Текст книги "Гроб с музыкой"

Автор книги: Эльвира Барякина

Соавторы: Анна Капранова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Народ встрепенулся и уставился на Топ. Все знали, что она – девушка весьма простая, и ей палец в рот не клади.

– А вам известно такое слово, как «тираж»? – начала медленно Топ. Голос ее едва заметно вздрагивал, что не предвещало ничего хорошего.

– Говорите прямо, что вы имеете в виду, – прервала ее Ярославна.

Топ оперлась мощными кулаками на крышку стола.

– Я имею в виду, что мы, худо-бедно, имеем самый большой тираж среди молодежных газет! Нас покупают. И если читатель хочет покупать пошлое и глупое вранье, мы ему это вранье предоставим! Потому что газета, да будет вам известно, это коммерческое предприятие, а не богадельня!

«Если они подерутся, я просто помру!» – подумал Леха. Он совершенно не знал, кого ему спасать в этом случае. За Топ голосовало чувство долга, за Ярославну – все остальное. Но она, по всей видимости, пока не нуждалась в его защите.

– Проблема наших газет в том, что мы все считаем читателя круглым идиотом, – веско произнесла Ярославна, – и вместо того, чтобы давать ему умную и интересную информацию, мы опускаемся до уровня кухонных сплетен.

– Нас покупают! – почти выкрикнула Топ.

– Конечно, покупают. Потому что нет альтернативы.

– А что вы понимаете под альтернативой? Отчеты о конкурсе мягкой игрушки? Или об уровне надоев в селе Большое Мартышкино?

– Написать весело, интересно и со вкусом можно о чем угодно. Вопрос в том, что над этим надо работать. Гораздо легче все свалить на тупого читателя: мол, это он желает третьесортной продукции. А самим валять дурака.

– Ты хочешь сказать, что я валяю дурака?! – взвыла Топ, забыв о всех приличиях.

Поняв, что конфликт пора пресекать, Боря поднялся со своего места.

– Топ, а ведь она верно говорит, – сказал он, лучезарно взглянув на Ярославну. – Я думаю, что нам надо начать следить за нашим содержанием.

– И начать пролетать в трубу?!

– А вот это как раз твоя задача как редактора: чтобы все было прилично и продаваемо.

* * *

Топ вылетела в коридор вся красная и взбешенная как фурия. Через пять минут Леха разыскал ее в курилке. Она бестолково хлопала себя по карманам в поисках сигарет. Леха протянул ей пачку.

– Да ладно тебе, переживешь… – произнес он утешительным тоном.

Топ сказала длинное предложение, на три четверти состоящее из матных слов. Прикурила от Лехиной зажигалки.

– Вот, полюбуйся на свою красотку! – процедила она зло. – Она нас по миру пустит! Ни хера не смыслит в деле, а лезет! А Борька слушает ее! Вот у Измайлова было чутье, он понимал… А эти, блин, сычи, все только развалят! Тоже мне, нашлась маркиза Помпадур![4]4
  Маркиза Помпадур – любовница французского короля Людовика XV. Имела большое влияние на все государственные дела.


[Закрыть]

Леха не знал, кто такая маркиза Помпадур, но на всякий случай согласился с Топ:

– Это точно.

Но в душе он был чуть-чуть согласен и с Ярославной: во всех альянсовских газетах он уже давно ничего не читал, кроме своих статей. Но делиться этими соображениями с Топ сейчас не стоило.

– Сука! – продолжала бушевать она. – Ненавижу! Я ей еще устрою веселую жизнь!

– Да чего ты так? – попробовал он заступиться за Ярославну. Отступись…

Тут Топ просто взорвалась:

– Отступиться? Ты хоть соображаешь, что говоришь?! Я была в двух шагах от того, чтобы стать правой рукой Измайлова, пока эта девка не появилась в нашем альянсе!

– Да уж, сейчас ею стать трудно, – попробовал сыронизировать Леха, но Топ было не до шуток.

– Не знаю, как ты, – сказала она уже спокойней, – а я собираюсь делать карьеру. И когда у меня на пути встают всякие курвы с длинными ногами, которые полагают, что им все дозволено, я с ними церемониться не намерена!

– Но тебе-то лично что она сделала? – произнес Леха, даже как-то испугавшись. – Ну, поругались… С кем не бывает…

Топ смерила его презрительным взглядом.

– Кобец, ты или больной, или притворяешься… Она же сюда явилась не случайно! Ей нужен наш альянс, и она его получит, если мы не вмешаемся! Ты же видишь, Борька в ее руках – как пластилин, она что хочет, то из него и лепит. А если она здесь осядет надолго, мы с тобой отсюда вылетим. Это-то тебе понятно?

Топ затушила бычок об кофейную банку-пепельницу.

– Ладно, я пошла, – сказала хмуро. – Мне сейчас на пресс-конференцию ехать, а вечером еще наша планерка в «Новом я»… Как меня все затрахало!

* * *

Только когда Топ ушла, Леха вспомнил, что не рассказал ей о своем вчерашнем разговоре с Аликом. Интересно, как бы в ее голове уложилось, что Боря совершенно ни при чем в деле Измайлова? Ведь ясно, что Ярославна не могла сама убить Серегу. А кого она еще могла подговорить, кроме Грушкова?

С одной стороны, Леха был даже рад, что так получилось. Но это убийство, а в особенности исчезновение Нимфы, не давало ему покоя.

Если бы Топ хоть на секунду могла бы отбросить свою ненависть к Ярославне и посмотрела бы на все трезвым взглядом! Сколько Леха знал ее, Топ всю жизнь была супер-умная и всему могла найти мудрое объяснение. Однако после сегодняшней стычки между ней и Князевой надеяться на разумное разрешение дела как-то не приходилось. Даже при упоминании имени Ярославны она приходила в неистовство.

Весь день Леха трудолюбиво работал и помимо искового заявления в арбитраж написал еще пару гениальных статей в одну из альянсовских газет. Мысли почему-то автоматически крутились вокруг того, что сказала Ярославна: хотелось написать умно и искрометно.

Топ все не возвращалась и не возвращалась со своей пресс-конференции. Под конец рабочего дня Леха начал то и дело поглядывать на часы. Он пошел было к стажеркам, чтобы они заценили его статьи, но Настя с Танькой повели себя крайне непатриотично: взяли и отпросились к зубному. «Зубные», видимо, поджидали их в красной «девятке» около подъезда. Леха все это видел в окно. Расцеловавшись с ними, обе предательницы укатили куда-то отрываться.

Леха не выдержал одиночества и решил проверить, не вернулась ли Топ в свое родное «Новое я».

Как оказалось, в большой редакционной комнате, заваленной кипами старых газет, уже давно бурлила планерка местного значения.

Юные журналистки разместились на всех имевшихся в наличии стульях, а над ними подобно хану Батыю на кургане возвышалась Топ: она сидела по-турецки на своем столе прямо под металлической табличкой «Газета – не только коллективный пропагандист и агитатор, но также и коллективный организатор. В. И. Ленин». (Этот раритет Топ украла десять лет назад в редакции «Вестника пролетария» и с тех пор всюду с собой таскала).

– Ну, что еще у нас в городе происходит? – требовательно выспрашивала она у притихшей публики. Видно было, что с утра ее настроение ни капли не улучшилось. – Никаких бедствий, никаких катастроф?

Под ее пытливым взором журналисты молчали и как-то съеживались.

– Мы не виноваты, что ничего не случилось, – неосторожно подала голос какая-то девчонка с десятком сережек во всех мыслимых и немыслимых местах.

Через секунду она поняла, что зря это сказала. От негодования Топ опасно покачнулась на своем столе.

– Так-таки ничего?! А вон в том доме, – она показала в окно, прорвало канализацию, и весь первый этаж по колено в анализах! И это, по-вашему, не катастрофа?! Если быстро не выдадите мне сенсацию, отправлю всех на помощь сантехникам!

Народ как-то даже испугался.

– Кажется, фестиваль бардовской песни будет в четверг, – пришла на помощь девчонке ее подружка.

– Это не сенсация, а богадельня, – отрезала Топ. – Что еще?

Лехе захотелось приколоться.

– А во дворце нефтехимиков хор выступает, – сообщил он как бы невзначай.

Топ утомленно посмотрела на него.

– Хор-то женский, поди, а, Кобец?

– Да, – как ни в чем не бывало, подтвердил Леха, – хор женщин и ветеранов. Наша Софочка там поет.

– В хоре ветеранов? – изумилась Топ, – Вы что все здесь, надо мной издеваетесь?!

– Ну я хотел помочь… – пожал плечами Леха.

Топ захлопнула свой блокнот.

– Раз нет новостей, идите все к чертовой матери. Все – сычи, видеть вас больше не могу.

Журналистки обиженно завозились, складывая в сумки свои ежедневники.

– А мои стихи? – вдруг возник из угла корректор Ямин. Он систематически обходил все газеты альянса в надежде, что его признают и напечатают. Ему не хотелось быть корректором, он хотел быть как Александр Блок.

– Какие стихи? – не поняла Топ.

– Ну, которые я написал. «В искореженном сознании…»

– А стихи, – зло отозвалась Топ, спрыгивая со стола, – стихи – в задницу! Я тебе уже сто раз говорила, что у нас молодежное издание, а не санаторная стенгазета. Напиши в журнал «Мурзилка», там тебя поймут.

Ямин напряженно сидел и дрожал своими белыми ресницами.

– Женщину тебе надо, вот что, – дружески похлопал его по плечу Леха. Тогда вся искореженность рассосется.

Журналистки одна за другой выскальзывали за дверь, неуверенно произнося «пока». Ямин же продолжал сидеть.

– Если хочешь, я, конечно, запру тебя здесь, – сообщила ему Топ, доставая ключи.

Ямин очнулся.

– До свидания, – сказал он голосом непризнанного гения и, поднявшись, скрылся в коридоре.

Леха с любопытством посмотрел ему в след. Этот человек был недоступен его пониманию.

– Топ, может это он Измайлова убил? – задумчиво произнес Леха, когда они остались одни. – Он ведь совершенно больной на голову…

Топ устало воззрилась на него.

– Леш, может, хватит, а? Ты прекрасно знаешь, кто это сделал.

– Ты думаешь, что Ярославна с Борей?

– А кто еще?

– Я вчера был у Алика, и он сказал, что с двенадцати до полвторого сидел вместе с обоими Грушковыми у них в домике.

Топ уронила свой рюкзак на пол.

– Ты ходил к Алику?! – произнесла она медленно. – Какого черта, Кобец?! Почему ты мне ничего не сказал?!

Леха не понял ее реакции.

– А тебе что, жалко, что ли? Я же для дела хотел с ним поговорить!

– Не смей даже близко к нему подходить! Ты его испортишь! Я его для себя воспитываю, а не для того, чтобы всякие сычи ему жизнь отравляли!

Совершенно расстроенная она опустилась на ближайший стул.

– Ладно… Что он тебе наболтал? – спросила она, несколько успокоившись.

– То, что слышала. Боря не выходил из домика в ту ночь.

Топ обхватила себя за локти.

– Значит, не Боря… – произнесла почти шепотом. Эта весть наконец-то дошла до ее сознания.

– Слушай, Топ, – торопливо начал Леха, – а, может, все-таки имеет смысл поговорить с Яминым?

Уставившись в одну точку, она медленно кивнула. Видно было, что ей трудно смириться с потерей своей прежней версии.

– Да… Поговори с Яминым… – добавила она после некоторой паузы. Только это вряд ли принесет пользу. Я уверена, что это не он…

Леха чмокнул ее в щеку.

– Топище, держи хвост пистолетом! Мы что-нибудь придумаем. Я скоро вернусь.

* * *

Честно говоря, Леха понятия не имел, каким образом можно общаться с такой искореженной личностью как Ямин. Чем дольше он его знал, тем больше убеждался, что у того явно не все дома.

Дверь в корректорскую была приоткрыта. Леха заглянул внутрь и в растерянности замер на пороге. В самом дальнем углу, уронив лицо в большие листы с правками, громко рыдал Ямин. Несколько минут Леха в недоумении смотрел на это зрелище и размышлял, а не уйти ли ему отсюда от греха подальше.

– Ямин, ты что? – спросил он наконец, – Все это такая фигня!

– Что «фигня»? – обернулся Ямин, продолжая всхлипывать.

– Ну, то, что Топ твои стихи не взяла.

– Нет, Алексей, это страшно и пошло!

Леха присел рядом. Ямина было совсем жалко.

– Не все так уж плохо…

– Но еще страшнее другое, – подал вдруг голос Ямин, явно не слушая его утешений. – Это ужас перед смертью. Ты ведь ничего не знаешь…

– Что я не знаю? – спросил Леха без всякой надежды на ответ.

Ямин молчал. «Да уж, – подумал Кобец, – для доверительной беседы с этим типом нужно было припереться сюда со слезами на глазах и попросить его почитать стихи».

– Это проклятье, – хрипло проговорил Ямин. – навлек на Измайлова я…

Он снова замолчал, уставившись в одну точку. Леха терпеливо сидел и ждал, когда тот продолжит.

– И теперь он меня мучает. Приходит по ночам и мучает, и мучает, Ямин вцепился себе в плечи и закачался на стуле. – Вызывает меня к себе…

Лехе стало совсем не по себе.

– Слушай, может тебе водички попить?

– Он сам во всем виноват! – резко обернулся Ямин. – Он на меня кричал, сказал, что я падаль, что уволит… А я-то у него просил всего лишь сто баксов! Всего-то! Взаймы!

– А зачем?

Ямин вдруг снова закрылся и почти с ненавистью посмотрел на Леху.

– Не твое дело, – сказал он сухо. – Оставь меня в покое.

Но Леха и не думал уходить.

– Так ты что, причастен к убийству Измайлова? – спросил напряженно.

Ямин вздрогнул и отшатнулся.

– Я?! К убийству?! Ты что, бредишь?

– Ты сам сказал, что он тебя уволить хотел… И денег не давал.

– Не хотел. Но я его не убивал, – простонал Ямин тихо, снова начиная покачиваться. – У него целый чемодан денег был, а мне очень нужно было… Понимаешь, очень! И я не сдержался, сказал ему, что он сволочь, и что пусть он сдохнет.

– И?

– Что-что? Он наорал на меня и ушел. А через два дня Грушков сказал, что его убили. Я же говорю, что со всеми, кого я ненавижу, случается зло. Вот и Измайлов принял смерть…

Леха в недоумении смотрел на этого странного человека. С такими мозгами он легко мог укокошить директора, а потом решить, что это дело рук провидения.

Лицо Ямина вдруг просветлело.

– Леш, а может ты все-таки дашь мне взаймы? – спросил он неожиданно.

– Сто баксов?

– Хотя бы девяносто! – с надеждой отозвался тот.

Леха несколько секунд размышлял.

– Я тебе дам двадцать долларов, если ты мне расскажешь, зачем тебе деньги, и все, что было с тобой в «Ворошиловце», – проговорил он медленно. – Ну?

Ямин тревожно моргал.

– Да что вы ко мне все привязались… Это мое дело.

– Ну, не хочешь, как хочешь. – Леха поднялся. – Тогда пока.

Ямин вцепился в его руку.

– Нет! Постой… Я все скажу! Только ты никому, ладно?

Леха снова сел.

– Выкладывай.

Тяжело дыша, Ямин закатал рукав рубашки и показал локтевые сгибы, сплошь усеянные багровыми точками уколов.

– Так ты наркоман?! – ахнул пораженный Леха.

Ямин жалостливо улыбнулся.

– Нет… То есть, да… Просто так случилось…

Все сразу встало на свои места: и вечная нехватка денег, и совершенно невменяемый вид…

– Что хоть колешь? – спросил Леха. – Героин?

– Ага.

– Так ведь больно, наверное…

Ямин оживился.

– Нет, что ты! Наоборот приятно. Я вот в детстве всегда уколов боялся, а сейчас…

– Так что было в «Ворошиловце»? – перебил его Леха.

Корректор вновь сник.

– У меня не было ни копейки, а доза, сам понимаешь, нужна… Вот я и попросил Измайлова.

– И где ты собирался достать героин в «Ворошиловце»?

– Да там один приехал, у него всегда есть… Я к нему сунулся, а он сказал, что в долг больше не даст. Слава богу, у меня оказались знакомые ребятки среди студентов. Я им говорю: «Если хотите оттянуться, скидывайтесь бабками, сейчас достану». Ну они скинулись. Я, правда, цену заранее чуть побольше назвал, чтобы и мне на дозу хватило. Ну, купил… Потом мы в оттяг пошли…

– А Измайлова ты больше не видел?

Ямин истово затряс головой.

– Нет. На кой черт он мне сдался тогда? Я все и без него устроил.

– А во сколько все это было?

Губы корректора дернулись, глаза налились.

– Ты что, мне не веришь?! – прошептал он сдавленно. – Думаешь, это я убил Измайлова?! Да спроси кого хочешь из наших: хоть Вовку, хоть Кирпича, хоть Косоглазика, они там со мной были, мы все вместе по дозе отхватили!

Леха поднялся и отступил на шаг. «Тоже мне, связался с буйным!» подумалось.

– Ладно, я пошел, – сказал он вслух. – Всяческих тебе успехов.

Выйдя на свежий воздух, Леха закурил. Общение с Яминым в очередной раз разочаровало его в человечестве. Как можно расходовать свою жизнь на это? Ведь если ты «нарик», на тебя же ни одна приличная женщина не взглянет!

Истерзанные руки Ямина невольно вставали перед глазами: бледненькие, щуплые, дохлые, как макаронины из столовки в «Ворошиловце»… Нет, такими ручками однозначно нельзя было убить Измайлова.

* * *

– Топ, ты жива? Это тебе звонит твой верный друг Кобец. Как твои дела?

– У меня депрессия, и я Бобика дрессирую.

– Есть успехи?

– Мы уже умеем задирать лапу по команде «Помпадура!». Осталось научиться писаться.

– Топ, ты ненормальная. Слушай, я тут пообщался с Яминым: он наркоман со стажем.

– Чего?!

– Что слышала. А еще он сказал, что у Сереги в тот вечер был целый чемодан денег. Может, его как раз из-за них и грохнули? Как думаешь?

– Да врет, чай поди, твой Ямин! На фига Измайлов попер бы в лес столько бабок?

– Может, и врет… В ту ночь он наширялся со своими дружками под самую завязку и глючил себе преспокойненько. Это не он убил Измайлова.

– Лех!

– А?

– Ты меня когда-нибудь будешь слушать или нет? Я же тебе с самого начала сказала, что это не он.

– Так ты с самого начала сказала, что это Ярославна, а ее там и близко не стояло.

– Нет стояло! Я знаю! Я чувствую! Вот увидишь потом!

– С тобой бесполезно спорить. Ладно, пока. Не забудь, завтра Измайловские похороны. Не вздумай явиться на работу в платье в цветочек.

ГЛАВА 5

Боря сидел, развалясь, в своем кресле. Подал Лехе красную гильзу с сигарой.

– Хочешь? Весьма неплохая.

Леха сдержанно покосился на нее.

– Нет, спасибо, что-то не хочется.

– Ну, мне больше достанется.

По натуре Боря был анархистом. В его кабинете, в отличие от измайловского, все было перевернуто вверх дном: на столе горой навалены разрозненные тома сочинений Ленина, на подоконнике красовались бюсты Сталина, выстроенные наподобие индийских слоников – мал мала меньше, на стене в рамке желтел разворот дореволюционной черносотенной газеты. И вообще всюду валялись самые немыслимые вещи: от антикварной лампы до сверхсовременного компьютера с жидкокристаллическим экраном.

По случаю сегодняшних похорон Боря был весь в черном, что делало его немного похожим на располневшего гестаповца в отставке. Но настроение его было отнюдь не похоронное.

– Смотри, что у меня имеется, – сказал он, пододвинув Лехе крохотную книжечку не больше спичечного коробка.

– Что это? – спросил тот, пытаясь прочесть мелкий-премелкий шрифт.

Боря засмеялся.

– Эх ты, это же «Камасутра»! Мне ее Ярославна презентовала. Знает, стерва, что я люблю такие вещи!

Леха тут же насупился.

– Здорово, – сказал мрачно и тут же возвратил книжечку, так и не посмотрев.

Боря спрятал ее в ящик стола.

– Вот ты, Леха, даже не представляешь, что это за женщина! – мечтательно улыбаясь, продолжил Боря. – Мечта, сказка! Ей-богу, если бы у тебя была такая, ты бы враз забыл про все юбки на свете!

Леха состроил недоверчивое лицо.

– Ну это вряд ли!

Боря только рукой махнул.

– Ничего ты, Кобец, в бабах не понимаешь! Слушай, я вот чего тебя вызвал. Сегодня в два будут похороны Измайлова, так ты бы сходил к нему на квартиру, может там помочь чего надо?

Леха никак не ожидал такого поворота дела.

– Да, но… Я же ничего в этом не понимаю!

– Никто не понимает… Просто нехорошо будет, если от конторы никто не придет. А ты придешь, скажешь Серегиной вдове, что ты, мол, с работы, посочувствуешь и спросишь, не надо ли чего…

Леха пожал плечами.

– Ну, ладно. А вдову-то как зовут?

– Ольга.

* * *

Дверь в Измайловскую квартиру была открыта. Внутри сновало множество народа. Женщины в черных платках тихо переговаривались между собой. По специфическому запаху сразу стало понятно, что в доме покойник.

– Безо времени, совсем молодой еще, – говорила одна женщина, покачивая головой.

– Да-а, вот как оно бывает. Никто ведь не думал… – соглашалась другая.

– О таком разве удумаешь…

Какой-то мужчина приглушенно разговаривал по телефону и диктовал, кого указать на венке. Растрепанный заплаканный ребенок – мальчик лет трех-четырех – прошмыгнул мимо, испугался женщин в черных платках, всхлипнул и тут же юркнул обратно.

– Простите, а где Ольга? – спросил Леха у звонившего дядечки.

– На балконе. Позвать?

– Спасибо, я сам найду.

* * *

Ольга была красива какой-то гордой красотой. Высокая, с черными волосами и глазами. Спина по-королевски прямая. На голове траурный платок из кружева. Лицо застывшее и непроницаемое. В руке тонкая сигарета.

Леха некоторое время рассматривал ее, прежде чем подойти.

– Ольга, – позвал он наконец.

Она медленно обернулась, посмотрела каменным взглядом.

– Что вам?

– Я с работы Сергея Антоновича. Меня прислали помочь.

– Спасибо. Ничего не нужно, – ответила она и так же медленно повернулась обратно.

Леха постоял еще несколько минут, глядя на Ольгину спину, и решил, что, пожалуй, здешняя обстановка как-то на него давит, и ему лучше уйти.

* * *

Мальчик, которого он недавно видел, сидел в углу прихожей и, катая по полу игрушечную машинку, тихонечко плакал.

– Ты чего, боец? – спросил его Леха.

Мальчишка промолчал. Только наклонил голову и начал всхлипывать громче.

Не совсем зная, что делать в таких случаях, Леха порылся в карманах и извлек последнюю «диролину».

– Хочешь жвачку?

Ребенок закивал головой. Схватив угощение, сунул за щеку.

– А зовут тебя как? – поинтересовался Леха.

– Никита.

– А меня дядя Леша. Дай пять.

Ребенок неуверенно шлепнул его по ладони.

– Тебя кто-то обидел?

Мальчик горестно шмыгнул носом.

– Мама велит в комнате сидеть, а сама куда-то ушла. Все тут кругом ходят, ходят… Дяденьки чужие…

Из его сбивчивых объяснений Леха понял, что ребенку срочно требуется внимание и забота.

– Ну, мы сейчас что-нибудь придумаем. Вставай давай.

Ухватившись за Лехины пальцы, Никита поднялся.

– Ты сейчас всех чужих выгонишь? – спросил он с надеждой.

– Нет, пусть живут. Мы же их не боимся. Мы с тобой сильные и добрые. А если они нам надоедят, мы от них укроемся в твоей комнате. Кстати, где она у тебя?

Никита взял его за руку и повел в самый конец коридора.

– Я вот тут живу.

Леха приоткрыл дверь. В комнате сидели три толстые тетки и ели бутерброды, изготовленные здесь же, на подоконнике.

– Говорю вам, никакого завещания он не писал! – утверждала одна. Разве ж он мог подумать…

– Да уж должен был! – не соглашалась другая. – Такие-то деньжищи!

– Простите, пожалуйста, – перебил их Леха. – Ребенок хочет спать, а вы заняли его комнату.

Тетки сразу спохватились и, заявив, что они как раз собирались уходить, быстренько смотались.

Воссияв, Никита запрыгнул на свою кровать.

– А у меня теремок есть! – заявил он, уже совершенно успокоившись.

– Ну-ка? – заинтересовался Леха.

– Вот, – показал мальчишка на разрисованную красками коробку из-под телевизора. – Это мне мама сделала.

Он тут же залез в нее и высунул голову из вырезанного окошка.

– Говори мне: «Кто-кто в теремочке живет?»! – попросил он.

Леха изобразил, что он Волк-Зубами-Щелк и послушно произнес «волшебные слова».

– Это я – Муха-Горюха! – радостно отозвался Никита.

Лехе вдруг показалось, что кто-то смотрит ему в спину. Он обернулся.

В дверях стояла Ольга.

– Мама, – обрадовался Никита и, выбравшись из «теремка», побежал ей навстречу. – А дядя Леша со мной играет!

Ольга улыбнулась тонкими бескровными губами и притянула сына к себе.

– Как ты, солнышко?

– Нормально. Хочешь в нашу игру? Ты будешь Лягушкой-Квакушкой.

Лехе стало жутко неудобно. У людей горе, а он тут в лягушек играет.

– Извините меня, я не должен был… – смутился он.

– Напротив! – неожиданно перебила его Ольга и, прикрыв за собой дверь, шагнула в комнату.

В этот момент зазвенел Лехин пейджер. Это была Топ. Она искала его.

– А это чего у тебя? – округлил глаза от любопытства Никита.

Улыбаясь, Леха присел на корточки.

– Это пейджер, – объяснил он и протянул его мальчишке.

– Как у папы?

– Вроде того…

Никита сосредоточенно принялся нажимать на все кнопки.

– А он не сломает? – испугалась Ольга.

Леха махнул рукой.

– Ничего он не сделает!

– Просто Сергей никогда не давал ему свою технику… – произнесла она задумчиво.

Лехе захотелось поддержать ее.

– Может быть, вам все-таки чем-нибудь помочь?

– Здесь полно помощников, – усмехнулась Ольга. – Слетелись, как вороны на падаль. Сволочи!

Леха в удивлении поднял на нее глаза.

– Не похороны, а фарс какой-то! – проговорила она вдруг с неожиданным озлоблением. – Народу набежала целая куча, гроб заказали по высшему разряду, музыку, венки, а по-настоящему-то его никто и не жалеет.

– А вы? – неосторожно спросил Леха и тут же прикусил язык.

– Мы никогда не любили друг друга, – деревянно проговорила она и отвернулась к окошку. – Я вышла замуж по дурости. Сама себе всю жизнь испортила… Думала, денег будет много, шмоток, за границу съезжу. Идиотка…

У нее вздрагивали плечи. Леха поднялся с ковра и подошел к ней.

– Держите, – шепотом произнес он и протянул носовой платок.

Она благодарно улыбнулась сквозь слезы.

– Сергей все время водился с какими-то бандитами, приводил их домой… – проговорила она сбивчиво. – А если что было не по его, орал. Такие сцены закатывал!

– Так что же вы не развелись?

– Он собирался заняться политикой, а для этого ему нужна была «нормальная семья». Грозился, что если я подам на развод, он отсудит Никиту себе.

Ольга устало уронила кулаки на подоконник.

– Знаете, вчера сидела рядом с гробом и вдруг подумала, что до смерти рада, что он умер. Честно! – она тихо засмеялась над какой-то своей потайной мыслью.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату сунулась бабка с черным ободком поверх крашеных хной волос.

– Олечка, пойдем – пора уже. Сейчас вынос будет.

– Иду.

– Мам, а можно я пока буду с дядей Лешей играть? – подал голос Никита.

– Нет, сынок, я тебя сейчас к соседям отведу. Дяде Леше пора уходить. Отдай ему пейджер и скажи спасибо.

– Спасибо! – улыбнулся тот и с жалостью протянул красивую игрушку.

Леха потрепал его по голове.

– Ну, командир, еще увидимся.

* * *

На улице было огромное количество людей, машин. Целое море венков и цветов… Из толпы вдруг вынырнула Топ с двумя желтыми гвоздиками и схватила Леху за руку.

– Вот ты где, оказывается! Тебя, между прочим, все потеряли.

– Я у Измайловых на квартире был, – пояснил Леха.

– И чего ты там забыл? На-ка вот, лучше гвоздички подержи! Я специально желтые закупила. Говорят, цвет разлуки. Кстати, очень полезно для пессимизма.

– По тебе незаметно, – констатировал Леха, видя, что Топ уже излечилась от вчерашней депрессии.

– Я не в счет, – засмеялась она. – Во мне жиров много, а это обязывает к нервному хихиканью.

Стоящие рядом мужчины в деловых костюмах укоризненно покосились в ее сторону. Топ взглянула на них страстно и вдруг показала язык. Мужики обалдели и отошли на другую сторону тротуара.

– Перестань уже, Топ, – толкнул ее в бок Леха.

– Это еще ничего! Приготовься, я начинаю песни исполнять, – заявила она и действительно тихонечко запела: – «Над могилой в тихом парке расцвели тюльпаны ярко…»

– Топ, ты сдурела! – шарахнулся от нее Леха. – Я сейчас вообще от тебя сбегу!

– Как хочешь, – беспечно отозвалась она. – Просто я вспомнила, как мы в детском саду хоронили канарейку. Всей группой эту песню пели.

Мимо чинно и с достоинством прошли музыканты.

– Оркестр! – обрадовалась она. – Наступает решающая минута – вынос многоуважаемого покойника под музыкальное сопровождение. Этакий гроб с музыкой.

– У тебя явно неустойчивая психика, дорогая моя, – покачал головой Леха. – То тебе жалко Измайлова чуть не до слез, а то ты сплясать готова на его похоронах.

Топ развела руками.

– Вот такая я загадочная! О, гляди-ка! – шепнула она, показывая куда-то в сторону выстроившихся вдоль тротуара машин.

Леха повернулся. Из роскошного темно-вишневого «Паджеро» вышли Боря, Гена и Ярославна: все трое в черных строгих пиджаках и в темных очках.

Топ сразу посерьезнела.

– Пойдем, подойдем к ним поближе, – позвала она, взяв Леху за рукав.

Леха и Топ как бы невзначай подобрались почти вплотную к Грушковым и Ярославне. По губам последней то и дело скользила какая-то презрительная усмешка.

– Все отлично сделано, – произнесла она полушепотом. – Король умер, да здравствует король!

Боря сдержано кивнул.

Топ больно сжала Лехин локоть.

– Слыхал? Эта сычиха сама признается во всем!

– Вот стерва!

Леха сам себя не понимал. Эта Ярославна выводила его из себя. Ему почему-то до смерти хотелось что-нибудь с ней сделать… Чтобы не смела быть такой… такой… Такой соблазнительной, черт побери!

– Э-э, друг мой, – протянула вдруг Топ, вглядываясь в его лицо, – да ты завидуешь нашему дорогому Борису Игоревичу!

– С чего ты взяла? – зло огрызнулся Леха.

– Когда ты западаешь на какую-нибудь бабешку, это становится видно невооруженным глазом. И я тебе не советую…

– Погоди-ка… – перебил ее Леха. Оба Грушкова направились к подъезду, и пока Ярославна оставалась одна, надо было ловить момент.

– Сыч! – в великой досаде процедила Топ.

* * *

– День добрый, – произнес Леха, подойдя к Ярославне. – Гуляем?

Она сняла темные очки.

– Побойтесь бога, Петрович, я здесь по долгу службы.

– Сопровождаете Бориса Игоревича, чтобы ему было не скучно?

– Да. А еще наслаждаюсь, наблюдая, как вы меня безутешно ревнуете.

Леха негодующе фыркнул.

– Не надо считать себя мисс Сексапильность Российской Федерации.

Она улыбнулась.

– Это не я, а вы так считаете.

Ее непробиваемая самоуверенность несказанно раздражала.

– Знаете, я встречал женщин и умнее вас, и уж тем более красивее! – соврал Леха в знак протеста.

– Вот как? А вы не могли бы нас познакомить? Может быть, мне есть чему поучиться?

Леха в растерянности примолк.

– Ну уж… Я…

Внезапно он почувствовал ее пальцы на своем бедре. Невольно вздрогнув, уставился на нее. Ярославна откровенно смеялась над ним.

– Что бы вы дали, чтобы я согласилась с вами переспать, а, Петрович? На что вы готовы ради того, чтобы воплотить свои сны в реальность? Ведь я вам снюсь, не так ли?

Сердце Лехи бешено колотилось. Как можно было думать о чем-то, когда ее легкие пальчики скользят по его ноге, поднимаясь все выше… Он водил по сторонам пьяным взором: ведь она это вытворяет на похоронах, черт побери! Почти при всем честном народе…

– Я знаю, что я проделываю в ваших снах, – мурлыкал ее голос где-то совсем рядом.

Расталкивая народ плечом, к ним подобралась Топ и схватила Леху под руку.

– Нас ждут! – объявила она и, потащив его за собой, изо всех сил наступила своим армейским ботинком на изящную туфельку Ярославны.

Краем глаза Леха видел, как та сморщилась от боли.

Отойдя чуть в сторону, Топ от всей души залепила Лехе пощечину.

– Ну не сыч ты после этого?! – прошипела она, задыхаясь от гнева. Эта стерва заставила бы тебя кончить в штаны, как сопливого мальчишку, а ты и рад?!

Леха чувствовал себя виноватым.

– Топ, прости, я…

– Эта женщина – убийца! Она проглотит тебя, как кролика, а ты и пикнуть не успеешь! Ты что, хочешь доживать свои дни в психбольнице? Посмотри на меня! – Она схватила его за подбородок и развернула к себе. Поклянись мне, что ты не втрескался в эту паучиху! Ну?!

Леха все еще не мог прийти в себя.

– Поклянись!

– Клянусь…

В черном проеме подъездной двери замаячил блестящими лаковыми боками гроб, плывущий на плечах шестерых мужчин. Грянула музыка.