Текст книги "Охота"

Автор книги: Эндрю Фукуда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– А что потом?

Директор откидывается назад, как волк, воющий на луну, и бешено чешет запястье.

– Ты что, правда хочешь знать? Тебе-то какая разница? Ты покойник! – Он молчит и с интересом смотрит на меня. – А, ты беспокоишься о своих приятелях-геперах? Не переживай. Мы в конце концов доберемся до них. Даже в этой огромной пустыне мы их найдем.

Они не знают, где остальные геперы.

– А потом мы вернемся к твоей девчонке и расскажем, что сделали с тобой, – ухмыляется Тощий, изо рта у него течет слюна.

– Да, мы это сделаем, – перебивает его Директор, бросая на Тощего взгляд человека, которого лишили возможности произнести то, что ему не терпелось сказать. – И в конце концов, мы проделаем с ней то же самое. Растащим ее на кусочки. Игра в «Дегустацию». Да, это название мне нравится. Думаю, так мы ее и назовем.

Кольцо вокруг меня сжимается еще теснее. Их тела дрожат от жажды, головы дергаются то вверх, то вниз, руки подрагивают, с губ слетают странные сосущие звуки.

– Как думаешь, кто будет кричать громче? Ты или она? Она такая страстная девушка, так что, наверное, она. Но с другой стороны, в ней есть стержень. Видел, какой спектакль она устроила? Не то, что ты – сбежал как крыса и оставил ее одну.

Пресс не выдерживает:

– Хватит болтать, давайте наконец им займемся. – Ее язык облизывает потрескавшуюся нижнюю губу – твердый, как напильник. – Давайте я им займусь! – Она приседает, готовясь к прыжку.

Директор поднимает голову, окидывая взглядом пейзаж, запоминая детали, чтобы описать по возвращении домой.

– Хорошо. Но только левую ногу, больше ничего. Все остальные ждите своей очереди, – говорит он, поглаживая излучатель. – Обиженным никто не уйдет. А теперь, во славу нашего великого Правителя и к удовольствию наших добрых граждан, я…

Прежде чем он успевает закончить, Пресс скачет ко мне на четвереньках, словно бешеная гиена, волосы развеваются у нее за спиной, невероятно прямые. Несмотря на то что она движется со скоростью молнии, такое чувство, что мир замедляется. Я вижу, как ее губы раздвигаются, рот превращается в зияющую пропасть, окаймленную острыми зубами, а глаза вспыхивают красным огнем.

Спустя долю секунды другие охотники срываются с места, не в силах сдержаться, их ноги выпрямляются, как лапы гепарда, и толкают тела вперед, ногти вцепляются в каменистую землю, когда они приземляются, чтобы вновь прыгнуть ко мне с изяществом, скрывающим жестокость.

Лицо Директора не выражает ничего, но в глазах бушует злость, руки, в которых он держит нацеленный на Алые Губы и Пресс излучатель, дрожат от гнева и неожиданности.

Пресс делает последний прыжок, она летит ко мне, вытянув вперед когтистые руки, за ней остается след из слюны. Она наклоняет голову и тянется к моему кадыку.

Вспышка света ослепляет меня на мгновение. Раздается вопль. Я чувствую запах горелой плоти. Зрение возвращается, и я вижу, что Пресс скорчилась на земле. На том месте, где была ее ключица, зияет дыра.

Директор непонимающе смотрит на свой излучатель.

Еще один луч света. Сзади и сверху. От кого-то, кто стоит на валуне. Этот попадает Алым Губам в бедро как раз в тот момент, когда она готовится прыгнуть на меня. Она вскрикивает и прижимает руку к дымящейся ране.

– Джин! Падай! – кричит Сисси.

Я падаю на колени как раз в тот момент, когда на меня летит Платьице. Она проносится надо мной, ее ногти разрывают мою рубашку. Приземляется, делает эффектное сальто и тут же вновь кидается на меня. Сверху сверкает еще один выстрел. На этот раз мимо – луч уходит в землю.

Боковым зрением я вижу темную фигуру – Тощего, – запрыгивающую на один из валунов.

– Джейкоб! – кричу я. – Сбоку! Он заходит с твоей стороны!

Платьице прыгает на меня. Ее рот оскален в жуткой улыбке.

Кто-то вскрикивает за моей спиной – Дэвид? Бен? – в крике слышится ужас.

Еще один луч – с дальней стороны. Вообще в небо.

Я слышу голос Эпафа:

– Сисси! Помоги мне! – Он страшно напуган.

Еще череда вспышек. В их свете прыжок Платьица кажется прерывистым. И вот она уже надо мной, нависает всем своим чудовищным весом. Ее глаза впиваются в мои с почти любовной страстью.

Неожиданно кольцо света нимбом окружает ее голову. Ее тело обмякает.

Она падает на меня. Я отталкиваю ее, меня едва не тошнит от едкого запаха обуглившейся плоти. От ее головы поднимается дым. Сисси смотрит на меня, а потом поворачивается на крик Эпафа.

– Заряды кончились, Сисси! В первом заряды кончились!

Я разворачиваюсь, глядя на поле боя. На земле лежит только Платьице. Пресс и Алые Губы уже поднимаются на ноги. Их тела обожжены, но адреналин, злоба и голод толкают их вперед. Они подбегают к валуну, запрыгивают на него.

Джейкоб на одном из валунов склонился над своим излучателем, без всякой пользы нажимая на кнопку. Предохранитель, он забыл снять излучатель с предохранителя. Он не выпустил ни единого заряда, потому-то план и не работает. В нескольких ярдах от него Тощий взобрался на валун и готовится броситься на Джейкоба.

Все идет совсем не так, как я планировал. Из-за того, что геперы не могут толком обращаться с излучателями, все преимущество потеряно: нападение из засады за валунами – не вышло; элемент неожиданности – не вышло; скоординированная мощная атака – не вышло. От моего плана остались одни клочки. Такие же, как, если чего-то не предпринять, в скором времени останутся от нас.

– Джейкоб! – кричу я. – Кинь мне излучатель!

Он поворачивается ко мне с испуганными глазами.

С другого валуна беспорядочно сверкают лучи – Эпаф истратил заряды в своем втором и последнем излучателе. В свете вспышек я вижу, как по лицу Джейкоба струятся слезы, рот у него перекошен от ужаса.

– Джейкоб! Кидай излучатель!

Он бросает его мне. Хороший бросок. Иначе и быть не могло. Я отпускаю предохранитель и стреляю, не успевая до конца поднять руку. Луч попадает Тощему прямо в нос. Но излучатель все еще стоит на самой маленькой мощности. Тощего просто сбивает с ног, он уже встает, вновь направляясь к Джейкобу.

Я переключаю мощность. Тощий почти повалил Джейкоба. Я выпускаю следующий заряд, промахиваясь почти на ярд. Он разворачивается, рычит на меня. Я стреляю в последний раз и снова промахиваюсь, взяв на несколько дюймов выше. Но он какое-то время ничего не видит.

– Спускайтесь! – кричу я, отбрасывая разряженный излучатель. – Спускайтесь все. Перегруппируемся внизу.

Я вижу, как геперы неуклюже спускаются, их лица искажены страхом.

Эпаф оказывается рядом со мной. Я хватаю его за шиворот.

– Где твой излучатель?

Он мрачно качает головой.

Сисси следует за ним, она спрыгивает с валуна и тащит за собой Джейкоба. Они приземляются друг на друга, но мы с Эпафом тут же ставим их на ноги.

Ни у кого не осталось излучателя.

Мы тут же отступаем, отходя от валунов. Эпаф подбирает брошенное мной копье, и мы пускаемся бегом.

Охотники спрыгивают на песок, Тощий – прямо на Платьице: ее рыхлое тело смягчает его падение. Все трое охотников ранены, но боль только усиливает их жажду крови.

– Дэвид! Иди сюда! – кричит Сисси.

Охотники останавливаются, но тут же с пронзительными криками бегут к нам.

– Где он? – вскрикивает Эпаф и бежит вправо, разыскивая Дэвида. – Дэвид!

– Нам нужны излучатели! – кричу я.

– Плевать на излучатели! – отвечает Сисси и тянется к поясу с кинжалами. В мгновение ока достает кинжал, отталкивает меня в сторону и резко дергает рукой слева направо. Когда рука полностью вытягивается, кинжал вылетает из ладони. Она не оглядывается посмотреть, попал ли он в цель, а вместо этого тут же отвязывает и запускает второй кинжал, за ним – третий. Три кинжала прорезают воздух навстречу несущимся за нами охотникам.

«Нужен излучатель, – думаю я, – от кинжалов никакого…»

Первый кинжал попадает в ногу Алых Губ. К моему удивлению, она вскрикивает от боли и падает на землю, сжимая бедро, из которого торчит рукоять кинжала.

Второй вонзается в плечо Пресса. Она разворачивается вокруг своей оси, будто ее захватили кнутом, а затем неудачно падает на землю. Кинжал проткнул ее насквозь, его лезвие торчит из-под лопатки.

«Как она это делает? Как кинжалы могут наносить такие раны?»

Тут я понимаю, что сделала Сисси. Она целилась туда, куда до этого попали лучи излучателей. В самую середину обожженной, расползающейся плоти, распадающихся, сочащихся желтоватыми выделениями мышц. В ключицу Пресса, в бедро Алых Губ. В единственные действительно уязвимые их места.

Но третий кинжал летит прямо в нос Тощего. Он видел, что случилось с двумя охотницами, в последнюю долю секунды успевает пригнуться, и кинжал пролетает у него над головой. Не замедляя бега, он продолжает нестись к нам. К Сисси, пытаясь добраться до нее раньше, чем она успеет метнуть еще один кинжал.

И, видимо, это ему удастся. Сисси двигается легко и быстро, но все же недостаточно быстро. Она успевает отвязать кинжал и схватить его за лезвие, когда Тощий прыгает на нас. Сисси меняется в лице, она понимает, что слишком поздно.

Но в этот момент Эпаф бросает копье. Оно низко гудит в ночном воздухе, это хороший бросок, сделанный твердой рукой. Копье вонзается прямо в нос Тощего.

Жуткий звук, как от разбитой тыквы. Голова Тощего отлетает назад, ноги подкашиваются, он на мгновение словно зависает в воздухе и наконец падает на землю. Из его лица, будто неожиданно выросший длинный нос, торчит копье.

Я хватаю Джейкоба и Эпафа и тяну их назад. Сисси удалось добыть нам небольшую фору, и она это знает.

– Дэвид! – кричит она. – Ты нам нужен!

Наконец мы слышим стук копыт, экипаж подъезжает к нам.

– Что так долго? – орет Эпаф.

– Безмозглая лошадь, – отвечает Дэвид. Лицо его каменеет от ужаса при виде распростертых на земле стонущих охотников. – Она пыталась убежать отсюда.

– Поехали, пожалуйста, поехали. – Это Бен, лицо у него залито слезами.

– Все в порядке, мы сейчас поедем, все в порядке, – успокаивает его Эпаф.

Мы забираемся внутрь. Но что-то не так, хоть я и не могу понять, что именно.

– Подождите, – кричу я, хватая Эпафа за плечо, не давая ему забраться в экипаж. – Вылезайте!

– В чем дело? – Он не злится, как я ожидал. Я вижу, что ему страшно.

Я оборачиваюсь, пытаясь кое-что понять. Встречаюсь взглядом с Сисси, словно с отражением в зеркале: она тоже чувствует опасность, чувствует, что мы забыли о чем-то…

О ком-то.

– Директор, – шепчу я.

Оборачиваюсь, вглядываюсь в темноту.

– Не двигайтесь, – шепотом приказываю я.

Мы застываем едва дыша. Он где-то здесь, наблюдает за нами из-под покрова тьмы. Я знаю. Ждет, пока мы останемся без оружия, пока мы выбьемся из сил, борясь с остальными охотниками. Наблюдает и ждет, пока мы залезем в экипаж, как овцы в загон, чтобы влететь внутрь и устроить кровавую оргию, безумный пир, зубами и когтями превратить экипаж в наполненный кровью гроб.

Сисси тоже это знает. Не шевелясь, она шепчет:

– Дэвид, дай мне излучатель, который мы тебе оставили.

– Он не работает, – отвечает он, – я пытался выстрелить, но он не стреляет…

– Предохранитель, – говорит Сисси, – Джин же сказал тебе…

– Как? Я не знаю, как…

Конь неожиданно дергает головой влево, его ноздри в панике раздуваются.

Из темноты с пугающей быстротой выплывает темная фигура. Директор бежит на нас беззвучно, скачет на четвереньках. Одним прыжком он покрывает двадцать ярдов, от скорости его щеки отлетают назад, губы растягиваются, зубы обнажаются в жуткой, безумной ухмылке. Он не смотрит на меня. Или на Сисси. Он смотрит на что-то за нашими спинами.

Я оборачиваюсь. Дэвид стоит на сиденье кучера, его излучатель нацелен на Директора. Я вижу предохранитель. Он все еще на месте.

– Он включен на полную мощность, – твердо произносит Дэвид. – Достаточную, чтобы убить.

Директор чешет запястье.

– Маленький мальчик хочет поиграть в героя. Как мило.

– Излучатель у вас на спине, – говорит Дэвид, пропустив его слова мимо ушей, – бросьте его сюда.

– А тебе-то что? Он не может причинить тебе вред…

– Просто бросьте его! – кричит Дэвид вне себя от страха. Его взгляд скользит к валунам. Темные фигуры начинают подниматься с земли.

– А, понимаю, – говорит Директор, тоже глядя в ту сторону, – тебя беспокоят остальные охотники.

– Нет, – произносит Дэвид, – только вы. Сейчас меня беспокоите только вы. И поэтому, если вы сейчас не бросите излучатель, я вас застрелю.

Металлические нотки голосе Дэвида заставляют Директора поступить именно так. Излучатель приземляется у ног Сисси. Она поднимает его.

– И что теперь? – спрашивает Директор, изучая лицо Дэвида. – Ты действительно собираешься убить меня? Я знал тебя с самого твоего рождения. Я следил за тем, как ты растешь, с тех пор как ты был младенцем. Это я посылал тебе подарки на день рождения: книги, торт – ты помнишь все это? Неужели ты…

– Да, – произносит Сисси, выпуская заряд ему в грудь.

С немыслимой скоростью Директор отпрыгивает назад. Луч скользит по его груди, нанося всего лишь поверхностную рану. Но этого достаточно, чтобы его замедлить. Он отступает в темноту.

Сисси кивает, и все быстро забираются в экипаж. Я прыгаю на сиденье кучера, хватаю вожжи. Сисси садится рядом, полуобернувшись назад, вглядываясь во тьму. Она держит палец на кнопке излучателя.

– Думаете, вы победили? – раздается из темноты голос Директора. – Думаете, вы сумели нас одолеть? Вы? Вонючие геперы?

Я смотрю на Сисси. Она мотает головой, как бы говоря: «Не вижу его».

– Вы получили небольшую отсрочку. Слушайте. Слышите?

Только ветер воет в пустыне.

И тут я это слышу. Слабый шорох, как будто сухие листья под ногами. Но к нему примешиваются резкие звуки, словно кто-то проводит металлом по стеклу. Сисси поворачивается на шум, доносящийся со стороны Института. На лице ее написан невыразимый ужас.

Стена тьмы поднимается, как готовое обрушиться на нас цунами.

– Добрые граждане идут сюда, – глумливо сообщает Директор. – Все гости, все сотрудники, все журналисты. Их сотни. Кто-то отключил механизм, запирающий здание. Когда они это поняли, их было не удержать, наших добрых граждан, не загнать обратно. Я мог надеяться только опередить их, я и охотники, опередить, используя охотничье снаряжение. Увы… – Его голос умолкает.

До нас доносятся теперь и другие звуки: крики в отдалении и голодные вопли.

– Ах, можете ли вы представить их безумие, когда они поймут, что все геперы еще живы?

Я хлещу лошадь вожжами. Мы делаем рывок вперед, к единственной оставшейся надежде. Лодке. Если она существует на самом деле.

«Прости, Пепельный Июнь, прости…»

– Вот они! – вскрикивает Директор, мы скачем по равнине, и его голос летит за нами: – Вот они! Вот они! Вот…

Мы катимся по выжженной равнине, конь скачет быстрее, чем раньше. Но если до этого он двигался легко и плавно, то теперь движения его стали рваными, он тоже в панике. С течением времени его напряжение становится все более заметным.

Стена пыли, преследующая нас, скрылась из виду. Но дело тут только в сгустившейся тьме, а не в расстоянии. Рычание и вопли становятся все громче. Сисси рядом со мной теперь смотрит на карту. Солнце давно село, и карта тает, на месте ярких цветов проступает белизна бумаги. Палец Сисси следует за нарисованной дорогой, глазами она обшаривает местность в поисках ориентиров.

– Надо ехать быстрее! – кричит она мне в ухо.

Из пореза на моей ладони все еще сочится кровь. Я пытаюсь остановить ее, прижимая к руке кусок ткани, – непростое дело, если при этом правишь лошадью.

Чужие пальцы отбирают у меня ткань. Сисси складывает ее и прижимает сильнее.

– Надо остановить кровь.

– Все в порядке, это не больно.

– Боль тут ни при чем, – она сильнее прижимает ткань к ране, – твоя кровь выдает им наше положение.

Я убираю ткань.

– Не беспокойся из-за крови, они прекрасно видят нас в темноте.

Она оборачивается, а когда вновь смотрит на меня, выглядит встревоженной. Нет нужды спрашивать, в чем дело. Звук преследующей нас толпы становится громче с каждой минутой.

– Карта совсем исчезла, – упавшим голосом сообщает Сисси.

– Все в порядке, – отвечаю я, неотрывно глядя вперед. – Она нам и не нужна. Надо просто ехать прямо, и мы доберемся до реки. Потом вдоль реки на север, и мы приедем к лодке. Все просто.

– Все просто, – повторяет она, – то же самое ты говорил про охотников. И все кончилось катастрофой. Мне казалось, ты сказал, что их будет трое, не пятеро.

– Вы все заверили меня, что сумеете справиться с излучателями. Вместо этого Эпаф впал в панику и расстрелял все свои заряды в первые же секунды, а Джейкоб не сумел сделать ни одного выстрела. Сколько раз мне надо было повторить: «Не забудьте снять их с предохранителя»?

Она отворачивается, прикусив язык.

Через некоторое время я говорю:

– Спасибо, что не бросили меня. Что решили остаться со мной и сражаться.

– Мы так не поступаем.

– Как?

– Не бросаем своих. Это не в наших обычаях.

– Но Эпаф…

– Он просто болтал. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы быть в этом уверенной. Мы не бросаем своих.

Ее слова глубоко проникают мне в душу. Теперь моя очередь молчать. Я думаю о Пепельном Июне, о том, что она сейчас одна в своей камере. И я вновь слышу голос Директора: «Сбежал как крыса и оставил ее одну».

Я щелкаю вожжами, пытаясь добиться от коня большей скорости. Он старается бежать быстрее. Пот блестит на черной шкуре.

Вой прорезает тьму. Слишком громко, слишком близко, слишком быстро.

И тут на мое лицо падают капли дождя. Я с ужасом смотрю на небо. Там висят черные тучи, чернее, чем само ночное небо, набухшие и готовые пролиться на землю. От дождя земля станет мягкой, она как клей замедлит бег лошади.

Сисси тоже замечает эти капли. Она поворачивается и смотрит на меня. Ее взгляд спрашивает: «Ты заметил эти капли? Ты заметил эти капли?» Мое молчание служит ей ответом. Она закусывает губу.

Затем она встает прямо на сиденье, несмотря на то что лошадь продолжает скакать галопом и экипаж качается и подпрыгивает. Ее одежда хлопает на ветру. Дождь льет уже во всю силу, капли бьются о ее голые руки, шею, лицо, ноги.

– Вон! – кричит она, вытягивая вперед свою длинную, мускулистую, как у бронзовой статуи, руку. – Я вижу ее, Джин! Река! Проклятая река!

– А лодка? Лодку видишь?

– Нет! – кричит она, спускаясь. – Но это дело времени.

За нами земля дрожит все громче, все громче становятся рык и шипение. Они так близко. Я быстро оглядываюсь. Ничего не видно. Позади нас только темнота. Сисси права. Что бы ни случилось, теперь это дело времени.

Река – чудо. Несмотря на дребезжание экипажа и шум преследующей нас толпы, мы слышим плавное журчание, разносящееся над равнинами. Спустя несколько минут мы видим ее, и ее размеры неожиданно впечатляют: она раскинулась вширь как минимум на двести ярдов. Даже под небом, затянутым низкими тучами, река по-девичьи грациозна и полна искорок, которые я сначала принимаю за светлячков. Ее воды движутся, как неспешно колеблющиеся пластины гладкого доспеха.

Конь бежит намного медленнее. Дыхание его стало тяжелым. Несколько раз он слишком близко подходит к берегу, но вовремя возвращается на безопасную дорогу. Я его загнал. Он переходит на шаг, потом останавливается. Я щелкаю вожжами, но от них никакого толка. Коню надо отдохнуть.

– Почему мы остановились? – кричит из экипажа Эпаф. Не дождавшись ответа, он спрыгивает на землю. – В чем дело? Мы не можем позволить себе останавливаться.

– Мы не можем позволить себе ехать дальше. Конь вот-вот упадет замертво. Ему нужна минутка, чтобы перевести дыхание.

– У нас нет минутки. Они вот-вот нас догонят. – Он показывает в темноту. Туда, откуда доносятся возбужденные вопли.

Я не обращаю на него внимания, зная, что он прав, и спрыгиваю с козел. Прикасаюсь к плечу коня: по его мышцам пробегают судороги.

– Лошадка, хорошая лошадка, загнал я тебя, да?

Эпаф разворачивается, указывая на меня.

– Только посмотрите на него, пытается договориться с лошадью, когда нас вот-вот съедят. Сисси, а ты куда?

Сисси бежит к реке и возвращается с миской, в которой плещется вода. Конь опускает морду в миску и шумно втягивает воду. Спустя несколько секунд он все выпивает и тихим ржанием просит еще.

Сисси гладит его по лбу.

– Я бы дала тебе еще попить, но у нас нет времени. Найди нам эту лодку – и, обещаю, получишь столько воды, сколько захочешь. Только найди нам лодку. И побыстрее. Побыстрее. – Последние слова она почти выкрикивает, хлопая коня по крупу. Тот моргает, тихо ржет и срывается с места. Мы запрыгиваем в экипаж. Конь снова скачет.

Звуки погони становятся все ближе. Тяжелые капли дождя продолжают падать.

* * *

Мы продираемся вперед. Сначала в переносном, потом в буквальном смысле. Земля пропитывается водой и превращается в рыхлую губку, засасывающую колеса экипажа и копыта коня. Ветер тоже работает против нас, с бешеной силой толкая нас назад, относя наш запах к приближающейся орде, придавая ей сил и ярости.

Тьма, затопившая воздух, проглатывает и коня. Только его тяжелое дыхание и движение экипажа свидетельствуют о том, что он все еще там.

Сисси молчит. Бросая в сторону короткие взгляды, я вижу только ее плотно сжатые губы и сощуренные на ветру глаза. Пряди волос намокли и прилипли ко лбу. Снова раздается вой, на этот раз до ужаса близко. Сисси смотрит на меня, и я киваю.

Она закидывает один излучатель мне за спину и сжимает в руке второй.

Я слышу шипение, за которым следует стук зубов. Не позади. Рядом с нами.

Сисси снимает излучатель с предохранителя.

Небо низко рокочет. Я поднимаю глаза, неожиданно ко мне возвращается надежда.

Раздается недовольный вой.

Тут темноту разрывает молния, яркая, слепящая вспышка. Все вокруг неожиданно становится черно-белым: восточные горы, испещренные темными расселинами, река, сверкающая, как жидкое серебро. Я резко оборачиваюсь и на долю секунды, прежде чем все успевает вновь погрузиться во тьму, вижу их – бесконечный поток, стремящийся к нам. На мгновение все они прижимаются к земле, прячась от света. Но их так много, и они так близко. Глаза горят огнем, клыки блестят от слюны.

Раздается мощный удар грома, от которого сотрясается земля. Он затихает, и я слышу крики боли и злобы. Их всех ослепило молнией. Может быть, у нас есть еще минута.

– Ты видел? – кричит Сисси, хватая меня за руку. – Ты видел?

– Да, да, но успокойся…

– Лодка! – взвизгивает она, подпрыгивая на месте. – Я ее видела, я ее видела, она действительно там! – Она оборачивается и кричит остальным: – Я видела лодку, она прямо…

Экипаж неожиданно попадает в лужу, колеса вязнут, и он резко останавливается. Сисси вылетает с сиденья и исчезает в темноте. Я тоже падаю, но цепляюсь ногами за передок экипажа и приземляюсь на коня, на его скользкую от пота и дождя спину.

Я встаю на ноги, чувствуя, что мир вокруг меня вращается. Верх, низ, право, лево, юг, север – все смешалось. Справа плачет ребенок – Бен. Я подбегаю, помогаю ему подняться из грязи – мы оба покрыты ею с ног до головы.

– Бен, все в порядке! Болит что-нибудь? Ничего не сломал?

Рычание, щелканье зубов раздаются все ближе.

Бен молчит, просто смотрит на меня и мотает головой.

– Надо бежать! Сисси! Где ты?

Сверкает молния, на секунду освещая все вокруг. Я не успеваю заметить ничего, кроме геперов, медленно поднимающихся на ноги. Только Сисси все еще лежит в грязи. Я подбегаю к ней под новый раскат грома.

– Поднимайся, Сисси! Надо бежать. – Ее шатает, но я помогаю ей встать. – Сисси! – кричу я, и ее глаза распахиваются. Паника быстро прогоняет туман.

– Где все? С ними все в порядке? – спрашивает она.

– Все в порядке, надо бежать. Покажи, где лодка.

– Нет! Наши припасы, излучатели, без них не обойтись.

– Некогда. Они уже тут!

– Мы не выживем без…

Взрывы безумного смеха раздаются прямо рядом с нами. Так близко, что я могу различить отдельные нотки, клокотание слюны во рту.

– Сисси! – кричу я, показывая на остальных геперов. – Они меня не послушают. Скажи им бежать к лодке. Скажи…

Новая вспышка озаряет небо и влажную землю. Теперь и я вижу лодку. Но кроме лодки я вижу и толпу.

Они уже догнали нас. Я вижу их бледные, блестящие от дождя тела, движущиеся к нам с ужасающей быстротой.

Когда сверкает молния, они падают на землю, как иглы отступающего дикобраза, и ночь оглашают злобные завывания.

– Ну же, Сисси! – кричу я.

Но она уже бежит, уже собирает остальных, торопит их к лодке. Я спешу за ними, грязь чавкает, засасывает мои ноги страстными поцелуями смерти, заставляя меня бежать как в замедленной съемке.

Тьма, раскаты грома. Вопли жажды снова обрушиваются на нас.

Они идут.

Я слышу их шаги в грязи позади меня. Шепот, шепот, шепот.

– Господи, помоги! – выкрикиваю я слова, которых не произносил уже много лет. Слова, которые мы каждый вечер повторяли с мамой, и она смотрела на меня глазами, полными любви и доброты, складывая мне руки. Забытые слова, похороненные так глубоко, что только самый жуткий страх смог заставить меня их вспомнить. – Господи, помоги!

На этот раз небо пересекает не одна молния, а целая сеть переплетающихся вспышек. Таких ярких, что даже я на мгновение слепну: весь мир передо мной заливает невероятная белизна. Но я не останавливаюсь. Я все еще вижу лодку, она словно выжжена на обратной стороне моих век.

– Не останавливайтесь, – кричу я, пытаясь перекрыть вопли боли, которыми взрывается тьма вокруг нас.

Открываю глаза я уже на причале.

– Вон там! – выкрикиваю я, прежде чем успеваю понять, что меня уже опередили. Их шаги эхом отдаются на дереве причала. Я бегу за ними. Они прыгают в лодку, Сисси уже отвязывает ее, Эпаф берется за длинный шест со странным крюком наверху, готовясь оттолкнуться от берега.

Я позади, а потому единственный замечаю, что не так.

Резко оборачиваюсь, пытаясь рассмотреть, что за спиной. Слишком темно.

– Залезай! – рявкает Эпаф. – Чего ты ждешь?

Я приседаю, готовясь прыгнуть в лодку.

– Залезай!

Я застываю на месте, не в силах оттолкнуться от причала, опять оборачиваюсь. Причал пуст. Крики боли вдалеке затихают, скоро они опять поднимутся на ноги. И нагонят нас за несколько секунд.

– Отправляйтесь без меня, – кричу я. – Я вас догоню.

– Нет, Джин, оставь лошадь, не глупи…

Но я уже бегу обратно по причалу.

Небольшие молнии сверкают в небе – остатки той, чудовищной. Достаточно, чтобы задержать их еще на несколько секунд и позволить мне увидеть то, что нужно.

Вот. Перед экипажем. Не лошадь.

Бен.

Лихорадочно возится над упряжью, пытается развязать ее, лицо покрыто грязью за исключением дорожек от слез и дождя. Его рот приоткрыт, и до меня доносится странное бормотание:

– Ах-х, ах-х, нет, нет, пожалуйста, ах-х…

Я хватаю его поперек груди и забрасываю на плечо, разворачиваясь, чтобы побежать к причалу. В этот момент он развязывает последний узел, и конь вырывается на свободу. Глаза у него вытаращены от страха. Он готов понести. Мне в голову приходит идея, и я хватаю вожжи, прежде чем лошадь успевает убежать.

Вокруг меня раздается чавканье грязи и мяукающие голодные вопли.

Я закидываю Бена на спину коню.

Пронзительные вопли повсюду. Позади меня, позади меня, они вот-вот бросятся на меня.

Я готовлюсь запрыгнуть на коня.

И тут он кидается куда-то в темноту. Я успеваю заметить, как Бен вцепляется в его шею, и они исчезают.

Я хватаю излучатель, висящий у меня за спиной, снимаю его с предохранителя.

Животные вопли наполняют воздух.

Я бегу, рука на излучателе, смотрю назад, в любой момент ожидая атаки.

Не теряй ориентации, не сбивайся с пути.

Быстрее.

Я оглядываюсь. Позади, как буйки в бассейне, покачиваются темные фигуры, и их словно течением несет ко мне. Кто-то с криком вылетает прямо на меня. Его совершенно голое тело блестит, как белый мрамор, оскаленные клыки буквально светятся. Я стреляю. Первый луч проходит мимо, но второй попадает ему в живот, и он складывается пополам прямо в прыжке, падает к моим ногам, зажмурив от боли глаза, и кричит так, что это почти невозможно перенести. Я чувствую его дыхание на коже, его пальцы на моей щиколотке.

Вскрикиваю, отнимая ногу и разворачиваясь.

Шипение слева…

Я приседаю. Тень перелетает через мою голову и приземляется на ноги. Разворачивается. Хватает меня. Руки на моей шее, рот раскрыт. Я вижу клыки, темную бездну пасти. Если я сейчас промахнусь, то моя плоть, моя кровь, мои кости – все исчезнет в этой бездне.

Луч попадает ему прямо в рот. Он не кричит – нечем.

Я отбрасываю разряженный излучатель и бегу дальше. Вот уже причал.

Целая волна показывается справа от меня. Я отрезан. Половина бежит по причалу к лодке, вторая половина устремляется за мной. Я в ловушке со всех сторон: сзади, слева, спереди. Они везде.

За исключением реки.

Я поворачиваю направо и кидаюсь к берегу. Те, кто был позади, теперь оказываются справа и приближаются.

Тридцать ярдов.

Справа они вливаются в поле моего зрения, как сквозь трещину в плотине.

Двадцать ярдов. Ноги подкашиваются.

Конец. Они отрезали меня. Я вижу, как они линией выстраиваются вдоль берега, пригнувшись, готовясь к прыжку.

Но я не останавливаюсь. Из глаз льются слезы, ноги вот-вот подогнутся, легкие горят огнем – но я не останавливаюсь. Я не собираюсь умирать стоя. Я не собираюсь умирать на коленях. Я умру, пытаясь отбиться или убежать. Я встречусь с ними лицом к лицу. Неожиданно во мне вскипает гнев, он горячее, чем грозовая молния, и мое тело вновь наполняют силы.

«Не забывай», – звучит в моих ушах голос Пепельного Июня.

«Не забывай, кто ты», – раздается низкий и серьезный голос отца.

Я с криком бросаюсь прямо на них.

Они бегут ко мне.

Затем я прыгаю, выше, чем когда-либо, и проношусь над их головами. Вода словно поднимается мне навстречу.

– Запрещенный прием! – выкрикиваю я.

И вот я в реке, вода неожиданно теплая. Мгновение тишины под водой дает короткую передышку от криков и завываний. Только звук лопающихся пузырьков и глухой шелест. Затем всплески, один за другим. Они прыгают в реку за мной.

Я вытягиваю руку вперед на всю длину и ударяю ею по воде. Мое тело движется, вода течет у меня над головой. Я принимаюсь грести ногами, вытягивая вторую руку и тоже ударяя ею. Так, как мне всегда хотелось плавать, так, как мне всегда казалось правильным плавать. Я поднимаю голову: они в реке, но больше не представляют опасности. По сравнению со мной они что собаки по сравнению с дельфином.

Лодка отошла от причала, и теперь геперы в безопасности, плывут посреди реки. Толпа, заполнившая причал, шипит и рычит от злобы. Я вижу, как Эпаф и Джейкоб работают шестами, придавая лодке хорошую скорость.

Я пытаюсь окликнуть их, но мой голос заглушает рев толпы и стук дождя по воде. Я кричу громче, но ветер уносит слова прочь от лодки, прочь от геперов. Я плыву дальше, но лодка ловит течение куда лучше, чем я, и плывет куда быстрее. Она удаляется, а я чувствую, что не могу больше. Тело кажется невероятно тяжелым, ноги и руки будто наполнены ртутью. Легкие не могут сделать хороший вдох.