Текст книги "Трофей (ЛП)"
Автор книги: Эмили Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 12
На следующее утро я просыпаюсь к 7 часма, и к этому времени на YouTube загружено как минимум двадцать видео с выступлением Лукаса в баре. На фан-сайте Your Toxic Sequel уже есть – и я отнюдь не преувеличиваю – угрозы убить эту «рыжую пизду», ошивавшуюся вместе с Лукасом.
И я, конечно же, нахожу это все, потому что Тори отправила мене ссылки и сообщения, в достаточном количестве, чтобы захотеть отключить телефон.
Не выдержав ее напора, я наконец-то беру трубку. В Калифорнии, кстати, сейчас всего лишь 5:30 утра.
– В онлайне есть твои фото с Лукасом Вульфом, – говорит она монотонным голосом. – Почему в Интернете есть твои фото с Лукасом Вульфом?
– Я-я...
Я нелепо заикаюсь, параллельно с тем просматривая на компьютере видео с вчерашнего выступления Лукаса и гадая, кто еще их видел. Ну, знаете, кроме очевидных просмотров его фанатами. Хорошо то, что Томас, мой босс, абсолютный сноб в плане медиа, плюс он не любитель читать журналы сплетен о знаменитостях – это реальное везение. Не в моих интересах, чтобы эта информация дошла до него, не тогда, когда он предполагает, что я в Нэшвилле исключительно для заботы о своей бабушке. Не тогда...
В моей груди появляется неприятное ощущение, и сжимая руки в кулаки, я массирую ими область возле своего сердца. Что если бабушка увидит это? Это буквально разорвет ей сердце.
– Сиенна, поговори со мной, – умоляюще стонет Тори.
– Я... Я работаю на него, – признаюсь я.
Как и ожидалось, она начинает бушевать. Она делает в точности то, чего я желала избежать, не посвящая ее в детали моей сделки с Лукасом.
– Как давно? Почему? Сиенна... Он же пытается отобрать гребанный дом у твоей бабушки. Как ты можешь на него работать? Почему ты вообще согласилась на него рабо...
– Бога ради, заткнись ты хоть на секунду и дай мне подумать, – кричу я. На другом конце слышится резкий вдох, и я сразу же чувствую себя ужасно виноватой перед ней. За все то время пока я знаю Тори, я ни разу на нее не повышала голос.
Я никогда так ни с кем не разговаривала, если не учитывать Лукаса Вульфа.
– Тори... Прости, – шепчу я.
В ее голосе слышится шок:
– На самом деле я не могу решить, то, что ты сказала мне, было действительно чертовски раздражающе, но в то же время ты меня впечатлила. Сиенна, что происходит на самом деле? Пожалуйста... Я же твоя лучшая подруга.
Я плачу, пока рассказываю ей обо всем. Единственное о чем я умалчиваю – это сексуальные привычки Лукаса. В тот момент, когда я заканчиваю, все, что она может сказать – это "вау" и еще раз "вау", и еще, и еще раз, пока я начинаюсь жаловаться на головную боль.
– Знаешь, ты самый... самоотверженный и до абсурда самый удивительный человек, которого я знаю, раз согласилась на что-то такое с кем-то вроде него.
Мне не нравится ее тон, намекающий на то, что Лукас – плохой человек. Черт, мне так же не нравится собственная готовность броситься на его защиту, но несмотря на это, я именно так и поступаю:
– Он не так плох, – говорю я, в моем голосе слышна уверенность.
– О. Мой. Бог.
Это был новый повод для Тори расстроиться из-за меня и Лукаса – думаю я, пока просматриваю на мониторе результаты поиска в Гугле по запросу новостей о вчерашнем выступлении.
– Что? Ну, что?
– Ты влюбилась него.
Второе слово слетает с ее уст словно обвинение, ругательство и преступление в одном флаконе, я бы предпочла вместо этого выслушать новый набор сплетен. Я не влюблена в Лукаса. Я испытываю к нему страсть и похоть, но никак не любовь.
Никакой любви.
– Это смехотворно, я даже его не знаю, ну, по крайней мере для того, чтобы влюбиться.
– Тогда, он должен быть максимально... – слова Тори прерывает звук сигнала моего мобильного. Я отнимаю трубку от уха, и сердце подпрыгивает к горлу, вызывая спазмы, когда я вижу, что это Сет. Боже, это не к добру.
Я обещаю Тори перезвонить, и она предупреждает, что прилетит сегодня вечером в Нэшвилль, при этом потратив все наши деньги на аренду и тем самым оставив нас бездомными, если я не сдержу свое обещание. Когда я переключаюсь на вызов Сета, он уже матерится. Закипает.
– Ты солгала бабуле для того, чтобы отправиться трахаться с мудилой, купившим ее дом?
– Сет, я...
Но он не позволяет мне и слова вставить.
– Ты отвратительна. Думаю, ты сильнее похожа на нее, чем предполагаешь, ага? Но не волнуйся... твои делишки – не такая уж и большая новость, чтобы дойти до ведома бабули, и я конечно же не стану ей, черт подери, рассказывать. Возможно, если тебе повезет, то нахрен...
Мое сердцебиение зашкаливает, когда Лукас выхватывает телефон у меня из рук и нажимает на кнопку окончания вызова.
– Ты собираешься просто сидеть и позволять ему так с тобой разговаривать? – спрашивает он требовательно. – Это твой брат, верно? Тощий маленький хрен с большим и грязным ртом?
Я никогда не задумывалась над тем, что Сет мог что-то когда-то сказать Лукасу, потому опускаю взгляд на свои руки, лежащие на коленях.
– Он был зол, – шепчу я.
– Это не оправдание, чтобы общаться с сестрой, словно она дерьмо.
– Видео и фото с тобой и мной есть в интернете, – говорю я. – Ты и я повсюду, и все из-за выступления прошлой ночью.
Даже несмотря на то, что он пожимает плечами, я вижу, ему это так же сильно досаждает, как и мне. Я вижу, что он сожалеет о каждом разе, когда смотрел на меня, пока пел.
– Не велико дело. И прекращай менять тему разговора. Мы говорим о твоем брате, который обращается с тобой, как с пустым местом.
– Он... – я хочу было сказать, что Сет с этим справиться, но даже не знаю, как оправдать его перед кем-то вроде Лукаса. Мой брат сказал не так уж много оскорблений, но все же как-то смог задеть мое самоуважение.
Лукас опускается передо мной на колени, упирая предплечья о кровать по сторонам от моих бедер, так что они почти соприкасаются. Он опускает голову мне на колени, и внизу живота начинает затягиваться узел.
– Перезвони ему и постой за себя.
Я качаю головой, от чего мои длинные волосы рассыпаются по плечам и его лицу.
– Нет, – шепчу я.
Его глаза сужаются.
– Ты можешь взять один из этих дней. И объяснить все своему брату и матери. Ты не должна терпеть подобное дерьмо от людей. Тебе не нужно оправдываться.
Он поднимается на ноги и смотрит на меня почти что грустным взглядом карих глаз.
– Сегодня первый день съемок документального фильма, и у меня много работы в студии. Так что возьми выходной.
– Но...
– Возьми выходной, – приказывает он. – Я не могу... не могу находиться рядом с тобой, при том, что так сильно хочу тебя. При том, что ты не позволяешь мне владеть тобой во всех смыслах этого слова.
И вот сейчас, сейчас я думаю, что в полной мере понимаю, почему он дает мне выходной. Потому что Лукас Вульф считает, что если я брошу вызов людям и вещам, с которыми всегда даю задний ход, то позволю ему покорить меня.
†
Звук фортепиано будит меня около часа ночи. Я не спала почти что до полуночи, ожидая Лукаса и переписываясь с Тори, пока она бегала из одного ночного клуба в другой.
Одев короткий хлопковый халат поверх футболки, я иду на звуки, спускаясь на самый нижний этаж дома. Когда я достигаю нижней ступени, то к звукам добавляется еще и запах сигар Лукаса. Я всегда ненавидела запах дыма, он напоминает мне о Престоне и о людях, которые обычно слонялись по дому моей матери, потому сейчас я автоматически морщу нос. Лукас не поднимает взгляд, когда я отрываю двери в фортепианную комнату, но я знаю, что он ощущает мое присутствие, вижу это по тому, как выпрямляется его спина и напрягаются плечи. Я опираюсь на дверной косяк и слушаю его, впитывая в себя атмосферу этого момента. Он без рубашки и обуви, лишь пара джинс, которые низко сидят на его бедрах. Лукас Вульф – идеальное сочетание мышц, тату и сексуальности, но сильнее всего меня затрагивает именно его музыка. Она обнажает меня.
Поглощает.
И я позволяю ей делать это с собой. Единственное различие состоит в том, что как только музыка закончиться, мне придется столкнуться с реальным Лукасом Вульфом, а не той заменой, что я держу в шухляде (выдвижной ящик – прим.пер.) прикроватной тумбочки.
Плечи Лукаса немного расслабляются, пока он играет несколько последних аккордов. Он делает какие-то заметки в потрепанной синей тетради, перечитывает их несколько раз, и только затем поднимает ко мне свои сонные карие глаза. Пряди его спутанных темных волос нависают над одним глазом.
– Я не звал тебя, – говорит он хрипло. – Чего ты хочешь?
– Я-я не знала, что ты играешь на клавишных, – шепчу я. Боже, что с моим голосом? Моими нервами? Почему я к чертям собачьим разваливаюсь на части рядом с этим человеком?
– Гулг – твой друг.
Я чувствую, как мое тело покалывает, но когда разворачиваюсь, чтобы уйти, он тихо говорит:
– Останься. Я не хотел...
И хотя часть меня хочет воспользоваться уязвимостью в его голосе, другая часть напоминает о заключенной с этим мужчиной сделке. Я на побегушках у него на следующие пять дней.
И сейчас он хочет, чтобы я была с ним рядом.
Неуверенно я делаю шаг вперед. Мои босые ноги касаются холодной плитки пола, и я жалею, что вообще выбралась из кровати. Остановившись возле фортепиано, я складываю руки на груди.
– На сколько времени я тебе сейчас буду нужна? – спрашиваю я, глядя прямо на него.
Он снова что-то пишет в своей тетради – судя по всему, записывает новые слова песни – но его губы медленно расплываются в усмешке, вызывая новую волну будоражащего трепета внизу моего живота. Понимает ли он, как сильно такие маленькие жесты выводят из равновесия мою решимость?
Конечно, он понимает.
– Настолько, на сколько потребуется, – говорит он.
– Для чего?
Приподнимая одну бровь, он наклоняет голову в сторону, и добрую минуту пристально смотрит на меня, а затем начинает снова играть. Это все та же песня, но сейчас он изменил ключ, замедлил его. Теперь он довольно запоминающийся и обескураживающий. В некоторых местах Лукас подпевает. Текст песни не полный и потому не имеет единого смысла, но данная музыка в сочетании с его голосом – самое сексуальное, что я когда-либо слышала. Он поет о том, чтобы огни продолжали гореть, и прямо сейчас я ощущаю это словно приглашение, предназначенное лично для меня. Внезапно мое горло пересыхает.
В тот момент когда Лукас заканчивает, он смотрит на меня.
– Ну?
Я провожу кончиком языка по губам. Его тело каменеет.
– Конец неправильный, – бормочу я. – Слишком счастливый. Мне кажется, лучше будет... – я пододвигаюсь вперед, наклоняюсь и играю несколько аккордов, – так.
– Ты умеешь играть?
– Гугл – твой друг, Вульф.
Он встает, отодвигая табурет к стене, и почти что саркастически жестами приглашает меня к фортепиано.
– Сыграй снова.
Я не спорю. Я слишком устала, слишком возбуждена, все, что я хочу – это вернуться наверх и лечь в кровать. Но я подхожу к клавишам и повторяю аккорды.
– Еще раз. Медленнее. И на этот раз закрой глаза, рыжая.
Я делаю, как он просит. На мгновение ощущая аромат его одеколона, я пропускаю одну клавишу.
– Когда ты скажешь мне заняться с тобой сексом, то перед этим попросишь сбегать за Читос, да? – спрашиваю я высоким и напряженным голосом.
Он смеется. Клянусь, я ощущаю его губы на своей коже, даже несмотря на то, что он не трогает меня.
– Читос отстойные. И ты знаешь, что нужно сделать, чтобы у нас с тобой был секс, – говорит он.
Стискивая зубы, я опускаю свои ладони на фортепиано. Клавиши издают ужасный скрипучий звук. Оглядываясь через плечо, я встречаюсь взглядом с его карими глазами.
– Поскольку вы больше не нуждаетесь во мне сегодня, могу ли я идти спать, мистер Вульф?
– Абсолютно, блядь, нет. Знаешь, Си... все, что ты должна сделать, это произнести слова.
– И что же это за слова?
Он опускает свое лицо, и наши губы оказываются в опасной близости, на расстоянии вдоха от поцелуя. От того, чтобы сорвать с друг друга одежду. От неизбежного.
– Возьми меня всю, Лукас, – растягивает он слова, имитируя мой акцент. – Вот это ты должна сказать прежде, чем мы трахнемся. Мое имя. Просто Лукас.
Но вот в чем дело, в последний раз – он же и единственный – когда я была достаточно слаба, чтобы суметь избежать неизбежного с этим мужчиной, он относился ко мне, как дерьму. И я не хочу позволять ему сделать это со мной снова.
– Да, пошел ты, Лукас.
Мои слова не смущают его. На его лицо появляется то самоуверенное выражение, при виде которого, мне всякий раз хочется перерезать ему горло. Вместо этого, я, как идиотка, встаю на носочки и прижимаю свой рот к его. Его язык проскальзывает между моими губами. Но он по-прежнему не касается меня руками, потому я шепчу:
– Пожалуйста... твои руки... Я хочу чтобы с этого момента ты касался меня ими.
Я в безопасности, пока держу все под контролем.
Продолжай говорить себе это, Сиенна.
Он не прижимает свои руки к моим щекам, не касается моих волос, не делает ничего из разряда романтики. Его руки блуждают по моему телу, по изгибам моих бедер, пока не оказываются у меня между ног, прижимаясь ладонями к моим трусикам. Лукас разрывает поцелуй.
– Блядь, ты такая мокрая, – говорит он. – Скажи эти слова.
– Нет.
– Тогда разворачивайся и играй. Тоже что и раньше, и не останавливайся, – приказывает он.
Я ожидаю, что он уберет от меня свои руки, когда я начну играть, но он не делает этого. Как только я начинаю играть первый аккорд, его пальцы скользят под мои трусики. Еще три такта, и его палец проникает в меня. Я задыхаюсь, и он рычит мне на ухо.
– Не. Блядь. Останавливайся.
Еще один палец проскальзывает внутрь меня, и следом за этим его рука начинает двигаться, жестко и быстро. Назад и вперед, пока, клянусь, я не начинаю умирать. Я хнычу. Он тяжело дышит мне на ухо, а я изгибаюсь, выпячивая к нему свою попку. Я ощущаю его твердость. Такой чертовски жесткий, что я вдруг несознательно начинаю тереться о его руку. И в этот момент он прижимает свой огрубевший от игры на гитаре палец к моему клитору, и я кончаю. Я падаю локтями на клавиши фортепиано, в то время как моя попка зависает в воздухе. У меня больше нет сил, чтобы играть, но не думаю, что это еще имеет значение. Лукас смотрит на меня, сжимая губы в тонкую линию, и все о чем я сейчас могу помыслить, так это о том, как сильно хочу, чтобы его язык касался моего.
А мои губы его рта.
– Лукас, я хочу теб..
– Иди в кровать, Сиенна.
Осторожно он вытягивает свои пальцы из моего тела, и я снова дрожу. Несмотря на то, что мое тело пылает, я нахожу в себе силы выпрямиться.
– Нет, – говорю я.
– Давай попробуем способ, с которым ты уже знакома: Убирайся на хуй. Мне нужно работать, и как я и говорил тебе ранее, ты чертовски хренова в музыке.
Что-то острое и колючее врезается мне в грудь. Он знает, что именно нужно сказать, чтобы взбесить меня. Я хочу сказать ему, что он – тупица, который первый и предложил это соглашение, но заставляю себя смолчать. Все, что он сделает, так это обернет это против меня, напомнив о причинах, по которым я согласилась. Потому не выказывая ни единой эмоции и держа руки по швам, я говорю:
– Спокойной ночи, мистер Вульф.
Выходя из комнаты, я осознаю, что мои трусики до сих пор отодвинуты в сторону. И до тех пор, пока я рядом с Лукасом, он будет поглощать меня, в конечном итоге выпив досуха.
Глава 13
Я провожу остаток ночи ворочаясь в кровати, ненавидя себя и желая, чтобы Лукас был сейчас здесь со мной, спутанный в этих простынях. Когда будильник на моем мобильном звонит в 7 утра, я вытаскиваю себя из кровати и направляюсь в ванную. Раздевшись, я захожу в душ и включаю максимально возможную горячую воду, после чего захожу под струи и стою так, прислонившись головой к плиточной стене. Жар воды доставляет дискомфорт, по факту даже обжигает, но это помогает исторгнуть из головы боль и тот ад, что там вертится. Сегодня, для встречи и работы с Лукасом чертовым Вульфом, мне нужен абсолютно незамутненный ум.
О чем, блин, я думала, когда попросила его прошлой ночью коснуться меня руками? От разочарования я ударяю кулаком о стену. Боль простреливает руку. Но я ее игнорирую. Меня больше беспокоит то, что я буквально потерялась в руках Лукаса. И я ненавижу свое тело, реагирующее на мысли о Лукасе прямо сейчас. Я влажная и жаждущая, и я ощущаю себя такой глупой, что позволила ему трахать мое тело и разум.
К тому времени, как я наконец-то выхожу из душа, вода становится холодной, и ванну наполняет облако пара. Я оборачиваю вокруг своего тела плотное махровое полотенце и в это мгновение замечаю, что мой телефон мигает. Сообщение от Лукаса. Оно пришло в 3 ночи.
Встречи в течение всего дня. Разбуди меня. Ровно в 8.
Сейчас же 8:12. Черт бы вас побрал. Стеная, я влетаю в свою комнату, натягиваю шорты и футболку, а затем мчусь на второй этаж в комнату, где спит Лукас. Дверь в его спальню закрыта, и мне слышна старая песня Эми Ли, тихо играющая на iPod станции. Как же она уместна для разбитого состояния, в которое поверг меня Лукас. Сжимая дверную ручку, я останавливаюсь, давая себе мгновение на попытку собраться с мыслями и силами. У меня остались лишь пять дней, и три из них мы проведем за городом. Если я смогу продержаться неделю, тогда пошлю все это к чертям.
Все одеяла лежат у подножья кровати лужей черной ткани. Лукас растянулся поперек матраса на животе. Абсолютно голый. Задерживая дыхание, я на цыпочках крадусь к кровати. Я становлюсь рядом с ним, словно пресмыкающееся животное, вспоминая, что смс от Лукаса гласило разбудить его еще полчаса тому назад, но боже, я не могу перестать восхищаться тем, как здорово он выглядит, когда спит.
Передо мной открывается полный вид всех его татуировок на спине, и мои руки порхают над ними, пока я тщательно изучаю рисунки. Я решаю, что моя любимая – татуировка секундомера в нижней части шахматной фигуры, внутри циферблата изображена королева червей. Никогда не видела подобной тату, потому я думаю, что у этой должна быть какая-то предыстория. Может вызов от товарища по группе или что-то напоминающее о бросившей его девушке.
Это бы объяснило, почему время от времени он такой мудак.
Лукас стонет в кучу из подушек и бормочет:
– Не говори ничего, я перевернусь для тебя.
Пораженная, я резко выпрямляюсь, но он хватает меня за запястье и тянет на кровать прямо сверху его тела. Если бы я была разгоряченной уже до этого момента, то сейчас бы оказалась под угрозой внезапного возгорания. Я падаю на попку, прижимаясь ею к его члену, такому же твердому, как и прошлой ночью в фортепианной комнате. Единственная разница в том, что сейчас Лукас не отталкивает меня. Я ощущаю пульсацию вены на своей шее и то, как тело становится горячее на несколько градусов. Лукас сжимает мое лицо в ладонях и притягивает к себе, пока мы не оказываемся нос к носу.
Мы смотрим друг другу в глаза в течение, казалось бы, вечности, пока я четко ощущаю его эрекцию. Понимает ли он, что я близка к нарушению своей клятвы? Понимает ли, что он делает со мной сейчас, когда зарывается пальцами в мои волосы, когда его такое теплое тело касается моего; понимает ли он, что от всего этого я становлюсь бессильна?
Я бы была лжецом и трусом, если бы не призналась перед собой в том, как хорошо себя чувствую рядом с ним.
– Я был болваном прошлой ночью, – шепчет он. Он проводит пальцами вдоль моей правой щеки, его касание легкое, как перышко. Оно повторяет очертания буквы "Л" так, словно Лукас клеймит меня.
– Это твой способ извиниться?
– Нет, – стонет он, быстро опуская руки от моего лица на плечи и наконец-то на спину. Это еще сильнее сокращает существующее между нами пространство, и когда Лукас поворачивается, устраиваясь поудобнее, я ахаю. – Гм, да. Я извиняюсь за то, что был мудаком. Просто ты реально сводишь меня с ума, Си.
Он говорит это смущаясь. Я закатываю глаза, осознавая, что все это полная фигня. Он тянется и нежно прикусывает мою нижнюю губу.
– Следующие пять дней не мастурбируй, – приказывает он, сжимая обоими руками мою попку.
В ответ я стараюсь сдержать рвущиеся наружу гортанные стоны. Я могу себе представить несколько способов, как провести это время вместе, но большая их часть связана с таким положением наших тел как сейчас или подобным – таким, в котором между нами нет одежды. Только пот.
– Я буду, если ты будешь вести себя подобным образом по отношению ко мне изо дня в день, – бормочу я, ссылаясь на события прошлой ночи. Он смеется. От его смеха по моему телу расходятся мягкие вибрации.
– Ты могла бы сдаться прямо сейчас.
– Почему не согласиться на простой секс? Зачем все усложнять?
Он слегка толкает меня на спину и смотрит своим пылким взглядом. Лукас немного приподнимает голову, и его волосы падают на глаза. Автоматически я тянусь и убираю их. В ответ он перехватывает мои пальцы и целует их один за другим.
– Потому что я хочу, чтобы ты подчинилась мне полностью.
– Может быть я не слишком хороша в подчинении, – бормочу я.
Наклоняя голову в сторону, он насмешливо смотрит на меня. Его волосы вновь падают на глаза, но в этот раз я не собираюсь их убирать. Лукас немного сильнее сжимает мою попку и приподнимает над собой.
– Я должен был быть в студии к 10, так что иди оденься.
Еще один приказ, но по крайней мере мне не придется сидеть в этом доме весь день, отвечая на фан-почту Лукаса. Вчерашний день был чудовищным, в основном благодаря электронным письмам с неистовыми требованиями прокомментировать ту телочку, что была с ним запечатлена на фото в баре.
Несмотря на все те нежности, что случились между нами за последние 15 минут, Лукас усмехается, словно Чеширский кот. Я же стискиваю зубы в приторно сладкой улыбке.
– Слушаюсь, мистер Вульф.
– Твои зубы, – предупреждает он низким рычащим голосом, и я перестаю их сжимать. Как только я достигаю двери, он говорит, при этом его голос еще на октаву ниже. – Насчет того, что ты сказала, что не слишком хороша в подчинении?
– Да?
– Так вот, ты будешь в этом хороша, Сиенна.
Слова Лукаса играют в моей голове, будто песня на повторе все время, пока я одеваюсь. Поскольку он не сообщил мне о наших планах после студии, я выбираю на сегодня платье в горох в стиле винтаж. Оно милое, и когда я брала его пару дней назад с полки магазина, то сразу же подумала о Кайли. Платье несомненно больше подошло бы по стилю ей, так что я делаю фото своего отражения в ванной и шлю ей ммс. Затем я наношу минимальный макияж и оставляю свои длинные рыжие волосы распущенными.
Не потому что Лукас постоянно говорит мне их не собирать.
Конечно же, нет.
Ожидая, пока меня позовет Лукас, я проверяю Facebook.
Там есть сообщение от Тори. Ладно, если честно, то три сообщения от Тори. Все они содержат один и тот же текст: Не трахайся с Лукасом. Но последнее из трех сообщений вызывает у меня смех. Она проделала дополнительную работу и разместила текст в одну из тех электронных открыток, которые Тори имеет привычку мне слать всякий раз, когда Томас ведет себя паскудно по отношению ко мне на работе. Это фото какой-то женщины времен Эдуардов, на снимке она падает, а надпись под картинкой гласит:
Пусть твои попытки заняться со мною сексом закончатся разбитой о твою голову гитарой. Голову, открытую для дискуссии...
Качая головой, я шлю ей быстрое сообщение:
Мило. Надеюсь, у тебя все хорошо. Неимоверно по тебе соскучилась, красотка, и спасибо, что выслушала меня вчера.
Я передвигаю мышку, чтобы закрыть страницу, но в это мгновение кто-то присылает мне сообщение. Это Кайли.
Кайли Мартин:
Люблю это платье! Вижу, Лукас отправил тебя за покупками. Он относится к тебе хорошо?
Я:
Помимо его постоянных команд и одержимости сделать меня покорной?
Кайли Мартин:
Я могла бы прожить, не зная и половины этого.
Я фыркаю. Она сама спросила о том, как ее брат со мной обращается. Неужели Кайли правда думает, что я стану что-то скрывать, при том, что она и так уже в курсе всех пороков Лукаса?
Кайли Мартин:
Посмотри на это с позитивной стороны: еще 5 дней, и я вернусь, твоя работа будет окончена, и ты сможешь вернуть дом своей бабушки обратно в ее собственность. Самый большой и легкий кусок пирога, который тебе когда-либо удавалось отхватить, верно?
Нет, неверно. Очень, очень неверно. Как все это может быть легким, если рядом с Лукасом мои чувства и эмоции подобны игре в перетягивание каната? Был ли Лукас всегда столь доминирующим или стал таким из-за собственной знаменитости? Был ли когда-то в его жизни момент, в который этот парень не был столь активным? Независимо от всего этого, я знаю одно: бабуля – единственный человек, ради которого я бы втянула себя в эту ситуацию; я бы не согласилась на данную договоренность ради сохранности собственного дома, слишком сильны связанные с этим физические и эмоциональные потрясения.
Осталось всего пять дней.
Я:
Ага, действительно просто.
Кайли Мартин:
Нужно бежать. Скажи Лукасу, что я просила его быть с тобой милым; ну, настолько милым, насколько он способен. Напиши мне или позвони, если что-то понадобится! <3
Она отключается прежде, чем я успеваю спросить об одержимости Лукаса доминировать надо мной, но даже если бы я ее и спросила, более чем уверена, она бы не стала отвечать. Создается впечатление, что Кайли пытается держаться как можно дальше от странностей своего брата, точно так же, как и я в отношении Сета.
Я сгибаю пальчики ног при мысли о Сете и нашей вчерашней перепалке. Беря свой телефон, я размышляю, должна ли ему позвонить. Я ввожу три цифры и в конечном итоге звоню бабуле. Меня перебрасывает на голосовую почту.
– Эй, ба... мы с тобой не говорили уже несколько дней. Просто, чтобы ты знала, я думаю о тебе и о том, что люблю тебя. Скоро увидимся, ладно?
Глядя на телефон, я вздыхаю. А затем раздается стук в мою дверь, и Лукас орет:
– Идем, Рыжая.
И лишь потому, что у меня сейчас игривое настроение, я открываю сообщение Тори с открыткой и пересылаю его на почту Лукасу.
†
Рок в живую – это огни в темноте, драйв, потные тела, скользящие друг о друга, но студийная музыка – это нечто абсолютно противоположное. Студия Music Row – это идеальное сочетание отличного освещения и высококлассных технологий. Лукас приехал первым из всей группы. Он говорит привлекательной блондинке-ассистенту, что мы хотим подождать ребят в приватной комнате, в ответ она спрашивает, не желаем ли мы перекусить.
Лукас просит бутылку воды, а я обычную кока-колу. От того, как девушка смотрит на меня, я практически начинаю опасаться, что она никогда на слышала о калорийных напитках, но затем блондинка кивает и исчезает. Я ненавижу производимый Лукасом эффект на женщин почти так же сильно, как и то, каким взглядом он смотрит на задницу ассистентки, пока она уходит. Это напоминает мне о том, какой же он игрок.
– Хорошенькая, – говорю я. Должно быть он уловил в моем голосе горечь, потому что в ответ улыбается. Именно той кривой усмешкой, которой чаше всего меня одаривает.
– Не совсем. Но я – огромный фанат твоей попки. Я мог бы написать о твоей попке песню.
– Ты ее даже никогда не видел.
Он приподнимает бровь и бросает на меня опасный взгляд.
– Не видеть – не значит не верить.
Я разглаживаю складки на платье и направляюсь к одному из роскошных кожаных сидений. Садясь, я скрещиваю ноги в лодыжках. Засунув руки в задние карманы джинс, Лукас следит за каждым моим движением. Каждым вздрагиванием моего тела. Каждым вздохом. Он все еще смотрит так, словно зубами хочет стянуть мои трусики, когда "девушка с нулевым размером" возвращается с нашими напитками. Она подает мне диетическую колу, и я беру бутылку, но Лукас качает головой.
– Мисс Дженсен просила обычную кока-колу, – говорит он.
– Но...
Лукас качает головой, прерывая слова "девушки с нулевым размером". В ответ она послушно стоит, сложив перед собой руки и ожидая, что еще он ей скажет. Какой приказ отдаст.
– Сбегайте в продовольственный магазин, если у вас нет нужного напитка.
Она смотрит на меня, словно я дерьмо под ее туфлями с четырех дюймовыми каблуками, а затем переводит взгляд на Лукаса и широко ему улыбается.
– Я достану напиток так быстро, как только смогу, мистер Вульф, – блондинка уходит, но на этот раз Лукас не смотрит на ее попку.
– Тебе всегда все нужно контролировать? – шиплю я.
– Это не был контроль, это – ...
– Подтверждение твоего доминирования?
– Не нужно тут сыпать хреновым сарказмом, Сиенна. Ты попросила обычную кока-колу, она же принесла тебе диетическую.
– Мне не нужно, чтобы ты говорил за меня.
– Тогда учись самостоятельно постоять за себя. Боже, у тебя нет проблем с тем, чтобы с ходу послать меня на хрен, но со всеми остальными людьми...
Он отворачивается от меня, и я сосредотачиваю свое внимание на крошечном кусочке пуха на подоле моего платья. Мое сердце бьется неравномерно – даже быстрее, чем прошлой ночью. Я жду, пока оно успокоится, и, отдышавшись, говорю:
– Потому что ты пугаешь меня, Лукас.
Его плечи начинают сотрясаться. Он смеется надо мной.
– Я пугаю тебя? Ты хоть осознаешь, что делаешь со мной, Сиенна? Что ты сделала со мной два года назад? – когда я медленно качаю головой, потому что не знаю, как на это ответить, он продолжает. – Конечно же, ты не знаешь, как опасна для меня.
К моему счастью в студии появляются ребята из его группы, спасая меня от дальнейшего разговора, так как я буквально не знаю, что сказать. Я следую за Лукасом в студию, и он приказывает мне ожидать его вместе со звукооператором и режиссером документального фильма во внутренней комнате звукоинженера. Лукас приподнимает брови, будто ожидает, что я начну с ним спорить на этот счет, но я молчу.
Куда я, черт побери, еще могу уйти, пока он записывает музыку?
Когда Лукас заходит через стеклянные двери в комнату звукозаписи, я слышу, как барабанщик Синджин говорит ему своим противным голоском:
– Щелкнул пальцами, и она прибежала, да?
Лукас бросает на него мрачный взгляд, хватает свою гитару с подставки и что-то говорит остальным парням. Звукооператор включает звук, так что теперь мы слышим происходящее в комнате звукозаписи, в том числе и конец фразы Лукаса.
– ... ее, и я сломаю ваши чертовы пальцы.
Очевидно, что под "ее" он подразумевает меня, и судя по нервным пересмешкам среди парней, вероятно, этими словами Лукас предупреждал свою группу временно держаться от него в стороне. Я практически ожидаю, что дальше последует реплика с сильным южным акцентом Лукаса "Сиенна моя!", но нет.
Видимо, я пересмотрела кабельное ТВ.
Перекинув ремень бас-гитары через плечо, Уайтт МакРей начинает бренчать по струнам.
– Рыжие не в моем вкусе, – говорит он, встречаясь со мной взглядом. Уайтт усмехается, словно гребаный кот, съевший канарейку, и наклоняет в сторону голову. И в этот момент, мне почему-то начинает казаться, словно вся группа, за исключением Лукаса и даже звукооператор, смотрит на меня.
