Текст книги "Безнадёжная любовь"

Автор книги: Эльвира Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

РОДСТВЕННИКИ МОЕЙ ЖЕНЫ

Саша сидела дома одна и пыталась угадать, когда наконец прибудет ее дражайший супруг.

Вот! Сейчас она не просто девушка Саша, сейчас она замужняя женщина. Да только мало что изменилось в жизни со дня свадьбы. Единственное – дом ее находится теперь не у мамы, а здесь, у Гриши. Остальное, в общем-то, по-прежнему. И с Гришкой она видится, можно сказать, ничуть не больше, чем раньше: редкий день, редкий вечер, хорошо хоть каждую ночь. Ну… почти каждую. А дело в чем? А дело в том, что «работа наша такая…».

Ой, нет, это не про то песенка. А как же? Ах, да! «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна». Кому это не видна? Лично Саше очень даже видна, видна потому, что любимый муж ее дома обычно не виден.

В данный момент Сашин супруг находился далеко от их семейного гнездышка, в кабинете своего непосредственного начальника, вроде бы и чистосердечно раскаивающегося («Грех, конечно, отрывать тебя от молодой жены, но…»), но твердо уверенного в том, что дело превыше всего.

– Кажется, я знаю, с кем тебе поговорить! – довольно воскликнул капитан и принялся объяснять: – У Тарасова когда-то парень был. Работал под прикрытием не то что месяцы – годы. То ли редкий талант, то ли чрезвычайное везение. Ему такими делами обязаны! Его мало кто знал. Тарасов берег, как родного. Да он, вроде бы, и вправду ему родственником был. Думаю, он много может порассказать. Если, конечно, Тарасов знает, где его найти, – капитан задумался на мгновенье. – С Тарасовым я постараюсь сам переговорить. А дальше уж ты.

Никита вел себя немного странно, частенько поглядывал на мать тревожным и смущенным взглядом, будто выбирал подходящий момент. Кажется, он хотел что-то сказать, но никак не мог собраться с силами, и Аня начала волноваться и придумывать причины его необычного поведения. Наверное, какие-то проблемы в университете, что-то натворил, и теперь его собираются отчислить. Только этого не хватало!

Да когда же он наконец объяснит! Аня уже решила начать разговор сама, но Никита опередил ее.

– Мам, у тебя какие планы на следующий выходной? – пытаясь придать лицу невинное выражение, спросил он.

Пока ничего страшного, но интонации подозрительные.

– Не знаю. Я еще не думала.

– А ты бы могла провести их не дома? – сын чувствовал себя неуверенно и прятал глаза.

– И что ты собираешься здесь устроить?

– Я хочу приехать не один.

– Привезешь кучу приятелей? – Аня в красках представила, что будет твориться в квартире в ее отсутствие.

Никита посмотрел прямо. Он мог бы ухватиться за предложенное мамой объяснение и согласно кивнуть, пообещать, что они постараются вести себя в меру пристойно, и мама согласилась бы, особо не возмущаясь. Что же тут такого! Сын хочет провести выходные с друзьями, и для нее действительно будет лучше в это время находиться где-нибудь подальше, в спокойном, тихом месте.

– Нет, – он не стал врать. – Я приеду с девушкой.

– Никита!

Так он и знал! Сейчас мама начнет читать мораль, затронет высокие материи, сфокусирует внимание на возможных последствиях. Не стоило затевать этот разговор!

Аня поймала мрачный взгляд сына.

– Если не хочешь, чтобы я сразу сказала нет, дай мне время.

Отлично! Сын желает привести домой какую-то девицу и тактично просит мать очистить помещение. Только идиот не догадается, чем они тут собираются заниматься. И в то же время…

Ее мальчик уже вырос, и не сегодня завтра это должно случиться. А скорее всего, уже и случилось. И что тут поделаешь?

Никита мог бы упрекнуть Аню, что, например, Сашке уже давно все разрешено. Хотя чего упрекать, если она и слова не дала сказать. А он прекрасно понимал, как она отреагирует на его заявление, и все равно заговорил. Почему? Да потому… потому что существует Богдан.

Сын знает: есть на свете местечко, где мама может провести не то что выходные, а всю оставшуюся жизнь, и пытается говорить с ней на равных. Он требует для себя той же свободы, которую имеет мать. Он вырос, он пытается стать взрослым. И она смирилась и сказала:

– Ладно! – и добавила: – Только без глупостей. И без лишних проблем. Чтобы потом мне не пришлось жалеть о своем решении.

А Богдану досталась очередная серия ее причитаний.

– Может, я зря ему разрешила? Надо было хорошенько отругать, и он бы не посмел.

– Да? – иронично скривил губы Богдан. – Он бы нашел другое место, и ты бы осталась в неведении. А больше бы ничего не изменилось.

– Ты бы поступил именно так? – недовольно посмотрела Аня.

– Любой бы поступил именно так. И не мучайся. Представь, когда-нибудь он захочет жениться. Как ты это переживешь?

– Понятия не имею, – Аня и вспоминать не хотела ни о какой женитьбе. Хватит того, что Сашку недавно выдала замуж.

– Подумай, из чего ты делаешь проблему! – продолжал наседать Богдан. – Все естественно. И главное – неминуемо!

– Да, – нехотя согласилась она. – Но… я бы хотела сказать, что ему еще рано. Но боюсь, – Аня намеренно выделила последнее слово, – меня никто не поддержит. А вдруг что-то случится? Вдруг девочка забеременеет? – Аня поежилась. – Уж для детей он действительно маловат.

– Он же не идиот!

– Конечно не идиот! – Аня вздохнула. – Но я тоже не очень толковая, – она намекала на возможную наследственность, потому как сама не всегда вела себя разумно.

– Зато я – умный!

Она с сомнением оглядела Богдана и заметила:

– Умные не глотают всякую гадость.

– Припомнила! – с легким осуждением воскликнул Богдан, но тут же загадочно улыбнулся… – И скажи честно, ты даже обрадовалась тому, что у тебя появилась уважительная причина хотя бы на пару дней перебраться ко мне.

– А кто сказал, что я собираюсь провести эти дни у тебя? – хмыкнула Аня.

– Я сказал. И не смей возражать.

– Я? Возражать? – она удивленно подняла брови. – Что за глупости! Просто я ждала, когда ты сам предложишь.

– Кажется, я поняла, что ты имел в виду, когда спрашивал, чем обычно заканчиваются наши встречи, – задумчиво проговорила Аня, прислоняясь головой к мужскому плечу. – Мы лежим, ни о чем не думаем, представляем, что на всем свете самое главное – это мы, и не просто мы, а мы вместе, а остальное вроде как и не существует, – она сладко потянулась и вдруг подскочила. – О господи! Я и не вспомнила!

Богдан посмотрел вопросительно.

– Я должна принести документы в понедельник с утра, а я забыла их дома.

– Вот и забежишь перед работой.

– Думаешь, я вспомню опять! А если опоздаю? – и в смятении обратилась за советом: – Как ты считаешь – ничего, если я схожу за ними сейчас? Надеюсь, они не сидят целый день дома! – Аня встала, принялась собираться, но опять застыла, смущенная очередным вопросом. – Слушай! А что мне делать – так идти или сначала позвонить?

– Позвони, – Богдан следил за ее суетливыми движениями и улыбался. Она всегда так металась, бросая короткие фразы и с надеждой заглядывая в глаза.

Телефон сообщил бесстрастным голосом, что абонент временно недоступен, что можно оставить ему сообщение после сигнала.

Аня сбросила вызов, не дожидаясь, решила, что еще раз позвонит по дороге. Может, абонент к тому времени уже придет в себя и вспомнит о существовании остального мира.

– Я быстренько, – пообещала она виновато и умчалась, а уже заходя в подъезд собственного дома, позвонила опять.

Ничего не изменилось. Или Никита специально выключил телефон, или, как обычно, не заметил, что разрядился аккумулятор. И что теперь?

Аня стояла перед дверью квартиры, не решаясь позвонить. Раз пришла, не разворачиваться же и ни с чем идти назад.

Она опять позвонила, но теперь обошлась кнопкой дверного звонка, нажала несколько раз и немного подождала.

– Похоже, их нет, – Аня вздохнула облегченно и достала ключ.

И точно, в квартире было совершенно пусто. Она торопливо прошла в комнату, взяла с полки папку с документами, спрятала ее в сумку и устремилась к выходу. Аня уже протягивала руку к замку, когда он неожиданно щелкнул, дверь распахнулась, и незнакомая девушка едва не налетела на нее.

Несколько мгновений они все трое стояли молча, растерянно глядя друг на друга. Аня очнулась первой.

– Я уже ухожу, – пробормотала она. – Я забыла кое-что.

Она перевела взгляд с Никиты на его подругу и за одну секунду рассмотрела ее, успев заметить про себя, что девушка, пожалуй, постарше сына.

Но не это самое главное.

Непонятно, как уж так получилось, но первым, что бросилось в глаза, оказалось тускло блеснувшее обручальное кольцо на безымянном пальце ее правой руки.

Нет, теперь Аня не могла просто уйти. И по ее разом изменившемуся лицу сын догадался о случившемся, мрачно сдвинул брови в ожидании непременных маминых упреков.

– Никита, – постаралась проговорить она как можно спокойней. – Мне нужно сказать тебе пару слов.

Он не стал вопить: «Только не сейчас! Не надо! Не хочу!», он, тоже стараясь казаться беззаботным, послушно кивнул:

– Да, мам, – и обратился к девушке: – Ты проходи. Я сейчас.

Он опередил ее, Ане не удалось ничего ни сказать, ни спросить.

– Мам! В следующий раз. Ладно? – и сын твердо посмотрел ей в глаза.

Она все-таки не удержалась от одного вопроса, потому как знала, что сойдет с ума, теряясь в догадках и сомнениях.

– Она замужем?

Никита не ответил.

– Мам, пожалуйста! И не надо названивать каждый день. Я приеду в следующую пятницу, и ты мне все выскажешь. Хорошо?

– Значит, по-твоему, хорошо? – саркастично уточнила Аня. Сын прекрасно знал этот многообещающий тон.

– Мам, не надо, – тихо попросил Никита, но Ане уже трудно было остановиться.

– Именно поэтому ты выпер меня из квартиры?

Никита больше не пытался ничего говорить, да и Аня не знала, что еще сказать, не сорвавшись на возмущенный крик и не устроив скандала.

– Ну да бог с тобой! – внезапно заявила она, сглотнув комок в горле. – Дело твое. Но помнится, кто-то мне обещал, что позже я не пожалею о своем решении. А я жалею.

Сын угрюмо молчал.

– Все! Я пошла. До пятницы.

Аня вышла из дома и остановилась. Не хотелось никуда идти.

Ох, Богдан! Не иначе как в полной мере начала проявляться дурная наследственность. Что случилось с Никитой? Откуда в его возрасте подобные увлечения? Замужняя женщина старше его. Да чем же мог прельстить ее мальчишка? Подождала бы хоть, когда подрастет. Ему-то, конечно, интересно, влечет, тешит самолюбие. Как же – обратили внимание, невзирая на юность! Глупый еще. Дай бог, чтобы не слишком!

И что теперь делать? Спросить у Богдана? Он же специалист. Наверняка был таким же, если еще не хлестче. Уж он посоветует!

Может, надавать Никите подзатыльников и строго-настрого запретить встречаться с этой девицей? Само собой, Богдан заметит, что толку не будет ни от запретов, ни от воплей, ни от угроз. Просто мальчик станет менее доверчивым и наивным и перестанет посвящать мать в тайны своей личной жизни. Но молчать выше ее сил. Да и не следует тут молчать! Но как доходчиво объяснить сыну, что он ведет себя, мягко говоря, неразумно? На кой мальчишке замужняя женщина? Пусть молодая, да бог ее знает, какая еще. Но ведь все равно – замужняя. Стоит поделиться собственным опытом? Но это ей Аня могла бы рассказать, каково изменять мужу и что потом получаешь в качестве награды за незапланированную любовь. А с Никитой придется откровенничать Богдану (тому тоже оказалось не в радость их давнее приключение), но… не приведи господи! Как бы не вышло больше вреда, чем пользы, от их общения.

Все это, конечно, глупости! Никогда не попросит она Богдана наставлять Никиту на путь истинный. И вовсе не оттого, что сомневается в моральном содержании их беседы. Разве станет Никита слушать постороннего дядю? Только она всегда его слушает, всегда поддается очарованию колдовского голоса.

И вот – итог. Она сама во всем виновата. Не будь того безумного романа, может, и Алешка от нее бы не ушел, и теперь нашлось бы кому заниматься воспитанием сына. Боже мой! Да и сын был бы тогда совсем другим. И наверное, с Алешкиным мальчиком не возникло бы подобных проблем. Сын и отец жили бы душа в душу, откровенно беседовали на свои мужские темы. И все складывалось бы просто замечательно.

Нет, не будет она жалеть о том, что когда-то случилось. И другой сын ей не нужен. Этот – лучше всех. Ну кто еще смог бы влюбиться в безумную девчонку Инку, страдающую от переизбытка фантазии, поверить ее россказням и ринуться разбираться с незнакомым мужчиной, годящимся в отцы?

Вот уж точно – свела судьба. Свела в который раз. Сколько бы ни расставались, а снова встречаются. Что ж, отдадимся на волю судьбе. Где он там, ее суровый рок?

Он ждал ее, и в уголках его губ пряталась улыбка.

– Как поход? Что-то вид у тебя не очень довольный.

– А у меня не только вид не очень довольный. И мне даже трудно определить, насколько мой поход удачен. Что для меня было бы лучше – знать или не знать? – и Аня поведала Богдану историю своего визита домой.

Он отнесся к рассказу довольно спокойно, не восприняв случившееся как нечто из разряда вон выходящее. Так Аня и знала: для него подобные приключения не в диковинку, он не разделит ее беспокойства. Не стоило ему рассказывать, разобралась бы как-нибудь сама и уж точно обошлась бы без слов. «Да не переживай ты так. Не настолько это и страшно».

– Ну конечно! Это естественно и неминуемо, – презрительно повторила Аня когда-то слышанные слова.

– Возможно, – негромко произнес Богдан.

– Куда уж естественней – она его старше лет на семь-восемь!

– Наверное, в этом и причина. Мальчишка привлек взрослую женщину. Для него это имеет важное значение.

– Не такая уж она и взрослая, – снисходительно заметила Аня. – Тоже еще глупая девочка.

– Это для нас с тобой, – возразил Богдан. – А по его меркам…

– Да пусть, пусть старше, – Аня соглашалась: это хоть и проблема, но не столь серьезная. – Но ведь она замужем! И что ей спокойно не живется! Ну было бы из-за чего, а то ведь – совсем юный мальчик. Толку-то от него?

Вроде бы и не имеет она права осуждать неверных жен, и в то же время кому как не ей знать проблему изнутри. Она же с ней справилась. Да и причина ее измены не очередное приключение. Тогда не стоило бы и размениваться. Жила бы с Алешкой спокойная и довольная, ни о чем не тужила, ни о чем не мечтала.

Так нет, опять показалась на горизонте ее мечта, вроде бы на мечту и не похожая, ее непреодолимая страсть, и не смогла она от нее отказаться, по крайней мере сначала. А было бы что другое, и головы бы не повернула, прошла бы мимо, не обратив внимания, ведь так хорошо жилось с Алешкой.

И этой Никитиной подружке чего там не хватило у мужа?

– Наоборот, радуйся, – не сдержал ехидной усмешки Богдан. – До женитьбы дело не дойдет.

Аня растерялась от его холодных слов, не поверила: она переживает, волнуется, а ему смешно.

– Ты, конечно, можешь иронизировать. А мне совсем не весело. Если для тебя это в порядке вещей, то я не хочу лишних проблем на голову моему ребенку. Но тебе, по-видимому, это не понять. Сыночек пошел по папиным стопам, и тебя это радует. Как же иначе? – Аня внезапно остановилась, заметив, как дрожит ее голос, и осознав, что разозлилась, перестала быть искренней и все последние слова произносила с единственной целью – обидеть и унизить. Она не думала так, как говорила, но, пожалуй, действительно выбрала неподходящего собеседника для подобного разговора. Она безнадежно махнула рукой. – Я, пожалуй, пойду.

Она развернулась и уже сделала несколько шагов к двери, но вдруг услышала за спиной тихое:

– Не уходи.

А может, и не услышала. Может, показалось? В шорохе и шелесте, едва уловимо, может, это прозвучало не вслух, а только в ее мыслях? Она замерла, пытаясь понять.

– Куда ты пойдешь? Не уходи. Можешь дуться. Но не уходи. Представь, что ты дома. Ты же никуда бы не ушла из дома, сердилась бы, не сходя с места. Вот и не уходи. А если захочешь, я уйду.

– Боже мой! – Аня глубоко вздохнула и прислонилась к стене. – Как в тебе уживаются цинизм и любовь, бесстрастность и нежность?

Богдан невозмутимо глянул и возразил:

– И не уживаются они вовсе. Все время ссорятся и дерутся. Ты же меня знаешь. Это не мои любовь и нежность. Это все твое. Не было бы тебя, и их бы не было.

Никита приехал, как обещал, но, само собой, без особого желания. Не хотел выслушивать маминых нотаций. Пожалуй, он ей так и скажет. И зачем ее принесло в самый неподходящий момент?

Но первой пришла не мама, первым появился ее знакомый, или друг, или как его там. Никита представлял, что происходит между ними, но никак не мог выбрать подходящего обозначения.

– Мама дома? – спросил тот.

– Нет, еще не пришла, – ответил Никита. Он уже давно не испытывал неприязни к Богдану.

– Странно, – произнес тот, и Никита изумленно отметил, как внезапно напрягся обычно мягкий голос. Но в ненароком пойманном взгляде не обнаружилось ни недовольства, ни разочарования. А что-то такое… такое…

Ну да. Ревность.

Надо же!

– А вы ей позвоните, – предложил Никита гостю снисходительно и сочувственно одновременно.

Тот отрицательно покачал головой.

– Я ее подожду?

– Как хотите.

Никита, быстро потеряв к собеседнику интерес, прошел в комнату, включил телевизор, уселся на диван. Ничего нет хуже ожидания неприятностей.

Гость устроился рядом, и Никита недовольно посмотрел на него.

– Тоже будете пытаться меня образумить?

– Непременно! – Богдан критически хмыкнул. – Во-первых, понятия не имею, как воспитывать детей. Никогда не приходилось. Во-вторых… ты думаешь, на тебе свет клином сошелся?

Никита, уверенный, что мама уже всех вокруг озадачила его исправлением, вовсе не ожидал подобных заявлений. Он готовился к длинным моралям, поэтому слегка опешил, позабыл принять независимый вид и признался честно:

– Для мамы, по-моему, да.

– Напрасно ты так думаешь, – убежденно заверил его Богдан. – У нее еще есть дочь. И я.

Опять – просто и искренне, хотя вроде бы по-прежнему иронично, но, наверное, именно такой и бывает откровенность. И Никита снова не стал возмущаться и выделываться, но все-таки не отказал себе и немного поехидничал.

– А с вами у нее тоже были проблемы?

– Случалось, – Богдан дернул углом рта. – Но вообще-то я стараюсь их не создавать. Я ее люблю.

Никита немного смутился: почему Богдан говорит ему об этом так легко и просто?

И Никита не насмехается в ответ. Потому что верит. И как давно хочется поговорить с кем-то нормально, по-человечески, не смеясь и не передергивая, зная, что услышишь в ответ не только упреки и изумленные возгласы. Даже с мамой так не получится. Она, конечно… ну… одно слово – мама. Она, возможно, и постарается изо всех сил понять, но ей не дано думать так, как думает он. Она – женщина, и, как бы там ни было, с ней нельзя говорить обо всем. Про Сашку вообще лучше помолчать, с друзьями тоже не получится как надо. А с этим вроде бы посторонним мужчиной разговор складывался ровно и искренне.

– Мама, конечно, с вами поделилась?

– Конечно, – утвердительно кивнул Богдан и в свою очередь поинтересовался: – Можно узнать, кто она?

– Она окончила университет пару лет назад и теперь преподает.

– Она замужем?

– Да.

– И кто ее муж?

– Не все ли равно! – после нескольких откровенных ответов Никита все-таки попытался возмутиться, уж слишком назойливым показалось долгожданное внимание, но от следующего разумного замечания опять немного растерялся.

– Обычно это имеет существенное значение, – вкрадчиво проговорил Богдан.

Никита посмотрел удивленно и смиренно доложил:

– Племянник ректора.

Богдан на секунду задумался и, нарушая привычные правила воспитательной беседы, снисходительно дернув углом рта, спросил:

– И зачем тебе лишние неприятности?

На такое Никита вовсе не рассчитывал. Вместо предполагаемого им «плохо» он получил весьма неожиданную и обидную оценку своего поступка – «глупо».

– Ты ее очень любишь?

Богдан, кажется, догадывался, что услышит в ответ, судя по интонациям и ходу беседы, но, возможно, он ошибался. А Никита едва не смутился.

Ага! Сейчас!

Сейчас он выложит все свои мысли перед чужим дяденькой! А вот и выложит. Потому как сам затеял этот разговор. И потом… ничего нет особенного в его чувствах, чтобы стесняться или стыдиться. Он же не маленький мальчик!

– Не знаю, – неуверенно начал он, все же не решаясь быть до конца искренним. – Но она… она такая…

Скорее всего, он ее не любил. Но столь притягательным казалось то, что она заметно старше, замужем. Никите еще никогда не приходилось иметь дело с такими девушками – темпераментными, раскрепощенными, необыкновенно сексуальными, берущими инициативу в свои руки. Не он ее добивался – она его, плюнув на мужа и его родственников, на возможные пересуды и печальные последствия. Естественно, Никита не смог остаться равнодушным, не смог отказать ей и себе.

Богдан, похоже, понял, что Никита хотел сказать, согласно кивнул и, усмехнувшись, заявил:

– Она не единственная «такая». И совсем не трудно найти что-то менее опасное.

Никита изумленно молчал.

– Я понимаю, если бы ты ее любил, может, оно того бы и стоило. Но просто для удовлетворения желаний надо ли рисковать?

Никита довольно долго вникал в смысл услышанного. Вообще, звучало разумно, но странно. Вроде бы и правильно, но как-то…

– Вы всегда такой рассудительный? – осторожно поинтересовался он у Богдана, а тот, испытав непонятную тревогу, задумчиво признался:

– Почти, – и добавил: – Но мою рассудительность обычно называют цинизмом. Твоя мама считает, что это плохо.

Они еще никогда не разговаривали так долго и обстоятельно. Богдан даже испытал легкую гордость за самого себя. Наверняка мать не стала бы спокойно и бесстрастно внимать чистосердечным сыновним излияниям, вне сомнений, советы ее звучали бы несколько по-другому, и неизвестно, как воспринял бы их сын. Никакой гарантии, что все не закончилось бы ссорой. А тут Никита прислушивался с удивлением и вниманием, даже не пытаясь скандалить, и, кажется, немало почерпнул для себя из не перегруженных моралью реплик. Но если бы Аня присутствовала при этом разговоре, ох и попало бы от нее Богдану!

Она любит его, безропотно принимает таким, какой он есть, упорно не желает, чтобы сын походил на него. Да Богдан и сам не хотел, чтоб Никите досталась такая же жизнь, какая досталась ему. За исключением одного: сначала милая девочка, с которой хорошо и счастливо, а потом чудесная женщина, с которой хорошо и счастливо по-прежнему.

От этого не станешь отказываться. А другие? Пусть будут и другие, а как же иначе, только уйдут, чтобы не мешать, когда до них не станет дела, когда захочется достичь идеала, чтобы единственная и навсегда. Поэтому зачем особо мучиться из-за тех, других, лучше сберечь душевные силы для нее.

Неужели это аморально?

Аня знала, что к ее возвращению Никита будет дома. Услышав звуки телевизора, она сразу прошла в комнату, решительно настроенная, но увидела их двоих, изменилась в лице, глянула подозрительно, даже испуганно.

– Здравствуйте!

Никита, поняв, что воспитательная беседа временно откладывается, поспешил радостно удалиться, и Аня, убедившись, что он ушел достаточно далеко и не сможет их услышать, с тревогой обратилась к Богдану:

– Надеюсь, ты ничего не сказал?

– Но я же не мог сидеть все время молча, – тот недоуменно пожал плечами.

Аня мгновенно побледнела.

– Но ты же… – чуть слышно произнесла она, а Богдан растерянно посмотрел, не понимая причин столь сильного волнения.

– О чем ты говоришь?

– Ты сказал ему, что ты его… – Ане не хватило сил закончить фразу, но Богдан не стал дожидаться, когда дойдет она до точки.

– Нет. Конечно, нет.

– Господи! – с трудом выдохнула Аня, облегченно прикрыв глаза. – Ты сведешь меня с ума.

Богдан подошел к ней, обнял.

– Успокойся.

– Успокойся, – сердито повторила она и строго заглянула в глаза. – И вообще, что ты здесь делаешь? Ты же знаешь, я собиралась поговорить с Никитой.

– Не надо, – мягко посоветовал Богдан.

– Как? – возмутилась Аня, а он снисходительно скривил губы, хитро щуря глаза.

– Ты думаешь, он будет слушать твои нотации? Вы только разругаетесь.

– Явился папаша – без году неделя! – Аня обиженно отвернулась, но Богдан понимал, что дуется она не по-настоящему.

– А ты вспомни, как тебе твои девочки говорили, когда ты со мной встречалась: «Аня опомнись. Аня будь умницей. Аня не связывайся». А ты слушала кого-нибудь, кроме себя?

– Тебя.

Богдан смущенно хмыкнул.

– Ну правда, Ань! Ты же сама знаешь: от уговоров и праведных слов мало пользы. А от скандалов – тем более. Ты ведь тоже все решала сама.

– Я просто боюсь за него.

Аня прислонилась к широкому плечу, с блаженством вслушиваясь в чарующий голос.

– Ну посмотри, посмотри на меня, – продолжал он звучать нежно и ласково. – Уж чего только со мной ни случалось. И вот я. Жив, здоров. И даже счастлив.

Никита, невинно заглянувший в комнату, застыл на пороге. Приготовленные слова застряли в горле.

Мало того что они стояли обнявшись, они еще и целовались!

Пожалуй, придется ему ближайшее время пожить без нравоучений и семейных разборок.

Домой, как обычно, ехали втроем: Никита, Вадик и Ася. Где-то на половине пути Вадик вспомнил важную вещь.

– Слушай! Предки обещали отдать мне в общагу старый телек. В конце концов, я бы его и на руках допер. Не такой уж он и тяжелый. Но может, твой отец опять нас довезет? Я за бензин заплачу, если надо.

Про бензин Никита уже не слушал.

– Мой кто? – удивленно воззрился он на приятеля.

– А разве он тебе не отец? – Вадик недоуменно хмыкнул. – Ну, не важно. Все равно какой-нибудь родственник. Может, довезет?

– Он мне не родственник, – отчего-то потянуло на правду Никиту.

– Он тебе действительно никто? – зашевелилась от любопытства на своем месте Ася, вжала Вадика в кресло, чтобы не загораживал обзора. – Брось, Ник! Ты же на него жутко похож. Прямо один к одному! И лицо, и голос. Мы все время считали, что он твой папаша.

– Нет, – недовольно буркнул Никита, жалея, что ввязался в спор.

– Тогда кто он? – еще больше оживилась Аська.

– Тебе-то какое дело!

– Да, в общем, никакого. Но… так странно. Мы все думали…

Никита отвернулся. Вот еще! Нашли ему папочку. Что только людям в голову не взбредет!

Ну да ладно.

Аська – известная болтушка, все что угодно не подумавши ляпнет. Хотя первым-то начал Вадик!

И этот самый Вадик наконец-то распрямился, отодвинул слишком любопытную Асю и напомнил:

– А насчет телека-то как?

– Я спрошу, – неохотно пообещал Никита.

Он сам удивлялся, почему столь подозрительно быстро смирился с появлением Богдана в их жизни. Конечно, в основном в маминой, но и Никита не смог остаться в стороне.

Вроде сейчас они уже и не совсем посторонние. Никита чувствует, что присутствие Богдана не мешает ему и совсем не тяготит. В какой-то мере даже хорошо, что он есть. Во всяком случае, это благодаря ему непутевый сын в очередной раз не получил по шее от рассерженной мамы. Интересно, как Богдан сумел ее уговорить? И кажется, Никита начинает испытывать к нему симпатию.

Наверное, все из-за отца. Хоть уже давно Никита не считает себя ребенком, а отца не хватает. Может, по привычке? От сознания того, что папа всегда должен быть рядом? Ведь был же! Маленький Никита очень любил его. А когда подрос, отношения резко переменились. Все чаще стал замечать, что не понимает, не соглашается, противится мнению и попыткам оказать влияние.

Виноват переходный возраст? Возможно. Или что-то еще? Но отец, вместо того чтобы попытаться найти общий язык, испортил все окончательно и бесповоротно. Он ушел.

Кругом утверждали, что не от детей, только от жены, но Никита считал по-другому. Отец даже не спросил ни у сына, ни у дочери, не хотят ли они остаться с ним. Никита, конечно бы, отказался, и Сашка наверняка тоже. Очень надо жить с чужой женщиной, когда рядом есть мама! Но мог бы предложить, все же родные дети. Но отец предпочел обойтись без них, и значит, бросил всех: и жену, и детей.

Нет больше у Никиты отца.

По крайней мере такого, какой был нужен. И вдруг появился Богдан. Инка положила на него глаз, наплела кучу чепухи, желая вызвать ревность, а Никита развесил ушки – дурак!

Богдана глупые девчонки мало волновали, он заинтересовался мамой. Получалось, что Никита сам привел ее к нему. Хотя, кажется, Сашка говорила, что мама с Богданом давно знакомы.

Кстати, еще Инка заметила, что Никита похож на него. А Вадик вообще решил, что Богдан его отец. И Аська тоже. Оборжешься – нашли папашу!

А вдруг мама соберется замуж? У Никиты появится отчим. Ха! Папа-заменитель. Ладно. Не маленький, переживет, ведь никто не станет заставлять его называть папой чужого дядю.

И почему все считают, что они похожи?

Никита даже сестру об этом спросил. Та пожала плечами.

– Не знаю. Вы оба темноволосые, голубоглазые, – она задумалась. – Да мало ли одинаковых людей! Про нас с Гришкой тоже говорят, что мы чем-то похожи.

– Но его же не принимают за твоего отца!

Сашка фыркнула.

– Ты что, тронулся? Он меня старше всего на пять лет.

– Но отчего все так уверены, что Богдан – мой отец? – упорно добивался Никита хоть каких-то вразумительных объяснений.

– Вас встречают вместе, вы чем-то похожи – вот и все! – предположила Саша. – Никто же не знает твоего настоящего отца. Если бы знали, тогда бы ничего не выдумывали.

Сочетание «настоящий отец» непонятно встревожило Никиту.

– А они даже ни капли не сомневались, – упрямо проворчал он, и сестра рассердилась, устав от его однообразной упертости.

– А от меня-то тебе чего надо? Я же не говорила, что вы похожи, не говорила, что он твой отец.

– Но ты говорила, что они с мамой давно знакомы, – угрюмо глянул Никита.

– Да, – Сашка не возражала. – Мама еще замужем не была, когда они познакомились. Она мне сама рассказывала.

– А потом вы ведь какое-то время жили здесь. Пока еще я не родился.

Сестра, словно подкошенная, рухнула в кресло.

– Ну ты… – ее внезапно осенило, куда клонит братец, и в запасе не нашлось нужных слов, лишь возмущенные восклицания: – Умник! Головой ударился?

Понемногу мысли сестры прояснились:

– Надеюсь, ты не собираешься делиться с мамой своими предположениями? Или ты считаешь, что она тебе тоже не родная?

Никита покраснел.

– Хорошо же ты о своей матери думаешь! – негодуя, вопила Сашка.

И чего она разоралась? Ему, между прочим, такие мысли только-только в голову пришли и совсем не нарочно. Да Сашка сама же ее и подсказала, заговорив про настоящего отца. А оценить моральную сторону предложенного расклада Никита еще не успел.

И маме он, конечно, ничего не скажет.

Зато, увидев сына, мама заговорила сама:

– Как дела? – спросила она вроде бы без задней мысли, но Никита догадывался, о чем именно она хотела бы узнать.

– Мам, ты не переживай, – сразу же успокоил он ее. – Мы расстались.

– Да? – озадаченно уточнила Аня, а когда сын утвердительно кивнул, не удержалась от очередного вопроса: – И позволь узнать, что послужило тому причиной?