Текст книги "Браво-Два-Ноль"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Настала пора доложить ТО (текущую обстановку) на ПОБ. До тех пор никто не будет знать, где мы находимся и что с нами. Во время этой операции мы собирались докладывать ТО ежедневно, сообщая, где мы находимся, что нам удалось узнать о неприятеле, какие действия мы предпринимали, каковы наши планы на будущее и всю другую информацию, относящуюся к делу. А нам будут присылать новые инструкции.

Пока я составлял сообщение, Быстроногий развернул рацию. Зашифровав сообщение, он его набрал с клавиатуры и подготовил к передаче. Рация передаст его одним очень коротким импульсом, засечь который практически невозможно. Достигнув ионосферы, импульс отразится к земле, и нам останется ждать ответа.

Вместо ответа мы получили хрен собачий.

Быстроногий пробовал снова и снова, но так ничего и не произошло. Ситуация была тревожная, но не катастрофическая, потому что у нас была обговорена запасная система связи. Следующей ночью мы просто вернемся на место высадки и в 04.00 встретимся с вертолетом, который доставит запасную рацию.

В течение дня мы перепробовали различные антенны – от длинного провода, заброшенного наверх, до полуволнового вибратора. Каждый из нас был знаком с основами радиосвязи, все старались предложить что-нибудь свое, но безрезультатно.

Каждый из нас отдежурил по двухчасовой смене, и за полчаса до того, как стало совершенно темно, все были готовы к действию. Идеальное время для нападения – непосредственно перед закатом и непосредственно перед рассветом, так что в это время всегда все бодрствуют, все снаряжение собрано, и все готовы идти. Мы выдвинулись на огневой рубеж вместе со своим оружием и приготовили «шестьдесят шестые»: для этого снимается верхняя крышка и трубы раздвигаются, готовые к выстрелу. Как только стемнеет, мы снова все соберем и отправимся на разведку.

Ровно в 21.00 я тронулся в путь со своей командой. Срок возвращения был назначен на 05.00. Если к этому времени мы не вернемся, это будет означать, что случилось что-то серьезное: мы заблудились, кто-то из нас получил травму или произошло столкновение с неприятелем, однако в последнем случае Винс все услышит. Если Винс ничего не услышит, он с ребятами должен будет ждать нас в БЛ до 21.00 следующего дня. Если мы не возвратимся и к этому сроку, они должны будут той же ночью вернуться в MB. Если же боевое столкновение произойдет, Винсу предстоит в первую же ночь отойти к MB, а мы будем пробираться туда как сможем, чтобы оказаться там в 04.00 следующего утра, откуда нас заберет вертолет.

Стэн, Динджер, Марк и я перебрались через гребень вади в кромешной темноте. Наша задача заключалась в том, чтобы определить точно положение магистрали и отыскать наземную линию связи. Нет никакого смысла просиживать штаны, будучи уверенным, что находишься на месте, если в этом не убедиться наверняка. Насколько нам было известно, магистраль должна находиться в одном километре к северу от нас, и это предстояло проверить. Используя складки местности, мы будем двигаться против часовой стрелки, стараясь держать общее направление на север, и посмотрим, не наткнемся ли на что-либо, напоминающее магистраль.

Но сначала мы должны определить какой-нибудь ориентир, который поможет нам вернуться в БЛ, если мы заблудимся. Мы будем двигаться по азимуту строго на север до тех пор, пока не наткнемся на противоположную сторону дороги, где постараемся найти камень или какой-нибудь другой выделяющийся на местности объект. Тогда, если мы собьемся с пути, то будем знать, что достаточно лишь двигаться вдоль насыпи, отыскать ориентир, после чего отходить строго на юг назад к пересохшему руслу.

От карты практически не было никакого толка, поскольку заметные ориентиры на местности отсутствовали. В большинстве других регионов есть возвышенности, которые можно использовать в качестве отправных точек, есть дороги и другие ориентиры, поэтому не заблудиться там достаточно легко. В джунглях ориентироваться также просто, поскольку там множество речек и ручьев, а еще можно использовать горизонтали. Но здесь, посреди голой пустыни, не было абсолютно ничего, поэтому все сводилось к определению азимута и подсчету шагов при поддержке «Магеллана».

Отыскав подходящий ориентир, довольно большой камень, мы повернули на запад, начиная описывать петлю против часовой стрелки. Через несколько минут мы обнаружили первый объект за эту ночь, и сразу же послышался лай собаки. Арабы спускают ночью собак с привязи; как только заходит солнце, сами они ложатся спать. Так что если собака залает, они поймут, что рядом посторонний. Через считаные секунды к первой собаке присоединились еще две.

Приглушенное рычание я услышал первым. Оно напомнило мне патрулирование сельской местности в Северной Ирландии. Услышав лай, нужно остановиться и оценить ситуацию. В девяти случаях из десяти все дело оказывается в том, что ты вторгся на территорию, которую собака считает своей. Так что, если просто отступить назад, сесть и подождать, она успокоится. Наша проблема заключалась в том, что нам требовалось обследовать объект надлежащим образом. Как знать, быть может, собаки охраняют пусковую позицию «СКАДа».

Мы сели и достали из ножен ножи. Ножи придется пустить в дело, если собаки приблизятся, чтобы изучить незваных пришельцев, и либо начнут лаять взахлеб, либо нападут на нас. В обоих случаях мы их убьем, а трупы заберем с собой. Тогда утром хозяева решат, что собаки просто убежали. Это покажется им странным, однако это был лучший выход из неприятной ситуации.

Мы слушали лай, ожидая увидеть огни: люди должны были выйти, чтобы узнать причину беспокойства собак. Однако ничего не происходило. Мы двинулись в сторону, обходя объект кругом, чтобы определить, нет ли другого способа проверить, что это такое. Зайдя с противоположной стороны, мы обнаружили, что это просто мирное поселение. Палатки, глинобитные дома, «Лендкрузер» и несколько других разномастных машин, но никаких указаний на то, что это как-то связано с армией. Мы определили точные координаты поселения с помощью «Магеллана», чтобы, возвратившись в БЛ, предупредить остальных, затем двинулись дальше на северо-запад, используя складки местности. Нам хотелось как можно дольше избегать оазиса, который, как мы знали, находился к северу от нас.

Первым двигался я. Вдруг я увидел что-то впереди. Я остановился, всмотрелся, прислушался, затем медленно подошел ближе.

Рядом с двумя зенитными орудиями «С-60» стояли четыре большие палатки и несколько машин, что говорило о подразделении численностью приблизительно со взвод. Все было тихо, и часовых, похоже, не было. Мы с Марком осторожно двинулись вперед. Затем снова остановились, всмотрелись, прислушались. Мы вовсе не собирались пробраться прямо в расположение зенитной батареи; нам просто хотелось приблизиться к ней, чтобы разузнать как можно больше. Ни рядом с орудиями, ни в машинах никто не спал. Весь взвод, по-видимому, находился в палатках. Мы услышали кашель. Зенитная батарея не представляла для нас непосредственной угрозы, но меня беспокоило то, что зенитные орудия поставлены недаром. Если они здесь только для того чтобы защищать магистраль, это еще куда ни шло. Опасность для нас будет в том случае, если батарея входит в состав, например, бронетанковой группы. Марк определил координаты батареи с помощью «Магеллана», и мы повернули на север.

Пройдя еще четыре километра, ничего больше не встретив, мы пришли к заключению, что та дорога, которую мы пересекли раньше, и является магистралью. «Магеллан» показал положение нашего БЛ в одном километре к северу от того места, где, если верить карте, проходила магистраль, но причин для беспокойства в этом не было. На карте так прямо и написано, что положение дорог, трубопроводов и мостов указано лишь приблизительно.

Теперь нам было достоверно известно, что мы правильно отыскали изгиб магистрали, но, к несчастью, мы также убедились в том, что в этих местах полно народу: к северу и к югу от нас были плантации, дальше по дороге находилось поселение, а к северо-западу от нашего БЛ – позиции зенитной батареи. С тактической точки зрения мы с таким же успехом могли разбить БЛ посреди площади Пиккадилли. Однако никто и не говорил, что будет просто.

Мы вернулись назад, чтобы осмотреть постройки оазиса, расположенного к северу от БЛ. Я намеревался исследовать их в самую последнюю очередь, потому что это самое опасное место, о котором нам было известно до проведения разведки. Побродив вокруг оазиса, мы выяснили, что он состоит лишь из водонапорной башни и одного нежилого строения, в котором, судя по доносившимся из него звукам, был установлен ирригационный насос. Не было ни машин, ни света, ни каких-либо признаков жизни, чему мы только порадовались. Похоже, постоянно здесь никто не жил; сюда только приходили обслуживать механизмы.

Возвращаясь в БЛ, мы стали свидетелями еще одного запуска «СКАДа», километрах в пяти к северо-западу. Судя по всему, мы оказались в самом центре огромной пусковой площадки. Так что расслабиться нам не придется. Мы снова засекли координаты пусковой установки.

Отыскав ориентир, мы повернули строго на юг и направились к вади. Я вышел на гребень склона в позе распятия, держа автомат в правой руке.

Дежурство нес Боб. Я стоял на месте, дожидаясь, когда он подойдет ко мне. Боб улыбнулся, и я вернулся за остальными ребятами. Когда все возвратились в БЛ, я взглянул на часы. Разведывательный рейд продолжался пять часов.

Рассказывать ребятам о результатах нашей прогулки прямо сейчас не имело смысла, потому что все кроме часового спали. К тому же разговор в ночное время производит слишком много шума. Однако было очень важно рассказать всем о том, что мы видели. Всем должно быть известно о том, что сделал и увидел каждый из нас. Я решил дождаться рассвета.

При первых проблесках зари часовой разбудил нас, и мы взяли под наблюдение свои сектора. Я хотел, перед тем как докладывать о нашем рейде, еще раз проверить местность, несмотря на то что мы уже проверили ее этой ночью. Я знал, что мы находимся определенно на магистрали, но мне хотелось найти хоть какие-нибудь указания на то, где искать наземные линии связи. Кроме того, тут примешивалось и личное; я хотел убедиться в том, что над нами не произошло никаких перемен. Защищенные от звуковых волн стенами пещеры, мы могли не услышать грохочущий у нас над головой рок-концерт.

Крис прикрывал меня; я вскарабкался по камням и осторожно поднял голову над гребнем. Это был последний раз, когда я рискнул проделать подобное при свете дня.

Посмотрев на северо-восток, я увидел там, прямо на противоположной стороне магистрали, еще два «С-60». Должно быть, их привезли ночью. Я разглядел два грузовика, палатки, потягивающихся и умывающихся солдат, – всего в каких-нибудь трехстах метрах от нашего укрытия. Я не мог поверить собственным глазам. Получался какой-то сюрреализм. Во время разведывательного рейда наша группа прошла не далее пятидесяти метров от всего этого. Спустившись вниз, я рассказал обо всем Крису, затем ввел в курс дела остальных ребят. Поднявшись наверх, Марк мельком выглянул за гребень, проверяя, что у меня не начались галлюцинации.

От такого развития событий я был совсем не в восторге. И было чего пугаться, потому что эти «тюрбаны» устроились буквально у нас на головах. Они будут нам очень мешать.

Расстелив карту, я показал все объекты, которые мы обнаружили, – включая новую батарею «С-60». Остаток дня мы провели, тщетно пытаясь доложить по радио обстановку. Несомненно, новые зенитные орудия были размещены здесь для защиты магистрали. Однако у иракцев не было никаких причин направлять в стороны разведывательные дозоры. Они находились в самом сердце своей страны и не сомневались в собственной безопасности. Мы попытались заверить друг друга, что обнаружить нас можно только с противоположного склона, да и то если в прямом смысле стоять на нем и смотреть вниз.

И снова каждый из нас поочередно возился с рацией, но тщетно. Потеря связи с нами уже должна обнаружиться, и вертолет получит приказ завтра утром в 04.00 ждать нас на месте высадки.

Причин для беспокойства не было. Мы находились в укрытии, нас было восемь человек, готовых к бою. Встретившись с вертолетом, мы обменяем рацию или же поднимемся на борт, и нас перебросят в другое место.

Я мысленно повторил процедуру встречи с вертолетом. Летчик будет наблюдать за землей через ОНВ (очки ночного видения), дожидаясь сигнала, который я подам инфракрасным фонарем. В качестве опознавательного знака я помигаю азбукой Морзе букву «Б» – «Браво». Летчик посадит вертолет в пяти метрах справа от меня, ориентируясь по свету фонаря. Люк находится сразу же за пилотской кабиной, так что мне нужно будет лишь подойти к нему, передать нашу рацию и забрать новую, которую мне отдаст бортмеханик. Если для нас будет какое-то сообщение, бортмеханик схватит меня за руку и вложит в нее бумагу с текстом. Или же, если речь будет идти о длинном сообщении, опустится трап, бортмеханик спрыгнет на землю и оттащит меня к хвосту вертолета. Остальные ребята при этом будут держать круговую оборону. Если нам нужно будет подняться на борт вертолета, порядок действий всем известен. Если я захочу, чтобы нас перебросили на другое место, я схвачу бортмеханика за руку и укажу на хвостовой люк. В этом случае люк опустится, и все поднимутся в вертолет.

Таков был план. Никакой трагедии. Этой же ночью мы возвращаемся назад, после чего переправляемся на новое место.

ГЛАВА 6

Весь день мы лежали, слушая, как по магистрали в обе стороны проезжают машины. Для нас они не представляли никакой опасности.

Однако ближе к вечеру метрах в пятидесяти от нашего укрытия раздался детский крик. Мальчишка завопил, затем снова что-то крикнул, и мы услышали топот козьего стада и позвякивание колокольчиков.

Ничего страшного в этом не было. Обнаружить нас можно было только в том случае, если мы сами видели кого-то на противоположном склоне. Больше нас никак не могли заметить. Я был уверен в нашей безопасности.

Козы приближались. Мы приготовились к худшему: надели ремни с подсумками и взяли в руки оружие. Конечно, нас не застигли врасплох в спальных мешках или загорающими на солнце; и все же я поймал себя на том, что мой большой палец как-то сам собой ползет к предохранителю «двести третьей».

Колокольчик звенел прямо над нами. Подняв взгляд вверх, я как раз успел увидеть на склоне напротив козью голову. От напряжения я стиснул зубы. Никто не шевелился. У нас двигались одни глаза.

На склон неторопливо вышли другие козы. Последует ли за ними пастух?

Показалась голова ребенка. Она застыла, обернулась. Затем снова двинулась вперед. Я разглядел в профиль смуглое детское лицо. Похоже, все внимание мальчишки было обращено на что-то сзади. Медленно продвигаясь вперед, он оглядывался через плечо. Вот показались плечи и шея, затем грудь. Мальчишка был уже меньше чем в метре от гребня склона. Вертя головой из стороны в сторону, он кричал, подзывая коз, и колотил их длинной палкой.

Я мысленно крикнул ему, приказывая не смотреть вниз. У нас по-прежнему оставалась надежда – пока мальчишка смотрит в другую сторону.

«Пожалуйста, не встречайся взглядом, просто смотри на своих коз…»

Мальчишка медленно осмотрелся вокруг.

Я отчетливо прошевелил губами: «Убирайся… к такой-то матери!»

Мальчишка перевел взгляд вниз.

«Ублюдок! Проклятие!»

Наши взгляды встретились и сцепились друг с другом. Мне еще никогда не приходилось видеть в детских глазах такое изумление.

И что дальше? Мальчишка застыл на месте словно вкопанный. У меня в голове стремительно промелькнули все варианты.

Завалить мальчишку? Слишком много шума. К тому же, чего мы этим добьемся? Я не хотел, чтобы до конца своих дней меня мучила совесть. Проклятие, я чувствовал себя иракцем, оказавшимся в тылу неприятеля в Британии и наткнувшимся на мою Кэти.

Мальчишка бросился бежать. Проследив за ним взглядом, я тоже пришел в движение. Марк и Винс также уже карабкались, как одержимые, наверх, пытаясь перехватить мальчишку. Просто не дать ему уйти – вот в чем заключалась наша первостепенная задача. Уже потом можно будет решать, что делать с ним дальше: скорее всего связать и заткнуть рот шоколадом. Но мы рисковали вот-вот попасться на глаза расчетам зенитных орудий, а мальчишка здорово нас опередил. Он ушел, ушел, твою мать: вопя, как одержимый, он бежал к позициям зенитной батареи.

Дальше могли быть разные варианты. Может быть, мальчишка ничего никому не расскажет, потому что в противном случае у него будут неприятности: быть может, он не имел права здесь находиться. Может быть, он расскажет своим родителям и друзьям, но только не сейчас, а позже, когда вернется домой. А может быть, он добежит с криками до самых орудий. Я должен был исходить из худшего. И что дальше? Возможно, мальчишке просто не поверят. А может быть, иракцы решат сходить и убедиться собственными глазами. Или, может быть, они станут ждать подкреплений. Я вынужден был исходить из предположения, что иракцы предупредят остальных и отправятся нас искать. И что дальше? Если они обнаружат нас здесь засветло, нам придется вступить в бой. Если они нас не обнаружат, у нас останется надежда незаметно отступить под покровом темноты.

Мы выбрали место для БЛ, потому что оно было полностью скрыто из виду – за исключением той единственной точки, откуда нас увидел мальчишка. Определенно, мы не выбирали его как позицию для обороны. Дно пересохшей реки было изолировано от окружающей местности. Отступать нам было некуда.

Никому ничего говорить было не нужно. Все поняли, что нас засекли. Все произошло слишком стремительно. Из чего, однако, вовсе не следовало, что мы просто подхватили свои вещи и пустились бежать, поскольку это было бы крайне неэффективно. Имело смысл потратить несколько минут, чтобы полностью подготовиться.

Все принялись набивать в рот шоколад, обильно запивая его водой. Никто не знал, когда нам в следующий раз представится возможность поесть. Мы проверили, что все подсумки застегнуты, что клапан кармашка с картой застегнут на пуговицу и карта не вывалится, что магазин вставлен правильно. Проверять, проверять, проверять.

Винс выставил Стэна и Боба с пулеметами «Миними». Как только двое других будут готовы, они поменяются местами с часовыми, дав тем возможность собраться. Остальные на полном автомате выполняли все необходимые действия. Винс разобрал запасы. Открыв канистру с водой, он помог всем наполнить свои фляжки. Если нам придется вступить в бой, мы расстанемся с рюкзаками и со всем, что в них находится. Ребята жадно глотали воду, стараясь напиться впрок, и снова наполняли опустевшие фляжки. Все понимали, что даже если удастся избежать боевого столкновения, нас ждет серьезное испытание.

Мы проверили ремни с подсумками, убеждаясь, что все они застегнуты и мы ничего не потеряем на бегу. Магазин вставлен в винтовку надежно? Проверить еще раз. Патрон дослан в патронник, оружие поставлено на предохранитель? Разумеется, все было так, но мы тем не менее проверяли и перепроверяли снова. Мы сложили трубы наших «шестьдесят шестых» и вставили их вместе, чтобы было легче нести. Закрывать их крышками и вешать на ремень мы не стали, а просто засунули гранатометы за сетчатые наплечники, чтобы их можно было использовать без промедления.

Мы проверили, что запасные магазины наготове. Если магазин уложен в подсумок не той стороной, на то, чтобы его перевернуть, уйдут драгоценные две-три секунды. А если уложить его в подсумок изгибом в нужную сторону, его можно будет одним движением вставить в винтовку. Многие обматывают магазины изолентой, чтобы их было легче вытаскивать. Пустые магазины я буду бросать в передние карманы куртки, чтобы потом снова снарядить. Для этой цели можно будет использовать патроны из пулеметных лент для «Миними».

Все это заняло минуты две, но лучше было потратить это время на дело, чем просто вскочить и побежать. Противнику уже известно, что мы здесь, так что зачем спешить? Наблюдатели предупредят нас, когда враг будет рядом.

Быстроногий бросился к рации. Вне себя от бешенства, он проверил все антенны, перепробовав различные комбинации, о которых не могло быть и речи, пока наше местонахождение не было раскрыто. Теперь, когда нас обнаружили, он мог делать все что угодно. Если его сообщение дойдет до цели, быть может, к нам вышлют быстроходный истребитель-бомбардировщик. Мы свяжемся с летчиком с помощью ТМ, и тот обеспечит нас огневой поддержкой, что будет очень кстати.

С водой за Быстроногого занимались другие ребята. Пока он сидел, склонившись над рацией, они открыли его подсумки, достали фляжки, дали ему напиться и снова наполнили их, а также напихали ему в подсумки еды. Почувствовав, что время поджимает, Быстроногий разобрал рацию и уложил ее сверху в свой рюкзак.

– Инструкции у меня в брюках в правом кармашке, – предупредил он остальных. – Рация сверху в моем рюкзаке.

Все это были стандартные отработанные процедуры на тот случай, если его убьют, чтобы мы смогли быстро забрать оборудование. Но Быстроногий, следуя правилам, повторил все еще раз, чтобы ни у кого не было никаких сомнений.

Покончив с этим, Быстроногий сменил Боба на наблюдательном посту. От всех веяло спокойствием отработанных до автоматизма действий. Боб, который с тех пор, как мы устроились в БЛ, только и делал что спал, возмущался по поводу того, что нам приходится так скоро снова трогаться в путь.

– Нам нужно основать свой профсоюз, – заявил он. – Отдохнуть по-человечески не дали!

– Жратва отвратительная, твою мать, и вообще все хреново, – подхватил Марк.

Было очень отрадно слышать эти шутки, потому что они разряжали обстановку.

Динджер достал курево.

– Твою мать, «тюрбаны» все равно знают, что мы здесь, так что можно и курнуть. Как знать, быть может, через минуту меня уже не будет в живых.

– Я настучу на тебя в военную полицию! – бросил Винс, поднимаясь наверх, чтобы сменить Стэна у «Миними».

Это была обычная шутка, ссылка на армейский жаргон, который вроде бы употребляется вслух, но на самом деле его никто не слышит.

Наконец все были готовы при необходимости выступать. На это у нас ушло три минуты. До темноты оставалось еще около полутора часов. Нашим лучшим оружием была скрытность, но мальчишка-пастух нас разоружил. Там, где мы находились, вести бой нельзя. Здесь было такое тесное и замкнутое пространство, что достаточно будет одного-двух фугасных снарядов, чтобы от нас остались одни воспоминания. Единственный выход заключался в том, чтобы выйти на открытое место и принять бой, а может быть, и уйти. Оставшись на месте, мы окажемся в полном дерьме; впрочем, и на открытой местности мы тоже окажемся в полном дерьме, потому что там нет никакого укрытия. В прямом смысле нам предстояло броситься из огня да в полымя, но по крайней мере «в полыме» у нас был хоть какой-то шанс.

С юга донесся лязг гусениц. Теперь мы не могли выбраться из вади, было уже слишком поздно. Единственный путь отхода перекрыла эта бронированная машина. Нам оставалось принять бой на месте.

Я не мог понять, зачем иракцы пригнали БМП в это тесное, ограниченное пространство. Наверняка они должны понимать, что у нас есть оружие для поражения бронированных целей.

Раскрыв «шестьдесят шестые», мы разбежались в стороны, стараясь занять приличные огневые позиции. Крис, натянув кепку германского корпуса «Африка» времен Второй мировой войны, носился между нами и, тыча на наши гранатометы, говорил тоном самого терпеливого в мире инструктора:

– Итак, ребята, помните о реактивной струе из противоположного конца! Заклинаю вас, помните о реактивной струе! Этому лицу в субботу предстоит появиться на торжественном приеме. Меньше всего на свете ему нужны оспины от пороховых газов!

Стэн смотрел в прицел готового к стрельбе «Миними» вдоль канала, в ту сторону, откуда доносился лязг гусениц. Машина с грохотом приближалась и наконец показалась на виду, сверкнув металлом. Черт побери, но что это такое? Машина никак не походила на БМП, которую мы ждали.

Стэн крикнул:

– Бульдозер!

Невероятно. Здесь с минуты на минуту должна была разыграться серьезная драма, а этот идиот разъезжает на бульдозере с поднятым ножом. Гусеничная машина оказалась метрах в ста пятидесяти от нас, но водитель так ничего и не видел. Он был в обычной штатской одежде. Судя по всему, здесь он оказался совершенно случайно.

– Не стрелять, – приказал я. – Мы должны исходить из того, что нас обнаружили, но какие из этого будут последствия, пока что сказать нельзя.

Похоже, все внимание водителя бульдозера было сосредоточено на том, чтобы найти место, где можно было бы выбраться из глубокого вади. Казалось, он целую бесконечность ездил то в одну, то в другую сторону.

– Твою мать, – сказал я Винсу, – нам нужно идти. Мы не можем торчать здесь до бесконечности.

Конечно, в идеале следовало бы дождаться темноты, но я чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля.

Внезапно бульдозер скрылся из виду, и рев двигателя стал тише. Должно быть, водитель нашел пологий выезд со дна вади, который искал.

Пора идти. Я попросил Стэна позвать ребят с пулеметами, чтобы всем были слышны мои слова.

Мы собрались в круг, с подсумками на ремнях и рюкзаками у ног. В этот момент мы были особенно уязвимы, потому что все находились так тесно друг к другу, однако обойтись без этого было нельзя, поскольку все должны знать, что происходит.

Я начал с констатации очевидного.

– Нам нужно уходить отсюда, – сказал я. – Мы пойдем на запад, стараясь не наткнуться на зенитные батареи, после чего повернем на юг и будем идти до ТВ с вертолетом. Встреча с вертолетом будет завтра утром в 04.00.

– До встречи в нашей любимой пивной, – сказал Крис.

– Твою мать, – произнес Динджер своим жутким голосом в духе У. Ц. Филдса. – Иди на запад, юноша, иди на запад.

Мы взвалили рюкзаки на плечи и проверили подсумки. Все остальное пришлось бросить. Даже «Клэйморы» остались на месте, потому что у нас не было времени их забрать.

Из-за батареи «С-60» у нас был только один путь отхода. На запад, затем на юг, по возможности максимально используя складки местности. Но спешить нельзя. Мы не хотели совершать ошибки. У нас будет уйма времени на то, чтобы добраться до ТВ с вертолетом, если только нам удастся выбраться из этого дерьма и уйти под покровом темноты.

Тревога, охватившая меня, была разбавлена спокойной уверенностью. Конечно, после такой усердной работы по разработке плана, прибытию на место, установлению и подтверждению местонахождения магистрали мы заслуживали лучшего. Нам здорово не повезло с потерей связи. Но я все же надеялся на то, что мы сможем выкрутиться: надо только дождаться завтрашнего утра, 04.00, и мы снова вернемся в дело. В конце концов нас восемь человек, у нас есть оружие, у нас есть патроны, у нас есть «шестьдесят шестые». Чего еще можно желать?

– Ребята, – предложил Марк, – давайте станем похожи на «тюрбанов».

Мы закрыли лица платками. Солнце светило нам в лицо. Мы выступили вперед, растянувшись в цепочку; я шел первым. Мы двигались с соблюдением всех мер предосторожности, не спеша, изучая местность вокруг.

Вади выровнялось, превратившись в плоскую равнину. Некоторое время мы шли на запад, используя складки местности, затем повернули налево, на юг.

Я все время оглядывался назад, поскольку не хотел оказаться в зоне поражения зенитных орудий. С каждым шагом я ожидал услышать свист проносящегося над головой 57-мм снаряда. Что останавливает иракцев? Неужели они не поверили мальчишке? А может быть, они ждут подкреплений? Или просто собираются с духом, решаясь на нас напасть?

Еще минут пять мы двигались на запад, сохраняя расстояние друг между другом, чтобы в случае крупных неприятностей потери были минимальными. Эта тактика была правильной, вот только если тот, кто идет в голове, наткнется на неприятеля, замыкающему придется бежать метров шестьдесят, чтобы прийти на помощь, если это потребуется.

Мы повернули на юг там, где слева начиналось возвышение, тянувшееся до магистрали. Мы по-прежнему оставались в «мертвой зоне» для зенитных орудий, которые были установлены дальше с противоположной стороны. Поворачивая на юг, мы не могли поверить в свое везение. До сих пор ничего не произошло. И вдруг с востока, слева, послышался лязг гусениц.

Приток адреналина, кровь заструилась быстрее. Мы остановились. Вперед идти нельзя, возвращаться назад также нельзя. Куда двигаться? Все понимали, что рано или поздно это обязательно произойдет.

Ребята начали готовиться к бою. Каждый знал свое дело. Рюкзаки опустились на землю, все проверили, что карманы и подсумки застегнуты. Нет ничего хорошего броситься вперед, а, добежав до цели, обнаружить, что запасных магазинов больше не осталось, потому что все они вывалились по дороге. Ребята проверяли оружие отработанными движениями, ставшими их второй натурой. Наверное, до боевого столкновения оставались считаные секунды. Я огляделся по сторонам, пытаясь отыскать более глубокую яму, чем ту мелкую царапину на поверхности земли, в которой находился.

Самое мрачное мгновение – самая последняя минута перед началом боя. Не видно абсолютно ничего. Остается только слушать и думать. Сколько бронированных чудовищ надвигается на нас? Они просто наедут на нас, поливая из пулеметов, – что с их стороны было бы самым разумным? Бежать некуда. Нам остается только драться. Вокруг нас усиливался лязг гусениц и рев мощных двигателей. Мы по-прежнему не знали, где враг.

– Твою мать, за дело! – пронзительно вскрикнул Крис. – За дело!

Меня внезапно захлестнуло чувство боевого братства. В этом дерьме мы вместе. Я не думал о смерти. У меня была только одна мысль: поскорее пройти через все это.

Бывало, что маленькая группа бойцов одерживала верх над противником, обладающим подавляющим превосходством, исключительно за счет своего агрессивного духа. Сейчас должно было произойти то же самое. Я раздвинул трубы «шестьдесят шестого» и проверил, что прицел раскрылся. Гранатомет я положил рядом с собой. Затем я проверил, что магазин плотно вставлен в винтовку, убедился, что в подствольный гранатомет заряжена граната. Я знал, что она заряжена, но не мог не проверить. Это чуть добавило мне уверенности.

Животный инстинкт самосохранения требует, чтобы ты как можно плотнее прижался к земле, однако нужно поднять голову и оглядеться по сторонам. Я приподнялся на корточки. Ребята тоже поднялись с земли; каждый старался поудобнее устроиться в своем секторе, занять лучшую позицию и увидеть, что происходит вокруг. Чем раньше ты увидишь врага, тем лучше; жуткий страх перед неведомым тотчас же испарится. Правда, может оказаться, знание ситуации сыграет против тебя. Не исключено, ты увидишь, что на самом деле все гораздо хуже, чем ты предполагал. Однако сделать это надо обязательно.