Текст книги "Земля. Реалити-шоу, в котором за тебя уже все решили"
Автор книги: Элой Морено
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
По другую сторону стены мужчина также лежит на кровати, пытаясь распутать этот клубок, разгадать эту головоломку…
Он поворачивается на бок, обнимает подушку и смотрит в стену, отделяющую его от комнаты, где сейчас находится родная сестра. Алан чувствует себя счастливым, потому что впервые за долгое время они снова так близки. Он поднимает руку, и в тишине где-то на грани между сожалением и любовью, раздается несколько ударов.
Один громкий стук.
Один тихий.
Тишина.
Два громких стука, один тихий и снова громкий.
Два стука тихих и один громкий.
Два тихих стука…
И два человека плачут по разные стороны стены, которая, вопреки всей своей толщине, теперь намного тоньше той, что они когда-то выстроили друг напротив друга, предав прошлое забвению. Теперь ее намного легче разрушить.
___
После случившегося жизнь уже не была прежней. Восемь участников, словно члены маленькой семьи, перестали доверять друг другу. Двери больше не оставались открытыми по ночам, они не обменивались шутками между собой, исчезла радость, наполнявшая множество разных моментов раньше… Все хорошее постепенно ушло, уступив место рутине.
Они поняли, что их повседневная жизнь никак не изменится в будущем. То же обычное замкнутое пространство, тот же распорядок дня, те же повторяющиеся задачи и ограничения и, прежде всего, те же неизменные лица.
Но если и было что-то хуже рутины, так это, несомненно, отсутствие возможностей. Можно привыкнуть к повторению одних и тех же действий снова и снова, когда каждый день точь-в-точь похож на вчера. На самом деле большинство на Земле живет именно так. Но людям нужны возможности. Даже если они никогда ими не воспользуются, оставаясь внутри вечно крутящегося колеса, в которое сами себя загнали, то все их существование сводится к одной фразе: «Когда-нибудь я это сделаю». Люди должны знать, что у них есть хотя бы шанс.
Но на Марсе не было возможности познакомиться с кем-то новым, пойти выпить и потанцевать с незнакомцем, записаться в какой-нибудь клуб, чтобы завести друзей, увидеть женщину своей мечты на случайной вечеринке… Не было городов, которые можно посетить, не было ресторанов, которые можно было бы открыть для себя, не было парков, где можно было бы прогуляться, или моря, чтобы уплыть куда-нибудь далеко-далеко… Ничего.
Именно это отсутствие возможностей начало также утомлять аудиторию, которая, несмотря на новизну проекта, утратила к нему интерес, как ребенок к надоевшей игрушке. Зрители все больше и больше интересовались не жизнью на Марсе, а последними сплетнями о новых инфлюенсерах на Земле.
И, наконец, именно эта каждодневная рутина заставила участников думать о том, что они сделали неправильный выбор. Возможно, на Земле было лучше.
После случая с изнасилованием все изменилось.
Фрэнк уже не был прежним. Хотя на публике он простил Мастера, ярость не утихала внутри него. Ему удавалось контролировать ее и скрывать ровно до того момента, пока он не смотрел на себя в зеркало и не видел на один зуб меньше.
Мастер, со своей стороны, предался полной меланхолии. Он был эмоциональным, активным человеком, привыкшим ходить по улицам города от бара к бару, от одного заведения к другому. Он больше не выносил однообразности этого места. В течение первых нескольких недель после инцидента Мастер не раз пытался выйти наружу без разрешения, чтобы хоть как-то расширить границы своего существования. Из-за этого у него было немало конфликтов с компанией-организатором и Джоном, но в последнее время он устал даже от этого.
Военный много раз сожалел, что взял в руки пистолет. Теперь все знали о существовании в колонии оружия и о том, что Джон был единственным, у кого был к нему доступ. Это давало ему власть над остальными, и Джон знал, что неравенство почти всегда приводит к конфликтам. Он видел слишком много таких примеров в жизни.
Мисс потеряла всяческий интерес к физической близости. После случившегося она стала более замкнутой и изолировалась от группы. Ее ночи уже никогда не были прежними. Прошло довольно много времени, пока кто-то снова не оказался в ее комнате. Каждый вечер собираясь спать, Мисс пыталась запереть дверь любым предметом, и малейшего шума ранним утром было достаточно, чтобы она проснулась вся в слезах.
В тот момент Амели еще не знала, что всего через несколько недель ее жизнь изменится полностью.
___
В ту ночь я едва могла уснуть, постоянно думая о кольце, о стуках в стену, о желании, которое я загадала своему отцу, обо всей этой бессмысленной игре.
На следующее утро я встала, приняла душ, оделась и написала брату сообщение, что жду его внизу, в кафе отеля.
Я заказала себе чай и просидела там почти час в одиночестве, наблюдая за людьми.
«Я тебя люблю», – сказал мне мой брат пусть даже и через стук в стену. Я думала как раз об этом, когда он появился. Я смотрела на Алана, пока он шел к столу, улыбаясь. Возможно, он хотел, но так и не решился поцеловать меня.
– Доброе утро, – сказал брат, усаживаясь напротив.
– Доброе утро. Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– В общем, да… Это было нетрудно, хотя должен признать, что заслуга даже не моя. Я просто сидел и ждал ответа. Иногда он есть, иногда его нет.
– Вот это сервис! Вот бы нам такой источник информации в газету. Ты хоть знаешь тех людей, кто передает тебе все данные?
– Знаю? Да ты что, никто их не знает. У меня есть только ники: gnr20, gunswagger, zerozero…
– Забавные имена, – отметила я, когда официант принес брату кофе со льдом. Он бросил кубики в чашку, добавил сахар, все перемешал и выпил залпом.
– Ладно, поехали в аэропорт, – сказал он, улыбаясь.
– В аэропорт?
– Да, это далековато.
Наша цель находилась почти на другом конце страны. Как только мы приземлились, то взяли напрокат машину и поехали по пустынным дорогам, пока не добрались до большого дома рядом с маленькой церковью.
Как и в прошлый раз, когда мы приехали в приют, где воспитывалась Андреа, возле дома стояло несколько припаркованных желтых фургонов.
Мы постучали в дверь, и нам открыл пожилой мужчина. Он посмотрел на нас сверху вниз и пригласил войти. Мы вкратце рассказали ему нашу историю, а затем спросили о ящике.
– Да, у нас еще остались какие-то такие коробки, хотя большую часть из них уже давно увезли отсюда. Какой номер у вашего ключа?
– Нет на нем номера, – ответила я.
– Странно, – сказал мужчина удивленно.
– Номера нет, но мы думаем, что это ящик Маркуса, – объяснила я.
– Ну, если ключ тот, то ящик откроется, если не тот, значит, не откроется… Идите за мной.
Мы пошли вперед по узкому коридору.
– Забавно, конечно, сюда почти никто не приезжает, а тут… Вы уже вторые, кто за одну неделю интересуется этой коробкой.
– Что?
– Да, дня два назад приходил мужчина с такой же просьбой. Странно, что есть два ключа к одному и тому же ящику. Я думал, такое невозможно, правда, на его ключе был номер…
– А можно спросить, как выглядел этот человек? – Нам могла пригодиться любая информация.
– Высокий, статный, с бородой и лицо такое… Ну, явно необщительный человек. На нем были огромные солнцезащитные очки. Не то что бы он был неприветливый, скорее, слишком серьезный.
Мы вошли в небольшую комнату. Старик посмотрел по сторонам и взял ящик с номером сто тридцать три.
– Вот она, коробка Маркуса-астронавта, – сказал он, ставя ее на стол. – Вы знаете, что он провел здесь часть своего детства? Мы так им гордимся.
– Гордитесь? – возмущенно спросила я. – После того, что он сделал?
– А что он сделал? Что именно? – ответил мне мужчина с серьезным лицом.
– Вы разве не знаете, что он изнасиловал девушку…
Старик посмотрел на нас и начал смеяться.
– И кто это вам такое сказал? – спросил он нас.
– Телевидение, социальные сети, интернет. Эта новость была во всех средствах массовой информации.
– А… телевидение, социальные сети, интернет, – повторил мужчина пренебрежительным тоном и, глядя мне прямо в глаза, задал вопрос, от которого стало больно. – А вы, я так полагаю, журналистка?
Этот выпад застал меня врасплох. За всю карьеру у меня было немало разногласий и стычек с коллегами из других СМИ, предпринимателями, преступниками, но, думаю, я никогда не чувствовала столь глубокого презрения.
– В мои времена журналист должен был обладать мужеством, быть смелым, иметь добротный фотоаппарат, а не этот чертов мобильный, что вы таскаете повсюду с собой. В мои времена хороший журналист ставил все под сомнение, он делал все возможное и невозможное, чтобы докопаться до истины, а сегодня…
– Послушайте, – я перебила его, потому что не хотела, чтобы кто-то, пусть даже и в почтенном возрасте, разговаривал так со мной.
– Уверяю вас, ту девушку изнасиловал не Маркус. Клянусь вам своими детьми и всей моей семьей.
– Но… – все еще пыталась успокоиться я, – как вы можете быть настолько уверены?
– Хотя бы потому, что мы вырастили его здесь, и он был одним из самых добрых и милых детей, которые когда-либо жили на этой ферме. Этот человек не мог бы обидеть и мухи, он плакал, когда смотрел любовные фильмы. И, прежде всего, Маркус был геем, и я не думаю, что Марс способен был это изменить.
Я потеряла дар речи.
– Вот и ваш ящик, пробуйте ключ.
– А вы? – спросил его мой брат.
– А я останусь здесь, чтобы посмотреть, откроет ли ваш ключ этот ящик. Если да, то уйду и оставлю вас одних.
Ключ сработал, и старик вышел из комнаты.
– Что это вообще все значит? Вся эта история с Маркусом? – спросила я брата.
– Не знаю, возможно, ответ кроется в ящике.
Открыв его, мы увидели внутри только листок бумаги и ничего больше. Мы прочитали имя, написанное на нем. Мы оба знали этого человека.
И еще мы знали, что встреча предстоит весьма непростая.
___
Андреа, несомненно, лучше всех приспособилась к жизни в колонии, возможно, потому что привыкла жить изолированно от всех. Можно сказать, что она была счастлива. Никто не насмехался над ней, не нападал на нее, не унижал. Андреа не нужно было постоянно следить за людьми вокруг, для этого уже использовались камеры. Она выполняла все, о чем просили как с Земли, так и с «Разведчика», помогала в решении общих задач.
Помимо Андреа одним из самых сдержанных людей в колонии был Садовник. Он, в свою очередь, также чувствовал себя счастливым, наблюдая за тем, как растут его растения в настолько странной среде, на Марсе. Каждый новый листик и цветок были поводом для маленького счастья в его повседневной рутине.
Время от времени Тим вспоминал свое прошлое: ту женщину, которой больше не было, людей, которые погибли всего в нескольких метрах от него. Он пытался забыть об этом, думая сейчас о Мисс. Садовник был влюблен в девушку, но не приближался к ней из-за смущения и страха снова причинить боль.
Доктор, наряду с Военным, в какой-то мере чувствовала себя ответственной за всех обитателей колонии. Возможно, из-за ее возраста или жизненного опыта, но к ее мнению прислушивались всегда больше, чем к мнению остальных.
Между ней и Военным иногда вспыхивали искры влечения, которые время от времени заканчивались сексом. Тем не менее они старались сделать так, чтобы их взаимный интерес оставался незамеченным для посторонних. Любви, может, и не было, но были свои потребности. Сила гравитации и марсианское давление также никак не повлияли на эрекцию Джона.
Если и был человек, который день ото дня все больше терял себя, так это была Верука. Она была цветком, умирающим в пустыне, каплей росы, испаряющейся на рассвете, жизнью, которая увядает в раю…
Постепенно она перестала разговаривать, с каждым днем публиковала все меньше сообщений в социальных сетях… И это было ужасно, потому что исчезновение из интернета для нее означало умереть при жизни. Свои дни Верука коротала, запершись в комнате, постоянно плача, предаваясь печали или сну.
Время от времени Мисс и Доктор приходили к ней, чтобы поговорить, но разговор с каждым разом завязывался все труднее и труднее.
Что делать, если каждый день вы просыпаетесь опять не в том месте? Когда единственное, чего вы хотите, – это открыть утром глаза и понять, что все это было лишь страшным сном?
– Никто не знает, как там поживает Верука? Нужно что-то делать, она уже слишком долго не выходит из своей комнаты. Она не ест, ни с кем не разговаривает, и, думаю, даже не спит… В конце концов она так заболеет, – сказала Доктор, когда все были в Общем зале.
– Ей нужно начать что-то делать, так не может дальше продолжаться, – резко ответил Мастер. – Мы все здесь что-то делаем вместе, а чем занимается Верука? Я бы тоже хотел уехать из этого чертового места, подальше от этого гребаного дерьма…
– Да, но она еще ребенок. До сих пор не понимаю, как отец позволил ей прилететь сюда. Давайте не будем забывать, что Верука – девушка, у которой было все, а теперь она не имеет ничего, – попыталась оправдать ее Доктор.
– Так, может, он отпустил ее сюда, чтобы преподать урок. И не такая уж она маленькая. Она совершеннолетняя и приняла решение, как и все мы. Или вы думаете, что мне не хотелось бы вернуться домой к своим друзьям, обратно в свою кровать, в свою…? – и в этот момент Мастера прорвало. Впервые за все время он разрыдался прямо перед камерами.
Хуан встал и направился прямиком к Фрэнку.
И обнял его.
– Прости, мне очень жаль, что я так себя вел, прости меня, прости… Я хотел бы, чтобы мы были сейчас на Земле, чтобы можно было исправить твой зуб, чтобы я мог исправить все, чтобы… – он резко отпрянул от него и убежал в свою комнату.
___
Через два дня компания сделала заявление, которого ждало все население Земли. Заявление, которое всем точно не понравится.
Перед камерами появилась телеведущая.
Доброе утро, добрый день, добрый вечер всем зрителям. Мы прервали трансляцию, потому что после очередного заседания на основании законов, применимых для Марса, эксперты по правовым вопросам провели закрытое судебное разбирательство, в котором приняли участие трое уважаемых судей, адвокат и сам капитан Маркус по видеоконференции с Марса.
Во внимание были приняты такие факторы, как тяжесть совершенного преступления и беззащитность жертвы, а также безупречный послужной список капитана.
В качестве смягчающего обстоятельства была учтена исключительность сложившейся ситуации. Два года одиночества могут оказать негативное влияние даже на самый ясный ум.
Мы не оправдываем противозаконных действий, а лишь пытаемся найти им объяснение.
Наш вердикт таков.
Маркус З. Н. виновен в изнасиловании Амели Боровски, более известной как Мисс. Наказанием будет двадцать лет тюремного заключения, но ввиду отсутствия на Марсе исправительного учреждения и невозможности доставить обвиняемого сюда для отбывания наказания, суд постановил, что Маркус З. Н. будет пожизненно изгнан из колонии. Ему будет запрещено приближаться к ней ближе, чем на расстояние десяти километров.
Также рассматривался вариант заключить обвиняемого на несколько лет на корабле без права покидать его пределы. Однако данное наказание было сочтено неосуществимым, поскольку работа капитана за периметром колонии необходима для поддержания жизнеспособности всего проекта.
Большое спасибо за внимание.
Доброго дня, доброго вечера, доброй ночи.
Буквально за несколько секунд возмущение охватило улицы и социальные сети. Подобное наказание показалось всем слишком мягким. Но какой еще был выбор? Жизнь всех, кто находился на Марсе, зависела от этого человека – от одного из самых ярких умов, которые когда-либо жили на Земле.
___
Еще один аэропорт. Еще одна поездка.
Очередной штат, снова арендованный автомобиль. И где-то между всеми этими километрами дороги…
– Как ты возвращаешь себя к жизни после того, когда с тобой происходит что-то подобное? – спросила я брата.
– Не знаю, не знаю, правда…
– Ты хорошо был с ней знаком?
– Да, довольно хорошо. Мы с отцом много раз приезжали к ним домой, это было уже потом. Ну, когда тебя не было… – брат замолчал, поняв, что сморозил глупость.
Между нами повисло молчание, которое помогло мне посмотреть с другой стороны на мое поведение. Возможно, я была несправедлива, слишком эгоистична и в действительности наказала своего брата, когда на самом деле просто хотела сбежать от отца.
«И знаешь, папа, почему мне так хотелось убежать от тебя? Потому что ты приучил меня к твоим поцелуям, щекоткам и шуткам… Потому что, как только я видела тебя, ты хватал меня на руки, и я парила в твоих объятиях. Ты заставлял меня почувствовать, что я способна на все, что мне по силам победить любое зло, что я могу спасти мир. И вдруг все это закончилось. Ты ушел, забыв обо мне. С каждым днем поцелуев становилось все меньше, твои щекотки почти не вызывали у меня смеха, а объятия предвещали расставания, которые со временем длились все дольше и уносили тебя от меня все дальше».
– И ты был знаком с их дочерью? – вернулась я к разговору.
– С Верукой, да. Иногда она приезжала в офис. Отец просто обожал ее. Ты знаешь, что появление Веруки на свет было настоящим чудом?
– В каком смысле?
– У них с женой не могло быть детей. Они были одной из самых богатых пар в мире и все равно не могли завести ребенка. Что они только ни делали, пока однажды им наконец не удалось. Вот почему Верука была так важна для них и выросла настолько избалованной.
– Тогда я вообще не понимаю, почему он отпустил ее туда, ведь это было практически смертным приговором.
– Я не знаю. Мне всегда казалось, что должен быть какой-то план Б. Может, ее отец знал, что каким-то образом в будущем сможет вернуть Веруку, например, при помощи какого-то ультрасовременного корабля или секретного проекта… Может, он просто хотел ее немного проучить.
– Может, это мы сегодня и выясним.
– Возможно…
___
Не одиночество и не безделье действительно угнетали Веруку. На самом деле дома ей также частенько было совершенно нечем заняться. А вот что ее по-настоящему изводило, так это негативные отклики в социальных сетях. С самого детства Верука была на публике. Ей было всего пять лет, когда у нее появился свой первый канал, в десять она собрала первый миллион подписчиков, а в двадцать ее аудитория уже достигла миллионов. Счастье и печаль Веруки зависели от количества лайков на фотографии. Всего несколько негативных комментариев могли испортить ей целый день.
И хотя она продолжала получать слова поддержки от самых преданных поклонников, реальность была такова, что подавляющее число сообщений в ее адрес были пропитаны ненавистью. Одним из наиболее распространенных тегов в сети был #Веруканевозвращайся.
И Верука вместо того, чтобы выбраться из этого гнезда ненависти, делала все с точностью наоборот. Она проводила часы, дни, недели, лежа в постели и читая каждый комментарий. В конце концов этот вирус поразил ее настолько, что она полностью забыла о том, что ее окружает, и начала воспринимать социальные сети как единственную существующую реальность.
Время от времени Доктор пыталась хоть как-то привести Веруку в чувство, хотя бы завязать с ней беседу. Она всегда задавала один и тот же вопрос, и почти всегда получала один и тот же ответ.
– Как ты сегодня?
– Я не могу тут больше находиться, я не хочу больше здесь быть.
– Верука, ты сама сделала этот выбор, – отвечала Доктор ей спокойным тоном, – и на этот раз речь шла не о том, чтобы выбрать розовый или желтый свитер. Ты приняла важное решение.
– Я не могу оставаться тут вечно, – говорила Верука, – это все равно что тюрьма.
– Да, это правда. Но это тюрьма, которую ты выбрала сама. Тем не менее я уверена, что как только технологии позволят, у тебя будет шанс вернуться.
– Этого можно прождать очень долго…
– Не так уж и много. Меньше чем через два года прилетит еще один корабль. И, может быть, тогда…
– Два года… – застонала Верука.
– Но пока тебе придется приспосабливаться. Никому из нас тут не легко, посмотри на Мисс, что с ней случилось. День за днем мы должны работать над тем, чтобы попытаться создать здесь новое общество…
– Но я не хочу быть здесь.
___
Мы подъехали к большому особняку.
После смерти ее мужа она стала шестой в списке богатейших людей мира.
Мы остановили машину перед въездными воротами. Охранник попросил наши документы и позволил нам пройти. На входе нас уже ждал дворецкий.
– Добро пожаловать. Следуйте, пожалуйста, за мной.
Мы прошли за ним в большую комнату, отделанную мрамором и золотом. Здесь царила атмосфера полного одиночества.
– Она подойдет через несколько минут.
Спустя несколько минут почти незаметно для нас появился мираж женщины. И не было никакого притворства: макияжа, шиньонов, постановочного света. Нет, такого не увидишь ни в одном журнале. Было лишь простое платье, скрывавшее хрупкий скелет и невыносимое горе.
Как только женщина приблизилась к нам, она обняла моего брата и начала плакать настолько тихо, будто каждая слезинка извинялась за то, что появлялась на ее щеке.
___
Было почти время обеда, когда Верука получила очередное сообщение от своего отца, одно из множества. Он писал ей практически каждый день и всегда подбадривал ее, просил быть сильной и говорил, что любит.
Она читала его несколько минут, затем закрыла компьютер и легла на кровать, уставившись в никуда. Верука почти ничего не ела вот уже два дня.
Через несколько минут камеры показывают, как к ней в комнату входит Доктор, чтобы узнать, как Верука себя чувствует.
– Как у тебя дела? Как там твой папа?
– Ну, – отвечает она неохотно, – все как всегда.
– Какие-нибудь новости с Земли?
– Одни и те же. Говорит, что я должна быть сильной, не унывать, и тому подобная чушь, – отвечает она, отворачиваясь лицом к стене.
Молчание. Доктор целует ее в щеку и выходит.
___
Двое из троих основателей проекта крайне обеспокоены. Они знали, что не стоило отправлять эту девочку в колонию.
Верука таяла на глазах. Она создавала образ постоянной тоски, печали и отчаяния, а это никому не шло на пользу. Ни другим участникам, ни программе, ни зрителям. И, конечно же, подобное положение дел не нравилось спонсорам, которые не хотели, чтобы их продукцию рекламировал кто-то такой. Верука стала представлять собой бомбу, которая могла взорваться в любой момент.
Организаторы должны были подумать об этом раньше, запретив ей участвовать. Но, конечно же, они все зависели от денег третьего компаньона. Неуравновешенный, своенравный человек, как и его дочь, высокомерный, но очень богатый. Мешок с деньгами.
___
Всего несколько дней спустя после того, как колония отметила свои первые полгода пребывания на Марсе, Земля во второй раз погрузилась в полное молчание. Никто не захотел признавать вслух, что среди такого количества людей иногда сложнее всего бывает отыскать человечность. Никто не воспринял предупреждения всерьез, решив не обращать внимания на слова как сказанные, так и непроизнесенные. Никто не осмелился смотреть правде прямо в глаза, предпочтя отвернуть взгляд…
В два часа ночи по марсианскому времени в колонии воцарилась тишина. Камеры неподвижно смотрели в темноту, а на главном канале конкурса транслировались повторы лучших моментов дня.
Человек, который только что проснулся, знает, что как только он встанет с постели, то активируется камера, установленная на стене. Вот почему он закрыл ее еще с вечера. Человек также вывел из строя внутреннюю камеру, расположенную непосредственно над дверью. Он начинает переодеваться в темноте, надевая брюки и толстовку с капюшоном.
Человек выходит в коридор. Он знает о слепой зоне, но также понимает, что, как только пройдет два метра, камера, расположенная на потолке, обязательно засечет присутствие и запустит автоматическую трансляцию. Но он движется дальше.
Очевидно, что такие ночные перемещения всколыхнут всех зрителей на Земле. Через пару минут в эфир начнут поступать видеоизображения с Марса, и социальные сети тут же оповестят тех, кто бодрствует, и разбудят тех, кто уже спит. Аудитория возрастет. Кому бы не захотелось узнать, что сейчас происходит, и лично стать свидетелем событий? Неужели Мисс снова станет жертвой?
Человек продолжает идти в направлении комнаты Мисс. Он останавливается перед дверью и толкает ее, но дверь не поддается. Кажется, она заперта изнутри.
Человек отходит от двери Мисс и направляется в другую комнату – комнату Доктора. Все знают, что это ее дверь, потому что с самого первого дня Лаура нарисовала на ней красный крестик на случай, если ночью возникнет чрезвычайная ситуация.
Человек толкает дверь, и на этот раз она с легкостью распахивается.
И он входит.
Как только эти кадры достигают Земли, зрители снова замирают, затаив дыхание.
___
– Алан, – сказала она, хватая его за руку, будто та была единственной маленькой опорой, которая давала женщине спокойствие, – сколько времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?
– Много… Прости, что больше не приезжал навестить тебя.
– Не волнуйся. Было достаточно того, что ты звонил.
– Познакомься, это Нел – моя сестра.
В ту же минуту женщина подошла ко мне и протянула свою костлявую руку. Пять пальцев, почти лишенных плоти, украшали несколько колец, которые были, несомненно, велики. Одно из них я узнала.
Мой брат осторожно взял эту женщину за руку и проводил в соседнюю комнату. Там он сел рядом с ней на большой диван.
Пришел дворецкий, поставив перед нами поднос с различными чаями и печеньем.
– Что ж, скажи мне, что привело вас сюда, чем я могу вам помочь?
– Даже не знаю, с чего начать. Видишь ли, отец перед смертью оставил нам последнее поручение. Ты же знаешь, какой он был. И мы немного запутались, – сказал ей мой брат.
– Да, я знаю, каким он был. Всегда играл и делал все по-своему… Было время, когда я очень любила вашего отца, очень сильно, – она попыталась улыбнуться. – Но это было до того, как я начала его ненавидеть, конечно. Это было до того, как он… – она замолчала на несколько мгновений. – Ладно, я слушаю вас…
Мы рассказали ей про нашу игру, про подсказки и ящики, про то, что в последнем из них не было ключа, а было только ее имя, поэтому мы и приехали сюда. Мы спросили женщину про ключ в форме клевера и желтую коробку, но она не помнила, чтобы у нее когда-то были подобные вещи…
– Мы предполагали, это будет не так просто, – сказал мой брат, – поэтому я хотел бы задать тебе несколько вопросов. Они могут быть болезненными, но по какой-то причине подсказки нашего отца привели нас к тебе.
– Болезненными? – она попыталась изобразить улыбку, но ей так и не удалось. – Думаю, что это не больнее самой боли. У меня даже душа уже не болит. Единственное, чего я боюсь, так это того, что однажды придет момент, когда я стану забывать. Дни проходят, и волны времени постепенно стирают воспоминания, как рисунок на песке. Ты стараешься делать все возможное, чтобы этого не произошло: смотришь фотографии, читаешь письма, перебираешь в памяти моменты как хорошие, так и плохие. Но наступает минута, когда ты забываешь ее лицо, когда я забываю ее лицо… Это и есть настоящая боль.
Мой брат нежно сжал ее руку.
– Простите… Я вас слушаю.
– Мы хотели бы спросить твое мнение о том, что случилось с твоим мужем. Возможно, это нам поможет.
Мой брат вел себя тактично. У нас было две зацепки, за которые можно было ухватиться: ее муж и дочь. И он знал, что начать лучше с менее острой темы.
Когда мы подумали, что она собирается рассказать нам уже известную историю об автокатастрофе, о которой писали во всех газетах, женщина произнесла то, что лишило нас обоих дара речи.
– Моего мужа убили, – заявила она с невозмутимым выражением лица.
– Что? Но как? Кто? – это было единственное, что мне пришло в голову спросить.
– Моего мужа убили, – снова произнесла она голосом из ниоткуда. – Как?.. В машине. Кто? – она сделала глубокий вдох.
И посмотрела нам в глаза.
– Ваш отец.
___
Человек медленно подходит к кровати, наклоняет голову и целует Доктора. Затем разворачивается и выходит из комнаты.
Камеры в коридоре продолжают срабатывать одна за другой, преследуя анонима, который, кажется, не знает, куда идет.
На Земле никто не спит. Все подключились к своим устройствам, чтобы собственными глазами увидеть, что происходит. В сетях задаются вопросом, почему до сих пор компания не отправила экстренный сигнал на «Разведчик», чтобы там что-то предприняли. Может, это потому, предполагают пользователи, что опасность исходит с самой станции.
Человек заходит в Общий зал. Стоит там несколько минут, осматриваясь вокруг. И именно в той комнате, где больше всего освещения, зрители замечают что-то странное. Они понимают, что лицо какое-то другое.
Теперь человек направляется к наружной двери.
Возможно, он передумал и раскаялся. В социальных сетях тут же публикуются подобные предположения.
Человек входит в небольшую комнату, где лежат скафандры, надевает один из них и, кажется, уходит. Земля вздыхает с облегчением.
Надев костюм, человек набирает код выхода и открывает первый изоляционный шлюз, затем закрывает его и открывает следующий.
Снова закрывает и открывает, и наконец выходит.
Активируется камера, которая находится снаружи, всего в трех метрах от двери. Она способна передать изображение фигуры человека, но не слезы, что скрывает шлем.
Человек отходит от корабля примерно метров на десять и останавливается посреди пустоты.
___
– Наш отец?
– Ну, не лично, конечно, но я уверена, что именно он дал распоряжение.
Она сжала руку моего брата и внезапно сменила тему разговора. Как будто смерть ее мужа была ни чем иным, как следствием того, что началось с Веруки.
– Я всегда была против. Мне это казалось безумием, очередной прихотью избалованного ребенка. Нам обоим было ясно с самого начала, что ни о каком полете на Марс не может быть и речи. По правде говоря, именно он первый высказался против. Мы через столько прошли, чтобы она родилась… Но Вера была Верой, и она продолжала настаивать на своем. Она думала, что в конце концов добьется, чего хочет. Когда она захотела машину, отец купил ей «Феррари», когда она захотела собственный дом, отец подарил ей квартиру в Нью-Йорке, а затем еще одну в Париже. Денег у нас было достаточно, а она была единственным ребенком.
Женщина вздохнула.
– И вот однажды ее отец сказал мне, что он добился того, чтобы ее взяли на кастинг для конкурса. В тот день я упала в обморок в буквальном смысле, прямо на кухне. Потому что я уже знала, что отбор конкурсантов был сфальсифицирован и что, если они захотят, она выйдет в финал. И тогда она улетит, а я останусь без своей девочки. Я умоляла его, я даже на колени перед ним вставала.
Но он сказал, что девочка хочет пережить этот опыт.
Я предупреждала их о том, что может произойти там, но чем больше я отговаривала, тем больше ей хотелось улететь. Тогда я решила ударить по самому больному. Я сказала Вере, что социальные сети будут настроены против нее, потому что, если она дойдет до финала, пользователи узнают, что все было подстроено, и начнут присылать ей оскорбительные сообщения…
