Текст книги "Непристойное пари"
Автор книги: Эмма Уайлдс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Нет, не представляю, – прошептала она.
К сожалению, он был уверен, что она сказала правду. Ее признание не уменьшило его пыла, однако изменило характер поведения.
– Вы завладели всеми моими чувствами, поверьте мне, – сказал Николас. – Постараюсь доказать вам это.
Он осторожно поднял ее, словно она была из хрусталя, и отнес на кровать с балдахином. На этот раз он снял с нее все, включая сорочку, так что Кэролайн полулежала, совершенно обнаженная, в свете ламп.
Кэролайн наблюдала, как Николас намеренно медленно раздевается, снимая сюртук, галстук, рубашку и сапоги.
Когда он расстегнул брюки и стянул с бедер, ее прелестные серые глаза расширились, и она откровенно устремила взгляд на его восставшую мужскую плоть, слегка приоткрыв рот от изумления.
То, что она никогда не видела возбужденного мужчину, вызвало беспокойство у Николаса. Нетрудно было догадаться, что ее муж приходил к ней только ночью, в темноте, и грубо пользовался своим супружеским правом. По общему мнению, невозможно, чтобы мужчина насиловал свою жену, даже если она, по существу, является его собственностью, однако Николас вполне допускал, что покойный Уинн именно так поступал со своей женой. Если женщина не готова и не хочет заниматься сексом, принуждать ее – это преступление.
Он лег в постель рядом с Кэролайн и слегка дотронулся кончиком пальца до ее нижней губы, обведя очаровательный изгиб. Николас страстно желал прильнуть к теплым зовущим губам Кэролайн, обнять ее чувственное тело и овладеть ею, но усилием воли заставил себя не спешить.
– Поцелуйте меня, – попросил он хриплым голосом.
«Пусть она проявит активность». Так будет лучше.
На мгновение она заколебалась, затем наклонила голову и коснулась губами его губ. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не притянуть ее к себе и не поглотить ее с невероятной жадностью, однако он продолжал лежать, не двигаясь, когда она застенчиво прижалась губами к его губам, а потом сразу отстранилась.
Это было обнадеживающее начало.
– Разве это поцелуй? – сказал Николас, насмешливо приподняв бровь. – Вы помните, как я целовал вас сегодня днем? Я хочу, чтобы вы проявили большее старание, леди Уинн.
Какое-то мгновение она пристально смотрела на него; ее трепещущие волосы ниспадали на хрупкие плечи, а глаза выражали протест. Затем она снова наклонилась, теперь положив руки ему на плечи и приоткрыв губы. Николас слегка приподнял голову, усилив поцелуй, и почувствовал, как ее робкий язык проник в его рот.
Несмотря на ее прошлое, он не сомневайся, что она окажется способной ученицей.
Обнаженные упругие груди коснулись его груди, и Николас едва сдержал стон. Он нежно провел ладонью по ее спине, потом погрузил пальцы в ее волосы, и из его горла вырвался глухой звук одобрения, в то время как она продолжала целовать его с нарастающей смелостью.
Они оба тяжело дышали, когда она, наконец, оторвалась от него.
– Так лучше?
– Намного лучше. – Его затвердевшая плоть пульсировала с каждым ударом сердца, и Николас с трудом сдерживал себя. Он невольно улыбнулся, увидев, что взгляд Кэролайн прикован к его торчащему набухшему члену. Она выглядела настороженной, но его радовало то, что в ее глазах читалось любопытство.
Он медленным движением взял ее руку и положил на свое мужское естество.
– Я не хочу ничего скрывать от вас.
Ее тонкие пальцы осторожно обхватили его древко, и Кэролайн закусила нижнюю губу.
– Меня угнетает мое невежество.
Николас резко втянул воздух, когда она слегка сжала пальцы.
– Вы можете спрашивать меня о чем угодно, и я отвечу, если смогу. Я никогда не понимал, почему общество считает, что женщин надо держать в неведении относительно интимных отношений. В отличие от них мужчины могут свободно обсуждать эту тему.
– Если вы заметили, мужчины вообще имеют больше прав, чем женщины.
Она, конечно, здраво мыслит, однако трудно говорить, когда ее пальцы продолжают исследовать его готовый к подвигу член.
– Но следует помнить, – с трудом произнес Николас, подавив стон, – что это отчасти объясняется собственническим инстинктом мужчин. Если мы хотим, чтобы наши дочери хранили целомудрие, а жены принадлежали только своим мужьям, то, по-моему, чем меньше вы знаете об удовольствии, которое мужчины и женщины доставляют друг другу, тем лучше.
– Мы будем дискутировать на эту тему? Я не думаю, что вам понравится моя точка зрения. – Кэролайн продолжала ласкать его член, затем, заглянув между ног, обхватила ладонью яички. – Они такие тяжелые.
Несмотря на отсутствие у нее сексуального опыта, она, тем не менее, сумела возбудить его до предела. Он готов был взорваться от ее невинных прикосновений, и это испугало его. Он хотел потянуть время, пока она не познает всей прелести любовных игр.
– Мне доставляет удовольствие ваше любопытство, – сказал Николас, стараясь расслабиться, в то время как его яички все еще оставались в ее руке, – но не лучше ли, если я, в свою очередь, займусь вами?
Кэролайн немного смутилась.
– Я тоже хочу ласкать вас. – Он обнял ее и подвинул так, чтобы она легла на спину, а сам навис над ней, опираясь на локти. Следует начать с простого, решил Николас, погладив сначала ее бок, затем внутреннюю сторону бедра и, наконец, добравшись до теплого гнездышка. Его пальцы раздвинули мягкие складки, и в этот момент Кэролайн резко отвернула голову и напряглась. – Я не причиню вам боли, – прошептал он, касаясь губами ее подбородка. – Лишь хочу доставить вам удовольствие, прелестная Кэролайн. Вы порадуете меня, если возбудитесь в полной мере. Вы уже немного влажная, а это значит, что ваше тело откликается на мои ласки, в отличие от вашего разума. Расслабьтесь, и я докажу вам это.
Он продолжал ласкать ее повсюду, сопровождая каждое движение нежными поцелуями и страстным шепотом. Его язык скользнул от ключицы к локтю, а затем к запястью. Он взял в рот ее маленький пальчик с возбуждающей нежностью, затем перенес ласки на обнаженное плечо, крепко прижимая к себе ее тело. Они лежали голые, касаясь, друг друга горячей кожей, и Николас ласкал ее – пока без проникновения внутрь.
Первый страстный вздох Кэролайн дал ему понять, что его усилия не пропали даром. Затем последовал стон, ободривший его еще более, а когда его рука скользнула между ее бедер и он начал слегка нажимать на самое чувствительное место, Кэролайн со страстью прильнула к нему.
Его пальцы стали влажными: реакция ее тела на его прикосновения не вызывала сомнений.
Он счел это весьма важным обстоятельством, потому что знал, что проявление страсти у женщины таит в себе определенную угрозу, связано с ответственностью и множеством других вещей, от которых он отказался, по меньшей мере, лет десять назад.
Завоевать доверие Кэролайн было нелегко. Также как и его доверие. В этом было их сходство, хотя его сомнения были иного рода. Однако если она умоляюще приподнимает бедра, это означает, что ей удалось преодолеть свою сдержанность. Со своей стороны он решил, что окончательно избавился от призраков прошлого.
Впрочем, возможно, он ошибался.
Прошлое перекликалось с настоящим, и хотя он не до конца понимал мотивы присутствия здесь этой женщины, но чувствовал духовную связь со своей партнершей, что было необычным для него.
Его старания были вознаграждены, когда Кэролайн, наконец, содрогнулась, испытав оргазм. Затем еще раз. Когда она начала расслабляться, он снова погрузил свои пальцы в ее влажную, горячую глубину и почувствовал импульсивные сокращения мышц. Кэролайн, тяжело дыша, закрыла глаза.
Плотное сжатие внутри ее лона заставило Николаса на мгновение замереть, испытывая нарастающую потребность в разрядке. Внутренние мышцы женского естества плотно обхватывали его пальцы, когда он начал осторожно двигать ими.
Глядя на красноречивое выражение лица Кэролайн, он почувствовал облегчение, несмотря на то, что его кожа сделалась влажной от пота, потому что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не поддаться желанию, устроиться между ее бедер и полностью овладеть ею. Кэролайн лежала полностью удовлетворенной, расслабленной, со слегка приоткрытыми губами и широко раскрытыми глазами. На щеках ее обозначился слабый румянец после сексуальной разрядки.
– Николас, – прошептала она и опустила ресницы. Это прозвучало, как позволение осуществить то, в чем он так нуждался. А именно – занять соответствующую позицию, затем, пользуясь властью над ней, раздвинуть шире ее ноги и насладиться ею.
Но он не сделал ничего такого.
Внутренний голос, который он хотел бы послать к черту, говорил ему, что еще не время.
Николас обнял ее, стараясь подавить нарастающее желание немедленно овладеть женщиной. Она ничего не говорила, но он чувствовал, как часто бьется ее сердце. Наконец она пошевелилась и приподняла голову.
– Я… я… – Она запнулась и сглотнула слюну. Николас растянулся рядом с ней и улыбнулся:
– Что вы хотели сказать?
– Мне понравилось…
– Я так и думал. – Он сдержал улыбку, опасаясь разозлить Кэролайн, и тихо добавил: – Я рад слышать это.
Она откинула назад свои блестящие волосы. Вид ее обнаженного тела в мерцающем свете лампы бросал вызов его решению ждать чего-то.
– Вы даже не представляете, какое значение имеет для меня этот комплимент, Николас.
– Напротив, дорогая. Я прекрасно все понимаю. Возбуждение уже причиняло ему боль, однако надо потерпеть. Потом его терпение должно вознаградиться сполна.
Николас взял Кэролайн за плечи и, притянув к себе, прильнул к ее губам долгим поцелуем. Когда она окончательно расслабилась в его объятиях, он почувствовал, что одержал победу.
Глава 10
Звук низкого голоса заставил Аннабел остановиться и похолодеть от страха. Она, затаив дыхание, застыла у двери гостиной.
Никто не сообщил ей о том, что Дерек должен прийти на чаепитие.
Он никогда не пил с ними чай. Никогда.
Боже, разве не достаточно того, что она видела его прошлым вечером? Ее скулы до сих пор болели от вынужденных улыбок во время небольшой вечеринки, устроенной Маргарет. Это празднество было проявлением заботы о ней. Она знала, что Томас и Маргарет хотели поддержать ее решение выйти замуж за Альфреда. Дрейки всегда обращались с ней как с одним из членов семьи и проявили удивительный энтузиазм в связи с предстоящим бракосочетанием, но, к сожалению, ожидалось, что Дерек тоже будет присутствовать на всех мероприятиях. Его всегда приглашали на семейные, торжества, но он обычно отказывался от светских приемов. За исключением прошлого вечера, когда он неожиданно появился, невероятно красивый и со скучающим видом. Он рано покинул вечеринку, исчезнув почти сразу после обеда. Она постаралась быть вежливой с ним во время их краткого обмена любезностями, но почему опять надо пройти через это испытание так скоро?
– Забыла что-нибудь, деточка?
Она обернулась на голос и увидела улыбающегося Томаса.
– Кажется, мы оба немного опоздали, не так ли? – сказал он. – У меня пересохло в горле, да и ячменные лепешки будут кстати. Может быть, войдем в комнату?
Что тут можно было сделать? Она могла бы убежать наверх к себе, сославшись на головную боль, вместо того чтобы испытывать смятение, стоя у этой двери. Могла бы послать служанку вниз с сообщением, что не может присоединиться к остальным за чаем, потому что плохо себя чувствует. Но она не хотела так явно лгать и потому тихо сказала:
– Разумеется…
Они вошли вместе, и Аннабел попыталась сделать вид, что не замечает присутствия графа Мэндервилла. Однако когда тот вежливо встал, она, стиснув зубы, холодно кивнула в ответ на его приветствие. В этой гостиной все было хорошо знакомо ей: кресла, покрытые синей парчой, старое пианино в углу, ковер с восточным орнаментом, чайный столик на колесиках рядом с большим старинным полированным столом, – но сейчас, в присутствии графа, все выглядело по-другому.
Так было всегда. Когда он находился в комнате, она ничего не замечала вокруг, и это ее крайне злило и огорчало.
Маргарет, пухленькая, хорошенькая, настоящая леди, улыбнулась с чашкой в руке:
– Дерек хотел покинуть нас, но я настояла, чтобы он остался и принял участие в чаепитии.
Аннабел ничего не сказала и обвернулась, зная, что невозможно, чтобы Томас и Маргарет не заметили ее враждебного отношения к их племяннику. Однажды Томас даже спросил ее осторожно об этом, но едва ли она кому-нибудь расскажет о том роковом поцелуе и о том, что она случайно увидела чуть позже.
Она отчетливо помнила ту сцену. Дерек склонился над леди Беллвью, ее корсаж был, расстегнут, а его губы…
В этот момент слезы затуманили ее глаза, и Аннабел стремительно выбежала из оранжереи, чтобы не разрыдаться перед этой парой. Нет, она оставила это на потом. Прибежав в свою комнату, она плакала, пока не кончились слезы. По иронии судьбы этот первый ее чувственный поцелуй стал кульминацией всех ее романтических фантазий, и в тот же день Дерек разрушил ее идеалистические мечты.
Аннабел выросла в этом доме, однако почувствовала себя на вторых ролях, когда здесь появился молодой человек с благородной внешностью и привлекательной улыбкой, скрывающими легкомысленность и безразличие к чувствам других. Она считала, что Дерек по натуре веселый, добродушный человек, однако теперь поняла, что его недостатки существенно превосходят достоинства. Слухи о нем оказались правдой. Он был слишком любвеобилен и часто менял любовниц. Его бессердечие вызывало у нее отвращение. Сколько сердец он разбил до нее? Она поняла, что ее любовь была лишь иллюзией, не более.
– …Сладкий пирожок?
Аннабел подняла голову и заморгала.
– Что, простите?
Предмет ее раздумий жестом указывал на тарелку на чайном столике. Его глаза оставались серьезными, но на губах играла чуть заметная улыбка.
– Могу я взять один?
– И даже больше, – заметила она саркастическим тоном, в котором явно чувствовалась антипатия.
Боже, неужели она действительно выразилась так вслух?
– О, дорогая, – пробормотала Маргарет.
Светлые брови Дерека взметнулись вверх. Сидя в кресле в праздной позе, с вытянутыми длинными ногами и с чашкой в руке, он выглядел раздражающе веселым. Дерек, как обычно, был очень привлекателен в своем темно-синем сюртуке, рыжевато-коричневых брюках и начищенных до блеска сапогах. Его галстук, как всегда, был превосходно повязан. Свет, проникающий через окно, придавал его светлым волосам золотистый тон и подчеркивал красоту лица.
– Должен признаться, я люблю сладкие пирожки, а также чай с лимоном, – сказал Дерек.
Аннабел была огорчена тем, что нарушила обещание не думать о нем. Взяв тарелку со сладостями, она резко подала ее Дереку. Содержимое тарелки опасно сдвинулось на край, но, к счастью, ничего не упало на дорогой ковер с цветочным орнаментом. Она поняла, насколько глупо и неприлично вела себя.
Черт бы его побрал! Он медлил с выбором пирожка, заставляя ее униженно держать тарелку наподобие служанки. Несомненно, в постели с женщиной он вел себя столь же высокомерно, подумала она запальчиво, не уверенная, на кого больше злилась: на себя – зато, что потеряла самообладание, или на Дерека – за то, что он находил эту сцену комичной. Его самоуверенность и раскованность, казалось, всегда подчеркивали отсутствие у нее подобных качеств. Она старалась избегать его с того ужасного вечера, и ее удивляло, что он не отказывался от приглашений на приемы, где она тоже должна была присутствовать. Естественно, на семейных мероприятиях они вынуждены были встречаться, но при этом едва замечали друг друга.
– Благодарю, – сказал он и, взяв с подноса пирожок, положил его себе на тарелку.
– Пожалуйста, – резко сказала она.
– Я рад, что, наконец, получил возможность поздравить тебя с помолвкой, Энни. Прошлым вечером ты была слишком занята, а я должен был рано уйти.
«Ради Бога, не называй меня Энни».
Он был единственным, кто называл ее так с самого детства. Но теперь она уже не ребенок, а женщина, а это имя в его устах вернуло воспоминания, которые лучше выбросить из головы.
Она смутилась, однако кивнула в ответ:
– Я передам Альфреду твои поздравления.
– Он довольно приятный мужчина.
Аннабел уловила промелькнувшее раздражение с оттенком пренебрежения в его тусклом голосе. Альфред, конечно, не был яркой личностью, однако в нем чувствовались твердость и основательность.
– Он истинный джентльмен, – заметила она в защиту своего нареченного.
Было ясно, что Дерека она не относила к этой категории.
– Я согласен с Дереком: лорд Хайатт весьма любезный человек, – мягко сказал Томас, потягивая чай. – Надежный, и все такое.
– Неплохое качество для мужа, – согласилась Маргарет.
– Или для лошади, – вставил Дерек и расположился поудобнее в своем кресле. Если он и был оскорблен язвительными выпадами Аннабел, то не показывал этого.
– Для лошади? – Аннабел, возмутившись этим сравнением, сердито посмотрела на Дерека.
Он выглядел невинным, насколько может быть невинным развратный повеса.
– Ну да, конечно. Разве ты не согласна? Ты предпочитаешь ехать на спокойной, заслуживающей доверия лошади, которая везет тебя туда, куда ты хочешь, или на горячем, непослушном скакуне?
Разумеется, Аннабел была гораздо менее искушенной, чем Дерек, однако уловила в его словах сексуальный намек и, к своему стыду, покраснела.
Только он мог сказать такое, оставаясь внешне невозмутимым. Он привык благодаря своему умению делать невинный вид и легкой манере поведения оправдывать любые свои поступки. Это могло, кого угодно ввести в заблуждение, но только не ее. С некоторых пор.
Беда в том, что она хорошо знала его: знала его холодный ум, насмешливое выражение глаз, – и раньше, возможно, посмеялась бы над его шуткой. Однако сейчас разговор касался ее жениха, и ей было не до юмора. Слова Дерека прозвучали оскорбительно.
Нет, не стоит обижаться, подумала Аннабел. Дерек больше не имел власти над ней, после того как сначала поцеловал ее, а потом разбил сердце предательским поступком, посмеявшись над ее чувствами.
Она посмотрела ему в глаза.
– О том, кто заслуживает доверия, лучше помолчим. Его улыбка увяла.
– Даже самое дикое животное можно усмирить, если хорошо относиться к нему, – тихо возразил он.
– Не на всех стоит тратить свои усилия, – резко ответила Аннабел.
– Трудно судить об этом, если не было предпринято никаких попыток.
Маргарет решила вмешаться, чтобы сменить тему разговора.
– Мне кажется, вечеринка, устроенная по поводу помолвки, прошла хорошо, как ты считаешь?
Аннабел рассеянно кивнула:
– Да, все было великолепно.
– Ты выглядела очень красивой, – сказал Дерек обыденным тоном, словно комментировал погоду.
Тем не менее, Аннабел уловила в его голосе мягкие искренние нотки, и это поразило ее. Он смотрел на нее так, что на мгновение она забыла о присутствии Томаса и Маргарет.
Впрочем, нельзя быть такой глупой.
Даже если он был искренен, разве это имеет значение? Какое ей дело до того, что думает о ней этот пользующийся дурной славой, безнравственный человек? И почему она так тщательно выбирала платье на вчерашний вечер, узнав о том, что Дерек будет там?
Невозможно оставаться рядом с ним ни минуты. Осознав это, Аннабел испытала волнение, от которого сжалось горло. Она чувствовала себя гораздо спокойнее, когда они избегали друг друга, хотя не была убеждена, что он намеревался сохранить такое положение вещей. Один скромный поцелуй не был чем-то особенным для такого отъявленного повесы. Это она придавала ему слишком большое значение.
И все-таки… этот поцелуй, такой нежный и в то же время сильный. Его губы завладели ее губами, язык возбуждающе скользил по ним, а руки крепко обнимали ее. Его запах, его вкус, его дыхание – все это опьяняло ее как вино…
Нет, она не должна думать об этом. Ее злило то, что воспоминание не выходило у нее из головы.
– Пожалуйста, извините меня. – Аннабел встала и взглянула на часы в углу комнаты. – Я должна еще прочитать гору писем. К тому же, боюсь, у меня разболелась голова. Я думаю отдохнуть наверху до обеда.
День выдался таким жарким, что Кэролайн сняла жакет своего костюма для верховой езды и повесила на луку седла, в то время как лошади неторопливо двигались по тропинке вдоль берега реки. Небо было чистым, без единого облачка, воздух насыщен ароматом лугов, и легкий ветерок ласкал ее лицо.
Погода соответствовала настроению Кэролайн.
Она сознавала, что поддалась пресловутому очарованию Роудея, и на то была причина: ей очень хотелось воплотить в жизнь свои фантазии.
После ночи открытий и невероятного наслаждения в его объятиях они долго спали, затем вместе позавтракали, и весь последующий день провели в непринужденном дружеском общении, включая и эту конную прогулку.
Это было приятное событие в ее рутинной жизни, и она испытывала удовольствие – не только в связи с пробудившимся сексуальным влечением. Ей импонировало то, что привлекательный мужчина уделял ей все свое внимание, и рядом с ним она чувствовала себя удивительно спокойно. Возможно, это благодаря атмосфере интимности, а может быть, не только из-за этого. Хотя они еще не дошли до кульминации в своих отношениях, она уже не испытывала опасений и ее все более охватывало любопытство. Николас всячески старался доставить ей наслаждение, но ничего пока не делал для себя.
Возможно, потому, что очень хотел выиграть пари.
Словно прочитав ее мысли, он сказал:
– Мне следовало делать это чаще.
Кэролайн посмотрела на него. Он тоже снял куртку. Шелковая рубашка облегала его широкие плечи, и у горла была видна загорелая кожа. Николас держался в седле легко и грациозно. Он привык совершать конные прогулки ежедневно и потому отправил лошадей в это поместье заранее, так как в Эссексе не держал их. Его гнедая лошадь была подстать наезднику: такая же лощеная и сильная, а ее серая в яблоках кобыла отличалась удивительным послушанием.
– Что именно? – Кэролайн вопросительно приподняла бровь. – Уединяться в загородном поместье с незнакомой женщиной для ее сексуального обучения?
Николас громко рассмеялся:
– Это совсем не то, что я имел в виду, но раз уж вы упомянули об этом, думаю, дела идут неплохо.
Вспомнив о том, что было минувшей ночью, Кэролайн не могла не согласиться с ним. Она испытала необычайное наслаждение от его ласк. Репутация герцога была вполне заслуженной, если он всегда проявлял такое рвение. После чрезвычайного возбуждения и разрядки она, обессиленная, уснула в его объятиях. Если бы кто-нибудь предсказал ей нечто подобное, она посмеялась бы, ни на секунду не поверив, что такое возможно. Необузданное удовольствие и ощущение свободы – это именно то, на что она рассчитывала, делая свое скандальное предложение. Когда все кончится, она останется в долгу у Николаса Мэннинга, поскольку он показал ей, какие отношения могут быть между мужчиной и женщиной.
– А что вы имели в виду? – спросила Кэролайн и с любопытством посмотрела на герцога, откинув выбившийся из прически локон со щеки.
Никогда в жизни она не спрашивала мужчину, о чем тот думает. Эдварду она не осмеливалась задавать подобные вопросы. К тому же ей вовсе не хотелось знать его мысли. С Николасом – совсем другое дело.
– Я имел в виду, что провожу слишком много времени на различных приемах и званых вечерах, в клубе, в кабинете, со своими адвокатами. – Николас пожал плечами. Его черные как вороново крыло волосы в лучах солнца приобрели слегка синеватый оттенок. – Наверное, когда придет время приводить свою жизнь в надлежащий порядок, я почувствую это.
Несомненно, он намеревался найти жену и обзавестись наследником. Кэролайн неожиданно осознала, что этот спор и ее пребывание здесь носят случайный характер и не имеют существенного значения для герцога.
– Вы еще молоды, но я представляю озабоченность вашей семьи по поводу исполнения вами вашего долга – обзавестись семьей, – сказала она, стараясь сохранять безразличный тон.
У него был аристократический и немного суровый профиль. В данный момент герцог вовсе не был похож на искушенного повесу и выглядел довольно мрачным. В его голосе чувствовался холод, когда он сказал:
– Это естественно.
Конечно, не ее дело интересоваться его планами, однако она не удержалась от вопроса:
– Но вы ведь не хотите жениться?
– Меня совершенно не интересует приобретение жены только ради продолжения рода, – сказал Николас с оттенком раздражения.
Довольно любопытная позиция для пэра, поскольку, вероятно, ему внушали с раннего детства, в чем заключаются его обязанности.
– Вам непременно нужны романтические чувства?
– Нет.
– Если я правильно поняла, для брака вам необходимо влюбиться.
Его губы скривились в циничной улыбке.
– Боюсь, вы не совсем правы, моя дорогая. Я не думаю, что когда-нибудь влюблюсь, да и не хочу этого. Я не верю, что со мной может произойти такое.
Кэролайн не раз слышала такие слова, но в данном случае подобное утверждение никак не вязалось с человеком, который, как она теперь знала по собственному опыту, был способен бескорыстно дарить женщине изысканные ласки.
– Мы все хотим быть любимыми, – отважилась возразить она, хотя сама не имела никакого опыта в этой области.
– Быть любимой и любить кого-то – разные веши. Ее лошадь обогнула небольшой куст, и Кэролайн рассеянно направила животное назад на тропинку.
– Это верно, – согласилась она.
Кэролайн плохо разбиралась в мужчинах, однако смогла уловить нехарактерную для Николаса напряженность в его голосе.
Он улыбнулся своей обольстительной улыбкой, которая всегда пленяла женщин:
– Если вы расскажете кому-нибудь, что дискутировали с повесой-герцогом по поводу его симпатий, я буду все отрицать, моя дорогая, так что, пожалуйста, оставьте эти мысли при себе.
Если она расскажет, какой он на самом деле, его еще настойчивее начнут осаждать молодые леди не только ради титула и богатства, но с целью завоевать его сердце. Однако она умеет хранить тайны.
– Вы помните, я не имела намерения близко знакомиться с вами? И едва ли могу утверждать, что мне известно ваше мнение относительно тех или иных предметов, а тем более по поводу брака.
Николас пристально посмотрел на нее. Их лошади медленно миновали небольшую ивовую рощу; длинные ветви деревьев лениво свисали над чистой водой. Солнце пригревало спину Кэролайн.
– Я думаю, по истечении недели нам будет трудно притворяться, что мы недостаточно знаем друг друга. Кажется, я говорил, что женщины не забывают своего первого любовника, – заметил он.
Он, несомненно, был прав, потому что Эдвард не в счет. Хотя она явилась к Николасу уже не девственницей, по сути, именно он стал ее первым мужчиной.
Удивительно, но она больше не испытывала страха и с нетерпением ждала близости с ним.
Кэролайн кашлянула.
– Вы правы, я действительно никогда не забуду вашей… доброжелательности.
Николас улыбнулся:
– Доброжелательности? Странное слово для обозначения плотских наслаждений, моя дорогая. Поскольку вы здесь для того, чтобы познать радости секса, позвольте мне продолжить мою роль инструктора и сообщить вам, что, когда мы в постели, ваше наслаждение является для меня наградой. Сознание того, что мужчина доставляет женщине удовольствие, должно возбуждать его.
К сожалению, Кэролайн знала, что он ошибается. Она не хотела вспоминать о своем мрачном замужестве в такой великолепный день, находясь рядом с самым привлекательным мужчиной Англии. К тому же у них впереди была многообещающая неделя. Она озорно улыбнулась ему:
– Мне кажется, вы с самого рождения были не в меру самонадеянным, ваша светлость. К счастью для вас, я нахожу эту черту характера привлекательной.
– Рад это слышать. Вероятно, я произвел на вас такое впечатление прошлой ночью. Скажите, что именно вам понравилось больше всего?
На это нетрудно было ответить.
– Все.
Это была правда. Его потрясающие поцелуи и нежные интимные прикосновения доставили ей огромное наслаждение.
Почти мгновенно выражение его лица изменилось.
– Думаю, за эту неделю я смогу изучить вас так же хорошо, моя дорогая, как и вы меня.
