Текст книги "Умри ради меня"

Автор книги: Эми Плам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Если ты остановишься на этом, – со смехом перебила его я, – мне все равно будет понятно, что это комплимент.

– Да-да! Разумеется. – Он пугливо улыбнулся и кивнул на меч Винсента, лежавший на полу. – Не желаешь ли попробовать, Кэти?

– А у тебя есть страховка от несчастных случаев? – захохотала я. – Потому что я ведь запросто могу угробить всех нас, если ты позволишь смертельному оружию очутиться в моих руках.

– Только, пожалуй, тебе лучше будет снять свитер, – сказал Винсент.

Я совершенно машинально стянула свитер и осталась в одной майке с бретельками. Винсент одобрительно присвистнул.

– Перестань! – шепнула я, краснея.

Гаспар вскинул меч, и его лицо сразу стало безмятежно спокойным. Он кивком головы предложил мне выйти вперед. Винсент встал за моей спиной, обхватив ладонями мои руки, сжавшие рукоять меча, чтобы направлять мои движения.

Меч выглядел так, словно его стащили у короля Артура, – такие можно увидеть в фильмах о рыцарях, которые сражаются в тяжеленных металлических доспехах. Его рукоять имела форму креста, и она была достаточно длинной для того, чтобы ее можно было держать обеими руками, и при этом еще оставалось много свободного места. Мы с Винсентом вместе подняли меч над полом. Потом Винсент разжал руки – и меч тут же рухнул на пол.

– Святая корова, да сколько же он весит? – воскликнула я.

Винсент хихикнул:

– Мы для тренировки берем самые тяжелые мечи, чтобы потом, когда нам в руки попадает оружие полегче, оно ощущалось бы как перышко. Возьми лучше вот этот, – сказал он, снимая со стены меч поменьше.

– Ладно, с этим я управлюсь, – развеселилась я, прикидывая вес нового оружия.

Гаспар стоял наготове, и я приблизилась к нему, сопровождаемая Винсентом, все так же державшим мои руки. Чувствуя, как его обнаженный торс слегка задевает мою спину, как теплая кожа задевает мои голые руки, я на секунду забыла, где я и что собираюсь делать, и меч склонился к полу. Заставив себя сосредоточиться, я подняла его. «Соберись!» – мысленно приказала я себе.

Гаспар и Винсент показали мне несколько основных фехтовальных движений, действуя очень медленно, потом перешли к более энергичным, боевым приемам.

Через несколько минут я уже совершенно запыхалась. И смущенно поблагодарила Гаспара, заявив, что уж лучше я продолжу урок как-нибудь в другой раз, с самого начала.

Забрав у меня меч, Винсент быстро обнял меня за талию и отпустил. И в следующие полчаса я со стороны наблюдала за тем, как они тренируются, то и дело меняя оружие и проявляя фантастическое мастерство во владении каждым из них.

Потом я услышала чьи-то шаги на лестнице, и в подвал вошел Эмброуз.

– Ну что, Гаспар, готов ты бросить забавы со слабаками и схватиться с настоящим мужчиной? – насмешливо спросил он, а потом, заметив меня, просиял улыбкой: – Кэти, рад тебя видеть! Значит, мы все-таки не сумели напугать тебя до полусмерти?

Я улыбнулась и покачала головой:

– И не надейся. Ничего у тебя не получится.

Он обнял меня, а потом откинулся назад, нежно рассматривая мое лицо.

– Ну, я только рад этому. Нам тут не помешает свежий глаз, да еще такой симпатичный.

Я подумала, что и для моего самочувствия полезно побыть в доме, битком набитом молодыми людьми, пусть даже в строгом смысле они не были живыми.

– Хватит болтать, Эмброуз! Может, ты и поздоровее меня, но у меня меч в руках! – окликнул его Винсент.

– Ох, в самом деле? – засмеялся Эмброуз и, протянув руку, снял со стены боевой топор высотой в собственный рост. – Давай посмотрим, как ты вот с этим справишься, Ромео!

С этими словами он бросился в центр зала, и я увидела схватку трех воинов, да такую, какую можно увидеть разве что в фильме, битком набитом голливудскими спецэффектами.

Наконец Винсент потребовал передышки:

– Не то чтобы я не был готов драться с тобой хоть целый день, Эмброуз, но у меня, видишь ли, свидание, а заставлять леди ждать – дурной тон.

– Лучше признайся, что начал уставать! – хихикнул Эмброуз.

Но тем не менее он опустил топор и дал возможность Винсенту выйти из схватки.

Винсент схватил лежавшее на скамье полотенце и вытер потное лицо.

– Я под душ, – сказал он. – Подожди минутку.

Он ушел в дальний угол зала и скрылся в сосновой кабинке размером с домашнюю сауну, с большой душевой насадкой над открытым верхом.

Эмброуз и Гаспар продолжали тренировку, и старший из них выглядел так, словно готов был сражаться много часов подряд, не требуя передышки. Я изумленно наблюдала за ними, за тем, как они останавливались только для того, чтобы поменять оружие, и снова начинали двигаться, причем Гаспар еще успевал при этом давать наставления, замечая даже мельчайшую ошибку ученика.

До того как я попыталась сама поднять двуручный меч, я и представления не имела о том, каким трудным может быть боевое искусство. В кино все выглядит так легко, герои запросто летают в воздухе, бегают по стенам и вообще занимаются акробатикой. Но здесь, видя облитые потом тела и лица, слыша тяжелое дыхание и хрипы, сопровождавшие движение, я осознала, что вижу по-настоящему захватывающее искусство. Эти мужчины были смертельно опасны.

Шипение душа умолкло, и Винсент вышел из кабинки в одном полотенце, обернутом вокруг его бедер. Он выглядел как некий бог с картины художника эпохи Возрождения. Его загорелая кожа туго обтягивала мускулистое тело, а черные волосы падали на лицо и плечи влажными волнами. Мне показалось, что все это – сон. А потом сон подошел прямиком ко мне и взял меня за руку.

– Ну что, пошли? – спросил он.

Я кивнула, потеряв дар речи.

31

Когда мы вернулись в его комнату, Винсент достал из встроенного в стену шкафа чистую одежду. И усмехнулся, посмотрев на меня.

– Собираешься смотреть?

Я вспыхнула и отвернулась.

– Так как, Винсент, – заговорила я, делая вид, что рассматриваю коллекцию фотографий на стене, хотя на самом деле прислушивалась к шороху одежды. – Сможешь в эти выходные прийти к нам на ужин, познакомиться с моими родными?

– Наконец-то она об этом заговорила! Вот только я, к несчастью, вынужден отклонить приглашение.

– Почему? – удивленно спросила я.

Я повернулась к Винсенту и увидела, что он уже направляется ко мне, искрясь весельем.

– Потому что я в эти выходные буду не в том состоянии, чтобы встречаться с твоими родными, а уж тем более вести беседу или даже просто сидеть достаточно прямо за столом.

– Ох, – выдохнула я, – ты что же, будешь спать? В смысле… как это… впадешь в состоянии бездействия?

У меня упал голос, когда я произнесла это странное слово.

Винсент взял со стола свой телефон и проверил календарь.

– Четверг, двадцать седьмое.

– Но это же как раз День Благодарения! У нас в школе каникулы в четверг и пятницу. Ох, как жаль, что тебя не будет рядом!

– Увы, время никого не ждет, в особенности таких, как я. Извини.

– Ладно, а если пораньше? – спросила я. – Сегодня у нас понедельник. Как насчет завтрашнего вечера?

Винсент кивнул:

– Это вполне возможно. Значит, назначаем свидание, и… я знакомлюсь с твоими бабушкой и дедушкой? А что мне надеть? – с легкой насмешкой спросил он.

– Ну, если на тебе не будет мешка для трупов, думаю, что угодно сойдет, – засмеялась я, снова поворачиваясь к фотографиям на стене.

Среди портретов прелестных детишек, потрепанных в боях солдат и бандитского вида подростков я увидела старую черно-белую фотографию юной девушки. Ее темные волосы были уложены в прическу в стиле сороковых, а у платья в цветочек были подкладные квадратные плечи. Девушка подняла обе руки к лицу, закладывая себе за ухо маргаритку. На ее губах играла веселая улыбка. Девушка была ошеломляюще хороша собой.

– Кто это? – спросила я, хотя еще до того, как вопрос сорвался с моих губ, я уже знала ответ.

Винсент подошел и встал за моей спиной, обхватив меня руками. От него пахло лавандовым мылом и шампунем со странным мускусным ароматом. Я прислонилась к нему.

– Это Элен, – тихо произнес он.

– Какая красивая… – пробормотала я.

Винсент опустил голову так, что коснулся подбородком моего плеча.

– Пока я не встретил тебя, я и не думал, что меня может заинтересовать какая-то женщина, кроме нее. После ее гибели вся моя жизнь была посвящена мести.

Слыша боль в его голосе, я спросила:

– А тебе удалось найти тех, кто это сделал?

– Да.

– И ты…

– Да, – ответил Винсент прежде, чем я выговорила нужное слово. – Но мне этого было недостаточно. Я должен был преследовать каждого из этих мерзавцев, кого только мог найти, и даже когда закончились худшие времена оккупации, мне было мало…

Тяжело было представить, что Винсент убивал людей, настоящих людей или ревенантов. Хотя теперь, когда я увидела, как отлично он сражается, я понимала, что он и его друзья могли бы, наверное, справиться с целой армией. Но что представлял собой человек, который половину столетия только и думал, что о мести?

Да, в нем таилось нечто холодное и опасное, то, что и привлекло, и встревожило меня, когда мы встретились… но все это имело свои причины. И теперь я знала, в чем они состоят. Я представила, как лицо Винсента искажается от ярости, и вздрогнула при этой мысли.

– В чем дело, Кэти? – спросил он. – Может, ты хочешь, чтобы я убрал эту фотографию?

Я только теперь заметила, что продолжаю смотреть на портрет Элен.

– Нет! – воскликнула я, оборачиваясь к Винсенту. – Нет, Винсент. Она – часть твоего прошлого. И меня совсем не пугает то, что ты продолжаешь думать о ней.

Не успев договорить, я поняла, что лгу. Меня пугала эта прекрасная девушка. Единственная любовь Винсента. И хотя ее прическа и одежда надежно удерживали Элен в далеком прошлом, все же Винсент так тщательно охранял память о ней, что это воздействовало на все, что он делал – и чего не делал, – с тех самых пор, как она умерла.

– Все это было очень давно, Кэти. Правда, иной раз мне кажется, что все случилось только вчера, но обычно чудится, что прошла целая жизнь. Да и в самом деле прошла целая жизнь. Элен ушла, и я надеюсь, что ты мне поверишь, если я скажу, что тебе не с кем состязаться, ни с ней, ни с кем-либо еще.

Он как будто хотел добавить что-то еще, но не мог подобрать слов. Я не стала его подталкивать. Меня устраивало то, что мы, наконец, оставили тему прежних возлюбленных. Я взяла Винсента за руку и отвела в сторону. Но хотя фотографии остались за спиной, неуверенность меня не покинула.

– Ты тут посиди пока, я скоро вернусь, – сказал Винсент и вышел из комнаты.

Я обратила свое внимание на книжные полки, где выстроились томики на разных языках, все вперемешку. Немалую часть книг на английском я знала. «Надо же, у нас одинаковые вкусы», – с улыбкой подумала я.

Заметив на нижней полке ряд пухлых альбомов с фотографиями, я вытащила один из них и открыла. На внутренней стороне обложки стояла написанная от руки дата: «1974–78», и я хихикнула, начав перелистывать страницы и рассматривая снимки Винсента в выразительной одежде хиппи, с длинными волосами и баками. Хотя в этом стиле самом по себе, определенно, было что-то глупое, Винсент все равно выглядел таким же привлекательным, как сегодня. В нем ничего не изменилось, кроме стиля в одежде.

Я перевернула следующую страницу и увидела Эмброуза и Юла, стоящих рядом с огромным африканцем. На следующей странице была Шарлотта с яркой косметикой и в едва заметном платьице; она стояла рядом с Шарлем, похожем на певца Джима Моррисона в молодости: растрепанные волосы, без рубашки, на шее – бусы в несколько рядов. Я невольно громко рассмеялась при виде этого снимка.

– Что нашла смешного? – спросил Винсент, закрывая за собой дверь. Он поставил на стол бутылку с водой и два стакана и подошел ко мне. – А, обнаружила мой тайный запас снимков для шантажа!

– Покажи и другие, им просто цены нет, – сказала я, наклоняясь и ставя альбом на место.

Выпрямившись, я обнаружила, что Винсент находится в нескольких дюймах от меня.

– Ох, не знаю, Кэти… Это слишком ранит мою гордость – позволить тебе увидеть себя в виде клоуна в течение почти всего двадцатого века. Тебе это дорого обойдется.

– Сколько? – выдохнула я, ошеломленная его внезапной близостью.

И невольно облизнула губы.

– Хмм… Дай подумать, – прошептал Винсент, обхватывая меня за талию и прижимая к себе.

Его пальцы скользнули к моей пояснице, и от этого у меня ноги стали как ватные.

– Пожалуй, придется тебе заплатить несколькими поцелуями вот сюда…

Он наклонил голову, его губы очутились в дюйме от моего уха, теплое дыхание коснулось кожи. По всему моему телу пробежали мурашки, когда Винсент прижался ртом к моей шее сбоку.

Я вздрогнула и инстинктивно глубоко вздохнула, когда он стал целовать меня, медленно продвигаясь к горлу. Когда он добрался до ямочки между ключицами, то остановился и сказал:

– А может, сюда…

И я почувствовала, как он осторожно дотронулся кончиком языка до ямочки.

Я застонала и обняла его за шею. Он прижал меня крепче и продолжил медленно, дразнящее целовать мое горло, пока не добрался до подбородка. Моя голова сама собой откинулась назад, и он подхватил меня ладонью под затылок, пока его губы добирались от подбородка к губам.

– Или сюда, – пробормотал он, прежде чем легко, очень легко коснуться моих губ.

Все мое тело напряглось от предвкушения. Я ждала, но больше ничего не произошло. Заставив себя открыть глаза, я увидела, что глаза Винсента закрыты и что его лоб наморщился от напряжения.

Он начал медленно отодвигаться от меня, его объятия ослабели.

Я ждала целую секунду. А потом в отчаянии обхватила его лицо ладонями и притянула к себе. Когда наши губы встретились, я сама прижалась к нему изо всех сил. Винсент чуть заметно качнулся вперед и вскинул одну руку, чтобы опереться на стену. Я ощутила плечами книжную полку и прислонилась к ней, прижимая к себе Винсента.

– Уау! – наконец выговорил он, выворачиваясь из моих рук. Отступив на шаг назад, он, задыхаясь, не позволил мне приблизиться к нему. – Кэти, я же не пытаюсь сбежать, – произнес он с насмешливым упреком. – И еще должен предупредить тебя, что моя спальня – не лучшее место для нападения на меня. Здесь я чувствую себя слишком слабым, кровать-то всего в двадцати футах от нас…

Я попыталась сосредоточиться на его словах, но никак не могла вернуться в реальный мир.

– Ты выглядишь слишком соблазнительно, – продолжил Винсент, тяжело дыша. – Так что мне довольно трудно устоять перед соблазном затащить тебя в постель прямо здесь и сейчас.

Он повернулся и быстро отошел от меня; раздвинув занавески и открыв окно, он впустил в комнату холодный ноябрьский воздух. Я почувствовала, как ледяное дыхание улицы слегка разгоняет туман в моей голове, и села на пол рядом с полками.

– Пожалуй, вон там тебе будет удобнее, – сказал Винсент, подхватывая меня на руки и перенося на диван. Потом он поставил передо мной стакан воды. – Не желаете ли остудить свой пыл, мадемуазель? – промурлыкал он с веселой улыбкой.

Я благодарно кивнула и жадно осушила стакан. Потом, протянув его обратно Винсенту, я развернулась к спинке дивана, чтобы спрятать лицо. «Ох, боже… Что я такое натворила?» – думала я, приходя в ужас от воспоминания о том, как набросилась на Винсента как раз в тот момент, когда он сам сообразил, что пора остановиться.

– Ну что, Кэти? – хихикнул Винсент, силой отводя мои ладони от пылающего лица.

– Извини… – с трудом выговорила я. Потом откашлялась. – Извини, я… я так налетела на тебя, да еще в твоей собственной комнате… Вообще-то я не…

– Все в порядке, – перебил меня Винсент, но вид у него был такой, словно он только что свалился с горы. Или вот-вот лопнет.

– Нет, не в порядке. Вообще-то у меня нет привычки вот так бросаться на людей. Я хочу сказать, я, конечно, уже целовалась в своей жизни, даже с тремя ребятами, но я в первый раз вот так потеряла голову. Это как-то… неловко. И я сама удивилась…

Винсент перестал, наконец, сдерживаться и захохотал во все горло. Потом, наклонившись ко мне и поцеловав в лоб, он сказал:

– Что ж, это был приятный сюрприз, Кэти. Дождаться не могу, когда снова выпадет такой шанс… но не здесь. В каком-нибудь более безопасном месте. Вроде Эйфелевой башни, и чтобы рядом топталась сотня японских туристов.

Я кивнула, втайне испытывая облегчение оттого, что Винсент желал продвигаться вперед не спеша, но в то же время гадала, почему это так.

Винсент угадал мои мысли.

– Это не значит, что я не хочу… зайти дальше. Поверь мне. Очень хочу. – Глаза Винсента пылали. Мое сердце колотилось как сумасшедшее. – Просто не сейчас. Я хочу насладиться тем, чтобы дать тебе возможность познать… многое, не доходя до главного. – Он скользнул пальцами по моему подбородку, по шее. – Ждать будет просто здорово, вот увидишь, хотя и не так легко.

Когда он наклонился, чтобы еще раз легонько коснуться губами моих губ, я почувствовала себя так, словно выиграла в качестве приза Идеального Кавалера. Мне конец. «Хотя прямо сейчас мне хотелось бы, чтобы он не был таким уж идеальным», – подумала я, потому что у меня ужасно подскочила температура из-за того, что он отодвинулся от меня.

Стараясь хоть как-нибудь отвлечься, чтобы избежать самовоспламенения, я поправила одежду и немножко пригладила встрепанные волосы.

– Лучше нам пойти куда-нибудь, пока я сам не забыл собственные слова. Я провожу тебя домой, – сказал Винсент, беря наши куртки и мою сумку.

Открыв дверь, он ждал, когда я до нее доберусь.

– Должен сказать, я вообще-то подозревал нечто в этом роде, – загадочным тоном произнес он.

– Подозревал что? – не поняла я.

– Что в этой с виду старомодной девушке на самом деле скрывается дикая львица, – засмеялся Винсент.

Закусив губы, я проскочила мимо него в коридор.

32

Когда я возвращалась домой тем вечером, это было похоже на пробуждение от долгого сна. Находясь рядом с Винсентом, я как-то забывала обо всей этой зловещей путанице с ревенантами, но все равно чувствовала себя так, словно бродила по фантастическим пейзажам Сальвадора Дали. Мир Мами и Папи после двадцати четырех часов пребывания в сюрреалистической картине выглядел невероятно спокойным и утешающим.

– Ну и как? – спросила меня Джорджия, когда мы уселись ужинать. – Как теперь обстоят дела с Винсентом? Помогла тебе вечеринка в пижамах, решили вы свои проблемы?

Она хитро усмехнулась, бросая в рот маленький кусочек хлеба.

Мами укоряющее похлопала ее по руке и сказала:

– Кэти сама нам расскажет то, что захочет рассказать, если решит, что нам нужно это знать.

– Все в порядке, Мами, – откликнулась я. – Джорджия просто не может удержаться от любопытства по отношению к моим делам, потому что о своих делах ей сказать нечего!

– Ха! – отреагировала Джорджия.

Папи закатил глаза к потолку, явно не понимая, как его мирный дом мог с такой скоростью превратиться в некое подобие женского клуба.

– Ну и? – спросила Джорджия, на этот раз льстивым тоном.

– Да, похоже, мы во всем разобрались, – сказала я и, повернувшись к Мами, спросила: – А можно, он завтра придет к нам на ужин?

– Конечно, – ответила бабушка с широкой улыбкой.

– Ого-го! – воскликнула Джорджия. – Кэти больше не будет сидеть взаперти в своей спальне! Надо мне пойти к этому парню и лично его поблагодарить.

– Эй, довольно, Джорджия! – остановил ее Папи.

– Сможешь поблагодарить его завтра вечером, – сказала я и поспешила сменить тему.

В семь тридцать на следующий вечер я получила от Винсента сообщение: «Привет, моя красавица. Не сообщишь мне код вашей входной двери?»

Я отправила ему четыре цифры и две буквы, и минутой позже прозвенел дверной звонок. Я нажала кнопку интерфона, открывая дверь на лестницу.

– Третий этаж, налево, – сообщила я в микрофон.

Мой пульс основательно участился, когда я открыла входную дверь и вышла на площадку, ожидая Винсента.

Он в одно мгновение одолел все три этажа, держа в одной руке огромный букет цветов, а в другой – какой-то пакет.

– Это для твоей Мами, – сообщил он, быстро наклоняясь и целуя меня в губы.

Мое сердце колотилось уже просто оглушительно. Винсент вопросительно вскинул брови.

– Предложишь мне войти или хочешь узнать, сумею ли я переступить порог без приглашения? – И добавил шепотом: – Я же ревенант, а не вампир, детка!

Выражение его лица заставило меня забыть о волнении, и, глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки, я потянула его за руку в квартиру.

– А вот и Мами, – пробормотала я, когда бабушка вышла к нам из кухни.

Она утром посетила свой салон красоты и теперь выглядела невероятно элегантной в черно-белом шерстяном платье и на каблуках в четыре дюйма.

– Так вы и есть Винсент, – сказала она, целуя его в обе щеки.

Запах гардении окутал нас. Мне очень нравились бабушкины духи… Она отступила на шаг, чтобы как следует рассмотреть Винсента. Похоже, Мами его высоко оценила, судя по выражению ее лица.

– Это вам, – сказал он, протягивая ей здоровенную цветочную гору.

– О, это же от Кристиана Тору! – воскликнула Мами, сразу заметив карточку флориста. – Как мило!

– Давай куртку, – предложила я, и Винсент быстро снял ее, оставшись в ярко-голубой хлопковой рубашке, заправленной в темно-коричневые вельветовые брюки.

Я просто поверить не могла в то, что этот убийственно красивый юноша принарядился и принес цветы только для того, чтобы произвести впечатление на моих родных. И сделал это ради меня.

– Папи, позволь представить тебе Винсента Делакруа, – сказала я, когда из своего кабинета появился дед.

– Рад с вами познакомиться, сэр, – вежливо произнес Винсент, когда они пожимали друг другу руки. Потом поднял свой пакет и сказал: – Это для вас.

Заглянув в пакет, Папи извлек из него бутылку и был явно поражен, когда присмотрелся к этикетке.

– Шато Марго, сорок седьмой год? Где ты это отыскал?

– Это подарок от моего дяди, он сказал, что уже имел удовольствие познакомиться с вами, мадам, – ответил Винсент, глядя на Мами.

– Вот как? – с нескрываемым любопытством произнесла Мами.

– Он совсем недавно приносил вам картину на реставрацию. Месье Гримо де ла Ренье.

У Мами расширились глаза:

– Жан-Батист Гримо де ла Ренье – твой дядя?

Винсент кивнул.

– Да, я живу у него с тех пор, как умерли мои родители.

– Ох… – выдохнула Мами и ее взгляд смягчился. – Как жаль… в этом вы с Кэти схожи.

Испугавшись, как бы мои родные не начали задавать слишком много вопросов, я взяла Винсента за руку и повела в гостиную.

– Не хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Папи, когда мы устроились у камина. – Легкий коктейль?

– Было бы неплохо, спасибо, – кивнул Винсент.

– Да и я не откажусь, – сказала я.

Папи вышел, и как раз в это мгновение в гостиной появилась Джорджия.

В зеленом шелковом платье она выглядела просто ошеломительно, и мое собственное платье, простое, черное, выглядело по сравнению с нарядом сестры настоящей тряпкой. Винсент вежливо встал.

– Джорджия, – начал он, – я знаю, что Кэти уже извинилась за меня, когда мы бросили тебя там, в ресторане. Но я хотел и сам принести извинения. Я бы ни за что не поступил подобным образом, если бы не состояние Эмброуза. И все равно это было непростительно.

– Я всегда считала себя человеком понимающим, – сказала Джорджия с очень легким южным акцентом. – И если бы не был так хорош, я совсем не уверена, что простила бы тебя. Но, учитывая обстоятельства… – Она умолкла, неторопливо целуя его в обе щеки.

– Бога ради, Джорджия! – воскликнула я, недоверчиво качая головой. – Оставь мне хоть немножко!

– Я это понимаю так, что я прощен, – со смехом произнес Винсент.

Обеды и ужины во Франции могут тянуться часами. Особенно когда приглашены гости. К счастью, поскольку назавтра был школьный день, мы провели всего по полчаса за каждой переменой блюд. Мне совсем не хотелось, чтобы мои бабушка с дедушкой имели вдоволь времени и вышли бы за рамки простой вежливой беседы, проявляя слишком глубокий интерес к моему загадочному гостю.

– Итак, Винсент, я полагаю, ты студент? – спросил Папи, наслаждаясь горячими закусками.

Винсент ответил, что изучает право.

– В таком юном возрасте? Извини за любопытство, но сколько тебе…

Дед умолк, не закончив фразу, чтобы не задавать прямой вопрос, что было бы уж слишком невежливо.

– Мне девятнадцать. Но мой дядя нанимал мне частных учителей, так что я на пару лет обогнал сверстников.

– Повезло тебе! – одобрительно кивнул Папи.

После этого Винсент пресек личные вопросы тем, что начал расспрашивать сам. Папи с удовольствием рассказал ему о своем бизнесе и о путешествиях, которые он предпринимал ради поиска интересных вещей, о том, что такой поиск заводил его в самые разные места, от Среднего Востока до Северной Африки.

Винсент упомянул о своем интересе к антиквариату и к древнему оружию, и этой темы хватило на время главного блюда, нежного как масло бифштекса. Мами поинтересовалась у Винсента о коллекции живописи, принадлежавшей его дяде, и явно была поражена знаниями юноши о художниках, стилях и периодах.

К тому времени, когда мы добрались до десерта, Винсент и мои родные уже болтали и смеялись так, словно знали друг друга долгие годы. Винсент и Джорджия поддразнивали друг друга и меня, и я видела, как бабушка переводит взгляд с Винсента на меня и обратно, явно довольная тем, что видит.

И наконец, мы устроились в уютных креслах в гостиной с эспрессо без кофеина и блюдом шоколадных конфет, и Мами спросила Винсента, не хочет ли он прийти к нам снова – через две недели.

– Девятого декабря у Кэти день рождения, ей исполняется семнадцать, а поскольку она отказывается устраивать настоящий прием, мы подумали, что можем просто по-семейному поужинать дома.

– Вот это действительно интересно! – сказал Винсент, широко улыбаясь мне.

Я схватилась руками за голову.

– Да не хочу я устраивать суету из-за этого дня рождения!

Винсент окинул взглядом остальных и заявил:

– Ничего не поделаешь, другим-то этого хочется!

– Значит, договорились? – спросила Мами, одобрительно поглядывая на меня.

Я скривилась, но согласно кивнула.

– Ну, если уж тут начали направо и налево раздавать приглашения, как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь со мной и Кэти вечером в пятницу, а, Винсент? – спросила Джорджия.

– Я бы с удовольствием, но у меня уже есть планы на тот вечер. – И Винсент подмигнул мне.

– И без Кэти, так? – с вызовом бросила Джорджия. – Ну, а она обещала моему другу Люсьену прийти в его клуб на вечеринку. И судя по тому, что я слышала, тебе бы лучше составить ей компанию, потому что он обещал собрать целую толпу самых красивых парней, каких только можно себе представить… – Джорджия замолкла на полуслове, увидев, как вдруг помрачнело лицо Винсента.

– Ты говоришь о Люсьене Пойтевине? – спросил он.

Джорджия кивнула.

– Ты его знаешь?

Винсент мгновенно налился гневной краской. Выглядел он так, словно готов был вот-вот взорваться.

– Я знаю о нем. И честно говоря, даже если бы я не был занят в пятницу, мне все равно пришлось бы отказаться.

Я видела, что Винсенту приходится прилагать огромные усилия к тому, чтобы выглядеть спокойным.

– Винсент! – шепнула я. – Что…

Он заставил меня замолчать, схватив мою руку и нечаянно (я надеюсь) сжав ее так, что мне стало больно. «Вот это уже совсем никуда не годится», – подумала я.

– И кто же такой этот Люсьен Пойтевин? – строго спросил Папи, хмурясь на Джорджию.

– Просто мой хороший друг, – резко ответила Джорджия, сердито глядя на Винсента.

В гостиной стало тихо. Винсент, наконец, чуть наклонился в сторону Джорджии и заговорил самым дипломатичным тоном:

– Я бы не стал об этом говорить, если бы не был уверен в этом на все сто процентов, но дело в том, что Люсьен Пойтевин недостоин даже того, чтобы находиться в одной комнате с тобой, Джорджия, а уж тем более – считаться твоим другом.

Все одновременно разинули рты. И Джорджия, кажется, впервые утратила дар речи. Вид у нее был такой, словно ее ударили. А потом еще и окатили ледяной водой.

Бабушка с дедушкой переглянулись, и ясно было, что они очень встревожены ночными похождениями Джорджии.

Джорджия злобно посмотрела на меня и Винсента, а потом резко встала и выбежала из гостиной.

Молчание нарушила Мами.

– Винсент, не мог бы ты как-то объяснить, почему ты думаешь, что Джорджии не следует иметь дела с тем человеком?

Винсент не отводил взгляда от кофейной чашки.

– Простите, что испортил окончание такого чудесного ужина. Просто я знаю многое о том человеке, и я бы не хотел, чтобы хоть кто-то из тех, кто мне дорог, оказался рядом с ним. Но больше я ничего сказать не могу. Еще раз приношу свои извинения за то, что расстроил вашу внучку в вашем собственном доме.

Папи, качая головой, вскинул руку, как бы говоря, что беспокоиться не о чем, а Мами встала и начала собирать чашки. Когда я присоединилась к ней, она заговорила:

– Не стоит так огорчаться, Винсент. Мы в нашем доме стараемся поддерживать определенный уровень открытости и честности, так что в твоих словах нет ничего дурного. Я уверена, Джорджия сама извинится перед тобой за свою вспышку, когда вы увидитесь в следующий раз.

– Я бы не стала этого утверждать, – пробормотала я себе под нос.

Услышав мои слова, Винсент мрачно кивнул.

– Ну, мне пора, – сказал он. – Уверен, завтра у всех вас немало дел.

– Я тебя провожу, – заявила я, намереваясь допросить его с пристрастием, как только мы очутимся снаружи дома.

Папи тоже встал, чтобы проводить гостя. Поблагодарив моих родных за приятный вечер, Винсент вышел в коридор. Я пошла следом за ним, взяла куртку и закрыла за нами дверь.

– Что… – начала было я.

Но Винсент мгновенно прижал палец к губам, и мы оба напряженно молчали, пока не очутились на улице. Как только входная дверь захлопнулась за нашими спинами, Винсент схватил меня за плечи и пристально всмотрелся в мое лицо.

– Твоей сестре грозит смертельная опасность.

Моя растерянность тут же перешла в тревогу:

– О чем ты говоришь? Что не так с этим Люсьеном?

– Он мой заклятый враг. Главарь парижских нума.

Мне показалось, будто кто-то схватил меня и изо всех сил швырнул о кирпичную стену.

– Ты уверен, что мы говорим об одном и том же человеке? – спросила я, отказываясь верить в услышанное. – Потому что когда я с ним познакомилась…

– Ты с ним встречалась? – задохнулся от ужаса Винсент. – Где?

– Да в том самом клубе, куда я ходила с Джорджией потанцевать.

– Это то самое место, где ты видела Шарля?

– Ну да… вообще-то Шарль именно с ним и разговаривал, когда я уходила. Я только не понимаю…

– Ох… Это ужасно, – пробормотал Винсент, закрывая глаза.

– Винсент! Объясни, наконец, что происходит! – потребовала я, ощущая поднимавшуюся к горлу тошноту.

Если Люсьен был таким чудовищем, что это могло означать для моей сестры? Я содрогнулась при мысли о том, как Джорджия тем вечером в клубе обменялась с Люсьеном поцелуем. Она явно ничего не знала о его темных делишках. Джорджия вообще ничего не видит дальше своего носа в том, что касается понимания людей. Бабушка однажды пожаловалась, когда одного из приятелей Джорджии арестовали за грабеж: «Она ничего дурного в людях не видит! Твоя сестра вовсе не глупа, просто у нее полностью отсутствует интуиция».