Текст книги "Лики женщин"

Автор книги: Эмма Буяльская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

–Я не хочу тебя успокаивать, но она действительно придёт. Помяни моё слово, она даже не сама придёт, а приведёт её сам Ромуальд. Порядочные мужики сначала разбираются с одной, а потом заводят отношения с другой. А этого рода подонки кайфуют, сталкивая соперниц. Выйди из этой игры, ты же никогда не дралась за мужиков. Придёт она, поставь чай, скажи, что если он нужен ей, пусть забирает. Разбираться надо ей с ним, а не с тобой. Ты ничем перед ней не виновата, вы обе жертвы его обмана. Это первое. Второе. Ты законная жена, и в любом государстве существует неприкосновенность жилища. Это нарушение закона, если кто-то без твоего согласия врывается к тебе. Набери номер телефона полиции, чтобы ты только кнопку нажала – и вызов пошёл. А теперь скажи мне конкретно, чего ты боишься, если к тебе незаконно заявится какая-то плюгавенькая Стелла.

–Не знаю.

Это так и было. Ромуальд привёз Стеллу к подъезду и позвонил Аиде:

–Она идёт к тебе. Не открывай ей дверь.

Но Аида, видно, устала от этого жуткого страха, а ещё больше от ожидания. Дверь она открыла, неожиданно, в первую очередь, для Стеллы. Может, она вообще просто устраивала разборку Ромуальду и вовсе не хотела разбираться с Аидой. Она ворвалась в открытую дверь, стала раскидывать всё, что попадало под руку, рвать бумаги и фотографии и при этом некрасиво орала. Аида вообще была дама смешливая, а тут она от облегчения расхохоталась: и вот Э Т О Г О она боялась? Диалога не получилось, а когда Стелла с криками угроз ринулась к кроватке сына, Аида, женщина не мелкая, схватила её в охапку и хотела попросту её из квартиры вынести. Стелла визжала и так брыкалась, что Аида её у р о н и л а, уронила головой вниз, как она потом докладывала своей тётушке, и сразу вызвала полицию.

До приезда полиции прибежал Ромуальд, схватил Стеллу и стал волочить её к выходу, к машине. Она рыдала и требовала:

–Скажи мне при ней, что ты меня любишь, что только я сделаю тебя счастливым.

Аиде некогда было столбенеть от этих слов, которые казались ей такими интимными в её отношениях с мужем, и которые говорила ему сейчас другая женщина. Ромуальд открыл было рот – ты её покалечила, но Аида сказала:

–Сейчас здесь будет полиция.

И их как ветром сдуло. Аида хохотала до слёз, а когда прибыла полиция, она спокойно, без преувеличений, слёз и истерик всё рассказала. Полисмены попросили дать номер телефона Ромуальда, и он, как штык, явился, кроткий и законопослушный. Он тоже дал объяснение: всё это недоразумение из-за ревности, он любит свою жену и ребёнка, проблем нет.

Полицейские поговорили с соседями, с секьюрити, охранником, который сидел постоянно в подъезде, обеспечивая безопасность дома и жителей. Они уехали, пообещав ещё вернуться для контроля, а Ромуальд попробовал было наехать на Аиду, да ещё с кулаками. Она подняла стул над головой и сказала очень спокойно, но твёрдо:

–Убью, гад. Меня можно убить, но не побить.

Ромуальд попятился от неё, подняв руки кверху:

–Я тебя не трогаю, я тебя не трогаю, ты меня не спровоцируешь на драку и в полицию не сдашь!

Зато этот герой-любовник дал волю словам, оскорбляя её, как только мог. И всё время повторял:

–Мы все свои дела решаем сами, только самый распоследний подонок вызывает полицию. Ты знаешь, кто у Стеллы братья? Да они тебя размажут, в порошок сотрут! Я думал, что ты меня счастливым сделаешь, а ты такая же, как все, ты хуже всех. Убирайся отсюда, твоё место на помойке.

–Я на помойке и есть. Как ещё это можно назвать?

Он хлопнул дверью и ушёл, а Аида сразу позвонила в Москву. Учитывая чрезвычайность ситуации, трубку поднимали несмотря на разницу во времени. Аида-Зина два раза рассказала тётушке обо всём, со всеми подробностями, ответила на все её многочисленные вопросы, и потом долго слушала её комментарии-советы:

–Мне, конечно, не хочется выступать в роли разрушительницы твоей великой любви к богатому-любящему-интеллигентному, как ты нам его представляла, когда собиралась за него замуж. Но я думаю, что ты сама уже давно если не всё, то многое поняла, так что я об этом не говорю. Это был твой выбор.

–Ты спрашиваешь меня, куда ты попала. Дай Бог, чтоб я ошибалась, но это среда людей с криминальным прошлым и криминальными замашками. Такая среда тоже бывает разная, но у этих людей не видно ни благородства, ни чести, ни ума, ни интеллигентности. Ещё не понятно, для какой цели вывез тебя твой герой в Америку, но ясно, что он свою Стеллу оставлять не собирается.

Что произошло, то уже случилось. Тебе сейчас надо определиться, что ты хочешь, и уже в зависимости от этого строить планы на будущее. Для этого тебе нужно время, минимум 3-4 дня, чтобы подумать. А пока я тебя должна подготовить к следующим великим подвигам твоего не знаю уж как его назвать. Раньше ты обо всех говорила: «Ну не этот же». Значит, этого можно назвать «богатый, интеллигентный, любящий», сокращенно БИЛ. Ну, это уже более благородно, чем Ромуальд, без претензий и почти совсем по-американски.

Итак, какие сюрпризы соблазнится использовать против тебя БИЛ:

–обвинит тебя во всех грехах и во всём, что произошло;

–будет шантажировать тебя тем, что заберёт у тебя ребёнка;

–попытается попугать тебя тем, что ты без него не получишь документы для пребывания в Америке;

–разведётся с тобой;

–лишит тебя средств к существованию;

–будет выгонять тебя из этой квартиры, которая принадлежит отцу, насколько я это поняла.

Я знаю, что ты никогда не стремилась в Америку, тебе и здесь было хорошо. Может быть, слишком хорошо, чтоб ты могла пройти свой путь и что-то понять в этой жизни. За что-то ты, дорогая моя, наказана, может быть, за тех мужиков, которых безжалостно заставляла не на шутку страдать. И не говори мне, что это был их выбор, что ты для этого ничего не делала. Поаккуратнее надо было использовать тот подарок, который ты получила от Всевышнего – своё обаяние.

Итак, если БИЛ пригрозит тебе депортацией, напомни ему, что ты никогда не хотела жить в Нью-Йорке, это он тебя уговаривал переехать, так что ты готова хоть завтра уехать в Москву, где тебе было и будет совсем неплохо. Ты должна знать, что твоё пребывание в Америке зависит уже не только от него; не в его власти использовать государственный аппарат и законы США в его личных целях. Он может только не дать разрешение на вывоз ребёнка, и это по-настоящему может заставить тебя выбрать Америку. Но это дело будущего. Ты должна найти хорошего адвоката, который в соответствии с законами США будет вести твои дела. У тебя хороший английский, я тебе дам телефоны моих знакомых в Нью-Йорке, они помогут тебе найти адвоката. К сожалению, я не могу помочь тебе деньгами, но на адвоката я тебе доллары вышлю. В долг. Тех твоих денег, которые ты дала своему любимому перед отъездом, тебе не видать, как своих ушей.

– Я думаю, как только БИЛ поймёт, что ты не безмозглая овечка, которой можно манипулировать, как хочешь, у него пропадёт желание в эти игры играть. Он будет искать что-то новое.

В самое ближайшее время он попробует испугать тебя тем, что заберёт ребёнка. Ты должна твёрдо знать, что твой ребёнок никому не нужен, кроме тебя. Ну, заберёт его БИЛ, а куда? Привезёт его к Стелле? Или к маме, которая до сих пор не знает, что её сокровище-сын снова, уже который раз, женился да ещё и ребёнка заимел? Он привезёт тебе его обратно, да ещё сдаст тебе его под соус каких-нибудь благородных излияний – любовь, материнство или отцовство, наконец.

Из квартиры уходить нельзя, пока нет работы и средств на оплату. Этот момент твой благородный и интеллигентный не упустит – найти тебе квартиру, заплатить за пару месяцев, а потом просто не давать тебе денег, и ты окажешься на улице с ребёнком.

Срочно ищи работу. Ты скоро получишь разрешение на работу, и к этому времени ты должна уже что-то выбрать.

–Я всё поняла, – отвечала Зинаида.

–Ты всё ещё боишься Стеллы?

–Теперь это уже смешно.

–Вот так же и всё остальное: если ты неизвестно чего боишься, то твоя жизнь – трагедия, если смотришь на всё, происходящее с тобой, как на интересное кино, твоя жизнь – приключение, в котором за тобой остаётся к тому же право выбора. Не скучно живёшь, дорогая племянница, и поверь мне: и ты, и ребёнок в полной безопасности, ты живёшь в нормальной цивилизованной стране, где права человека не на последнем месте, и пройдёт совсем немного времени, и мы с юмором будем всё это вспоминать.

Московская тётушка даже представить себе не могла, насколько она была права и насколько у неё хватило фантазии предугадать действия своего американского родственника, которому она присвоила имя БИЛ, что к нему сразу прилипло.

Спектакль с сыном он устроил на следующий же день. Он позвонил Аиде и предложил погулять с ребёнком и заодно обсудить всё. Они гуляли по парку, мальчик уже начинал ходить, придерживаясь за свою коляску, было уже по-настоящему тепло, всё цвело, а воздух просто звенел от птиц. Они просто гуляли, наслаждаясь прекрасным днём. Всё началось, когда детскую коляску погрузили в багажник автомобиля, Аида пристегнула ремнями засыпающего сына к детскому сидению и хотела сесть на своё кресло рядом с мужем. Он защелкнул все двери и в полуоткрытое окно высказал ей, что хотел:

–Ребёнка ты больше не получишь. За квартиру я платить не буду, и тебя через месяц выселят. Я с тобой развожусь, и напишу в иммиграционные службы, что брак был фиктивным, и тебя отсюда выкинут.

Страх к Аиде вернулся. Она долго ходила по парку, ругала мысленно свою тётку – хорошо ей сидеть под крылышком у мужа и давать советы, попробовала бы на моём месте. Она далеко от квартиры, совершенно не знает, на каком транспорте может доехать до дома, если это домом можно назвать, и у неё ни цента денег, а транспорт в Нью-Йорке дорогой. У Аиды был с собой телефон, и она могла бы позвонить Билу, но ведь он на это и рассчитывал.

Она вышла на остановку, пропустила один автобус, в котором водителем была женщина, а в следующий автобус, где водителем был молодой мужчина, вошла и спросила, как она может доехать до Квинса. Она уже отвыкла от той реакции мужчин на неё, которая была раньше. Беременность, роды, почти полгода домашнего заточения в Нью-Йорке – всё это время было не до взглядов. А сейчас она снова почувствовала себя прежней Аидой, магия её обаяния не покинула её.

Она нашла нужный автобус, спросила водителя, может ли она без оплаты проехать до Квинса, потому что у неё сумку вырвали из рук, что было для Нью-Йорка довольно обычным явлением. Водитель, конечно, не мог ей отказать.

В этом месте она уже ориентировалась, быстро дошла до дома и попросила секьюрити открыть дверь запасным ключом. Сразу позвонил Бил – не на домашний телефон, на мобильный. Он явно был разочарован, когда на его вопрос, где она, Аида ответила:

–Дома. Где я ещё могу быть?

Через 10 минут он занёс спящего ребёнка, потом коляску и сразу направился было уходить. Аида из спальни не вышла, как будто занятая укладыванием проснувшегося сына. Ну, как он мог уйти без такого допинга, когда Аида цеплялась за него, плакала и умоляла навсегда бросить Стеллу и начать с ними такую счастливую жизнь, а он вырывался из её объятий и так сурово бросал на прощанье:

–Скоро уже, потерпи ещё немного.

От порога он стал объясняться с ней:

–Я не изверг же, чтоб Ромика (так они называли своего Ромео) без матери оставить. Я просто хотел тебя в чувство привести. Как ты могла вызвать полицию? Кто тебя научил? Ты же настоящая тёлка, и додуматься до этого сама не могла. Вот кто тебя научил, пусть и занимается твоими документами и кормит тебя.

–Кто меня научил? У меня есть хороший учитель – это ты, – ответила Аида, уже успокоившаяся совсем. – И ещё неизвестно, чему мне придётся научиться с вашей семейкой. Не знаю, кого уж вы там вместе убили что ли, что ты не можешь расстаться со Стеллой. Я же вижу, что ты действительно любишь меня и души не чаешь в Ромике. Что тебя там держит?

–Как, по-твоему, почему моя мама до сих пор не знает о тебе и о Ромео? Она сидит в инвалидном кресле после инфаркта, и она сразу просто умрёт, если узнает, что я женился на женщине другой национальности и религии. А со Стеллой у нас общий бизнес, и всё, что мы имеем записано на неё. И я знаю, к сожалению, что ты рано или поздно бросишь меня. Я же не совсем дурак, знаю, какая у нас разница в возрасте, я и так говорю всем, что Ромик – мой внук; к тому же, я понимаю, что ты представляешь меня совсем не таким, какой я на самом деле. А Стелла – хорошая женщина, она много для меня сделала, и не заслуживает, чтоб я её бросил. Она и ситуацию с тобой примет, и даже ещё поможет тебе. Как ты до дома добралась? – совсем примирительно спросил он.

Тут Аида ну никак не могла удержаться, чтобы не спровоцировать своего богатого-интеллигентного-любящего на очередной взрыв агрессии. Она полуобняла его и подвела к зеркальной двери, где они отражались во весь рост.

–Посмотри на меня. Неужели ты думаешь, что у меня может возникнуть вопрос, как доехать до дома?

Бил разъярился по-настоящему, потому что увидел не только сияющую молодостью и женственностью Аиду, но и себя рядом. Блин горелый, змейский нос, собачий потрох (это было одно из самых невинных его ругательств, правда, вместо «нос» он говорил другое слово, покрепче). Неизвестно, чего эти дуры-бабы находят в нём, вешаются на него и создают ему проблемы. Ну, зачем ему эта незаслуженная радость, такая женщина, о которой мечтает каждый мужчина?

–Вот если ты такая умная, то и живи сама, без меня. А квартиру освобождай. Отец каждый день скандалы устраивает. Ему квартира нужна. Если он маму опять до инфаркта доведёт, ты будешь виновата.

Он оставил Аиду без единого цента, даже карточку с «детскими» деньгами забрал. Аида изредка подрабатывала на уборке дома дочери Била, которая, кстати, была старше Аиды. Через пару дней она должна была поработать и получить небольшую сумму. А пока это было хорошим поводом сесть на диету и сбросить лишние килограммы, набранные во время беременности. Бил приезжал каждый день, проводил несколько часов с сыном, был безотказным, когда Аида просила его посмотреть за ребёнком, если случалась возможность подработать. Она никак не могла понять, чем же занимается её муж. Он жаловался, что фирма не приносит дохода, но вроде бы ничем не занимался и от вопросов Аиды отмахивался, чем вызывал у неё любопытство и недоверие. Иногда он тоже подрабатывал в качестве шофёра на обслуживании торжественных мероприятий, но через день-два эту работу бросал из-за нестерпимых болей в спине, как он говорил.

Оба они ждали, когда же придут документы из иммиграционных инстанций, чтобы Аида могла работать. Отношения были напряженными, всё шло к тому, что как только Аида сможет работать, они разбегутся. И тут случилось несчастье: умер брат Аиды. Как только она уехала, мама энергично взялась за семью сына и довела отношения с невесткой до такого состояния, что молодые бросили квартиру и уехали жить на благоустроенную дачу, которая тоже, конечно же, принадлежала маме. Это давало ей право приезжать к ним и туда в любое время, когда ей заблагорассудится, чтобы навести свой порядок и поставить обоих на место. Невестка, которая была не седьмом месяце беременности, не выдержала и уехала к своей маме. Что случилось с братом на даче, точно неизвестно, но когда мать приехала с очередным визитом, он был мертв. Сердце не выдержало.

Мама рыдала и тут же, после сообщения о смерти сына, стала категорически требовать, чтобы Зина бросала эту Америку и немедленно с ребёнком возвращалась к ней.

Бил в этой ситуации вёл себя достойно. Он всё время был с Аидой, её маме выслал деньги на все траурные мероприятия, не создавал ни одной конфликтной ситуации. Смерть близких всегда заставляет людей что-то переосмыслить, переоценить, отказаться от каких-то вздорных, в общем-то, мелочей. Аида очень страдала, потому что очень любила брата, потому что жалко было маму, которая так ничего и не поняла. Если бы Аида вернулась, она и Ромик стали бы очередными жертвами неуёмной маминой любви, властности и её желания построить жизнь детей так, как ей хочется, потому что она лучше их самих знает, что им на самом деле нужно.

Не время было сейчас с мамой выяснять эти отношения, это бы прозвучало, как обвинение в смерти брата. Да это было бы несправедливо, потому что её брат был взрослый человек в здравом рассудке, и у него, как и у любого нормального человека, всегда был выбор, соглашаться или не соглашаться быть марионеткой даже у родной матери. А мама продолжала по нескольку раз в день звонить по телефону и прямо-таки требовала ответа, когда Аида вернётся.

Снова помогла ей московская тётушка, которая сама тоже не могла с женой брата нормально общаться и тем более разговаривать с ней на эту тему. Учитывая все эти дипломатические нюансы, она посоветовала Аиде при разговоре с матерью сослаться на Библию. И в очередной сеанс переговоров, когда мама обвиняла дочь, что она забыла заповеди Бога о почитании родителей, Аида ей сказала:

–Мама, я тебя почитаю, но ты не можешь меня обвинить, что я живу не по божеским законам. В самом начале Библии, на второй странице, написано: «…оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Бытие, гл. 2, -24). Как вы с папой прилепиились друг к другу, так и я со своим мужем.

Мама просто бросила трубку, но обрабатывать Зинаиду не перестала, просто тональность поменяла: стала жаловаться на свою горькую судьбу, когда её все бросили, так что ей даже некому будет оставить нажитое добро. На это Аида ей ответила, что ей ничего не нужно, пусть родители долго живут друг для друга, а наследство, если уж об этом она заботится, пусть оставит второму внуку, который со дня на день родится. Слава Богу, что мама не знала, что её Зинаида, умница и красавица, всего лишь непонятно какая вторая жена, и не известно, с какого бока она прилепилась к своему мужу, и прилепилась ли вообще.

После нескольких попыток Зинаида, наконец, нашла себе работу. В городе был дефицит медсестёр, и зубные врачи иногда вынуждены были брать помощников без дипломов и опыта как будто на административную должность, а сами их обучали простейшим видам обслуживания больных, и закрывали глаза на отсутствие разрешения на работу. Хорошо ещё, что Зинаида легально находилась в стране и со дня на день это разрешение должна была получить. Неожиданно ей эта работа понравилась, она решила в дальнейшем даже учиться по этой специальности. А пока она получала мизерную зарплату, которая полностью уходила на оплату бебиситора и детского сада, куда Ромика отдали с полутора лет. Но Зинаида была счастлива, что у неё есть уже какие-то перспективы и уверенность, что она в любом случае в этой стране не пропадёт.

Неожиданно создавать конфликтные ситуации снова начал Бил. Он привозил и отвозил Аиду и сына на работу и в детский садик, был раздражён всегда, ревновал Аиду к персоналу и пациентам, был недоволен, что ребёнок ходит в испанский детский сад с высокой, по его мнению, оплатой; он устал от всех забот, которые свалили на него Аида и Стелла, мама и папа, у которого началась аллергия из-за скандалов с матерью. Папа не может от этих скандалов уйти в свою квартиру, которую занимает Аида. Раньше он хоть деньги получал, когда эту квартиру сдавал, а сейчас ни денег, ни квартиры, одни только нервы, от которых он сыпью покрылся.

Зинаида категорически отказывалась уходить из этой квартиры в никуда. Бил обязательно воспользуется тем, что она пока не в состоянии сама платить за квартиру, и опять постарается сделать её рабски зависимой от него. Тогда он стал уговаривать её сдавать хотя бы одну комнату в этой двухкомнатной квартире и даже стал подыскивать квартирантов, естественно женского пола и помоложе. Может, папа деньги будет получать и успокоится, а там, глядишь, и сыпь пройдёт. Московская тётушка посоветовала Зинаиде, с которой желающие снять квартиру вели переговоры, говорить Билу, что девушка хорошая и парень, с которым она собирается жить в этой комнате, тоже ничего себе, и она, Аида, не против. Но тут против был сразу Бил, который, как, смеясь, докладывала тёте Зинаида, не хотел, чтобы в его курятнике был ещё другой петух, кроме него.

Но Бил всё-таки квартирантку нашёл и поставил Аиду перед фактом: он уже взял с неё предоплату за 2 месяца и деньги отдал папе, чтобы его успокоить. Квартирантка была никакая: неопределённого возраста, какая-то сивая, то ли литовка, то ли латышка, тихая алкоголичка, как она про себя сама сказала, не готовила, не ходила по квартире. Когда Зинаида приходила домой, она её не слышала и не видела.

Снова наступила передышка, снова Бил уверял, что он вот-вот решит все проблемы, и у них наступит райская жизнь. Однажды она сидела одна в машине, дожидаясь его, и перебирала от нечего делать кассеты с фильмами. Одну кассету взяла, чтобы посмотреть вечером.

И посмотрела. На кассете Бил занимался сексом со своей женой Стеллой, с женой его друга, у которых Зинаида раньше, до работы у стоматолога, тоже подрабатывала, убирая их дом, с их несовершеннолетней дочерью, которую Зинаида тоже хорошо знала. Она называла Ромуальда «дядечка Ромуальд», он был у неё в главных советчиках, и она названивала ему сто раз на день. Других «дам» Зинаида не знала, в том числе и отвратительную смуглую бабу явно среднеазиатского происхождения, которая делала Билу анальный секс искусственным фаллосом.

Зрелище было не для слабонервных жён, и Зинаида сначала не хотела вообще эту порнуху смотреть, но всё-таки в несколько приёмов досмотрела до конца.

Чтобы остаться в здравом уме, она позвонила тёте и всё ей рассказала. Тётушка, как всегда, просто, без ахов и вздохов, проанализировала ситуацию и спросила:

–Ну, и что такого сверхъестественного и неожиданного ты увидела на этой кассете? Средней пакости мужичишка, но ведь ты сколько времени такого искала? Этот – не такой, другой – не этакий. Помнишь свой любимый приговор: ну, не этот же! Поверь мне, все мужики, за редким исключением, такие, только твой Бил не скрывает этого. Ты не случайно наткнулась на эту кассету, он тебе её подсунул. По какой-то причине у него не хватает жизненной энергии, и он просто начинает медленно умирать, если всё тихо и мирно. Ему нужна мощная порция адреналина, и он подсознательно создаёт такие ситуации: то Стеллу к тебе привозит, то сцену ревности устроит, то с квартиры гонит, то ещё что-нибудь. Он не может быть счастливым, потому что для этого нужно программу счастья иметь, а у него её нет. И потом, ты же ведь не думала, что твой муж – наивный, девственный мальчик. Что же тебя там так задело?

Зинаида подумала и ответила:

–Я думала, что он только мне одной говорил такие слова, что только со мной был такой интим. А он, оказывается, всем говорил одно и то же, со всеми был одинаковый секс.

–У каждого из нас есть свои программы сексуального поведения, и они не очень-то отличаются друг от друга.

–Что же мне теперь делать? Я теперь с ним ни за что и никогда.

–Ну, да. Тогда ты должна снова пуститься на поиски какого-то несуществующего героя-любовника, который остался бы невинным в свои 30-40-50 лет и всю жизнь искал бы только тебя, Да ещё такой импотент должен вызвать у тебя желание посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать его счастливым. Ты уверена, что следующий твой избранник не будет иметь более захватывающих любовных приключений, чем твой богатый-интеллигентный-любящий? Все они одинаковые, как и женщины тоже, кстати сказать. Увы, даже лучшие их них ведут себя иногда так, что женщины этого не принимают. Лев Толстой, великий праведник, в молодости использовал право первой ночи, когда крепостные девочки выходили замуж. И сколько, может быть, его собственных незаконно рожденных детей обучал он в своей деревенской школе? А Чайковский? А Достоевский? И если ты этого не принимаешь, тогда ты должна молить Бога, чтоб он сделал тебя фригидной. И, наконец, представь себе, что твой муж вдруг смог бы увидеть кассету, на которой зафиксирован твой секс с предыдущими партнёрами.

–Я поняла, – теперь уже хохотала Зинаида.

–Другое дело, как тебе на это реагировать. Он не просто так подсунул тебе эту кассету. По-видимому, это основная модель поведения у него – жить в конфликтах, разборках и в скандалах получать необходимый для него адреналин. Как он получил такую программу – это уже другой вопрос. Если ты сейчас никак не прореагируешь на эту ситуацию, игра Ромуальда потеряет всякий смысл. Сними на всякий случай копию и спрячь её. Кассету положи на не очень видное место, чтоб она не бросалась в глаза и не была пусковой кнопкой скандала. Ромуальд сам должен начать свою игру. Ты его выслушаешь и спокойно скажешь: извини, я думала, что это новый фильм, начала смотреть, но я не люблю порнуху, и смотреть это не стала. Он ещё по инерции будет провоцировать тебя на скандал, сумей без всяких эмоций уйти от его манипуляций. И ты должна твёрдо знать, что на этом попытки Ромуальда включить тебя в свои игры не кончатся, он попытается сделать это ещё несколько раз, чтобы убедиться, что тобой манипулировать бесполезно.

Всё так и было. Утром примчался Ромуальд, но не получив ожидаемого скандала, начал сам:

–Где кассета?

Зинаида пальцем указала на шкаф. Он схватил кассету, повертел её в руках, и поскольку Аида спокойно продолжала собирать ребёнка в садик, заорал:

–Ты у меня её украла. Ты думаешь, что теперь ты будешь меня шантажировать?

–Извини, я думала, что ты приготовил мне новый фильм. Начала смотреть, а там порнуха. Ты же знаешь, я такое никогда не смотрю.

–Вы меня все достали, всем от меня что-то нужно. Отец снова доводит маму, тебе нужны документы, кому-то нужен совет – вы все делаете меня несчастным.

Он хлопнул дверью и ушёл. В этот же день Зинаида поняла, почему был затеян такой скандал, который так и не разгорелся по-настоящему. Вечером Ромуальд забрал сына из садика, забрал её с работы и куда-то повёз их.

–Куда мы едем? – спросила она.

–На другую квартиру. Вы теперь будете жить с моей мамой. Вещи я перевёз, пока ты была на работе. Та квартира была папина, и теперь он живёт там.

–А квартирантка?

–Я её просто выкинул.

Так Зинаида и Ромик были представлены маме. В трёхкомнатной квартире Зинаиде с ребёнком была выделена комната, в которой раньше жил папа. Мама со своей инвалидной коляской занимала самую большую комнату, а в самой маленькой жила Хадича. Как выяснилось позже, она была нелегалкой, приехала тоже из Средней Азии, и за проживание в этой комнате плюс 300 долларов на мелкие расходы присматривала за мамой. Как Ромуальд говорил, они ей помогают.

Грязь и запах в квартире были невероятные. Зинаида сразу начала всё мыть и чистить, потому что как только Ромик увидел тараканов, неисчислимыми полчищами бегающих по всей квартире даже днём, он пришёл в неописуемый восторг и стал их ловить. С некоторых пор Зинаида перестала звонить по телефону своему мужу, но тут она в ярости позвонила, чтобы он срочно привёз что-нибудь от тараканов.

–Ты куда нас привёз? Он же ловит тараканов и хочет их попробовать.

Целую неделю шла война с тараканами, два раза приезжала специальная бригада, насекомых выгребали по полведра каждое утро. Днём уже их не было видно. Но у Ромика появилась сыпь на коже по всему телу. Ромуальд орал, что они отравили ребёнка; он сразу забыл про все выяснения отношений, Аида не пошла на работу, и втроём они помчались к врачу, про которого Ромуальд сказал, что доверяет только ему. Врач осмотрел мальчика и сказал:

–Ну, что вы паникуете по пустякам? У него обыкновенная чесотка. Посмотрите, у меня полная приёмная с раком кожи. Вот вам рецепт, один раз помажете, и всё пройдёт.

–Чесотка?– ужаснулась Аида. – Откуда она взялась?

–Это твой испанский детский сад, – неистовствовал Ромуальд, – Я сам теперь выберу ему детсад, ничего тебе доверить нельзя, без моего контроля загубишь ребёнка.

Зинаида чувствовала себя чуть ли не преступницей, кляла себя за садик и глаз не спускала с Ромика, чтобы он до крови не расчёсывал себя. Мазь, выписанная врачом, не помогала, у Аиды у самой появилось такое же высыпание. Врач оправдывалась:

–По всему Нью-Йорку эпидемия чесотки. Здесь миллионы крыс, мышей, тараканов, клопов и миллиарды невидимых переносчиков инфекций. Никакие локальные обработки не помогают. Сидите дома и используйте мазь.

Зинаида рассказала обо всём тётушке, та порасспросила её про высыпания и аллергию у папы и вынесла свой вердикт:

–Это похоже на укусы клопов. Выброси всю постель из кроватки, поставь её в ванну и пару раз ошпарь кипятком. Купи махровые простыни, которые можно кипятить, и одну сложи и постели вместо матраса, вторую сложи и используй вместо одеяла. Ножки кроватки поставь в банки с водой. Сама ты на чём спишь? На велюровом диване? Ну, с такого дивана клопов не выведешь, скорее сама отравишься, только сжигать надо.

Не очень поверив, Зинаида всё же от отчаяния сделала всё, что рекомендовала тётя. Через 3-4 дня уже было заметно улучшение у Ромика, зато у неё появлялось сыпи всё больше и больше. Однажды ночью она проснулась, зажгла свет, чтобы почитать, раз не спится, и хотела поудобнее устроить свою подушку. Она перевернула её и сразу увидела полчища клопов: больших, маленьких, микроскопических, чёрных, рыжих и коричневых. Её стало тошнить, как только она представала себе, что она и её Ромик – всего лишь гастрономический изыск для них. Немедленно был вытребован Ромуальд, который сразу прискакал из постели Стеллы, перепуганный за сына.

–Вот тебе папина аллергия на нервной почве, вот тебе чесотка из испанского садика, вот тебе басни твоего знаменитого врача. И что я должна делать? Где я должна спать?

–Завтра буду искать вам квартиру, – только и смог сказать Ромуальд.

Почти до утра промыкалась Зинаида, не зная, как её устроиться хотя бы посидеть до утра. Единственное безопасное место – кроватка сына, и она залезла туда, предварительно приняв душ и перегладив ночнушку с лица и изнанки несколько раз, чтобы с бельём снова не занести клопов. Примостившись кое-как, она вполглаза подремала до утра.

И опять Зинаида начала мыть, чистить, обрабатывать, выбрасывать, дезинфицировать, причём во всей квартире, потому что чистка только одной комнаты не могла обеспечить безопасность здоровья её сына. Ромик в это время гулял на воздухе под присмотром Ромуальда. Хадича, которая должна была следить за порядком в квартире по совместительству с уходом за матерью, сунулась было помогать, но Зинаида так её отчитала, с расчётом на то, что и свекровь её услышит, что Хадиче осталось только пятый угол искать: