Текст книги "Гроб с музыкой"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Барякина Эльвира, Капранова Анна
Гроб с музыкой

Большое мерси Алексею Пичугину за научные и ненаучные консультации.

ГЛАВА 1

Пятница тянулась бесконечно. Начальник юридического отдела крупного газетного альянса Леха Кобец спрятал бумаги в стол и с хрустом потянулся. Обе его стажерки – Настя с Танькой – умчались на юрфак слушать лекции по криминологии, так что доживать рабочий день Лехе приходилось в гордом одиночестве. Без женщин же жизнь казалась ему какой-то нерадостной: Леха был прожженным бабником.

За окном светилась весна, травка зеленела, на крылечке курили журналистки. Подумав немного, Леха решил, что надо бы их навестить. Зеркало на стене говорило о том, что у него есть все шансы завоевать дамские симпатии: мужественное лицо с признаками породы и интеллекта, хорошая стрижка, чистая рубашка и весьма недурственный галстук.

В этот момент дверь приоткрылась и в кабинет вошла главный редактор скандальной молодежной газетенки «Новое я» Валерия Гронотоп, которую уже давно все называли либо уважительным словом «начальство», либо просто Топ. Она глотнула кока-колы из принесенной с собой пластиковой бутылочки и окинула Леху оценивающим взглядом.

– Да-а, Кобец, ты прекрасен. Вот если бы ты был еще хоть чуть-чуть поумней, я вышла бы за тебя замуж.

Топ была старой приятельницей Лехи, так что могла критиковать его сколько душе угодно.

– А если бы ты сбрила себе усы, то я бы тоже на тебе женился, парировал он.

У Топ действительно были чуть заметные темненькие усики над верхней губой, и вообще весь ее внешний вид был далек от модельного: невысокая коренастая фигура, рельефные мышцы – последствия занятия многоборьем, и уже слегка разъехавшийся зад – последствия любви к пирожкам и чипсам. Но Топ считала, что в женщине главное – наличие не красоты, а обаяния. И уж в чем-чем, а в этом ей было сложно отказать.

Топ прошлась по Лехиному кабинету и села на край стола.

– Ты на выходные куда собрался? – спросила она, выкидывая пустую бутылочку в корзину для мусора.

Леха начал загибать пальцы:

– Надерусь пива, в «DOOM»[1]1
  DOOM – компьютерная игрушка агрессивно-военного направления.


[Закрыть] постреляю, MTV на полную катушку врублю, спать буду до обеда, порнуху, которую ты мне принесла, наконец-то посмотрю…

Топ иронично улыбнулась.

– Поехали-ка лучше с нами ворошить шишки.

– Это что еще за извращение? – не понял Леха.

– Это значит, что мы всеми редакциями нашего альянса совершаем первую вылазку на природу в студенческий лагерь «Ворошиловец». А там будет «а» халявная жрачка, «б» – студентки, «в» – все, что из этого проистекает.

Топ всегда хорошо отдыхалось с Кобецом, поэтому она заманивала его самым бессовестным образом. Но Леха не сразу поддался на провокацию.

– Сейчас студентки учатся, – напомнил он многозначительно.

– А это особые студентки. Они активистки. Типа помогают готовить лагерь к летней смене. Так что с утреца мы будем наблюдать трудовой десант, а под вечер массовики-затейники обещали устроить дискотеку. Весело будет.

Леха был лентяй. Если ехать в студенческий лагерь, то придется вставать в семь утра, трястись в машине…

Топ сразу же распознала его сомнения и применила последний, наиболее веский аргумент:

– Если едешь, я тебе сегодня ужин сготовлю… Из твоих продуктов… Как на это смотришь?

* * *

Топ действительно спасла Леху от голодной смерти, поэтому на следующий день ему пришлось, как миленькому, вставать рано и заходить за ней. Благо, Топ жила в соседнем доме.

Не успел Леха нажать звонок, как где-то в недрах ее квартиры раздался богомерзкий лай Бобика – белобрысой бородатой твари, с которым Леха враждовал с того самого момента, как Топ подобрала его на мясном рынке. Это выражалось в том, что Леха говорил ему «На место!», «Ша!» и «Пошел вон, придурок!». Бобик в свою очередь тоже не особо жаловал Леху: время от времени он улучал момент и расправлялся с его ботинками, зонтами и барсетками. Ну и облаивал, разумеется, при каждом удобном и неудобном случае. А Топ, вместо того, чтобы призвать мерзавца к порядку, только хохотала, валяясь на диване и дрыгая в воздухе ногами в тапочках-«Микки Маусах».

Дверь Топовской квартиры почему-то открыла не она сама, а какой-то молодой человек, вернее нечто среднее между мальчиком и молодым человеком, так как на вид этому субъекту было не более семнадцати лет. При этом он обладал исключительно смазливой внешностью, очами наказанного ангела и челочкой а-ля Гитлер. Судя по мокрым волосам и набедренной повязке из полотенца, он только что вылез из ванной.

– Ты к кому? – подозрительно осведомился мальчик.

От такого нахальства Леха слегка остолбенел. Конечно, бывало, что он заставал в гостях у Топ мужиков (она всю жизнь была весьма любвеобильна), но ему не припоминалось, чтобы ее тянуло на малолеток, да еще таких развязанных.

– Ну, к Топ… – пробурчал он в свое оправдание.

– Алик, это же Леха! – отозвалась она из кухни, признавая закадычного друга по специфическому лаю Бобика.

– Леха? Ну ладно, – милостиво произнес мальчишка, немного подумав. Тогда проходи.

«Бобик, теперь Алик, – с неудовольствием подумал Леха, стаскивая ботинки. – Развела здесь…»

Собака тем временем заткнулась, обнюхала его и с отвращением фыркнула.

– Сейчас мы чего-нибудь зажуем и поедем! – крикнула Топ.

Судя по запахам, она собиралась «зажевать» чем-то мясным, жареным и с луком.

Разыскав в кладовке какие-то тапочки, ибо шлендать по Топовским коврам босиком не полагалось, Леха завернул в кухню. Топ оторвалась от сковородки, на которой шипели блинчики с мясом, и дружелюбно протянула Лехе руку.

– Здорово! Что-то ты припозднился. Договаривались же на восемь!

– Я всегда опаздываю, – угрюмо отозвался он, садясь на свою любимую табуретку около батареи. – А это что за тип у тебя околачивается?

Топ добродушно улыбнулась.

– Это Аличка. Он переругался со своими предками и всеми знакомыми, и ему негде было ночевать. Вот я и оставила его пока пожить.

– Круто! – заценил Леха широту ее души.

– Он поедет с нами в «Ворошиловец», – сообщила Топ. – А то чего мальчонку одного оставлять?

Леха покорно вздохнул. Благотворительность бурлила у Топ в крови, и спорить на эту тему было бесполезно. Но от услышанного Лехино настроение серьезно пострадало: он планировал беззаботно порезвиться в компании старого друга, а тут какой-то посторонний Аличка…

– Где ты его раздобыла? – вяло поинтересовался он.

– Там больше нет. – Заметив, что Леха отнюдь не разделяет ее оптимизма, Топ рассмеялась: – Да ладно тебе дуться!

Он саркастически приподнял брови.

– Что, опять захотелось спасти чью-нибудь беспутную душонку?

Топ всегда терялась, если ее уличали в бескорыстном служении человеку и обществу.

– Он хороший! – торопливо выпалила она. – А к тому же полезный.

– Чем? Мешаться только будет! При нем и про секс-то, небось, нельзя разговаривать.

– Он дружится с разными важными шишками и делится со мной информацией.

– С ума сойти!

– Зря ты нос воротишь! Таких людей надо ценить. Ты же не всю жизнь собираешься просидеть в нашей конторе? А для того, чтобы делать карьеру, надо обладать связями.

– Нет уж, – проворчал Леха, – с Аликом обладай связями сама. А я как-нибудь обойдусь.

– Ну и как хочешь, – беспечно отозвалась Топ и выложила перед Лехой горку блинчиков. – Держи тогда утешительный приз!

Тем временем Алик переоделся в цивильное: джинсики в обсоску и какая-то пошлая футболочка, не доходившая до пупа.

– И мне еды! – потребовал он радостно, видимо, считая, что все мечтают за ним поухаживать.

Топ, не заметив этой наглости, наделила блинами и его.

– Ладно, мальчики, вы питайтесь, а я пошла приводиться в порядок, объявила она и исчезла в комнате. Вместо нее на кухне остался Бобик, который тут же уселся на задние лапки и принялся выклянчивать еду.

– Фига тебе! – произнес Леха сурово. – Обойдешься!

Бобик проигнорировал это замечание и повернулся к Алику, за что тут же получил и кусок блина, и еще печеньице из стоявшей на столе вазочки.

– А у тебя уроков по субботам нет, что ли? – спросил Леха, чтобы хоть как-то разогнать повисшую паузу.

Алик посмотрел на него в недоумении. По всей видимости, он даже не помнил, что такое уроки.

– Я школу еще в прошлом году бросил! – заявил он гордо. – Нечего там делать.

– И где же ты теперь? – изумился Леха. Ему было не понять такого отношения к жизни и к карьере.

Алик напустил на себя взрослый вид.

– Работаю. Выступаю в ночном клубе «Крест».

– Стриптиз показываешь? – сразу догадался Кобец. – Ну-ну!

Заметив его сарказм, Алик разобиделся:

– Уж это всяко лучше, чем пыль глотать в какой-нибудь пошлой конторе! А Топ, между прочим, сказала, что из меня выйдет гениальный танцовщик.

Это было что-то новенькое. Она, видать, всерьез взялась за перевоспитание этого оболтуса. Подумать только: хочет сделать из него Великого Снимателя Трусов под Музыку. Леха хотел уже было пожелать Алику успехов в труде, но тут на пороге кухни появилась сама Топ, обряженная по-походному: в ветровку, широкие штаны и панамку с грибочками.

– Я готова. Вы несете багаж, а я пошла заводить машину.

* * *

Лифт не работал, пришлось спускаться с седьмого этажа под тяжестью двух огромных сумок. Леха недовольно на них посматривал, пытаясь определить, что же Топ туда напихала. Рядом, согнувшись, пыхтел Алик – его рюкзак был чуть меньше его самого. Слава богу, у Топ хватило ума подогнать машину к самому подъезду.

– Тебе грузчиков надо было нанимать! – пробормотал Леха, укладывая сумки в багажник. – Что у тебя там такое?

– Увидишь, – многозначительно отозвалась Топ и села за руль. – Вперед, мальчики, нам надо еще наших догнать.

После аварии, в которой она напрочь расколошматила свою любимую «Тойоту», Топ вот уже два месяца передвигалась по городу на какой-то задрипанной «тройке» бледно-бежевого цвета с коричневыми пятнами грунтовки во всех мыслимых и немыслимых местах. Ездить на ней было стыдно и самой Топ, и Лехе, но альтернативы у них не было, ибо на новую машину деньги у Топ почему-то не копились, а Леха ленился заниматься автомобилизмом: он вел буржуйский образ жизни и катался на такси.

* * *

Под «нашими» Топ подразумевала два автобуса, битком набитые журналистами, редакторами, корректорами и верстальщиками из всех альянсовских газет. Все это сборище еще до отправления наугощалось водкой и пивом, и теперь в первом автобусе народ пел «Ой, мороз, мороз», а во втором «Ой, цветет калина». Все это исполнялось дружно и громко, да еще при открытых форточках, так что звуки песен были слышны даже в Топовской машине вопреки шуму мотора и включенному радио.

Топ ревностным взглядом выслеживала среди пассажиров своих журналисток. Практически все из них были совсем юными – с младших курсов филфака – и «ворошить шишки» ехали впервые.

– Перепортят мне девок, – переживала Топ, хмуро поглядывая на веселье, царившее в автобусах.

– Кто перепортит? – тут же поинтересовался Алик.

Она кивнула на Леху.

– А вон такие, как он! Кобеца вообще с женщинами нельзя наедине оставлять. Еще парочку таких, как он, да без противозачаточных средств, и наша страна давно бы преодолела демографический кризис.

Леха сделал вид, что не расслышал этих язвительных замечаний. Он махал в окошко Насте с Танькой. Они отвечали ему многозначительными улыбочками и смешками.

– Можешь проверить, Алик, – не унималась Топ, – у него, чай, полные карманы презервативов.

– Покажи! – возликовал тот.

Тут спокойствие изменило Лехе.

– Да! Ну и что?! – горячо возмутился он. – А ты бы хотела, чтобы я поехал на отдых без презервативов и заразился чем-нибудь пагубным?!

– Четыре, пять, шесть, – считала Топ, засунув правую руку Лехе в карман. – И это на один день, одну ночь и одно утро! Кобец, ты себя переоцениваешь… Господи, да тут и в другом кармане целая гора!

– Хватит рыться в моих личных вещах! – попытался остановить ее Леха. Но это ему не удалось.

– Восемнадцать штук! – торжественно провозгласила Топ. – И ты надеешься использовать все это богатство по назначению? Или будешь из них шарики надувать?

– Я на всякий случай взял! А потом, может, тебе или кому еще понадобится.

– Мне пять штук! – завопил Алик в предчувствии халявы.

– А тебе-то зачем?! – изумился Леха.

Тот сделал таинственное лицо.

– Пригодится.

– На, держи один. Попытка, как говорится, не пытка. Надеюсь, ты хоть знаешь, на что его одевают.

* * *

За пару километров до «Ворошиловца» Топ вдруг резко вдарила по газам и обогнала журналистские автобусы.

– Мы должны первые приехать, – подмигнула она Лехе и Алику, – а то все хорошие домики разберут.

Шоссейная дорога сменилась корявым лесным проселком, и вскоре их глазам предстали проржавевшие ворота с различными вывесками: «Ворошиловец», «Добро пожаловать!», «Береги лес!», знак «Въезд запрещен» и почему-то «Осторожно, злая собака!» с профилем этой самой собаки внизу. Топ не обратила никакого внимания на все эти предостережения и проехала по подъездной аллее аж до центральной площадки, откуда открывался вид на реку и столовую.

Как только нога Лехи коснулась лесной земли, он сразу понял, что никогда бы себя не простил, если б остался дома пить пиво. Прямо перед ними медленно протекала речка Левинка, шумели сосны, в синем небе горело солнышко, и вообще все было замечательно.

Леха с наслаждением потянулся.

– Блин, красота!

– Ну так! – со знанием дела усмехнулась Топ. – Ладно, стойте здесь, а я пойду найду начальника.

Леха вытащил из кармана пачку «Эл-Эма», протянул Алику.

– Будешь?

– У меня свои! – гордо ответил он и достал бордовые «Давидофф».

«Или буржуй, или выпендривается», – подумал Леха с неприязнью.

Пока они курили, из-за столовки вышла стайка девушек с метелками и, разделившись на группы, разбрелась по близлежащим дорожкам.

– Вот и активистки пожаловали! – обрадовался Леха, с любопытством вытягивая шею.

Одна из студенток, невысокая, с тонюсенькими ножками, торчащими из-под рабочего халата, направилась прямо к ним с Аликом.

– Вот, молодой человек, – обратилась она к Лехе, – мне здесь мести нужно, а вы свою машину посреди дороги поставили!

– А зачем вам мести? – задорно переспросил Леха.

– А надо!

– А может, вам лучше покурить в компании с классным Лехой? Леха это не он, это я, – пояснил он торопливо, чтобы девушка не подумала ненужного об Алике.

– Я не курю, – заулыбалась она, покачивая метелкой из стороны в сторону.

– А мы вас научим!

– Не-ет, я не хочу…

– Юлька! – закричали с ближайшей дорожки две студентки, которым не понравилось, что они тут работают, а их соратница прохлаждается с посторонними. – Иди сюда!

– Зачем? – отозвалась Юлька.

– Ну иди-и, мы тебе чего скажем!

– Да ну!

– И правильно – не ходите, нечего там делать. Лучше зовите их сюда, предложил Леха, пуская в синее небо колечко дыма.

– Да, девушка, зовите, – вынырнула откуда-то Топ, – а то, знаете ли, у него в карманах семнадцать презервативов, и ему не терпится их использовать!

Леха поспешно изобразил из себя опороченного святошу.

– Не верьте этой коварной женщине! Она мне мстит за то, что я на ней не женился!

Но было поздно: Юлька в ужасе смотрела на секс-машину Леху. Сделав нерешительный шаг назад, она пробубнила, что ей нужно работать и сбежала к подружкам.

– Топ, я убью тебя, – слабо проговорил Леха.

– Ну, Кобец, она же страшная!

– Некрасивых женщин не бывает!

– Мне уже надоело тут стоять! – перебил их Алик. – Когда мне предоставят мой дом?!

– Вам какой, государь? – почтительно переспросила Топ. – С видом на речку или на сортир?

– На речку!

– Я так и знала! Залазьте в машину, сейчас я вас доставлю в эти хоромы.

* * *

Хоромы представляли из себя фанерную однокомнатную конструкцию с койками на три персоны, все стены которой были испещрены автографами и посланиями бывших жильцов: кто-то лаконично сообщал, что он здесь был, кто-то признавался в любви Кирюше А., кто-то оставил после себя отпечатки губной помады. На двери неведомый старатель тщательно записал текст песни «Не пей вина, Гертруда». Венцом же этого «наскального» творчества было огромное матное слово из трех букв, написанное зеленкой через весь потолок. Рядом с ним помещалась пояснительная картинка.

Алик тут же занял койку у окна:

– Чур, это моя! – объявил он, плюхаясь на нее с ногами. Но увидев, что на окошке нет занавесок, моментально передумал: – Ой, нет! Я не могу спать, когда на меня все смотрят.

– Не боись, спать тебе не придется, – заверила его Топ. – Мы же сюда отдыхать приехали. Ладно, дети мои, – скомандовала она, – живо в каптерку за матрасами, а я пока сумки разберу.

* * *

Устроив свой быт, Топ с Лехой отправились на центральную площадку встречать журналисток. Алик же откололся от коллектива и пошел «осматривать, что здесь есть». К превеликой радости Лехи он все же обладал некоторой степенью самостоятельности.

Оказалось, что автобусы с народом уже подъехали. Топ тщательно выбрала из галдящей толпы собственных подчиненных и собрала их в отдельную кучку для ознакомления с повесткой дня.

– Какова задача на сегодня? – властно спросила она, оглядывая свою гвардию, разодетую в шортики и маечки кокетливо-спортивного образца. – На все смотрим, все запоминаем, со всеми знакомимся. Чтобы каждая из вас выдала мне сенсацию в следующий номер. Помните: народ любит, чтобы было весело и про секс!

Тут она увидела Леху, и на ее губах заиграла какая-то нехорошая ухмылка.

– Особенно советую вам обратить внимание на нашего юриста, произнесла она все тем же официальным тоном. – Как мне стало известно из достоверных источников, Алексей Петрович настроен сегодня крайне сексуально, так что следите за ним в оба. Если кто сфотографирует его в неприличной позе, тому я выпишу премию. Занимайтесь!

– Я тебя… загрызу, подлая женщина! – возмутился Леха под дружное хихиканье бессердечных журналисток.

Топ сделала невинные глаза.

– За то, что я на твоем примере учила детишек актуальной журналистике? Брось, это же просто наглядная агитация!

– Конечно! Тебе бы только осрамить меня перед честным народом. Топ вам наврала! – пояснил Леха девчонкам.

Но они почему-то ему не поверили.

* * *

Расстелив казенное одеяло на пляжном песочке, Леха с наслаждением подставил спину солнышку. Топ примостилась рядом и, пряча лицо под панамкой, разглядывала чаек, дравшихся из-за какой-то корки. Леха все еще дулся на нее за прошлые диверсии, но благодушие окружающей среды все-таки брало свое: теплынь, водичка в речке плещется, небо голубое…

– Лех, признайся мне как другу, – вдруг проговорила Топ, повернувшись на бок, – что ты больше всего ценишь в женщинах?

Она явно не могла загорать просто так. Ей надо было резвиться. И Леха подумал, что если бы Алик был здесь, то она оставила бы старого больного друга в покое и переключила бы свою активность на нового протеже.

Тяжко вздохнув, он оторвался от созерцания какой-то букашки, пробирающейся сквозь волоски на его ноге.

– Я в них ценю их наличие. А все женщины для меня равны.

– Вот врун-то! – засмеялась Топ. – А почему тогда одни у тебя вечно равнее других?

– Не правда. Я…

Но она не стала дослушивать его объяснения. Лицо у нее вдруг озарилось плотоядной улыбкой и, поспешно толкнув Леху в бок, она показала ему на кустики ивняка, росшие вдоль кромки воды.

– А что ты скажешь по поводу вон той нимфы?

Он посмотрел в указанном направлении. Сквозь заросли к пляжу пробиралась тоненькая девушка с пышными кудрявыми волосами, собранными на затылке. На ней были голубенькие шортики в обтяжку, ворот рубашки оттягивали солнцезащитные очки с желтыми стеклами, и в вырезе проглядывался весьма интригующий лифчик. Она явно принадлежала к числу студенток-активисток: в руках у нее были пакетик и заостренная палочка, с помощью которой в этот пакетик собирался прибрежный мусор.

– Ну как? – прошептала Топ страстно.

Леха опустил глаза. Топ всегда знала, на кого он клюнет, а вот у него никогда не получалось угадывать ее вкусы. После беглого анализа всех рекомендованных им мужиков она называла либо сычами, либо Бивисом и Баттхедом[2]2
  Бивис и Баттхед – герои мультсериала на MTV. Очень тупые. Обучению и перевоспитанию не поддаются.


[Закрыть] в одном лице. Сегодня же Топ опять уложила его на обе лопатки, и отрицать это было бесполезно.

– Ну, ничего девочка, – буркнул он угрюмо.

Топ смерила его своим самым ироничным взглядом.

– Лех, Господь, он все видит. Как думаешь, почему он наградил тебя фамилией «Кобец»? Потому что он сердобольно решил предупреждать каждого, в чем твоя подлинная сущность!

– И в чем же моя сущность?

– Скрести-ка слова «кобель» и «конец», что выйдет?

– Да ну тебя к черту!

– Правды ты никогда не любил…

– С чего ты взяла?!

– Только не трахайся с этой Нимфой в нашем домике, ладно?

– Да я и не собираюсь!

– Побожись, что не будешь трахаться с ней в нашем домике!

– Честное пионерское!

Между тем кудрявенькая Нимфа прошла мимо них, даже не зная, что ее судьба на сегодняшний вечер уже предрешена.

* * *

Топ сидела по-турецки на своей кровати и радостно подпрыгивала.

– Ты в столовку-то идешь? – спросил Леха, который на свежем воздухе успел окончательно проголодаться.

– Там дают макароны по-флотски, – сообщил Алик, уже ходивший на разведку.

Топ сделала страшные глаза.

– Ноги моей не будет в этом гадюшнике!

– А как же ужин? – удивился Леха.

– Не ходи туда! – предостерегающе изрекла Топ. – Я в прошлом году видела, как эту столовую мыли.

– И чего?

– Знаешь, в чем готовятся твои макароны по-флотски? В вонючих алюминиевых баках! И вообще там все скользкое, грязное, а посуда моется хлоркой.

– Ты как хочешь, а мне есть надо. К тому же никаких баков я не видел.

Алика тоже мучили приступы голода, но благодаря словам Топ в его душу закрались смутные сомнения. Она это тут же заметила и окончательно переманила его на свою сторону:

– Алик, не вздумай пойти с этим развратником! Он тебя плохому научит!

– Видите, Настя с Танькой с ужина прутся, – показал Леха в окно. Живы. Значит, и мне можно. В общем, приятного мне аппетита, я пошел.

– Ну и иди, только потом не жалуйся! – крикнула ему на прощание Топ.

Леха выскочил за дверь и понесся по направлению к столовке.

Там уже практически все поели, только Юлька и ее подружки хвастались друг перед другом, кто больше перемел дорожек и у кого на руках самые крупные мозоли. Увидев Леху, направлявшегося к ним, Юлька вздрогнула, вскочила и поспешно выпалила:

– Чего болтаете? Нас давно парни ждут!

Девушки намек поняли и тут же ретировались. Но Леха из-за этого не очень расстроился. Гораздо больше его удручали полученные в раздатке макароны, похожие черт знает на что: вялые, расплывшиеся, холодные, да к тому же еще не соленые.

Делать было нечего: молодой и преуспевающий Лехин организм требовал подпитки, поэтому он кое-как запихал в себя эту гадость, отнес тарелку в окошечко с надписью «У нас порядок такой: поел – убери за собой» и в несколько угнетенном состоянии духа поплелся к своему домику.

К его превеликой радости по дороге с ним не случилось ни желудочных колик, ни вздутия живота, ни других напастей. «А эти брезгуны сидят сейчас голодные, как придурки, – подумал он злорадно. – А я-то хоть сытый».

Но войдя в комнату, он сразу понял, что придурки – не они. На газетке «Новое Я», расстеленной поверх составленных тумбочек, красовались всяческие яства, начиная с буженины и салата из кальмаров, заканчивая соками и сухим вином. Паразит-Алик нагло поедал бутерброд с красной икрой и косился на вошедшего. Топ вытирала руки об салфетку.

– Сволочи… – только и смог произнести Леха. – Предатели…

– Ты, наверное, уже сыт, – как ни в чем ни бывало предположила Топ, и ничего больше не хочешь?

Леха в ярости схватил первое, что попалось под руку: кусок знаменитой Топовской ватрушки.

– Вот нельзя было просто сказать лучшему друге Лехе, что у вас здесь склад продуктов?! – возмущался он, поедая предоставленные Топ лакомства.

– А как думаешь, что ты мог тащить в моих сумках? Большой энциклопедический словарь в десяти томах? Или, может быть, складной рояль?

Леха жевал и дулся.

Когда было съедено самое вкусненькое, Топ собрала остатки пиршества в пакетик.

– Это мы пожертвуем в фонд голодных журналистов, сидящих у костра. А то наверняка они додумались взять только водку и сейчас маются без закусона.

– Я не хочу на костер! – объявил Алик. – Там холодно и комары.

Леха хотел было сказать какую-нибудь гадость, но воздержался: все-таки ругаться матом при детях непедагогично.

* * *

Костер устроили на самом берегу Левинки. Сидящий в кружок народ священнодействовал: он пил водку. Озаренные огненными отблесками лица были торжественны и сосредоточены, пластиковые стаканчики держались в готовности номер один. Все слушали весьма актуальный тост в исполнении Топ.

– Господи, денег бы нам побольше! – взмолилась она. – А все остальное мы сами сделаем!

Народ одобрительно вздохнул, вздрогнул и выпил.

В этот самый момент из кустов вышло начальство. Впереди, раздвигая ветки руками, двигался Сергей Измайлов – генеральный директор всех альянсовских газет, а за ним – его заместитель Боря Грушков. Следом шел неизвестный плечистый тип, одетый во все черное.

Сотрудники поприветствовали вновь прибывших нестройным «здрасьте». Топ тут же согнала с бревна, замещавшего лавочку, стайку притихших журналисток и усадила дорогих гостей поближе к костру.

И Боре и Измайлову было по 33 года, но оба уже изрядно потолстели и полысели. Лет десять назад они затеяли одну желтую газетенку, из которой впоследствии выросла империя альянса. Тогда Измайлов был застенчивым очкастеньким отличником, а Грушков – веселым прохиндеем. Сейчас же у Сергея от атрибутов прошлого остались одни очки – он был солиден, богат и уверен в своих возможностях. А Боря остался почти таким же, как был, если, конечно, не считать внешних изменений.

– Как живете-можете? – спросил у народа Грушков.

– Хорошо-о…

– Я хочу вам представить моего брата, – показал он на незнакомца, пришедшего вместе с ними. – Его зовут Геннадий. Прошу любить и жаловать.

Пока брата знакомили поочередно со всеми присутствующими, Алик шепнул на ухо Лехе:

– И зачем надо было притаскивать этого козла? Будет всем настроение портить своей угрюмой рожей.

– Ты что, его знаешь? – поинтересовался Леха.

– А то! Он майор ФСБ, мой бывший лучший друг.

– А сейчас? – иронично переспросил Кобец. Ему показалось неправдоподобным, что майоры Федеральной службы безопасности могут дружить с такими, как Аличка.

Но тот, похоже, искренне верил в собственную исключительность.

– Да надоел он мне, и я с ним поругался, – беспечно махнул Алик рукой. – Думаешь, чего он злой-то такой?!

Леха посмотрел на Гену. Тот действительно был сердит и, казалось, совершенно не интересовался окружающим. Алик же сиял как медаль.

– Генка, сто процентов, не ожидал меня здесь встретить! Типа приехал нервишки полечить на свежем воздухе. Ой, я ему такое лечение устрою!

Леха недоверчиво покосился на Аличку. Он явно страдал манией величия.

* * *

Затейником кострового веселья, как всегда, была Топ. Она то и дело сыпала шуточками, весело произносила тосты и травила байки. Народ, поначалу несколько сконфуженный от присутствия руководства, окончательно раскрепостился, хохотал и пил спиртное.

– Иду я, значит, по этой Турции… – возбужденно рассказывала Топ. – А перед этим мы чего-то налакались до поросячьего визга… По этой причине мне тяжко, передвигаюсь я с превеликим трудом, мучительно думаю, где мне заворачивать, а для бодрости пою «Лейся, песня, на просторе». И что вы думаете? Останавливают меня тамошние полицейские, хватают и тащат к себе в участок. «Ты, – говорят, – русская проститутка». Ни фига себе, думаю. Раз приличная женщина напилась и мотается, значит, сразу русская проститутка! Я этим олухам целый час объясняла, что я русский редактор газеты…

Громче всех смеялся Алик. От хохота и выпитой водки он то и дело заваливался назад и падал прямо на Измайлова. Тот его ловил и заботливо усаживал обратно. Поймав его в очередной раз, Сергей посмотрел на часы и поднялся.

– Ладно, господа, отдыхайте, а у меня еще дела… – объявил он, намереваясь уходить. – Я, наверное, сегодня в город уеду…

– Жаль, – вздохнула Топ. – А то оставайтесь, мы сейчас петь будем.

– В следующий раз.

Корректор Ямин, сидевший несколько в стороне от всеобщего веселья, встал вслед за Измайловым.

– Я тоже, пожалуй, пойду, – произнес он так, как будто пытался обратить на себя чье-то внимание.

Топ посмотрела на него, но ничего не сказала. Ей не нравилось это обморочное юное дарование, которое систематически заваливало ее газету безумными стихами с требованием их напечатать.

Так и не дождавшись скорби по поводу своего ухода, Ямин исчез в кустах.

– Ну, где песни-то? – притворно удивилась Топ. – Давайте, исполняйте!

– Чур, мою любимую поем! – восторженно завопил Алик. – Земфиру! «У тебя спи-ид!» Играй! – приказал он девчонке с гитарой.

Она неуверенно пожала плечами.

– Я это не умею…

Петь, как выяснилось, тоже никто не умел. Поэтому народ орал дурными голосами до тех пор, пока окончательно не стемнело.

Где-то в глубинах лагеря послышались тяжелые звуки ударников: по всей видимости, студенческая половина «Ворошиловца» наконец-то решила перейти к дискотечной части программы. Леха тут же взволнованно завозился на своем месте: он вспомнил про Нимфу. Как подсказывал ему опыт, дискотека являлась одним из самых удобных мест для кадрения девиц, и упускать свой шанс было глупо. Он встал и направился было прочь, но цепкая рука Топ тут же настигла край его футболки.

– Куда?! – спросила она громко, так, что все присутствующие сразу же посмотрели на Леху. Топовские журналистки при этом как-то напряглись. Им всем хотелось премии, обещанной редактором.

Леха смерил Топ ледяным взглядом.

– Ты уверена, что тебе нужно в подробностях знать, куда я направляюсь?

Народ понимающе заулыбался.

– Отпусти мужика! – засмеялся Боря. – У него потребности.

– Знаю я, какие у него потребности! – многозначительно проговорила Топ, но футболку все же выпустила.

– Ох, как же я тебе отомщу! – пообещал ей Леха.

* * *

Динамики охрипшими голосами выкрикивали что-то про «солнышко в руках», гулкое эхо звенело между соснами. Народу на открытой танцплощадке было много. Студенты дружно колбасились и скакали. «Неутомимые, – подумал Леха, вглядываясь в толпу в поисках Нимфы. – Я бы скончался давно после такого трудового дня, а они еще и пляшут!»

Наконец он ее заметил. Нимфа сменила свои шортики на джинсы и распустила волосы, что было тут же оценено Лехой. К тому же танцевала она весьма и весьма завлекающе.

– А наша девочка неплохо двигается! – произнес над ухом чей-то задушевный голос.

Чуть не подскочив на месте, Леха стремительно обернулся. За его спиной стояла Топ в компании всех своих журналисток.

– Мы пришли смотреть, как ты будешь знакомиться с Нимфой!

Леху просто затрясло от бешенства.