Текст книги "Снэк (ЛП)"

Автор книги: Эмми Бертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8: 2014 – Лофт

Снэк берет меня за руку и снова переплетает наши пальцы. Он начинает идти к лестнице в задней части кафе, я иду следом за ним. Лестница ведет в кабинет наверху. Вуки издает резкий лай, когда его крошечные лапки пытаются успеть за нами. Снэк подхватывает его на руки и прижимает к груди. Вуки прижимается к Снэку и зевает.

– Видишь, даже Вуки устал… Давай поспим.

Я даже не пытаюсь спорить. Я устала.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я спрашиваю:

– Где мы будем спать здесь, в кабинете твоего отца?

Снэк бормочет что-то неразборчивое. Если бы я уже не знала, что он не ругается, я бы поклялась, что он сказал «ублюдок». Снэк прислоняется к задней стене наверху лестницы.

– Он был его, – Снэк поворачивается, чтобы продолжить восхождение, – пока он не изменил моей маме, и они не развелись.

Я знаю, что это не самая приятная тема для обсуждения. После многих лет брака у отца Снэка, Роберта, завязался роман, и он сбежал с одной из продавщиц кафе – женщиной лет двадцати. Моложе меня в то время. Худший факт во всей измене, на мой взгляд. Она выглядела точь-в-точь как Колетт, только более молодая. Я не знаю всех подробностей этой истории, но кто бы бросил такую женщину, как Колетт? Это как кинозвезды, которые трахаются со своими великолепными, талантливыми супругами. Для постороннего это нелогично, стыдно и чертовски подло.

Снэк щелкает выключателем наверху лестницы, и я удивляюсь тому, что вижу или не вижу. Исчез тесный, заваленный бумагами кабинет отца Снэка с потрепанным диваном и старым серым офисным столом. Исчезли стопки бумажных товаров и керамические кружки. Все это было заменено и переделано в великолепную просторную квартиру на чердаке. Если бы меня спросили, я бы сказала, что она имитирует площадь кафе внизу, которое не является крошечным по площади.

– Моя мама собиралась переехать сюда. Она сказала, что после того, как мой отец ушел, а я женился и редко бывал дома, дом казался слишком большим и нелепым.

– Это потрясающе! – Я кручусь на месте, чтобы оценить каждую деталь: обшивку из массива дерева, многоцветную отделку стен, легкое освещение. Каждый аспект был тщательно спланирован.

Потолок высокий и сводчатый. Это одно большое пространство. Большая открытая кухня с теплыми вишневыми шкафами, приборами из нержавеющей стали и столешницами из черного гранита – мечта шеф-повара. Большой кухонный остров сливается с открытым жилым пространством, в котором есть большой уютный диван из коричневой кожи, пара стульев и журнальный столик/пуфик – я никогда не знаю, как назвать этот конкретный предмет мебели. Окно от пола до потолка занимает переднюю часть мансарды. Уличные фонари снизу освещают падающий снаружи снег. Часть его прилипает к верхней части окна.

Я просто хожу вокруг в благоговейном страхе.

– Ух ты! Снэк, это так здорово.

Справа есть отгороженная зона. Я заглядываю за нее и вижу кровать королевских размеров. Мне сразу же захотелось залезть внутрь и расслабиться.

– Это спальня. – Снэк приподнимает бровь и жестикулирует, почти как Ванна Уайт (прим. – американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как ведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны»).

– Да? – спрашиваю я с таким же сарказмом. – Спасибо за уточнение, а то я не поняла.

Снэк смеется, утыкаясь носом в Вуки.

– От нее ничего не ускользает, да, Вуки? Умница.

Снэк указывает на большую ванную комнату, примыкающую к спальне, и гардеробную.

По дороге наверх я прихватила в кафе случайно попавшую газету. Вуки не ходил в туалет с тех пор, как мы сели в поезд, но я знаю, что он не испортит мебель. Я объясняю ситуацию Снэку, заскакиваю в смежную ванную и кладу толстый слой бумаги в угол.

Я указываю на газету, когда выхожу из ванной.

– Извини за это.

– Ну, мужчине нужно куда-то сходить. – Снэк целует Вуки в мордочку и осторожно опускает на пол. – Правильно, приятель. – Мое сердце растекается лужицей по полу. Снэк ласков с Вуки, и Вук ему это позволяет. Почему так не может быть с Генри? Генри. Признаюсь, я почти не думала о нем с тех пор, как вернулась в Даунерс-Гроув.

Я дрожу. Этот чердак красивый, но холодный. Не холодный, как непривлекательный, а действительно леденяще холодный. Мой мозг отбрасывает мои манеры в сторону, и я рявкаю:

– Черт, здесь чертовски холодно.

Снэк фыркает.

– Никогда не злоупотребляй этим чертовым словом, Мин.

Теперь моя очередь смеяться. Я просто намекнула на старую семейную шутку Куперов.

Я стою за дверью ванной и снова кричу на своего младшего брата.

– Сид, черт возьми, вылезай из гребаной ванной. Мне нужно собираться в школу. Снэк ждет.

– Вильгельмина Джейн, не говори этого гребаного слова! – кричит папа из коридора, направляясь ко мне.

– Ты имеешь в виду, не произноси слово на букву «Г», не так ли, папа?

– Черт! Да! Я имею в виду, не используй слово на букву «Г». Это звучит не очень приятно.

Мы с папой улыбаемся, чтобы заглушить наш взаимный смех, но он быстро одолевает нас.

Папа подмигивает мне и стучит в дверь ванной.

– Сид, убирайся из гребаной ванной! Твоей сестре нужно заняться своими гребаными девчачьими штучками.

– Хорошо употребил это чертово слово, папа.

– С тебя хватит, Мин.

Следующие слова Снэка вытряхивают меня из моей памяти.

– Ты права. Здесь чертовски холодно.

Чертовски холодно? Кто он такой? Монах? В некотором роде восхитительно, что он от природы не сквернословит. В отличие от меня.

Снэк движется к большому каменному камину, который огибает угловую стену из гостиной, так что он также частично находится в спальне.

– Я разведу огонь. Ты хочешь включить термостат? Он на стене у верхней площадки лестницы.

Я подхожу и повышаю температуру нагрева. Все еще дрожа, я скрещиваю руки на груди и потираю их вверх и вниз. Я топаю ногами.

Снэк садится на корточки и подкладывает пару поленьев в камин. Он поворачивается и улыбается мне.

– Замерзла?

– Почти. – Я отвечаю, почти стуча зубами.

– Мы не включаем здесь отопление на постоянке, так как здесь весь день никого нет.

Снэк зажигает спичку и бросает ее под скомканную газету. Конечно, он сразу же загорается. Это Снэк. Идеальный Снэк для гребаных Скаутов-Орлов.

Я наблюдаю, как двигаются его плечи и спина, когда он осматривает пространство вокруг огня. Я знаю, что под этим серым свитером. Мускулистый торс Снэка. Просто представив это, я тихо выдыхаю про себя. Я снова ругаю себя за то, что так думаю о нем, когда знаю, что он все еще горюет по своей жене.

Снэк встает, удовлетворенно вытирает руки о свою одежду, а затем поворачивается и шагает ко мне.

Он стоит примерно в футе от меня.

– Ложись в постель.

Что? Я чувствую, как все мое тело краснеет. Залезть в постель? Со Снэком?

Выражение моего лица, должно быть, выражает мое замешательство – если не восторг от его приказа, – потому что Снэк хихикает.

– Да, сними обувь, но оставь одежду и ложись в постель. Тебе будет теплее. И я знаю, что ты устала.

Вуки, не теряя времени, выполняет приказы Снэка. Он уже забрался на кровать и рявкает в знак согласия с идеей Снэка. Меня загоняют в угол.

Снэк еще немного подкидывает в огонь. Оказавшись в постели, я переворачиваюсь на другой бок, чтобы еще немного понаблюдать за спиной Снэка.

Что со мной не так? Почему я не могу избавиться от этих мыслей? Он склоняет голову и испускает долгий глубокий вздох.

Вуки подходит, чтобы свернуться передо мной в форме булочки с корицей, но не раньше, чем рявкнет на Снэка, чтобы тот прекратил то, что делает.

Снэк оглядывается через плечо на нас обоих. Одна из его бровей приподнимается, и тот же уголок губы приподнимается в усмешке.

– Ладно, приятель, я иду. Ух ты! Он властный малыш, Мин.

– Да, он держит меня в узде.

Снэк подходит к другой стороне кровати позади меня. Два громких удара говорят мне, что он снял обувь. Я не шевелю ни единым мускулом. Это происходит на самом деле. Он залезает в кровать! Порыв холодного воздуха обдувает меня, когда он приподнимает покрывало и одеяло, чтобы проскользнуть внутрь. Я вздрагиваю.

– Ты замерзла. Иди сюда. – Быстрым движением своей мощной руки он крепко прижимает мою спину к своей груди. – Давай в позу «ложки». Тебе будет теплее.

Я не могу или не хочу спорить.

Вуки перестраивается так, чтобы быть еще ближе ко мне, его голова покоится на моей шее. Он, должно быть, смотрит прямо на меня.

Мои подозрения подтверждаются, когда Снэк говорит:

– Эй, приятель! – Я слышу, как он целует Вуки в голову, и на мгновение испытываю ревность, пока не чувствую его дыхание на своих волосах.

Все во мне говорит, что нужно придвинуться ближе, в его объятия. Я хочу быть рядом с ним, я всегда хотела быть рядом с ним всю свою жизнь, но почти уверена, что он просто ищет утешения у старого друга, а не романтической связи. Вместо этого я принимаю свое обычное положение для сна. Я поднимаю нижнюю ногу к груди.

Снэк смеется мне в ухо.

– Ты всегда была ужасна в выборе позы для сна.

Я оглядываюсь на него.

– Что? «Ложки»? Я отлично умею спать в этой позе.

– Нет, это не так. Ты спишь, как консервный нож. Это все равно что пытаться залезть ложкой в ящик с кухонной утварью.

На самом деле он прав, и я хихикаю. Я никогда не была слишком хороша в этом. Протянув руку за спину, я шлепаю его по ягодице, или по бедру, или еще по чему-то, я не могу точно сказать, я просто знаю, что это было твердо. Снэк притягивает меня ближе.

Потом я слышу, как он шмыгает носом, и что-то капает мне на ухо. Он плачет? Да, это так. Его эмоции, должно быть, переполняют его повсюду. Я чувствую, как его грудь вибрирует, вздымаясь у меня за спиной. Он сжимает меня крепче.

Что мне делать? Что я должна сказать? Без предупреждения мои собственные слезы сначала текут тихо, а затем хлещут волнами. Мы обнимаем друг друга и плачем, кажется, часами. Я действительно не знаю точно, о чем мы плачем, но эмоции в комнате просто ощутимы. Источником этой общей печали может быть очень многое: смерть его жены Меган, наша всегда сбивающаяся с пути любовь, его дети, оставшиеся без матери, мое подавляющее одиночество и жалкие «отношения» с Генри, видимся после такого долгого времени или даже, в моем случае, по крайней мере, чувство вины за то, что меня влечет к недавно овдовевшему мужчине.

Я больше не могу этого выносить. Я захлопываю шлюзы и поворачиваю голову к нему, чтобы встретиться с ним взглядом. Я шмыгаю носом, сдерживая столько эмоций, сколько могу.

– Рыдание действительны не сексуальны. Ты можешь никогда больше ни с кем не переспать, если будешь делать это перед девушками.

Лицо Снэка расплывается в широкой ухмылке, и впервые за весь вечер я слышу его беззаботный смех, по которому так долго скучала.

– Минни, я действительно скучал по тебе. Ты даже не представляешь.

Наконец я признаюсь вслух ему и себе, что чувствовала то же самое.

– Я тоже скучала по тебе, Снэк.

Снэк испускает очищающий вздох и притягивает меня обратно к себе, крепче обнимая.

– Хорошо, консервный нож, мы поговорим об этом завтра. А теперь – спи.

Глава 9: 1999 – Так Счастлива, Так Печальна

Я счастливее, чем когда-либо. Я никогда и не думала, что смогу чувствовать себя настолько счастливой.

Снэк привел меня домой после выпускного прошлой ночью и поцеловал у двери, как на настоящем свидании. Заставить мой мозг отключиться и заснуть было настоящей проблемой. В конце концов я сдалась где-то после половины второго ночи. Это был последний раз, когда я посмотрела на часы.

Снэк появился у меня дома сегодня в семь тридцать утра. Я как раз выныривала из удивительного сна, с ним в главной роли, который прервал трескучий подростковый визг Сида.

– Минни, Снэк здесь! Я отправляю его в твою комнату!

– Нет! – Я кричу через дверь своей спальни. Внезапно я не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня только проснувшейся и с не свежим дыханием.

Я вскакиваю с кровати и пытаюсь найти свою любимую серую толстовку штурмовика. Она где-то на полу, в куче одежды, которая не настолько грязна, чтобы ее можно было кинуть в стирку. Покопавшись на полпути в куче, я нахожу ее. Натянув поверх майки, я подхожу к своему комоду, хватаю резинку для волос и собираю свою непослушную каштановую копну в высокий хвост. Хорошо, мне просто нужно почистить зубы, и я буду выглядеть презентабельно…

– Эй, вот и моя девочка. – Я практически подпрыгиваю на фут. Я даже не слышала, как открылась моя дверь. Снэк в моей комнате. Это не должно удивлять. Ему всегда были рады, но по какой-то причине сегодня утром все по-другому. – Почему ты сказала Сиду, что я не смогу подняться?

Я погружаюсь в неловкую застенчивость, и оттягиваю низ своей огромной толстовки, пытаясь прикрыть боксерские шорты. Я никогда раньше не чувствовала себя незащищенной перед кем-то. Черт возьми, он видел меня в купальнике. Что не так?

– Я все еще была в постели. Я хотела одеться до того, как ты меня увидишь.

Снэк опускает голову и наклоняет ее набок. Он сжимает губы, но медленная ухмылка приподнимает уголки его рта. Он смотрит на мои босые ноги, и его взгляд блуждает по моим обнаженным ногам. Его прикрытые глаза наконец встречаются с моими.

– О, милая, жаль, что я не поднялся сюда на минуту раньше… Мне жаль, что я это пропустил. – Я чуть не свалилась в обморок.

Снэк плюхается на кровать рядом с тем местом, где я стою. Протягивая руку к моим боксерам, он берет край между большим и указательным пальцами и слегка дергает их. Тыльная сторона его пальца касается верхней части моего бедра, оставляя после себя покалывающее тепло.

– Хорошие боксеры, – говорит он. – Чьи?

Я понятия не имею. Наверное, моего отца или Клипа. Я пожимаю плечами.

– Я принесу тебе свои. Хочу, чтобы с этого момента ты носила только мое.

– Э-э, ладно, – заикаюсь я в ответ на его требование и, безусловно, на его прикосновение. У меня с этим нет проблем. Должно быть, это еще одна из странных притягательных черт Снэка.

Снэк обматывает ткань моих боксеров вокруг своих пальцев и притягивает меня к себе.

– Иди сюда и поцелуй меня. Не могу поверить, что ты еще не поцеловала меня.

Мое сердце бешено колотится, а мозг застыл. Я слышала, как актеры говорят подобные вещи в фильмах, но в реальной жизни? Я предполагаю, что это действительно происходит. Я ничего так не хочу, как толкнуть его обратно на свою кровать и целовать до обеда, но я еще не пописала, не почистила зубы и все остальное.

Выпутывая его пальцы из моих боксеров после сильного сопротивления со стороны Снэка, я отступаю к двери. Все во мне хочет двигаться в противоположном направлении – к нему, а не прочь, но физиология побеждает. Это и свежее дыхание.

– Мне просто нужно сбегать и сделать пару вещей, – говорю я, а затем формально добавляю: – Чувствуй себя как дома.

Снэк смеется.

– Я всегда так делаю.

Я бегу в ванную, чтобы пописать и почистить зубы.

Когда я возвращаюсь, Снэк сидит, скрестив ноги, на моей кровати. Он устроился поудобнее, как я и предлагала. Посреди моего одеяла стоит поднос с роскошным завтраком из апельсинового сока и вафли с шоколадной крошкой, политых маслом и кленовым сиропом.

– Эй! – говорит он.

– Эй! – Теперь, когда я воспользовалась ванной, мне стало удобнее.

– Я принес тебе завтрак.

– Вижу. Очень необычно. Я не знала, что ты умеешь готовить… или делать вафли, – добавляю я, взяв вафлю.

Снэк наклоняется вперед и откусывает кусочек вафли, его губы скользят по моим пальцам, когда он отстраняется. Он слизывает немного маслянистого сиропа, оставшегося на его губах.

Дзинь! Мое сердце берет верх. Я бросаю вафлю обратно на поднос и принимаюсь за Снэка. Я не могу поцеловать его достаточно быстро. Я толкаю его обратно на свои подушки из «Звездных войн» забавляясь тем, что его лицо находится прямо рядом с лицом Хана Соло, напечатанным на моей наволочке. Девушка-ботаник. Снэк целует меня в ответ с каким-то страстным энтузиазмом, о котором я только читала.

Он нежно целует мою верхнюю губу, а затем захватывает мою нижнюю губу своими зубами в мягком укусе. Вскоре его язык томно скользит по моему.

Каждый нейрон в моих губах, моем рту и моем теле возбужден. Внизу моего живота разливается тепло. Я выгибаю свое тело навстречу ему и скольжу ногой по одной из его. Шероховатость его джинсов на моих голых ногах возбуждает меня еще больше, заставляя тонкие волоски на всем моем теле вставать дыбом.

Снэк скользит рукой под мою толстовку и майку к пояснице. Я остро ощущаю, как его мизинец касается края пояса моих боксеров. Где-то на периферии моего сознания я слышу, как звонит телефон. Это слишком легко игнорировать, учитывая мою нынешнюю ситуацию.

Громкий стук в дверь моей спальни пугает нас, и мы со Снэком подскакиваем к краю кровати.

Я быстро поправляю растрепанную одежду, а затем кричу:

– Войдите!

Защелка открывается, и дверь в мою спальню распахивается. Мой папа стоит в дверях с непонятным выражением лица.

– Снэк, – произносит он ровным голосом. – Я не знал, что ты здесь.

Я не могу сказать, о чем думает папа. Взбешен? Расстроен? У нас будут неприятности из-за того, что мы останемся вдвоем в моей комнате? Не то чтобы это было так уж необычно. Я имею в виду, конечно, каждый раз до этого мы просто тусовались, а не целовались, но все же.

Мой папа садится на кровать рядом со мной.

Мне неудобно, настолько, что у меня мурашки бегут по коже, и я вздрагиваю. Мы со Снэком только что целовались на этом самом месте. Я изо всех сил стараюсь контролировать свое дыхание. Не знаю, как насчет Снэка, но так быстро нажать на тормоза непросто.

Мой папа обнимает меня и говорит, чтобы я держала Снэка за руку.

– Ребята, я не знаю, как вам это сказать, но мне только что позвонила твоя мама, Снэк. Родители Шарлотты Карпентер искали тебя, – мой папа крепче обнимает меня.

– Почему? – спрашивает Снэк тонким и растерянным голосом.

– Шарлотта не вернулась домой прошлой ночью.

– Что? – Снэк поворачивается всем телом, чтобы посмотреть на нас с отцом. – Она пошла домой с Адамом. Я видел, как они уходили вместе.

Мой папа продолжает смотреть в пол, а не на нас.

– Да… эм, Адам и Шарлотта попали в тяжелую аварию. Очевидно, они решили покататься после возвращения домой… Разве ты не должен был отвезти Шарлотту домой?

– Да, Гил, сэр, да, я был, но мы расстались на танцах… а потом я нашел Минни с Адамом… Да? С ними все в порядке? – Глаза Снэка расширяются, и краска отливает от его лица.

Мой папа вздыхает.

– Нет. Очевидно, Адам потерял контроль над машиной… вероятно, превысил скорость. Шарлотта не была пристегнута ремнем безопасности.

Я не могу унять дрожь во всем теле, хотя мой папа крепко держит меня.

Снэк что-то бормочет про себя.

– Они ей не нравятся.

– Они свернули с дороги и спустились по насыпи, – продолжает папа. – У Адама сломана рука и повреждены обе ноги. Шарлотта была ранена более серьезно.

– Она жива, не так ли? – Произношу я дрожащим голосом.

– Да, – тихо отвечает мой папа, но без надежды.

– Это все моя вина! – Снэк быстро встает с кровати и идет к двери моей комнаты. – Мне нужно съездить к Карпентерам.

Мой папа встает и идет к нему.

– Они в больнице с Шарлоттой. Ее доставили по вертолету в Детский мемориал в городе.

Снэк разражается громкими судорожными рыданиями, которые сотрясают все его тело. Затем он резко ударяет кулаком в дверь моей спальни. Когда он отдергивает руку, она вся в царапинах и крови. Мой отец хватает его и держит, что-то шепча ему.

Я ничего не делаю. Я не знаю, что делать. Я просто смотрю на сцену передо мной. Как я могла быть такой счастливой в одну минуту и парализованной страхом и печалью в следующую?

Я едва замечаю, когда они с папой уходят, кроме того, что папа целует меня в макушку. Я смутно припоминаю, как кивнула, когда папа попросил меня остаться дома с Сидом.

Я начала этот день самым счастливым человеком. А теперь я одинока и напугана.

Ну, не совсем одинока, потому что я слышу, как Сид играет в Марио Карт в другой комнате. Несмотря на то, что он бесит меня большую часть времени, я вдруг скучаю по Клипу и жалею, что он уехал в колледж.

Когда появляются слезы, они льются неконтролируемым потоком. Я точно не знаю, для кого или для чего они предназначены. Шарлотте? Снэку? Мне? Из меня вырываются звуки, которых я никогда раньше не слышала. К счастью, игра Сида достаточно громкая, чтобы он этого не услышал.

Глава 10: 2014 – Утро в лофте

Я просыпаюсь от ощущения, что кто-то облизывает мое обнаженное плечо. Мой мозг начинает работать быстрее, чтобы не отставать от скорости пробуждения тела. Где я? О, точно. Чердак над закусочной. И я в постели… со Снэком. Я заснула так крепко, как только позволила усталости овладеть мной, как будто сон рядом со Снэком был самым безопасным и естественным местом для меня.

Облизывание. Облизывание. Как бы мне ни хотелось, чтобы меня облизывал Снэк, но это не так. Я слишком хорошо знаю, что это Вуки.

Лизать меня в лицо, шею или плечо – это его способ разбудить меня ранним утром, чтобы выйти на улицу.

Самое странное в этом то, что он устроился у меня за плечом и облизывает его. А это значит, что он спит между мной и Снэком. Вуки никогда, никогда не хочет спать между мной и Генри. Он спит в самом дальнем углу кровати от нас и подходит к моей стороне кровати только утром, чтобы разбудить меня. Только когда Генри не в городе, Вуки прижимается ко мне во время сна. Может быть, Вуки может чувствовать что-то, в чем я сама не могу себе полностью признаться. Может быть, Генри не тот, кто мне нужен. Я слышала, что животные могу быть настолько восприимчивы. Это означает, что Вуки устроился поудобнее рядом со Снэком. Похоже, даже крошечных собачек, причем самцов, привлекает Снэк.

Я поворачиваюсь, чтобы погладить Вуки, и прекратить облизывание моего плеча. За милой мордашкой Вуки скрывается еще одна. Снэка. Он все еще крепко спит. Наконец-то он выглядит спокойным и не таким усталым. Потрясающий мужчина. Его светлые волосы и щетина поблескивают в лучах лунного света, проникающего сквозь жалюзи.

Уголки его губ приподняты. Интересно, что ему снится?

Присмотревшись повнимательнее, я вижу, что Снэк снял свитер, который был на нем, когда он лег спать. На мне тоже только майка и мальчишеские шорты. Я вспоминаю, как мне было жарко посреди ночи, как я сняла топ и леггинсы и сбросила их с кровати. Я думаю, мы оба были измучены, потому что ни один из нас, казалось, не проснулся и не заметил, как другой раздевается. Очень плохо! Господи, Мин, что ты делаешь? Мужчина в трауре, оплакивает свою умершую жену, мать своих детей, а ты оплакиваешь тот факт, что у тебя не было полуночной связи с ним!

Вук настойчиво толкает меня своим холодным мокрым носом. От этого никуда не деться. Я должна встать и выгулять пушистый комочек. Я перекатываюсь на край кровати, сажусь и беру стакан воды, который Снэк, должно быть, поставил на прикроватный столик прошлой ночью. Вода прохладная и бодрящая. Я пару раз протираю глаза и встаю. Вуки потягивается и подходит ко мне, расхаживая по одеялу, когда я похлопываю себя по бедру, чтобы сказать ему, что пора вставать и идти заниматься своими делами. Надеюсь, снег прекратился, так что ему не придется прибегать к помощи газеты. Я тихо шикаю на него, зная, что он иногда лает, когда хочет, чтобы я собиралась быстрее. Не хочу, чтобы Снэк проснулся.

Через большое арочное окно в кухне/столовой я не вижу ничего, кроме белого снега. Я подхватываю Вуки и подхожу, чтобы выглянуть наружу. Центр города Даунерс-Гроув выглядит так, как будто на него напал зефирный человек. Даже несмотря на то, что снаружи все еще темно, я вижу, что это белый, пухлый зефирный мир свежевыпавшего снега, отражающий убывающий лунный свет. Очевидно, я проснулась на ледяной планете Хот (прим. переводчика – вымышленная планета из научно-фантастической киноэпопеи Джорджа Лукаса «Звёздные войны»). Здесь очень тихо. Я не слышу ни машин, ни людей. Когда смотрю на часы на кухне, они показывают 5:37. Примерно обычное время пробуждения Вуки. Обычные любители раннего утреннего кофе, вероятно, не появятся в ближайшее время, так как городские снегоуборочные машины, по-видимому, еще даже не выехали.

Я шепчу Вуки:

– Ладно. Пошли. – Я опускаю его на пол, и он бросается к стулу, где лежит моя сумочка. Он знает, что его поводок там. Я выкапываю его и надеваю на него. Затем одеваю его в красно-черную зимнюю куртку в клетку из буйвола. Я ухмыляюсь, надевая его куртку, зная, что эта прогулка будет очень короткой, если ее вообще можно считать прогулкой.

Я хватаю свои джинсы с кровати и натягиваю их, поднимаю с пола большой свитер Снэка, набрасываю его через голову и засовываю ноги в ботинки. Взяв Вуки на руки, мы на цыпочках спускаемся по лестнице и подходим к входной двери. К счастью, Снэк не закрыл дверь, так что мне не нужен ключ, чтобы открыть ее. Прямо перед зданием примерно в двух футах, лежат массивные сугробы после шторма, но не здесь, благодаря навесу над главным входом. Я кладу Вуки на землю, и он делает свое дело.

– Хороший мальчик, Вуки. Хороший мальчик. А теперь, давай, пойдем внутрь, – Вуки не двигается. – Вуки, давай! Мне холодно. Ты замерз. Пойдем!

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и стоит, дрожа, затем лает пронзительным, требовательным лаем. Он хочет, чтобы я пошла за ним. Черт возьми! Мне действительно не хотелось выходить за дверь.

Здесь чертовски холоднее, чем в левом орешке Таунтауна (прим. переводчика – уникальное животное с планеты Хот, сочетающее в себе признаки рептилий и теплокровных млекопитающих). Я подчиняюсь команде крошечного монарха и делаю два шага, чтобы поднять его. Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться в кафе, внезапный порыв ледяного ветра заставляет дверь хлопнуть, и я внезапно накрываюсь ледяным мокрым одеялом.

– Блядь! – Я думаю, а потом сразу же говорю вслух. Подняв глаза, я вижу, как сила хлопнувшей двери привела к тому, что куча снега оторвалась от навеса и упала на меня. – Вот черт! – Я стряхиваю с себя столько, сколько могу, но часть остается на спине.

Быстро, с Вуки под мышкой, я бросаюсь обратно в кафе. Осторожно, но твердо опуская его на пол, я показываю ему пальцем.

– Черт возьми, пес. Ты не мог вернуться? Мне обязательно было идти за тобой? – Не тронутый моим предостережением, Вуки стряхивает с себя всю упавшую на него влагу. Я делаю то же самое. Мне нужно снять эту влажную одежду и согреться.

Поднимаясь на цыпочках обратно на чердак, я снимаю с собаки куртку и поводок. Его лапы мокрые, как и мои волосы, шея и спина. Мне нужно полотенце. Здесь все еще довольно темно, и я двигаюсь осторожно, чтобы ни во что не врезаться и не разбудить Снэка.

Внезапно загорается свет. Я подпрыгиваю и хватаюсь за грудь, притягивая своего влажного Йорки ближе. Какой-то неразборчивый крик срывается с моих губ.

Снэк лежит на куче подушек в кровати, мягкое свечение прикроватной лампы отбрасывает тени на все красивые выпуклости и впадины его обнаженной верхней части тела. Должно быть, он разделся, пока я гуляла с Вуки. Скажу, что он выглядит съедобно.

Я признаю, что, во-первых, лишена дара речи. И, во-вторых, у меня необузданный голод. Приятный жар наполняет мое сердце. Я шумно выдыхаю.

– Что с тобой случилось? – Снэк хихикает и указывает на мои волосы.

Я, должно быть, ужасно выгляжу. Все мое желание оставляет меня в замешательстве, и я спотыкаюсь и заикаюсь, рассказывая ему о том, что Вуки не шел и мне пришлось за ним идти. Я стаскиваю свитер Снэка и осматриваю его на предмет повреждений. Он не выглядит слишком мокро. Я вешаю его на стул сушиться.

Когда я снова смотрю на Снэка, меня поражает смена его настроения. Его улыбка исчезает, глаза становятся темными, а взгляд – тяжелым. Он слегка ерзает в постели и позволяет своему взгляду скользить по всему моему телу. Оставшаяся на мне одежда, майка и узкие джинсы, не оставляют большого простора для воображения. Его пристальный взгляд заставляет меня чувствовать себя еще более обнаженной.

Снэк откидывает одеяло с той стороны кровати, на которой я спала, и похлопывает по матрасу.

– Тебе нужно согреться. Ложись в постель. – Голос Снэка низкий и серьезный. Ложись в постель. Те же самые слова, которые он сказал прошлой ночью. Почему-то я не думаю, что сегодня утром он имел в виду одно и то же. Все во мне хочет броситься вперед и скользнуть под простыни. Магнитное притяжение к нему очень сильно.

– Э-э… хорошо. – Я снова запинаюсь на словах. – Я, эм, я вытру лапы Вуки и протру волосы полотенцем. – Я указываю через плечо, а затем разворачиваюсь на месте, чтобы пройти в ванную. – Сейчас вернусь.

– Не задерживайся слишком долго, – кричит Снэк, когда я закрываю дверь.

О… Мой… Бог. Что происходит? Что-то должно произойти или он просто хочет поговорить. Неужели я представляю, как он оглядывал мое тело? Я думаю, что хочу, чтобы что-то произошло. Это нормально, учитывая, через что ему пришлось пройти? Я снимаю промокшие джинсы, машинально вытираю волосы полотенцем и вытираю влажные участки тела. Я вытираю лапы Вука, как могу. Взглянув в зеркало, вытираю пятна туши из-под глаз. Пописать! Мне нужно пописать. Я делаю это быстро, а затем встаю, чтобы вымыть руки. Делая это, я снова смотрю в зеркало и причмокиваю губами. Сухость во рту.

Наверное, и утреннее дыхание тоже. Открыв аптечку, я осматриваю ее в поисках зубной пасты и в мгновение ока нахожу немного. Я также вижу две зубные щетки, но не знаю чьи они, поэтому выдавливаю немного пасты и скребу ее по зубам пальцем, а затем размахиваю ею. Сплюнув, снова смотрюсь в зеркало. Я ловлю себя на том, что мне трудно дышать. Я понимаю, что не тороплюсь из-за неуверенности в том, что произойдет, когда я выйду из ванной.

Снэк кричит через дверь с беспокойством в голосе.

– Ты в порядке?

– Э-э, да, иду! – Такие слова вроде как заставляют меня смеяться. Потому что я практически кончаю (прим. переводчика – «coming» игра слов «иду» и «кончить/закончить»). Все, что потребовалось, – это несколько взглядов и мрачно произнесенные слова Снэка, что я промокла. Думаю, что у меня неприятности. Потенциально хорошие неприятности, но неприятности.

Я поднимаю Вуки и открываю дверь ванной. Я почти боюсь встретиться с ним взглядом, опасаясь, что сгорю раньше, чем подойду к нему. Бросив Вука на одеяло, я проскальзываю между простынями, сначала задом, но не раньше, чем украдкой смотрю на Снэка. Он визуально отслеживает каждое мое движение.

Как только я оказываюсь в постели, меня мгновенно тянет назад в объятия Снэк.

– Ты замерзла. – Снэк пыхтит мне в волосы возле уха.

– А ты – нет. – Я сглатываю. Даже не так. Снэк теплый, даже горячий. Его руки обнимают меня за талию, движутся вверх и касаются нижней части моей груди. Я выгибаю спину от ощущения, которое вызывает его прикосновение.