Текст книги "Гроб с музыкой"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Ты что?! Я же тебе говорю: кто-то должен был ему передать сто пятьдесят тысяч баксов наличкой! Это же недекларированные доходы! Если бы у налоговой полиции появились фотки, где отражалась вся эта передача, представляешь, что бы она с нашим директором сделала?

Глаза Евгения Марковича горели, белая пророческая борода тряслась. По всей видимости, страсть к праведному доносу и вера в то, что за валюту могут лет на десять упечь в лагеря, остались у него со Сталинских времен.

Но Леха не стал его разубеждать.

– Так ему и вправду кто-то чего-то передал? – в нетерпении спросил он.

– Ну! Я все заснял. Весь процесс, кадрик за кадриком!

Леха посмотрел испытывающе на фотографа: тот где-то витал мыслями, задумчиво выпуская дым сквозь редкие зубы. Все-таки он мог убить Измайлова. Не специально, а просто от жадности или по глупости.

– А у вас сохранились те фотографии? – спросил Леха.

Почкин сокрушенно покачал головой.

– Все стибрили! И камеру, и пленку… Все подчистую!

– Кто стибрил? – не понял Леха.

Евгений Маркович затушил бычок о подоконник.

– Пока Сережка у костра сидел, я в кустиках поджидал, когда он пойдет деньги получать. И дождался-таки. Часов в десять смотрю, он собрался куда-то. Причем один. Ну я лесом, лесом – и следом за ним. Он выходит, значит, на причал к реке, а я с другой стороны заливчика, напротив притаился. Обзор – лучше не придумаешь! Настраиваю себе камеру потихоньку. Потом гляжу, катер едет и прямо к причалу пристает. Оттуда девица какая-то выскакивает, передает Сережке дипломат… Они открыли, а там и вправду все баксами под самую завязку завалено. Я меж тем все себе снимаю и снимаю…

– А что за девица? Вы ее знаете? – с нехорошим предчувствием произнес Леха.

Но Почкин покачал головой.

– Нет. Какая-то была – не пойми какая. В платке, в черных очках… Да и темнело уже. Не разглядел я.

– А дальше что?

– Ну, девица уехала тем же макаром, на своем катере. Сережка тоже куда-то потопал. Да мне уже было и наплевать, у меня пленочка была, где все его грешки отражались. Я бегом к машине, чтобы Толька меня в город отвез. Подхожу, все дверцы открыты, никого нет. А мы как раз напротив сортира встали. Знаешь, такие деревянные в лагерях ставят?

– Знаю, знаю…

– Ну, я камеру на заднее сидение кинул, думаю, добегу сейчас, отолью. Еще Тольку на полдороги встретил – он оказывается, тоже в сортир ходил. «Заводи, – говорю ему, – назад поедем». Тронулись мы, значит, уж почти до города дорулили, и тут мне стрельнуло пленочку-то из фотоаппарата вынуть. Оглянулся, а на заднем сиденье и нет ничего! У меня сердце упало. Я Тольке кричу: «Ты, паразит, украл?» Он же, знаешь, в свое время за кражу два года отсидел… А он так разобиделся страшно. «Обыщите! Не брал ничего!» Мол, кто-то украл, пока мы с ним в сортире сидели, не надо было оставлять дорогую аппаратуру без присмотра. Я, конечно, для порядка всю машину облазил, но так ничего и не нашел. А теперь Борька мне даже на камеру, на мой профессиональный инструмент, возмещение дать отказывается!

– Во сколько вы поехали назад? – с замиранием сердца спросил Леха.

Почкин наморщил лоб вспоминая.

– Ну… э-э… Полдвенадцатого, наверное…

* * *

Евгений Маркович не врал: Толик подтвердил, что они уехали из «Ворошиловца» за полчаса до полуночи.

Леха медленно поднялся к себе на десятый этаж. Вошел в кабинет.

Ярославна сидела за своим столом, закрыв глаза ладонями. Он притворил за собой дверь, чтобы стажерки не подслушивали.

– Как дела? – спросил тихо, не зная, как начать разговор.

Ярославна подняла голову. Выражение ее лица не предвещало ничего доброго.

– Где вы были вчера? – произнесла она каменным голосом.

Леха сразу спасовал и потому разозлился.

– Ты кто мне, начальница, чтобы я перед тобой отчитывался?

Она с яростью стукнула кулаком по столу.

– Я хотела бы знать, – проговорила отчетливо, – почему вы вчера отсутствовали на рабочем месте?

– Я болел, – зло сказал Леха. Все вчерашние мысли и мечты пошли коту под хвост. Она была неприступна как скала и снова вела себя как полная стерва.

Ярославна смотрела невидящим взглядом прямо перед собой.

– Наверное, вам интересно знать, что Света Огурцова вчера ночью опять впала в кому.

От неожиданности Леха сел в кресло.

– Ей хуже?!

Ярославна не сводила с него тяжелого жгучего взгляда.

– Да, началось какое-то воспаление… – Она многозначительно замолчала. – По-моему, кое-кто был бы очень заинтересован в ее смерти.

Леха весь подобрался.

– Ты кого имеешь в виду?!

Она отвернулась.

– Того, кому это выгодно.

Леха не успел и слова сказать, как пейджер на поясе завибрировал. Он привычно отстегнул его, нажал на кнопку.

– «Кобец, быстро на выход! Топ»– выползли на экранчик слова.

Леха молча поднялся и вышел.

* * *

– Слушай, чего я придумала! – радостно проговорила Топ, как только Леха вошел в ее кабинет. – Мы в принципе можем узнать, кто является хозяевами Помпадуры.

– Как? – безучастно отозвался Леха. Он думал о Нимфе.

Но Топ совершенно не заметила его пессимизма.

– Смотри, тот мужик, с которым она встречалась в «Кресте», сказал, чтобы она поддерживала с Москвой ежедневную связь. Значит, стоит просто отследить, куда она направляет свою корреспонденцию, и все!

– И как ты собираешься это сделать?

– Элементарно! Если рассудить здраво, то как вообще можно пересылать секретную информацию? Почта, телеграф, фельдъегерская служба, ну и вообще курьеры… Телефон, факс, электронная почта и все – другого просто не бывает. Так?

– Так, – вынужден был согласиться Леха.

– Но если они там хоть чуть-чуть с головой, они должны понимать, что почта и телеграф – ненадежно, так как корреспонденция попадает в чужие руки. Если информацию шифровать, то это вообще геморрой полный. Представляешь, прежде чем отправить донесение, его надо обработать, а потом еще полдня раскодировать. А если поток информации большой?

– Телефон можно подслушать, – принялся размышлять Леха, – факсы у нас проходят через раз, а курьеры – дорого…

Топ улыбнулась.

– Именно! Остается только электронка! Ее конечно, при желании тоже можно перехватить, но так ведь это нужно знать, что чего-то надо перехватывать, так ведь? Мы, конечно, проверим все: и ее звонки, и ее почтовый ящик, но я больше чем уверена, что это будет электронная почта.

– А как мы проверим?

– Я уже натравила твоих золотых девочек на след Помпадуры, так что ни сегодня-завтра у нас уже появится кое-какая информация. Я умница? – проговорила Топ, подставляя Лехе щеку.

Он чмокнул ее.

– Ага. Нимфе стало хуже, – произнес он вдруг.

– А что с ней? – напряженно спросила она.

– Что-что… Не знаю. Ей просто плохо и все. Я тут подумал: вдруг она умрет?

Лицо Топ было бледно.

– Тогда тебя точно не посадят, – сказала она отрывисто.

Леха посмотрел на нее в недоумении:

– Зачем ты так? Неужели тебе ее не жалко?

– Тебя мне жальче, – отрезала она. – Не хватало еще, чтобы из-за какой-то соплюхи тебя упекли за решетку. Что еще?

Леха пожал плечами. Топовский цинизм был непонятен.

– Я тут с Евгением Марковичем потрепался, – произнес он, потупившись.

Леха в двух словах передал ей разговор с Почкиным. Услышав о пропавшем фотоаппарате, Топ присвистнула.

– А я, кажется, знаю, кто его спер…

Леха несказанно удивился.

– Откуда?

– От верблюда. Вспомни-ка, как мы с тобой возвращались в «Ворошиловец» после убийства Измайлова. Мы же там встретили Толика. И он совершенно не знал, как оправдать свое присутствие в лагере. Наврал, что вернулся за Бориной курткой.

– Ты полагаешь, что это именно он обокрал Почкина?

– А кто еще? Смотри: почтенный Евгений Маркович идет на горшок, а Толик тем временем возвращается из сортира. Если бы вором был третий человек, Толик наверняка бы его заметил. А так он просто выбросил дорогую камеру из машины в придорожные кусты, а на следующий день вернулся за ней. Только и всего. Вот тогда мы его и встретили.

– Точно! – воскликнул Леха. – Значит, если он еще не продал фотоаппарат, то, возможно, пленка с Почкинскими снимками сохранилась!

Топ вздохнула.

– Возможно. Только как нам выманить-то ее? Толян ведь ни за что не признается…

– Подожди-ка. Дай подумать… – Леха некоторое время хмурил брови. О! Идея! У меня батя, знаешь, кем работает?

– Ну водилой на автопредприятии… И что?

– А то, что он знает почти всех шоферюг в городе. Через него-то мы и выйдем на нашего друга Толика! Я уверен, что он до сих пор не смог продать камеру: в комиссионку с такой вещью не сунешься, а так по знакомым – кому она нужна? Так, Топ, сегодня мы с тобой идем в гости к моим предкам, надо только маман позвонить и предупредить, а то у нее сердечный приступ от радости сделается.

* * *

Леха указал на желтую хрущевку и решительно направился к подъезду.

– Приготовься, – предупредил он Топ, – Сейчас ты увидишь моих родителей и это тебя шокирует.

– Ты думаешь, меня можно еще хоть чем-то шокировать?

– Чем-то – не знаю. Но мои предки – это просто какой-то Марлезонский балет.

Дверь открыла мама, украшенная румянцем волнения. В квартире все просто блестело, а из кухни доносились вкусные запахи.

– Приветик! – заулыбался Леха. – Познакомься, это Топ.

Мама аж всплеснула руками и сделала шаг назад. По всей видимости, ее очень удивила внешность Лехиной спутницы: ветровка, джинсики и бейсболка с надписью «BOSS».

– Тонечка, проходи… – проговорила она ошарашено. «Топ» не уложилось в ее сознании и преобразовалось в «Тоню». – Сейчас я тебе тапочки найду.

– Да я и босиком могу, – заверила ее Топ, с трудом вылезая из своих кроссовок.

Одну за другой мама вытащила из-под обувницы шлепки в полосочку.

– Да вот, я уже нашла.

– А где папа? – поинтересовался Леха.

– Вот-вот с работы вернется. Пойдемте, я вас пока накормлю и напою чаем с мелиссой.

Выражение «с мелиссой» было произнесено мамой с особой гордостью: она собственноручно выращивала сие ароматное растение на балконе, вопреки ветрам, заморозкам и вредительским действиям соседской кошки.

Оставшись на минуту наедине с Топ, Леха ей подмигнул.

– Мама подумала, что ты моя невеста. Мужайся, Антонина.

Но Топ было наплевать на такие детали.

– Главное в такой ситуации хорошо поесть, – изрекла она мудро.

Леха засмеялся:

– Слово «поесть» здесь не уместно, скорее «обожраться».

Мама выглянула из кухни и, махнув рукой сыну, торжественно произнесла:

– Приглашай девушку к столу!

Стол, к которому надо было приглашать, ломился как на юбилеях директоров продовольственных магазинов. Мама тут же добавила ему роскошности, выставив на середину какую-то празднично экипированную бутылку.

– Сынок, разливай ликер!

– Мам, может, не надо?

– Говорю, наливай! – настояла она. – Я хочу сказать, – произнесла она, поднимая рюмку, – что я давно ждала этой минуты…

Леха стойко выносил мамину речь и преданно смотрел ей в глаза.

– Он у нас такой скромный… – вздохнула она, глядя на Топ. – И трудолюбивый…

– Ну, мам, – укоризненно перебил ее Леха, все-таки поддавшись эмоциям.

Но ее было уже невозможно свернуть с намеченного пути.

– И стыдного в этом ничего нет! – воскликнула она, не растерявшись.

Топ в это время прятала взгляд в селедке под шубой и занималась аутотреннингом: «Я совершенно серьезна. Я все вынесу и не заржу как припадочная». Но от этого ей становилось еще смешнее.

– И в этот радостный день, – продолжала между тем мама, – я хочу выпить за молодежь, то есть, за вас!

Осушив рюмку, она облегченно уселась на стул и начала щедро раскладывать салаты по тарелкам. Какое-то время все молча ели. Мама изредка кидала на Топ оценивающие взгляды. Ей хотелось побольше узнать о ней: из какой она семьи, где работает, но ей было как-то неудобно об этом расспрашивать. Поэтому она маялась и пыталась найти хоть какую-нибудь тему для разговора.

– А что папа как долго? – спросил вдруг Леха.

– Да кто его знает? Калымит, наверное.

В этот момент прозвенел звонок.

– А вот и он – легок на помине.

– Сиди, я открою, – опередил ее Леха и направился к выходу.

– Тоня, – вдруг произнесла мама заискивающе, оглянувшись на дверь, – а как вы познакомились с Алексеем?

Топ сглотнула.

– Мы? Ну-у, э-э… Я увидела его на выставке экзотических животных… Он стоял у террариума с удавом и смотрел на него.

– А дальше? – затаила дыхание мама.

– Ну и я тоже стала на него смотреть, – находчиво сообщила Топ.

Мама хотела узнать, что же произошло после этого, но тут на кухню вошел папа – здоровущий мужик с медальным профилем и манерами римского легионера.

– Здорово, Наталья! – гаркнул он жене. Но тут его взгляд остановился на питающейся Топ.

Надо сказать, что Леха еще ни разу не приводил девушек в родительский дом, и папа был потрясен этим обстоятельством.

– Здравствуйте, – вежливо кивнул он Топ, тщательно рассматривая ее.

Мама ловко подставила ему стул и усадила к столу.

– Петь, есть-то хочешь?

Папа поднял глаза на Топ и вымучено улыбнулся. Ей-богу, он не знал, как себя вести в присутствии невесты сына.

– Спасибо, очень хочу, – признался он, вложив как можно больше вежливости в предложение.

– Это Тоня, познакомься, – показала мама на Топ.

Папа долго вспоминал, как по-вежливому надо объяснить, что он рад знакомству, но так ничего и не придумал, и совершенно расстроившись, принялся за ужин.

Видно было, что еда не доставляет ему радости: надо было как-то держать марку, есть правильно, говорить вежливо, чтобы девушка не подумала плохого о семье жениха. Но слова у него не вспоминались, а майонез два раза капнул на скатерть. Папа молча страдал и мечтал поскорее слинять. Наконец Леха сжалился над его мучениями и позвал на балкон для переговоров насчет Толика.

Мама вся как-то напряглась и одобрительно посмотрела на сына. Как только «мужчины» удалились, она повернулась к Топ.

– А дальше-то что было?

Топ невольно заразилась ее таинственностью.

– Дальше он спросил: «Девушка, вы не подскажете, сколько времени?» замогильным голосом произнесла она.

– А ты чего ответила?

– А я ответила, что 17 часов 30 минут.

– А он?

– А он спросил: «Правда, красивый удав?» Я ответила, что правда.

– Ну и?!

– Ну и вот: так мы познакомились!

Топ не стала упоминать, что на самом деле их первая встреча с Кобецом произошла на какой-то пьянке, где они подрались, потому что Леха утверждал, что собаки должны питаться объедками и жить в конуре. От этого Топ пришла в бешенство и хотела его поджечь, обрызгав водкой.

* * *

– Я не могу к нему сам подойти, чтобы подозрений-то не вызвать, объяснял Леха ситуацию папе.

– И чего, ты хочешь, чтобы типа я к нему подъехал?

– Ну да. Он же тоже водитель. Ты легко можешь на него выйти, покалякав со своими мужиками.

– Лех, ну ты придумаешь тоже! Я же работаю, в конце-то концов, а не болтовней занимаюсь!

– Пап, очень надо! Вся надежда на тебя.

– Ну, допустим, я найду его… А дальше что?

– А дальше закури, заговори о каком-нибудь бензине или запчастях. Ну, ты понимаешь… А потом переведешь разговор на дело.

– Спрошу, не крал ли он у вашего Почкина фотик? Так он мне все и выскажет!

– Пап, ну так прямо-то не надо! Скажешь, что возишь сейчас одного иностранца, и тому срочно понадобился супер-современный фотоаппарат. А потом узнаешь, нет ли у него каких-нибудь знакомых фотографов, которые могут либо продать такой, либо сдать в аренду… Сто очков даю, у Тольки душа не выдержит!

– Ой, Лех, вечно ты ерунду какую-нибудь придумаешь!

– Может, все-таки поможешь?

– Да попробую! Отвяжись только!

– Папа! Родина тебя не забудет!

– Ты бы лучше меня не забыл. А то ходишь к нам с матерью только когда тебе что-то нужно… Совсем о родителях не заботишься!

– С завтрашнего… Нет, с послезавтрашнего дня исправлюсь!

* * *

Когда Леха с отцом вернулись на кухню, мама как раз показывала Топ семейный альбом.

– А вот это Леша на фигурном катании, – объясняла она. – Здесь ему семь лет.

– Надо же, – старательно удивлялась Топ, – никогда бы не подумала, что он бывший фигурист!

– Мам, – перебил ее Леха, – нам пора.

– Уже? – изумилась та. – Дай хоть Тоня досмотрит.

– В другой раз.

Мама вздохнула.

– Ну, ладно. Иди-ка сюда, – позвала она, увлекая его за собой.

Он вышел с ней в другую комнату.

– Ты молодец! – торжественно сказала мама, поправляя ему ворот рубашки.

– Почему это? – поинтересовался он.

– Не растерялся.

– Когда это?

– Ну, около удава.

Леха хотел было удивиться и спросить, у какого, к черту, удава, но мама не дала ему вставить ни слова:

– Я все-все знаю. Мне Тоня рассказала. На-ко вот, возьми, – сунула она ему в руки пакет.

– Чего это?

– Ну, салатики всякие… Только ты банки не выкидывай. В следующий раз мне занесешь.

– Ладно, – по инерции пообещал он.

ГЛАВА 8

Утром Леха отпросился с работы и поехал в Орховец. Хотелось что-то сделать для Нимфы. Он еще сам не знал, что именно, но бросать ее после всего, что случилось, было просто подло. У Лехи в голове не укладывалось: с одной стороны, Топ была права – он был заинтересован в ее смерти, но с другой стороны – как же так? Как такое вообще могло с ним случиться, что он будет желать зла совершенно ни в чем не повинной девчонке? Если бы только она выздоровела, так ничего и не вспомнив о нем! Или еще может произойти чудо, и Полонин найдет настоящего убийцу…

Закупив на городской площади огромный букет роз, Леха вошел в тихий больничный вестибюль. Постучал в окошечко регистратуры.

– Вы не могли бы передать цветы для Светланы Огурцовой из 36-ой палаты?

Добрая бабушка в беленькой наколке сложила вязание в ящик стола.

– Сейчас, милый, отнесу. Только ведь ей они пока ни к чему – она без сознания.

– Все равно отнесите.

– Вы к Светочке пришли? – произнес вдруг за его спиной плачущий женский голос.

Леха обернулся. Перед ним стояла женщина, чем-то весьма напоминающая Нимфу. «Мама, наверное», – подумал Кобец испуганно.

Он отступил к двери:

– Нет-нет, вы ошиблись.

И быстро выскочив на крыльцо, побежал к поджидавшему его такси.

«Еще чего не хватало: чтобы Нимфина мама меня запомнила! Нет меня! И никаких Свет Огурцовых я не знаю! И виноватым себя не чувствую!»

– Поехали! – коротко бросил шоферу.

* * *

В юридическом отделе царили мир и покой. Настя с Танькой прилежно трудились и слушали «Европу Плюс». Ярославна что-то быстро набивала в компьютер. Леха прикрыл за собой дверь, скупо поздоровался. Распахнув окошко, прикурил.

Ярославна была родная и в тоже время совершенно чуждая. Они с ней походили на бойцовских псов, которым и драться-то лень и в то же время уйти с ринга невозможно: стоит повернуться боком, тебя тут же цапнут. Так и приходится ходить челюстями друг к другу. А если ты предложишь разорвать этот порочный круг, то тем самым обнаружишь слабость…

– Ярославна, – тихо позвал Леха. Ему просто надо было с ней поговорить! Пусть объяснит все начистоту!

– М-м?

– Все-таки ты не любишь Борю.

– Я ничего не слышу, что вы говорите: у меня музыка в плеере играет.

– Все ты прекрасно слышишь. Я говорю, что ты не любишь Борьку Грушкова, потому что он жирный себялюбивый сукин сын. Тоже мне, нашла на что польститься: златая цепь на дубе том! Он тебе не пара.

– А кто же, простите, мне пара?

– Я.

– Вы? И чего прикажете с вами делать? Мы вот уже сколько времени сидим в одном кабинете и пока еще ничего, кроме раздражения от присутствия друг друга, не испытали. Впрочем, ремонт в моем офисе скоро закончится, так что вы сможете свободно радоваться жизни с вашими милыми стажерками и редакторшей «Нового я». И не надо будет украдкой смотреть свои порнокартинки.

– У тебя как раз все проблемы в жизни из-за того, что ты не знаешь, что делать с людьми. Но ничего, я тебя научу. Советую взять ручку и бумажку и все записывать, а то позабудешь к чертовой матери.

– Уже взяла.

– Значит так, Леху надо любить, холить и лелеять. Не посылать на фиг. И принимать его нежные чувства, потому что они тебе пригодятся.

– Это вы так мне признаетесь в любви?

– Нет, блин! Это я так пилю дрова!

– А, ну пилите, пилите.

* * *

– За последние четыре дня с ее рабочего телефона не было сделано ни одного звонка в Москву, – бойко докладывала Настя. – Более того, она ни разу не пользовалась электронной почтой.

– Откуда вы узнали? – спросила Топ придирчиво.

Переглянувшись, Настя и Танька рассмеялись.

– А мы дружим с нужными людьми. Еще на прошлой неделе вызвали одного знакомого мальчика с радиофака, вроде как для профилактического осмотра оборудования. Помните?

– Ну? – сразу же испугался Леха за сохранность своей виртуальной коллекции эротических фотографий.

– Он чего-то поставил в ее компьютер, и как только Ярославна входит в Интернет, на нашем экране все отображается.

– Только она за всю неделю ни разу им не пользовалась, – пояснила Танька.

Топ насупилась. Что-то явно не состыковывалось в ее предположениях.

– А почтовый ящик? Ей что-нибудь приходит?

– Газета «Экстра Г» и реклама.

– Может быть, она ничего и не должна получать? – подал голос Леха. Ее дело отправить…

Топ отрицательно покачала головой.

– Нет. Здесь не может быть односторонней связи. Должно быть и «Алекс Юстасу» и «Юстас Алексу». Никак иначе. Мы, граждане, чего-то упустили. Давайте думать.

Раскачиваясь на кресле, Леха сидел и смотрел, как девки думают. Топ медленно курила, Настя потирала переносицу, Танька расковыривала заусенец… У него же не думалось совершенно.

Вся прошлая неделя ушла на молчаливое созерцание Ярославны. Они почти не разговаривали. «Привет», «Пока» – больше ни слова. Она попросту отказывалась замечать Леху. Сидела, занималась какими-то своими делами, пила кофе, слушала Вагнера через наушники. А Леха тем временем страдал и в сотый раз пытался разобраться в этой женщине. Разумеется, у него ничего не получалось.

Телефонный звонок прервал его размышления.

– Ну, я, – пробурчал Леха лениво в трубку.

Это звонил папа. И он был нетрезв.

– Лешка! – позвал он сына страстным голосом.

– Чего?

– Операция прошла на высшем уровне.

Леха чуть не подпрыгнул на месте от радости.

– Что, фотоаппарат все-таки у Толика?!

– Не торопись, по порядку слушай, – наставительно промычал папа. Толик твой – жулик, каких свет не видывал. Я ему говорю: «Чего зеваешь? Клапана-то у тебя стучат!» А он мне: то, се, типа завтра все разберу. В общем, послал он меня без права переписки…

– Так ты ничего не узнал?

Папа обиженно засопел в трубку:

– Ты будешь дослушивать? Тогда сиди и слушай… А то тут, понимаешь… В общем, я ему сказал, что вожу американца, Луис-Альберто звать…

Леха схватился за голову.

– Папа, Луис-Альберто – это не американец!

– А кто?! – крайне изумился тот.

– Он мужик из сериала!

– Ну, почем я знал! – рассердился папа. – Имя иностранное, значит, сойдет. Так вот, я твоему Толику сказал, что Луис-Альберту нужен новый фотик. Вроде как тот хочет сфотографироваться на фоне нашего универмага, а то у него все здание в кадр не влезает… Так что необходима техника получше…

– Папа, не томи! Ты что-нибудь узнал? – вскричал Леха в последней стадии нетерпения.

Топ и стажерки, тоже побросали свои размышления и столпились вокруг Лехиного стола.

– Я все узнал! – пропел папа победоносно. – Завтра твой Толик припрет фотоаппарат к нашей проходной в семь часов. Мы с ним договорились очень хорошо…

О качестве проведенных переговоров можно было судить по папе.

– Папаня, ты – мировой мужик! – провозгласил Леха.

Папа тут же согласился:

– А то!

– Спасибо!

– Спасибо в карман не нальешь! – напомнил тот. И тут в Лехиной трубке послышался какой-то грохот, звон, а через некоторое время – однообразные гудки. Все указывало на то, что обстоятельства в конце концов оказались сильнее папы.

* * *

Леха с Топ забрались на заднее сиденье люксовонного «Москвича», на коем Лехин папа зарабатывал на жизнь Лехиной маме. Старший Кобец был в крайне возбужденном состоянии, но старательно это скрывал: вроде как не к лицу умудренному жизнью человеку баловаться.

– Ну что, шпионы-диверсанты, – произнес он, обернувшись к Лехе с Топ, – если все получится, то с вас бутылка.

Леха взял под козырек.

– Есть, бутылка! Как только, так сразу…

– А вдруг он вообще не придет? – волновалась Топ, поглядывая на часы.

– Да куда он денется? – неуверенно возражал папа, – приде-ет! Мы с ним точно условились.

– Где ты его хоть подцепил-то? – спросил Леха, пытаясь разбавить тоску ожидания.

Папа пожал плечами.

– Да где-где… Я посидел с ребятами в пивной, поспрашивал, они меня в другую пивную направили. Там все разузнал. Ну вот в четвертой пивнушке меня с ним познакомили.

– И как он тебе показался?

– Ой, вон, кажись, Толик прется! – с дрожью в голосе шепнула Топ.

Леха прилип к окошку.

– Наконец-то… С сумкой?!

– Вроде… Да пригнись ты! Мы же в засаде сидим, в конце концов!

Леха послушно согнулся в три погибели.

– Мне не удобно!

– Ничего, потерпишь!

Папа в волнении потирал огромные ручищи.

– Ну, я пошел тогда, – объявил он и вылез из машины.

Тщательно стараясь не высовываться, Леха с Топ смотрели, как он подошел к Толику, как крепко пожал его «мужественную» руку… Потом они встали около заборчика и заговорили. Причем папа почему-то забыл, что ему надо заманить вора в машину. По всей видимости, у него с Толиком нашлись какие-то общие темы, которые они вчера еще не обсудили.

– Ну чего он как долго-то? – бесился Леха. – Может, Толька вообще ничего не притащил?

Топ тоже волновалась, но все-таки держала себя в руках.

– Вроде бы в сумке что-то есть…

– Чего канителятся?! Принес? Принес. Тогда извольте предъявить!

В это время Толик расстегнул сумку и показал папе ее содержимое. Тот кивнул на свой «Москвич».

– Есть!!! – радостно зашипел Леха.

Толик приближался медленно, как герой кино-боевика, которого должны через пару минут пристрелить. Во всяком случае именно так казалось Лехе. Он оглянулся на Топ. Судя по ее выражению лица, она была в предынфарктном состоянии.

Дальше все пошло по плану. Папа галантно открыл перед Толиком дверцу, предварительно сообщив ему, что в машине находится таинственный Луис-Альберто, который по природной скромности стесняется выйти на свет божий. Толик сел, положил сумку себе на колени… Повернулся.

– Сюрприз! – просто, но с юмором сказал ему Леха.

Толик сразу же стал похож лицом на молодое антоновское яблоко.

* * *

Сражение с альянсовским водителем закончилось со счетом 1:0 в пользу врагов Толика.

Увидев Леху, он, понятное дело, сразу попытался слинять, но оказалось, что выход из машины зорко стережет папа. А он был мужик посильнее Толика, причем намного.

– Чего вы?! – ахнул Толик, прижимая сумку к груди.

– Почкина обворовал? – сурово спросила его Топ тоном Генерального прокурора.

– Нет.

– Тогда едем в отделение.

– Обворовал, – тут же согласился Толик и протянул ей сумку.

Леха хищным движением вскрыл молнию.

– Ура. Все тут.

– Пленку извлеки! – напомнила ему Топ, а сама обратилась к арестованному: – Значит так, Толян… Ты ведь у нас вроде сидел?

– А, может, не надо в отделение… – принялся страдать Толик. – Я ведь чистосердечно… Я не хотел, зуб дам!

– Не надо мне твоего зуба, – отрезала Топ. – Пойдешь и отнесешь фотоаппарат Почкину.

В глазах водителя заблистала надежда.

– Так вы меня не сдадите?!

Изящным движением Леха извлек из недр камеры драгоценный цилиндрик с пленкой.

– Готово!

Топ засунула фотоаппарат обратно в сумку и передала ее перепуганному Толику.

– Чтобы завтра я встретила Евгения Марковича ликующим и довольным по поводу случайно найденной камеры. Если сжульничаешь, я тебя посажу вот этими самыми руками! Понял?

Все еще не веря своему счастью, Толик поспешно закивал.

– Да. Конечно. Обязательно.

– Смотри у меня! – тоже пригрозил ему Леха. – Папань, отпускай его!

Очутившись на вольном воздухе, Толик помчался по улице быстрее антилопы гну.

– Ну, что? – заглянул в машину папа. – Как дела?

Леха похлопал себя по нагрудному карману рубашки.

– Супер! Теперь едем проявлять пленку.

* * *

Час, в течение которого проявляли пленку и распечатывали снимки, тянулся просто мучительно. Из офиса уже все ушли, поэтому Леха с Топ томились в компании друг друга. Леха пытался «летать» на компьютерных самолетиках, но его все время сбивали, а Топ просто курила и шарахалась из угла в угол. Наконец часы пробили сколько надо, и она умчалась в магазин, из вредности не взяв с собой Леху. Он ей этого не простил, отчего угробил три самолетика подряд.

Каждый раз, когда в коридоре гудел проходящий мимо лифт, Леха бросался встречать боевую подругу. От этого он то и дело ронял стаканчик для карандашей или свозил с места телефон. Минут через тридцать терпение его окончательно лопнуло, он открыл дверь, припер ее стулом, а сам уселся на него и принялся ругать Топ.

Появилась она вовсе не из лифта, а совершенно с другой стороны коридора.

– Ну что?! Принесла?! – набросился на нее Леха.

Топ совершенно спокойно прошествовала в кабинет и, усевшись в Ярославнино кресло нога на ногу, выложила из сумки желтый пакет с фотографиями.

– Кобец, ты сейчас просто помрешь на месте, – сладко проговорила она. – Смотри!

Леха вытряхнул снимки на стол. Да, Почкин и вправду не обманул: на тридцати шести фотографиях в подробностях отображалось, как какая-то женщина в белом платье, в шелковом белом платке, закрывающем шею и плечи, и в черных очках, передавала Измайлову темно-вишневый дипломат. Один кадр даже запечатлел процесс, как Сергей пересчитывал уложенные ровными рядками пачки долларов.

Леха листал снимок за снимком.

– Ни фига себе! Ведь и вправду такие деньжищи! Интересно все-таки, что это за баба была?

Топ молча включила Лехин компьютер и вставила в дисковод дискетку.

– Только не падай, – проговорила она, усмехаясь.

Она, как оказалось, уже успела забежать к себе и отсканировать все фотографии! Выбрав одну из них – где женщина в белом была изображена крупным планом, – Топ стала увеличивать картинку. Наведя стрелку «мышки» на ее руку, Топ повернулась к Лехе.

– Смотри внимательно!

Женщина протягивала Измайлову ладонь для рукопожатия (все-таки у Евгения Марковича был определенный дар фотографа: снимок вышел изумительно четким. Была видна каждая черточка.).

– Ну, видишь? – нетерпеливо дышала Топ.

И тут до Лехи дошло: на руке женщины было кольцо – точь-в-точь такое же, какое носила Ярославна.

– Это она… – проговорил он пораженно.

– Я же тебе говорила! – воскликнула Топ с явным торжеством. Предчувствие меня не обмануло! Ни ты, ни я не видели ее в «Ворошиловце» в тот день. Вообще не знали о ее существовании, а Помпадура тем временем передавала нашему Сереженьке полторы сотни штук.

– Его убили из-за денег! – выдохнул Леха.

Топ кивнула.

Внезапно он выхватил из ее рук «мышку» и стал одну за другой спешно проглядывать фотографии.

– Что ты ищешь? – спросила Топ.

– Ее ногти. Может быть, здесь есть крупный план…

Она покачала головой.

– Не ищи, я уже смотрела.

Леха остановился на одной из фотографий.

– Батюшки, смотри-ка! Это же Ямин!