Текст книги "Прыжки по лужам (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Вместо этого, он закрыл глаза и наклонился. Его лоб толкает мой назад, в то время как он выдохнул мне в лицо. Я закрыла глаза и позволила этому случиться.

Он поцеловал меня.

Тепло и нежно.

Сначала слабо, пока его губы не приспособились к моим.

Это было не похоже ни на один поцелуй, который когда-либо был у меня раньше, потому что мои коленки внезапно ослабли, и мне захотелось упасть на землю, увлекая его за собой, чтобы я могла свернуться вокруг него и никогда не отпускать.

Какое-то мгновение он колебался, а потом стал более уверенным, когда я раскрыла свои губы и захватила его.

Мы отстранились в одно и то же время.

Я, должно быть, была ярко-красная и знаю, что он тоже покраснел, совершенно тяжело дыша и начиная потеть от напряжения.

Но мне было все равно.

Он абсолютно точно поцеловал меня.

И это было удивительно.

Я даже не говорю о том, что он в значительной степени ощущал мою левую грудь своим большим пальцем. Я просто немного передвинулась так, чтобы не привлекать внимание.

– Мы должны это повторить, – пробормотал он и отвел взгляд на белые огни над моей головой.

Я только схватила его крепче и прошептала:

– В любое время.

***

Я говорила это раньше, но стоит повторить – Колтон очень буквальный.

Я сказала ему, что он может целовать меня в любое время.

Он это и делал.

С одной стороны, это было классно, потому что он не из тех парней, которые были придурками, красуясь перед другими. Это был недостаток других, потому как он делал это без предупреждения, например, посреди разговора.

Я много раз задавалась вопросом, осудят ли меня за то, что у меня с ним физические отношения. Есть ли на мне клеймо, что я использую его.

Но я не использую, если вы хотите знать.

Как я сказала, независимо от того, что однажды о нем сказал доктор, он все еще подросток. И это вполне нормально во всех смыслах, если вы улавливаете мою мысль.

То, на что я хотела бы обратить внимание, так это то, что, когда вы любите кого-то, их отличия и недостатки исчезают.

Я смотрю на Колтона и не вижу ничего, кроме того, какой он милый.

Я знаю, как мой живот вспыхивает от волнения, когда он держит мою руку. Как реагирует мое сердце, когда мы целуемся. И я глубоко уверена в том, что когда мы вместе, то это потому, что мы оба этого хотим, а не по какой-либо другой причине.

Единственное – я хотела бы объяснить людям, что он не такой, как они думают.

Слова, которыми они его клеймят, никогда не могли характеризовать его.

Он не особенный.

Он удивительный.

Для меня.

И я чувствую, что я тоже, когда я с ним.

***

Я рада, что мы вместе пошли на танцы, потому что в основном это было возвращением в школу во время каникул, что были только шесть недель в году.

Следующим танцем будет Homecoming (прим. пер. – бал выпускников), и я узнала, что в ту ночь Колтон собирается присутствовать на открытии одной из его выставок, таким образом, он не сможет побывать на нем.

Миссис Нили пригласила меня присоединиться к ним, и я легко приняла решение.

Однажды вечером после ужина с его семьей, мы пошли в мастерскую, и я смотрела некоторые из его новых картин, пока он мылся после ужина и переодевался в одежду, которая может быть испорчена, если попадет краска.

Мне действительно нравилось, как он выглядел в своей одежде для рисования.

Он был непринужденным.

Спокойным.

Мастерская над гаражом была его безопасным местом, и я все еще не могла поверить, что он настолько доверяет мне, чтобы впустить меня.

То, что он собирался довериться, показать мне, как он работает.

Я бродила по комнате, разглядывая полотна, когда вспомнила, что в углу его комнаты была испорченная картина.

Ее больше не было, поэтому я продолжала идти вдоль стены и передвигать картины так, чтобы я могла разглядеть их более четко.

Мое внимание привлекли абстракции, и я внимательно их рассматривала, пока ошеломленно не замерла.

Я смотрела на точную копию своего лица.

– Святое дерьмо на палочке.., – я, вероятно, сказала это громче, чем планировала, потому что я услышала шаги Колтона в зале, прежде чем они остановились позади меня на расстоянии фута.

– Мне не удалось нарисовать глаза, – сказал он спокойно, и я повернулась, чтобы посмотреть на его лицо, совершенно и абсолютно польщенная и затаившая дыхание от того, что я держала в руках. – На другой. Я не мог разобраться в глазах. Вот почему я порвал ее.

– Это прекрасно, – прошептала я и повернулась, чтобы посмотреть на картину. – Ты сумел сделать так, что я выгляжу действительно красивой.

Эти слова было трудно произнести, но они были правдой.

Он ухватил нечто особенное своей кистью и сумел перенести это на бумагу. Я никогда не видела этого в себе в отражении в зеркале.

– Думаю, что в этот раз получил правильную симметрию, – он неуверенно потоптался на ковре.

Через некоторое время я повернулась к нему и улыбнулась.

Я не уверена почему, но в моих глазах были слезы.

Он заметил их и выглядел немного застигнутым врасплох:

– Это расстроило тебя?

– Нет, – я вытерла нелепые слезы и покачала головой.

– Что-то не так? Что мне сделать? – это был тот вопрос, который создал трещину в центре моего сердца, и я начала плакать по-настоящему от чувств, которые переполнили меня, от которых я была в замешательстве.

– Лили?

Я, наконец, набралась храбрости, чтобы задать вопрос, на который я хотела получить ответ:

– Я твоя девушка?

– Ну, конечно, – ответил он так, будто это была самая очевидная вещь в мире.

Его ответ заставил мое сердце парить, и я шагнула вперед, взглянула на него… И попросила поцеловать меня.

Глава 9

Немного застенчивая улыбка растянулась на его лице, и он встретил меня на полпути, опуская свое лицо, чтобы поцеловать меня в губы.

Раз… Два…

И в третий раз я набралась храбрости, потянула его за шею и приоткрыла рот, чтобы… Вы знаете… Скользнуть немного языком к нему.

Я была под влиянием момента и толком не думала, так что мне не пришло в голову, что он может решить, что это было непристойно или еще что-то, но он немного отстранился и нахмурился, заставив меня почувствовать себя странно и неловко.

– Мне жаль… Было ужасно? – спросила я, желая утопиться на дне моря и просто умереть.

Он медленно покачал головой и посмотрел на меня секунду:

– Я хотел бы попробовать это после того, как ты почистишь зубы.

 О, Боже! Как стыдно!

 На данный момент, если бы он был любым другим парнем, я бы, наверное, ударила его.

Куда-нибудь.

По лицу.

По рукам.

По орешкам.

Но это Колтон.

Он честный во всем и у него нет фильтра, чтобы остановиться, так что моей реакцией был только смех.

Я отступила и заверила его, что почищу зубы в следующий раз. Тогда он снова застал меня врасплох:

– Моя мама держит запасную зубную щетку в гостевой ванной для моих бабушки и дедушки, когда они приезжают.

Я не могла так скоро спуститься в зал. Его родители были еще внизу, и у них бы не было причин подняться в комнату раньше, поэтому я не беспокоилась на счет того, что миссис Нили поймает меня наверху, когда я освежаюсь.

Но то, что я не учла, так это Колтона, который пришел понаблюдать за мной, расположившегося в дверном проеме:

– Ты смотришь, чтобы проконтролировать правильно ли я чищу? – пошутила я и потом поняла, что он на самом деле делал это, когда пристально наблюдал, как я полоскаю рот.

Я чувствовала, будто мне нужно одно из тех маленьких зеркал на палочке, которые использует стоматолог, чтобы он мог пересчитать мои пломбы.

Я улыбнулась и указала на мои зубы:

– Все чисто. Теперь ты поцелуешь меня?

Он просто пялился на мой рот, а я тупо стояла, ощущая зарождающее во мне чувство клаустрофобии от нахождения в таком маленьком пространстве.

Он шагнул в ванную комнату, заставляя меня сделать шаг назад, чтобы встать у раковины.

Я пригласила его войти, так что не уверена, почему меня это так потрясло.

Предполагаю, что это был его способ подойти ко мне.

Я привыкла, что он держал свои руки по бокам или хватал петли пояса на моих джинсах.

Но на этот раз он держал мои щеки в ладонях, крепко и грубо, до тех пор, пока приближался, чтобы поцеловать меня.

У меня не было никаких сомнений насчет того, чтобы сжать его волосы в кулаке, потому что я знала, что ему нравится, когда я прикасаюсь чуть жестче, чем обычно.

Мой язычок скользнул внутрь его рта снова, и его язык немного соприкоснулся с моим.

И как-то где-то во Вселенной щелкнул выключатель, потому что поцелуй реально длился в течение секунды. Все мое тело отреагировало, и я ухватилась за него, чтобы удержаться изо всех сил, когда он атаковал меня своим ртом снова и снова в безжалостной сладкой пытке.

Тогда это и произошло.

Его руки больше не были на моем лице.

Они были на моей груди, и он ощупывал меня так грубо, что мне пришлось отступить, и я уверена, что произнесла «ой», потому что он сразу же отстранился от меня к стене, выглядя так, будто он сделал что-то не так:

– Я сделал тебе больно?

Я покачала головой, затем один раз кивнула:

– Было слишком грубо, – мой рот фактически чувствовал себя поврежденным, и я слегка почувствовала вкус крови. – Но все нормально.

Я хотела бы заверить его, чтобы он не побоялся попытаться снова.

– Иди сюда, – я жестом поманила его, и он шагнул вперед, так что я смогла закрыть за ним дверь.

– Ты возбуждена? Потому что я да.

Я на самом деле рассмеялась, потому что он был так прямолинеен, что иногда у меня не было другого выбора, кроме как делать это.

– Да, – я притянула его ближе и взяла своей левой рукой его правую, сжимая ее, чтобы он почувствовал себя в безопасности. – Очень.

Я была очень взволнованной, и он мой парень, и, да, мы были в ванной комнате у него дома…

Но это не имело значения.

Я поднялась на цыпочки и снова крепко поцеловала его, его рука все еще была в моей.

Его глаза закрылись, и он натянуто поцеловал меня.

– Расслабься, Колтон, – прошептала я между поцелуями.

Это заняло минуту, прежде чем он так и сделал, и как только он расслабился и снова подхватил ритм поцелуя, я раскрыла губы, приглашая к следующему шагу.

Мы были сосредоточены на этом в течение доброй минуты, пока я не почувствовала, что он снова возбуждается, и нерешительно я прижала его ладонь к моей груди.

Я знала его. Я хотела его.

Это ощущалось очень, очень приятно.

Это было слишком много для меня, поэтому, это, должно быть, было слишком много для него.

Я глубоко вздохнула и отклонилась в сторону, целуя его еще один раз, прежде чем его рука соскользнула обратно ко мне на талию.

–Ты в порядке? – спросила я, и он открыл глаза, опущенные веки и горячее дыхание подчеркивались розовыми щеками.

– Да.

Улыбка. Кивок. Еще один короткий поцелуй.

– Я должна идти, – я собиралась остаться, чтобы посмотреть, как он рисует, но напряжение слишком сгущалось, и я не думаю, что продержусь больше часа в его комнате, наблюдая за его работой.

Он стоял в дверном проеме в течение секунды и попрощался, прежде чем закрыть дверь за мной. Я удостоверилась, что выглядела презентабельно, прежде чем бежать из его дома, будто моя задница была в огне.

***

Мне никогда не приходило в голову, что люди думали о Колтоне определенным образом.

Типа, если они не знают его, и он делает что-то, что они сочли бы странным или грубым, то вы можете увидеть, как их лица становились жестокими, и я почти слышала их мысли о том, что он придурок, потому что не начинал разговор или не смотрел на них, когда говорил.

А если он легко отвлекался на то, что его заинтересовало, другие, казалось бы, думают, что он их просто игнорирует.

Но как только их внимание обращалось на то, что его мозг работает иначе, они просто принимали это, после чего следовало: «О, Колтон – замечательный молодой человек. Он просто немного отличается. Он не контактирует зрительно, и он обнимает слишком сильно».

Колтон не интересуется такими вещами.

Его интересует искусство и появление новых друзей.

Он действует в пространстве своего сознания, что позволяет ему делать то, что он хочет, не чувствуя, как он ошибается во время этого.

Не существует каких-либо правил, когда что-то затронуло его страсть.

И я завидую ему.

Мне хотелось чего-нибудь большего, взять его краски и встать в его изостудии только в нижнем белье, и бросить краски из ведер на холст, просто чтобы посмотреть, какой хаос будет стекать по поверхности и смешиваться, создавая новые оттенки цветов, которые, возможно, даже не изобрели.

Но я этого не сделала.

Потому что этого нет во мне.

Я ужинала у него дома каждую неделю и проводила время с его семьей.

Я всегда отвозила и забирала его с ОСОБЕННЫХ занятий.

Я не возражала, что он не звонил мне каждый вечер, и что мы не ходили на настоящие свидания. Я пыталась компенсировать Колтону то, чего ему не хватало.

Он, скорее всего, никогда не заинтересовался бы вещами, которые мне нравятся, но если бы мы встретились в его же области интересов, то у нас был бы шанс.

Я уверена в этом.

Я вычеркнула изучение архитектуры просто потому, что это скучно.

Хотя вы можете сказать, что я и не пыталась заинтересоваться ею.

Мы могли немного позависать после школы в небольших группах людей, среди которых ему было комфортно.

Но он казался действительно более непринужденным, когда мы были вдвоем.

И я не могла сформулировать, что именно меня беспокоило, когда я оставалась с ним наедине.

Было то, что я не могла понять во время всего этого, даже при том, что я старалась изо всех сил смотреть на вещи его глазами… Узнавать его больше и больше каждый день для того, чтобы проработать наши отношения… Изучения этих вещей было недостаточно.

Есть огромная разница в чтении об этом и испытании этого на себе в реальной жизни.

***

В ночь Homecoming у Колтона была художественная выставка в центре города.

Я нарядилась в совершенно прелестное новое платье, на которое мне мама дала денег. И я купила новые туфли, сделала прическу и даже нанесла немного больше, чем обычно, косметики.

Я сделала это все потому, что собиралась увидеться с Колтоном на публике на одной из его выставок, и я хотела показать себя лучшим способом, какой я знала.

Он выглядел невероятно, как всегда в повседневном костюме, и я не могла отвести взгляд от него всю дорогу до центра города.

И при этом я не могла скрыть огромную гордость и счастье, которые я испытывала, когда он поднялся на сцену, оглядываясь и краснея, приветствуя толпу парой коротких фраз, но взгляд его был сосредоточен на знаке выхода в дальнем конце зала.

 Люди аплодировали и заискивали перед его работами, и я даже не думала, что он взял мой портрет и тоже выставил его.

Люди, которые проходили мимо, рассматривали картину, а затем их внимание обращалось ко мне, и мне доставались эти странные взгляды.

Я очень сильно беспокоилась.

Думаю, что люди осуждали наши отношения, считая, что я с ним по любой другой причине, только не из-за любви к нему.

Мне нравится, как говорит моя мама, что я «прицепила свой фургон к его звезде».

Испытывая неудобство, через некоторое время я перешла в заднюю часть помещения и стала ждать за столом, наблюдая за людьми.

Но то чувство неуверенности было ничем по сравнению с пустотой в моем животе, когда мой взгляд, бродя по помещению в поисках Колтона, нашел его в дальнем углу рядом со сценой…

Разговаривающим один-на-один с великолепной девушкой, которая напоминала мне молодую Николь Кидман.

Она была высокой и стройной, с воздушными, почти рыжими, вьющимися волосами.

Ревность пронеслась сквозь меня быстрее, чем я когда-либо считала возможным.

Я сразу же направилась к ним, пересекая комнату, и пристально смотря на него. Но когда я подошла к нему, он, казалось, не почувствовал мое присутствие.

Это же сделала и девушка.

Только когда миссис Нили подошла к нам, она остановила их разговор и познакомила меня с Талией Бентон, девушкой с чата онлайн-форума Аспергера, поскольку это было поручено сделать его учителем из ОСОБЕННЫХ занятий.

Мое сердце вновь чувствовалось хрупким и бесполезным, потому что я поняла в тот момент, что все мои благие намерения были впустую, если я просто пытаюсь узнать о симпатиях и антипатиях Колтона.

Реальность была такова, что я не могла быть как Талия.

У нее было то, что ему было нужно. Она, наверное, понимала, как мыслил Колтон.

Она понимала, как он чувствовал себя.

Потому что она была такой же.

И впервые мне было жаль, что я не такая же.

Глава 10

Поездка домой была мучительной.

 В большинстве случаев можно сказать человеку: «Кто это был?» «Как долго ты общался с ней?» «Ты хочешь быть с ней?»

Только это не наш случай, и это убивало меня – быть не в состоянии решить то, что заставляло чувствовать себя настолько ужасно внутри.

Он держал меня за руку.

Он говорил об искусстве и отвечал на вопросы родителей с необычайно большим возбуждением.

Я же изо всех сил старалась не заплакать, а из-за его особенностей характера нельзя так шуметь, и, таким образом, единственное, о чем я думала, стало присутствие Талии.

Когда мы прибыли к их дому, Колтон сразу вышел из машины и направился внутрь.

Даже при том, что мое сердце разрывалось, я последовала за ним.

Но миссис Нили остановила меня прежде, чем я дошла до двери с просьбой к нему поговорить со мной.

Теперь единственное, о чем я думала, был Колтон, соскользнувший с моих «склонов кролика» (прим. пер. – bunnyslopes – не очень крутой холм или часть холма, который часто используется начинающими лыжниками), и что она рассердится и скажет мне, что нам надо быть только под надзором.

Моя голова закружилась от неуместного страха с еще одним воспоминанием образа Талии, поэтому слезы сами стали наворачиваться на глаза, когда мама Колтона повела меня в сторону от дома, туда, где были садовые качели, и взяла меня за руку.

Для меня стало полной неожиданностью то, что она нежно погладила меня по руке, прежде чем вытерла пальцем одну из моих слез.

 – Ты в порядке? – спросила она, как будто действительно волновалась.

Я смогла только кивнуть, потому что боялась, что если попробую что-нибудь сказать, то просто начну выть, как сумасшедшая.

Очевидно, она не поверила мне.

У меня не получается по-другому.

Я ужасная актриса.

– Я должна была сказать тебе, что она придет. Я не знаю, почему я не подумала, что это заденет тебя.

Ее мягкий взгляд обволакивал меня, когда она говорила:

– Ты так хорошо справляешься с ним. Так добра к нему. Он значительно продвинулся за последние несколько месяцев в твоем окружении. Ты должна знать это.

– Я не знаю, достаточно ли этого.

Она кивнула, как всезнающая Ганди:

– Тогда позволь мне сказать за него, так как он не может, – она улыбнулась, в раздумье сжала мою руку, напоминая мне своего сына. – Пока... Он все время говорит о тебе.

При этих словах на меня накатила паника, и я приготовилась к неловкости, которую, я была уверена, испытаю, когда она стала бы говорить о моих сиськах.

– Он говорит о тебе с нами потому, что он не будет говорить о тебе с тобой же. Он общается с ней в сети, потому что это предложил его учитель. Но та девушка одержима математикой и физикой. Это постоянно наводит на него скуку, но он делает так, потому что ему сказали это делать для достижения своей конечной цели. Причиной ее сегодняшнего присутствия было то, что это было частью его домашнего задания, пригласить ее в окружающую обстановку.

– Но она такая красивая, – наконец смогла я выдавить, прежде чем мой голос дрогнул.

Глаза миссис Нили заблестели, и она снова улыбнулась:

– Конечно, она симпатичная. Но Колтон ничего об этом не сказал, когда она ушла. Он сказал, что она… Что ж это было? – она на мгновенье задумалась, а затем хихикнула. – Он сказал, что она неестественно высокая для девушки ее возраста. И что она пахнет хлором.

Я тоже рассмеялась, потому что я даже смогла представить у себя в голове, как он говорит это.

Она взяла рукой меня за подбородок и повернула к себе, чтобы я посмотрела на нее:

– Он нарисовал тебя. Это настолько близко к высказыванию того, как сильно он заботится о тебе прямо сейчас. Я знала все эти годы, что в день, когда ты пришла, чтобы поиграть с ним, вы будете хорошими друзьями, Лили. Был просто не подходящий момент. Все, в чем он испытывает недостаток, есть у тебя. Живость. Страсть к приключениям.

Мои слезы почти высохли, прежде чем они опять начались, и я кивнула с благодарностью, пытаясь отвернуться, но она не позволила мне.

– Из-за тебя он захотел пойти в школу. Он никогда не забывал тебя. И он думал, что увидит тебя снова, если пойдет туда.

В этом, действительно, не было смысла.

Появление его в школе способствовало его высмеиванию и волнению. Зачем ему это все?

– Столько раз, больше, чем я могу сосчитать, он спрашивал: «Где Лили?» И я должна была говорить ему, что ты, вероятно, в школе. В конце концов, он спросил, в какой школе ты была, и может ли он тоже пойти туда. Пожалуйста, не расстраивайся, но я удостоверилась, что ты учишься там, прежде чем согласиться. Как я могла сказать нет? Он был на Эрготерапии* (* область медицины, цель которой оказание помощи человеку в повседневной жизни, развитии, восстановлении и поддержании навыков, необходимых при выполнении действий, важных и значимых для здоровья и благополучия данного индивидуума). Я заплатила много денег, когда он был младше, чтобы заставить его подружиться с другими детьми в комнате под наблюдением врача. Если ты не заметила, то ему гораздо комфортнее со взрослыми. Но ты? Ему хотелось снова найти тебя. Он не заботился о том, что другие подумают о нем. Проведение времени с теми другими людьми в его классе было дополнительным бонусом. Но ты – причина, почему он продолжает ходить.

Я выглядела безумно ошеломленной, но сама даже не имела об этом понятия.

 – Я была так удивлена в первый день, что ты стояла вместе с ним около пикапа. Я думала, что потребуется больше времени, чем несколько часов, чтобы ему найти тебя и снова подружиться. Но у тебя всегда было доброе сердце, даже если ты более неуклюжа, чем кто-либо еще в мире. Везде. Всегда.

Я хотела засмеяться, но мне нужны ответы:

– И поэтому вы сказали, когда мы были младше, что я не могу с ним больше гулять?

Ее взгляд упал на наши все еще соединенные руки:

– Я серьезно боялась, что вы убьетесь у нас...

В этот момент мы обе начали смеяться потому, что это правда. Если бы меня дольше оставили с ним наедине, то Колтон бы наверняка присутствовал на моих похоронах.

Для нас это был реально трудный путь.

Моментами я знала, что в нем было что-то особенное.

Между тестированием и оценками, изучая его и то, как он работает… Я часто думала, что, может быть, я ошибаюсь? О том, что он должен был быть в школе все это время?

Но это просто не для него.

Он расстраивается, когда не может общаться, потому что человек не его уровня.

Его это слишком сильно задевает, переполняет и заставляет его разрушаться, потому что он не может озвучить то, что происходит у него внутри. Хотя репетиторы облегчили кое-что из этого.

– Возможно, я должна была рассказать тебе, когда ты была младше. Но если бы я заходила в каждую комнату, объявляя, что он не такой как все, это не сделало бы ему никаких поблажек. Я хочу, чтобы все видели его таким, какой он есть. Все, что я когда-либо хотела, чтобы у него было некоторое подобие нормального детства, нормальная жизнь. Когда ты пришла, я подумала, что, может быть, вы вдвоем поладите, потому что он был так очарован тобой. Ты никогда не осуждала его. Я сильно ошиблась, удалив тебя из его жизни, потому что это было опрометчивое решение. Я чувствовала, что тогда так было лучше. Но он никогда не забывал тебя. Ни на день. Наверху есть картины, которые доказывают это. И если ты сможешь держаться за эту истину в будущем, когда станет тяжело, и ты почувствуешь, что это немного односторонне, тогда, возможно, не будет настолько тяжело.

Это было правдой, которую он не мог сказать, и она сделала меня более счастливой, чем я когда-либо могла даже себе представить.

 Она отпустила меня, и я направилась в его комнату, чтобы пожелать ему спокойной ночи. И хотя я была разбита, покидая его, я знала, что должна выйти через парадную дверь.

Но перед этим я пробралась в его изостудию, чтобы открыть его окно.

Потому что это будет первая ночь, когда я поднимусь по решетке, чтобы проникнуть в его комнату, после того, как его родители отправятся спать.

***

Я нервничала, когда вела свою машину на другую сторону его района и припарковалась у дороги, прежде, чем переодеться в пару тренировочных штанов, футболку и мокасины, которые я держала в машине на чрезвычайные вечеринки с ночевкой, когда я буду зависать с Харпер.

Ночью каждый звук моих шагов по мертвым листьям усилился на миллионы процентов.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не дышать через рот, выпуская белые клубы пара, позволяя себе пробраться через двор его соседа, прямо позади него.

И, чтоб вы знали, как только я достигла его дома, решетка заскрипела…

Что-то в том, чтобы быть сосредоточенным и мотивированным, может привести к выбросу адреналина, отличающегося от всего того, что вы когда-либо испытывали прежде.

Именно это и произошло, когда я потянулась по неустойчивой и непрочной древесине и открыла окно, чтобы проскользнуть внутрь.

Сначала я волновалась, что упаду и приземлюсь на одно из его произведений, над которым он все еще работал.

Но я не упала, и гордость за себя захлестнула меня, делая опыт этого всего намного лучше.

Весь свет в доме был выключен за исключением одного ночника в его комнате дальше по коридору.

Я позволила маленькому источнику света привести меня к его двери.

Я остановилась на небольшом расстоянии от двери в его комнату, чтобы отдышаться и успокоиться прежде, чем тихо постучать.

Он не ответил, но я услышала его шаги, и когда дверь открылась, он замер и уставился на меня с недоумением.

– Можно войти? – прошептала я, и он склонил голову, чтобы осмотреть меня.

– Ты что-то забыла?

Я нервно усмехнулась и сделала глубокий вдох:

– Я пробралась в окно. Я хотела увидеть тебя.

– Ты должна была воспользоваться парадной дверью, – он по-прежнему смотрел на меня серьезно и внимательно.

Как я должна была объяснить?

– Я знаю, что должна, но я не хотела, чтобы твои родители узнали, что я здесь. Я хотела увидеть тебя.

– Ты уже видела меня сегодня.

Это все, на что меня хватило …Или ?...

– Еще мне хотелось поцеловать тебя, если это возможно.

Он улыбнулся:

– Тебе следовало с этого начать.

Как можно тише я зашла в его комнату и остановилась рядом с кроватью, а он оперся о стол, явно не зная, что мы должны сделать.

Мы оба.

Я уже говорила, что он был без рубашки? Только в пижамных штанах?

Я думаю, что впервые вижу его в таком виде, и мне не стыдно признаться, что я смотрела несколько пристальней, чем обычно.

Для меня мой парень великолепен.

И без рубашки он еще более достоин лазания по решетке.

Мое внимание привлек экран его компьютера, и я боролась с желанием спросить его, общался ли он с Талией.

То, что сказала его мать, было правдой, и я должна верить в это, чтобы удержать надежду, что все у нас шло хорошо.

– Колтон? – я сняла свои мокасины и засунула руку в карман. – Могу ли я воспользоваться твоей зубной пастой?

Я выставила перед собой свою руку с зубной щеткой, которая у меня была, и он улыбнулся, кивая и указывая на свою ванную.

Он смотрел с порога, как я чистила зубы, прежде чем я зашла в спальню и села на кровать, вдруг почувствовав себя очень неловко.

Он сразу оказался возле меня, его рот прижался к моей шее и пальцы оказались на моей талии, но я немного отклонилась и потянула его руки на колени.

Когда я подобрала слова, то заговорила:

– Мне нужно кое-что спросить.

 – Что?

 – Я должна спросить. Почему я тебе нравлюсь?

Он отодвинулся от меня, его брови сошлись на переносице, делая его еще привлекательнее, если это возможно.

– Я не понял вопроса, – его руки крепко сжали мои, когда он посмотрел на них. – Ты моя, Лили. Ты всегда была моей, Лили.

Колтон получил мое сердце навсегда, когда произнес эти слова.

Как этого могло не быть?

Той ночью мы целовались и даже больше.

Мы зашли настолько далеко, насколько могли обойтись без вещей, выходящих из-под контроля, в тоже время я хотела этого, но знала, что еще не время.

Есть много вещей, которых я не знала, чтобы быть с мальчиком.

Или с Колтоном.

Это был опыт, приходящий с обучением, и я хорошо понимала его и ждала.

Спустя некоторое время мы замедлились, и мне пришлось отодвинуться, желая глотнуть воздуха и нуждаясь в пространстве, таким образом, я смогла взять себя в руки.

 – Я должна идти, прежде чем твои родители проснутся, и мы не попадем в беду… Для этого…

– Я понимаю.

Он, может быть, понимал, но не мое сердце. Оно хотело остаться с ним.

– Увидимся позже, – сказала я.

А потом, прежде чем я смогла остановиться, наклонилась и поцеловала его еще раз.

– Напиши мне, когда проснешься утром. Мы можем общаться. Как ты делаешь это с Талией.

Он улыбнулся напротив моей щеки и поцеловал:

– Общение с тобой было бы гораздо приятнее, чем с Талией, Лили. – Его глаза сканировали пол под ногами, – Она нарисована числами, а ты акварелью.

Как объяснить людям, что в такие моменты, как этот, никто в мире больше не может заставить чувствовать тебя так?

Глава 11

Много чего можно сказать относительно наших отношений с Колтоном.

Он умный и интересный, и полон важных фактов и информации. Он сосредоточенный и надежный. Он слушает.

Я учусь, когда я с ним.

Он видит вещи вокруг нас по-другому, и он заставляет меня размышлять.

Я постоянно слышу, что ваша лучшая партия в жизни – это человек, который является противоположностью вам, что делает целое полноценным. Если это так, то мы созданы друг для друга.

      Моя потребность быть естественной и азарт совершать опасные вещи намного перевешивают мою способность принимать ответственные, взвешенные решения.

Его мама сказала, что хочет, чтобы у него был настоящий подростковый опыт. Однако я сомневаюсь, что она хотела, чтобы он делал успехи нездоровым способом.

Я не собиралась брать его на концерты на всю ночь и не возвращать домой до рассвета. Я не пью. Я не нарушитель порядка, в прямом смысле слова. Но быть с кем-то, кто не озвучивает свои чувства, делало это более важным, чтобы выражать наше отношение друг к другу другими способами.

Не буду вдаваться в подробности, но если я и узнала что-то за этот год, так это точно то, что некоторые вещи между мальчиком и девочкой очень, очень нормальны.

Я не собираюсь позволить мнению некоторых врачей моего парня помешать мне завести такие отношения, которые мы оба заслуживали.

Это будет обучающий опыт.

И есть вещи, которые немного отличаются в теории и практике.

Я всегда за пробу своих сил. Особенно, если это с ним. Или для него.