Текст книги "Опасная шарада"
Автор книги: Энн Бэрбор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 17
Марч так глубоко задумался о сцене, которую сам же тщательно спланировал, что когда за столом и впрямь раздался вопль, он на мгновение растерялся.
Встряхнув головой, граф непонимающе огляделся вокруг, но тут же глаза его сузились при виде вскочившего игрока.
– Глядите! – вопил тот, размахивая над головой картами. – Колода-то крапленая!
Марч взглянул на Элисон, которая смотрела на вскочившего игрока с явным недоумением. Заметив ее взгляд, тот на мгновение запнулся, но через секунду обвиняюще ткнул в нее пальцем.
– Это все она! – громко заявил он. – Я заметил, как она вертелась у стола перед игрой! Она подменила колоду!
Элисон медленно поднялась, глаза ее расширились от ужаса и негодования, но тут ее сосед слева цепко схватил девушку за запястье.
– То-то мне все время казалось, что уж больно вид у нее подозрительный, – хмыкнул он, протягивая руку к шляпе Элисон. – Вот сейчас мы и увидим, что ты на самом деле за птица.
Одной рукой он стащил с нее шляпу, едва не сдернув при этом парик, и, невзирая на испуганные крики девушки, другой рукой сдернул темные очки.
Этого Марч уже не мог вынести. Какая-то неведомая сила подхватила его и против его же воли поднесла к Элисон.
Одним ударом сбив с ног ее обидчика, он крепко схватил девушку и, пользуясь замешательством других игроков, не ожидавших такого поворота событий, бросился к выходу, жестом приказав ошарашенному Пилчеру следовать за ним. Пробираясь к двери, он едва не сбил с ног хозяина, спешившего на шум к разгоряченным игрокам.
Выскочив на улицу, Марч не останавливаясь кинулся к стоявшему неподалеку экипажу, где ждал его верный Тоби. Мальчик, казалось, нимало не удивился столь необычному поведению хозяина и без лишних слов помог притихшей девушке сесть на переднее сиденье рядом с местом графа.
Элисон же пребывала в состоянии полнейшей прострации. Неожиданные обвинения игроков и так уже совершенно оглушили ее, а когда рядом с ней из ниоткуда вдруг возник Марч, спасая ее от надвигающейся опасности, девушка и вовсе впала в какое-то оцепенение, без мыслей, без чувств, без воли и способности принимать решения. Она понимала, что должна протестовать против такого бесцеремонного обращения с ней графа, но не имела ни сил, ни желания делать это.
Только когда Марч дал какие-то краткие указания мистеру Пилчеру и рывком вскочил на сиденье возле нее, Элисон начала приходить в себя и повернулась к Марчу.
– В чем?.. Что?.. – еле слышно пролепетала она, досадуя на то, что не может даже связно построить предложение.
– Да помолчите вы! – отрезал Марч, и Элисон отпрянула: сколько ярости было в его голосе. – Мы с вами еще потолкуем, и очень скоро, а пока сидите смирно.
Подобрав поводья, он бешеным галопом погнал лошадей по улицам спящего Бата. Боясь, что коляска вот-вот перевернется, Элисон судорожно вцепилась руками в колени, стараясь не кричать. Однако страх лишь смутно маячил на краю ее сознания, занятого тщетными попытками хоть как-то осмыслить только что происшедшие события. Почему тот ужасный человек посмел обвинить ее в мошенничестве? Ведь она не успела даже прикоснуться к картам. А вдруг Джек?.. И откуда там вдруг взялся Марч? В тот миг, охваченная ужасом, сама не понимая, что делает, она прошептала его имя в беспомощной мольбе о спасении – и вот он появился рядом с ней, точно джинн из бутылки. Из горла Элисон вырвался истерический смешок. А если попробовать закрыть глаза и пожелать, чтобы ничего этого не было, может быть, она проснется в своей кровати на Ройял-крессент?
Элисон опасливо покосилась на графа. Когда-то она думала, что уже видела его в самом страшном гневе, но теперь понимала, что то были лишь цветочки. Зато сейчас, когда Марч яростно стиснул зубы, а его золотистые глаза метали молнии, он и в самом деле повергал в ужас.
Однако, когда коляска с грохотом влетела на Ройял-крессент, Элисон так и не оправилась от своего панического изумления. Она была не в силах даже пошевелиться, чтобы вылезти из экипажа, и только сдавленно ахнула, когда граф бесцеремонно вытащил ее оттуда. Грубо вцепившись в ее руку, Марч буквально проволок ее через весь дом, втащил в библиотеку и швырнул в ближайшее кресло. Затем плотно закрыл дверь и подошел к ней.
– Ну а теперь, мисс Фокс, или мисс Рей-нард, или как вас там еще звать по-настоящему, настало время немного поговорить.
Марча почти трясло от ярости. Его тщательно подготовленный, до мелочей продуманный план разлетелся в пух и прах на его глазах в «Хай Флайер». Момент, которого он дожидался так долго, настал и исчез, а он вместо того, чтобы насладиться разоблачением мисс Фокс, спас ее собственными руками! И в провале его грандиозного замысла ему некого винить, кроме самого себя.
Марч был так зол на себя, что просто места не находил. Подумать только, в последнюю, решающую минуту он не смог смотреть на унижение Элисон! Не мог увидеть ее опозоренной перед всеми этими людьми, не говоря уж об опасности, которой она подвергалась. Так что, в конечном счете, это он был уничтожен, а вовсе не она. Уничтожен любовью к женщине, которая заслуживала лишь ненависть и презрение.
Почти отчужденно он смотрел на страдальческую гримасу, исказившую ее прекрасное лицо. Бездонные голубые глаза расширились от недоумения, и Элисон в мольбе протянула к нему руку. Она действительно необычайно хороша, устало подумал Марч в уверенности, что в следующую секунду девушка разразится слезами. Но, к его удивлению, в ее аквамариновых глазах вспыхнули искорки гнева. И когда она заговорила, голос ее звучал хрипло, но спокойно:
– Да, милорд, нам давно уже было пора поговорить. Присядьте, пожалуйста, я расскажу вам все, что вы хотите узнать.
В Марче еще сильнее вскипела ярость. Он остался стоять рядом с креслом Элисон, вынуждая ее смотреть на него снизу вверх.
– Я и сам уже выяснил все, что мне надо было знать о вас, – проскрежетал он. – Я знаю, что вы и есть та гнусная хищница, виновная в смерти моего брата и его жены.
Элисон отшатнулась, словно он ударил ее, и судорожно вцепилась в подлокотники кресла, но через мгновение бесстрастно произнесла:
– Вы ошибаетесь, милорд, в их смерти нет моей вины. Единственный мой проступок – что я так долго скрывала от вас мою роль в этой трагедии. Мне надо было прийти к вам немедленно после… после того, как Сюзанна… Я должна была хотя бы попытаться объяснить…
– Объяснить?! – в ярости прошипел Марч. – Какие объяснения вы сможете предложить мне? Разве они оправдают ваш отвратительный поступок? Вы под чужой личиной прокрались в Лондон и до нитки обобрали Сьюзен. А когда досуха выжали из нее все, что смогли, то, как подколодная змея, которой вы и являетесь, уползли в свою нору, бросив ее одну с ее отчаянием.
Элисон слабо застонала и всплеснула руками.
– Все было совсем не так!
Губы Марча изогнулись в неприятной усмешке.
– Что ж, расскажите же мне, мисс Фокс, Рейнард, один Бог знает, как к вам правильно обращаться, вы, беспринципная лиса, так как же, по-вашему, было дело?
Элисон в упор глядела на него, и Марч снова увидел, как ее щеки розовеют от гнева. Поднявшись, она выпрямилась перед Марчем в полный рост.
– Если вы сядете, милорд, – стальным голосом проговорила она, – я расскажу вам все.
Против воли Марч опустился в ближайшее кресло, но не проронил ни слова, а молча смотрел на девушку пустыми глазами.
– Меня, – начала Элисон, – действительно зовут Элисон Фокс, – на губах ее играла чуть заметная улыбка, – и вы не первый, кто назвал меня лисой, хотя обычно меня называли так в знак любви и дружбы.
Марч ничего не ответил, и его каменное лицо не смягчилось.
– Все, что я рассказывала вам о моем прошлом, истинная правда, – продолжала Элисон. – Причиной моего визита в Лондон четыре года назад был Джек Кроуфорд.
– Ага, – злобно прервал ее Марч, – я так и думал, что мы в конце концов доберемся до мистера Кроуфорда.
Пальцы Элисон сжались в кулак, но она продолжала, словно не слыша его:
– Как вы уже знаете, Джек был женат на моей лучшей подруге. Бет приехала ко мне в Райдстоув и сообщила, что у Джека огромные неприятности. – Она опустила голову, пристально разглядывая свои ногти. – Джек – завзятый картежник. Он проиграл кучу денег и украл, чтобы расплатиться с долгами. Его уличили и, по словам Бет, если бы он не отдал деньги в течение трех месяцев, его бы посадили в тюрьму.
– И о какой же сумме идет у нас речь? – резко поинтересовался Марч.
– О четырех тысячах фунтов.
– О четырех тысячах… О Боже!
– Да. – Элисон еще раз позволила себе улыбнуться. – И я сказала то же самое. – Марч снова застыл, и она продолжала: – Но в любом случае Бет знала, что я владею искусством игры в карты.
– Искусством?! Вот как вы это называете?
– Да, милорд, потому что так оно и есть. Я не мошенничаю. Никогда не мошенничала и никогда не буду.
От этого заявления Марч вновь вскочил.
– Да вы только послушайте себя! – фыркнул он. – Можно подумать, что вы добродетельны, как монахиня! Да как вы можете, глядя мне прямо в лицо, утверждать, что вы не мошенница?
– Потому что это правда, – негромко ответила Элисон. – Мой дядя научил меня играть в карты и, как бы неправдоподобно это ни звучало, я оказалась способной ученицей.
Марч фыркнул.
– Вранье чистейшей воды! Весь мир знает, что вы обжулили Сьюзен. Вы не можете отрицать это!
– Нет, могу отрицать и буду! – воскликнула Элисон. – Эту ложь распространила сама Сюзанна, когда я уехала из Лондона. Но даже останься я там и попробуй защищаться, кто стал бы меня слушать?
– Еще бы! Кто станет слушать авантюристку без прошлого, под чужим именем!
– Но не могла же я играть под своим собственным! Разве вы не понимаете? Это разбило бы сердце моему отцу.
– Как похвально! – насмешливо заметил Марч. – Вы и впрямь разбили сердце другому старику – моему отцу!
Элисон опустила голову.
– Я… я действительно сожалею об этом. И о Сьюзен и ее муже тоже. Если бы я знала, к чему приведет игра с Сюзанной Брент, я никогда бы не села с ней за карточный стол.
– Неужели вы на самом деле думаете, что я поверю, будто вы выиграли у Сьюзен тысячи фунтов без жульнических махинаций? Вы же женщина, помилуй Боже!
– Ну да, – снова улыбнулась Элисон. – А разве только мужчина может владеть искусством игры в карты, а женщина – нет?
Марч опустил глаза.
– Согласитесь, что такое просто невозможно.
– Да, пожалуй. Но я владею этим искусством. Я умею запоминать все разыгранные карты и кто из игроков сделал какой ход, и умею увязывать все это в одно и делать выводы. А еще у меня есть что-то вроде дара определять по лицу, о чем человек думает. И к тому же, – заключила Элисон, – я редко пью спиртное, да и то очень мало. Поэтому обычно за карточным столом я – единственный трезвый игрок, а это немалое преимущество.
Марч снова промолчал, и девушка нерешительно продолжила:
– Я прекрасно понимаю, почему вам трудно поверить мне. Единственное, что вы обо мне слышали – это выдумки вашей невестки. – Со стороны Марча донесся свирепый рык, но Элисон словно не слышала. – Именно поэтому я и не пришла к вам раньше. Посудите сами, ведь вы расточали угрозы на каждом углу.
– Я вовсе не…
– Нет, вы угрожали! – Элисон почувствовала, как ее щеки начинают пылать, но не могла совладать с возмущением. – Возможно, это было вполне понятной данью вашему горю, но вы грозили мне самыми ужасными карами, одна хуже другой. Молли говорила мне…
– Молли?
Элисон потупилась.
– Виконтесса Калландер. Она, Бет и я были лучшими подругами еще в школе.
– О Боже! – гневно воскликнул Марч. – Ну разумеется! Она все время знала, так ведь? Пожалуйста, поздравьте ее от меня. Ее таланты почти затмевают ваши.
– Прошу вас, милорд, поверьте, что никому из нас не доставляло удовольствия обманывать вас. Ну, – поправилась она, – может быть, Молли немножко и доставляло. Она всегда была озорницей, а тут еще твердо решила сделать все, чтобы вы не могли уничтожить меня.
– Вам крупно повезло с друзьями, мисс Фокс. Они не только тщательно скрывают ваше имя, но при этом и лгут почти так же виртуозно, как вы сами. Однако мы отклонились от темы. Даже если я поверю в ваши сомнительные заверения в том, что вы не жульничали, а играли честно, то чем вы оправдаете то, что вытянули у Сьюзен все до последней монетки? Вы не терзаетесь угрызениями совести из-за ее смерти? Или же наша семья представляется вам бездонной бочкой, откуда вы можете не стесняясь черпать деньги на удовлетворение своих прихотей?
Элисон закусила губу.
– У Сюзанны Брент я выиграла триста фунтов. Для меня это огромные деньги, но мне почему-то кажется, что эта сумма не выходила за пределы ее возможностей.
Марч в упор уставился на девушку. Губы его сжались в тонкую ниточку, глаза утратили прозрачность и, казалось, заволоклись туманом.
– Конечно, не выходила. Сьюзен получала гораздо больше на карманные расходы. Но я вам не верю.
Элисон внезапно ощутила смертельную усталость, словно кровь по капле вытекла из нее.
– Не понимаю, зачем я понапрасну трачу и ваше, и свое время, рассказывая вам все это, – бесстрастно сказала она. – Видно же, что вы настроены не верить ни единому моему слову, и я вполне понимаю почему. Вы слишком долго вынашивали свою ненависть и теперь не можете отрешиться от нее.
– Избавьте меня от ваших домыслов, мисс Фокс. Нет, я не считаю, что понапрасну теряю время. Мне действительно крайне интересно, что и как вы мне скажете. Например, мы даже не коснулись случайного появления Джека Кроуфорда в Бате.
– Так знайте же, что он приехал сюда отнюдь не случайно, – парировала Элисон. – Он приехал в Бат, чтобы разыскать меня и еще раз воспользоваться моими… услугами.
– А вы, верно, были только счастливы оказать ему эту любезность: Должно быть, вам уже прискучила роль скромной компаньонки леди Эдит. Кстати, позвольте мне выразить свое восхищение вашим спектаклем во время карточной игры у Дансени. Всякий сказал бы, что такая беспомощная неумеха никогда не выучится играть как следует. Итак, продолжим. Джек дал вам возможность осуществлять этот ловкий маскарадный, трюк с переодеванием и безнаказанно потрошить кошельки менее удачливых жителей этого славного городка.
Элисон с трудом поборола искушение звонкой пощечиной стереть издевательскую улыбку с лица графа.
– Ну конечно же, я не хотела помогать ему! Но я была всецело в его власти. Он угрожал, что расскажет вам все обо мне, вот почему я и оказалась в его руках.
– И вам ни на секунду не приходило в голову, что лучше было бы самой прийти ко мне и все рассказать, чем идти на поводу у Джека.
Элисон вдруг поняла, что не может найти подходящих слов. Не могла же она сказать Марчу, что ей мешало сознаться ее чувство к нему? Если он только поймет, как больно ранила ее одна только мысль о его презрении, которое неминуемо появится в его глазах после ее признания, Марч обязательно догадается и о том, что она любит его. А этого вынести Элисон уже не могла.
– Я хотела прийти к вам, но боялась, – нерешительно произнесла она. – Я постепенно начала узнавать вас поближе, и, хотя уже не верила, что вы способны выслать меня или сделать еще что-нибудь ужасное, чего я боялась целых четырех года, я поняла, что вы страшно разозлитесь – и совершенно справедливо, конечно. А мне так хотелось быть вам другом…
– Господи! – раздраженно вскричал Марч. – Бросьте! Да вы не знаете, что значит слово «друг»! И можете не отпираться, я все равно не поверю, что вы, мол, не были в сговоре с Джеком Кроуфордом или не пытались обжулить сегодня ваших противников за карточным столом.
– Нет! – Этот отчаянный крик вырвался из глубины ее души. – Я и понятия не имела… Не думаете же вы, будто я кропила те карты!
– Ну конечно! – прошипел он. – Вы-то их не кропили! За вас постарался ваш дружок. Дорогая моя мисс Фокс, я сам видел, как вы взяли карты у Джека Кроуфорда вчера вечером в «Верхней Ассамблее»!
Элисон в ужасе посмотрела на графа, чувствуя, как щеки ее заливает густой румянец, а потом медленно встала с кресла. С трудом, будто смертельно раненная, она подошла к маленькому столику у окна и прошептала, повернувшись к графу:
– Да, я действительно взяла у Джека эти карты, но даже и не думала пускать их в ход. Я засунула их в сумочку и совсем позабыла про них до тех пор, как собиралась ночью выйти из дома. И обнаружила их только уже спускаясь по лестнице. – Элисон открыла выдвижной ящик в столе и, вытащив оттуда маленький сверток, кинула его графу. – Вот, милорд, карты, которые я взяла у Джека прошлой ночью.
Марч несколько секунд безмолвно взирал на сверток, а потом перевел взгляд на Элисон, все еще не в силах вымолвить ни слова. Когда же он наконец обрел дар речи, голос его звучал громко, но неуверенно:
– Сдается мне, вы оставили здесь запасные карты. Наверняка у вас не одна крапленая колода. Мне бы хотелось, чтобы вы оставили свои попытки заморочить мне голову.
Несмотря на теплый майский вечер и горящий в камине веселый огонек, Элисон почувствовала, что ее охватывает ледяной холод. Некоторое время она вслушивалась в тишину комнаты, нарушаемую только потрескиванием угольков в камине и тиканьем часов на стене.
Сделав над собой почти невероятное усилие, она подняла голову и посмотрела Марчу прямо в глаза.
– Тогда нам не о чем больше говорить, милорд. Разве что вы можете сообщить мне, что намерены теперь делать.
Марч угрюмо пожал плечами.
– Ну разумеется, расскажу все тете. А там уж ваша судьба будет в ее руках. Не думаю, что после завтрашнего утра вы останетесь у нее на службе, но не могу говорить за нее. По всей вероятности, вряд ли вы задержитесь в этом доме.
Элисон охватила противная мелкая дрожь. Он говорит серьезно! Он действительно собирается вышвырнуть ее на улицу без всяких рекомендаций, лишив возможности честно зарабатывать себе на жизнь. Да, она с самого начала знала, что гнев Марча будет ужасен, но в глубине души все же полагала, что граф не окажется столь мстительным. Не веря своим ушам, Элисон молча смотрела на него.
Несколько минут Марч мерил шагами ковер, а потом вновь повернулся к ней и отрывисто сказал:
– Я хотел бы верить вам, Элисон. Правду говоря, я уже не держу на вас зла, как прежде. Собственно – добавил он небрежно, – я даже подумываю о том, чтобы взять вас под свое покровительство после того, как вы покинете дом моей тети. Вы, знаете ли, очень хорошенькая. – Он двумя пальцами приподнял подбородок девушки. – Хотелось бы вам жить в чудесном доме в Лондоне?
В полном изумлении Марч внимал своим же беззаботно-жестоким словам. Боже, что на него нашло? Что он говорит? Сделать Элисон своей любовницей? Эта мысль пробудила в нем все его самые худшие инстинкты. Один краткий миг, показавшийся ему вечностью, он лелеял безумную надежду, что она согласится, хотя в то же время сгорал от стыда. Девушка побелела, как полотно, и покачнулась. Марч непроизвольно протянул к ней руки, но она тут же выпрямилась, и когда через несколько секунд ответила ему, тон ее был совершенно обыденным.
– Благодарю вас, нет, милорд. – Губы ее изогнулись в жалком подобии улыбки. – Мое будущее вполне обеспечено. Видите ли, я уже получила подобное предложение от Джека, и он к тому же пообещал, что я окажусь ему весьма полезна. Так приятно быть кому-то полезной, вы не находите? Хорошо, когда у тебя есть занятие в жизни. – Осторожно ступая, она направилась к двери. – А теперь, с вашего позволения, милорд, я пойду отдыхать. Завтра у меня, должно быть, будет много дел.
Марч протянул к ней руки.
– Элисон, – прошептал он, но она уже ушла.
ГЛАВА 18
– Так вы знаете? – сдавленно ахнул Марч, точно получил удар под дых. Он стоял напротив леди Эдит в ее кабинете – маленькой комнатушке, смежной со спальней. Сквозь незанавешенное окно, окрашивая кремовые обои в розоватый цвет, лились лучи утренней зари. – Вы знаете, что Элисон Фокс на самом деле и есть Лисса Рейнард? Ничего не понимаю… Откуда…
– Она сама мне все рассказала, когда поступила ко мне на службу. Как-то в разговоре я упомянула твое имя и заметила, что она сильно побледнела. Я стала расспрашивать, что ее так тревожит, вот вся история и всплыла наружу.
– И вы ничего не сказали мне? – лицо Марча исказилось в мучительном недоумении. – Почему? Вы же знали, что я ее ищу!
И он во все глаза уставился на тетю. Сегодня та выглядела хуже некуда. Под глазами пролегли черные круги, а на обычно бледных щеках играл нездоровый румянец. Видит Бог, как трудно – намного труднее, чем Марч предполагал, – ему было пойти на этот шаг: огорчить леди Эдит известием о вероломстве ее компаньонки. И теперь, услышав, что тетя давно уже все знает, Марч ощущал себя вдвойне обманутым.
– Потому что прекрасно знала, как ты поступишь, если я расскажу, – спокойно ответила леди Эдит. – И потому что обещала Элисон хранить ее тайну. Знаешь ли, ей было совсем непросто решиться все мне рассказать. Это потребовало от нее огромного мужества. Она думала, что я тут же вышвырну ее из дома или выдам тебе на блюдечке с голубой каемочкой.
– А почему вы так не поступили? Надо было вышвырнуть ее вон. Боже мой, тетя, да неужели же смерть Уильяма и Сьюзен ничего для вас не значит? А мой отец?..
– Ну разумеется, значит, и немало, – оборвала его леди Эдит. – А что касается твоего отца, то позволь напомнить тебе, что он все-таки был моим братом, и я воспринимала его боль как свою собственную.
Ее хрупкая фигурка так съежилась в кресле, что, казалось, вот-вот исчезнет в нем, затеряется среди складок обивки. Чуть помолчав, леди Эдит продолжила более мягким тоном, хотя руки ее по-прежнему, сжимали подлокотники кресла:
– Присядь, мой дорогой. Пора тебе узнать кое-какую горькую правду об Уильяме и Сьюзен и, может быть, о самом себе.
Почти не сознавая, что делает, Марч послушно уселся рядом с тетей, глядя на нее с таким видом, будто почтенная леди неожиданно вытащила из-за корсажа пистолет и теперь целилась в него.
– Марч, – начала она, – а хорошо ли ты знал Сюзен?
– Что? – озадаченно спросил он. – Конечно, хорошо, то есть неплохо. Ну… я довольно часто видел ее в Лондоне во время ее первого выезда в свет, когда она обручилась с Уилом.
– А ты когда-нибудь говорил с ней по-настоящему?
– Ну разумеется, говорил. – Марч вдруг умолк и нахмурился. – Н-нет, – медленно продолжил он, – пожалуй, все же нет. Я только видел ее с Уилом или с другими людьми. А почему вы спрашиваете?
– И какое у тебя сложилось впечатление о Сьюзен?
Марч беспомощно поднял руки.
– Она казалась достаточно милой девушкой. Может быть, капельку легкомысленной и избалованной, чуть-чуть эгоистичной… Тетя…
Леди Эдит слабым движением наклонила голову.
– Поверь, дорогой, у меня есть веские причины спрашивать. А ты был близок с Уильямом, когда вы подросли? – Марч недоуменно кивнул, и она тихо продолжила: – Как ты считаешь, каков он был по характеру?
Прежде чем ответить, Марч несколько секунд задумчиво смотрел на тетю.
– Думаю, – медленно ответил он, – что во многом Уил был похож на Сьюзен. Я очень любил его, но нельзя отрицать, что он не думал ни о ком, кроме себя. Собственно говоря, и я когда-то был таким. По природе-то он был порядочным, но довольно слабохарактерным человеком, обладал всеми пороками молодых столичных вертопрахов – карты, вино, женщины. Но после того, как Уил женился… – Глаза Марча сузились. – Я ведь уехал из Англии почти сразу же после его свадьбы, но потом же он остепенился, разве нет? – Марч снова нахмурился, припоминая полные гнева письма отца.
– Нет, он не остепенился, Марч. Он постоянно бросал молодую жену одну-одинешеньку, а сам продолжал кутить и волочиться за женщинами. Его пренебрежение больно ранило Сьюзен, а его распутство просто оскорбляло ее. Как ты верно заметил, всю жизнь ее баловали, и теперь она не собиралась молча терпеть обиды.
Сперва она закатила ему несколько публичных скандалов, но все без толку. А потом связалась с людьми, одно знакомство с которыми способно навеки погубить репутацию. Ее имя стало притчей во языцех. Не знаю, правда ли это, но поговаривали, будто она меняет любовников, как перчатки. Не знаю, правда ли это, но что я точно знаю, так это то, что она стала заядлой, просто одержимой картежницей. На любых светских раутах она появлялась одна и немедленно отправлялась в игорную комнату, где и оставалась чуть ли не до утра, а когда наконец уходила, то кошелек ее почти всегда был куда легче, чем накануне вечером.
– О Боже, – ошеломленно прошептал Марч, – неужели Уил не пытался остановить ее?
– Ему явно не было до нее никакого дела, пока наконец ее проигрыши не стали слишком велики, чтобы их игнорировать. Вначале Сьюзен тратила свои собственные капиталы, но они быстро иссякли. И тогда она начала закладывать фамильные драгоценности и таскать деньги из кошелька мужа. Конечно, они не выносили свои разборки на люди, но твой отец рассказывал мне о частых полуночных ссорах, когда оба они только и знали, что осыпать друг друга взаимными обвинениями и оскорблениями.
– Нельзя сказать, чтобы я совсем уж ничего не знал. – Марч просто посерел. – Отец умолял меня остаться дома, но я не послушался. Я любым способом старался увильнуть от своего долга сына пэра… Отец мне что-то писал о выходках Сьюзен и о шалопайстве Уильяма, но я думал, он преувеличивает, чтобы заставить меня вернуться домой. Ну, по крайней мере я так себя успокаивал. Боже, я должен был послушаться! Я должен был тут же вернуться домой!
– Но что бы ты мог сделать? мягко спросила леди Эдит. – Разве Уильям слушался тебя всегда и во всем?
– Конечно, – последовал немедленный ответ, но тут Марч запнулся. – Ну, если подумать, он обычно обращался ко мне за советом, но уже после того, как попадал в беду. Несколько раз я пытался отговорить его от разных глупостей, но он поднимал меня на смех. Говорил, что мне ему указывать – все равно, что пьянице учить трезвости деревенских выпивох.
– Уильям не прислушивался даже к советам своего отца, так что вряд ли бы он стал обращать внимание на твои проповеди.
– Может быть, и так, но… – Марч покачал головой. – Да, не удивительно, что при таких обстоятельствах Сьюзен стала легкой добычей Лиссы Рейнард.
На худощавом лице леди Эдит была написана явная усталость, но она все же выпрямилась в своем кресле.
– Марч, я твердо убеждена, что Сюзанна вовсе не пала жертвой мисс Рейнард. После ее смерти я неоднократно разговаривала с ее горничной и другими слугами. Как бы там ни было, но к тому времени Сюзанна оказалась в страшно стесненном материальном положении. Она стала завсегдатаем всех самых известных притонов Лондона и очень скоро по уши погрязла в долгах. Насколько я узнала, она, пытаясь хоть как-то оправдать свои траты, распустила слух, что некая Рейнард обманом выиграла у нее много тысяч фунтов. А в Уильяме наконец-то проснулось чувство долга, и он решил увезти Сюзанну из Лондона в ваше поместье.
Марч поморщился.
– Но ведь никто из нашей семьи уже давно там не живет.
– Нет. Но Уильям нанял ей компаньонку, кислую пожилую особу ростом с доброго гренадера. Было очевидно, что ей отводится роль скорее тюремщицы, чем компаньонки.
– Надо думать, Сьюзен не очень понравился такой поворот событий?
На губах леди Эдит забрезжило слабое подобие улыбки.
– Нет. Она сбежала с одним из своих любовников. То есть попробовала сбежать, но план их был раскрыт и попытка не удалась. И тогда Уил сказал, что сам отвезет ее в Марчфорд-парк.
Старческие пальцы леди Эдит дрожали, когда она поднесла руку ко лбу.
– Ну вот, они выехали, и тут разыгралась ужасная буря. Когда они доехали до реки, все еще лило как из ведра. Сопровождавшая Сьюзен горничная потом рассказывала, что ее хозяйка скандалила и сама довела себя до истерики. И как раз тогда, когда они въехали на мост, Сюзанна каким-то образом ухитрилась открыть дверцу кареты и выскочила наружу, во мрак. Она вскарабкалась на каменный парапет моста, обернулась к Уильяму и что-то прокричала ему. Думаю, Сьюзен хотела только попугать его, но, когда он вслед за ней выскочил из кареты, она сама испугалась, отшатнулась от него, потеряла равновесие и упала в реку. К чести Уильяма, он ни секунды не колебался – сразу же прыгнул за ней в бушующую стремнину. И больше их уже никто не видел, – почти шепотом закончила свое печальное повествование леди Эдит.
– А я-то все это время занимался черт знает чем, – пробормотал Марч. Глаза его были пусты и невыразительны. – Мне следовало быть здесь.
– Но тебя здесь не было, – отозвалась его тетушка. – Ты жил своей жизнью и имел на это полное право.
Марч резко встал.
– Но если бы я повиновался долгу, если бы я послушал отца, я по крайней мере избавил бы Сюзанну от происков всяких мошенниц вроде Лиссы Рейнард.
При этих словах леди Эдит поднялась и, воинственно вскинув седую голову, поглядела на племянника.
– С тобой, Марч, я потеряю последнее терпение. Ты так ослеплен своей собственной виной, так стремишься найти ответственных за смертью Сьюзен, Уильяма и своего отца, что напрочь утратил способность воспринимать разумные доводы.
Марч побледнел.
– Я вас очень люблю, тетя, – жестко произнес он, – но я никому не позволю говорить со мной в таком тоне.
– Ну, на этот раз придется, – отрезала пожилая дама. Заметно дрожа всем телом, она пошла к двери, но напоследок обернулась и раздраженно добавила: – Ты глубоко заблуждаешься, считая, что Элисон повинна в смерти Уильяма и Сюзанны. Она не совершила ничего дурного – точно так же, как и ты.
Тетя удалилась, а Марч замер, прислушиваясь к тихим звукам ее удаляющихся шагов. Вот они стихли. Еще несколько мгновений он неподвижно стоял, невидящим взглядом рассматривая узор на ковре, а потом резко повернулся и пулей выскочил из комнаты в пустой коридор, схватил в прихожей шляпу и трость и вышел из дома.
Не видя ничего вокруг, Марч пересек улицу и быстро зашагал от Ройял-крессент по направлению к лугам и полям, окружающим город. Он шел и шел, охваченный слепой яростью, пока наконец, совершенно выбившись из сил, не упал на сухую землю под деревом неподалеку от деревушки Литтл-Вестон.
Ему казалось, что весь его мир разлетелся вдребезги, оставив его плыть по течению в кромешной полуночной пустоте. Месть, которую он так тщательно лелеял, растаяла, как дым. Элисон все отрицала, а тетя, которую он привык считать воплощением здравого смысла, безоговорочно верила в ее невиновность. Верила столь же страстно, сколь страстно хотелось бы верить и ему самому.
Марч вновь и вновь обдумывал тетины слова. Неужели в нем действительно говорит сознание собственной вины? Неужели именно это заставляло его с таким неукротимым упорством преследовать Лиссу Рейнард и обвинять ее во всех смертных грехах? Не это ли чувство подспудно терзало его все эти годы? Марч уже давно признал, что в обрушившейся на семью трагедии есть доля и его вины, но искал главного виновника, на которого можно было бы излить свой гнев. Уж не выбрал ли он Лиссу Рейнард в качестве козла отпущения, чтобы, отомстив ей, очистить свою совесть?
