Текст книги "Сладкая тьма: Девушка в погребальном мраке (ЛП)"

Автор книги: Эндзи Араи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Он подумал о тех временах, когда их дороги уже пересекались. Даже две ночи назад, когда Мелия явилась в загон, ею двигалась вполне определённая цель. Но глядя на её поведение сегодня, узреть причину её прихода к загону было проблематично.

Так что, в общем...

...Она пришла, чтобы просто увидеть меня?

Или, другими словами, она хотела провести со мной время?

– Ааа, эээ, эй, – сказал Муору, непроизвольно повысив голос, отчего задёргались собачьи уши. Даже ему это показалось слишком громким, что объясняло, почему Мелия отошла на шаг назад, как будто его голос оттолкнул её. – Яблоко, – поспешно продолжил он, стараясь не дать ей убежать. – Было изумительно.

Не глядя в сторону Муору, Мелия кивнула. «Ага».

– Где-то в полдень появляется странный тип.

Они были вольны сидеть где угодно на этом раскинувшемся, необъятном кладбище, но, вероятно, из-за человеческой природы Муору в итоге уселся рядом с деревом.

Они сидели рядом на корне вяза, под ночным небом, которое словно уходило в бесконечные дали.

– Странный тип? – от слов Муору Мелия вытянула шею.

– Ага, таким же словом можно его описать? В смысле, я даже не знаю: мальчик он или девочка. О, кстати говоря, Мелия, ты что-нибудь знаешь про охотников за демонами, носящих маски?

Помимо того времени, когда с ним разговаривал Ворон, парень несколько раз оказывался в окружении людей в масках, устраивающих похороны. Но кроме указаний они больше ничего ему не говорили. Да и что там, царящая в то время атмосфера не сильно подходила для беседы.

Определённо, люди вроде Ворона были исключением среди исключений.

– Ммм... – на лице Мелии отразилось напряжение, словно она кропотливо обдумывала вопрос Муору. – Я немного знаю о них, но об этом сложно рассказывать. Мне сказали, что они приходят помечать Тьму, но никогда не показывали лиц и ничего не говорили. По крайней мере, не со мной...

Если они не говорят ни с тобой, ни со мной, тогда...

– Ну, и кто они?

Тишина послужила Муору ответом, и Мелия с озадаченным лицом отвернулась от него.

Вот так всегда, подумал юноша, испытав приступ уныния и упадка духа. В такие моменты, что бы он ни спрашивал, всё было бесполезно. Она полностью забаррикадировалась, и он не мог выжать из неё ответ. Будет слишком печально угробить с таким трудом налаженные отношения, пытаясь и дальше гнуть тему Ворона.

Нужно всё повторить...

Ночь имела важное значение, поскольку в это время он мог попытаться выудить из Мелии ценную информацию. Но хотя она и относилась к прекрасным слушателям, сама сказать ничего особо не пыталась. До сих пор юноша скрупулёзно рассказывал про себя и мир вокруг, используя это как наживку, хотя и не был уверен, способен ли он поддерживать беседу. Но по прошествии месяца разговоров о себе у него, само собой, заканчивался материал. Так что этой ночью Муору попытался немного сменить ход и коснулся Ворона – но всё без толку, результат вышел таким же, как и всегда.

Не зная, что сказать следом, Мелия внезапно подняла взгляд: «Прости».

– А? – спросил Муору, озадаченный неожиданным извинением.

– Муору, ты работаешь изо дня в день. Наверняка сильно устаёшь, но всё равно ночью приходишь увидеться со мной...

– ...

– Но я совершенно не знаю, что мне сказать...

– С чего это? – спросил Муору несколько вызывающим тоном. Её манера говорить немного раздражала его. – Почему ты не можешь нормально поговорить?

Тот факт, что она беспокоилась, устал ли он и всё такое, действовал на нервы. Парень всё же занимался лишь одной и той же монотонной работой, к которой привык и так. Для такой работы требовалась только физическая сила. С учётом этого её беспокойство о нём ещё сильнее его злило.

Услышав немного грубые слова Муору, Мелия словно приготовилась заплакать.

– Но, – начала она. – Я чувствую...

– А?

– Я чувствую, ты ненавидишь меня. – Она тут же отвела взгляд, ожидая от него осуждения.

Ситуация выдалась настолько шокирующая, что мозг Муору наполовину завис. Ему показалось, словно подобную историю он уже слышал раньше. Пусть это были не зеркальные копии друг друга, но пришли они с одного дерева. Нет, тут не просто история, слышанная им раньше, он испытал то же чувство вины.

Но хотя Муору постоянно беспокоился, ненавидит ли она его или нет, он никогда не предполагал, что девочка могла думать наоборот.

– Ох, я чувствую то же самое. – Слова излились из его рта словно без его согласия, подстёгиваемые невиданными прежде эмоциями.

– Что?

– Если кто-то из нас кого-то ненавидит, то это точно ты. А вот я...

Мелия широко распахнула голубые глаза и, странно наклонив голову вбок, спросила: «Почему? Что такого сделала, из-за чего ты так думаешь?»

– Эээ... – заколебался парень. Он подумал, что не стоит сейчас говорить; тем не менее в то же время ему показалось, что от его молчания ситуация станет ещё более неловкой.

В попытке уйти от взгляда Мелии он посмотрел в сторону и продолжил:

– Нет, я про... Я видел, как ты моешься.

Кожа Мелии была такой ослепительно-белой, какой парень не видел больше ни у кого в своей жизни. Но в одно мгновение всё, начиная от её ушей и заканчивая обратной стороной шеи, покраснело.

– Э-это... – и при попытке сказать что-нибудь она краснела ещё сильнее.

В итоге она закрыла лицо и замолчала, так и не высказав ничего внятного.

Муору беспощадно прикусил себе губу.

Он начинал себя ненавидеть. И по какой-то причине стыдиться своих действий. Когда дело доходит до рытья собственной могилы, работа растягивается на целый день.

Но...

– Но... – сказал он, отбрасывая нарастающую ненависть к самому себе.

Может, только от отчаяния, но юноша вспомнил, что говорил себе, выходя из загона. Его первоочередной причиной общения с Мелией было желание добыть информацию.

Хотя он чувствовал, как гнев в нём утихает, это скверное чувство ещё не покинуло его полностью. Может, потому что он наговорил девочке лишнего. И, почерпнув силы из углей своего гнева, Муору продолжил:

– Знаю, это просто оправдание, но я тогда сделал это не специально. К тому же в этом есть и твоя вина. В поместье наверняка есть душевые. Тогда зачем ты мылась на улице?

Мелия моргнула.

– Но мне не разрешают входить. – Пускай сказанное ей было полной неожиданностью, она сохраняла ровный тон.

– Что? – спросил Муору. – Ну, где ты спишь?

Мгновение Мелия выглядела так, словно думала что ответить, но потом она указала на землю.

Подумав один миг, Муору спросил: «В подвале?»

Мелия кивнула.

– Это... эээ... – заколебался парень.

И как ему вообще это понимать? Звучало это слишком странно. И хотя это могло быть чисто его мнение, но нормальный человек в подвале жить не будет. В общем, люди с приемлемым социальным статусом не станут спать под землёй.

Точно, никто под землёй не спит, ну кроме солдат на поле боя, которые спят в окопах, когда вражеские взрывы отгремят своё.

Однако Муору сильно сомневался в её словах. Исходя из всей добытой им информации о поместье, здание не было напрямую связано с подвалом. В особенности из этого следует то, что ей не позволили бы входить и выходить из здания, как ей вздумается. Если это так, не делает ли её это пленницей?

– Я не злюсь, – сказала Мелия. – Я даже как-то сказала это. Ты не сделал мне ничего жестокого или болезненного, Муору.

Отметая мысли о подвале, парень сконцентрировался и внимательно прислушался к её словам. Пока она выглядывала из-под тёмно-синего капюшона, её щёки вновь запылали.

– Но, но... это... так стыдно... но...

– Прости меня. – Он должен был извиниться. Хотя он вовсе не стремился вызвать в ней такие чувства, она всё же засмущалась. – В-вот смотри. Говорят, очень важно прощать друг друга. Если люди не прекратят пререкаться, война никогда не кончится... так что, раз мы накрутили себе одно и то же, как насчёт перемирия?

Как только он договорил, парень почувствовал, будто допустил очередную ошибку. Не надо было это говорить.

Это не только предполагало то, что им стоит прекратить разговаривать и что Мелия могла не отвечать ему, это так же, по своей сути, предполагало, что ей стоит держаться от него на расстоянии.

Но по какой-то причине Мелия не кивнула на его предложение.

Почему?

Между ними повисло неловкое напряжение. Он ясно понимал, что она не злится на него за случай с подглядыванием, но её молчание не шибко обнадёживало.

Но тогда почему кажется, словно тревоги Мелии о том случае до сих пор не улеглись? Скорее всего, она в чём-то сомневалась, хотя однажды и нашла в себе мужество сказать «я буду твоим другом».

Раньше она призналась, что не понимает значения слова «друг». Наверно, она и до сих пор это не выяснила. Но насчёт этого...

– А. – Муору внезапно вспомнил сказанное ей, когда она из страха отвергла его предложение.

Друг, ну, эээ... это на один шаг дальше простого знакомства... как бы сказать... Взаимность? Нет, скорее... чтобы узнать друг друга лучше, два человека сближаются... что-то типа того. На самом деле, Муору не знал, о чём вообще говорил. Он просто сказал ей первое пришедшее в голову.

Та ночь кажется теперь такой давнишней.

С тех пор Мелия услышала от него массу историй; он часто пускался в беспорядочные объяснения, но много рассказывал и про себя. Да и вообще, теперь ему казалось, что девочка знала человека по имени Муору Рид лучше, чем кто-либо другой.

Но когда речь заходила о ней... он едва ли что-то про неё знал.

И кстати говоря, не чувствует ли Мелия то же самое? Хочет ли она, чтобы я узнал о ней больше?

Юноша сконцентрировался на себе. Быть может, это говорило о завышенной самооценке. Но в то же время он не думал, что эти мысли происходят из его самодовольства. Фактически, ему казалось, что её чувства были направлены на него. И если это правда, неужели Мелия действительно пришла сюда увидеться с ним?

Раньше Муору чувствовал между ними бездонную пропасть.

Яма, которую ничем не заполнить. И он сразу подумал, что день, когда она заговорит о себе, настанет в непроглядном будущем.

Той ночью они разошлись, после его слов «Увидимся».

Слегка поведя рукой, Мелия ответила: «Ага... увидимся».

Может, этот день стал на удивление близок.

#

Вскоре, однако, холодная вода охладила его пыл.

Когда парень попытался вернуться в загон, перед поместьем его встретил Дарибедор. Старик поставил у ног электрическую лампу, пускающую слепящий белый свет.

Он приподнял правую руку и подошёл ближе.

– А вы стали с ней довольно близки, правда?

Послышался жёсткий, щёлкающий звук. Звук, к которому Муору давно привык, хотя и не слышал уже очень давно... Курок.

Дарибедор навёл на Муору чёрный револьвер, и даже в темноте парень отчётливо видел очертания маленького дула. Хоть пуля и мелкая, её достаточно для убийства человека.

– Пусть так, с этим какие-то проблемы? – с опаской спросил Муору. Было бы самообманом думать, будто старик не ведал об их встрече. Но настоящая проблема заключалась не в том, что он знал о ситуации, а в его понимании её.

Его наниматель Дарибедор имел право разобраться с ним, с любым заключённым, как ему заблагорассудится. И что бы он ни заставил делать Муору, сколько бы дней ни морил его голодом, отправил бы в лагерь для задержанных или нет, это всё было в его силах. И в худшем случае старик вполне мог застрелить его на месте.

Я не собирался так просто отдавать концы.

Его лицо тут же одеревенело. Его часто ранили, но к счастью или несчастью, он ещё не получал огнестрельные раны. И хотя он не мог вообразить себе, какую боль ему доведётся испытать, если судить по калибру, смерть наступит мгновенно, если, конечно, ствол не согнулся в три погибели.

Если это правда...

Направляя на парня пистолет, старик показал самую омерзительную свою улыбку.

– Я не так уж и беспокоюсь из-за этого. Скорее, я впечатлён тем, как ты расположил её к себе. Похоже, ты очень впечатляющий обманщик, я прав? – Дарибедор предался громкому смеху, который стал расшатывать Муору нервы.

...Он делает мне выговор за общение с Мелией?

Несмотря на ярость по отношению к Дарибедору, который хоть и не ведал о трудностях общения с Мелией, но говорил всё, что вздумается, юноша сохранял хладнокровие.

Дешёвые попытки старика спровоцировать его изрядно докучали ему. Но в таких делах он был довольно опытным. Вообще, его способность сохранять бесстрастное лицо и терпеть шутки большинства старших по званию сослуживцев помогла ему выглядеть старше, чем он есть на самом деле.

Если бы я знал, можно было бы обойтись без проблем? Или... У Дарибедора на меня зуб, несмотря ни на что?

– Выглядишь так, словно хочешь что-то сказать, – сказал Дарибедор, распрощавшись с улыбкой. Во тьме его рана на месте носа выглядела темнее дула пистолета.

Муору ответил: «Вряд ли... Просто я подумал. Вы ведь не предупреждали меня о том, что ночные прогулки могут плохо сказаться на моей работе».

– Разумеется. Я делаю это лишь при спаде в работе. Но, уважаемый заключённый, вы превзошли мои ожидания уже давно и показали себя молодцом. Да, значительно превысили поставленные нормы... – Пока он говорил, палец его оставался на спусковом крючке. – В любом случае, поддерживать умиротворение в сердце девочки не входит в наши полномочия.

Прогремел выстрел.

Все мышцы в теле Муору рефлекторно напряглись, и он неосознанно зажмурился.

Менее чем за секунду парень понял, что в него не попали. На его теле не было никаких дыр.

Он открыл глаза и увидел маленькое отверстие в земле у своих ног. От неё поднимался дым, подмешивающий в воздух запах пороха.

– Но не могли бы вы запомнить это для меня? – Дарибедор вновь улыбнулся, буквально перекосив лицо. – Ни к чему использовать девочку и пытаться убежать. Даже если используете её, пытаться что-то изменить будет бессмысленно... Нет, скажу доходчивее, я могу заполучить столько работников, сколько захочу. И вы далеко не первый копатель могил, которого похоронят в собственноручно вырытой яме.

Дарибедор выстрелил ещё раз, создав другую дыру в земле, на этот раз куда ближе к башмаками Муору. Затем старик с удовлетворённым видом направился обратно к поместью.

Муору остался стоять неподвижно, уставившись в два отверстия у своих ног, хотя разум его совершенно не заметил их.

...Умиротворение?

В его ушах звучали вовсе не огнестрельные выстрелы и даже не угрозы Дарибедора, а фраза, которой он описал Мелию.

Ещё долгое время Муору стоял в том месте, размышляя над смыслом сказанного стариком.

Глава 6

Чего я хочу?

И что мне следует для этого сделать?

Муору поймал себя на том, что задаёт себе снова и снова одни и те же вопросы. Выбирать-то было особо не из чего.

Я должен бежать.

Сколько раз он нашёптывал себе это с тех пор, как прибыл сюда? Эта фраза должна была служить движущей силой его мыслей, но сейчас она заполняла его разум, стирая нерешительность.

Точно, мне нужно валить отсюда.

Но разве не странно, что я вообще стал заключённым?

#

– Эй, скажи мне, Муору, какое преступление ты совершил? – спросила девочка, осторожно коснувшись кончиком пальца его ошейника.

Муору рефлекторно подался назад к дереву, немного заёрзав от её прикосновения. Он хотел, чтобы она простила ему его беспокойство, но в то же время прекрасно понимал, что ошейник соединён с кожей и снять его будет очень непросто. И даже если он доверял Мелии, если ошейник случайно сместится не туда – его жизнь оборвётся.

И впоследствии Муору с огромной неохотой говорил на эту тему, которую девочка всё пыталась поднять. Но девушка была настроена серьёзно. Нет, не совсем так. Хотя она позволила себе пошутить лишь единожды, теперь её глаза сияли ярче, чем когда-либо. Он чувствовал: Мелией двигало не простое любопытство. Она жаждала знать больше.

С большим трудом, словно его губы потяжелели на тонну, Муору сказал: «Убийство. Вот что». Ну, так думал весь мир и так было написано в постановлении суда.

Однажды утром старший лейтенант Геджер Рив был найден мёртвым в дальнем углу траншеи. Поскольку соседствующие страны не решались выводить войска из своих крепостей, а руководство не горело желанием прорываться через линию обороны врага, ситуация на поле боя большей частью была стабильной. Так что убийство старшего лейтенанта 16-ой пехотной части вызвало шумиху. Во время всей той неразберихи исчезновение любимой лопаты пехотинца второго класса посчитали сущим пустяком.

Потом, спустя где-то тридцать часов после обнаружения тела, поисковые собаки военной полиции обнаружили лопату в куче древесных отходов. И на ней была кровь старшего лейтенанта. К несчастью, у молодого, незанятого работой солдата не было приемлемого алиби, и через неделю трибунал посчитал Муору Рида преступником.

Нечего сказать, реально смышлёный хрен, раз взял мою лопату.

Парень, ставший заключённым 5722, засмеялся.

Не то чтобы не было достаточного мотива. Геджер Рив был тем ещё мусором.

Он носил на шее снятые с трупов сапфиры и позвякивающие золотые безделушки, вымазанные в грязи. И множество раз хвалился жуткими деталями о том, как ими разжился. Он был худшим пьяницей и часто избивал своих подчинённых, если у него вдруг портилось настроение. Он также любил играть, и если крупно проигрывался, краснел, как рак, и переворачивал стол. И хотя он командовал кротами, с лопатой в руке его никто никогда не видел. Ему больше нравилось с важным видом наблюдать за копающими из прохладной тени.

Когда старшего лейтенанта наконец похоронили, по всему лагерю наделали праздничных кострищ, и Муору со своими товарищами-кротами веселились всю ночь. Точно, это было именно когда труп Геджера Рива закопали где-то на отшибе поля боя.

Во время расследования и суда задержанный юноша не прекращал утверждать: «Я не делал этого, это ложное обвинение». Но чем я ещё мог заниматься? Они обвинили его в том, о чем он не знал практически ничего. И конечно, за неимением алиби или доказательства невиновности ему никто не поверил.

– Это неправда, – сказала Мелия. Её спокойный голос, как будто сотрясший кладбищенский воздух, вырвал Муору из его тёмных воспоминаний.

– Ты точно не делал этого, – продолжила она, смотря прямо на него. Глядя на нее, парень не заметил ни малейшей тени сомнения в сказанном... Он понял: она верит ему.

– Ахаа, – что-то похожее на зевок вырвалось из горла Муору. Юноша почувствовал, как его решимость начала слабеть.

Он напомнил себе о своих целях. Я должен бежать... Затем во второй раз... и в третий.

Оторвавшись от голубых глаз девочки, парень сказал: «Спасибо. Будь ты судьёй, меня бы точно признали невиновным». Затем он улыбнулся, пытаясь отогнать сомнения, сверлящие его изнутри.

Конечно, если бы его оправдали, то никогда бы не отправили на кладбище и он не встречался бы каждую ночь с Мелией.

– В самом деле, ты не тот, кому следует здесь быть, – бормотала Мелия с понурым лицом. Это казалось невообразимым, но она разделяла его чувства.

Муору, естественно, растерялся, не зная, как ему реагировать на её слова... как ему реагировать на выражение её лица.

Внезапно его губы задвигались словно автоматически:

– Эй, чисто гипотетически, но... – сказал он, не глядя на девочку. – Если я попытаюсь отсюда убежать... ты не могла бы...

Поняв, что собирается сболтнуть лишнего, парень спешно заткнулся. Не решаясь продолжить, он почувствовал на себе взгляд Мелии. И чтобы успокоить её, наконец сказал:

– Ты вольна делать что угодно, но... если я решусь бежать, ты не хотела бы убежать вместе со мной?

Мелия несколько раз моргнула, а потом опустила глаза к земле.

Муору, напротив, стоял спокойно и осторожно наблюдал за её реакцией.

Слова выпрыгнули из его рта будто по собственной доброй воле, но он не думал, что это такое уж плохое предложение. И хотя эта вера ничем особым не подкреплялась, ему не показалось, что Мелия сдаст его Дарибедору, даже если он расскажет ей о своём желании убежать.

Пусть юноша обдумывал это множество раз, его идею убежать нельзя было назвать каким-то планом. Однако чьей бы помощью он ни заручился, когда дело дойдёт до реального побега, в его план окажется втянута Мелия. Если так, то и девушке от этого будет какая-нибудь польза. Или так он думал.

Хоть у меня и нет конкретного плана, но ведь отвести в нём Мелии центральное место – это отличная идея?

Уж что-что, а помешать она мне не помешает.

Прекрасно понимая, насколько излишне оптимистично это звучит, парень всё же не терял надежды на то, что где-то здесь скрывалась толика истины.

Он мог прекрасно себе представить, насколько плохо с ней обращаются на кладбище. Может, даже хуже, чем с ним.

Естественный враг человечества – монстры под разными именами.

Могильщики, предшествовавшие ему, стали невольными свидетелями, не в силах совладать с ужасом и мерзостью тех существ, которых им велели хоронить.

И рытьём могил история явно не ограничивалась.

Он припомнил фигуру Мелии на фоне чудовища, состоявшего из мешка с плотью. Её оторванную кисть, улетевшую прочь. Её тело, проткнутое насквозь.

Точно, Муору уже знал, какие страдания выпадали на хранителя могил.

– ...

Нисколько не переменившись лицом от его вопроса, девочка оставалась совершенно неподвижной и тихой. Временами она подрагивала, и губы ее трепетали.

Пусть она не сказала «нет», Муору чувствовал в ней внутренний конфликт, навеявший слова отказа.

Что ещё мне попробовать?

Затем он, как и раньше, решил взять её за руку...

Но их пальцы не пересеклись; она убрала руку.

– Прости, – быстро сказал Муору. – Что я говорю? Забудь. Я просто...

– Нет, – прервала его Мелия. – Это моя вина, – сказала она, качая головой. – Не твоя... Мои ноги... я не могу ступить за ограду этого кладбища.

Муору не знал, как ему реагировать.

Эти слова. Отчего-то казалось, что Мелия говорит буквально. Словно дело не в психологическом сопротивлении или чём-то таком; она говорила именно о том, что физически не способна покинуть это место.

И как это вообще понимать?

– Муору. – Услышав от неё своё имя, Муору поднял глаза. – Можешь немного пройтись со мной?

#

Девочка держала лампу и вела его сквозь ночное кладбище.

По пути они не перекинулись ни единым словом.

Муору смотрел скорее не себе под ноги, едва видные во тьме, а на спину Мелии, идущей впереди. На её спину, на линии её лопаток, проглядывающие из-под одежды, и особенно на её голову, скрытую капюшоном.

Почему она всегда надевает капюшон? Когда он смотрел на неё, этот вопрос внезапно возник у него в голове.

Особого ветра не было, и ему показалось бессмысленным утаивать столь прекрасные волосы, открывая взору лишь несколько прядей. Юноша видел её с опущенным капюшоном лишь дважды. Первый раз, когда девочка мылась, а второй, когда монстр разорвал её накидку. В первом случае, когда с нее стекали струйки воды, всё длилось только секунду, а во второй раз она вывазилась в крови... негусто. И, подумав об этом ещё раз, юноша почувствовал, что больше ему не доведётся увидеть её в таком виде снова.

Интересно, если я сейчас протяну руку и сорву с неё капюшон, что произойдёт?

Как только он хорошенько обмозговал эту идею, внезапно его атаковала смесь из грязных мыслей и озорных желаний... Но подумав снова, Муору отвесил себе пощечину.

Знаю, прошло совсем немного времени, но забыла ли она уже, как я глупо себя повёл?

Его мысли вернулись на несколько минут назад, когда он попытался схватить её белую руку, а вместо этого неуклюже схватил воздух. Размышляя об этом, он почувствовал, что, сорвав с неё капюшон, добьётся такой же реакции, как если бы задрал ей юбку.

Но я хочу когда-нибудь увидеть её в гневе.

Пока он думал о таких неблагодатных вещах, идущая перед ним девочка остановилась.

Немного впереди стояло гигантское дерево – в самом центре кладбища. Плотная крона на его вершине закрывала лунный свет и пускала на землю тень.

А перед девочкой был один-единственный надгробный камень. Хотя Мелия сама сюда привела парня, стояла она неподвижно и молчала.

Стоя позади девочки, Муору прочёл эпитафию.

Там значилась дата, указывающая на два года назад, и...

– Ма...ри...я?.. – Имя той, кого парень не знал.

Это имя однажды сорвалось с губ девочки .

– Мария тоже была хранителем могил, – сказала девочка именно то, на что указывал камень.

– Это твоя мать? – предположил Муору, поскольку имена очень походили друг на друга. Однако девочка медленно покачала головой.

– Не думаю.

– ...Не думаешь?

– Мы с Марией никак не связаны. И хотя по возрасту мы не сильно отличались, я живу здесь сколько себя помню и при этом не встречала никого, кто звал бы себя моей матерью.

Эта тихая манера речи не отличалась от её обычной, но, глядя на то, как она стояла перед могилой и предавалась воспоминаниям, парень понял, насколько сильно она тосковала по девушке по имени Мария.

– Наверно... «сестра» подойдёт больше всего... Думаю, Мария будет не против. – Мелия снова притихла.

Муору уставился на девочку. Хотя он успел привыкнуть к её внешнему виду, даже теперь она казалась ему красивой. А нахмуренные брови над её опущенными веками, казалось, демонстрировали сомнения её сердца.

Юноша наконец почувствовал, что настало время задать вопрос.

– Кто такой хранитель могил?

– Расхититель могил – тот, кто крадёт силу у Тьмы, – ответила Мелия.

Парень продолжал молчать.

Он не понимал, что его так озадачило. Хорошо, что она ответила ему, но в то же время он не знал, как поступить. Нужные слова так и не шли на ум.

Выглянув из-за плеча, девочка уставилась на его башмаки.

– Муору, ты меня не боишься?

Парень пожал плечами. К счастью, он смог родить подходящий ответ.

– Ты сказала, что эти штуки тебе не друзья.

– Да? – Девочка наклонила голову набок.

– Ты не помнишь? Во второй раз. Когда... – Он заколебался.

Второй раз, когда он увидел монстра, который активно двигался по земле, и когда парень растерял всю собранность. Вспоминать это было стыдно.

Медленно развернувшись, девочка сказала: «Тебе известна сила Тьмы, Муору?»

– Эээ... немного.

Тьма носила множество имён. Демоны. Нежить. Или просто монстры. Появлялись они лишь ночью; обладали бессмертием и были величайшим врагом человечества.

Он получил такое поверхностное знание от Ворона, но даже сейчас парень не ведал, можно ли ему доверять. Хотя и видел подтверждения части рассказанного собственными глазами.

Включая тело девочки.

– Даже я толком не знаю, что они такое, – сказала Мелия. – Но слово «хранитель могил» указывает на людей, внутри которых живёт сила тьмы.

– Внутри?

– Ага. Как ты знаешь: они ни живые, ни мёртвые... Видишь ли, для Тьмы форма не играет роли. Я на самом деле не могу это нормально объяснить, но... Возьмем, например, яблоко. Когда съешь его, останется огрызок. Ведь это уже не яблоко? – Когда девочка объясняла, она временами подкрепляла слова мелкими жестами. – Для живых существ только так и должно быть, потому что, сохраняя форму своего тела, они способны сохранить своё естество. Если они потеряют форму, то станут чем-то отличным от того, чем были раньше. Но что до Тьмы: думай о них как о подвижной глине, наделённой желанием убивать. Будь Тьма глиняной посудой или кружкой, полной этой глины, это не имеет особого значения. Они не являются чем-то, что «умрёт». Так что каким бы обычным способом им ни вредили, они всегда вернутся в изначальную форму...

Затем Мелия запаниковала, посчитав, будто сбила его с толку.

– Но, эээ... конечно, глина это просто метафора. Тьма не перемешивается с себе подобным. Совсем нет. Скорее, Тьма отталкивает себе подобное.

Наверно, правильнее сказать, что когда она соприкасается с более сильным демоном, то лишается сил. И тогда входит в состояние ложной смерти.

Муору отчаянно прокручивал в голове её скудное объяснение, но понять его было не так-то просто.

Что-то такое он точно слышал на уроках первой помощи. Все живые организмы при взгляде через микроскоп состоят из мелких частиц, называемых «клетками». Парень не знал, почему они сохраняют форму вместо того, чтобы развалиться, но он уяснил, что у животных есть «костные клетки» и «тканевые клетки», и эти клетки сплетаются друг с другом, образуя единое существо.

Но эти монстры не следуют тем же правилам, что все прочие живые существа. Их тела состояли из чего-то, что нельзя ни убить, ни разрушить.

– Во мне есть часть от них, – сказала Мелия, прижав руку к груди.

– Как? – спросил Муору. – Ты ведь человек?

Девочка кивнула, низко наклонив голову, и затем, не отрывая взгляда от своих башмаков, продолжила:

– Тьма, похороненная на этом кладбище, не воскресает. Но их тела остаются под землёй... и...

Мелия посмотрела на плотную листву, нависающую над ней.

– Мне сказали, что под этим деревом похоронена сильнейшая из всей Тьмы, нечто такое, что можно назвать их королём. Возникшее из его тела семя пустило корни, которые высасывают его соки и питают растущее дерево. И внутри этого гигантского дерева течёт сила Тьмы, из которой оно и выросло... Само собой, то же самое касается его плодов.

В тот миг, когда он это услышал, Муору вспомнил, как некоторое время назад он видел её у дерева с чем-то съестным.

Глыбой, настолько тёмной, словно она была сосредоточением темноты. Пульсирующий плод, который будто бы обладал своей волей.

Она уверяет, что это смесь растения и монстра?

– Это гигантское дерево несёт лишь фрагмент Тьмы. Так что мы – хранители – поедаем его и крадём их силу. От этого я чувствую себя расхитительницей могил. Даже если другая Тьма коснётся меня или поведёт себя враждебно, в итоге она застынет на месте. Всё благодаря этой силе.

И, отвечая, на твой вопрос... Я человек, но в то же время часть меня не отличается от Тьмы. Так что я не могу уйти от тела, погребённого под этим деревом... или, другими словами, с этого братского кладбища.

И... я не могу умереть.

Серьёзно?

Парень столкнулся с вопросом, засевшим на какое-то время в дальнем уголке его разума.

– Погоди-ка; ты разве не сказала, что так называемая Мария тоже была хранителем могил?

Если «Мария», которую Мелия считала старшей сестрой, была хранителем могил, тогда она тоже крала силу монстров. Если так, то её могила как-то со всем не вяжется. Эпитафию сделали, чтобы оплакать умершего человека, но хранители не должны умирать... Я видел это собственными глазами.

Или она ещё не всё мне рассказала?

Если это правда, тогда Мелия...

Она тоже может умереть?

– Мария... – она выдавила из себя ответ, но таким болезненным, жутким тоном, с которым обычно харкают кровью. – Мария... убила себя.

У готовой разрыдаться Мелии задрожали губы, и девочка спешно продолжила:

– Когда Мария была здесь, я не была хранителем. Из-за ограничения в силе два человека не могут быть хранителями одновременно. Тогда я не знала, почему она убила себя. Но в первую же ночь, как я стала хранителем, Тьма в форме шестилапого тигра охотно полакомилась моей правой рукой...