что она старая? Что она носит старушечьи хлопковые трусы? Что она фальшиво поет в душе? Может, он маньяк, который охотится за пуэрто-риканскими секретаршами не первой молодости?
Но, разглядывая маму, Кармен сделала неожиданное открытие: Кристина была хорошенькая. Не супермодель, конечно, но очень даже ничего. У нее были густые вьющиеся волосы до плеч без всяких признаков седины. Она весело и заливисто смеялась над каждой шуткой Дэвида.
– Кармен?
Портер смотрел на нее так, что было ясно: он задал вопрос, причем не первый раз.
Кармен открыла рот:
– У-ф-ф.
– Или нет? – вежливо спросил он.
– У-ф-ф?
Теперь все трое смотрели на нее.
Кармен откашлялась:
– Извини. Что?
– Давай съедим напополам порцию спагетти? – Портер, кажется, уже жалел, что предложил это.
– Конечно, – промямлила она. Не двойное свидание, а пародия какая-то, но было бы невежливо ему отказать.
– Можно нам еще одну тарелку? – попросила Кармен официантку, чувствуя себя так, как, наверное, чувствовала бы себя в этой ситуации Тиббина восьмидесятилетняя бабушка Луи.
С заинтересованностью древней старушки Кармен разделила спагетти, после чего начала разрезать свои вилкой.
Самое обидное, что мама не была похожа на бабушку Луи. Она не сводила с Дэвида глаз, хохотала над каждой его шуткой, без тени смущения принялась есть соус с его тарелки.
– Хорошо, правда? – спрашивал Дэвид. Его вопрос и взгляд были предназначены Кристине, и только ей. Возможно, он еще спросил, любит ли она его. А она, возможно, ответила «да». Они так смотрели друг на друга, что становилось неловко, но им самим неловко не было.
«Вы выглядите смешно!» – хотелось крикнуть Кармен.
– Кармен?
Портер снова вопросительно смотрел на нее.
– Прости, – сказала Кармен. – Что?
Портеру было неудобно отрывать Кармен от ее мыслей и спрашивать, о чем это она думает во время пусть странного, но все же свидания.
Он выглядел неестественным, как муж бабушки Луи. Очень старый муж.
– Ничего. Ерунда.
Кармен подцепила спагетти со странным чувством, будто наблюдает за ужином со стороны. Вдруг она поняла, что воркование закончилось. Дэвид обращался к ней:
– Твоя мама говорила, что ты сейчас работаешь няней у Морганов?
Дэвид глядел ей прямо в глаза, и в его взгляде читалось: «Я пришел с миром».
Кармен тщательно изучила потолок, потом стену напротив.
– Ага. Ты их знаешь?
– Я работаю с Джеком Морганом. Милые дети, да? Особенно малыш. Как его зовут?
Кармен раздраженно дернула плечом:
– Джисс.
– Да, Джисс. Отличный парнишка. На пикнике для сотрудников он сосчитал все кубики льда.
Кристина и Портер засмеялись. Кармен нет.
– Он назвал меня лесным чудищем, когда я вчера забирала Кармен. – Кристина опять рассмеялась, наверное, ей казалась забавной эта детская белиберда. Кармен ни за что не рассказала бы такое своему парню.
Дэвид, как будто угадав ее мысли, поцеловал маму в волосы. Портер что-то говорил, но Кармен не слушала.
Когда принесли счет, Дэвид заплатил – просто не выпендриваясь.
– В следующий раз, – сказал он Портеру, который вытащил свой бумажник.
Дэвид поднялся и галантно подал Кристине жакет, а Кармен еще раз внимательно оглядела его. Увы! У него были нормальные для его роста, совсем не короткие ноги.
Лена встала с постели и поставила диск Люсинды Вильямс, который Костас вернул ей в январе. Тибби уехала, Би уехала, а Кармен была на своем идиотском двойном свидании. Слушая музыку, Лена страстно желала вернуть то чувство, которое возникло на Санторини, но потом пропало. А может, его и не было. Может, оно только вспыхнуло и тут же погасло – сильное, опасное, но в то же время невыразимо прекрасное.
Большую часть своей жизни Лена провела в постоянном страхе, как бы чего не случилось. Когда живешь в таком напряжении, даже тень счастья приносит радость и облегчение.
Лена подумала о своем страхе. Откуда он взялся? Чего она боялась? С ней никогда не случалось ничего ужасного. Может, это бремя прошлых жизней? Или она еще слишком маленькая, чтобы это понять. Если только не мерить время в собачьих годах. Жила ли она в собачьем обличье? Жила ли она вообще?
Она подошла к шкафу, достала коробку из-под старых туфель и вытряхнула на кровать письма. Она старалась делать это пореже, особенно с тех пор, как узнала про новую девушку Костаса, но сегодня просто не могла удержаться.
Она так часто читала эти письма, что выудила из них малейшие оттенки смысла, все эмоции и даже полунамеки. Она вспомнила, как радовалась, когда получала очередное письмо – непрочитанное, наполненное любовью. Она думала, что именно обилие нежных слов и чувств делало конверт таким тяжелым.
Она сидела по-турецки и, как загипнотизированная, открывала одно письмо за другим. Сперва ее поражала серьезность Костаса, свидетельство того, что он не американец и не подросток. Потом она поняла, что он просто такой.
Первое письмо пришло в начале прошлого сентября, вскоре после того, как она уехала с Санторини.
Воспоминания так живы, что я везде чувствую твое присутствие, хотя с грустью думаю о том, что когда-нибудь они померкнут. Я не смогу представить твои кисти и холст, лежащие на валуне в Аммоуди, или твои босые ноги, залитые солнечным светом. Сейчас я все это вижу. Скоро буду лишь помнить. Потом я буду очень долго помнить воспоминания. Я больше не могу без тебя. Вчера я собирал вещи, зная, что не хочу покидать место, где мы были вместе.
Другое письмо пришло в том же месяце из Англии – Костас поехал учиться в Лондонскую школу экономики.
Мы живем впятером в трехкомнатной квартире. Карл из Норвегии, Джузеф из Иордании и пара британцев с севера, которые только что приехали. Лондон очень шумный, яркий и необычный. Занятия начинаются во вторник. Вчера вечером я пропустил с Джузефом пару кружек пива в пабе на другой стороне улицы. Я все время говорил только о тебе. Он понял меня. У него тоже есть девушка дома.
Следующее письмо пришло в октябре. Лена помнила, как удивилась, увидев греческую марку. Это было сразу после того, как у дедушки Костаса случился сердечный приступ. Костасу пришлось вернуться на Санторини. Вместо того чтобы изучать макроэкономику у всемирно известных профессоров, он чинил старые лодки на берегу. Таким был Костас.
Лена, прошу тебя, не волнуйся. Я сам решил вернуться. Правда. Я разобрался со школой. Они быстро нашли другого парня в квартиру. Я не жалею об этом. Дедушка быстро поправляется. Сегодня он сидел со мной на берегу и смотрел, как я работаю. Он говорит, что выйдет на работу к Рождеству, а я вернусь в Лондон на Новый год, но я не хочу спешишь. Посмотрим, как пойдут дела у дедушки.
Вчера я плавал в нашей оливковой роще. Я все время думал о тебе.
Потом она достала письмо, датированное декабрем. Письма этого времени вызывали у Лены чувство стыда. Она была рада, что не могла перечитать свои собственные.
Твое письмо было таким чужим, Лена. Я пытался позвонить тебе в понедельник. Ты получила мое сообщение? Как ты? Как твои друзья? Би?
Я повторяю себе снова и снова, что в тот день у тебя просто было плохое настроение. С тобой, точнее, с нами все хорошо. Я надеюсь, это правда.
Потом настал роковой январь. Мужество, появившееся в конце августа, оставило Лену холодной зимой. Она снова зажалась и спряталась в домик. Она написала трусливое письмо, на которое он ответил так:
Может быть, ты слишком далеко. Теперь даже Кальдера кажется мне другим краем света. Мне часто снится, будто я плыву, плыву и всегда оказываюсь на противоположном конце острова. Возможно, мы просто долго не виделись.
А потом она окончательно рассталась с ним, пообещав себе, что теперь все вернется на свои места. Но ничего не изменилось. Она продолжала скучать по Костасу.
Конечно, я понимаю, Лена. Я боялся, что это случится. Если бы я сейчас был в Лондоне и целыми днями учился, то воспринял бы все по-другому. Но находиться на острове и мечтать очутиться в другом месте… Я буду тосковать по тебе.
В течение многих месяцев она верила, что он тоскует. Медленно, постоянно возвращаясь назад, она прокручивала в голове разные варианты – бессвязные, иногда непристойные, – встречи двух людей которые безумно скучают друг по другу. Пусть Лена не была неуверенной в себе, наивной девственницей, но разве можно запретить мечтать?
А теперь у Костаса есть новая подруга. Он забыл Лену. Они больше никогда не увидятся.
Несбыточные мечты оказались далеко не такими приятными.
Когда Тибби проснулась, Брайан уже был одет и тихо сидел на столе.
Вылезая из постели, Тибби пригладила обеими руками торчащие в разные стороны волосы.
– Хочешь есть? – спросил он с надеждой. Тибби вспомнила про завтрак, вспомнила о прогулке по проезжей части. Она собиралась рассказать Брайану о своих планах и предложить ему присоединиться к ним. Собиралась, но не сделала этого.
– У меня сейчас занятия, – сказала она.
– Да… – Брайан не пытался скрыть разочарование. Он никогда не изображал, будто ему все равно, если ему было не все равно.
– Давай встретимся за ланчем? – предложила Тибби, увидев, как он огорчился. – Я возьму сэндвичи в кафетерии, и мы съедим их на берегу пруда.
Похоже, Брайану понравилась эта идея. Пока Тибби одевалась, он сходил в ванную, а вниз они спустились вместе. Все это время девочка обдумывала, как отделаться от своего незадачливого друга. Впрочем, это не так уж и сложно. Брайан наверняка и не подозревал, что она на такое способна.
Тибби показала в сторону развлекательного центра:
– У них там есть «Покоритель драконов».
– Правда? – Расчет оказался верным. Брайан сразу заинтересовался.
– Ага. Я зайду за тобой в полдень. – Она знала, что Брайан мог играть часами.
Тибби спустилась на первый этаж общежития к Алексу – они обычно встречались в его комнате – и заглянула в полуоткрытую дверь. Он сидел за компьютером в наушниках, а Каура, полулежа на кровати, читала какой-то журнал о хип-хопе. Они никак не отреагировали на ее появление, и Тибби терпеливо ждала. Она хорошо изучила их привычки и знала, что ребята встанут, когда освободятся.
По-видимому, Алекс записывал саундтрэк к своему фильму. На столе лежала куча дисков, домашние записи и записи групп, совершенно ей не знакомых. Она лишь делала вид, что слышала эту музыку. Алекс вынул наушники, чтобы она и Каура могли послушать, что получилось. Это была какая-то смесь звуков, которую трудно было назвать музыкой. Но Алекс выглядел очень довольным, и Тибби с готовностью покивала головой.
– Да, Томко. Пора потреблять кофеин, – возвестил Алекс, и они последовали за ним. Тибби поняла, что он не спал всю ночь.
Вообще-то, они должны были предупреждать дежурного о том, что выходят за пределы территории колледжа, но Тибби уже перестала напоминать об этом Алексу и Кауре.
Они шли уже почти час, а мимо проносились машины.
Ей стало немного грустно, когда официантка в нелепом козырьке на седых волосах принесла огромную тарелку блинчиков. Брайан обожал блинчики.
Алекс рассказывал о соседе по комнате, который все время играл в шахматы, – это был его любимый объект для насмешек.
Тибби вспомнила о Брайане, его футболке «Повелитель драконов» и толстых с вечно заляпанными стеклами очках в позолоченной оправе.
Алекс сказал что-то, и она засмеялась. Смех прозвучал фальшиво.
Почему она не позвала Брайана? Потому, что боялась предъявить его Алексу и Кауре? Или потому, что боялась, что Брайан иначе станет относиться к ней, Тибби?
Би!
Я, наверно, не смогу воспользоваться Штанами, поэтому отправляю их тебе.
Я постоянно о тебе думаю и была безумно рада, когда ты вчера позвонила. Раз ты так быстро нашла Грету, значит, все будет хорошо.
Не шали в великом штате Алабама, Би, и помни о том, как сильно мы тебя любим.
Тибби
Жизнь несправедлива, но она справедливее, чем смерть. Вот и все.
Вильям Голдмэн
*
Первые несколько дней в Гретиной мансарде Би занималась физическим трудом: убирала коробки, какие-то части сломанной мебели и книги.
На пятое утро появились Волшебные Штаны. Сначала Би обрадовалась, потому что ей предстояли тяжелые испытания, и Штаны должны были помочь ей преодолеть их. Но, вернувшись к себе, она ощутила странное беспокойство.
Би ступила на ковер и открыла посылку. Задержав дыхание и втянув живот, она начала натягивать Штаны, но… они не налезали. Би остановилась. А что, если она порвет их? Какой кошмар!
Девочка быстро сняла Штаны и, тяжело дыша, натянула шорты.
Только не впадать в панику. Просто надо сбросить несколько килограммов. Прижав к себе Штаны, Би села на кровать, прислонилась головой к стене и постаралась не расплакаться.
Она не могла так легко отказаться от них. Может, Штаны не обязательно надевать? Может, они сохраняют волшебство, просто находясь рядом?
Бриджит несколько раз прошлась по комнате, а потом со Штанами отправилась к Грете. Бабушка на кухне брала у себя кровь. Бриджит быстро отвернулась. Она хорошо знала, что такое диабет, потому что им болела мама.
– Доброе утро, Грета, – сказала она, глядя в пол.
– Доброе утро, – ответила Грета. – Будешь завтракать?
– Нет, спасибо, – ответила Бриджит.
– А как насчет апельсинового сока?
– Спасибо. Если можно, я возьму с собой воды. – Она подошла к холодильнику, чтобы достать бутылку.
Грета внимательно разглядывала Штаны.
– Это твои? – спросила она.
– Да.
– Давай я их постираю? Будут как новенькие.
Бриджит ужаснулась:
– Нет-нет, спасибо! – Она схватила Штаны и прижала к груди. – Мне они нравятся такими.
Грета покачала головой:
– Как знаешь.
«Ты ничего не понимаешь в волшебстве», – подумала Бриджит.
В доме было жарко, а в мансарде еще жарче. Когда Бриджит поднялась наверх, пот лил с нее ручьями.
В углу стояла груда коробок, на которых было написано черным маркером «Марли». Этого-то Би одновременно хотела и боялась. Она положила Штаны на книжную полку и приступила к работе. Взяв первую коробку, Би запретила себе испытывать какие-либо чувства. Она просто открыла ее и осторожно вынула кипу тетрадей, которые остались, по-видимому, еще со школы. У Бриджит екнуло сердце, когда она увидела аккуратный мамин почерк. «Социология», «Английский», «Алгебра». Под тетрадями лежал конверт, набитый фотографиями. Дни рождения, праздники, школьная ярмарка. Бриджит казалось, что от мамы везде исходит свет: от ее необыкновенно красивых волос и лица. Би знала, что унаследовала замечательный цвет волос от мамы.
Еще в коробке было много рисунков, в основном на бумажных тарелках и картоне, большинство из которых Бриджит без сожаления выкинула.
В следующей коробке было все, что связано с университетом. Бриджит долго разгребала блокноты и учебники, пока опять не наткнулась на фотографии, Марли танцует, Марли в соблазнительном купальнике, Марли на одной вечеринке, потом на другой, и каждый раз с новым, неизменно смазливым парнем. Би нашла четыре альбома, и везде Марли выглядела фантастически хорошо. А вот ее фотографии в четырнадцати номерах «Хантсвил таймс» и еще дюжине местных газет. Марли была потрясающе красивой. Она походила на кинозвезду: улыбалась, смеялась, приветственно махала рукой. Бриджит гордилась не только удивительной маминой красотой, но и ее яркостью и необычност ью.
Однако эта Марли, столь поразившая Би, не имела ничего общего с ее мамой, лежавшей в зашторенной комнате день за днем.
– Гильда!
Было уже двенадцать. Грета звала Бриджит обедать.
Девочка медленно спустилась по лестнице. Грета разложила по тарелкам сэндвичи с индейкой и жареную картошку и теперь непослушными пальцами с опухшими суставами как-то очень долго сворачивала бумажные салфетки.
«Как же она из тебя получилась?» – в очередной раз удивилась Бриджит.
Кармен провела весь день у Лены. Они пекли печенье и кексы и упаковывали их для Би и Тибби. Сегодня Кармен была рада тому, что остается у Лены на ужин. Вообще-то ей не нравились кулинарные изыски Лениного папы, слепящий свет галогеновых лампочек над столом и запах Эффиного быстросохнущего лака. Но именно сегодня больше всего на свете Кармен не хотелось оставаться в пустой квартире. Ведь это был уже третий вечер подряд.
Сегодня мама пошла с Дэвидом на бейсбольный матч. Она завязала волосы в игривый хвостик и надела кепку, что показалось Кармен верхом неприличия.
– Очень вкусно, мистер Калигарис, – произнесла Кармен, тыча вилкой во что-то твердое со шпинатом.
– Спасибо, – покивал он.
– Итак, Кармен, – весело сказала Эффи, осторожно беря вилку, чтобы не смазать лак, – Твоя мама что, влюбилась по уши?
Кармен сглотнула:
– Да, типа того. – Она быстро оглянулась на Лену.
– Я узнала это не от Лены, – великодушно заступилась за сестру Эффи. – Знаешь Мелани Фостер? Она работает в «Руби Гриль». И она видела, как твоя мама целовалась со своим парнем.
– Нам обязательно это слушать? – спросила Лена.
Кармен почувствовала, как что-то со шпинатом норовит выйти обратно.
– Он тебе не нравится? – спросила Эффи.
– Он ничего, – пробурчала Кармен.
Миссис Калигарис казалась одновременно смущенной, заинтересованной и удивленной.
– Я так рада, что твоя мама встретила хорошего человека.
– Да, наверное, – с трудом выдавила из себя Кармен после долгого молчания. Она закрыла лицо руками.
Будучи не совсем тупицей, Эффи прекратила свои расспросы.
Через минуту Кармен посмотрела на часы:
– Кстати… она вот-вот должна за мной заехать. – Убедившись, что все почти доели, она сказала извиняющимся тоном: – Схожу за своими вещами. – Кармен помыла свою тарелку. – Извините… но мне надо бежать.
– Все в порядке, солнышко, – сказала миссис Калигарис. – Это ты извини, что мы сегодня так поздно ужинаем.
Вообще-то Калигарисы всегда ужинали поздно. Кармен давно уяснила, что у греков так принято.
Следующие пятьдесят пять минут Кармен сидела с Леной в гостиной и ждала Кристину.
– Неужели трудно позвонить? – сердито спросила Кармен уже в который раз и вдруг поразилась: ведь это мамины слова!
Лена зевнула:
– Знаешь, со стадиона обычно трудно выехать. Она наверняка застряла где-нибудь в пробке.
– Она слишком стара для бейсбола, – мстительно констатировала Кармен.
Миссис Калитарис спустилась на кухню уже в халате. Во всем доме уже был выключен свет.
– Кармен, ты всегда можешь переночевать у нас.
Кармен кивнула. Ей хотелось плакать.
В десять сорок четыре наконец-то подъехала машина. Машина Дэвида.
Привыкшая рано ложиться Лена прикорнула на диване. Она открыла глаза и тронула Кармен за локоть.
– Видишь, все в порядке.
– Малышка, это был какой-то дурдом, – затараторила Кристина, как только Кармен открыла дверцу машины. – Прости, пожалуйста.
У Кристины был такой веселый и довольный вид, что трудно было предположить, что ей действительно неловко или по крайне мере не все равно.
– Кармен, извини. Это я виноват, – галантно произнес Дэвид.
«Тогда почему вы оба так сияете?» – хотела спросить Кармен, но, не проронив ни слова, села в машину.
Кристина и Дэвид перешептывались всю дорогу, и Кармен хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать эти противные приторные интонации. Когда машина остановилась, она резко выскочила на тротуар, чтобы не видеть поцелуй на прощание.
Двери лифта закрывались, но Кармен и не подумала придержать их, так что маму чуть не прищемило. Очутившись рядом с ней в маленькой кабине, Кармен с отвращением почувствовала запах пива.
– Котенок, – начала Кристина, – я понимаю, что мы опоздали… но ты бы видела эти ужасные пробки. Все билеты были проданы… кроме того, ты ведь так любишь бывать у Лены.
Она была подвыпивши, хотя, возможно, блестящие глаза и раскрасневшиеся щеки объяснялись не проходящим в последнее время радостным возбуждением. Мама не оправдывалась, она всего лишь хотела, чтобы Кармен перестала дуться и портить ее счастье.
Кармен обогнала маму в коридоре и открыла дверь своим ключом. Она все равно дулась.
– Ненавижу тебя, – бросила она со стыдом и отчаяньем, захлопнув дверь в свою комнату.
Вечером Тибби решила остаться с Брайаном. Она хотела пойти с ним в кафе, но вместо этого заказала в комнату пиццу.
Поев, они растянулись на полу и принялись рисовать.
– Что это? – спросил он, глядя на орнамент из квадратиков, которым она разрисовала уже второй лист бумаги.
– Это… ну вроде как ход моих мыслей.
Он кивнул с пониманием.
Брайан тоже был поглощен работой. Он рисовал комиксы, где люди были с огромными головами и такими же огромными глазами. Получалось не очень-то удачно, хотя Брайан старался. В задумчивости он прикусывал щеку изнутри, а когда заштриховывал картинки карандашом, приоткрывал рот.
Они работали молча, но вдруг из соседней комнаты послышалась музыка, и Брайан стал тихо насвистывать ее. Прислушавшись, Тибби поняла, что это очень сложная мелодия, по-видимому, даже симфония. Поразительно! Сотни нот, но он воспроизводил все.
Она отложила карандаш и посмотрела на своего друга. Он продолжал заштриховывать что-то и свистеть.
Музыка была прекрасной. Откуда Брайан ее так хорошо знал? Тибби подперла подбородок руками. Может, он всегда так мастерски свистел, просто она не обращала внимания?
Тибби боялась, что если промолвит хоть слово, то Брайан умолкнет, а этого она не хотела больше всего на свете.
Положив голову на пол и стараясь не заплакать, она закрыла глаза. Все рисунки помялись у нее под щекой.
Свист и шуршание карандаша. Плач скрипок, вибрация альтов на дне ее желудка, а теперь пианино, сопровождаемое свистом.
Вдруг все прекратилось, и Тибби стало еще грустнее. Было ощущение, будто она жила в мире музыки, теплом и уютном, а теперь очутилась на огромной холодной льдине.
Брайан спокойно рисовал. Он так и не поднял глаз.
– Что это было? – спросила она после длинной паузы.
– Что именно?
– Эта музыка.
– Ну-у… по-моему, Бетховен.
– А как называется произведение?
– Это концерт для фортепьяно. Вроде пятый.
– А сколько их всего?
Брайан наконец взглянул на Тибби, удивленный ее настойчивостью:
– Концертов для фортепьяно? Которые сочинил Бетховен? Не помню. Кажется, всего пять.
– Откуда ты знаешь?
Он пожал плечами.
– Просто слышал много раз. А этот часто крутят по радио. Тибби сверлила его взглядом, и Брайан понял, что она ждет других объяснений.
