Текст книги "Прыжки по лужам (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Но он позвонил.

Ровно в восемь часов.

И после первоначального неловкого начала и ощущения, как будто я упаду в обморок от недостатка кислорода, у нас состоялся хороший разговор.

В ту ночь я поняла, что он простой семнадцатилетний парень, у которого случайно обнаружилась высокая работоспособность, и он просто хотел выглядеть обычным парнем.

Он слепо доверился мне в стремлении стать его другом, и я старалась стать его лучшим другом.

Но я в него влюбилась и влюбилась довольно быстро.

Осознание этого заставило мое сердце сжаться и вызвало чувство нервозности, которое глубоко поселилось в моей душе.

Все свелось к простой истине – я могу делать все, чтобы узнать о нем и его потребностях, но для него это было бы невозможным?

Ничто в моей жизни до этого момента не было так близко к тому, чтобы быть настолько запутанным, как именно такой сценарий.

Это случилось слишком быстро, но все же этому предшествовало семь лет прежде, чем это произошло.

Он всегда был рядом, независимо от того, позволяла ли я себе думать о нем.

Я же всегда была в глубине его сознания, несмотря на то, говорил он мне это или нет.

В тот вечер мы говорили о музыке, и я поняла, что, в принципе, у нас одинаковый вкус, кроме того, что ему очень нравился классический жанр, в котором я с трудом разбиралась, при изучении некоторых моментов. Там были некоторые вещи, которые мой мозг просто не воспринимал.

Колтон немного говорил о фильмах, но мне казалось, что он был в этом не очень заинтересован.

Ему нравилась архитектура, и конечно, он любил искусство.

Я упомянула, что иду в музей, и он едва среагировал на это, так что я изменила свой подход, сказав, что мне бы хотелось провести с ним день в музее.

Это была хитрость, и я сделала мысленные заметки, разговаривать с ним без излишеств, а прямым текстом.

Но я обещала не заставлять его делать то, чего он не захочет. Я надеялась, что он скажет «нет», если ему это понадобится.

Для меня было бы трудно привыкнуть к тому, чтобы находится в состоянии, в котором люди могли бы читать меня по интонации в голосе или выражению на моем лице.

Для него это было совершенно чуждо.

Но это стоило того темпа, который я себе задала, зная, что я попаду в эти неизведанные земли, как и он.

В тот момент мы были почти на равных, что было очень страшно, но в тоже время забавно.

Я могла учиться вместе с ним. Я могла узнавать его.

Я знала, что не имело значения, что говорили обо мне другие люди, если я собиралась поддерживать Колтона в его стремлениях.

Мне нужно было знать, как быть сильной, чтобы противостоять любому осуждению того, что может произойти.

Одно можно было сказать наверняка, мне нужно было поговорить с человеком, который был в таком же положении, что и я.

Мне даже не пришлось просить об этом.

Квинн сделала это первой. Она проходила мимо, когда я уходила от класса Ресурсов Колтона, и потянула меня за руку:

– Иди за мной.

В библиотеке она усадила меня напротив себя, наклонила голову и попала прямо в точку:

– Ты хочешь встречаться с Колтоном, не так ли?

– Да, – было так приятно наконец-то не сдерживать все внутри.

И тогда я начала засыпать ее всеми этими вопросами о том, как я должна вести себя и что делать, если возникнут какие-то сложности.

Но прямо перед тем, как я решила перевести дыхание, она меня оборвала:

– Ух, ты! Сбавь обороты!

Когда я остановилась на полуслове, ее рука прижалась к моим губам. Я отчетливо помню, как они дрожали, и я боялась, что укушу ее прямо через них, если она не даст мне закончить.

– Тебе нравится Колтон.

Я кивнула.

– И ты хочешь с ним встречаться.

Я пожала плечами, потому что было слишком рано, чтобы сказать да, но…

Да, черт возьми! Я хочу!

 – Но ты боишься чего-то… Чего именно? Что люди будут смеяться над вами, и поэтому ты хочешь узнать мое мнение о том, что делать? – это звучало настолько поверхностно, правда.

Мне хотелось, чтобы в Колтоне видели больше, чем просто человека с этим диагнозом, только я не знала, как это сделать.

Пока она думала, ее лицо было супер серьезным:

– Знакомство с Сойером не было похоже на знакомство с Колтоном.

– Я знаю. Ну, что две пары не могут быть одинаковы, верно?

Узел в моем животе вызвал тошноту потому, что я не хотела производить впечатление какой-то сучки в чем-нибудь, но я не могла не спросить:

 – Кто-нибудь из ваших друзей знает, что Сойер находится в этом классе? Потому что я понятия не имела до того, пока не увидела его в первый день школы. И если да, то как они к этому отнеслись? Или ты? Как заставить их увидеть, что он такой, как все?

Именно тогда она, наконец, все поняла:

– Друзья знают. Его товарищи по команде знают. Думаю, что сначала они немного насмехались над ним, но он не стал другим после того, как они выяснили это. Он забавный и умный, – она посмотрела на меня, и я обратила на нее более пристальное внимание. – Ты не представляешь, какой он умный. И добрый.

– Так вот почему ты ешь за их столом? Потому что я никогда раньше этого не замечала.

Она кивнула:

– Конечно. Зачем тебе? Не много людей сходят со своего пути ради них. Но Сойер сделал это. Он пример преодоления клейма. Мы можем есть в любом месте в кафетерии, но они его друзья. В некотором смысле он как старший брат, и он чувствует, что это его долг – подавать пример.

 – Это именно то, что я хочу делать.

   Это была правда. Я хотела, чтобы все видели, насколько восхитительными они были.

Я уже знала это.

Я просто ждала, чтобы получить подсказку.

И тогда она сказала самые глубокомысленные для меня слова, которые я когда-либо слышала:

– Ты думаешь, что тебе предстоит выбор, любить его или нет, но это не так, Лили. Ты уже выбрала. Я вижу это на твоем лице.

Я знала, что она права.

Внутри меня была пустота, которая не могла заполниться ничем другим. Я хотела быть там, с ними, и мне было все равно, кто что скажет или кто что подумает.

– Ты хочешь, чтобы люди перестали думать, что он другой? Сблизь его со своими друзьями, чтобы они могли увидеть его таким, каким видишь его ты. Позволь им увидеть, как ты сближаешься с Колтоном. Я гарантирую, что в свое время они все примут это как должное. Он, действительно, удивителен, – она улыбнулась на последнем предложении и оставила меня одну в библиотеке, чтобы обдумать ее слова.

В ту ночь я пригласила Харпер открыто все обсудить.

Сначала она выглядела растерянной, думая, что я начала тусоваться с Колтоном из-за некоторых обязательств потому, что мы знали друг друга, когда были младше. И потому что он дважды спас мне жизнь.

– Ты рассталась с парнем, чтобы встречаться с Колтоном?

Выглядело так, будто я дала ей сложить кубик Рубика – настолько она выглядела сбитой с толку.

– Я не говорила «свидания» пока, но я действительно... Он мне нравится. Очень.

Она легонько кивнула, а потом откинулась на локти, чтобы оценить меня.

– Он симпатичнее, чем Джозеф. Но он странный, Лили.

– Он не странный. Он просто не такой, как ты. Но давай посмотрим правде в глаза, я такая же. Я думаю, что если смогу заставить его чувствовать себя уютно с тобой и с некоторыми другими людьми, то это очень, очень поможет ему выйти из своей скорлупы, и ты увидишь, какой он невероятный, также, как увидела я.

В тот момент, когда я закончила эту фразу, она как будто поняла мои намерения. И, в первую очередь, это напомнило мне, почему мы были друзьями.

– Тогда приводи его на распродажу выпечки завтра после школы. Может быть, ему понравится помогать нам делать кексы и печенье? Это будет по-дружески, я обещаю.

Мое сердце сжалось от ее способности принимать то, что я хочу, и быть со мной на одной волне.

Я обняла ее, толкая на свою постель, благодаря ее снова и снова, тем временем строя в голове планы, как предложить Колтону завтра потусить с нами.

Глава 7

Это была тонкая грань, чтобы идти по ней.

Я имею в виду, что могла бы спросить его, и в результате он сразу же отказался бы и пошел домой, чтобы исполнить свой обычный распорядок, как выполняет каждый вечер.

Или я могла бы попросить его прийти, но я рискую тем, что это будет выглядеть так, словно я вынуждаю его.

Когда на следующее утро я доехала до его дома, я была совершенно раздавлена. Я не хотела спрашивать его об этом по телефону. И не имело значение, мог ли он видеть мое лицо, когда я спрашивала его. Имело значение только то, что я могла видеть его.

Миссис Нили проводила меня через входную дверь, и я поприветствовала ее, как делала каждое утро. Но вместо того, чтобы направиться прямо вверх по лестнице в мастерскую, я решила рассказать ей о том, что хотела бы потом пригласить Колтона остаться для встречи на продаже домашней выпечки.

Сначала, казалось, она была в шоке и немного обеспокоена:

– Ему может не понравиться, Лили. Будь готова к тому, чтобы уехать. Быстро.

Я была уверена, что поняла, что она имела в виду:

– Я знаю. Я просто хочу, чтобы после школы он мог заниматься и другими вещами, кроме его ОСОБЕННОГО класса и искусства. Вы говорили, что он хочет подружиться…

Выражение ее лица смягчилось, и она наклонилась ко мне чуть ближе обычного.

Я помню, как почувствовала нежные кончики ее пальцев на моей щеке прежде, чем она убрала прядь волос за ухо, а потом скользнула ладонью под подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Спасибо, – пробормотала она. – Но, Лили? Помни, что это все ново для него. И он младше тебя.

Я не могла скрыть глупый румянец на щеках, когда ответила:

– Для меня это тоже ново. И поверьте мне, Колтон младше меня только по возрасту.

Миссис Нили засмеялась, и мне показалось, была она довольна тем, что я понимала всю серьезность происходящего со мной и Колтоном.

Я подошла к его мастерской, собралась и сжала вспотевшие ладони кулаки, чтобы набраться смелости.

Он сидел за столом, складывая свои книги.

Я легонько постучала в открытую дверь, он слегка улыбнулся мне и закрыл молнию на своей сумке.

Это прозвучало настолько чертовски громко даже через гул, что стоял у меня в ушах.

– Колтон? – мой голос дрожал, и я ненавидела это, но я продолжила. – Харпер попросила привезти тебя с собой, чтобы поработать кое над чем для продажи домашней выпечки сегодня после школы. Твоя мама сказала, что можно, – он просто смотрел на меня, – Ты пойдешь со мной?

Он кивнул.

Он решил, что хотел бы.

Для меня этого было достаточно.

Время в школе тянулось медленно, и я думала, что умру, если последний звонок не прозвенит, потому что я все это время представляла разные варианты того, как все может пойти. И да, я составила миллион сценариев в своей голове: хороших и плохих.

Но я знала Харпер и не думала, что она подумает о Колтоне что-то плохое.

Он казался более напряженным, чем обычно, когда я встретила его у своего шкафчика.

Когда мы направились в Комнату уроков кулинарии, мне пришлось бороться с желанием схватить его руку и переплести наши пальцы.

Я даже не знала, понравилось бы ему держаться за руки.

Было так ужасно не знать, о чем он думает.

Он молчал, пока мы шли в комнату, и вдруг я почувствовала, что все взгляды были обращены на нас.

Поправка.

Абсолютно все смотрели на нас.

Харпер подбежала и притянула меня в объятия. Затем отошла на шаг и посмотрела на Колтона, искренне ему улыбаясь:

– Рада, что ты сделал это, – сказала она.

– Ты рада, что я сделал что?

Колтон нахмурился и посмотрел на нее для объяснения, но она только лишь покачала головой и со смехом сказала:

– Я рада, что ты будешь помогать нам покрывать глазурью эти кексы.

И я ужасно гордилась ею, что она прослушала ту небольшую пикантную информацию, которую я дала ей накануне.

Она привела нас к нашему столу, где несколько человек были заняты работой над сладостями.

Кто-то из них украшал, кто-то упаковывал в красочную полиэтиленовую пленку. Остальные упаковывали в коробки и подписывали этикетки, и я задумалась о том, что было бы наиболее удобно выполнять Колтону.

– Хочешь помочь положить глазурь на кексы? – спросила я его так тихо, как только могла.

Он сказал «нет», потому что она была слишком липкая.

– А если в перчатках?

– От пластмассы и латекса мои руки потеют, и это неудобно, – его обычное спокойное поведение дало трещину.

Я наклонилась и взяла шейкер со съедобными блестками для верхушек красочных кексов.

– Возьми это, – прошептала я, наблюдая, как его пальцы обхватывают пластиковый контейнер, – это подойдет?

Его взгляд ненадолго скользнул к моим глазам:

– Да.

– Хорошо. Тогда я буду покрывать глазурью кексы и передвигать их к тебе, чтобы ты мог вытряхнуть немного блесток на их верхушки. Но только немного. Примерно так, – я показала ему, положив свою руку на его, и мое сердце остановилось в тот момент, когда он слегка отпрянул от меня.

Но он вытерпел, и я продолжила, зная очень хорошо, что он быстро уловит смысл.

Что он и сделал.

В течение получаса мы были потеряны в большом количестве глазури и подталкивании кексов для того, чтобы он мог их посыпать.

Где-то в это время Харпер подошла, чтобы проверить нас.

Тут я заметила, как несколько девушек подходили к Колтону с комплиментами на его способность вытряхивать блестки.

Будто он в этом нуждался.

Честно, это казалось немного снисходительным.

Он толком не отвечал, учитывая, что был сосредоточен на занятии.

Но от моего внимания не ускользнуло то, что, казалось, другие девушки слегка чересчур интересовались им.

Шептались слишком тихо за другими столами. Когда Харпер снова пришла несколько минут спустя, я спросила ее, что, черт возьми, происходит.

Она наклонилась близко и сказала, что все девушки говорят о том, какой Колтон милый и симпатичный. Как ни одна из них не обращала внимание на него прежде, но его спокойный характер и внешность сделали девушек вокруг него акулами.

– Слова «милый» и «горячий» прозвучали, по крайней мере, раз двадцать, – она усмехнулась, толкнув своим плечом в мое.

Из-за чего я потеряла равновесие и упала навзничь.

На Колтона.

Душ из пищевых блесток посыпался на мою голову, и я посмотрела вверх, чтобы увидеть его, смотрящего на меня сверху вниз.

Его руки были подняты к ушам, как будто он не имел ни малейшего понятия, что делать. Они покрылись розовыми блестками, и ладони оставляли следы на его щеках и на волосах.

Я рассмеялась, потому что знала, что была в беспорядке, так как крышка шейкера потерялась, и он отскочил, осыпая меня блестками для украшений кексов.

Это было такое проклятое, черт возьми, бедствие, что я смеялась все сильнее в течение достаточно длительного времени, и изо всех сил пыталась встать и извиниться перед Колтоном.

Но когда мне все-таки удалось подняться на ноги, я увидела только его затылок в то время, как он выбегал из комнаты.

Я бросилась бежать, с каждым шагом оставляя за собой след из падающих блесток.

– Колтон! – закричала я ему через холл, но он опустил голову ниже.

Его рубашка была расстегнута и летела за ним, как какой-то плащ супергероя.

 Когда я, наконец-то, догнала его, то проскочила вперед и вытянула руки, чтобы остановить его от побега.

Он попытался двинуться влево, но, казалось, был столь же не скоординированным, как я, и таким образом он налетел на меня.

– Ты смеялась надо мной! – сказал он, его вены выпирали на шее и челюсти, пряча от меня взгляд.

– Нет, это не так! – я изо всех сил старалась не повышать на него голос, но ком в горле сделал практически невозможным сохранить мой голос низким.

– Так!

Я не могла изменить его мнение, и в этот момент опрометчивого суждения, когда он попытался отступить, я схватила его за руку и потянула к нашим шкафчикам. Моя хватка только ужесточилась, и он только раз почти вытянул руку из болезненной хватки, пытаясь со мной бороться.

Было похоже на то, что чем больше я трогала его, тем меньше он пытался вырваться.

Наконец, достигнув своего шкафчика, я использовала свою свободную руку, чтобы открыть его и указала на отражение в зеркале, которое висело внутри.

– Ты покрыт блестками, – я указала на его отражение. Моя рука указала на мое лицо, и я закончила. – Точно так же, как и я. Я сделала это. Я упала на тебя. Помнишь, какая я раньше была?

Он моргнул на свое отражение, посмотрел на меня и кивнул.

– Ничего не изменилось. Меня просто больше не ударяла молния, – при каждом покачивании моей головы все больше блесток сыпалось на пол.

И вдруг он улыбнулся, окинул пристальным взглядом все блестящее дерьмо на моей голове, лице, руках и ладонях. Пропутешествовал взглядом вдоль моего туловища, пока не достиг наших ладоней, покрытых блеском.

Сложенных плотно вместе.

С легким вздохом он сжал мою руку сильнее:

– Жаль, что ты не похожа на меня.

Воздух из моей груди стремительно вышел, когда я спросила почему.

Его взгляд вновь вернулся к моему лицу, он сосредоточился на моих волосах, говоря, что именно у него на уме:

– Потому что тогда ты бы поняла меня.

***

Это именно те слова, которые заставили меня влюбиться в него.

Прямо там, на том месте.

Потому что он хотел, чтобы я была, как он.

Это было его обычное состояние. Я точно знала, что он имел в виду.

Когда я привезла его домой, то не ожидала приглашения войти. Я просто вошла.

Его мама посмотрела так, будто собиралась разозлиться за количество блестящей волшебной пыли, тянущейся за нами.

Но его отец Рик просто смеялся.

Я уверена, что у меня был виноватый взгляд и красные щеки или еще что-то подобное, потому что они все смотрели на меня, когда я рассказывала им о том, что случилось.

Колтон в это время принимал наверху душ, смывая посыпку в меру своих возможностей.

Мистер Нили – мужчина с темными волосами и добрыми глазами, наконец, улучив момент, когда возникла пауза в нашем разговоре, громко прокашлялся, чтобы прочистить горло и спросил меня, как я жила последние семь лет.

Его вопрос застал меня врасплох, и я так странно скривила рот, как сделала при Квинн днем раньше, что миссис Нили только сильнее засмеялась потому, что ее сын – тот, у которого было диагностировано наличие расстройств некоторого рода, мог говорить предложения красноречивее, в то время как я не могла даже заставить мои губы работать.

Я так нервничала, потому что знала, что между мной и Колтоном начиналось что-то большее, и я не была уверена, как остро воспримут это его родители.

Всегда есть небольшой шанс, что они знают что-то большее, чем знаешь ты.

И пока я не собиралась доставать свою визитную карточку с моим именем «Заверенной Девственницы», напечатанным на ней.

Я хотела, чтобы они чувствовали себя комфортно, когда я остаюсь с ним наедине.

Серьезно.

Я испытывала головокружение и дрожала, держа его за руку. Я представила поцелуй с ним, и вероятно, он отправит меня в больницу. Опять.

Они закончили тем, что попросили, чтобы я осталась на ужин, но я совершенно не была уверена, что Колтон хотел бы еще больше испортить мной свое расписание в тот день.

Так что я немного уклонилась от прямого ответа, говоря им, что должна согласовать это со своими родителями.

И именно тогда, когда я собиралась извиниться, чтобы позвонить маме и получить от нее одобрение, прежде чем обратиться насчет этого к Колтону, он появился в конце лестницы.

– Колтон? Мы попросили Лили остаться на ужин, – сказала ему миссис Нили.

Казалось, что я сделала одну из тех уловок замедленного кадра из фильмов.

Вроде того, где бы я повернулась, и мои волосы вскружились бы веером вокруг меня и красиво приземлились на мою спину, в то время как блестящая пыль направилась на их прекрасный вишневый пол. Я задержала бы взгляд на Колтоне, и он улыбнулся бы и кивнул, протягивая мне руку, словно мы находились в какой-то сказке.

Ну, отчасти походило на это.

Но не совсем.

Хорошо.

Ни сколько.

Вместо этого, я просто повернулась слишком быстро и запуталась в собственных ногах, ударившись локтем о перила рядом с входом. Сильно.

Мистер Нили незамедлительно вскочил на ноги и подбежал ко мне, чтобы убедиться в порядке ли я, но я пожала плечами, стараясь не смотреть на него, так как чувствовала себя неловко.

Я потерла локоть, стараясь не расплакаться.

Колтон одарил свою маму оживленным взглядом и кивнул головой:

– Тогда я спрячу все ножницы и жевательную резинку.

Вся комната погрузилась в тишину, и он посмотрел на меня:

– Я знаю, как ты расстроилась в последний раз, когда я подстриг твои волосы.

Моя челюсть оказалась на полу. Он абсолютно точно пошутил.

– Тогда я думаю, ты также должен спрятать матрацы, – ответила я игриво.

От тишины, которая последовала за этим заявлением, мне захотелось сползти в яму и умереть.

Поскольку Колтон, возможно, не понял подтекст,.. Но его родители-то точно поняли.

 Так и начались мои еженедельные обеды с семьей Колтона.

Я не подталкивала его к тому, чтобы он приглашал меня, но ждала этого от одного из его родителей.

Он никогда не возражал, и мне очень нравилось видеть его в его доме, потому что там он был гораздо спокойнее.

Я увидела эту его сторону и не заставляла его встречаться со мной в школе, когда он пытался сосредоточиться на том, что должен был сделать.

Впечатляющий факт относительно школы состоял в том, что чем больше я общалась с ним, тем больше люди тоже начинали по-настоящему видеть его.

Особенно девушки.

Потому что, давайте смотреть правде в глаза, привлекательный парень – это привлекательный парень, отличается ли он от всех или нет.

Это облегчило ему нахождение в других его классах, так как люди потеплели к нему.

Но для меня все это было гораздо труднее, потому что я постоянно беспокоилась, нравилась ли ему их компания больше, чем моя.

Хотя, как только он брал меня за руку, то не останавливался – постоянно держал ее в своей руке.

Наши ладони, словно ультрасильные магниты, которые соединялись воедино каждый раз, когда мы оказывались в непосредственной близости друг от друга.

Мы держались за руки. Сильно. Всегда. От начала и до конца школьных коридоров. После школы. В машине. Ладони и пальцы.

Постоянное касание.

Глава 8

Начало любых отношений на самом деле это «ля-ля-ля» и «весело-весело», верно?

Я имею в виду, я же – подросток, ради Бога! И Колтон тоже.

Итак, тут замешаны гормоны и все виды сумасшедших штучек, о которых взрослые никогда действительно не говорят нам…

По крайней мере, мы это понимаем не благодаря словам.

Я могу перейти от состояния восторженно счастливой к состоянию неуверенной за долю секунды. Я могу перейти от чувства совершенной непринужденности с Колтоном к тому, что задумываюсь, а делаю ли я что-нибудь снова правильно.

Сложно руководствоваться головой, когда я едва могу контролировать свои мысли, и намного меньше, чем количество моих импульсов.

Девочки-подростки глупы.

Я могу сказать это потому, что я – такая же.

И я знаю, что все мы – конкурентки друг другу, даже если притворяемся, что это не так. Это точно.

 Каждый проклятый день я шла в школу и знала, что самоуверенные блондинки с дерзкими сиськами и надутыми задницами получают парней.

Я знала, что моя лучшая подруга – одна из них.

И я болезненно осознавала, что я – тощая, хоть и пикантная девушка с определенно обычными-коричневыми-волосами-и-коричневыми-глазами.

Но когда Колтон говорит со мной или смотрит на меня, я чувствую себя действительно особенной. Более симпатичной, чем я когда-либо прежде чувствовала себя.

Полагаю, что другие сучки в школе также видят это.

Я предполагала, что они будут знать, так как мы держались все время за руки и ездили в и из школы, шли к классу и ели вместе ланч.

Колтон и я были, я знаю… Вместе.

Видимо, я ошибалась.

Простой факт – ни Колтон, ни я фактически не говорили, что мы были парнем и девушкой в том самом смысле.

Возможно, люди думали также.

Мы не целовались или еще что-то, и я полагаю, много людей… Девочек… Видели меня как своего рода его друга или что-то в этом роде.

Друзья, которые держатся за руки?

Поскольку Колтон сказал бы: «Какая разница».

Он то тут, то там совершенствовал свое общение, чтобы за столом поймать нас всех врасплох. Спонтанно.

Девушки вдруг пытаются болтать с нами во время обеда, но не могут разобраться относительно реакции и молчания Колтона.

От этого Квинн без конца смеялась, а Сойер откидывался назад с дерьмовой усмешкой на лице потому, что он мог сказать, что я становилась похожей на тигра, собирающегося наброситься каждый раз, когда одна из них снова подходила к Колтону.

Марисса, как обычно, прерывала и говорила что-то девочкам на ухо, и они в конечном итоге находили предлог, чтобы уйти.

Каким бы то ни было образом.

Мы получили объявления о Girls’ ChoiceDance (Лучший Танец Девочек), и все девушки в школе внезапно получили лоботомию или еще что-то подобное, потому что половина из них кричала о том, чтобы пригласить мальчика, а другая половина делала списки тех, у которых не было парней, и тех, у кого есть.

Я действительно не обращала внимание на то, что происходит. Не обращала внимание на поток сплетен вокруг меня в течение нескольких недель, думая, что для всех было очевидно, что я буду приглашать Колтона на танцы, когда услышала первый слух.

Не менее трех девочек озвучили намерение пригласить его.

Теперь вы должны понять, что я была единственной девушкой, которая провела много времени с ним наедине. С его семьей. Изучая, как он делает свои заметки.

Так что у меня, определенно, было преимущество. Я почти желала увидеть, как другие девочки потерпят крах и погорят, когда они предложат Колтону пригласить их на танец.

 Но другая часть меня не хотела, чтобы они даже задумывались о том, чтобы попробовать сделать Колтону подобное предложение.

У меня был мини-приступ тревоги, потому что я не была уверена в том, не слишком ли шумными будут танцы. Не слишком ли людными. Не слишком ли много возбуждающих ситуаций возникнет для Колтона.

Стоило бы даже пытаться пойти?

Один взгляд на него, когда он вышел из класса, в тот день ответил на каждый вопрос, который был у меня в голове.

Конечно, это того стоило.

Я наблюдала девушек, приближающихся отовсюду, как эта сумасшедшая сука из «Убить Билла», и, казалось, что все они сразу участвовали какой-то гонке на время, чтобы добраться до него первой.

Прямо перед моим сердитым лицом.

– Колтон? – я схватила его руку и с силой повернула спиной к шкафчикам, привлекая его внимание и сосредотачивая таким образом его только на себе. –  – Я хочу задать тебе вопрос.

Он кивнул.

– Пригласи меня на танцы в следующие выходные.

Он наклонил голову в сторону и нахмурился:

– Лили, это не было в форме вопроса. Вопрос – это просьба, которая заканчивается вопросительным знаком. То, что ты только что сказала, было утверждением.

– Ты пригласишь меня на танцы в следующие выходные?  – мое сердце собиралось выпрыгнуть из горла, держа острый нож, чтобы перерезать Ахиллесовы сухожилия на ногах приближающихся сук.

Но Колтон просто смотрел на меня.

– Я хотела бы, чтобы ты пригласил меня на танцы. Пожалуйста?

Он закусил губу. Моргнул несколько раз. Казался погруженным в размышления.

И именно в тот момент, когда первая девушка собралась подойти к нам, он пожал плечами:

– Хорошо.

Я торжественно повернулась и выразительно произнесла одними губами: «Слишком поздно».

Я была глупо легкомысленной оставшуюся часть дня – я была победителем.

И тогда я вспомнила, что ненавижу танцевать.

Не важно.

Я пойду с Колтоном, и мы будем вместе на публике, и это действительно все, что имело значение.

Харпер одолжила мне платье, и я позволила ей сделать прическу и макияж прежде, чем поехать за ним, чтобы наши родители могли сделать фото.

Таки или иначе, но родители очень странные относительно таких вещей.

Мой папа наградил его хитрым взглядом, в то время как мамы бегали вокруг, фотографируя нас и говоря какие мы милые.

В тот момент Колтон был красивее, чем когда-либо прежде… В костюме… Черном костюме и белой рубашке… С тщательно причесанными волосами, широко открытыми голубыми глазами… И он ни на минуту не отрывал от меня свой взгляд.

Ему не нужно было говорить, что он думал, что я хорошо выгляжу. Я видела это по его лицу.

Красное платье, которое я надела, заставило почувствовать себя привлекательной.

Пристальный же взгляд Колтона заставил почувствовать себя совершенно прекрасной.

К тому времени, как мы появились в дверях спортзала, музыка гремела, отдаваясь вибрацией в пол, повсюду сверкали огни от вспышек фотоаппаратов и шаров диско, свисающих с потолка, а я думала, что моя рука отвалится.

Колтон так крепко сжимал ее. Я клянусь, мои пальцы почернели от оттока крови в них.

Все же он выдержал.

Мы прошли через толпу потных танцоров и мимо столов со шпаной, которые думали, что они были слишком крутыми, чтобы находиться здесь.

Мы помахали нашим друзьям, но продолжали идти потому, что Колтон серьезно испытывал слишком большое возбуждение, так что я сделала то, что, как поняла, было бы лучше.

Я потянула его наружу к белой палатке за зданием.

Она освещалась красивыми белыми огнями, так как девушки, которые украшали ее, повесили их поперек потолка.

Это было мило. Это было модно. И это было романтично странным образом, и я не смогла не улыбнуться, когда привела его туда, где музыка была тише, огни были мягче, и только одна пара тусовалась, попивая содовую.

Я повернулась и посмотрела ему в лицо, положив свои руки ему на плечи, и начала немного раскачиваться. Просто из стороны в сторону.

Я ужасный танцор, но этот вечер был особенным, и мне хотелось сохранить воспоминания о нем, с ним.

Он был, как обычно, непреклонным, но я не возражала.

Его руки не знали, куда двинуться, поэтому я положила их себе на бедра и прислонилась щекой к его груди, закрыв глаза, и вдыхала то, как изумительно он пах своей накрахмаленной рубашкой и дезодорантом с приятным запахом парфюма Ликабл-бой (прим. пер. – Lickable – бренд парфюмерии).

Он казался слишком тихим, и я не была уверена, что делать с этим.

Я была также взволнованна, как и он, понимаете?

Я подняла голову, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз, и я лишь смогла выдавить застенчивую улыбку и со смешком произнести:

– Колтон?

– Да?

Я сжала пальцы, соединенные за его шеей:

– Расскажи мне о Моне.

Он так и сделал, и это была музыка для моих ушей.

Для моего сердца.

Он говорил так страстно о вещах, которые он любит, и я закончила тем, что прислонилась головой к его груди, чтобы слышать вибрацию его грудной клетки, как его голос рождался откуда-то из ее глубин.

Бас и баритон кружились и сплетались между ударами сердца и короткими вдохами.

И вдруг… Он остановился.

Моя голова взлетела вверх, и я посмотрела на него.

Странно, почему он замолчал? Конечно, я спросила, потому что так и должно быть:

– Почему ты остановился?

В горле сухо из-за напряженности между нами.

Вокруг нас воздух вдруг стал тонким и был заменен чистой энергией.

Он смотрел на меня, и почему-то я знала, что должно было произойти, но мой рассудок и гормоны были в беспорядке, и я стояла там, как идиотка, ожидая его высказываний.