Текст книги "Сердце фейри (ЛП)"

Автор книги: Эмма Хамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Уна, – безумно позвала она. – Уна! Проснись!

Комок в углу пошевелился, пикси села. Она не сразу надела морок. Круглое лицо не сочеталось с обликом, что Уна себе выбрала. Высокие пики на лбу напоминали дубовый лист, кончики были лиловыми, как и плечи с крыльями.

– Что? Кто?

– Вставай, Уна! Он идет!

– Что? – пикси отбросила одеяла и побежала к Сорче. – Откуда он идет?

– Думаю, он начал с сада.

Рев сотряс дверь со стороны фонтана Маки.

Уна оглянулась через плечо.

– Ты права. Теперь ты знаешь, что я Неблагая.

– Да.

– Я не хотела врать, но в нашем мире много тайн. Королева хотела тебя увидеть, и я не могла отказаться.

– Уна он почти здесь! – Сорча сжала руку Уны и потянула. – Ты идешь со мной. Я знаю, куда тебя отвести, пока он не успокоится.

– Я не буду рисковать тобой.

– Только мне в этом замке он не страшен, он дал мне слово. Идем со мной!

Уна в шоке посмотрела на нее.

– Что он обещал?

– Если ты не пойдешь со мной, я понесу тебя. Двигайся!

– Хозяин никому не обещал защиту. Объяснись, дорогуша.

Сорча подула на ее волосы.

– Уна, я приказываю тебе следовать за мной.

Было жестоко использовать имя фейри, но Сорча слышала его шаги, движущиеся к кухне. Времени не хватало.

Спина Уны выпрямилась, огонь вспыхнул в ее глазах. Но она пошла за Сорчей, когда та поспешила по тому же пути, что пришла.

Сорча пыталась сделать так, чтобы за ними было сложно последовать. Она вела их по разным частям замка, надеясь, что долгая гонка потушит его пыл. Они миновали разбитые статуи, пауков и порванные картины фейри, которых она не встречала.

– Мы почти там, – ее резкий шепот было едва слышно за топотом их ног. – Близко, Уна. Поспеши.

Фейри побежала быстрее.

Сорча обогнула угол, затормозила, пока ее спина не врезалась в стену. Воздух вылетел из ее легких, но она заставляла себя продолжать. Она не знала, что собирался сделать Камень. Страх в глазах Уны говорил о многом, и это заставляло ее увести фейри.

Она понимала, что Камень пожалеет о том, что совершил в гневе. Эти фейри посвятили ему жизнь. Они не были рабами, слугами, и он не имел права вредить им.

Даже если они ошибались.

Она врезалась в резную стену и нажала на камень в рукояти меча. Грохот разнесся эхом. Гневный вопль Камня был ближе, чем она надеялась.

Сорча сжала плечи Уны и встряхнула ее.

– Слушай меня. Там есть ванна в дальнем углу с горячим источником. Полезай в источник и сиди, пока я не приду за тобой. Слышишь?

– Ты напрасно рискуешь собой, милая. Не переживай за меня. Я прожила полную жизнь.

– И проживешь еще, Уна. Я приказываю тебе спрятаться в горячем источнике.

Спина фейри напряглась, и она пропала в спальне Сорчи.

– С этим разобрались, – она отошла от резьбы, камень встал на место. – Осталось последнее.

Она сунула пальцы вокруг рукояти меча, дергала, пока камешек не упал в ее ладонь.

– И ты идешь со мной, – Сорча сунула камешек между грудями для сохранности.

Она прижалась спиной к стене с резьбой и ждала.

Ждать не пришлось долго. Он вырвался из-за угла, как бык, бока вздымались, кристаллы сияли фиолетовым на пол и стены.

Он направил палец и закричал:

– Ты перечишь мне?

– Да.

Камень пошел к ней, каждый шаг был полон агрессии и власти. Она помнила движение с первой их встречи. Он хотел запугать, и в первую ночь она боялась.

А в этот раз отказывалась. Сорча отклонила голову и посмотрела ему в глаза, стиснув зубы.

– Я не пущу тебя к ней.

– Она моя, я могу ее наказать. Неблагая под моей крышей не имеет права жить.

– Она принадлежит только себе. Ты не имеешь права наказывать ее за просьбу о помощи. Если хочешь кого-то наказать, накажи меня.

Он замешкался.

– Тебя?

– Я прошла в портал без спросу. Если хочешь на ком-то выместить гнев, это должна быть я!

– Ты не знала, что делала.

– Я знала! Меня растили с историями о фейри. Я оставляла подношения и жертвы твоему народу с детства. Неблагие земли – легенда, и я знаю опасности. Я не ела и не пила. Я почти ни с кем не говорила…

– Ты говорила с незнакомыми фейри? – перебил он.

– Я говорила с тем, кем нужно, и Бран помог мне вернуться. Что еще ты хочешь, Камень?

Он зло выдыхал.

– Стоило попросить моей помощи.

– Которую ты не смог бы предоставить! Ты застрял тут с остальными.

– Я дал бы тебе оружие! – закричал он.

Сорча закричала в ответ его же тоном:

– Я бы его не использовала! Я исцеляю, а не атакую, Камень!

– Я не Камень!

Стены трещали от его крика. Стена с резьбой за ней дрожала, пол сотрясался от силы его гнева. Он отвернулся от нее, плечи тряслись от гнева.

И страха, как она поняла, когда свет его кристаллов потускнел. Он боялся за нее, ждал, что она вернется, и это усилило страх.

Гнев Сорчи угасал.

– Тогда как мне тебя звать? – тихо прошептала она, шагая вперед. – Господин? Король? Лорд? Я не могу ничего предложить.

– Я бы дал тебе свое имя, если бы это было возможно.

– А почему это не возможно? – она осмелилась и коснулась рукой его спины.

Хоть кожу покрывала ткань, кристаллы было легко нащупать. Ее пальцы скользнули на рану, чтобы удержать его на месте.

– Ты уже знаешь мое имя.

– Человек с именем Туата де Дананн слишком силен.

– Почему? Ты боишься, что я прикажу тебе убить кого-то? Украсть?

– Я боюсь, что ты попросишь положить мир к твоим ногам, – он оглянулся через плечо, синие глаза пронзили ее спокойную решимость. – И это будет просто сделать.

Он пошел прочь от нее, каждый шаг был размеренным, словно он пытался не бежать. Ее ладонь соскользнула с его спины, с кристаллов, что жалили ее пальцы.

Она не остановила его, и вряд ли могла бы. Его сила пугала ее. Но ужас от его слов удержал ее на месте.

Она попросит мир?

Сорча не знала.

Она не сразу прошла в спальню. Сорча думала о вариантах значения его слов, об их отношениях. Это было заявление о намерениях?

Он что-то чувствовал к ней? Она что-то чувствовала к нему?

Она не была уверена. Его глаза были в ее снах, его тело интриговало, а не пугало. Она хотела его? Тело подсказывало, что такое было возможно.

Как такое могло сработать? Он был намного больше нее, он раздавит ее, если они попробуют начать отношения. И часть нее спрашивала, хотела ли она его или его защиту.

Он сделает ее шлюхой, какими были ее сестры? Плата за услуги разделяла доступных женщин и работниц?

Сорча боялась, что не узнает. И было ли это важно? Ее сестры давали наслаждение и поддержку тем, кто иначе мог это не получить. Если им нравилась эта работа, то они могли продолжать. Она не судила их.

Она вытащила камешек из грудей, посмотрела на резной мрамор. Ее разум успокоился, в мыслях остался один вопрос, что был выше остальных.

Он навредил бы Уне?

Камень легко встал на место, тяжелая дверь отодвинулась. Сорча хотела день, когда грохот камня о камень пропадет. Когда проход станет гладким и тихим от частого использования.

Она сбросила туфли, мох был мягким под ее гудящими ногами. Она столько давно уже не бегала по темному замку и порталу. Ее тело не знало, как справляться с адреналином и пришедшей за ним усталостью.

По пути к ванной она сняла всю одежду. Юбки и пояса упали на пол. Нижнее платье прилипло к ее коже, где кровь и жидкость пропитали слои ткани.

Вздохнув, она отодвинула плющ и увидела Уну у двери с гребнем в руке.

– Расслабься, – сказала Сорча. – Это я.

– О, хвала небесам, – пикси бросила гребень на пол. – Я бы не ударила его, милая. Я просто… просто…

Сорча подняла руку.

– Если он хотел тебе навредить, то ты имела право защитить себя. А теперь, если ты не против, я очень устала.

– Конечно, милая.

Уна быстро развязала шнурки нижнего платья Сорчи, сняла тяжелую ткань с тела Сорчи. Она прошла в горячий источник, вздохнув, когда ее мышцы расслабились.

– Ты принесла воду отсюда? – спросила она, когда Уна собрала ее нижнее платье, чтобы унести. – В первый день?

– Нет. Это королевская комната. Сюда не пускают низших фейри. Без разрешения.

– Но я не высшая фейри.

– Может, и высшая, – Уна пригляделась. – У тебя заостренные уши, хоть и меньше, чем я видела. Уверена, что ты не подменыш?

– Моя мама сказала бы мне. Она дружила с фейри, она растила бы их дитя с гордостью, – она хотела быть фейри, но Сорча сомневалась, что была с ними в родстве.

– У тебя нет предков из Подгорья?

– Я не знаю, и я никогда не управляла стихиями. Земля – просто земля, воздух – просто воздух.

– Тогда ты не фейри, – Уна покачала головой. – Не знаю, что ты за дитя, но точно не совсем человек. Эта комната не подходит для существ, как я. Говорят, что живые существа болеют и увядают, если им не подходит комната.

– Уверена, что это не миф?

– Многое – мифы, но в каждой истории есть капля правды. Магия тут посчитала тебя достойной жизни в этих стенах. Я не знаю, как и почему.

Не знала и Сорча. Было неправильно оставаться в такой комнате. Место было слишком хорошим и красивым для нее, она никогда еще не жила в такой красоте. Зачем начинать сейчас?

Уна ушла из комнаты, бормоча про хозяев и фейри, и Сорча слышала, как она ищет в сундуках одежду на ночь.

У нее было мало времени. Сорча коснулась кончиков ушей, подумывая, что в ней все еще есть немного от фейри. Но разве они не поняли бы?

Может, она никогда не узнает и не поймет это. Сорча потерла щеткой кожу, пока та не покраснела, убрала грязь из-под ногтей. Вода почти не поменяла цвет. Она быстро утекала в трещину на дне.

Уна отодвинула плющ, в ее руках была шелковая ночная рубашка.

– Идем. У тебя был сложный день.

– Прости, – Сорча посмотрела на нее, мокрые волосы спутались на ее плечах, развевались в воде. – Мне так жаль, что я использовала твое имя без разрешения. Я не хотела, чтобы ты пострадала, но это не повод так с тобой обращаться. Я использую имена фейри, хоть и знаю, какая в них сила.

– Ты не навредила, дитя, – Уна криво улыбнулась. – Ты спасла мою жизнь.

– Я бы хотела дать свое имя в извинение. Верю, ты хорошо будешь с ним обращаться.

Глаза Уны чуть не выпали. Она уронила ночную рубашку, и та упала на пол как умершая бабочка.

– Зачем тебе такое делать? Милая, это опасно. Ты не должна называть свое имя фейри! Никогда!

Сорча встала из воды, окутала тело полотенцем и протянула руку.

– Рада знакомству, Уна. Мое имя – Сорча из Уи-Нейлла. И я буду рада, если ты будешь теперь знать меня по имени.

Слезы катились по щекам Уны.

– Я не могу. Это не правильно.

– Прошу. Я далеко от семьи и друзей, а ты мне ближе всех. Я бы хотела слышать, как ты зовешь меня Сорча, по имени, и часто.

– Сорча, – прошептала фейри. – Ты – первый человек, давший мне свое имя.

– Используй его с умом.

– И с любовью, – сказала Уна. Она укутала плечи Сорчи полотенцем и потерла. – А теперь тебя нужно высушить и уложить спать.

– Хочешь поговорить о королеве?

– Позволь позаботиться о тебе. Я не хочу кошмары, милая.

Сорча почти ощущала боль потери. Уну изгнали сюда, она могла больше не увидеть семью. Решимость росла в Сорче. Она найдет способ отправить Уну домой. Всех – домой.

Они заслужили увидеть семьи. Заслужили свободу.

* * *

Эмонн ворвался в самую высокую башню замка, гнев кипел под кожей. Как она могла? Как она могла перечить ему в его замке без страха в глазах?

Она должна была переживать, что он сломает ее милую шею. И он мог!

Он вытянул руки, посмотрел на ладони, что забрали много жизней за долгие годы. Он ощущал плоть, слышал треск, когда ломался позвоночник. Его тело не было нежным.

Так он считал.

Но даже с бутылками виски, затуманившими разум, он был нежен с ней. Кристаллы на его ладонях не порвали ее кожу в крапинку.

Он откинул голову, тряхнул длинной косой. Не в крапинку. И не с изъянами, как он сказал ей. Эти веснушки были манящими звездочками, как брызги от кисти художника. Она была самым необычным созданием, что он встречал.

Голос его брата-близнеца Фионна раздался в голове:

«Тебе всегда нравились люди, брат».

Эмонн зарычал.

– Тебе нет тут места.

«Ты навредишь ей, как и остальным. Эти руки не могут уберечь эти нежные тела. Ты чудище, что все ломает».

Старые сомнения проникли в голову. Он хотел быть тем, кто мог касаться женщины и не переживать, что она сломается. Он хотел гладить нежную кожу, сжимать и ласкать, но знал, как это опасно.

И это злило его.

Он раздраженно взревел, ударил тяжелым кулаком по новому стулу в комнате. Дерево разбилось под весом кристалла и кости. Кусочки отлетели, порезали его руки.

Знакомая боль остановила его, он повернул руку. Плоть была рассечена, и кристаллы выросли сквозь мышцы и кожу. Они сияли, отражали свет, словно насмехались над ним. Они были красивыми, но в то же время и ужасными.

Он с отвращением опустил руку.

– Твой пыл доведет до беды.

Эмонн стиснул зубы от знакомого голоса.

– Зачем ты был у Неблагих, Бран?

– Я не должен приглядывать за твоей новой леди?

– Зачем? – Эмонн добавил сталь в голос, не позволяя другому фейри спорить. Бран мог обходить ответ до посинения.

– Были там дела.

– Ты не должен преследовать ее.

– Почему? – Бран вышел из тени, ухмыляясь. – Я делаю, что хочу, принц. Как и ты.

– Ты должен был защитить ее, раз был там.

– Она была в порядке. Справилась неплохо, как по мне. Проблема была лишь с порталом, – вороний глаз мерцал. – И, если честно, открыть его сама она не могла бы. Она не открыла бы его без крови фейри.

– А у нее этого нет? – Эмонн не был уверен.

– Нет. Я думал, что может быть, но сила проявилась бы, пока мы были на корабле. Она – не фейри.

– А как объяснишь уши?

Бран пожал плечами.

– Физическая деформация. Она странная, это точно. Знает, как управляться с фейри, всегда говорит «спасибо». Люди не благодарили меня веками.

– Они забыли о нас. Потому мы ушли.

– Но не она, – Бран кивнул на разбитый стул. – Полагаю, ты о чем-то сожалеешь?

– Уйди, Бран.

– Я тут. Я не хочу уходить до конца истории. Что ты собираешься сделать с ней? – Бран прошел к одному из кресел, растянулся на нем, не переживая. Он указал на удобной кресло. – Это занято. Остальные можешь ломать.

Эмонн вздохнул, гнев и напряжение сменились раздражением.

– Я закончил.

– Ты так говоришь, а потом все время переворачиваешь стул, на котором я сижу.

– Потому что ты меня раздражаешь.

– Я не следую твоим правилам, Благой. Я так живу.

– И тратишь время, раздражая меня?

Бран вскинул ноги, протянув руку за напитком, которым Эмонн мог поделиться.

– Мне не нравится многое при дворе. А тут ты собираешься сделать шаг будущее.

Эмонн поднял стакан и виски со стола, налил побольше.

– Думаешь, я на грани чего-то? Что за будущее может быть, кроме гниения на этом острове?

– Ты не обязан тут оставаться, – Бран забрал стакан. – Ты это выбрал.

– Это не так.

Вороний глаз повернулся в глазнице.

– Если ты это не понял, я не могу помочь тебе, брат.

Эмонн прищурился, глядя на отдыхающего фейри.

– Ты что-то знаешь?

– Я знаю многое, – Бран потягивал виски. – Неплохо.

– И не поделишься?

– Ты уже это знаешь, Эмонн, только отказываешься признать. Используй голову. Если кристаллы ее еще не повредили.

Эмонн пялился миг, в голове кипели варианты, пока не всплыл тот, на который намекал Бран. Он покачал головой.

– Это было давно, и я уже не король.

– Ах, но ты – старший сын.

– Я не подхожу для трона Благих, – Эмонн вытянул руки, кристаллы сияли в тусклом свете. – Я похож на Благого фейри? Думаешь, они пойдут за мной?

– Думаю, слова, что ты говорил, могли вдохновить фейри, знающих только рабство. Если ты будешь шептать им о свободе, они пойдут за тобой, а не твоим братом, который относится к ним, как к скоту.

– Но остаются Туата де Дананн.

Бран допил виски.

– Думаешь, это проблема? Они всегда были за тебя, Эмонн. Ты был любимым сыном с первого дня. Или ты думал, что твой брат ненавидел тебя только потому, что родился с тьмой в сердце? Ненависть приходит, Эмонн, и она заразила душу Фионна за годы до того, как он ударил тебя в спину.

– Я был бы хорошим королем, – сказал Эмонн. – Но не стал бы великим королем.

– Времена меняются, – Бран вскочил на ноги, обошел комнату, посмотрел на хрустальные графины на столе Эмонна хитрым вороньим глазом. – Что сделаешь с девчушкой?

Эмонн опустился на оставшийся стул.

– Не знаю.

– Отправишь ее домой?

Стакан в руке Эмонна разбился. Бран склонил голову на бок.

– Вряд ли. Если не отправишь домой, то что сделаешь с ней?

– Я еще не решил.

– Есть идея.

– У тебя? – Эмонн стукнулся головой о спинку стула и смотрел на потолок. – Прошу, дай совет, Неблагой принц.

– Напомни себе, как ощущается, когда тебя хочет женщина. Это поможет.

– Она не хочет меня. Она боится меня. Других эмоций в ней при виде меня нет.

– Любопытно. Так не казалось, когда ты пытался поглотить ее.

– Что? – Эмонн покраснел от смущения и гнева. – Ты следил.

– Я всегда слежу, – Бран постучал по черным перьям вокруг его глаза. – Но важнее то, что я вижу то, чего не видел ты. Алкоголь затуманил тебе разум, но не мне. Она хочет тебя, друг. Почти так же, как ты ее.

– И что мне с этим делать? Ты просишь продумать план войны, а потом отвлекаешь женщиной! – Эмонн бросил осколки на пол. – Мужчина может только что-то одно, Бран.

– Я могу тебе помочь. Хоть я предпочел бы задание с отвлечением твоей леди.

Эмонн зарычал.

– Спокойно, – Бран поднял руки, сдаваясь. – Шучу. Тебе нужно дождаться, пока твой брат не сделает первый ход, а он сделает, поверь. Зачем, думаешь, я был у Неблагих?

Эмонн хотел в него чем-то бросить.

– Ты таким разговором доходил до ответа про Неблагих? Хватит, фейри!

– Еще нет. Я хочу узнать, что ты сделаешь с Сорчей.

– Я не хочу, чтобы ты свободно использовал ее имя.

– Думаю, она крепче, чем ты думаешь. В ее венах нет крови фейри, что есть что-то, что придает ей стальную решимость. Что ты будешь с ней делать?

– Не знаю, – простонал Эмонн. – Оставь меня в покое, и, может, я решу!

– Ты дал ей комнату королевы, но не знаешь, что хочешь с ней сделать, – цокнул Бран. – Ты непонятен, друг. Простая женщина, не против тебя, рядом с тобой, а ты прячешься в башне.

– Ты закончил описывать мою любовную жизнь?

– Этому нет конца.

Эмонн смотрел на портрет матери и просил терпения. Он всегда плохо умел ждать. Поле боя не учило терпению.

– Бран.

– Ладно, твой брат следил за тобой, ты знаешь, и девушка тревожит его. Он думает, что счастливая жизнь заставит тебя вернуться.

– Он – дурак.

Бран фыркнул.

– Дурак, но прав.

– Она не изменит мои действия или решения.

– Ты стал чаще покидать башню с тех пор, как она прибыла. Такого не было за все время в Гибразиле. И ты думаешь о войне с братом.

– Я думал об этом и до ее появления.

– Но теперь собираешься действовать. Она мило смотрелась бы с короной на голове, – Бран изобразил, как опускает тиару на свою отчасти бритую голову.

– Она – человек.

– И что? Оставь хоть раз в жизни честь и глупое чувство правильного и неправильного! Война будет, выберешь ты это или нет. Радуйся последним дня свободы. Скоро начнется резня.

Перья на лице Брана встали дыбом, покрыли его кожу. Он изменил облик в зверя. Он каркнул и улетел в окно.

Эмонн был рад избавиться от него. Он не мог терпеть, когда Неблагой постоянно предлагал ему отправиться домой.

Что ему оставалось? Украденный трон, близнец, что ненавидел его, королевство, считающее, что он их бросил! Тут ему было о ком заботиться.

Он сжал кулаки, желудок сдавило. Он скучал по дому. Странно было скучать до боли в сердце. Но это место не могло сравниться с красотой Тир-на-нога.

Он прошел к портрету матери.

– Даже ты не хотела меня дома. Ты ничего не сделала, когда Фионн повесил меня на площади. Наш народ веселился днями, пока я висел и не мог умереть, потому что защищали кристаллы на горле, – он ткнул ее пальцем. – Ты даже не обрезала веревку.

Воспоминание жалило, резало даже после сотни лет. В ее глазах стояли слезы, когда их взгляды пересеклись, но она не помогла сыну. Первому сыну. Любимому принцу-воину, который резал мир для нее.

Его мать показала истинные краски. Как и его отец, который даже не взглянул на повешенного сына. Три дня. Три дня он раскачивался на ветру, терпел клевки ворон и крики хищников.

Он не дался им.

Смерть не пришла за ним. Он не сдался тем, кто предал его. Эмонн выжил. Он всегда был в этом хорош.

Фионн ненавидел его, он был уверен. Что-то гнило в его близнеце, и Эмонн не мог этого изменить. Братская любовь давно пропала.

Эмонн прижался руками к стене рядом с матерью и прижался лбом к холодному камню. Какой у него был выбор?

Лица фейри острова плясали за его веками. Их изгнали за многое. За кражу у Туата де Дананн. За поклонение не их господину. За походы к семье во время работы.

Ничего серьезного, вроде убийства. Их повесили бы за такое.

У этого места не было цели, кроме наказания, что было хуже смерти. Голос Фионна зазвучал в его голове: «Оставьте его гнить».

Это он и делал. Он мог покрыться ракушками, а не кристаллами. Эмонн просто сидел и ждал, когда пройдет время.

Он посмотрел через плечо, поймал холодный взгляд матери.

– Я иду домой, мама.

* * *

Сорча брела по коридорам, плела из лаванды лиловый венок. Брауни были заняты готовкой, почти не развлекали ее. Она пыталась поговорить с одним из селки, но он ушел на рыбалку, чтобы пополнить их запасы.

Каждый день приносил разочарования и скуку. Она выдохнула, высунув язык, пока заканчивала венок. Лаванда отлично подходила, но маленькие цветочки порой опадали раньше, чем она успевала закончить.

Она учуяла полянку раньше, чем увидела. Розалин всегда искала лаванду для своей комнаты. Она говорила, что это убирает неприятные запахи. Сорча не могла найти силы признаться, что даже лаванда не могла убрать запах смерти. Розалин говорила не об этом, но попытки Сорчи были другими.

Венок был закончен, она опустила цветочную корону на голову, кудри были свободны.

Она тихо шла в туфельках. Если кто-то ей встретится, Сорча скажет, что потерялась. На самом деле, она искала хозяина острова. Он пропал после злой и пьяной ночи.

Снова.

Ей надоело искать его. Камень должен быть доступен его народу, включая Сорчу. Она должна убедить его вернуться с ней на материк.

Каждый раз, когда она видела его, язык становился узлом. Она даже не могла снова спросить!

Одна часть замка была под запретом. Фейри говорили, что ей нельзя в западную башню. Там мог быть только господин.

Но она видела, как Уна ходит в тени к западной башне, носит еду господину. Значит, для них запрета не было.

Только для нее.

Она прижала ладонь к потрескавшейся деревянной двери и огляделась. Она не видела фейри, никто не крикнул ей остановиться.

– Ау? – сказала Сорча.

Никто не ответил.

– Хорошо, – шепнула она и толкнула дверь.

Холодный воздух порывом оттолкнул ее. Лиловые лепестки запутались в ее волосах длиной до талии и упали на пол. Паутина пошевелилась на потолке. Тени и воздух давили на паутину, а пауки убегали от света.

Сорча выдохнула.

– Нечего бояться. Это просто тени. Тени.

Ее голос отражался эхом, искажался. Она поежилась, но пошла дальше.

Она брела какое-то время. Западная башня была больше, чем она ожидала. Дверей в длинном коридоре было много. Они не открывались, хоть она и пыталась.

Она перестала пытаться. Она оставалась у стены, щурилась во тьме, пытаясь понять, куда идти.

Впереди был свет. Тусклый, и она не знала, каким был источник.

Сорча расправила плечи и пошла по коридору, прижала ладонь к двери. Свет был желтым. Свеча?

Она расплылась в улыбке.

– Поймала, – шепнула она. – Посмотрим, что ты делаешь.

Она проверила дверь, прижав ладонь к ручке, а другую – к дереву. Эта дверь была хорошо смазана. Она тихо открыла ее на пару дюймов. Сорча заглянула в брешь. Десяток свечей на канделябре стояли в нише на стене рядом с ней. Тени собрались за колонной. Если она проберется туда, он не увидит ее…

Глупая храбрость была ее вторым именем. Задержав дыхание, она бросилась в тени.

Ее сердце колотилось так, что Сорча была уверена, что он ее услышал. Он разозлится, поймав ее. Даже его слуги будут ругаться, если обнаружат ее в запретном месте.

Сорча нахмурилась. Она услышала звук. Шорох ткани, выдох, шепот голосов.

Он был тут?

Она выглянула из-за колонны. Комната была маленькой. Синие сияющие цветы росли на стенах, их лозы тянулись до потолка. Листья больше ее тела задевали пол.

В конце комнаты в тенях был большой камень. Она видела такое раньше. Священный камень, на его поверхности был вырезан трискель, отмечающий священный предмет.

Он стоял перед ним на коленях, лишь с тканью на бедрах. Его спина была широкой, в порезах, мерцающих в тусклом свете. Даже его ступни были в ранах. На одной пятке была рана, покрытая лиловыми кристаллами.

Ее щеки пылали. Он сложил руки перед собой, коса лежала на спине. Он замер.

Она должна уйти. Это место было священным, она не должна была врываться.

От стыда вспотели ладони. Она всегда была любопытной, но не приходила в церковь просто посмотреть. Это было святотатством.

– Дед, – шепнул он. Его голос был низким, будто земля двигалась в ночи. – Нуада Эйргетлам, я прошу помощи.

Дед? Она спряталась за колонну, прижала ладони к груди. Он был внуком Нуада Среброрукого? Невозможно!

– Я в тупике. Я шел по твоим стопам, слушал твои советы, но я тут.

От боли в его голосе ей было плохо. Сорча его таким не слышала. Он был замкнутым, и она не удивлялась тому, что он скрывал свои тайны.

Она посмотрела на дверь в трещинах. Он притих, и она могла действовать сейчас. Она могла выскользнуть, забыть, что пробралась сюда, сказать себе прогнать любопытство.

Но она могла сейчас утолить любопытство. Оно пылало в ее мыслях огнем.

Сорча стиснула зубы, сцепила пальцы. Она пожалеет об этом.

Еще пара мгновений. Он должен уйти. Сорча прислонилась к колонне, смотрела, как Камень склонился, прижался лбом к полу.

Сильные мышцы его бедер напряглись. Его спина застыла, на ней торчали кристаллы.

– Они знают, где я. Я всегда говорил, что, если они наберутся смелости сразиться, пусть приходят. Брат, похоже, нашел мужчину внутри, раз хочет стереть меня. И я остался один.

Она прижалась грудью к колонне. Ее пальцы замерзли, но она не могла уйти из тени. Она смотрела на его замершую фигуру.

– Ты растил меня оружием. Я был неприкасаемым с твоим мечом на своем боку, а потом ты позволил мне пострадать от своей крови. И я вытерпел это. Существовал. А теперь не знаю, по какому пути ты хочешь меня повести. Есть другой путь. Женщина выжила в пути из Уи-Нейлла в Гибразил. Я думал, что такое не может такая хрупкая девушка, но на ней точно метка твоих детей.

Сорча задержала дыхание. Она хотела знать, что он скрывал от нее.

– Она – ненужное отвлечение. Если я хочу быть готовым к атаке брата, то я должен игнорировать ее. Или отослать ее. Он прислал больше воинов. Я играл с ними в тронном зале, но их взгляды блуждали. Они искали, где лучше напасть. Как проще пустить кровь и пронзить мое сердце. Уверен, они ничего не нашли.

Он замешкался, и Сорча склонилась, чтобы услышать его тихие слова.

– Я не боюсь боли. Мои ладони в крови королей и пепле старых богов. Но я боюсь того, что брат с ней сделает, если узнает о ней. Она странная. Она не такая, каких я видел, каких помнил из Благих. Ее можно сломать, но она сильная. С изъянами, но при этом идеальная и необычно добрая. Я не знаю, что ты скажешь мне сделать, дед.

Сорча знала, что хотела услышать от Нуады. Пробуй то, что хочешь, ведь времени мало. Ее сердце колотилось, она обдумывала варианты. Он не был страшным. Кристаллы были необычными и опасными, но они не мешали видеть его острое лицо. Ее сестры убежали бы от него в страхе.

Его рост будет проблемой. И если он был таким высоким, будет сложно слиться…

Она склонила голову и окинула его взглядом. Стоило попробовать. Он был красивым.

Камень сел, его спина и плечи напряглись. Тени плясали на мышцах, пропали, когда он подвинулся.

– Я боюсь трогать ее своими руками. Я создан для жестокости. Не в моей природе быть с женщиной, быть добрым с женщиной.

Ее сердце разбивалось. Он верил, что не был способен на нежность?

Зеленый свет спустился по трискелю от верха до низа. Большие капли изумрудной жидкости покатились с краев камня к полу.

– Тише, внук, – голос был медовым, успокаивающим ветром после долгого пути домой. – Путь любви непростой. Небо может дрожать, ветер – выть, но решать все равно тебе. Что ты чувствуешь, глядя на эту девушку?

– То, чего еще не ощущал.

– Тебе нравится это?

– Я чувствую себя слабым, – прорычал Камень. – Один ее взгляд, и я стыжусь себя, своих решений и своего пути.

– И что это за путь?

– Я иду к своей смерти. Мое право по рождению забрали, и я не позволю другим забрать мое.

Зеленый свет вспыхнул так ярко, что Сорча спряталась за колонну.

Голос Нуады стал громче:

– И чей это выбор, внук?

– Мой.

– Ты хочешь умереть?

– Нет.

– Тогда я предлагаю тебе жить. Как можно дольше. Испытать жизнь, смелость и честь так, как ты не смог в юности. Ты еще способен на жестокость, но это не весь ты. Фейри разные. Тебе давно пора найти себе другие цели.

– Ты одобряешь?

Смех Нуады разнесся по комнате, зеленый свет угас. Она смотрела на колонну рядом, пока свет не пропал с серого камня. Тогда Сорча выглянула из укрытия и взглянула на Камня.

Он сидел на коленях на том месте, опустив голову. Его ладони сжались на бедрах, но он не двигался. Молчал.

Он не знал, что она была там.

Сорча повернулась и вышла из комнаты. Она точно не дышала, пока не покинула западную башню.

Что она услышала?

Она прижалась спиной к стене, прислонилась головой, пока волосы не застряли в трещинах камня. Что это было? Что ей теперь делать?

Его слова звенели в ее голове снова и снова. Она делала его слабым.

Было ли это хорошо?

Глава одиннадцатая

Келпи и король

Сорча потерла глаза, зевнув, Уна тянула ее по коридору.

– Куда мы идем?

– Господин попросил тебя, милая.

– Господин? – спросила Сорча. – Зачем звать меня так рано утром?

– Я не могу сказать.

– Ты знаешь?

– Понятия не имею! Просто мило, что он попросил тебя. Он никого не вызывает так.

– И тут пора пугаться.

Сорча не знала, что думать, пока шла по коридорам в хлопковой ночной рубашке. Ее волосы торчали в стороны, кудри стали гнездом, которое почти не двигалось, пока она шагала. После сна ей приходилось сто раз проходиться гребнем по волосам.

Она часами приводила кудри в порядок. Когда они были короткими, было еще хуже, иначе она обрезала бы их.

– Погоди, – буркнула Сорча, вырывая руку. – Я не наряжена для встречи с Камнем.

– Камень? Ты дала ему прозвище?

От искр в глазах Уны ей стало не по себе.

– Я не буду звать его господином. Но нельзя встречаться с ним в ночной одежде?

– О, фейри не так скромны, как люди. Ты и так хороша.

– А вот и нет!

– Но если мы вернемся, то опоздаем. И я обещаю, господин не будет рад этому!

Сорча подула на кудри, упавшие на глаза.

– Какое мне дело до того, расстроится ли господин?