Текст книги "Прыжки по лужам (ЛП)"

Автор книги: Эмбер Л. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

В основном мы с Харпер говорим о Модном Контроле (*телевизионное шоу) и прочей чепухе.

Но не о Колтоне и его диагнозе.

Я имею в виду, понятно, что он был многогранным человеком, и его картины невообразимо прекрасны.

Но я чувствовала, что если загуглю информацию об этом, то это будет выглядеть как мухлеж с моей стороны.

Есть много слов, которые могли бы меня охарактеризовать с годами: развитая не по годам, упрямая... Несокрушимая. Но я никогда не была любопытной.

Брошюра, которую я держу в руке, объясняет всю мельчайшую информацию, которая только существует, и я не могу заставить себя проверить это.

Он был обычным маленьким мальчиком, когда мы встретились. Как это возможно, что он другой?

Теперь-то я это лучше знаю. Я больше не так наивна. Но в то же время я не хочу быть такой.

Я чувствую, что меня тянет к нему, и я хочу узнать его ближе. Самостоятельно открыть его тайну.

Иногда мы сами отрицаем правду, в которую не хотим верить. Мы видим вещи такими, какими хотим их видеть.

Иногда мы выбираем жизнь в отрицании.

***

После ярмарки я ждала, пока мои родители заснут. Было около восьми часов и, давайте взглянем в лицо фактам, они уже старые, и после того как я убедилась, что они спят, я удрала через гараж.

Весь путь к его дому, который я проделала на своем велосипеде, я гадала, что же буду делать, когда доберусь до него. Мне просто хотелось увидеть его.

Не спрашивайте почему. Просто хотела.

Я помнила дорогу к его дому. Помнила дорогу к нему.

Я пробиралась через кусты у стен его дома, пока не очутилась напротив комнаты, которая была похожа на его комнату.

Это была та самая комната, из которой я в тот раз взяла матрац.

Освещения не было, и мое сердце вовсе перестало биться, а ужасное ощущение переполненного мочевого пузыря должно было заставить меня захотеть развернуться и бежать отсюда прочь.

Знаете, как трудно двигаться, когда вы так сильно хотите писать? Долбанные нервы.

Но вместо этого я пошла к другой стене, и, прижавшись к ней спиной, увидела, что в комнате над гаражом горит свет.

Так и было.

Глава 4

Он стоял в футе от меня, и я клянусь, что почти потеряла сознание.

Будто он был галлюцинацией, но я покончила с теми странными подростковыми штучками, о которых рассказывают в новостях, и моя творческая часть взяла верх, делая его более высоким и более привлекательным, потому что именно так было в моих фантазиях.

Он был настолько реален.

Я просто уставилась на него на секунду. Громко выдохнула, и ждала, что прозвенит будильник, но этого не произошло.

– Колтон?... – это должно быть прозвучало как вопрос, потому что я услышала, как на последних буквах его имени мой голос стал немного выше, чем обычно, а я чертовски уверена, что не пыталась изобразить британский акцент, так что...

Да, это должно быть был вопрос.

Его взгляд метнулся ко мне, и он кивнул, возвращая свое внимание к бумагам в его руке.

– Привет.

Его плечи были напряжены, подбородок опущен к груди так, будто он задумался о чем-то. И также внезапно, как появился, он ушел, крепко сжимая лямки рюкзака в одной руке и листы бумаги в другой.

С того раза, когда я видела его последний раз, видимо, я стала немного сталкером, так что я не могла в полной мере бороться со своей натурой.

Поэтому, впервые увидев его в нашей школе, я не отрывала взгляда от его задницы, передвигаясь за ним в толпе, пока он не свернул в кабинет, на который раньше я бы никогда не обратила внимание.

В кабинете было уже довольно много студентов, которые сидели за столами и болтали друг с другом.

Ну, за исключением Колтона, который остановился на мгновение, а потом занял пустой стол в дальнем углу.

Прежде чем я смогла мысленно собраться и помахать ему, стоя у двери, и увидеть, обратит ли он на меня внимание, в коридоре за спиной я услышала тяжелые шаги и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть одного из выпускников-футболистов, поворачивающего за угол и остановившегося до того мгновения, как почти врезаться прямо в меня.

У него были почти белокурые волосы и большие глаза, которые были прищурены от смеха в ответ на мою отвисшую челюсть.

– Прости, – он улыбнулся, и немного покраснел, заходя в класс и здороваясь с друзьями.

Я была в некотором смущении.

Почему Сойер Грант – футбольный бог был в том же самом классе, что и Колтон?

Сойер мало был похож на Колтона…

Конечно, теперь я знаю, что это не так.

Теперь я знаю, что он дислексик* (*Дислекси́я (др.-греч. δυσ– – приставка, означающая нарушение + λέξις – речь) – избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения и письма при сохранении общей способности кобучению. Исторически сложилось, что в западных странах в понятие дислексия включают все проблемы, связанные с письменной речью), и ему было нелегко заниматься в обычных классах.

И я знаю, что у Мариссы – худенькой девушки с волосами орехового цвета, которая пронеслась мимо меня, чтобы сесть рядом с ним, СДВГ* (*Синдром дефицита внимания и гиперактивности, аббр. СДВГ, неврологическо-поведенческое расстройство развития, начинающееся в детском возрасте. Проявляется такими симптомами, как трудности концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность. Также при неприспособленности к СДВГ у взрослых возможны снижение интеллекта и трудности с восприятием информации).

Но в тот день я еще ничего не знала до того момента, пока не прозвенел звонок, и учитель закрыл дверь с надписью комнаты: Ресурсы* (* возможен перевод как: запасы, ресурсы, средства, духовные ресурсы; внутреннее содержание человека, возможность, средство, способ. Подразумевается класс для обучения детей с индивидуальными особенностями)

 Сказать, что я была в шоке, равносильно высказыванию, что мальчики не любят трогать грудь.

Преуменьшение!

Все они выглядели нормально.

Мне было интересно, почему мать Колтона отправила его в обычную школу? Он ведь был на домашнем обучении, не так ли?

Правда, я мало что о нем знала, учитывая то, что была эгоисткой и сконцентрированна на том, чтобы выглядеть как хороший человек. Но я все еще осуждала и критиковала те мысли.

       Поскольку не каждый ребенок, который находится в тех классах, был стандартным и подходил под общепринятые мерки.

Некоторые приходят несколько раз в день. Некоторые ходят весь день.

Некоторые ходят на выборочные занятия.

Удивляюсь, насколько изменился мой мыслительный процесс с начала учебы в средней школе.

Я помню, что находилась в странном изумлении, когда пришла на первое занятие, и обнаружила, что Харпер игнорировала нашего учителя, и читала Космо потому, что по ее убеждению, он привлекал ее больше, чем Seventeen* (*имеется в виду молодежный журнал).

Что я могу сказать? Моя подружка немного… продвинутая.

– Ты опаздываешь, – прошептала она, а я пожала плечами, садясь на свое место и надеясь, что меня никто не заметил.

– Колтон Нили здесь.

Она засмеялась:

– Да, я слышала, что его зачислили. Он взял курс обучения искусству и еще какую-то фигню.

Если честно, я понятия не имею, почему он здесь. Но… Слухами земля полнится.

– Боже, откуда ты это все знаешь?

Она пожала плечами:

– У меня есть знакомства в корпусе администрации.

Все остальное внезапно потеряло смысл.

Эта мысль преследовала меня на протяжении всего оставшегося дня. И я едва признала Джозефа, когда он, схватив меня за руку, потянул к кафетерию. Мне пока не нужно было возвращаться к шкафчику, к тому же я чертовски нервничала.

Колтон же держался, будто едва знал меня.

Во время ланча, когда я боролась с ужасной нервной желудочной коликой, я услышала шепоты за столом, и подняла взгляд именно тогда, когда друзья Джозефа уставились на тех, кто шел вдоль дальней стены подальше от большого скопления народа в центральной части кафетерия.

 Это были те ребята, которых я видела в классе Колтона. Большинство ребят уже заняли свои обычные места.

Сейчас я была уверена, что я – единственная за нашим столом знала, что Сойер был в этом классе вместе с другими ребятами, поэтому я удивилась, когда он подошел к столу со своей подругой Квинн, как будто это было самой естественной для него вещью.

Марисса, я потом узнала об этом, была из другой компании по интересам, поэтому у меня никогда не было причины обращать на нее внимание, так вот она села за тот же стол. И, наконец, Колтон.

Джозеф, с его темными волосами и карими глазами, загорелой кожей, блеснул своими зубами, с которых недавно сняли брекеты, и наклонился ко мне:

– Ммм, посмотрите-ка, кто появился!

Вы бы видели, как я покраснела.

Ударив его по руке, я развернулась к нему, чтобы ответить:

– Не будь придурком! Ты даже его не знаешь!

На что он, подняв бровь, ответил:

– А ты знаешь?

Появилось ощущение, будто мои губы запечатали цементом.

– Просто заткнись, ладно? – я сказала это максимально спокойным тоном, и тотчас почувствовала себя ужасно.

Переполненная отвращением к себе, я отодвинулась от стола и, схватив сумку, пробормотала:

– Мне нужно сходить к шкафчику перед занятием.

Джозеф предложил проводить меня, но я отказалась, потому что мне нужна была минутка, чтобы отдышаться.

 Он бесил меня. Я злилась на себя за то, что не ответила «да» на вопрос про Колтона.

Итак, я пошла по коридору к своему шкафчику и уже возле него, уткнувшись лбом в прохладный металл, размышляя, что мне делать.

– Лили?

Это был его голос.

О, Боже, как мне нравится его голос!

– Колтон.., – я прислушивалась к тому, как он переминается с ноги на ногу в течение секунды, прежде чем набралась храбрости поднять взгляд.

Его взгляд был устремлен в пол, и словно после какой-то внутренней борьбы с самим собой, он вытащил руку из кармана джинсов и неуверенно протянул ее мне:

– Привет, я Колтон Нили.

Он посмотрел на меня, а затем его взгляд метнулся к его протянутой руке.

Я тихонько рассмеялась:

– Я знаю.

Но он не убирал руку, отчего я почувствовала себя глупо, поэтому протянула свою. Он вздрогнул при первом контакте наших ладоней, и отдернул руку, чтобы почесать ладонь, а затем взял мою руку и сжал.

Сильно сжал.

– Почему ты ведешь себя так, будто не знаешь меня? – спросила я его в то время, как мое сердце валялось на полу, расплываясь кашеобразной субстанцией.

 Колтон отпустил мою руку и, засунув ее обратно в карман, слегка пожал плечами:

– Мой папа сказал быть вежливым и представиться. Он сказал, что я должен быть вежливым.

Именно тогда я поняла, как трудно все это было для него.

Он был несколько неуклюж и скромен.

 – Ты всегда был вежливым, – прошептала я, ожидая, что он снова поднимет взгляд. – Даже когда спас меня от молнии.

Он резко поднял голову, и часто заморгал:

– Ты помнишь.

– Конечно, помню! Как это можно забыть?! Ты спас мою жизнь! – его глаза стали еще больше. – Дважды, – напомнила я ему.

И он улыбнулся.

Простая легкая улыбка, но это все, что мне было нужно прежде, чем он совершил длинный выдох, и снова опустил взгляд к полу:

– Ты вспомнила.

Затем образовалась тишина, и не буду лгать, это заставило меня чувствовать себя неуютно.

Итогом нашего разговора стало то, что я достала свои вещи из шкафчика и упаковала рюкзак, пока он молча стоял рядом.

В конце концов, я все-таки попыталась разрядить обстановку:

– Я давненько тебя не видела…, – язык его тела подсказал мне, что он занервничал.

– Краска... – его рот внезапно закрылся, и он снова уставился в пол.

– Краска? Твои картины?

Теперь это уже стало напоминать мне поход к стоматологу для

удаления зубов…

Его лицо стало серьезным:

– Я позволяю себе говорить о живописи лишь три раза в день, и я уже израсходовал эти три раза в течение первого урока.

Что-то в моей груди, когда он вернулся в мое сердце, сжалось, когда я посмотрел на него.

Он выглядел таким смущенным. Ему так сильно хотелось заниматься тем, что он привык делать.

Я подняла руку, чтобы прикоснуться к нему, но, так и не коснувшись его, сжала ее в кулак, и отдернула. Я взглянула на него, слегка наклонив голову:

– Если хочешь, то я никому не скажу.

Мой разум скандировал: «Скажи мне! Скажи мне! Скажи мне!».

Это эгоистично, но я хотела услышать его голос. Хотела услышать, как он говорит. Я хотела услышать о его увлеченности тем, что он любил.

Без сомнения, это было лучшее предложение, которое когда-либо вырвалось из моего рта за мои семнадцать лет.

 Он заговорил.

Боже мой!

Он говорил.

А я стояла там, как дурочка, улыбалась ему, пока он взахлеб выдавал мне всю эту информацию, так быстро и взволнованно, при этом используя слова, которые я никогда не слышала, чтобы кто-то моего возраста использовал раньше.

Прозвенел звонок, а он по-прежнему говорил.

Я попыталась его прервать, но было нереально остановить его. И я достаточно долго пыталась заставить его передать мне свое расписание для того, чтобы я смогла посмотреть, где его класс.

Люди проходили мимо, смотрели на нас, но я не обращала на это внимания. Сейчас я была в своем мирке, укутанная в его страсть, и это заставляло мои легкие ощущать себя переполненными настолько, что даже хотелось остановить дыхание.

Когда он протянул мне свое расписание, я почувствовала, как на глаза накатываются слезы.

Кстати, вы в курсе, что щипание в носу начинается до слез?

Вот что произошло, когда я поняла, что мы направлялись в один и тот же класс.

Английский язык. Где наш учитель рассаживал всех в алфавитном порядке, когда мы прибыли.

Я смотрела на Колтона со своего места в классе, когда он сел и снова напрягся. Его глаза смотрели вперед, и рот был плотно закрыт.

Через некоторое время мистер Мерсер начал перечислять название книг, которые мы должны будем прочитать.

Я едва обращала внимание на окружающих потому, что не могла перестать пялиться на макушку Колтона и его волосы, вьющиеся на затылке... Веснушки, убегающие под его рубашку.

Я настолько растворилась в своих фантазиях, касающихся его волос, веснушек, самого Колтона, задаваясь вопросом, какими окажутся ощущения, когда мои пальцы будут обернуты вокруг одного своенравного завитка, что пропустила тот момент, когда вдруг заговорил Колтон, рассказывая нашему учителю, что он уже прочитал несколько из них.

Это было похоже на внетелесный опыт – наблюдать, как его голова немного приподымается, пока тихие и размеренные слова слетают с его губ.

Мистер Мерсер наградил его одним из тех взглядов и прошептал, что в следующий раз Колтону необходимо поднять руку, прежде чем взрывать класс всплеском эмоций.

Бедный Колтон сжал на коленях кулаки и держал свою голову опущенной остальную часть урока, но как только прозвенел звонок, я подошла к учительскому столу и похлопала мистера Мерсера по плечу.

Я сказала ему моим самым властным голосом, что мама Колтона просила меня сидеть вместе с ним в нашем классе, и что он завтра пересядет ко мне.

Мерсер одарил меня недоверчивым взглядом, но я не собиралась отступать.

Как мы и договорились, я подождала Колтона, как только мы вышли из класса. После просмотра расписания я знала, что ему нужно было возвращаться в класс Ресурсов на еще один урок.

Он чуть-чуть улыбнулся, когда мы вошли в кабинет, но резко развернулся и снова занял свое место в задней части класса.

Как жуткая девочка-сталкер я наблюдала, как он садился, а затем спряталась, поэтому он не знал, что я все еще была там.

 Именно тогда я оторвала от него взгляд и увидела плакат над его головой.

Там были пары ног, одетые в кроссовки, одни принадлежали мужчине и другие -женщине, застывшие в воздухе перед приземлением в глубокую лужу.

Когда я подняла взгляд выше, мне предстал весь снимок, на котором парень и девушка держались за руки.

Под дождем.

Все это было в изображено черно-белых тонах.

И единственные слова на плакате были о ДРУЖБЕ: «Настоящий друг – это одна душа в двух телах. Аристотель».

Так убого, ведь вся эта хрень была в школе. Однако, конкретно этот плакат казался мне не таким уж плохим.

Он заставил меня задаться вопросом, было ли это правдой.

Глава 5

После школы я окончательно бросила Харпер и ждала Колтона после его последнего урока.

Если он и был удивлен видеть меня, то просто не подал виду. Вместо этого, он направился в мою сторону, как будто мы много лет вместе ходили по коридорам нашей школы.

– Хочешь, поедем домой? – спросила я, мои ладони снова вспотели.

Он медленно покачал головой из стороны в сторону:

– В три тридцать пять я должен ждать снаружи маму.

Я улыбнулась настолько широко, как смогла:

– Тогда я подожду с тобой.

Кивок. Это все, что я получила, но это не имело значения. Все-таки это было хоть что-то!

Скажу честно, в этот раз я намного больше нервничала от того, что снова встречусь с Шейлой Нили, чем в первое приближение к ее сыну.

Пока мы ждали ее приезда, долго петляя вокруг автомобилей, припаркованных на школьной парковке, я размышляла, о чем мы могли бы поговорить с ним.

Например, что-то наподобие: «Какого черта он вдруг появился в школе?»

Вместо этого я струсила.

– Ты занят завтра после школы? – придерживаться имиджа девочки из старшей школы достаточно тяжело. Но если добавить слово «чувак», спрашивая кого-то, от этого мои мозги хотят взорваться. А мне этого не хочется.

– Да, – его ответ был резким.

Примерно в это время его мама медленно подъехала к остановке. Она опустила пассажирское боковое окно, а потом приспустила свои солнцезащитные очки на нос и прищурилась, чтобы увидеть, действительно ли я стояла рядом с ее сыном.

– Лили Эванс, – от того, как она сказала мое имя, я сморщила нос.

Я поздоровалась, и она засмеялась, закинув голову назад, из-за чего ее рыжеватые волосы начали подпрыгивать:

– Я не думала, что ты станешь такой в шестнадцать... Ты гораздо меньше для своего возраста.

Туше, миссис Нили!

Очко в вашу пользу!

Колтон сел на пассажирское сиденье, тем самым закрывая мне ее, так что я перешла к ее окну.

Она широко улыбнулась и подняла очки, зацепив их в волосах, чтобы беспрепятственно смотреть на меня.

Я наклонилась, стараясь говорить достаточно громко, чтобы было слышно им обоим:

– Вы не возражаете, если я заберу Колтона в школу утром? Я могу также привезти его домой обратно, если вы не против.

Я клянусь на Библии, ее глаза стали настолько большие, что я подумала, у нее случился инсульт.

– Правда?

– Да, конечно. У нас совместные уроки и прочее, так что я подумала, мы могли бы прокатиться вместе, и его шкафчик находится рядом с моим, и ему бы не пришлось собирать свои вещи, чтобы потом разложить...

Она протянула руку, чтобы остановить меня, и на мгновение мне показалось, что у нее на глазах слезы:

– Конечно.

– Отлично! – такое чувство, будто, наконец, я снова могла дышать.

В этот раз я буду заботиться о Колтоне, а не наоборот.

– У Колтона завтра занятия в колледже. Можешь ли ты забрать его? – она с надеждой посмотрела на меня.

 – Конечно. Должна ли я... Там присутствовать?

Я не смогла вспомнить, когда она так говорила с намеками, нерешительностью и именно таким тоном, но ни один из них не звучал настолько холодно, но я и не настаивала.

Ее голос… Он оказался таким низким:

– Это социальные занятия, чтобы помочь ему акклиматизироваться. Понимаешь, он хотел сделать это в одиночку. Он попросился ходить в школу, хотя не должен быть здесь. – Ее глаза, действительно, заблестели. – Он просто хочет друзей.

– Не волнуйтесь, миссис Нили. У него уже есть один друг в моем лице, – заверила я ее, а затем немного наклонилась, чтобы попрощаться с Колтоном.

Он кивнул пару раз, после чего они уехали, оставив меня с тысячью вопросами.

Было странное чувство – подобно тому, какое посетило меня тогда, когда я увидела его в школе первый раз, и мне было необходимо доказать себе, что я выясню то, что давно откладывала в течение многих лет.

В конце концов, было такое чувство, что настало нужное время, чтобы уступить и узнать все, что я могла.

Я поехала домой и сразу прогуглила этот чертов синдром Аспергера.

Святой ад!

Объем информации был столь обширен, что я не могла сказать, где конец.

Хотя у синдрома был ряд качеств и характеристик, перечисленных на сайтах, но они были не все.

Честно, все это было довольно изнурительно и сбивало с толку через некоторое время. От этого хотелось опустить голову и заплакать, потому что он для меня был полной загадкой.

Мои исследования показали, что «социализироваться» было самым сложным для кого-то вроде него. Очевидно, занятия после школы казались все более необходимыми.

Но как я могла помочь?

Не думаю, что подталкивать его к школьной деятельности, будет правильным выходом. Что, если это произведет на него сильное воздействие?

Разве он не психанет и не уйдет?

Был ли он нормальным, а я – полной дурой, если думаю о таких глупых вопросах?

Иногда, после загугливания, становится только хуже.

Одно я знала наверняка: я сделала бы все, чтобы стать такой, какой ему нужно.

Он стоит того, даже только после одного дня.

* * *

Примерно за час до сна я поняла, что поставила свой телефон на беззвучный режим и забыла про это.

Там оказалась куча пропущенных звонков от Харпер и Джозефа.

Мягко говоря, меня это раздражало.

Нужно было сказать, чтобы она воспользовалась сообщениями. Но Джозеф был совсем другое дело.

Позвонить ему оказалось второй лучшей вещью, которую я сделала в тот день.

Разговор пошел как-то так:

– Хей! Я пропустила твои звонки…

– Да. Какого черта ты делала с сыном Нили? Все видели вас. Они все говорят о тебе...

Я не буду вдаваться в конкретику, что именно было сказано, потому что это… Просто...

Ааа, неважно!...То, что люди говорили о Колтоне, как его называли или как его классифицировали.

Проще говоря, Джозеф был достаточно неумелым в масштабных расставаниях.

В общем, я сказала Джозефу, что он может поцеловать меня в задницу.

Мы расстались.

По телефону.

И это не смутило меня ни на минуту.

Вот тогда мой сотовый взорвался наплывом сообщений от Харпер.

Я скажу это снова: «Новости распространяются быстро».

Но ничто из этого не имело значения.

Потому что я, наконец, увидела маленький проблеск, которым был Колтон.

Той ночью я спала хорошо, зная, что заберу его утром в школу. Сама.

Это был первый раз, когда я забирала Колтона в школу. Поэтому я встала рано, чтобы сделать макияж. Немного выпрямила волосы. И надела юбку.

Что я могу сказать? Мои ноги впечатляют.

Поймите, это вовсе не значит, что я начинаю более усердно ему навязываться. Это было заложено во мне что ли.

Он вытащил из меня этот базовый инстинкт – быть девушкой.

Лучшей девушкой!

Той, которая может получить внимание от кого-то вроде него.

Поэтому я не думала, что схожу со своего пути, делая все эти вещи утром. Я делала так потому, что хотела.

Просто потому, что он меня привлекал, не имея в виду нашу дружбу, все равно пришлось помучиться. Это случилось само по себе, не считаясь с моими чувствами.

Я встретила миссис Нили в дверях, и я клянусь, окинув взглядом мои блестящие губы и голые колени, женщина все поняла.

Мамам иногда это казалось странным.

Она указала мне на комнату над гаражом, где Колтону было предоставлено отдельное место.

Когда я ближе увидела его картины, на мгновение у меня перехватило дыхание.

Слишком давно я видела их выставленных на ярмарке.

Когда я посмотрела на них, из моего рта вырвались восторженные комплименты, но ему это, похоже, было неважно.

На самом деле так было до тех пор, пока я не упомянула о разорванном пополам и скрученном в углу комнаты холсте, на который он даже толком не реагировал.

– Что случилось?

Картина выглядела искореженной.

Колтон посмотрел на нее и вздохнул, и еще раз отвел взгляд, когда закончил класть в сумку книги:

– Я был расстроен, когда не смог изобразить правильно глаза.

Коричневые края картины подзывали меня для дальнейшего исследования. Но в моих интересах было задать соответствующий тон нашему общению, так что я проигнорировала это.

Плюс, было не похоже на, что он хотел говорить об этом.

Обо всем этом.

Мы ехали вместе в тишине, и у меня было такое чувство, будто миллион мурашек проносилось по моим рукам и шее.

Это была такая короткая поездка, что я не хотела спрашивать его больше об искусстве из-за страха, что не смогу заставить его остановиться, когда мы приедем на стоянку.

Учитывая мои познания, почерпнутые при помощи гугла, на любые другие вопросы я бы получала один ответ.

Что-то вроде: на «любишь ли ты музыку?» можно получить ответ «да» и это все.

Это был такой напряженный момент, что я не могла унять дрожь в руках, удерживающих руль.

В конце концов, я убедила себя, что молчание, вероятно, было лучшим методом, чтобы он мог привыкнуть к езде со мной.

И, кстати, если быть полностью откровенной, то я не очень хороший водитель.

 День прошел лучше, чем ожидалось.

К моменту обеда у меня не было мыслей, где я буду сидеть.

На первом уроке Харпер пыталась поговорить со мной о Джозефе, но я сказала ей, что не хочу о нем говорить в школе.

Я не совсем была уверена в том, что попытается ли она заставить меня сидеть за столом и долго обсуждать все это в общественных местах?

 Вместо этого, она прислала мне сообщение, как раз перед тем, как я зашла в школьную столовую, давая мне знать, что она выскочила на встречу с младшим на стоянке.

Я даже не думала дважды о том, чтобы пойти сесть с Колтоном и его друзьями.

Я просто сделала это.

Чертовски долго Квинн переводила взгляд с меня на Колтона и обратно. Весь обеденный перерыв у нее на лице был этот многозначительный взгляд, в то время как я притворилась, что слушаю, как Марисса переключалась с темы на тему быстрее, чем фанатка переключающая музыкальные каналы.

Я слегка улыбнулась, когда заметила на середине разговора пристальный взгляд Колтона, замерший на моих бедрах.

Это являлось простым подтверждением того, что он был обычным парнем, независимо от того, какие у него были трудности, и что не мешало ему показывать это так же смело, как и другим.

Английский стал даже лучше, потому что я получила место рядом с ним.

Когда мистер Мерсер проводил уроки, я слышала, как Колтон бубнил себе под нос каждый раз, когда учитель говорил что-то не так или грамматически неправильно.

У Колтона явно были какие-то невероятные репетиторы.

У меня в животе порхали бабочки, когда я повезла его на занятия в колледж.

После того, как я провела его внутрь, то решила, что будет лучше, если я подожду его в коридоре, чтобы Колтон не чувствовал себя более неуверенно, чем обычно.

Все остальные в комнате были на равных условиях.

В моем присутствии они могли бы отстать на несколько шагов в своем развитии.

Я ждала около часа, пока он был внутри, развлекая себя тем, что играла на своем телефоне, и знакомясь с тем, что он изучал.

Колтон появился около меня сразу после того, как двери открылись, и в тот момент у него было это странное выражение лица, словно он намеренно старался быть равнодушным.

Его руки снова были в карманах, и я отчетливо помню, что перед его желтой футболки был заткнут за пояс штанов как попало. Тем временем, он один раз кивнул в мою сторону в знак признания.

– Ты готов ехать домой? – спросила я, интересуясь, должна ли я отвезти его сразу домой или предложить ему ужин.

Но его ответ заставил меня открыть от шока рот:

– Как скажешь.

Я моргнула и сжала свои губы вместе, стараясь выдать осмысленный ответ:

– Что?

– Да, – он закатил глаза. – Как скажешь.

И тогда он посмотрел на меня, и уголки его губ поднялись вверх в лукавой улыбке:

– Сегодня нас учили, как нам смешаться с нашими сверстниками.

Он заставил мое сердце выпрыгнуть из груди, и мне пришлось побороть все сразу, в том числе и желание обнять его и смеяться, потому что он выглядел таким чертовски милым и даже гордился тем, как он произнес это.

Вместо этого, я встала и подняла большие пальцы вверх в знак одобрения.

– Ты попал прямо в точку, – сказала я ему, моя собственная улыбка стала еще шире, и я не могла это больше скрывать.

Это чувствовалось, как начало чего-то невероятного.

Глава 6

Я довольно быстро изучила как работает ум Колтона и должна была все время следить за нашим разговором, если хотела, чтобы общение прошло успешно.

Эти небольшие вещи заставили меня задаться вопросом, как я могу помочь ему взаимодействовать с другими ребятами за обеденным столом, помимо его основной группы.

Они все, казалось, знали, как разговаривать с ним.

Ну, кроме Мариссы, которая говорила настолько быстро, что думаю, Колтон обычно блокировался от нее, будто она была фоновым шумом или гулом в его мозгу. Тем более что она никогда не задавала никаких вопросов.

Это стало миссией всей моей жизни: облегчить ему жизнь, насколько это было возможно.

Может быть, мне следовало задуматься о том, как это будет сложно, но в тот момент я себе даже не представляла насколько сложно.

Он, казалось, привыкал к нашей новой рутине, в которой я забирала и подвозила его каждый день.

Каждый раз, когда я останавливалась около его дома, я мысленно обращалась к нему, чтобы он пригласил меня войти внутрь. Позвал меня наверх. Но он этого никогда не делал.

Пару недель спустя, после одного из его ОСНОВНЫХ занятий по дороге домой, он как обычно сидел в своей отстраненной тишине, к которой я уже стала привыкать.

Я спросила, как прошло его занятие, и вместо ответа он громко выпалил:

– Лили, могу ли я попросить тебя дать мне свой номер телефона, чтобы я мог позвонить тебе сегодня вечером?

Да, я была также потрясена, как и вы. Поверьте.

Я сказала:

– Конечно. – Затем очень твердо. – Да.

Я улыбнулась, и он, на самом деле, выглядел менее напряженным после того, как я ответила.

– Наше домашнее задание – начать общаться. Мне было бы удобнее всего сделать это с тобой, если ты не возражаешь, – его глаза по-прежнему смотрят вперед. В голосе слышится напряжение и скованность.

Я сказала единственное, что пришло в голову:

– Ты можешь делать со мной что угодно, Колтон.

Поверьте мне, он не понял намека, но мои щеки адски горели.

Он тихо поблагодарил меня и попрощался, когда вышел из автомобиля, заявив, что позвонит мне в восемь часов.

Я была очень рада. Даже сказала бы, пребывала в восторге.

Девчачьи визги застряли в моем горле, когда я бросилась в свою спальню и попыталась сосредоточиться на чем-то ином, кроме его предстоящего телефонного звонка, но это было бесполезно.

В течение двух часов, я довольно часто поглядывала на телефон, интересуясь, вдруг спутник АТ&Т* (*оператор сотовой связи, подразделение компании AT&T Inc. Штаб-квартира – в Атланте, штат Джорджия, США. Компания является самым крупным оператором в США и Пуэрто-Рико с более чем 61 млн абонентов.) на самом деле накрылся медным тазом или вдруг в моей спальне появилась мертвая зона, которая мешала мне получить телефонный звонок.

Оказалось, все было совсем не так.

Колтону необходимо было закончить свои вечерние дела, перед тем как позвонить мне. В тот вечер любое подобие нормальной жизни препятствовало его выходу из зоны комфорта.