Текст книги "Трофей (ЛП)"
Автор книги: Эмили Сноу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 15
Шестой день начинается с событий, которые можно охарактеризовать как маниакально неистовые. В 6:30 утра я получаю сообщение от Кайли по телефону, который ранее получила от Лукаса.
Эй, детка, на какой адрес ты высылала подтверждение брони рейса Лукаса до Атланты? Не увидела его в официальной почте и поэтому забеспокоилась.
Меня должно было бы раздражать то, что она все за мной перепроверяет, но в данный момент я больше беспокоюсь из-за того, что я не знаю, о чем вообще идет речь. Я быстро набираю ей ответное смс, спрашивая о том, что, черт побери, происходит. Через пятнадцать секунд телефон начинает вибрировать прямо у меня в руках.
– Ладно, просто скажи, что ты надо мной издеваешься и на самом деле отправила это долбанное подтверждение по личной почте. Так и было, верно ведь? – умоляет Кайли. Ее голос звучит почти сонно. И будто бы подтверждая мои подозрения, Кайли зевает в трубку.
Отбрасывая в сторону теплые одеяла, я вытягиваю в сторону ноги и разминаю свои пальчики.
– Нет, это не шутка. Откуда мне было знать, что нужно сделать в первую очередь? – хотя, когда я говорю об этом вслух, то идея проверить вещи такого рода начинает казаться мне довольно логичной. Должно быть, я худший ассистент всех времен, потому что единственная вещь, на которой я реально была сосредоточена в течение последних пяти дней – это сексуальное притяжение к моему боссу.
В какой-то момент я даже потеряла из виду цель, ради которой согласилась на эту работу с Лукасом. Вернуть дом бабули.
Кайли повизгивает. Я слышу, как изголовье ее кровати ударяется о стену, а затем как низкий мужской голос шепчет ей что-то.
– Спи, – шепчет Кайли, явно неудачно прикрывая рукой трубку. Обращаясь ко мне, она говорит. – Прости за это, ммм...
– Уборка номеров? – предполагаю я, подавляя собственный смешок.
– Верно, уборка номеров. Сиенна... это реально плохо. Я могла бы поклясться, что оставляла для тебя инструкции с просьбой подтвердить бронь...
– Ты не оставляла.
Она стонет, впадая в отчаяние, и я могу себе представить, как обе ее руки пробегают по спутанным темно-синим прядям волос.
– Знаешь, мне приснился об этом кошмар? Я проснулась в холодном поту от волнения, и это было ужасно. Что же нам теперь делать?
Решение кажется довольно простым, но после того, как я включаю свой компьютер и открываю несколько вкладок по резервации рейсов, то понимаю, почему Кайли прибывает на грани истерики. Это один из тех безумных случаев, когда вселенная смеется надо мной, потому что я обнаруживаю полное отсутствие свободных рейсов на указанную дату.
– Значит, мне придется его отвезти, – говорю я. Нет никакого другого способа решить эту проблему. Я содрогаюсь от самой идеи провести 5 часов в пути от Нэшвилля до Атланты, в течение которых Лукас будет смотреть на меня и нервировать. Он вероятно сделает все, что в его силах, лишь бы возбудить меня до предела, хотя, по сути ему для этого не нужно прикладывать особых усилий.
Кайли рычит, и слышно, как рядом с ней сонный парень – он же уборка номеров – стонет. Снова скрипит кровать, но я притворяюсь, что не слышу всего этого.
– Лукас не обрадуется, – шепчет она. Я слышу, как где-то на фоне что-то шаркает, и через мгновение доносятся звуки автомобильного гудка и сирены. А затем следует звук глубокого вдоха, и я понимаю, что она вышла покурить. – Я подразумеваю, что после случившегося вчера с Синдженом...
Я сглатываю ком. Уайтт и Кэл, гитарист Your Toxic Sequel, приходили прошлым вечером выпить с Лукасом. Никто из них не выглядел особо жаждущим выпить, но тем ни менее все они пили шот за шотом так, словно мир вот-вот закончит свое существование. Я ушла от них куда подальше, сделав вид, что у меня есть какие-то дела в другой комнате, и скрывалась там до тех пор, пока Лукас не позвал меня отвезти ребят в стрип-клуб, будто бы для встречи с их друзьями. Но когда я высадила их возле пункта назначения, Уайтт оттянул меня в сторону.
– То, как Лукас смотрит на тебя... не наебывай его, ладно? Вы с ним трахаетесь, и это портит нашу музыку. Я не привык бить девушек, но знаю телочек, которые надерут тебя задницу вместо меня.
Предполагаю, Уайтту известно очень мало или совсем ничего о планируемом сольном альбоме Лукаса. Я подошла к нему ближе так, чтобы парень ясно увидел мою улыбку.
– Серьезно? Ты угрожаешь тем, что заставишь какую-то девушку избить меня за то, что ты себе якобы вообразил? Вы рокеры такие чувствительные неженки.
– Мы просто стремимся защитить свою карьеру, – сказал он, доставая удостоверение личности со своего бумажника и направляясь к входной двери клуба. Но в тот момент, когда он разворачивался на пятках, то бросил мне на последок. – Развлекись в Атланте.
– Сиенна? Эй, Сиенна? Ты слышала хоть слово из сказанного мной? – спрашивает Кайли, возвращая мое внимание к настоящему.
– Ага, здесь я. Эй, я попробую сделать несколько звонков в аэропорт. Перезвоню тебе через несколько минут, ладно? Пока, – говорю я на одном дыхании. Я кладу трубку прежде, чем Кайли успеет снова начать волноваться.
Но в конце концов Кайли становится той, кто спасает мой день, высылая на мой личный почтовый ящик подтверждение брони частного самолета, который ей удалось арендовать, прежде чем Лукас спускается к завтраку. Глядя на смету сего праздника жизни, я испускаю стон. Этой суммы хватило бы, чтобы оплатить все наши с Тори расходы в течение трех или даже четырех месяцев.
Кайли отправила копию сметы и Лукасу, но он не выглядит смущенным данным изменением планов или суммой потраченных денег. Он просто зовет меня, чтобы вместе позавтракать, и вот я сижу напротив него, попивая свой кофе. Лукас поглощает свежие фрукты, одновременно с тем пристально следя за всеми моими действиями. Я сползаю ниже на своем стуле, прикрывая рукой лицо.
– Почему вы так смотрите на меня, мистер Вульф?
Он кладет кусочек дыни себе в рот, от чего его губы становятся влажными, липкими и сладкими. Я скрещиваю свои длинные ноги, пытаясь унять накатившее чувство нужды.
– Помнишь, как мы с тобой однажды ели клубнику? – спрашивает он.
Румянец разливается по коже. Я подношу к губам чашку с кофе и делаю огромный глоток. Горячая жидкость опускается по моему горлу, и я потираю язык туда-сюда между зубами.
– Господи, я бы хотела помнить то время.
– Я планирую заставить тебя сесть неподвижно – говорит он, и его карие глаза горят желанием и властью, – пока буду макать в твое тело свои пальцы и фрукты. Пробуя тебя на вкус. Знаешь ли, я пристрастился к твоему вкусу, Рыжая.
Я чувствую, как в глубине моего живота начинает пульсировать, и от этого чувства я не могу спокойно усидеть на стуле.
– И дай угадаю, ты не собираешься этого делать, пока я не скажу нужные слова, верно?
– Ты чертовски умна, Сиенна.
†
Лукас пребывает в задумчивом состоянии все время полета до Джорджии, который, кстати, заканчивается не успев толком начаться. Мой босс сидит в стороне, занимая при этом два сидения, и пишет что-то в своем ежедневнике. Каждый раз, когда он бросает на меня взгляд, то наклоняет свою голову, словно пытается прочесть мои мысли.
Хотела бы я знать, что он там пишет, это что-то обо мне или о нас? Я хочу знать, какие мысли заполняют его разум каждый раз, как он смотрит на меня. Так много всего я хотела бы о нем знать, что голова идет кругом, а сердце пускается в галоп.
Лукас признает мое присутствие только тогда, когда самолет заходит на посадку, и мы готовимся покинуть борт. Возвышаясь надо мной, он кладет руку на мою щеку, а другой рукой убирает волосы с моего лица. Я тянусь к нему, становясь на носочки и пробегая пальцами по его волосам. Лукас наклоняет лицо, но всего в миллиметре от моего рта, останавливается.
– Это будет непросто.
– Что? – выдыхаю я, когда его пальцы скользят между моих губ. Он двигает ими туда-сюда, и я слегка нажимаю зубами на его кожу, именно так, как Лукас и учил меня.
– Быть рядом с тобой, зная, что вот-вот ты станешь моей, но при этом не иметь возможности трахнуть тебя, попробовать на вкус или владеть тобой любым другим желанным мною способом, потому что несколько следующих дней будут реально сумасшедшими.
– У нас всегда есть время в гостинице, – говорю я, потираясь своим животом о его эрекцию.
Он шумно выдыхает, убирая мои руки от своего тела и поднимая их в захвате у меня над головой.
– Да... у нас всегда есть такая возможность.
†
Лимузин – впервые я ездила на таком после выпускного вечера около пяти лет назад – везет нас с Лукасом в отель Четыре Сезона Атланты. Даже при том, что я была свидетелем реакции фанов Лукаса на его появление в Лос-Анджелесе и в баре The Beacon в Нэшвилле, это все ничто, по сравнению с реакцией на него в его родном городе. Отелю пришлось усилить меры безопасности, потому что какая-то светская хроника прознала, что Лукас в городе и остановился именно здесь.
Прежде чем я успеваю выйти из авто, Лукас останавливает меня, притягивая к себе, так что я падаю ему на колени. Он натягивает мне на голову одну из своих безразмерных шапок. Нанося на мое лицо нелепые розовые румяна, он мягко говорит:
– Не хочу, чтобы о тебе снова начали сплетничать, размещая наши совместные фото в сети, – он поднимает мои волосы и прячет их под шапкой, убеждаясь, что каждая прядка скрыта от посторонних глаз. Этот жест настолько интимный, что мое дыхание становится прерывистым. – Не говори со СМИ, – приказывает он.
– Да, мистер Вульф.
– Скажи мое имя еще раз.
– Мистер Вульф.
А затем он целует меня так страстно, что от этого поцелуя возникает желание сорвать с него всю одежду прямо здесь и сейчас.
– Боже, я мог бы написать песню о том, как ты произносишь мое имя.
– Так же как ты планируешь написать песню о моей попке? – дразнюсь я.
– О каждой части тебя, – говорит он голосом, от которого мое сердце буквально тает. С силой сжимая мои груди в последний раз, Лукас стучит в перегородку между салоном и водителем, давая тому знак, что готов к встрече с фанатами.
†
Как только мы оказываемся в своем гостиничном номере, Лукас сообщает мне, что должен уехать, чтобы уладить еще несколько мелких вопросов. Я не против его отсутствия, по крайнем мере в течение недолгого промежутка времени, так как смогу использовать это время на то, чтобы полюбоваться видом на Антланту из окон нашего номера. Он – ошеломляющий. Мы остановились в президентском люксе, на последнем этаже гостиницы, весь номер отделан мрамором, шикарной мебелью и имеет кровать по истине королевского размера. Я бы полежала на ней, если бы не тревожная мысль о том, что мы с Лукасом испытаем ее вместе.
Принимая ванну я неспешно брею ноги и мою волосы, а затем использую свободное время на то, чтобы сделать несколько звонков и ответить на электронную почту, свою и Лукаса.
Когда я дозваниваюсь до бабушки, в ее голосе слышится облегчение от моего звонка.
– С тобой все хорошо? – спрашивает она.
– Ага, я в порядке. Я... – начинаю я, но останавливаюсь, когда слышу ее всхлипы. – Бабуля, что происходит?
– Это из-за Ребекки, – говорит она. Я слушаю, замирая на месте от ее рассказа о том, как моя мать ввязалась в драку с несколькими другими заключенными из-за того, что украла у тех пару обуви. Внутри моего живота начинает собирается горечь и стыд, когда ба продолжает свой рассказ, сообщая мне, что маме теперь придется отправиться в больницу округа для проведения операции. – Я не понимаю, зачем она вообще брала чужую обувь, Сиенна. Я передаю ей деньги в книгах. Там было столько, сколько ей...
Я опускаюсь на пол, опираясь спиной о край дивана. Похоже, что мне не придется выпытывать у бабули насчет моей матери. Она признала, что ездит ее навещать, но мне бы хотелось, чтобы все перенесенные бабушкой страдания взвалились на мою долю, а не на ее.
Ба прекращает говорить. И мне слышны ее тихие всхлипы и какие-то шумы на том конце провода. Должно быть она в постели. Я сжимаю руки в кулаки и ударяю ими о диван.
– Бабуля, я не могу тебя отругать за то, что ты с ней видишься. Я не собираюсь с тобой спорить, потому что у меня нет возможности поговорить об этом сейчас, но пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, перестань позволять ей использовать себя.
Несколько лет тому назад, когда маму наконец-то нашли – после ее побега из города, охотники за головами догнали ее через два дня после этого – суд присудил бабуле штраф в размере 300 тысяч долларов наличными. Если бы только мою мать поймали на 48 часов раньше, то ба никогда бы не столкнулась с подобной ситуацией.
Но даже после того, как мама ее настолько подставила, бабушка все равно заняла ее сторону, когда та попыталась поговорить с Сетом о том, чтобы он принял на себя ее вину и понес меньшее наказание, так как был еще подростком.
Моя бабушка настолько добрая и смеренная, что заслуживает гораздо лучшей жизни, чем моя мать. Я и Сет заслуживаем лучшего, чем наша мать, и хоть мне и ненавистно это признавать, но наш отец тоже лучше матери.
Наша связь с отцом сводилась к телефонным звонкам раз в две недели и редким смехотворным встречам по праздникам, эквивалентным приветствию бездомного, над которым издеваются в кафе в Лос-Анджелесе, где я обычно покупаю Томасу чашку кофе по утрам.
– Я знаю, – говорит бабуля между всхлипами. – Просто все так непросто... с домом и Ребеккой. Я не знаю, что мне еще сделать или куда пойти.
– Не волнуйся, я уже скоро буду дома, и мы обо всем позаботимся. Клянусь.
– Все так непросто, – повторяет она. – Я-я, наверное, пойду спать, дорогая. Завтра я собираюсь снова навестить твою мать в больнице и заодно встретиться с собственным врачом. Но детка, я так сильно люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, ба.
Но как только я кладу трубку, мои зубы сами по себе крепко сжимаются. В таком состоянии меня и обнаруживает Лукас: со спрятанным в ладони лицом и неистово сжатыми зубами.
– Не скреж... – он делает резкий вдох, а затем в считанные секунды пересекает мраморное фойе, входя в гостиную. – Что, черт возьми, происходит?
– Я в порядке.
– Сиенна, – говорит он, и в его голосу слышится предупреждение, я поднимаю на него свой взор, не скрывая заплаканное лицо. Лукас опускается рядом со мной на пол, опираясь как и я спиной о диван. Мне почти что смешно от того, каким беспомощным он выглядит в данной позе, вытирая мои слезы и притягивая в свои объятия. Лукас Вульф – самый властный из всех известных мне людей, позволяет мне шмыгать носом возле своей белой рубашки, размазывая потекшую тушь по чистой ткани.
Я всхлипываю.
– Моя мать подралась в тюрьме.
Удерживая меня за плечи, он немного отстраняется, прокладывая между нами достаточное пространство, чтобы заглянуть в мои глаза и попытаться прочитать мои эмоции. Лукас хмурится, сжимая вместе свои губы.
– Не думаю, что ты грустишь из-за того, что кто-то отшлепал по заднице твою мать.
Я смеюсь сквозь слезы и вытираю руками лицо.
– Боже, нет. Она нарывалась на это несколько последних лет. Это... – я испускаю тихий, приглушенный стон, и Лукас снова зарывается лицом в мои волосы, поглаживая мой затылок, от чего у меня возникает чувство безопасности, – из-за бабушки, ну, ты знаешь. Моя мать использует ее, а бабушка раз за разом терпит это. Это просто разрывает мне сердце. Ты не представляешь, как сильно мне за нее обидно.
Лукас бормочет, что понимает меня, но я слышу, как его голос дрожит. Думаю, он считает, что я что-то утаиваю.
Но, не смотря на свои подозрения, Лукас выслушивает мои всхлипы и жалобы на мать. Кажется, словно у меня сорвало плотину, и все копившееся внутри вырвалось наружу, тем самым нарушая все гласные правила. В конце концов, он твердо приказывает мне лечь в кровать, после чего укутывает в этой огромной постели, и от одного взгляда в его глаза несказанные слова становятся ясны.
Я вижу, он понимает, что все сказанное мной о бабуле – о том, как ее раз за разом использовали и подводили – все это когда-то было и обо мне.
Глава 16
К своему превеликому удовольствию на следующее утро я снова встречаюсь с режиссером документального фильма. Он ожидает нас в гостиничном лобби, сообщая о том, что сегодняшний день должен быть отснят. По отношению ко мне мужчина довольно приветлив, но кроме пары взглядов и рукопожатия, он не удостаивает меня даже словом. Плетясь следом за ними и делая заметки на своем планшете Samsung, я пытаюсь не закатить глаза от осознания того, что этот документальный фильм крайне далек от реальной жизни. Режиссер наставляет Лукаса даже в вопросе общения с его собственными родителями.
И кстати, о родителях Лукаса...
Прикусывая губу, я отправляю сообщение Кайли, спрашивая о том, чего же мне от них ожидать. Знаю, следовало спросить об этом раньше, но всего несколько дней назад мои чувства к Лукасу не были столь сильными. Происходящее между нами – это именно то, что он и обещал. Я не хочу выглядеть дурой перед его родителями или произвести плохое впечатление на всю оставшуюся жизнь.
Этим вечером я планирую принять предложение Лукаса. Помимо спасения дома моей бабушки – который на данный момент можно считать делом решенным – я никогда не хотела ничего так сильно, как сейчас хочу быть с Лукасом.
Мой мобильный садится в тот момент, как я проверяю сообщение от Кайли.
Подруга, мои родители любят всех. Им нравился даже мой бывший муж, так что можешь смело бегать по их двору абсолютно голой и при этом, ты все равно заработаешь их одобрение.
Через секунду она присылает еще одно сообщение.
Но лучше все-таки не бегай голой по их двору.
На меня накатывает внезапное ощущение облегчения, когда я принимаю руку Лукаса, забираясь в лимузин, который будет возить нас по Атланте в течение сегодняшнего дня. Лукас долго не отпускает мою руку, проводя большим пальцем по костяшкам. Я заливаюсь румянцем. И отвожу взгляд.
Режиссер наклоняется в нашу сторону, и улыбка медленно расплывается по его лицу, но Лукас бросает на него грозный взгляд. Последним в лимузин садится оператор. Лукас и режиссер документального фильма – который, как я узнала, будет называться "Рок на Дороге" – сидят по одну сторону авто, а я и оператор по другую, так что я не попадаю в кадр. По дороге Лукас рассказывает на камеру о том, как он вырос здесь, в Атланте, но говоря о своей жизни он смотрит на меня, а не в объектив.
– Я играл в баскетбол – был первым бейсменом – во время первого года учебы в высшей школе, – он указывает на школу по правую сторону улицы. Это частная религиозная академия, что меня очень удивляет. – Но я довольно быстро устал от мячей и покончил со всем этим дерьмом, – добавляет он, драматично закатывая глаза перед камерой.
– А что насчет музыки? Что, по вашему мнению, наибольшим образом повлияло на развитие вашего музыкального вкуса? – спрашивает режиссер.
Лукас погружается в раздумья, хотя, мне кажется, что он просто притворяется. Эти вопросы ему задавали, вероятно, более сотни различных репортеров в несчетном количестве интерпретаций.
– Моя отец. Он был настоящим фаном Металлики. Я, гм, когда-то, подумывал создать вместе с Синджином и Уайттом кавер-группу Металлики.
Металлика. Я приподнимаю бровь, глядя на него, и в ответ он пожимает плечами и посылает мне усмешку.
Лимузин замедляется до черепашьей скорости – максимально дозволенной в жилых районах. Когда мы останавливаемся, паркуясь у бордюра бело-коричневого бунгало, на крыльцо выходит улыбающаяся женщина, выглядящая, как более старшая версия Кайли.
Она обнимает Лукаса так страстно, зарывая свое лицо у него на груди, что становится ясно, режиссер ее тоже подготовил к этой встрече, или же Лукас бывает дома так же редко, как и я. Я склоняюсь ко второму варианту, и потому гадаю, какое же прошлое было у Лукаса здесь. Очевидно, что с матерью у них есть некая крепкая привязанность, плюс, вспоминая о том, что он говорил о родителях, пока мы ехали в лимузине, я думаю, что в этой семье царит взаимная любовь.
– А где Кайли? – спрашивает мама Лукаса, пока я стягиваю с себя шапку и очки и сажусь на фортепианную скамью в тесной гостиной. – Она осталась в гостинице?
– Ей нужно было срочно позаботиться кое о чем в Калифорнии, – быстро объясняет Лукас. Он подмигивает мне. – Не волнуйся, ма, она приедет к вам на Пасху.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться. Его южный акцент появился как по волшебству, как только Лукас оказался рядом с матерью. Плюс, я считаю чертовски сексуальным тот факт, что двадцати девяти летний мужчина уважает свою мать достаточно, чтобы умолчать о распутствах сестры на вечеринках в Новом Орлеане.
Миссис Вульф оказывается такой же очаровательной как и Кайли, она с естественной легкостью рассказывает на камеру о достоинствах своих детей. Отец Лукаса появляется где-то в середине съемочного процесса. На нем одета плотная футболка для гольфа, и когда меня представляют в роли временной замены Кайли, то мужчина дарит мне крепкие объятия.
– Она не прислала нам даже шампанского? – дразнит он, и я вымучено улыбаюсь.
В доме Вульфов царит счастье и покой, но мне почему-то хочется стать невидимкой. Наблюдая за тем, как Лукас общается с близкими, я напоминаю себе, что у меня есть бабуля, что мои бабушка и дедушка были чудесными людьми, гораздо лучше, чем чьи-то родители.
Но все же почему-то мне не удается избавиться от чувства тупой зависти.
Когда мы покидаем дом, мистер и миссис Вульф обнимают меня и Лукаса на прощание.
– Пока я не забыла, – говорит его мама, останавливая его прямо на пороге. – Сэм пытается связаться с тобой. Говорит это было...
– Я уже об этом позаботился, – говорит ей Лукас, его голос строгий, может даже немного грубый. Его черты приобретают суровое, хмурое выражение, когда Лукас обнимает мать в последний раз. Кем бы ни был этот Сэм, ставлю все свои деньги на то, что он представляет собой одну из причин, почему Лукас избегает регулярных поездок в Атланту.
Сэм – это версия моей Ребекки для Лукаса.
†
Когда мы отпускает съемочную группу и остаемся в лимузине вдвоем, Лукас говорит мне сесть на его колени. Я с энтузиазмом забираюсь на сиденье, скользя своей попкой по его бедрам. Он располагает руки по обе стороны от себя и двигает бедрами вверх-вниз, тем самым дразня меня и доводя до агонии.
– Я хочу, чтобы чуть позже ты так же ерзала от прикосновений моего языка, – шепчет он, сжимая мои ягодицы.
– Позже – это когда?
– Обед с Силлой не займет слишком много времени, а затем мы...
Я замираю, как только он упоминает ее имя, остальные слова смешиваются воедино, превращаясь в сплошную белиберду. Отстраняясь от него, я обнимаю себя за талию.
– Я не знала, что Силла Крейн в Атланте, – несмотря на все мои усилия не выказывать собственных эмоций, в голосе все равно слышен намек на беспокойство.
Лукас разводит мои руки в стороны и поворачивает так, чтобы моя спина прижималась к нему. Поднимая мои руки, чтобы они обнимали его за шею, Лукас начинает ласкать мою грудь, порхая пальцами над сосками, покручивая их так, что по моему телу пробегают вибрации.
– Это причина, по которой мы здесь, – говорит он между ласками и поцелуями моей шеи. – Помимо документального фильма в Атланте мне нужно еще посетить вечеринку по случаю дня рождения Силлы.
– Ох, – говорю я.
В тот момент, когда мы приезжаем в ресторан, он, кажись, даже не замечает, как сильно я злюсь, или то, как вяло я тащусь за ним в здание ресторана. Я почти собираюсь передумать насчет решения сказать ему те самые слова, хоть и понимаю, что это будет глупой тратой времени – в любом случае Лукас не остановится и получит желаемое.
Я, конечно, надеюсь, что красота Силлы – это всего лишь продукт Photoshop и косметики M.A.C, но не тут-то было, она просто ошеломляюще прекрасна, как на всех обложках журналов и на видео. Лукас представляет меня как временного заместителя Кайли, и она кивает, посылая мне крохотный намек на улыбку. Своим хриплым сексуальным голосом Силла смеется и заказывает пиво Bud Light с грязным чизбургером.
Силла вообще не обращает на меня внимания – она всецело сосредоточена на Лукасе – лишь однажды она перебрасывает свои темные волосы через плечо и бросает на меня взгляд.
– Итак, милочка, как ты умудрилась познакомиться с Лукасом? – спрашивает она. – Потому что я даже не знала, что Кайле известно о существовании такого понятия, как отпуск. Эта девочка работает слишком много.
Лукас отвечает за меня.
– Сиенна работала с нами над съемками одного видео-клипа несколько лет назад. Она костюмер в Лос-Анджелесе.
– Весело, – говорит Силла, хоть и не выглядит слишком радостной, и я счастлива, что никогда не работала на съемках со Злыми Ягнятами.
Оставшееся время обеда проходит немного некомфортно для всех. Я беспрерывно наблюдаю за тем, как Силла и Лукас наверстывают упущенное время. Наконец-то, не выдержав этой пытки, я извиняюсь и выхожу из-за стола. Я задерживаюсь в уборной дольше, чем нужно, оттягивая момент возвращения за столик. Когда я наконец-то возвращаюсь, Лукас уже оплачивает счет.
Силла усмехается мне.
– Я только что пригласила Люка – ну, и тебя, конечно, – прийти и...
– Я в порядке, – говорю я, даже не желая дослушать то, что она собиралась сказать. Лукас прищуривает глаза. Я отворачиваюсь от него.
Пока мы едем в отель, то молчим, напряженно сидя на противоположных сидениях лимузина. Но как только мы оказываемся в номере, Лукас притягивает меня к себе, поднимая мои руки над головой, и целует до тех пор, пока мои колени не начинают подкашиваться.
А затем он отталкивает меня. Спокойным ровным голосом Лукас приказывает мне сесть на стул.
– Садись, Сиенна.
– Нет, я собираюсь...
– Сядь, – повторяет он. Я раздражаюсь, и мое тело дрожит, но все же я превозмогаю себя и опускаюсь на краешек стула. Как только я сажусь, Лукас спрашивает, почему я была так груба с Силлой. Я отворачиваю от него лицо, когда отвечаю на этот вопрос.
– Потому что она смотрела на меня свысока, так, будто я не достойна облизать ее мотоциклетные ботинки, – потому что я боюсь вашего совместного прошлого. – Потому что я хочу тебя, – шепчу я дрожащим голосом.
Лукас сжимает руками мое лицо и жестко целует.
– Только не говори мне, что видишь угрозу в Силле, – шипит он напротив моих губ. Я киваю, и он запускает свои пальцы в мои волосы, издавая гортанное рычание. – Ты сводишь меня, ко всем чертям с ума, Сиенна. Она – один из моих лучших друзей, мы выросли вместе, но она – не ты. И никогда тобою не станет, даже за миллион лет.
Так приятно слышать от него эти слова; в ответ я обнимаю его за шею.
– Я хочу тебя, – говорю я ему снова, отодвигаясь. – Я желаю быть тем человеком, которым ты хочешь меня видеть.
– Я не поверю в это, пока ты полностью не успокоишься и не будешь абсолютно уверена, – говорит он, но я прижимаюсь к его телу своим. – Остановись, или я накажу тебя прямо сейчас.
Я беру его руку и прижимаю ее к месту между своими бедрами. Кладя руку на мой подбородок, Лукас поворачивает мое лицо так, что мы оказываемся нос к носу. Испуская стон, он отталкивает меня и снимает свою собственную футболку. Я наблюдаю, затаив дыхание, за тем, как он с легкостью разрывает ее на несколько длинных полосок.
– Что ты..?
– Молчи и раздевайся.
Я раздеваюсь так быстро, что зарабатываю от него удивленный взгляд. Лукас подходит ко мне и бросает одно из гостиничных полотенец на стул.
– Садись, – говорит он, и я опускаюсь на сидение. Он встает передо мной на колени. Но когда я поднимаю руку, желая погладить его волосы, Лукас хватает меня за запястье и привязывает его к подлокотнику стула. Я ахаю. Бросая на меня опасный, предупреждающий взгляд, он привязывает второе запястье к противоположной стороне стула. А затем широко разводит мои ноги, так что я оказываюсь полностью открытой перед ним; через минуту мои лодыжки так же привязаны к ножкам стула.
– Лукас, я...
Он касается моих губ кончиками пальцев, опуская голову, и целует меня там. Я извиваюсь, хватаясь за воздух своими пальцами. В течение вечности он пробует на вкус, кусает и посасывает меня. И когда я уже близка к тому, чтобы кончить, когда я раскачиваюсь взад-вперед на стуле, неистово толкаясь бедрами навстречу его рту, Лукас останавливается.
– Мне нужно сделать звонок, – шепчет он, развязывая меня. – И тебе лучше не трогать себя, пока я не вернусь, ты понимаешь?
Я киваю, и он помогает мне подняться на ноги. Раздвигая мои ноги, он проталкивает в меня один палец.
– Ты понимаешь? – повторяет он суровым голосом.
– Да, сэр.
И в тот момент, когда он покидает люкс, а я иду дуться в ванную.
