Текст книги "Гроб с музыкой"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

– Так ты еще и жадный… Из-за трех рублей готов друга расстроить.

Они завернули за поворот, и тут их глазам предстала белая «Волга», на которой Леха только сегодня катался в морг. Взмокший Толик безуспешно газовал, но машина прочно засела правым задним колесом в разъехавшейся колдобине.

– Тебе не подсобить? – весело крикнул Леха.

Услышав знакомый голос, Толик чуть не подпрыгнул.

– А, это вы! – выдохнул он облегченно. – А я-то перепугался до полусмерти.

– Что, забыл что-нибудь? – спросила Топ.

– Ага. Вон, Боря просил заехать за курткой. – Толик продемонстрировал начальственную одежду в окошко и кинул ее на заднее сиденье. – Не поможете вытолкать машинешку? А то просто сил никаких с ней нету.

Леха с Топ уперлись в багажник. После нечеловеческих усилий со стороны Лехи и подбадривающих «Эх, ухнем!» со стороны Топ, грязь российских дорог все же была побеждена, и Толик с радостным «ура!» выехал на ровное место. Бибикнув на прощание, он поспешно скрылся за поворотом, даже не выйдя из машины и не поболтав.

Топ пожала плечами:

– Что-то странное у нас с народом происходит… Толька, чай, сам что-нибудь забыл тут, вот и перепугался до смерти, когда мы его засекли.

– Еще бы не перепугаться, – отозвался Леха. – Бензин-то конторский… Но мы его не выдадим, пусть спит спокойно.

– Да, мы сегодня благородные.

С неба вновь хлынул дождик.

* * *

В радиорубке все осталось по-прежнему: диван, пульт, стул, стол с пепельницей посередине, окно без занавесок. Даже дверь оказалась не запертой, а просто прикрытой.

Леха зашел в самый дальний угол и присел на корточки.

– Нас на криминалистике учили проводить обыск по спирали: от стенок к центру. Тогда ничего не упустишь.

Топ стояла в дверях, скрестив руки на груди.

– И чего ты надеешься найти, не понятно. Тут же какое-то спецоборудование нужно, опыт… А у тебя кроме придури в голове вообще ничего под руками не имеется.

Леха заглянул под диван.

– О, вот тут он как раз и лежал! Видишь, пыль свезена.

Топ тоже подошла и нагнулась.

– Ну, лежал, а дальше что?

– Не знаю…

Некоторое время Леха ползал гусиным шагом, всматриваясь в щелочки в деревянном полу, и вдруг торжествующе схватил что-то и поднес к глазам:

– Нашел!

Но оказалось, что пока Леха увлеченно занимался своими изысканиями, Топ куда-то вышла.

– Эй, ты где? – позвал он ее, поднимаясь во весь рост. – Ау!

– Ну что ты разорался? – ворчливо произнесла она, вновь входя в радиорубку. Ее волосы и куртка были сырыми от дождя.

– Ты куда смоталась?

– Твой лоб толоконный спасала. Тут грабли валялись, и я подумала, что ты сто процентов в них вмажешься.

Леха растеряно застыл на месте.

– Грабли? Где? Куда ты их дела?

Подбежав к Топ, он вцепился ей в плечи и затряс. Она сердито отпихнула его.

– Совсем с ума сошел?!

– Куда ты дела эти грабли? – неистовствовал Леха.

– Да вон на улицу! В кучу кинула!

Леха выбежал на крыльцо и схватился за сердце. Рядом с дорожкой высилась большая куча грабель, метелок и носилок.

– Ты не помнишь, какие они были? – слабым голосом позвал он Топ.

Она рассердилась.

– Нет, конечно! Просто зашвырнула куда-то…

– Ох, здесь этих грабель – десятка два… Мы ни за что не найдем…

Леха подбежал к куче и стал одну за другой осматривать ручки грабель.

– Может, хоть следы остались, – бормотал он себе под нос. – Хоть один волосок, хоть что-нибудь…

– Кобец, промокнешь сейчас насквозь! – сердито крикнула Топ. – Что с тобой?

– А то! – завопил Леха, указывая пальцем в разворошенную кучу. Измайлову дали по башке твердым тупым предметом. То есть черенком этих самых грабель! А ты только что выкинула орудие убийства! На нем наверняка были отпечатки пальцев, и мы уже сегодня могли бы отвезти эти грабли на экспертизу. А после дождя на них ни черта не осталось!

Топ нахмурилась: она очень не любила попадать впросак.

– А с чего ты взял, что Измайлова убили именно граблями?

– По-твоему, грабли в радиорубку притащили для эстетического удовольствия?! – Леха расстроено побрел по направлению к крылечку. – Ну, конечно! Тупой твердый предмет – черенок грабли. К Измайлову подкрались сзади и съездили по башке. Убийство было явно спонтанным, вряд ли его планировали убить граблями…

Топ было стыдно.

– Ну, я не думала, что все так получится… Я думала, что эти грабли только мешаться будут…

Удрученный Леха махнул рукой.

– Ох, ладно! Хотя как бы мы сейчас все раскрыли! Придется теперь по крупиночкам собирать. Вон, гляди, что я нашел на полу.

Взойдя на крылечко, он показал ей какую-то маленькую пластинку.

– Что это? – спросила Топ, вглядываясь.

– Ноготь накладной. Там была женщина, – просто, но авторитетно отозвался Леха. – Причем женщина, которая тщательно следит за собой. Но она отнюдь не вызывающая ни в манерах, ни в поведении.

– С чего ты взял?

– Ты, например, накладные ногти в жизни носить не будешь, так ведь? Слишком много хлопот. А бежевый лак указывает на то, что вряд ли эта тетенька носит алые помады и яркие украшения. Такая дамочка – со вкусом.

Топ озадаченно потерла подбородок.

– А может, ноготь остался с прошлого лета?

Леха покачал головой.

– Ни фига. Он лежал на полу, а полы на зиму подметают. Его бы смели. А потом, смотри – он же как новенький.

Топ повертела в пальцах преступный ноготь.

– Но вполне вероятно, что сюда случайно забрела какая-то женщина, потеряла свой ноготь, а потом свалила. И к убийству она не имела никакого отношения.

– Ну, вероятно… Только нам эту дамочку все равно надо бы найти. Наверняка она многое может поведать. А потом мне кто-то рассказывал, что эти штуки так просто не отдираются. Надо как следует попотеть, чтобы они слетели. – Леха вытащил из кармана бумажник и спрятал ноготь в отделение для мелочи. – Пойдем, посмотрим, что у нас еще есть.

Войдя в радиорубку, Леха снова продолжил свое исследование пола, но, сколько он ни вглядывался в щели между крашеных досок, сколько ни искал, ничего, кроме старой пыли, дохлой мухи и каких-то засохших листочков ему обнаружить не удалось. На этот раз Топ играла роль пай-девочки и послушно сидела на диване, поджав ноги. Когда обескураженный Леха наконец-то поднялся с коленок, она указала ему на столик.

– Вон, смотри, Пуаро несчастный, что там.

– Пепельница…

– А в ней?

Леха кинулся в указанном направлении. На столике стояла обрезанная пивная банка, используемая посетителями радиорубки для стряхивания и тушения бычков. Вокруг были рассыпаны крошки пепла, а в самой банке темнел какой-то окурок. Леха осторожно вытащил его.

– Топ, гляди, – прошептал он зачарованно. – Здесь кто-то курил сигару… В банке полно пепла. Значит, ее курили прямо здесь.

Леха на мгновение задумался.

– Точно! Когда мы с Нимфой сюда входили, здесь пахло каким-то странным дымом. – Он понюхал окурок. – Да, именно этой сигарой. Топ, солнце мое! Здесь была какая-то женщина, которая носит накладные ногти, и мужик, который любит посмолить сигаркой. Наш-то Сергей Антонович правильный образ жизни вел и не курил вообще, а этот тип, видать, был еще и наглый, раз при Измайлове раскуривался.

– Или Измайлов от него зависел, поэтому вынужден был терпеть, предположила Топ, вспоминая, какой скандал разводил бывший директор, если в его присутствии подчиненные смели коптить воздух.

Леха с интересом поглядел на нее.

– Правильно. Так, давай дальше смотреть…

Через минуту Топ обнаружила рядом с пультом красную алюминиевую гильзу из-под сигары.

– «Корона», – прочитала она название. – Запоминай, Лех: тот, кто здесь курил, любит «Корону».

Он аккуратно переложил и гильзу, и саму сигару с остатками пепла в заранее подготовленные пакетики.

– На них могут остаться следы, – сказал он Топ назидательно. – В случае чего, можно будет передать их на экспертизу.

Но ей уже надоели эти изыскания.

– Ничего ты никому не передашь, – насмешливо бросила она. – Даже если ты снимешь отпечатки пальцев, как ты установишь, чьи они? Сверяться с ментовской базой данных тебе никто не разрешит. А если ты передашь все улики органам, то стоит им прознать, что ты шарахался тут и ни слова им не сказал о предполагаемом месте преступления, как тебя самого привлекут к ответственности. Ты же истоптал здесь все своими ботинками и истрогал руками… А еще надеешься кого-то разоблачить! Только время с тобой потеряли, сюда катаясь.

Леха тяжело задышал от негодования.

– Ты только что выбросила грабли, а еще смеешь…

Но Топ его перебила:

– Ты лишь предположил, что Измайлова убили именно в радиорубке и именно граблями. Ты лишь предположил, что человек, куривший сигару, курил ее в его присутствии. Ведь вполне может быть, что Серегу кокнули вон в тех кустах, а потом приволокли сюда. А курил кто-то вообще левый. То же самое и с женщиной, обладающей накладным ногтем. По сути, у тебя ничего нет, ни одной улики. Фигня только какая-то.

– Посмотрим! – сказал Леха угрюмо, рассовывая собранное добро по карманам.

– Нечего и смотреть.

* * *

Назад Леха ехал в препоганейшем настроении. Топ была права: все собранные им доказательства были какими-то несерьезными и не могли служить отправной точкой для расследования. Но с другой стороны, взять хотя бы сигару: с чего бы человеку прокуривать крохотное помещение радиорубки, когда можно сделать то же самое на свежем воздухе? Ведь погода в субботу была просто отличная… Нет, здесь явно что-то скрывалось. Леха просто чувствовал это.

– Ладно, – проговорил он наконец. – Этот ноготок и сигара – уже кое-что. На свете не так много людей, которые балуются такими штучками. Давай-ка лучше поразмыслим, кто у нас носит такой маникюрчик?

– Бог его ведает! – фыркнула Топ, поглядывая в зеркало заднего вида. Я в отличие от тебя дамам ручки не целую.

– Так ведь я тоже не знаю! – оправдался Леха. – Ваши настоящие ногти отличить от поддельных – все равно что выяснять, у кого вставные зубы, а у кого свои. Пока в стакане челюсть не увидишь, в жизни не догадаешься!

Топ угрюмо крутила баранку и не отзывалась.

– А знаешь что? – произнесла она после некоторого молчания.

Леха встрепенулся.

– Что?

– Сигарками-то среди наших балуется только Боря. Больше я никого не припомню. И, между прочим, у него по всему кабинету валяются точно такие же гильзы, как та, которую я нашла.

– Точно! – воскликнул Леха. – Только зачем ему убивать Серегу? Они вроде всю жизнь не разлей вода были?

– Ну я не знаю… Но мы это выясним.

Леха засмеялся.

– Что, и тебя зацепило дело о сломанных ногтях и исчезнувшем покойнике?

Топ смерила его гордым взглядом.

– Да вот! Все из-за тебя! Лишил несчастную женщину покоя и радуется! Жила, никого не трогала, а теперь вот сиди и ломай голову, почему нашему замдиректору Боре потребовалось пристукивать нашего директора Сережу.

ГЛАВА 3

Все редакции альянса были погружены в траур. Со стены в коридоре на входящих поглядывал украшенный черной ленточкой покойник, чье лицо вопреки всеобщей скорби было на редкость жизнерадостным. Софочка вырезала его из какой-то фотографии, вследствие чего на Измайловском плече почему-то оказалась посторонняя рука. По альянсу тут же пошли подпольные каламбуры, что Сергей Антонович скончался не один: он забрал на тот свет чью-то конечность.

Вообще было удивительно, насколько народ несерьезно отнесся к гибели руководителя. Сначала, конечно, у всех был шок, ужас, то и дело раздавались слова «Дожили!», «Совсем ведь молодой еще!», «Кругом одни бандиты!» и все в том же духе. Сотрудники делились друг с другом слухами о зловещих убийствах в городе, а также о том, что теперь могут задержать зарплату. Но буквально через несколько часов страсти поулеглись, и все пришло в норму: женщины принялись обсуждать мужиков, кино и рассаду, а мужчины предались воспоминаниям о вчерашнем футбольном матче. Однако же работать никто пока не желал. На то была уважительная причина.

Лехе было труднее всех. На него с самого утра повесили составление какого-то хитроумного договора поставки бумаги, и пока все редакции вкупе с Настей и Танькой морально готовились к выносу тела, похоронам и поминкам Измайлова, он вынужден был перебирать нормативные акты. Досады добавляло еще то, что продавщица Валя рассказала не только Топ, но и всему народу, что Кобец пытался кадрить нового PR-менеджера[3]3
  PR-менеджер – сотрудник, заведующий связями с общественностью. От английского PR – Public Relation.


[Закрыть] Ярославну Князеву, однако вопреки всем ожиданиям был позорно послан на фиг.

Вообще появление этой Ярославны возбудило нездоровый интерес коллектива. Раньше никаким PR-ом в альянсе и не пахло, а тут Боря привел какую-то сногсшибательную девицу, посадил к себе в кабинет и велел сотрудникам помогать во всех ее непонятных начинаниях. То, что она нравилась ему, было видно невооруженным глазом, и народ сразу же решил, что она Борина любовница. А что еще думать, если Ярославна ни на шаг не отходит от Грушкова, до простых смертных не снисходит, знакомиться ни к кому не идет и ставить бутылку за «прописку» явно не собирается? Больше всех возмущалась Борина секретарша Софочка. Она вытаращивала глаза и нервозно тряся своими кулачками и пучочком, негодовала:

– Ну мне не понятно, почему я должна мыть чашки за этой… женщиной?! Вот за Борисом Игоревичем – это да, за посетителями его – тоже согласна. Но где это написано, чтобы я – секретарь-референт с высшим образованием – мыла посуду за ней?! А вы знаете, сколько она выдувает иногда? Это же какое-то национальное бедствие!

Софочку все понимали: она была человеком добрым, отзывчивым и общественно полезным. А понимание коллег только подогревало ее протест.

Тут как раз из Валиных уст стало известно, что альянсовский ловелас номер один Лешка Кобец получил от Ярославны от ворот поворот. Народ моментально решил, что за гордость и высокомерие она заслуживает всеобщей нелюбви, а Леха – самого, что ни наесть, теплого сочувствия. В результате этого сотрудники время от времени заходили в Лехин кабинет вроде как по служебным делам, а потом как бы невзначай вставляли: «Ну, ничего, и на старуху бывает проруха». И весьма довольные собой удалялись.

Сравнение со старухой было само по себе неприятным, и вообще Леха полагал, что в такое время уместнее сочувствовать покойнику, а не ему, но общественность считала иначе. Поэтому когда в его кабинет заявился корректор Ямин, Леха был готов сорваться.

Но Ямин, как ни странно, не предпринял попытки утешить его в «горе».

– Леш, – позвал он, нервно ерзая на стуле. – У тебя есть рубликов триста до зарплаты?

Давать Ямину деньги считалось плохим тоном, так как он имел привычку занимать и не отдавать. Стрясти же с него старые долги редко кто решался: вид у корректора был все время такой несчастный и замученный, что добавлять к его бедам еще одну, становилось как-то неудобно.

– Я и сам без копейки сижу, – сердито буркнул Леха. (Это было вранье, но Ямин и так был должен уже тысячу пятьдесят).

Корректор тяжко вздохнул.

– Все кругом бедные… Это все из-за Измайлова! – с неожиданной страстью выкрикнул он. – Это его Бог покарал за нас!

– Почему? – удивился Леха.

– А потому! Любой другой директор хотя бы интересовался, чем живут его сотрудники! Хотя бы пытался понять, какие у них нужды!

– А у тебя есть нужды?

Ямин тяжело посмотрел на Леху.

– По-твоему, их у меня не может быть? Да?

– Нет, но…

– Все так считают! – горестно махнул рукавом тот, и вдруг на его глаза набежали слезы. Он вскочил и, нагнувшись над столом, прошептал:

– Есть на земле высшая справедливость! У Измайлова были деньги! Я знаю! Но он не дал! А когда я попросил, то вообще пригрозил уволить меня. Представляешь?

– Представляю… – кивнул Леха, а сам подумал, что давно бы погнал его в три шеи, если бы мог.

– Только ты никому не говори, – попросил Ямин, уходя.

– Чего не говорить?

Но корректор уже исчез.

«Странный тип», – подумал Леха и набрал по внутреннему телефону Топ.

Она не сразу взяла трубку.

– Что у вас там происходит? – проворчал Леха. – До обеда еще полдня, а вы уже где-то шляетесь.

Топ хихикнула.

– Знаешь, кто у нас сейчас в гостях?

– Кто?

– Твой приятель Полонин. Следователь. Он нас допрашивает на предмет Измайлова. Вся редакция сбежалась посмотреть на этого субчика. Такие корки мочит!

– Погоди! – отмахнулся Леха. – У меня только что был Ямин. По-моему, он совсем не в себе… Сказал, что Бог покарал Измайлова. У них там какой-то конфликт вышел из-за денег… Кстати, помнишь, он же ушел от костра сразу после Измайлова? Может, это он был в радиорубке?

– Брось… – перебила его Топ. – Ямин ничего слаще морковки в жизни не видел. Сигары ему абсолютно не по карману. А уж тем более он не посмел бы курить в присутствии Сереги. Измайлов же строил его только так.

– Все равно, может, стоит выяснить, что между ними произошло?

– Хочешь, я твоему Полонину это посоветую? Глядишь, он до чего-нибудь и докопается.

Топ дурачилась. Ей, видите ли, было прикольно. Леха, ей-богу, не понимал ее: то ей интересно копаться в этом деле, то вдруг все по-фигу становится… Совсем баба без башни.

В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла Настя.

– Леш, тебя следователь зовет. Он в бывшем измайловском кабинете.

– Сейчас иду.

Леха быстренько раскидал свои бумаги по ящикам и вышел в приемную. Стажерки его бессовестно ленились и резались в компьютерного «Минера». Лехе захотелось на ком-нибудь сорвать зло.

– Девки! – прикрикнул он сердито.

– А? – отозвались они хором, но от компьютера не оторвались.

– У вас работы мало?

Танька отпустила мышку.

– До фига. Но вся контора балду пинает, и мы пинаем.

– Уволю обоих к едрене-фене!

С вялыми выражениями лиц стажерки принялись листать папки с делами.

– Смотрите у меня! – грозно прикрикнул Леха на прощание.

Как только дверь за ним закрылась, девки переглянулись и прыснули со смеху.

– Он нас не уволит! – констатировала Настя. – Он нас любит.

* * *

Полонин сидел в кожаном кресле Измайлова и тихонько раскачивался. Время от времени он поглядывал в большое зеркало напротив, проверяя, как он там смотрится. Лехе показалось, что смотрится он плохо: все тот же замызганный свитерок, пластмассовые очки на лбу, на губе за вчерашний день выскочила «простуда».

– Садись, – сказал ему Колька, показывая царственным жестом на простенький стульчик рядом с собой. – Как твоя статья?

– Нормально, – осторожно ответил Леха.

– Это хорошо, что нормально. А я вот что хотел у тебя спросить: ты ведь некую Огурцову Светлану Аркадьевну знаешь?

Леха призадумался. Он, конечно, знал многих Светлан, и наверняка среди них были и Аркадьевны, но чтобы Светлана при этом была еще и Огурцова…

– Не было вроде такой…

Полонин подпер подбородок ладонями.

– Вот, Лех, мы с тобой в одном классе учились, – укоризненно сказал он, – двойки вместе по русскому получали… А ты мне врешь, как последний гад!

«Сам ты двойки получал! – раздраженно подумал Леха. – У меня если и были, так только за поведение!» Но вслух спросил:

– С чего ты взял?

– А вот твои сослуживцы говорят, что в ночь убийства видели тебя с этой гражданкой Огурцовой неоднократно! – торжествующе объявил Полонин.

Леха облегченно вздохнул.

– А, так это наверное Нимфа была!

– Какая нимфа?

– Да я ее так про себя назвал… Ну так и чего?

– Это я тебя хотел спросить, Кобец, что ты с этой нимфой сделал?

Леха растерялся.

– То есть? Мы с ней погуляли и все.

– Э-э, шалишь, брат! – пригрозил пальцем Полонин. – Погулял он! Знаем мы твои гулянки! Ты еще в школе так с девчонками гулял… Сдается мне, ты ее…

– Чего ерунду-то городишь?! – рассердился Леха. – Спроси у нее самой, что я с ней сделал!

Полонин радостно потер ладони.

– Так ведь в том-то и дело, что спрашивать некого. Не вернулась она из «Ворошиловца»! Маменька ее от беспокойства на ушах стоит… А свидетели говорят, что ты последним видел Огурцову…

«Ни фига себе! – изумился Леха. – Этого еще не хватало! Эдак, чего доброго меня к какому-нибудь изнасилованию припишут!»

– Ну, давай рассказывай подробно, чем ты занимался в день убийства Измайлова, – проворковал Полонин, начиная заполнять бланк протокола. Предупреждаю тебя об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний…

Леха чуть не схватился за голову. «Если я расскажу все, как было, то Полонин вообще может заявить, что это я грохнул Измайлова! Блин, что делать? Надо было с Топ переговорить, чтобы она подтвердила, что я был с ней».

– Я жду! – напомнил Полонин.

– А я вспоминаю…

«Чего бы соврать-то? Еще Нимфа эта куда-то пропала…»

– Ну-у… э-э… напились мы…

Колька предостерегающе поднял палец.

– Кобец, я предупреждаю, нам уже многое известно!

– Что именно? – механически переспросил Леха, пытаясь собраться с мыслями.

– Мы узнали, что вашего Измайлова скинули в Левинку с моста. Отсюда у него и многочисленные посмертные переломы. Речка мелкая, вот он и ударился об дно. По дороге из «Ворошиловца» в город есть мост, помнишь? Там железные перила. Когда труп переваливали через него, рубашка зацепилась, и небольшой кусочек оторвался. Я сам догадался, где его могли сбросить. А потом мы просто осмотрели все вокруг и нашли, что искали. Круто?

– Ага, – отозвался Леха. – Просто зашибись.

– А ты как думал! – Тут Полонин вспомнил, что ему надо проводить допрос и сразу посерьезнел. – Ладно, выкладывай, что тебе известно.

Леха почесал в затылке.

– Да ведь я ничего и не помню… Ну зажигал с этой Светкой. Потусовались на дискотеке, потом по лесу бродили… Потом меня что-то выворачивать стало – ну, перебрали мы маленько… И она ушла.

«А что, если Нимфа ему правду расскажет?! – в растерянности подумал Леха. – Будет мне полный кобец».

Полонин долго записывал услышанное в протокол, а потом сунул ему на подпись.

– На, читай и расписывайся.

* * *

«Зря наврал! – ругал себя Леха, выходя от Полонина. – Нимфу они все равно найдут, и все сразу станет ясно».

Ему срочно была нужна дружеская помощь, и он направился к Топ. Но тут его кто-то окликнул. Леха обернулся и чуть не присел на месте. На лестничной площадке стояла Ярославна.

– Сейчас обеденный перерыв. Не составите мне компанию?

Сегодня она была еще более красива: облегающее бежевое платье с изящной брошечкой в виде рыбки, туфли на высоченных каблуках в тон… Леха даже на секунду забыл о своих горестях.

– Ну так что? – переспросила Ярославна, явно забавляясь его растерянностью.

– Конечно… – выдохнул он.

Ярославна взяла только какой-то несерьезный творожок и стакан сока. И тут же отмела все Лехины попытки заплатить за нее:

– Не создавайте прецедента. Иногда я проявляю весьма дорогостоящий выбор.

Ничего не оставалось, как просто проглотить ее слова, но Леха все же попробовал отшутиться:

– А я иногда проявляю неслыханную щедрость.

– Со всеми женщинами? – иронично поинтересовалась она, присаживаясь за столик.

– Только с теми, которые меня интригуют.

– И я вас интригую.

– Ну, не…

– Ладно, к делу, – вдруг решительно перебила она. – Вы не могли бы рассказать мне, что случилось в «Ворошиловце» в день убийства Измайлова? Вы ведь там были, не так ли?

«Здрасьте-пожалуйста! – изумился про себя Леха. – Еще одна!»

– А зачем вам это? – спросил он как можно более равнодушно.

Ярославна смотрела ему прямо в глаза.

– Мне просто интересно, кто совершил это убийство.

– Ну-у, здесь я вам не подсказчик… Спросите лучше у Полонина.

– Он ничего не знает, потому что вы ничего ему не рассказали.

– Откуда вам это известно?!

Она мягко улыбнулась.

– Я подслушала ваш разговор. Кабинеты Грушкова и Измайлова находятся через стенку и имеют общую розетку, а вы говорили достаточно громко.

Такая простота просто обескураживала.

– А с чего вы взяли, что мне вообще есть чего рассказывать? – произнес Леха как можно более невозмутимым тоном.

Она достала из сумочки миниатюрный блокнотик, раскрыла на закладке.

– Я тут сделала кое-какие расчеты относительно вас. Вышло нечто интересное: дискотека началась в одиннадцать, примерно в одиннадцать пятнадцать вы пошли туда…

– Откуда вы знаете?!

– Свидетели сказали! Вы же все время были на виду. Потом вы познакомились с Огурцовой. Без десяти двенадцать вы ушли с дискотеки. Через несколько минут вас вместе с вашей избранницей видели девушки из «Нового я». Примерно в час тридцать ночи вас встретил Ренат и подарил вам полбутылки водки. И вот мне очень интересно узнать, что вы делали полтора часа до этого?

Леха тяжело задышал.

– Почему вы спрашиваете?! Какое вам вообще дело?!

Ярославна опустила ресницы.

– Вы же сами сказали Грушкову, что Сергея Антоновича убили в районе двенадцати – часа ночи. Вот я и пытаюсь выяснить, кто из сотрудников альянса где находился в это время. В общем, проверяю алиби.

– Я ничего вам не скажу, – произнес Леха твердо. – С какой стати?!

– Вот как? Вам есть что скрывать?

– Нет. Просто это вас не касается.

Ярославна сделала несколько пометок в своем блокноте.

– Я думаю, что ваше нежелание связано с исчезновением Огурцовой, сказала она, допив сок. – Я бы на вашем месте не стала скрывать такие вещи.

– Почему? – проговорил Леха потрясенно.

Ярославна встала.

– Мне было бы очень неприятно думать, что вы сами не в состоянии догадаться. Но вы дали мне много пищи для размышлений. Спасибо.

Она протянула ему руку. Леха машинально пожал ее… У Ярославны были очень красивые руки с исключительным маникюром. Длинные аккуратные ноготки в затейливых узорах. И Леха готов был поклясться, что вчера, когда он видел Ярославну на планерке, их длина была вдвое меньше. «Накладные ногти!» ахнуло что-то у него внутри.

Она сразу заметила, что с ним что-то не так.

– Вы в порядке?

Леха кивнул, все еще не отводя взгляда от ее рук.

– Может, как-нибудь поужинаем? – брякнул он первое, что подвернулось на язык.

Ярославна рассмеялась.

– Мы только что пообедали, и это не приблизило вас к желанной цели ни на йоту.

Уловив в ее голосе иронию, Леха тут же подобрался.

– И какая же у меня цель, если не секрет?

– Вы, Петрович, до смерти хотите меня трахнуть, – прошептала она, наклонившись к самому его уху. – Но вам это абсолютно не светит.

– Никогда?

– Никогда. Всего хорошего.

* * *

– Топ, у нее накладные ногти! – бушевал Леха. – Ты понимаешь, что это значит?!

– Еще как! – медленно процедила Топ, пощипывая волосок над верхней губой. – И, по-моему, эта дамочка не случайно расспрашивала тебя… Она явно что-то замышляет…

Лицо Топ потемнело, что служило верным признаком скрываемой ярости.

– Мне не нравится эта Ярославна, – объявила она наконец. – В ней чувствуется что-то фальшивое. И не только накладные ногти. Но с другой стороны, вряд ли она имеет какое-либо отношение к смерти Измайлова: в «Ворошиловце» я ее не видела. А ты?

– Нет, вроде бы, – согласился Леха. – Но она ведет себя странно. С чего бы ей интересоваться Измайловым?

Топ усмехнулась.

– Она не клюет на твою очаровательную мордашку, и это тебя обескураживает… Но на самом деле, здесь надо копать гораздо глубже… Что нам известно о ней?

Леха пожал плечами.

– Ровным счетом ничего. Наняли на работу PR-щицей. Чем занимается – не понятно. Сидит в Борькином кабинете…

– Интересная комбинация, – подытожила Топ, – Боря у нас курит сигары, а его новая подружка носит накладные ногти… Как это тебе?

Леха встал со своего кресла и открыл дверь в приемную.

– Девчонки, – позвал он стажерок, – кто из вас хочет отличиться?

Настя и Танька подняли головы от своих бумаг.

– А тебе чего надо?

– Видели, тут у нас одна мамзель появилась по имени Ярославна?

– Ну?

– Соберите-ка мне как можно больше информации на ее счет. Что ест, с кем спит, где живет…

Стажерки понимающе переглянулись. Они любили такую работу.

– Будь спок, шеф, – заверила его Танька. – К следующей недельке что-нибудь раздобудем.

– Вот и славненько.

Леха вернулся в свой кабинет.

– Слушай, Топ, я вот еще что хотел спросить: что ты сама рассказала Полонину? Понимаешь, Нимфа куда-то пропала, и он стал прозрачненько намекать, что меня видели с ней…

– Типа ты причастен к ее исчезновению? – сразу догадалась она.

Леха кивнул.

– Ума не приложу, что с ней могло статься…

Топ сжала его руку.

– Не боись, я заявила твоему следователю, что нашла тебя в кустах пьяным в стельку. Отвела к нам в домик, и ты проспал до самого утра под моим непосредственным контролем. А вот куда делась наша Нимфа, действительно стоит разузнать.

Леха набросал на листочке: «Огурцова Светлана Аркадьевна. Студентка. В прошлую субботу исчезла из „Ворошиловца“» и передал его Насте.

– Держи. Попробуйте откопать что-нибудь и вот по этой девушке.

Та саркастически пробежала глазами надпись.

– И это все, что известно? Маловато будет…

– Надо, чтоб было больше, – развел руками Леха. – Так что работайте.

* * *

Леха и Топ вышли на стоянку. Топ порылась в кармашке своего рюкзака в поисках ключей, вырубила сигнализацию.

– Эй! – крикнул кто-то. – Погодите меня!

Леха и Топ обернулись. От автобусной остановки к ним спешил Алик. Он был при полном параде: черные кожаные штаны, куртка и узкие солнцезащитные очки делали его слегка похожим на Кину Ривза из «Матрицы».

– Вы уже сваливаете? – проговорил он, подойдя. – А я хотел в гости зайти…

Топ с явным удовольствием смотрела на него.

– А поехали все ко мне? – предложила она вдруг. – Сейчас купим какой-нибудь жрачки и будем отдыхать как боги в отставке.

Леха покачал головой. Если бы Топ пригласила его без Алика, он бы ни минуты не раздумывал, но расслабляться в компании с этим деликатесным субъектом его как-то не прельщало.

– Не, я домой поеду. Не выспался ни фига.

– Ну как знаешь.

Алик уселся на переднее сидение и снял очки. На какое-то мгновение Лехе показалось, что он чем-то встревожен, но это ощущение пропало так же быстро, как и появилось.

– Что у тебя новенького? – спросила его Топ, заводя машину.

Алик пристегнулся.

– Ничего. Все кругом только и говорят, что про убийство Измайлова.

– Кто «все»?

– Ну, Гена, например.

– Это который Борин брат? – встрял Леха. Ему было чуть-чуть ревностно из-за того, что Топ болтает с Аликом, тут же позабыв о его присутствии.

– Ага.

– И что он тебе сказал?

– То, что Борька до смерти рад, что Измайлова кокнули.

Топ резко повернулась.

– Почему?

– Да у них в последнее время вообще все наперекосяк шло, – беспечно отозвался Алик. – Один тянет в одну сторону, другой – в другую. Серега вообще хотел в политику удариться, а Боря был против. Мол, если Измайлову охота тратить деньги на выборы, то пусть тратит свои, а не общие.

Леха с Топ переглянулись через зеркало заднего вида.

– Топ, смотри, все сходится, – прошептал он тихо, но она сразу же оборвала его жестом, давая понять, что при Алике такие разговоры лучше не вести.

Леха тут же примолк и до самого дома не произнес ни слова.

* * *

Честно говоря, Леха жил в полном свинарнике. Убираться он ленился, поэтому свободное пространство его квартиры беспорядочно закидывалось дисками, старыми журналами и различными частями Лехиной одежды. На кухне же было еще хуже: все заставлено грязной посудой, которую время от времени мыли его подружки, желающие продемонстрировать Лехе свою хозяйственность.