Текст книги "Обычная история Гиганта, всех нас и меня (СИ)"

Автор книги: Эман Фридман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

-1-

– Э-э-э... Здравствуйте... А я по адресу?

Он наклоняется, чтобы рассмотреть того, кто пришел. Он хорошо видит, но ему приходится опустить голову, чтобы смотреться хотя бы не так устрашающе. Видно, как накрахмаленная рубашка покрывается складками, когда тот сгибается. И пока посетитель пытается унять дрожь в коленях, смотря огромными от ужаса глазами куда-то вверх, Гигант выдает:

– Вы к кому?

Сначала посетителю не очень понятно, откуда этот мужской низкий голос, ибо звук совершенно не сочетается с картинкой.

Голос Гиганта не устрашающий, как у великана. А обычный, теплый, мужской, немного с хрипотцой.

Так наш посетитель немного успокаивается, отшагнув назад. Нащупав за собой стол, он тем самым убеждается, что ему есть на что облокотиться.

– Мне к... – посетитель на миг забывает к кому он пришел. Исподлобный взгляд просит убраться отсюда поскорей, – Вадиму Александровичу. Я его давний партнер.

– Давний? – Гигант протягивает это слово, распрямляется, поднимает вверх от искреннего удивления густые брови. Все морщины и складки на его лице исчезают. И теперь он становится похожим на высокого, молодого парня с крепким телосложением. – Я вас не помню.

БУХ!

Так посетитель не выдерживает резкой смены выражения лица Гиганта.

Работники фирмы выглядывают из-за своих ширм. Все они: бухгалтера, секретари, юристы, операторы и рядовые специалисты – уставляются на немую сцену. Тишину нарушает только телефонный звонок. Но на него никто не отвечает, потому что все заняты другим.

Весь этаж, на коем расположена наша фирма, ждет того, что же будет дальше. В своей голове они уже делают ставки: уйдет посетитель или останется.

Гигант протягивает ему руку, ожидая, что тот поблагодарит его за помощь и воспользуется ей. Но вместо этого посетитель нервно дергается, вжимаясь в стол, возле которого он распластался.

Хмурое лицо Гиганта переполняется смущением и легкой обидой. Он понимает, что его огромный рост совершенно не смотрится на этом маленьком этаже. Так же ему не идут эти дорогие рубашки, костюмы и галстуки, которые больше похожи на удавки. Но в силу того, что он совершенно не может ничего изменить, никак не способен повлиять на то, чтобы окружающие люди прекратили видеть в нем великана из сказок, он вынужден мириться со сложившимся положением. А так же с пассивным отношением в коллективе.

Но если вы, придя сюда, так же распластаетесь у стола, боясь, что великан сожрет или переломает вам кости, то вы глубоко заблуждаетесь. Этот человек никогда не сделает вам больно. Скорее, позволит, чтобы больно ему сделали вы. Он будет прилежно работать и здороваться каждое утро с персоналом, получая в ответ тишину. И да, он до самого конца будет надеяться, что вы окажитесь тем самым посетителем, который подаст ему руку в ответ и разрешит помочь встать.

В конце концов, я не выдерживаю этот спектакль. Задергиваю шторы в кабинете, широко открываю дверь.

Хотя многие тут об этом забывают, Гигант тоже человек. А у любого человека, как и полагается, должно быть имя.

Часть первая

Илья

Так случается, что в жизни маленького человека однажды появляется большой человек. И я говорю сейчас не о росте, хоть он тоже имеет место быть.

Я о том, что внутри нас. Так случилось, что наш с Гигантом рост совпал с тем, что мы из себя представляем внутренне.

Вроде бы, как мне быть маленьким, когда в этой жизни у меня есть все: деньги, внимание, положение в обществе. С таким же успехом вы можете спросить, что есть такое у Гиганта, помимо роста, что делает его большим.

Я не смогу ответить точно и наверняка, потому что и сам до конца не понял это. Наверное, у него есть искренность и открытость, а не корпоративный этикет, которым напичкан я и мои подчиненные.

Мы встретились с ним при странных обстоятельствах. Первое впечатление – не из лучших.

– Илюша, познакомься с Вадимом Александровичем.

– Ага, и вам не хворать, – смог выдавить из себя я. Так мои сто семьдесят встретились с двумя метрами.

Он был сыном моей одноклассницы. Нам было по пятнадцать или шестнадцать лет, когда мы заканчивали девятый класс. И, клянусь Богом, я бы бегал за ней, если не наличие парня.

Про таких как она обычно говорят, что те подают большие надежды. Но надежды остаются надеждами, так и не обретя материальную форму.

И как это случается в жизни, «жених» являлся ее полной противоположностью. Но женщины любят, когда их уши ласкают словами, а глаза подмазывают картинкой со смазливой мордашкой.

На все сбережения ее родителей купили черно-белый телевизор, мотоцикл и укатили к нему.

Все (даже они) понимали, что этот союз продержится до первой беды. И эту беду звали...

– Илья, значит.

– Помнишь, Вадим, я тебе о нем говорила.

– Помню, – мне пришлось высоко задрать голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. Все хорошо, если бы он был просто высоким. Так нет, Илюша вышел еще и плечистым. У него было очень грузное, недовольное лицо. Он хмурил брови. На переносице зияла складка, которая, как мне показалось, появилась с самого его рождения. У него были прямой, грубый нос, тонкие губы и квадратные скулы. Подстрижен не совсем коротко, поэтому черные пряди торчали в разные стороны.

Он протянул мне свою большую ладонь. И когда мы пожимали руки, я вдруг понял, насколько тонкие у меня кисти.

– Вот, дядя Вадим в детстве кашу не ел, поэтому так и не вырос, – она похлопала меня по плечу. Понятно, что как любящая мать она хотела сгладить обстановку, сказать своему сыну, что это он такой молодец, потому что хорошо питался, а все остальные – дохляки. Но Илье на тот момент было уже девятнадцать. Он прекрасно понимал все, но подавать виду не стал.

Одежда на нем смотрелась странно. И не потому, что она была большой, а потому, что было видно: она старая и заношенная. На такого только на заказ надо что-то шить. Но откуда деньги у преподавательницы русского в средней школе?

– Не найдется у тебя работы для него? – Я никак не мог отвести от него взгляд. Мне все время казалось, что я стою с великаном из сказки и что меня обязательно съедят. Вид у Ильи был очень недружелюбным. Вероятнее всего, сказывалось то, что в школе его дразнили или просто обходили стороной. Ясно было одно – парень всегда был изгоем.

– Даже не знаю, даже не знаю.

– Хотя бы охранником. Просто сейчас с работой очень туго, а мне бы хотелось его куда-то пристроить.

В глазах этой женщины было отчаяние. Она понимала, что все, о чем она мечтала в молодости – это лишь ее мечты. Вряд ли ее сын сможет стать кем-то великим и значимым. Но бросать его так, как это сделал отец, – тоже не вариант. Сделать из него человека, найти работу и, может быть, устроить семью, – стало для нее чем-то первостепенным.

– Из армии только пришел, правильно?

Илья посмотрел на меня, я на него. Потом он сделал движение головой влево и вправо.

– Нет, у нас по здоровью... Кхм, – она запнулась, отводя глаз. – У нас... Ну, ты помнишь.

Я знал, что у него была заторможенность в развитии. Но он так или иначе смог окончить девять классов, нормально выражать свои мысли и различать хорошее от плохого. Ему даже удалось получить какую-то специальность и попробовать себя в работе на заводе. Но, попав под сокращение, он оказался снова никому не нужен.

Этих двоих в тот вечер я вызвался везти домой. Мы с его матерью долго говорили, вспоминали учебные годы и смеялись. Илья сидел спереди, съежившись. Ему было не тесно в машине, а просто некомфортно. На мои вопросы он отвечал редко. Но чем больше он молчал, тем больше мне становилось страшно интересно узнать, какой он человек.

Их дом находился на окраине города, представлял нечто старое и ветхое. Похожее на домик одинокой старухи. Я знал, сколько платили учителям. Поэтому глупо было ожидать что-то большее от увиденного.

– Ну, я пойду, а то опять голова болит.

– Ты много работаешь, – процедил я, сжимая зубами сигарету и поднося ее к зажигалке. – Теперь Илья тебя будет содержать. Можешь переходить на домашнее репетиторство.

Мы засмеялись. Я ковырял носом кожаных ботинок камешки, что были выложены у тропинки. Илья стоял у калитки дома и долго смотрел на нас. Мы же молчали, лицезрея то, как я беспечно пускаю дым в темноту. Облокотившись на машину, я чувствовал через пиджак холод металла. Затем, докурив, кинув окурок на дорогу, я впервые, через двадцать лет, обнял эту женщину, чувствуя то, как сильно она переменилась с нашей первой встречи.

– Не забудь, завтра на работу, – кинул я Илье. Тот живо ответил:

– Будьте осторожны. Ночью темно ехать.

Пожалуй, это было самое длинное предложение, сказанное им за весь вечер. Собравшись с мыслями, я пробормотал что-то в ответ и сел в машину.

Мне было странно от того, что впервые малознакомый человек искренне беспокоится.

Я мысленно пересчитал всех сотрудников, которые работали у меня. Никто из них никогда не то, что бы не желал мне доброго пути, не вкладывался даже в работу на сто процентов. Тетка иногда привозила еду со своего предприятия и пеклась о том, что я все еще не женат. Сестра, пребывающая в периоде переходного возраста, больше жила у подруг, чем у нас дома.

В конце концов у меня хватило пальцев, чтобы пересчитать в этой жизни людей, которым я был нужен. Соединив большой и указательный у меня вышел круглый ноль.

Илья имел всегда пугающее выражение лица. И его боялись не из-за роста, а из-за глаз.

В первый рабочий день его выставили охранники, закрыв на ключ входную дверь, чтобы тот не проник внутрь. Так мы пересеклись с ним у входа.

– Меня ждешь? – съязвил я, похлопав его по плечу. Он дрогнул, не ожидая увидеть меня. Он сидел у автомата, попивая из баночки колу. Его лицо приняло взволнованный вид. Он посмотрел на меня, затем на руку, а потом снова на меня.

– Не пустили.

– Сказал бы, что от меня, – я нервно потер переносицу. Постучавшись в дверь, мы словили полный игнор.

Впустили нас не сразу. И я говорю не об офисе, а о коллективе. Он всем не понравился с первой же секунды. Тут же начали шептаться о том, что это кто-то ловкий уломал взять на работу шкаф. Мол, вряд ли бы циничный и жадный я взял с улицы этого парня для получения прибыли.

И если мне повезло с тем, что я мог закрыться у себя в кабинете и не слышать этот шепот, то Илья, оставшись среди них, должен был ловить каждый неловкий взгляд.

– Мне кажется, я голый, – выдал он, зайдя однажды ко мне в кабинет. Я не сразу понял о чем он. Но потом до меня дошло, что даже будучи охранником, он отпугивает не только пришедших посетителей, но и смотрится совершенно глупо среди этих людей.

Каждый из них был себе на уме, одевался с иголочки, жил так, как требовало общество. И самый высокий рост доселе был равен ста восьмидесяти.

– Вот тогда тебе кладовка. Разберешь за неделю документы на входящие и исходящие. Разложишь на ту и вон на ту полку.

Единственное, что я мог ему дать на время – это сидеть в чулане и возиться в пыли, чтобы не пугать никого из посетителей. Я не знал, что буду говорить его матери, когда закончится эта неделя. Больше должностей для Ильи не было.

– Читать умеешь? – перебил его я. Он кивнул. Я похлопал его по спине. Она оказалась у него очень твердой и горячей.

– А потом? – он остановил меня.

– А потом посмотрим, – я врал. Он был не очень умен, поэтому плохо видел эмоции людей. – Если что напутаешь и меня не будет на месте, звони.

– Как звонить?

Полностью обернувшись к нему, из меня вырвался легкий смешок:

– Как-как? По телефону.

– У меня его никогда не было.

В тот день я лично выписал ему денег на покупку телефона. И в тот же день я понял, что с ним останусь до самого вечера, чтобы разъяснить, как с телефоном надо взаимодействовать.

Он не был похож на своих сверстников. Пока те искали за секунду нужную информацию в интернете, Гигант лишь научился набирать самостоятельно номер. Так в его записной книжке появились два человека: я и мать.

– Это конец, – он позвонил мне в середине следующего дня. После этих слов он скинул трубку. Вылетев из кабинета, я оказался в кладовке буквально за секунду. За этот миг я успел подумать обо всем на свете. Казалось, что его придавили полки. Или он придавил кого-то из бухгалтерии. Но все оказалось куда проще.

– Ты все? – передо мной была идеально чистая кладовка с аккуратно разложенными документами. Я лично ринулся смотреть каждую полку.

– Я вам помогу, – Илья подхватил меня и приподнял, чтобы проще было дотянуться до верха.

Положение было не лучшим.

В этот момент вся бухгалтерия заглянула в кладовку.

– Где же вас черти раньше носили, когда вы были так нужны? Чего сейчас смотрите? – кое-как выбравшись из цепких ручищ, я убедился в том, что он успел все здесь помыть.

Весь персонал узнал в тот день, что человек с ограниченными умственными возможностями может выполнять монотонную работу куда быстрее людей обычных.

До пятницы я поручил ему еще перебрать пару бумаг и помочь ребятам на складе. Все остальное свободное время он сидел как гигантская статуя в углу и пару раз заглядывал в свой телефон. Было неловко всем, даже мне. В воздухе просто воняло напряжением. Во время обеда все мирно общались о чем-то своем, а он продолжал сидеть в углу и смотреть на них. Возможно, ему тоже хотелось перекусить, но он даже стеснялся встать и подойти к автомату на выходе.

День близился к концу.

Последняя сделка была успешной. Выходя из кабинета, я снова увидел, как Гигант копошится в своем телефоне. Все уходили по домам, и он прощался с этими всеми. Но лишь двое ответили ему. И то это было сказано чисто из жалости.

Когда, наконец, этаж покинули все, мы остались с ним наедине. Врать я больше не мог.

– Я могу еще помочь?

Я сел с ним, открывая новую бутылку виски:

– Мы сегодня молодцы и хорошо поработали. Будешь?

Он помотал головой. Я услышал, как его желудок жалобно завывает.

– Сегодня моя сестра приготовила что-то съедобное. Лежит у меня в кабинете. Будешь? – он посмотрел на меня. И я понял, что он хотел этого.

– Нет. Ешьте сами.

Я засмеялся, видя, что он врет.

– Пойдем, – я потащил его за рукав за собой. Гигант не менялся в лице. Кажется, что с того момента, когда я впервые коснулся его, этот страх так и не сходил. – Просто там много всего. Она наготовила и опять оставила меня одного.

– Вы пьете от одиночества?

Мы замерли у двери кабинета. По моей спине пробежал холодок. Его вопрос попал в цель.

– Ей со мной скучно. Я старый мужик, кроме как о работе говорить не способен. У нее свои интересы, у меня...

Я достал из пакета контейнер с бутербродами и фаршированными перцами.

– Надо бы разогреть. Черт, где у них стоит микроволновка?

Гигант уже сидел напротив моего стола, наблюдая внимательно за моей беготней и спешкой.

– Мне и так пойдет.

Я вновь почесал переносицу, наконец-то успокоившись. Мы сидели рядом, смотря через открытые жалюзи на солнце, которое пряталось за зданиями. Еда была чертовски холодной, и от этого мне было как-то неловко перед ним.

– В понедельник поеду за подписями к одной шишке, а после свожу тебя на обед в нормальное место.

– Зачем? – он посмотрел на меня. Наверное, это и пугало всех, кто пытался взаимодействовать с ним. При каждом вопросе Илья смотрел исключительно в глаза собеседнику.

– Просто, съездишь со мной, посмотришь чем мы занимаемся, да и поешь человеческой еды, – после этого я хотел сказать что-то вроде «когда ты еще так сможешь посидеть», но сдержался.

Я жевал сухой хлеб, перелистывая сотни контактов в своем телефоне. Гигант, почувствовав неловкость, тоже достал телефон и открыл записную книжку. Он нажимал большим пальцем на стрелку вверх и вниз, листая то на меня, то на мать.

Его вопрос про одиночество все еще бродил по моей холодной спине.

– Пора ехать, – сказал он. – До свидания.

– Пока, – он застегнул рюкзак, закинул его на одно плечо и внезапно улыбнулся мне. Он не стал лучше или приветливее от этого. Его не красила и не портила улыбка. Он был тем же гигантом.

В этот миг мы оба могли бы загнуть по одному пальцу на руке, сосчитав количество людей, которым мы не безразличны.

-2-

– Как думаешь, примет? – у моего стола сидят два лучших юриста и Гигант. Все очень серьезно настроены на сегодняшнюю сделку. Те двое, похожие больше на ботаников-близнецов, делают ставки.

– Нет, за такие деньги этот, – один из них указывает пальцем на потолок, – не подпишет. Вы же не простой объект строите. Тут не два-три нелегала-рабочих, а целое стадо.

– Хватит, хватит, я в курсе.

Понедельник – день тяжелый. Утро выдалось мрачным. Еще и дожди льют с выходных. Отличное начало лета.

– Давайте вы оба называете конечную сумму и я поеду.

Ботаники чешут затылки, затем отворачиваются и о чем-то долго совещаются. Илья сидит смирно, боясь пошевелиться. Я щелкаю пальцами у него перед носом, проверяя его бдительность:

– Как ты знаешь, ничего не построят без разрешения свыше. Чтобы такое разрешение получить, нужно продать душу. Сейчас и мы узнаем, сколько стоит моя.

Илья хмурит брови и начинает водить плечами. Этот костюм на нем выглядит как-то нелепо. А еще дешево.

Подхожу к зеркалу, зачесывая назад упавшую на лоб челку. Бегло сравниваю свой внешний вид с видом Ильи.

Тот же черный костюм, такого же цвета галстук, при плохом зрении и ремни не отличишь. Но что-то выдает в нем дешевизну и вьетнамский рынок.

– А нельзя их просто попросить подписать? – спросил Илья.

Мне кажется, что после этих его слов весь мир замер. Первыми не выдерживают ботаники и заливаются громким хохотом. Он весь ежится, уставляется на них, а затем на меня, ища спасения.

Я тоже смеюсь, поглаживая его по макушке:

– В этом мире ничего просто так не делается.

Гигант искренне не понимает о чем я. Для него все кажется проще, чем оно есть на самом деле.

– А вы пробовали? – продолжает добивать он до истерического хихиканья братьев-акробатов. Те, наконец успокоившись, протягивают мне стикер с точной суммой.

– Много. Но ожидаемо.

– Не пробовали? – теперь становится вообще не смешно. Облокотившись на стол, стараюсь смотреть ему прямо в глаза и говорить как можно тише:

– Перед тем, как я положу этот конверт с бумагами на стол вышепоставленной личности, разрешаю тебе попросить его о добровольной закорючке на этих бумагах. Идет?

– Идет.

Мне забавно, что он так уверен в себе, и тут же жаль, что он так наивен.

– Водим! Мне нужен Водим Оликсандрович. Срочно пустите! – за стенами кабинета я слышу женский голос, который мастерски коверкает мое имя. И этот самый голос я могу узнать за миллион километров. Ночью, если меня разбудят и назовут так, то я точно скажу, кто это.

Растолкав охрану, в дверь кабинета просовывается длинный зонтик.

– Водим!

Часть вторая

Тетушка

Она ворвалась в этот кабинет так же, как и в мою жизнь много лет тому назад. Единственный человек, который занимался моим воспитанием летом, когда родители пребывали за границей на работе.

– Недавно моего представителя выкинули от тебя! Приехал напуганный, ничего не может толком рассказать, только машет руками и говорит: «Омбал, Омбал!»

Она размахивала зонтиком, чтобы передать весь спектр эмоций. Пару раз ей удалось задеть клином жалюзи и тем самым довести мое терпение до предела.

Дернув рукой, я намекнул всем сидящим, что лучше им отсюда испариться как можно быстрее. Она изредка по-особенному произнесла букву «о». Но это уже не бесило меня как в молодости.

Бравая тройка постепенно выползла к выходу. И тетушка была не тетушкой, если бы не заметила...

– Гигант! – вскрикнула она. – Точно, он. Посмотри, Водим, это он.

– Я – Вадим. Ва. Ва-дим. – Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы хоть как-то сдержать себя от непрерывного потока нецензурщины.

Понедельник.

– Ты чего Пашку обидел?

– Тётя, сядьте! – после громкого возгласа ее недоумение переросло в более спокойное состояние.

– Сожусь, милый, сожусь.

Все тело неприятно покалывало и дергало. Лава внутри вот-вот была готова выползти наружу.

– Это – Илья. И он тут работает. Твой «Пашка» явился без предупреждения и пытался подсунуть мне какие-то бумаги.

– Знаю.

– Не понимаю, почему нельзя было еще раз отправить его ко мне. К чему такой внезапный приезд? – Я не любил незапланированные встречи. Они чаще сулили неприятности, нежели что-то хорошее.

– Во дает! Ты по мне не соскучился?

Гигант вжался в стул, пытаясь в этой ситуации казаться самым незаметным. Но даже на фоне экспрессивной тетушки он выглядел очень ярко. Ему было непонятно, можно ли уйти или все же надо остаться. Так же, как и мне было неясно, закончила она разборки с Ильей или это легкий перерыв.

Тётушка закинула ногу на ногу, поправляя плиссированную красную юбку. Поставив зонт перпендикулярно полу, она сложила кисти на его ручке, выпрямилась. Ее овальные очки, похожие больше на глаза кошки, сползли на самый кончик носа. Макияжа на ней было немного, но он бросался в глаза. Тётя резко повернула голову в сторону Ильи, её алые волосы, подстриженные под каре, закрыли половину лица.

– Вот, посмотри, человек питался. А ты со студенчества на какой-то дряни сидел. Я тебе наше вологодское масло привезла.

Я упал в кресло, закатывая глаза:

– Как будто у нас в столице масла нет. И я его не ем.

– А еще молоко, творо... – Мне казалось, что ее глаза выпадут из глазниц и совсем снимут с лица очки. Так она была изумлена моим ответом. – Быстро встал и подошел!

Ухмылка не сходила с лица.

– Если бы Оликсандр был жив, ему бы было стыдно. Живо подошел! – она подскочила, топнув ногой. Следом вскочил и я:

– Да Александр он. А-лек-сандр!

Она воспользовалась этим. Схватив за локоть, тетушка выволокла меня из-за стола и поставила в центр кабинета.

– И не стыдно быть ростом с меня?

– Вы на каблуках, тетя. – Она установила меня напротив себя. Признаться, я соскучился по ее глазам, поэтому тихо засмеялся в ответ на все эти глупые манипуляции. Она выглядела на пятьдесят, хотя в паспорте была намного и намного старше.

– А это что? – Задрав пиджак, она ощупала меня. – Совсем не ешь? А? Ребра? Так и останешься дохлым коротышкой.

– Я старею и усыхаю. – Мы с ней понимали, что я уже не тот школьник, который приезжал к ней летом. Но никто из нас не против был поиграть в детство.

– Поэтому должен кушать продукты с нашего предприятия. Ты только позвони, я же тебе каждый день отправлять буду. Вот кому я это привезла? – ее взгляд упал на Илью. – Будешь, омбал?

Гигант встал, произнеся хриплым от волнения голосом:

– Не надо, тетушка.

– Какая я тебе тетушка? Для тебя – Валентина Ивановна! – После чего она толкнула его в грудь зонтом. Гигант не понял, что точно это значит, поэтому поднял брови вверх и изобразил удивление.

– Илья, иди вниз, жди меня у машины, скоро поедем.

Я опустил ее руки и вернулся на свое место. Она тоже села, проводя взглядом Гиганта.

– Ты же не просто молоко привезла.

Дверь закрылась. Мы сложили руки, посмотрев друг другу в глаза. Когда мы так делали, то было ясно всем, что разговор предстоит долгий и серьезный.

Я знал ее с самого рождения. Она была родной сестрой моего отца. И, пожалуй, в мире никто так не любил его, как она. После внезапной смерти родителей, тетушка приехала в столицу, положила передо мной кредитку и спросила, что я хотел делать в этой жизни.

Так я стал царем и богом, пока она была лишь скромным акционером, получавшим небольшой процент от прибыли.

– Поговорить нужно об этой фирме?

Она кивнула. Тогда напряжение стало сильнее, чем обычно. Исхода у этого разговора было два: расширить предприятие или...

– Я полностью перевожу фирму на тебя.

Что?

– Я уже слишком стара. Те деньги мне никогда не были нужны. Ты и сам понимаешь, подобное положение лишь подстегивало тебя. Но теперь я вижу, что дела идут в гору, так что мне пора отойти от всего этого.

– И все? – Я не верил. И был прав.

– Этот парень... Он кто?

Все мои внутренности сжались и разжались. Настолько я ненавидел этот вопрос, что готов был убить всех интересующихся.

– Сын моей одноклассницы. Случайно пересеклись, и она попросила устроить его на работу.

– И кем он работает?

– Сначала был охранником. Но, как помнишь из «Пашкиных» рассказов, это место не для него. Посадил в архив. Сейчас съездит со мной и... И, право, не знаю, куда еще его деть.

Я нахмурился, подпер подбородок и тяжело выдохнул. Звонить его матери и сообщать, что ее сын непригоден, мне не хотелось. Но и в том, чтобы держать его в виде украшения на этаже, тоже не видел смысла.

– Тебе грустно? – Тетушка наклонилась, тонкими пальцами перебирая пряди волос на моей голове. Ее голос превратился в шепот. – Ты что, переживаешь за него?

Всю эту неделю мне только и приходилось, что думать о том, как вдруг я странно стал вести себя. Если раньше мне было легко уволить человека за любую оплошность, то теперь я, по правде, не мог убрать его с работы.

И дело было не в прибыли, не в жалости или в чем-то еще.

– Мне будет нехорошо, если он уйдет. – Я дернул головой, убирая ее руку.

– Жениться тебе надо, – Валентина завела старую песню. – И что ты никак не остепенишься?

Я помнил все свои отношения. Особенно хорошо отпечатались в голове приставания ее внучки. Но как бы я не пытался, у меня в конечном счете не выходило.

– Им не нужен я, они не нужны мне. Я уверен, что ни одна девушка никогда не видела во мне того, кто я есть на самом деле. Только вечная погоня за деньгами, статусом, общественным мнением. Но это все не я.

– А кто ты?

Этот вопрос повис между нами. Я бы его отогнал, но он уже плотно прилип к моему лбу. И сейчас, смотря на тетушку, мне не хватило мыслей и слов, чтобы ответить.

– Из чего ты состоишь, – продолжила она, – если не из денег, статуса и общественного мнения?

Дверь кабинета открылась:

– Вадим Александрович, пора ехать.

Я не помню, почему именно мы поехали на встречу на ее машине. Но пытаться разобраться в логичности приказов тетушки было глупо. Я никогда не понимал в тот или иной момент ее действия, зато потом, через время, благодарил за то, что было сделано.

Не понимал и сейчас. Но точно знал, что через пять лет все встанет на свои места.

– Илюша, а тебе у Водима нравится? – Гигант сидел сзади, сложившись пополам.

– Нравится.

– Ну и дороги у вас, Водим! Перебирайся к нам в Вологду.

– Что мне там делать? – я сидел, сложа руки на груди. Мы стояли в небольшой пробке на кольцевой. – Каждый должен быть на своем месте, тетя.

Она сконфузилась от такого ответа, и я стал ждать нотацию о том, что я хам и негодяй. Но ее глаза округлились, она повернулась в мою сторону и радостно затараторила:

– Смотри, смотри, Илья, это твой начальник построил! – Я хмуро повернул голову и увидел большой комплекс. – Ты помнишь, помнишь? – тетушка толкала меня. – Летом, когда перешел в выпускной класс, ты нарисовал этот огромный дом. Я еще тогда смеялась, что он какой-то косой. А ты обиделся, накричал на меня.

Дальше она толкала Илью, чтобы тот оценил мечту детства, которую я смог воплотить в жизнь. Но я не слушал ее, прижавшись руками к стеклу, долго смотрел на то, что создал своими руками. Смотрел не просто на дом, а на свою детскую фантазию, которая обрела форму и принесла немалые деньги.

– Я все еще храню тот рисунок, – пробка рассосалась. Пока мы ехали, мои глаза провожали это здание. – Так важно, чтобы мечты твоей юности сбывались, верно?

Но внутри меня не было ничего похожего на восхищение. Может, это случилось из-за того, что когда ты добиваешься, чего хочешь, то это перестает тебя радовать.

– Я всегда хотел строить дома. – Тяжелый воздух вышел из моих легких.

– Значит, ты нашел себя.

Твоя мечта перестает приносить тебе радость еще тогда, когда ты понимаешь, что это желание было ошибочным и все сделанное тобой – это совершенно не то, что ты хотел в этой жизни.

– Здесь ваш глава заседает? – тетушка вырвала меня вопросом из мира иллюзий.

Мы с Ильей вышли из машины. Небольшой дом вышепоставленной личности красовался среди подобных ему зданий.

Тетушка ловко проскользнула с нами. На контроле нас задержали из-за Гиганта и его устрашающего взгляда. Своими большими пальцами он перелистывал аккуратно каждый привезенный документ, доказывая, что он не террорист или киллер. Охрана заставила по несколько раз пройти металлоискатель, до тех самых пор, пока все железяки были вытащены из карман Ильи. Последней на стол легла мелочь.

Гигант был на тот момент уже расклеен. Мне было это на руку: лишний раз не пришлось бы разочаровать человека в том, что в мире все сложнее, чем кажется.

Это была его социализация. И мой тяжелый понедельник. По приезде домой было одно желание – выпить.

– Боишься? – Мы встали у дверей кабинета. Тетушка заботливо поправляла детали наших костюмов.

– А чего бояться? – Он посмотрел на меня, а я на него.

– Ну, хотя бы того, как мы вместе будем выглядеть, – Тетушка стянула узел галстука и последняя фраза вышла кривой.

– Вы переживаете за наш рост?

– Нет, просто... – мой мозг искал оправдания, чтобы не задеть его.

– Человек выглядит так, как на него смотреть. Это с ваших глаз я большой, а вы с моих – маленький. Тот охранник был немного ниже меня, поэтому я не был для него большим.

Тетушка улыбнулась, расстегивая на пиджаке Гиганта нижнюю пуговицу.

Впервые я так волновался, хоть подобное дело стало для меня чем-то привычным. Втроём мы вошли в его кабинет.

Мужчина сорока лет, обросший жиром и, кажется, дорогой обстановкой, сидел в широком кожаном кресле. Он улыбнулся, увидя меня, протер салфеткой вспотевшую лысину.

– Какими судьбами? – мы с тетушкой сели напротив него. Пока он осыпал ее комплиментами, Илья тихонько встал позади меня. Наконец-то глаза вышепоставленной личности «заметили слона». Он плюхнулся в кресло, выпуская руку тетушки.

—Я вам звонил. – Но меня не слушали. Он всматривался в габариты Гиганта. – Подписать надо, ага?

Илья понял, что я объявил его выход. Он достал из портфеля документы, наклонился так низко к вышепоставленной личности, что тот крякнул, откинувшись в кресле.

– Подпишите. – Илья пододвинул еще ближе эти документы. Теперь бумажки буквально соприкасались с его лицом. Схватив заново салфетку, он сделал вид, что вытирает пот с лысины. Но его кожа была сухой. – Пожалуйста, подпишите. – По-свойски Гигант положил перед ним документы, взял со стола паркер*, протянул в руку этой московской шишки и указал пальцем на место подписи. – Вот тут надо поставить, пожалуйста.

—Кэ-кэ? – Кресло под вышепоставленным лицом чуть опустилось. Он испуганно взглянул на меня, затем на тетушку.

– Нам нужно поскорее поставить подпись. Работа не ждет. – Илья достал из портфеля еще одну ручку, положил рядом с вышепоставленным лицом и стал ждать его реакции. – Пожалуйста, мы же договаривались.

Его палец не сходил с того места, где нужна была подпись. Гигант вел себя так, словно мы уже давным-давно купили не только этот дом, но и весь город, поэтому имеем право требовать то, что хотим.