Текст книги "Жемчужина Лабуана"

Автор книги: Эмилио Сальгари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

Эмилио Сальгари
Жемчужина Лабуана (сборник)

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Переведено по изданию «I pirati della Malesia», di Emilio Salgari; Carroccio Editore; Bologna, 1964

© DepositPhotos.com / sellingpix, kunz, обложка, 2015

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2016

© ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”», г. Белгород, 2016

Жемчужина Лабуана

Глава I
Пираты Момпрачема

Всю ночь над островом Момпрачем 20 декабря 1849 года бушевал неистовый ураган.

Черные облака, будто лошади, сорвавшиеся с привязи, неслись в темных небесах. Яростный ветер, казалось, с каждой минутой усиливается и усиливается. Бурный тропический ливень обрушивал на остров потоки воды. Шторм, бушующий третьи сутки, с пушечным гулом разбивал чудовищные волны о его каменистые берега.

Этот островок, лежащий в нескольких сотнях миль от западных берегов Борнео, известного также как Калимантан, имел дурную славу убежища грозных пиратов. Неудивительно, что он пользовался дурной славой у моряков. Но сейчас он казался необитаемым. Ни в хижинах, что прятались от гнева стихии под сенью огромных деревьев, ни на судах, замерших на якоре посреди бухты, ни в темных рощах, окруживших поселение пиратов, не было видно ни огонька. Лишь на восточном мысу, скалистой оконечности острова, выдававшемся далеко в море, мерцали две точки – два ярко освещенных окна.

В доме, одиноко стоявшем среди полуразрушенных укреплений, в одиночестве сидел у стола мужчина. Самый глухой час ночи, казалось, был для него ничем не хуже светлого дня. Это был человек лет тридцати, смуглокожий, с лицом энергичным и мужественным, исполненным восточной, чуть суровой красоты. Его черные, как смоль, вьющиеся волосы длинными прядями падали на плечи, коротко подстриженная борода подчеркивала слегка впалые щеки, а крутые брови, точно две арки, подпирали высокий лоб, выдавая недюжинную смелость и отвагу.

Справа у стены стоял турецкий диван, а напротив – заваленная нотами старинная фисгармония. Повсюду были развешаны и в беспорядке разбросаны редкие и немыслимой ценности вещи: старинные картины, принадлежавшие кисти известных мастеров, древние фолианты в кожаных переплетах, сверкающий хрусталь и тончайший фарфор. В углах пылились шкафы из черного и красного дерева. Их полки ломились от ларцов и шкатулок, золотых и серебряных ваз – в любой из них можно было в избытке найти жемчужные ожерелья, бриллиантовые подвески, старинные камеи, кольца и браслеты с драгоценными камнями. Все это переливалось в свете лампы, вспыхивая мириадами искорок и бликов всех цветов.

Подле дивана на длинном столе были разложены карты и лоции, навигационные приборы и подзорные трубы. А над диваном стена была увешана разнообразным оружием, холодным и огнестрельным, всех стран и времен. Здесь можно было найти дамасские клинки и разнообразные кинжалы, сабли в драгоценных изысканных ножнах и старинные пистолеты. Картину довершали карабины новейших систем.

Человек, сидевший у стола, был погружен в глубочайшую задумчивость. Казалось, он не видит и не слышит ничего. Он сидел так уже долго, не меняя положения. Наконец резкий удар грома, потряс до самого основания весь дом и вывел незнакомца из задумчивости. Он быстро встал, отбросил назад волосы и прошелся по комнате, бесшумно попирая остроносыми сапогами драгоценные ковры.

– Полночь… – пробормотал он. – Идут пятые сутки, а Янес все не возвращается.

Он поднял бокал с вином, медленно выпил его и задумчиво подошел к фисгармонии. Прошелся нервными пальцами по клавиатуре, извлекая низкие, мрачно звучавшие звуки, и тут же оборвал мелодию. Несколько последних нот утонули в завываниях ветра и шуме бури.

Вдруг он повернул голову и прислушался к чему-то: похоже за этим шумом снаружи, за стенами дома, он уловил какой-то долгожданный звук. Потом набросил плащ и вышел в бурю. Широко и уверенно шагая, он прошел вдоль укреплений и остановился на самом краю скалы, в подножье которой неистово билось бушующее море. Ветер трепал его волосы, дождь потокам и стекал по лицу, но он стоял неподвижно, как скалистый мыс у него под ногами, и жадно вдыхал порывы бури, устремив взгляд в темноту.

Короткая вспышка молнии на миг осветила морскую даль. Черноволосый незнакомец увидел суденышко, которое входило в бухту, лавируя среди кораблей, стоявших на якоре.

– Это Янес, – его голос выдавал с трудом скрываемое волнение. – Наконец! Пора…

Четверть часа спустя человек в широком плаще с капюшоном, с которого ручьями стекала вода, решительно распахнул дверь. Мы уже видели, как нетерпеливо его ждал хозяин этого странного дома.

– Здравствуй, Сандокан! – сказал он с чуть заметным португальским акцентом, сбрасывая плащ и снимая с плеча спрятанный под ним карабин. – Брр! Какая адская ночь!

– Да, дорогой Янес, – улыбаясь, ответил хозяин. – Я уже начал беспокоиться за тебя.

Он наполнил вином два хрустальных бокала и протянул один из них Янесу.

– Выпей, друг мой!

– За твое здоровье, Сандокан.

– За твое.

Они опрокинули бокалы и уселись за стол напротив друг друга.

Янес был несколько старше своего товарища: тридцати трех или тридцати четырех лет. Среднего роста, хоть и крепкого сложения, он не привлек бы к себе особого внимания, если бы не острый взгляд глубоко посаженных серых глаз. Это в сочетании с волевым подбородком и плотно сжатыми губами указывало на сильный характер. Сразу же становилось ясно, что человек этот много пережил и многое в своей жизни повидал.

– Ну, Янес, – с нетерпением спросил Сандокан, – ты видел эту девушку?

– Нет, но многое о ней узнал.

– Ты не высаживался на Лабуан?

– Я все время кружил поблизости. Но ты же понимаешь, что на берег, охраняемый английскими канонерками, мало подходит для высадки людей нашего сорта.

Сандокан невесело усмехнулся другу.

– Расскажи мне о девушке. Кто она?

– О ней говорят, что это она необыкновенно красива: волосы светлые, как золото, глаза голубые, как море, а лицо так прекрасно, что способно околдовать любого. К тому же она очень умна, и у нее очень приятный голос – когда она начинает петь, местные жители приходят под ее окна, чтобы послушать. Говорят, что она к тому же очень добра… Одним словом, души в ней не чают.

– Кто она, чья дочь?

– Одни говорят, что дочь какого-то колониста, другие называют английского лорда, а третьи уверяют, что она родственница губернатора Лабуана. Но толком я разведать этого не смог.

– Странно, странно… – пробормотал Сандокан, прижав руку ко лбу.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Янес.

Но Сандокан не ответил. Он решительно поднялся, подошел к фисгармонии и пробежал пальцами по клавишам – его охватило нешуточное волнение. Зазвучала музыка, столь порывистая и страстная, что заглушила ненависть стихии за окнами.

Янес, взглянув на него, ограничился лишь тонкой улыбкой. Он взял со стола бокал и с видом уставшего человека откинулся в кресле, смакуя драгоценное вино. Но Сандокан не дал ему сделать и пары глотков: он вернулся к столу и хлопнул по нему ладонью так яростно, что бокалы зазвенели на нем, а сам стол покачнулся.

Это был совсем не тот человек, что минуту назад стоял перед Янесом: теперь его лоб был нахмурен, губы крепко сжаты, глаза, казалось, излучают яростный свет. Но именно таким его и знали все пираты Момпрачема, пираты, которые уже десять лет подряд с удовольствием называли его своим предводителем.

Множество кораблей исчезло за эти годы у берегов Малайзии, множество сокровищ перекочевало из их трюмов на Момпрачем. Это был человек, чья необычайная храбрость и отвага снискали ему прозвище Тигра Малайзии.

– Янес! – в голосе Тигра сейчас звенел металл. – Что делают англичане на Лабуане?

– Укрепляются, – спокойно отвечал португалец.

– Они замышляют что-то против меня?

– Думаю, что да.

– Ну что ж, пусть только сунутся в мой Момпрачем! Я покажу им, что значит приблизиться к логову Тигра. Он, клянусь, уничтожит их всех до последнего и выпьет их кровь. Что они говорят обо мне?

– Что пора покончить с этим дерзким пиратом.

– Они очень ненавидят меня?

– Они согласились бы потерять все свои корабли, лишь бы поймать тебя и повесить.

– Ах так!

– А что же ты ожидал, дружище? Ты много лет не даешь им покоя. Их берега покрыты следами твоих набегов, их города и гавани опустошены тобой, множество их кораблей по твоей милости покоится на дне моря.

– Да, но чья в этом вина?! – вскричал Сандокан. – Разве англичане не были так же жестоки и неумолимы со мной? Разве не они убили мою мать, моих братьев и сестер? Разве не они изгнали меня с моей родины? Сколько зла они причинили мне! Они пришли, чтобы убить меня и сделать рабами мой народ, и теперь я ненавижу их всех и буду мстить им всем до конца своих дней… Я беспощаден с моими врагами, но я никогда не обижал слабых, не грабил бедных, не издевался над побежденными. Тысячи людей могут подтвердить это.

– Да, это верно, их тысячи, – согласился Янес. – Со слабыми ты всегда великодушен. И с теми женщинами, которые попали к тебе в плен и которых ты отпустил, не притронувшись к ним, и с бедняками, которых ты защищал от притеснений богатеев, и с моряками, терпевшими бедствие, которые спаслись благодаря тебе. Но к чему ты ведешь?

Сандокан не ответил. Он молча ходил по комнате, скрестив руки и опустив голову на грудь. О чем думал этот неустрашимый человек? Янес, хоть и давно знал его, не мог угадать это.

– Сандокан, – спросил он, немного спустя, – о чем ты думаешь?

Тот остановился, устремив на него мрачно-задумчивый взгляд, но ничего не ответил.

– Тебя что-то измучило… – настойчиво повторил Янес. – Неужели тебя так расстроила ненависть англичан?

Но и на этот раз пират промолчал.

Португалец поднялся, раскурил сигару и направился к двери.

– Доброй ночи, дружище, – сказал он.

Сандокан встрепенулся и остановил его быстрым жестом руки.

– Погоди еще мгновение, Янес.

– Слушаю, – сказал тот.

– Завтра я отправляюсь на Лабуан.

– Ты?! На Лабуан!..

– А почему бы и нет?

– Я никогда не сомневался в твоей храбрости. Но это же чистое безумие – лезть в самое логово врага!

Сандокан бросил на него взгляд, в котором сверкнуло пламя. По лицу пробежала гневная судорога, но он подавил движения души и промолчал.

– Дружище, – заметив это, сказал португалец. – Судьба благосклонна к тебе, но не испытывай ее слишком часто. Британский лев уже давно точит когти на наш Момпрачем. Возвращаясь, я видел крейсер и несколько канонерок, которые без страха бороздили наши воды. Что-то уж очень они зачастили с этим берегам.

– Если британский лев сунется сюда, он встретится с Тигром Малайзии собственной персоной! – воскликнул Сандокан, сжав в руке кинжал. – Посмотрим тогда, чьи когти острей!

– Не сомневаюсь, что ты здесь задушишь его, – сказал Янес. – Но предсмертный хрип поверженного льва, прости мне столь цветистый слог, достигнет берегов Лабуана. Целые флотилии двинутся на тебя. Да, умрет много львов, но и Тигр погибнет тоже.

– Я!..

И вновь гримаса решимости и гнева пробежала по его лицу. Но усилием воли он тотчас же взял себя в руки, и лицо его вновь стало спокойным и только бледность выдавала страсти, бушующие в омуте его чувств. Он схватил со стола хрустальный графин с вином и осушил его одним махом.

– Ты прав, Янес, – сказал он совершенно спокойно. – И все-таки завтра я отправлюсь на Лабуан. То, что влечет меня туда, сильнее доводов разума. Я должен увидеть эту девушку с золотыми волосами! Должен…

– Ни слова больше, дружище! – прервал его Янес. – Пойдем лучше спать.

Глава II
Жестокость и великодушие

Наступил новый день. Солнце уже приблизилось к полудню, когда Сандокан вышел из дома, чтобы подняться на корабль.

Он остановился на краю утеса, внимательно оглядел море, ставшего к утру совершенно гладким, как шелк, а затем перевел взгляд на восток.

– Она там, – прошептал он в глубокой задумчивости. – Там прекрасная женщина с золотыми волосами, которая каждую ночь является мне во сне. Что ждет меня впереди, счастье или гибель? Но что бы ни случилось, я не отступлю.

Он тряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли, постоял еще миг и затем медленно и спокойным шагом спустился по ступенькам, высеченным в скале.

На берегу его уже ждал Янес.

– Все готово, – доложил он. – Я велел снарядить два лучших судна из нашей флотилии, усилив их двумя тяжелыми пушками.

– А люди?

– Они собрались на берегу. Тебе остается лишь выбрать лучших.

– Спасибо, Янес.

– Не за что тут благодарить, Сандокан, – промолвил тот грустно. – Может статься, я подготовил все на твою погибель. Подумай еще раз – дело серьезное.

– Не волнуйся, дружище, пули боятся меня, ты же знаешь.

– Будь осторожен, прошу!

– Постараюсь. К тому же я вернусь. Мне нужно только взглянуть на нее, чтобы избавиться от этого наваждения. Взгляну – и сразу вернусь.

– Будь она проклята! – воскликнул в сердцах Янес. – Я бы собственными руками задушил того негодяя, который рассказал тебе о ней.

– Друг, не беспокойся обо мне. Пойдем, пора!

Они пересекли бастион с батареей тяжелых орудий, поднятых на вал, перешли по мостику глубокий ров и вышли на берег бухты, посреди которой стояли на якоре двенадцать прао, прекрасных малайских парусников.

На площадке порта среди складов и построек, выстроившись в два ряда, их уже ждали. Человек триста пиратов, закаленных в штормах и битвах морских разбойников, были готовы броситься за Сандоканом в огонь и в воду по его первому знаку.

Каких только лиц, каких только типов не было здесь! Тут собрались отборные головорезы, известные на всех тропических широтах. Среди них были и коренастые малайцы, проворные и ловкие, как обезьяны, и рослые темнокожие даяки с острова Борнео, и жители Сиама с желтыми лицами, и индийцы, бугисы, яванцы, несколько тагалов с Филиппин, и даже негры с кожей черной, как самая черная смола, и курчавыми головами.

Сандокан остановился и окинул довольным взглядом своих соратников – «тигрят», как он любил их называть.

– Патан, – позвал он. – Выйди вперед.

Мощный малаец с оливковой кожей выступил из строя вперед. Каждый его шаг – раскачивающийся, осторожный – выдавал в нем моряка.

– Сколько людей в твоем отряде? – спросил Сандокан.

– Пятьдесят, Тигр Малайзии.

– Это надежные люди?

– Все жаждут крови.

– Посади их на те два судна и уступи половину Батолу.

– А зачем?

Сандокан бросил на него взгляд, заставивший задрожать этого толстокожего корсара, что с гордостью утверждал, что не боится даже залпа из береговых орудий.

– Молчи, если хочешь жить, – сдвинув брови, холодно сказал Сандокан.

– Повинуюсь! – Малаец склонился и отошел, смешавшись с отрядом, стоявшим за его спиной.

– Пошли, Янес, – сказал Сандокан, проследив, как пираты садятся в лодки, чтобы добраться до своих судов на рейде. – Пора, меня уже ждут.

Они двинулись к пристани, когда их догнал безобразный негр, гориллоподобный, с огромной головой и длинными руками – яркий образчик тех чернокожих выходцев севера Африки, которых часто можно встретить на островах Малайского архипелага.

– Откуда ты, Килидай? – спросил его Янес.

– С южного берега, – ответил негр, тяжело дыша.

– И какие новости ты нам принес?

– Хорошую новость, господин. Наши заметили большую джонку у островов Ромадес.

– С грузом? – спросил Сандокан.

– Да.

– Хорошо. Через три часа она будет в моих руках.

– А потом ты пойдешь на Лабуан?

– Прямо туда, Янес.

Они остановились перед богатой шлюпкой, в которой, приготовив весла, сидели четверо малайцев.

– Прощай, брат, – Сандокан обнял Янеса.

– Прощай, Сандокан. Будь осторожен, не натвори глупостей.

– Постараюсь, – кивнул тот.

Он прыгнул в шлюпку, и малайцы дружно ударили веслами.

– Поднять якоря! – скомандовал Сандокан сразу двум экипажам парусников, поднявшись на борт одного из них.

Пираты бросились выполнять приказ, и вскоре оба судна вышли из бухты, беспокоя безмятежную голубую гладь Малайского моря.

– Какой курс? – спросил Сабай у Сандокана, который принял на себя командование большим судном.

– Острова Ромадес, – ответил тот.

Ветер был попутный, юго-западный. Неудивительно поэтому, что оба судна быстро набрали скорость в двенадцать узлов, обычную для малайских парусников – чему помогали большие паруса и легкий, узкий, как у гоночной яхты, корпус, – но редкую для других судов.

Здесь мы остановимся на судах, на которых Тигр Малайзии отправился в эту экспедицию. Они были выстроены по особому проекту и, по крайней мере, вдвое превышали размерами обычные прао. Кроме того, Сандокан и Янес, во всем, что касалось морского дела, не имевший равных в Малайзии, значительно усовершенствовали их. Они сохранили характерную для прао оснастку, но улучшили такелаж и рулевое управление, что сделало их более маневренными. Пристроили на них абордажные мостики, необходимый атрибут любого пиратского судна, и в дополнение прорезали в бортах отверстия для весел, что позволяло двигаться даже в штиль и значительно облегчало абордаж.

Несмотря на то что острова Ромадес были еще далеко, пираты сразу принялись готовиться к сражению. Все пушки были тщательно заряжены, боеприпасы проверены, на мостике в полной боевой готовности разложены ружья, топоры и абордажные сабли, а вдоль бортов развешаны абордажные крючья – так, чтобы в любой момент можно было забросить их на вражеский корабль.

Некоторые из «тигрят» – морских дьяволов, глаза которых уже загорелись в предвкушении добычи, в нетерпении даже вскарабкались на мачты, – высматривали джонку, которая обещала богатую поживу, как все корабли из Китая. Сандокан, казалось, разделял нетерпение своих людей. Он в некотором беспокойстве расхаживал по мостику, пристально всматриваясь в морскую даль и непроизвольно сжимая рукой золотую рукоять сабли, висевшей на поясе. Но его мысли были заняты. О нет, они были заняты совсем другим предметом.

Вскоре Момпрачем исчез за горизонтом. Море, куда ни глянь вокруг, было пустынным. Ни темной скалы, ни столба дыма, который бы указывал на присутствие парохода, ни белой точки далекого парусника. Нетерпение начало терзать экипажи судов. Пираты цеплялись за снасти, словно стараясь заглянуть за горизонт, хватали и вновь бросали оружие, с проклятиями теребили курки карабинов. Но все напрасно – море оставалось гладким и пустым.

Лишь после полудня с вершины грот-мачты послышался долгожданный крик:

– Прямо по курсу!

Сандокан перестал ходить туда-сюда по мостику, быстрым взглядом окинул палубу своего судна, взглянул на второй прао, которым командовал Джиро-Батол.

– По местам! – приказал он.

Но пираты уже и сами разбежались по палубе, быстро заняв боевые места.

– Эй, на мачте! – окликнул Сандокан наблюдателя. – Что видно?

– Парус, капитан.

– Это джонка?

– Парус джонки, это точно.

– Я бы предпочел судно из Европы, – пробормотал Сандокан, нахмурив лоб. – У меня нет причин ненавидеть китайцев. Но кто знает!..

И он продолжал свою прогулку, не прибавив более ни слова. Прошло около получаса, за которые оба прао прошли еще пять узлов. Наконец джонка приблизилась настолько, что до нее оставалось рукой подать.

– Эй, Джиро-Батол! – крикнул Сандокан. – Отрежь им путь!

Минуту спустя шедшие параллельным курсом прао разделились и, описав полукруг, с поднятыми парусами двинулись навстречу торговому судну.

Это было одно из тех неуклюжих судов, которые зовутся джонками; приземистые, очень прочные, но довольно тихоходные, они часто встречаются в китайских морях.

Заметив маневр двух подозрительных парусников, с которыми, конечно, джонка не могла соперничать в скорости, судно замедлило ход и подняло большой флаг. Рассмотрев его как следует, Сандокан встрепенулся. Зловещая улыбка слегка исказила его красивое лицо.

– Флаг Джеймса Брука, истребителя пиратов!.. – прокричал он с ненавистью. – Вот это удача! Вперед, мои тигрята! На абордаж!..

Дикий, яростный вопль разорвал, казалось, глотки пиратов – им хорошо был известен Джеймс Брук, ставший раджой Саравака, непримиримый их враг, погубивший немало их товарищей. Патан рванулся к носовой пушке, а другие уже наводили спингарду и расхватывали свои карабины.

– Стрелять? – обернулся канонир к Сандокану.

– Да, но чтобы снаряд не пропал даром.

– Ладно!

Но раньше, чем канонир успел поднести фитиль, с борта самой джонки раздался пушечный выстрел, и ядро с резким свистом пролетело сквозь паруса.

Патан выругался и дал ответный выстрел.

На мгновение все заволокло пороховым дымом, а когда он рассеялся, стало видно, каков канонир у Сандокана: грот-мачта джонки надломилась у основания, качнулась вперед, потом назад и с шумом рухнула на палубу вместе с парусами и всем такелажем.

– Молодец, Патан! – взревели пираты, вдохновленные столь точным попаданием.

Было видно, как на борту несчастного судна беспорядочно мечутся люди, то ли собираясь отстреливаться, то ли спеша покинуть обреченный корабль.

– Смотрите! – закричал один из пиратов по прозвищу Морской Паук. – Они удирают.

Небольшая лодка с шестью гребцами действительно отделилась от борта джонки и устремилась к островам Ромадес.

– Ах так! – вскричал Сандокан. – Они даже не собирались драться! Они так боятся за свою шкуру! Картечь к бою! Пали по этим трусам, Патан!

Малаец дал выстрел картечью – страшный выстрел, изрешетивший и саму лодку, и всех до единого, кто в ней сидел.

– Молодец! Ты сегодня в ударе! – закричал Сандокан. – А теперь еще раз по джонке. Пусть ее после этого попробуют починить на верфях раджи Саравака. Конечно, если они у него есть!

Два пиратских судна вновь открыли пальбу из пушек.

– Вот это молодцы! – воскликнул Сандокан, которого всегда восхищала храбрость в все равно в друзьях или во врагах. – Они не боятся даже Тигра Малайзии. Приятно иметь дело с достойными людьми.

Между тем оба корсара, окутанные облаками густого дыма, из которого, точно молнии, с грохотом вылетали ядра в облаках огня, все сближались с обреченной джонкой, подходя к ней с двух сторон.

– На абордаж! – закричал Сандокан, выхватив саблю.

Его корабль приблизился к торговцу с правого борта и приготовился к атаке, выбросив абордажные крючья.

– За мной! В атаку! – загремел страшный голос пирата.

Он подобрался, как хищник, готовый первым броситься на жертву. Он уже рванулся вперед, когда чья-то крепкая рука внезапно удержала его. Некто, оттолкнув, перекрыл ему дорогу. Сандокан обернулся

– Ты, Морской Паук?! – яростно вскричал предводитель, поднимая на него саблю. – Как ты смел, негодяй!..

Ружейный выстрел, прогремевший в этот миг с борта джонки, прервал его возглас. Бедный Паук зашатался и упал замертво к ногам Сандокана.

– Ах вот как! – потрясенный, произнес тот. – Ты подставил свою грудь, чтобы спасти меня! Я отомщу за тебя, друг!

И, длинным прыжком перелетев на палубу джонки, он кинулся в бой с той безумной отвагой, которая была ему присуща уже много лет. Весь экипаж торгового судна, с пистолетами и кинжалами в руках, бросился, чтобы преградить ему путь, но несколько стремительных, как молния, взмахов его сабли уложили на месте троих или четверых соперников.

Пираты, посыпавшиеся на палубу джонки сразу с двух сторон, окружили оставшихся в живых и сжали вокруг них кольцо. Видя, что сопротивление бесполезно, те побросали оружие.

– Кто ваш капитан? – тяжело дыша, спросил Сандокан, еще не успокоившись после жаркой схватки.

– Я, – ответил плотный китаец, выступая вперед.

– Ты храбрец, и твои люди достойны тебя, – сказал Сандокан. – Куда ты шел?

– В Саравак.

Брови пирата сдвинулись и глубокая складка пролегла между ними.

– Ах так! – глухо проговорил он. – Ты идешь в Саравак. А что поделывает там раджа Брук, этот доблестный истребитель пиратов?

– Не знаю. Я не был в Сараваке несколько месяцев.

– Ну что ж, передай ему, что скоро я брошу якорь в его бухте. Пусть приготовится к встрече. Посмотрим, сможет ли этот знаменитый убийца уничтожить меня.

Он снял с пальца перстень с большим алмазом, стоимостью в несколько тысяч золотых, и протянул ею капитану.

– Возьми вот это, смельчак! Мне жаль, что я разбил твою джонку, но ты сможешь купить себе на этот алмаз две новых.

– О благодарю вас! – воскликнул пораженный капитан. – Но кто вы? Как ваше имя?

Сандокан усмехнулся и, положив руку ему на плечо, сказал:

– Запомни мое лицо. Я Тигр Малайзии.

Прежде чем капитан и его матросы, знавшие, несомненно, это грозное имя, пришли в себя от изумления и ужаса, он повернулся и пошел к себе на корабль, приказав не трогать ничего на захваченной джонке.

Пираты молча ушли за ним.

– Курс? – спросил Патан.

Сандокан протянул руку на восток и с глубоким волнением коротко приказал:

– На Лабуан, тигрята! На Лабуан!