Текст книги "Баллада ворона (ЛП)"

Автор книги: Эмма Хамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Очень давно.

Бран открыл дверь их спальни ногой, она с грохотом врезалась в стену. Она отклонила голову и рассмеялась. Ее радовало, что он хотел ее так же сильно, как она его. Их похоть не притупилась из-за того, что они не могли быть вместе.

Черный полог вокруг их кровати, казалось, погружал всю комнату во тьму, словно на горизонте была луна, а не солнце. Он уложил ее на матрац, забрался сверху, глаза были темными.

Он всегда охотился на нее, когда дело доходило до спальни, и она затерялась, ее душа пыталась убежать от него. Она всегда побаивалась того, что он делал с ней. Того, что любовь к нему делала с ней.

Теплые ладони скользнули по ее бедрам, задирая шелковую ткань ее платья. Медленная и жаркая ласка заставила ее охнуть.

Бран склонился и прижался щекой к ее колену.

– Я скучал по этому, – прошептал он в ее кожу. – Скучал по тебе.

Как ей рассказать ему, что она все это время ощущала себя пустой? Что не только ее тело, но и сердце болело по связи с ним, что была больше нескольких слов? Больше тревоги за народ, за королевство? Что она отчаянно хотела пить его дыхание как лучшее вино?

Она сжала его волосы, нежно направила его по своему телу, чтобы он устроился между ее ног.

– Я всегда буду скучать, – прохрипела она, провела носом по его челюсти. – Даже когда ты передо мной, я скучаю по тебе.

– Дикая, – ответил он, смеясь.

Айслинг ощущала, как ее сердце стало колотиться, когда он подвинулся. Он двигался вдоль ее тела, заново изучал ее формы, позволяя ей привыкнуть к нему. Он был сильным и опасным в каждом движении.

Он потянулся за голову, снял рубаху плавным движением. Каждая его любимая черта открылась ее жадным глазам.

Его тело будто сияло из-за черного бархатного полога на фоне. Айслинг нежно провела пальцем по шраму-звездочке над его сердцем. Ее метке.

Бран поймал ее ладонь и прижал к грохочущему сердцу под его ребрами.

– Никаких сожалений, mo chroi.

Она едва дышала.

– Ни одного?

Он плавным движением стянул платье через ее голову. Он поглощал ее взглядом, оставляя после себя жаркий румянец.

– Ты – реальность всех моих запретных желаний. Я никогда в жизни не стал бы жалеть, что нашел тебя.

Он прижался губами у ее горлу, спустился по ее телу, находя скрытые впадинки, от которых она извивалась и постанывала.

Ее разум разбился от наслаждения. Айслинг скользила по мышцам его плеч. Каждое его движение, каждый поцелуй заставлял ее поджимать пальцы ног, затаивать дыхание.

Он касался ее как голодающий, а она была банкетом перед ним. Айслинг не могла думать, могла лишь извиваться в его когтях.

Звуки, которые она издавала, она еще у себя не слышала. Рычание зверя, скуление пойманного животного и тихий зов женщины, отчаянно нуждающейся в нем.

Только когда она рухнула за край много раз, он поднялся по ее телу. Она открыла глаза, встретилась с ним взглядом. Он облизнулся, как леопард, увидевший новую добычу.

Между ними не было слов, да они и не были хороши в разговорах.

Он запустил пальцы в ее спутанные волосы, потянул, и она отклонила голову, открывая шею для его губ. Язык гладил вену на ее шее, которая яростно билась. Он медленно вошел в нее.

Айслинг была переполнена, растянута сильнее, чем считала возможным, но этого было мало. Она впилась в его спину, обводила его ребра, выдохнула в его плечо. Они сплелись так, что она ощущала, как он дрожал.

– Ты… – прошептал он, отодвигаясь, глядя в ее глаза.

– Что?

Бран покачал головой и сглотнул.

– Нет слов.

И это снова толкнуло ее за край. Он пил ее тело, ее душу и каждый ее дюйм, о котором она не знала. Бран двигался с ней к одной цели, улетел с края с ней.

Он выдохнул в ее плечо, подвинул их обоих, чтобы прижать ее ближе к сердцу. Они вместе погрузились в сон, их пальцы были переплетены.

7

Шепот во тьме

Айслинг плыла по озеру, вода холодила ее лапы. В Подхолмье скоро будет зима. Снег посыплется с неба, укроет землю чистым покрывалом. Но она не могла заставить себя наслаждаться красотой и прохладой воздуха.

Все больше подменышей приходили каждый день через порталы, которые оставил Бран. Они тянулись к ней своими разумами, некоторые связывались со слуа.

Бран терял контроль над армией. Слуа постоянно пропадали. Некоторые из них находили подменышей или приводили новые души людей, уже добавленные в их черное облако. Другие не возвращались.

И за них она переживала.

Она начала спрашивать у слуа, слышали ли они голоса, помимо нее и Брана. И казалось, что они врали ей. Каждый говорил, что другого голоса не было, даже слуа, поведавший ей о Кэрман.

Она не могла пойти к Брану со слухом. Они должны быть честными с ней, сказать еще раз, что древняя ведьма пыталась связаться с ними.

Подменыши отвлекали ее. Они были рады дому. Многие хотели отстроить замок. Другие хотели построить дома вдали от рушащихся стен, устроить поселение.

Бран не был рад тому, что их становилось больше. Он переживал, что их заметят, и начнется новая война. Он хотел, чтобы они вернулись при дворы, откуда их прогнали, и делали то, что хотели фейри.

Чтобы их судили или убили.

Айслинг не могла поверить, что варианты были только такими. Она хотела оставить их рядом, дать им жизни, которыми они должны были уже давно наслаждаться.

Она не хотела верить, что это было невозможно. Каждую ночь, когда луна касалась ее кожи, она бежала в замок помогать им, чем могла. Даже если чарами, усиливающими стены. Даже если носила ткань, чтобы создать палатки.

Она не могла сказать так про Брана.

Он смотрел на ее поступки, словно она делала что-то ужасное. Его глаза становились шире, он поджимал губы.

– Фейри не будут долго терпеть такое, – рычал он. – Они захотят их вернуть. Мы не можем держать их вечно.

– Я могу их спасти. Почему они не могут остаться тут? Они никому не вредят, Бран.

– Конечно, они не вредят никому, хотя могут. Они не знают наши обычаи жизни, и это опасно.

– Как не знаю и я, – ее глаза гневно вспыхнули, сердце забилось быстрее. – Я опасна, Бран? Я тоже проблема?

Они не говорили об этом с прошлой ссоры, и она не могла винить его. Оба сказали от злости то, что не думали на самом деле.

Когда-то они могли помириться, потому что невозможное задание заставляло их работать вместе. А теперь? Они видели друг друга всего пятнадцать минут, и проклятие разлучало их.

Низкое урчание зазвучало над водой. Айслинг подняла голову и увидела Лоркана на боку, камень под ним почти скрывала его темная шерсть.

Она подплыла ближе и позвала:

– Что ты тут делаешь? Я думала, ты не хотел возвращаться еще несколько недель.

– Птичка сказала, что ты рано вернулась с Дикой Охоты и теперь спасаешь подменышей. Думаешь, это мудро?

– Почему все это спрашивают? – проворчала она. – Даже Брану не нравится. Я думала, что он поддержит, ведь он и привел сюда первых.

Лоркан медленно поднял лапу и облизнул ее.

– Он сделал бы все ради тебя, даже пошел против законов фейри. Глупая женщина, ты не знаешь, что он злится на тебя?

– Не достаточно, раз подменыши остаются тут.

– Потому что фейри нападут дальше на Подхолмье, а не на мир людей. Тут слишком много существ, которые не должны быть, и… – Лоркан потянул лапу. Острые когти сверкнули на солнце, искры отразились в озере. – Не весело, когда фейри решают, что у них забрали то, что им принадлежит.

– Подменыши – фейри. Они не могут принадлежать кому-то, потому что их семья не хочет их.

– Я не говорил, что в этом есть смысл. У фейри он редко есть, потому я и говорил тебе держаться от них дальше.

Айслинг рассмеялась.

– Сложно это сделать, когда я одна из них, Лоркан.

– Я о том, что ты приглашаешь многих следить за тобой, как сокол за мышкой, – он поежился. – И я достаточно связывался с соколами, чтобы знать, что их внимание тебе не нужно.

– Я часто использовала их перья в заклинаниях раньше, и я не дам им забрать подменышей. Они теперь моя семья, Лоркан. Семья, – она подплыла ближе. – Не помнишь, как было, когда были только ты и я? Как сильно мы хотели кого-то еще?

– Я ничего не забыл, Айслинг. И я помню, что семья так и не пришла. Мы были в этом вместе. Я заботился о тебе, и у всех, кто приходит в нашу жизнь, должен быть повод.

Их история была болезненной с первого вдоха, и лучше не стало после того, как они нашли друг друга. Она дрожала, вспоминая, сколько крыс и жуков они пережили, и это было до того, как Лоркан стал котом.

Тогда он был долговязым подростком, и их жизни были сложнее. Никто не хотел пускать двух детей. А если пускали, то за деньги, которых у них не было.

Они искали еду на фермах в свинарниках. Они колдовали в свете луны, порой с маленькими огарками свечей, выброшенными у гостиниц. Даже тогда было сложно колдовать, когда все вокруг них разваливалось.

Она вздохнула и провела краем крыла по воде.

– Ты узнал что-то еще… об этом?

– О твоем проклятии?

Айслинг согласно хмыкнула.

– Нет. Многие думают, что оно как-то связано с Кэрман, а мы оба знаем, что это тупик. Ты не можешь с ней говорить, а я не могу ее найти.

– Но она где-то тут.

Айслинг не хотела говорить о мертвой ведьме. Было что-то опасное в идее. Ведьма хотела не только поговорить. Она хотела то, что Айслинг не могла отдать.

Что она могла хотеть? Кэрман была мертва. Так говорили. Мертвая женщина не могла ожить, и ее душа могла получить лишь ограниченную власть. Даже самая темная магия говорила, что это было невозможно. Смерть была смертью.

Так чего она хотела? Или она не была мертва?

Лоркан медленно поднялся на лапы и потянулся.

– Я бы сказал тебе связаться с ней через еще одного слуа, но его придется убивать. Это кончится плохо. Тот бедный слуа погибнет, и мне придется тебя собирать. Я не хочу.

– Что? – Айслинг вздрогнула. – Мертвый слуа? Еще один?

– О, точно. Я же не вернул то воспоминание. На столике у тебя в комнате воспоминание. Можешь его выпить, но не при Бране, – Лоркан сморщился. – Он снова будет на меня кричать, а я это не люблю. У меня чувствительные уши.

Боги, она убила слуа? Айслинг хотела побежать в комнату и тут же выпить воспоминание. Как она могла обещать им заботу, когда убила одного из них? Что за королева так делала?

– Ой, ты уже себя изводишь. Айслинг, слушай меня внимательно. Я скажу кое-что важное.

Она покачала головой, дико щелкая клювом, а потом посмотрела на кота. Она могла это сделать. Могла взять себя в руки и не затеряться в «а если». Сосуд содержал нужную ей информацию, и она могла подождать день.

– Что еще ты хочешь сказать? – рявкнула она.

– Что тебе нужно поговорить с Браном как можно скорее. Я вернулся, услышав, что Неблагие говорят о чем-то тревожном.

– О чем? – Айслинг не нравилось, когда у Лоркана были тайны. Он всегда пытался дразнить ее, а ее терпение было на исходе.

– Говорят, будет война, – он не мешкал в этот раз. Голос кота дрожал от тревоги. – Война у Неблагих. Один из братьев Брана решил, что хочет трон раньше другого.

– Какое мне дело до Неблагого двора?

– Потому что Бран – часть Неблагого двора. Они могут вызвать его воевать в любой миг.

8

Война Неблагих

Айслинг прошла в коридор, магия покалывала на руках и спине. Проклятие не хотело отпускать ее. Каждый день она боролась с ним. Лунный свет касался ее кожи, и она была собой, пока он был тут.

Ее ноги топали, она бежала к Брану. Он не спустился к озеру, и она знала причину. Лоркан рассказал ей достаточно. Брану нужно было услышать это от нее.

А если он не знал? А если еще не слышал, что его семья разваливалась и пыталась порвать друг друга? И мог ли он остановить их?

Она открыла последнюю дверь и ворвалась в тронный зал, где и остановилась.

Бран сидел на своем троне, сжимая голову в руках, широко раздвинув ноги. Он прижимался к трону, словно миру пришел конец.

– Ты знаешь, – ее голос разнесся по залу.

– Уже слышал.

– Мне жаль. Я не знаю, как помочь, но если я могу, дай знать.

Он поднял руку.

– Ты ничего не можешь сделать. Моя семья всегда воевала между собой. Я просто не… – он кашлянул. – Я не ожидал, что дойдет до этого.

– Ты не можешь их образумить? Неблагой двор не может воевать между собой.

– Думаешь, я о таком не думал? – Бран поднял голову. Его глаза были впавшими, тени пролегли под ними от тревоги. Пот покрывал его лоб, и он явно не спал днями. – Благой двор это использует. Я уже пытался связаться с Эмонном. Он не хочет говорить со мной об этом. Это не только разорвет мою семью. Это разорвет все Неблагое царство.

– Что я могу сделать? – Айслинг не могла ничего придумать. Когда Лоркан сказал ей, она полетела к замку. Она хотела помочь всей душой, но Неблагие были чужими для нее, как весь этот мир. Они хотели сражаться друг с другом, пускай. Но последствия заденут весь Другой мир.

Он покачал головой, прильнув к трону.

– Ничего. Наш мир вот-вот изменится, и не к лучшему.

– Ты можешь поговорить с матерью? Она точно не хочет биться против своего дитя. Она билась, чтобы забрать тебя, хоть и ясно дала понять, что ты у нее наименее любимый.

– Спасибо, что напомнила.

– Не вини меня в этом. Это правда, и ты это знаешь, – Айслинг прошла к нему и опустилась на колени у его ног. – Нужно что-то сделать, Бран. Это твоя семья.

– И они дураки.

– Но твоей крови.

Он прижал ладонь под ее подбородком и поднял ее лицо.

– У тебя большой сердце. Их не нужно жалеть. Они сами себя подставили.

В его глазах было то, чего она раньше не видела. Сожаления, но и жажда приключений.

– Ты уже что-то сделал, да?

Бран приподнял бровь.

– Похоже, ты знаешь меня лучше, чем я думал.

– Что ты сделал?

Он вздохнул и провел ладонью по своей голове.

– Я поговорил с советом Дикой Охоты. Только они могут снять мое проклятие, но не могут снять твое. Они согласились снять проклятие Короля-ворона на пару недель, чтобы я отправился к Неблагому двору и попытался уговорить семью поступить разумно. Совет проследит за этим. Это может привести новую эпоху дворов, которую мы не хотим.

– Разве лидеры Дикой Охоты в этом году не были из Благого двора?

Бран кивнул.

– Тогда зачем им позволять тебе помочь Неблагому двору? В этом нет смысла, Бран, – она переживала, что они играли им, как делали все.

Он выдохнул.

– В нашем мире всегда должны быть тьма и свет. Если убрать тьму, ничего не останется. Благой двор нуждается в нас, чтобы они помнили о своих ценностях. Иначе разобьется вся система.

– Почему Эмонн не говорит с тобой? Ему выгодно остановить это безумие.

– Да. Он, наверное, пытается понять, что будет делать, если начнется война. Он умен, но Эмонн не думает, что у меня есть шанс образумить семью, – Бран замолчал, мышца на челюсти подрагивала. – И он может быть прав.

Она сжала его колени, погладила его бедра, пытаясь успокоить.

– Я верю в тебя, любимый. Они тебя точно послушают. Ты – Король-ворон. Ты теперь не просто Неблагой принц.

– Зависит от того, кто начал войну. Я даже не знаю, какой брат борется за трон. Некоторые уже пробовали и провалились… Наверное, это старший. Тогда будет намного сложнее.

Айслинг пыталась вспомнить имя его старшего брата, но не вышло. Она не помнила, кем он был, и говорил ли о нем Бран.

– Твой старший брат? – спросила она. – Кто он?

– Дурак, – рявкнул Бран. – Его интересует власть, которую ему дадут, а не которую он заслужит. Его уже много раз искушали властью, но сам он слабый. Если он пытается захватить трон, то за ним кто-то стоит.

Айслинг догадывалась. Он уже достаточно напакостил, чтобы она его ненавидела.

– Думаешь, за этим может стоять Дарси?

– Не знаю. Я не удивился бы, увидев прошлого Короля-ворона с моим братом, – Бран вздохнул. – Я должен идти к ним. Этой ночью. Я не хочу оставлять тебя и королевство на тебя, но…

Она перебила его:

– Мы справимся. Хотя я предпочла бы пойти с тобой. Твоя семья не добра с тобой, и я хотела бы помочь.

– Кто еще будет управлять слуа? – спросил он. – Ты должна остаться тут. Я знаю, они уже привязались к тебе больше, чем ко мне.

– Это не совсем правда.

Он опустил ладонь на ее шею и притянул ее ближе.

– Я не ревную, ведьма. Я вижу, почему они предпочитают тебя.

Бран прижался губами к ее губам, долго пробуя ее, а потом застонал в ее губы. Она хотела бы больше времени вместе. Чтобы у них была еще ночь совместного сна. Даже если она станет лебедем с первым лучом солнца.

– Я обо всем позабочусь, – прошептала она в его губы. – Только вернись ко мне целым. Пожалуйста.

– Поможешь мне подготовиться?

Она знала, о чем он говорил. Броня Короля-ворона могла волшебно появиться на его теле в любой миг, но было что-то успокаивающее, когда она закрепляла ее на нем. Она знала, что он будет в безопасности, если она наденет на него броню, скрывая каждую его часть, что могла пострадать в бою.

А бой его ждал, и скоро.

Айслинг без слов встала и протянула руку. Он позволил ей поднять его с трона и повести по коридорам их дома. Слуа расступались волной перед ними.

Темные глаза следили за ними с интересом. Она гадала, знали ли они, что происходило. Существа были догадливыми, или у них был доступ к их с Браном разумам.

Они всегда знали, что думали правители. Если она была голодна, появлялся слуа с тарелкой. Если она хотела пить, ей приносили воду, порой она даже не видела, как кто-то входил. Она гадала, знали ли они ее лучше, чем она себя.

Тогда зачем они служили ей? Айслинг не считала себя хорошей или достойной слуг.

Она привела Брана к их комнате и открыла дверь ногой. Когда они только прибыли, Айслинг думала, что Бран захочет себе отдельную комнату, как в Сумрачном замке. Пары часто жили порознь. Многие так делали.

Но не Бран. Он хотел ее рядом, даже если он просто спал в той же кровати, что и она. Чем больше они были в комнате вместе, тем больше она понимала, почему он хотел, чтобы она так жила.

Айслинг посмотрела на черные шелковые простыни и улыбнулась. Как много раз она лежала там, вдыхая его запах и радостно вздыхая? Просто зная, что он был еще жив, она могла выдерживать ночи одиночества. Когда они могли побыть вместе, эта кровать была их убежищем от мира. Они любили и теряли в этой комнате. То вместе, то порознь.

Она притянула его в угол, где стояла пустая подставка для доспехов. Она указала туда и приподняла бровь.

– Ты сделаешь это, или лучше мне?

– Думаю, я справлюсь, – он драматично хрустнул шеей и сосредоточился на подставке. Через секунды там появилась броня Короля-ворона.

Айслинг строго посмотрела на нее, проверяя его магию. Он хорошо справился. На ней не осталось следов от перемещения.

Вся броня была грозной, черной. Острый шлем напоминал ворона, а нагрудная пластина была как черные крылья, изгибающиеся над плечами. Черная кожа была на ногах, а перчатки давали его пальцам когти.

Она ненавидела вид брони. Она оставалась в замке лишь несколько часов, когда они сюда прибыли. Бран убрал комнату от вещей прошлого хозяина, пока она смотрела на жуткую штуку.

Айслинг знала, что это значило. Дарси, прошлый Король-ворон, дал ясно понять, что ему нравился бой. Кровь была его пиром. Он хотел поглотить мир с остальными слуа, и власть, которую он получал с броней, была любимой для него.

Она попросила тут же убрать броню. Бран так и сделал, и хотя она не знала, куда он ее убрал, она знала, что броня была далеко от этого места.

А теперь вернулась, и Айслинг ненавидела ее еще больше.

Она без слов прошла к доспеху и сняла с подставки нагрудную пластину.

– Развернись, – пробормотала она.

Бран не спорил. Одежда пропала с его тела от шепота заклинания, осталась только тонкая туника и удобные штаны.

Ее сердце забилось быстрее. Любовь к нему цвела в ее душе, и это была не просто физическая реакция на него в таком виде. Куда больше. Такого она еще не ощущала.

Броня звякнула в ее ладонях, она повернулась к нему. Она прижала пластину к его груди, взяла его руку и заставила его удерживать часть брони, пока она завязывала шнурки сзади.

– Как думаешь, что ты найдешь? – спросила она.

– Кровопролитие. Моя семья, пытающаяся убить друг друга, кричащая. Если они еще не начали рвать друг друга, я буду удивлен.

– Они часто так делают?

– Почти каждый век, хотя до войны еще не доходило, – он поправил пластину выше, когда она закончила первую пару шнурков. – Мы не живем в любви.

– Это я поняла. Ты их не приглашал в замок и редко говоришь о них.

– А ты говоришь о своей семье?

Он был прав. Они не любили вспоминать прошлое, хотя ее интересовала его история. Бран никогда не говорил об этом.

– Нет, – ответила она, резко дернула шнурок, и Бран скривился. – Ты уже знаешь достаточно о моей семье. Зачем мне говорить о них, когда ты знаешь их лучше меня?

– Низкий удар, – прорычал он.

– Ты же пытался жениться на моей сестре.

– Я думал, тебя это не беспокоило? – Бран оглянулся. – Я дал ясно понять, что она меня больше не интересует. Меня ты интригуешь больше, ведьма.

– Я интригующая, не спорю, – но она не успокоилась.

Он хотел Благую невесту с золотыми волосами и милым голоском? Жизнь с Эльвой была бы другой. Вместо садов с золотой пшеницей, балов с платьями и прекрасными гостями он получил темный замок с обреченными душами.

Наверное, ему было сложно думать об этом и не сожалеть о своем решении.

– Айслинг, – он развернулся и убрал ее ладони с металлических перьев его брони. – Это в прошлом.

– Что в прошлом? – она искала в его глазах ответ, который он не даст. – Ты ничего не говорил мне обо всем, лишь то, что ты не близок с семьей. Я знаю это. Это не тайна. Я не знаю тебя.

Он убрал прядь волос за ее ухо.

– Ты знаешь меня лучше всех.

– И это лишь кусочек того, кто ты, Король-ворон. Ты можешь как-то попросить снять с тебя проклятие. Но не нашел того, кто может снять мое, или кто понимает, откуда оно.

– Я пытаюсь…

– Да? – выпалила она. Айслинг и не понимала, как ее мучила эта рана, пока не сказала это. Проклятие разлучало ее с подменышами, слуа, с ним каждое утро. И она все еще пыталась справляться с болью.

Он отпрянул от нее, хмурясь, что портило красивое лицо.

– Конечно, я пытаюсь снять проклятие, Айслинг. Я старался.

Глаз ворона крутился в глазнице, глядя всюду, но не на нее.

Воздух вылетел из ее легких.

– Ты врешь.

– Я – фейри, Айслинг. Я не могу врать.

– Тогда ты скрываешь правду. Я могу читать тебя как книгу, Бран. Ты не пытаешься так сильно, как можешь, чтобы снять это проклятие. Почему?

Он провел ладонью по своей голове.

– У меня есть теперь другая ответственность. Я – король. Я не просто Бран, не просто Неблагой принц. Тут много дел. Ты не можешь обвинять меня в том, что я пытаюсь понять, как заботиться об этом народе, а не только о себе. Я борюсь со всем, чему меня учили. Я Неблагой. Мы – эгоисты. Мы не должны заботиться о других.

– Я не прошу быть первой, Бран. Я прошу доказательства, что ты пытался найти чары, историю супруги Короля-вороны. Хоть что-то.

Он молчал, глаза смотрели над ее головой. Этого ответа ей хватило.

– Почему? – спросила Айслинг, горло сдавило, душа устала. – Почему ты не пытаешься?

– Пытаюсь, – голос Брана сорвался. – Мы не можем сейчас это обсуждать, Айслинг. Мне нужно идти.

Почему всегда происходило так? Когда она пробивалась, он уходил куда-то спасать других.

«Там была война», – напомнила себе она. И это повлияет на всех фейри, если она его не отпустит. Айслинг не могла быть эгоисткой, как раньше, потому что теперь она была королевой, и многие полагались на нее.

Она ненавидела это. Она хотела снова быть ведьмой на болоте и заботиться только о себе.

Айслинг кивнула и протянула руки.

– Развернись. Я не закончила.

Они молчали. Слышно было только звяканье металла и скрип кожи, пока она закрепляла части брони, что уберегут его. Голос в ее ухе шептал оставить одну часть плохо закрепленной. Дать кому-то шанс ранить его, как он ранил ее.

Она больше не была такой. Не могла.

Айслинг вздохнула и похлопала его по плечу.

– Готово.

– Да? – он повернулся, в глазах отражалось его сердце. – Я обещал тебе мир, ведьма, а вручил тебе ад.

Она не хотела говорить об этом. Не сейчас. Айслинг прижала ладонь к его щеке.

– Вернись ко мне целым, Неблагой. Я еще с тобой не закончила.

Бран отошел с тревогой на лице. Он искал что-то в ее глазах, а потом кивнул.

Портал открылся за ним. Черные струйки магии потянулись к его плечам и погладили его руки. Они утянули его в мутную тьму.

И он пропал.

* * *

Бран прошел сквозь магию портала, попал в Неблагой замок и глубоко вдохнул. Почему все всегда так происходило? Он должен был смочь остаться с ней. Убедить ее, что он не был заинтересован в ее семье.

Потому он не говорил ей о своем прошлом. Он не хотел, чтобы она знала, как сильно он изменился, узнав Эльву. Что она вырвала его сердце, когда выбрала кого-то еще, и потом его мир рухнул вокруг него.

Он не гордился своей историей. Он был ужасным до и после Эльвы, хотя после нее был намного хуже.

Бран видел мир как место, где ему хотели навредить. Вся доброта выглядела оскверненной, словно он был шагом к следующему лучшему. И он многих ранил.

Воспоминания крутились в его голове, видения крови и жестокости.

И многие пострадавшие.

Он покачал головой. Он не мог думать обо всем, что совершил. Его семья учует это как кровь в воде, порвет его, а не друг друга. Он хотел отвлечь их, но не был готов жертвовать собой ради этого.

Рыча, он пошел по коридорам Неблагого замка. Они были темными, как обычно, освещенными только факелами на стене, придающими всему красный оттенок. Даже гоблинов не было видно. Это означало, что его мать отправилась убивать.

Он надеялся, что она убивала только низших фейри. Если она снова порвет его сестер, ему придется вмешиваться серьезнее, чем он хотел.

Дверь тронного зала была приоткрыта. Свет падал в трещину, уже был плохим знаком. Его родители не любили свет. Их паучьи глаза были чувствительны, и они ненавидели полностью видеть друг друга.

Хотя они ценили уродливость детей, они видели то, что и Благие, когда глядели друг на друга. Они были чудищами. Существами, которые могли оставаться лишь во тьме.

Он прошел в щель и попал в место, которое ненавидел больше всего.

Его мать безмолвно лежала на троне. Его отец топал мимо своих детей, все лапы двигались раздельно, но Бран скривился от того, как он махал руками. Король Неблагих любил всем вредить. Он любил боль других, а его мать наслаждалась страхом. Вместе они были опасной парой.

Бран посмотрел на паутину на потолке. Его сестры свисали там с больших крюков в их спинах. Слепые глаза крутились, они склоняли головы, пытаясь понять, где был отец, чтобы опуститься или подняться. Его сестры научились прятаться.

Он был удивлен, что они покинули библиотеку. Это было плохо для его братьев.

Они втроем стояли перед троном. Плечом к плечу они открыли спины матери и смотрели на того брата, что стоял в центре зала.

Эоин был ближе всех по возрасту к Брану, на этом их сходство заканчивалось. Некоторые говорили, что он даже не был ребенком Неблагого короля. Он выделялся своим видом.

Рыжие волосы ниспадали гривой ниже его плеч. Его кожа была такой бледной, что Бран видел вены даже издалека. Узкие глаза следили за происходящим с большим умом, чем у других его братьев.

На нем был только килт, черный и с потрепанными краями. Мышцы двигались на его груди, и Бран отметил, что брат стал больше с их прошлой встречи. Эоин сделал свое тело идеальным оружием. Это было плохим знаком у Неблагих.

Его младший брат подрос.

– Это не будет забыто, – прорычал его отец. – Из всех твоих братьев ты никогда не будешь сидеть на этом троне.

– Только я должен быть твоим преемником, – голос Эоина стал ниже. Он ударил по тронному залу как хлыст, с силой. – Моим братьям не хватает качеств для роли короля. Они погубят это королевство. Я не буду стоять в стороне и смотреть на это.

Неблагой король поднялся на четырех лапах, размахивая остальными в воздухе, готовясь напасть на своего сына. Бран уже видел последствия его гнева.

Он шагнул вперед и кашлянул.

– Думаю, у них уже есть король-сын. Так что ты ошибаешься, Эоин. Мое королевство процветает.

Плечи Эоина напряглись.

– Это королевство лишь на словах.

– Но слова и важны.

Его мать склонилась на троне, волосы сдвинулись, открывая ее бледные груди.

– Сын! Ты вернулся к нам.

Словно он вернулся бы из-за чего-то меньшего, чем война. Бран хмуро посмотрел на нее.

– Чтобы остановить этот бред и вразумить вас. Вы забыли, что было после последней войны? Со всеми нами?

– Бран… – она обмякла на троне как избалованный ребенок. – Это такой скучный разговор. Лучше выбери сторону и борись с нами. Как в старые дни, когда ты еще был моим любимым мальчиком.

Она говорила о темном периоде его жизни, который он давно отказывался признавать.

– Хватить, мать.

– Это тебя не касается, – рявкнул Эоин. – Вернись в свою дыру в земле.

– О, если бы я мог, брат. Я не хотел приходить сюда и чинить то, что ты сломал.

Эоин бросился, но его остановил вопль их отца:

– Хватит! Оба.

Бран слышал этот тон много раз в жизни и не вздрогнул. Он отпрянул, гневно скаля зубы. Он был взрослым. Он не должен был бояться крика отца. Он тоже был королем.

Его отец пошел вперед, когти на его лапах стучали по полу.

– Тебя сюда не звали, забытый сын. Я не хочу тебя видеть.

Слова жалили больше, чем должны были.

– Я не дам вам начать гражданскую войну между собой и порвать этот мир. Благие готовились к такому уже давно. Они заберут все, что у нас есть, превратят в то, что хотят. Они будут кормиться на нашей гражданской войне, – он поймал взгляд его матери.

– Ты это знаешь, как и я.

– Я пережила это, – ответила его мать. Она подвинула лапу, потерла ею другую. Шорох волосков и панциря напомнил ему о детстве, проведенном с этой чудовищной матерью. – Благим нравится думать, боимся ли мы их. Мы – нет.

– Вы не можете управлять тем, что будет, если начнется война. Пока вы отвлечетесь друг на друга, они нападут на королевство и заберут его.

– Они не могут забрать то, что не их, – прорычал его отец.

– Могут. Все мы были просто Туата де Дананн, а потом они ушли. А теперь мы тут, разбиты на две группы, ненавидящие друг друга из-за наших различий, и вы ссоритесь как дети!

Эоин засмеялся. Он убрал руки за спину и покачал головой.

– Брат, тут три королевства. Благие – хорошие фейри. Неблагие – плохие. И нижнародец, на который всем плевать.

Как он смел? Бран повернулся и строго направил палец на брата.

– Мне не плевать. И тебе не должно быть, потому что они хороши в своем деле. Или тебе уже не хочется на Дикую Охоту? Помнится, в этом году тебя не пригласили.

– Из-за старых предрассудков.

– Нет. Потому что ты непредсказуемый и не можешь даже следовать традициям Неблагих.

– С каких пор тебя тревожат правила, брат? Ты всегда склонялся к Благим, но жалеть слабых? Подменышей возвращают к их дворам не просто так, – его брат оскалился.