Текст книги "Роман на Рождество"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Каким же образом? – спросил герцог, переворачивая Поппи другой стороной, чтобы развязать тесемки второго турнюра. Он должен был отвлечь ее разговором, чтобы она не заметила, как у него дрожат пальцы. Ирония судьбы – глядя сейчас на одетую жену, он просто умирал от безумного желания, хотя всего несколько месяцев назад сам отказался от обладания ею, обнаженной, покорной.

– В наказание я напою тебя слабительным!

Флетч поднял голову – Поппи с озорным огоньком в глазах показала пальчиком на тесемки – вместо того чтобы развязать, он каким-то образом ухитрился затянуть их в узел.

– Да-да, я дам тебе слабительное, – весело продолжала она, – а сама просверлю в твоем горшке дыру!

– Проклятая штуковина! – пробормотал герцог, стараясь развязать узелок. – И как только твоя горничная со всем этим справляется?

Поппи посмотрела через плечо на неподдающиеся тесемки:

– Они должны развязаться, ведь с другой стороны у тебя получилось.

– А с этой нет. – Флетч уже хотел попросить жену нагнуться, чтобы ему было удобнее дотянуться до узелка, но прикусил язык: если Поппи нагнется, он наверняка потеряет голову и набросится на нее. Нет, так рисковать нельзя.

Он накинул юбки жены себе на левую руку и попытался разорвать узелок.

– Что за отвратительная идея пришла тебе в голову насчет моего ночного горшка? – продолжал герцог, стараясь не смотреть на округлые очертания ее ягодиц, соблазнительно просвечивающие сквозь тонкую сорочку.

– Моя мама… – пробормотала Поппи, но сразу осеклась.

– Мне трудно представить леди Флору, атакующую мой горшок.

– О, она может преподнести тебе сюрприз.

Наконец второй турнюр вместе с проволочным хитросплетением упал на пол. Раздосадованный трудностями Флетч пнул его ногой.

Поппи вскрикнула от ужаса:

– Осторожно, ты можешь его повредить!

– Мне твои бедра нравятся без всяких искусственных накладок, – ответил он, поспешно возвращаясь в постель, чтобы скрыть от жены свое возбужденное состояние.

– Вот уж от кого не ожидала услышать такое признание, так это от тебя, Флетч. Кринолины с турнюрами нынче в большой моде, а мода всегда была для герцога Флетчера самым главным.

– Пожалуй, с этим я немножко переборщил, – заметил герцог, удобно откидываясь на спинку кровати. – Но только потому, что очень старался привлечь твое внимание.

Поппи всем телом повернулась к нему.

– Что ты сказал? – изумленно спросила она.

– Я хотел, чтобы ты меня заметила. Но теперь, когда я смирился с тем, что ты никогда не будешь любить меня как мужчину, уже нет нужды так стараться.

Герцог думал, что его признание обрадует Поппи, но вместо этого ее глаза наполнились слезами.

– Господи, как же это печально, Флетч! – пробормотала она.

– Мои трудности уже в прошлом, дорогая! – поспешил он утешить жену. – Сейчас это не проблема.

Поппи вернулась к зеркалу и снова занялась волосами. Но как она ни старалась, становилось только хуже.

– Боюсь, как бы эта черная гадость не оказалась смолой, – понаблюдав за ее усилиями, сказал герцог. – Ты уже довольно сильно испачкалась.

Флетч прекрасно помнил, с какой замечательной прической начинала день жена. На это украшенное массой завитых локонов и лент, четырьмя перьями (одним длинным и тремя покороче) чудо парикмахерского искусства с шиньоном на макушке ушло, должно быть, не меньше целой коробочки пудры. Теперь же оно являло собой жалкое зрелище – перья повисли, а уж волосы… Герцог потрогал пальцем черное пятно на плече жены.

– Точно, смола, – констатировал он.

– Ты можешь ее счистить щеткой? – спросила Поппи, стараясь увидеть пятно в зеркале. – Я вижу что-то черное, но, боюсь, мне самой не достать.

– Для начала давай снимем с твоей головы все лишнее – перья, ленты и так далее.

Поппи задумалась.

– Как ты думаешь, мою Люси скоро найдут? – через минуту спросила она, видимо, надеясь на скорое возращение горничной, которое избавило бы ее от забот.

– Дорогая, ты должна знать, как убирают волосы на ночь.

Герцогиня уперла руки в бока и сердито напустилась на мужа:

– Неужели ты не понимаешь, что женские волосы привести в порядок гораздо труднее, чем мужские?! – Она была так прелестна в гневе, что Флетч едва не бросился ее целовать. – Вам всего-то и надо, что немножко попудрить волосы… – продолжала Поппи.

– Только не мне. Я не пудрю волос, – вставил Флетч.

– …и завязать их сзади лентой. Это и я смогла бы.

– Тогда почему не делаешь, хотя бы изредка?

– Выйти на люди причесанной, как пятилетняя девочка? – хмыкнула она. – Ни за что!

В дверь постучали, и в комнату вошел хозяин гостинцы с оловянной ванной в руках, за которым следовали трое слуг, тащивших по два ведра горячей воды. Хозяин со стуком поставил ванну у окна и повернулся к постояльцам.

– Мы нашли ваших слуг, милорд, – сообщил он.

– Вот и хорошо! – обрадовалась Поппи. – Моя горничная Люси скоро приедет?

– К несчастью, их карета свалилась в канаву, – сказал хозяин. – Насколько мне известно, мужчины, находившиеся снаружи, не пострадали, но камердинер его светлости герцога и горничная миледи были внутри, вот им досталось: камердинера выбросило из кареты, и он пришел в себя только около часа назад, а девушка сломала руку.

– О нет! Бедная Люси! Я сейчас же еду к ней! – воскликнула герцогиня.

– Не волнуйтесь, миледи, с ней все в порядке – я распорядился перевязать ее и доставить обратно в «Лису и колибри». Мой человек уверяет, что девушке дали поссет,[16]16
  Горячий напиток из молока, сахара и пряностей, створоженный вином.


[Закрыть] чтобы успокоить боль, и теперь бедняжка спит, как младенец.

– Мой камердинер тоже там? – спросил Флетч.

– Да. Поверьте, им сейчас хорошо, как клопам в перине, – ответил хозяин. – А я придумал, как помочь герцогине: ей могла бы временно прислуживать наша Элси, которая работает на кухне.

С этими словами хозяин отошел в сторону, пропустив вперед здоровенную девицу с волосатыми, как у мужчины, руками. Она смущенно улыбнулась, обнажив щербатые зубы.

Бросив взгляд на остолбеневшую жену, Флетч поспешно сказал:

– Раз уж так сложились обстоятельства, то этим вечером мы с ее светлостью предпочли бы наслаждаться прелестями сельской жизни без слуг. Даже не думайте возражать: я решительно не желаю отрывать вашу служанку от ее обязанностей на кухне.

Поппи открыла было рот, собираясь что-то сказать, но Флетч выпроводил незадачливых посетителей раньше, чем она успела выплеснуть на него свое негодование.

Глава 34

Шарлотта вытащила Библию и села, стараясь скрыть свое волнение: ей показалось, что герцог Вильерс стал выглядеть чуть-чуть лучше, чем во время предыдущего визита, и она пыталась понять, насколько верно было первое впечатление. Мысль о возможном улучшении его состояния заставила ее сердце забиться сильнее, и Шарлотта корила себя за безрассудство, ведь она едва знала этого человека. Разве можно назвать знакомством четыре визита к одру умирающего?

– Я все так же плох, – сказал герцог, угадав ее мысли. – И, как всегда, несносен, брюзглив и невосприимчив к христианским наставлениям.

– Я опять принесла Святое Писание, – строго сказала Шарлотта, – которое, безусловно, послужит вашему утешению.

– Вы не могли бы прочесть то место, где царь Давид наблюдает за купающейся Вирсавией? Мальчиком я очень любил эту сцену.

– Ни в коем случае. Лучше послушайте Евангелие от Луки.

И мисс Татлок принялась читать чудесное предание о рождении Иисуса Христа:

– «Во время правления Ирода, царя иудейского…»

К ее удивлению, Вильерс даже не пытался роптать.

Через некоторое время вошел слуга, подал больному стакан воды, и герцог стал пить.

– Настоящая рождественская история, – насмешливо сказал он между глотками. – Вы считаете, мне полезно послушать про чудеса?

– Во всяком случае, вам это не повредит. К тому же Рождество уже не за горами.

– Ребенком я любил Рождество, – мечтательно заметил Вильерс, протягивая слуге пустой стакан. – Особенно мне нравилось загадывать желания.

– Чего же вам хотелось больше всего?

– Летать. И еще знать язык животных. А вам?

– У нас этот обычай не поощрялся, во всяком случае, на Рождество. Но я все равно сохранила о рождественских праздниках чудесные воспоминания.

– Вы сегодня какая-то чопорная.

– Я всегда такая. Вы позволите мне продолжить чтение, ваша светлость?

– Конечно, только, пожалуйста, больше никаких «ваша светлость».

– «И выросло сие дитя, и обрело великую силу духа, – прочитала Шарлотта. – И был велик его разум, и пребывала с ним милость Господня…»

Она читала, не вдумываясь в значение слов, которые произносила, потому что ее голова была занята Вильерсом. Как он худ, как туго обтянуты мертвенно-бледной кожей его скулы… Неудивительно, ведь он умирает… От этой мысли у Шарлотты заныло сердце. Но разве она не знала с самого начала, что герцог – не жилец?

Она снова умолкла и отодвинула книгу. Через мгновение Вильерс открыл глаза – у него действительно были замечательно длинные ресницы – и попросил:

– Пожалуйста, читайте дальше.

– Мне показалось, вы устали…

– Я хочу знать, чем закончится история, – серьезно ответил он и разразился смехом, увидев, как изменилось выражение ее лица.

– Вы должны попить, – напомнила она.

Герцог послушно взял стакан, а Шарлотта стала лихорадочно думать, как вернуть в его глаза только что промелькнувшую в них искорку жизни.

– А почему вам хотелось летать? – спросила она.

– А кому бы не хотелось? Иметь за спиной крылья и целый небосвод, чтобы лететь, куда душе угодно, парить в потоке воздуха, как птица, а потом, налетавшись вдоволь, усесться на ветку, чтобы поболтать с друзьями. Несомненно, такие разговоры намного интересней тех, что ведутся в лондонских особняках.

– Чудесное желание!

– Вам тоже наверняка чего-нибудь хотелось, – сказал герцог.

Решив, что неискренний ответ только испортит дело, Шарлотта ответила честно:

– До шестнадцати лет я ничего особенно не загадывала.

– А в шестнадцать, наверное, влюбились? – предположил герцог.

– Нет, но мне захотелось встретить человека, который бы меня полюбил. Я была уверена, что смогу ответить на его чувство, каким бы он ни был.

– Бедная Шарлотта! – пробормотал герцог с некоторым оживлением. – И что же, такого мужчины не нашлось?

– Однажды мне показалось, что мое желание исполнилось. Это случилось, когда я встретила лорда Барнаби Рива.

– Лорда Рива звали Барнаби? Никогда не знал. Так вот, значит, какого Барнаби мне надо благодарить за то, что вы откликнулись на мою записку.

– На одном балу мы протанцевали с ним всю ночь, – продолжала Шарлотта. – Я надеялась… Но он через несколько дней покинул Лондон и, говорят, сошел с ума.

– Не хочу портить милые вашему сердцу воспоминания о первой любви, но я считаю, что лучше остаться в одиночестве, чем связать свою жизнь с безумцем. Уверяю вас, со мной многие согласятся.

Его руки лежали на стеганом покрывале пугающе неподвижно, и Шарлотта торопливо ответила:

– Вы совершенно правы. После того случая я перестала просить о любви, просто хотела встретить какого-нибудь слепца, чтобы он хоть по ошибке принял меня за женщину, которую мог бы полюбить.

– Милая, не принижайте своих достоинств, – со слабой улыбкой заметил герцог. – Когда в споре со мной вы гневно сверкаете глазами, я понимаю, что находит в вас Элайджа.

– Элайджа?

– Герцог Бомон. Полагаю, я мог бы на вас жениться.

– Вы же… – с ужасом посмотрела на Вильерса Шарлотта. Он был обречен, но как ему об этом сказать?

– Да-да, я умираю, умираю, – легко, без отчаяния согласился он. – Что печально сказывается на моем социальном положении. Быть полуживым так же ужасно, как быть полоумным вроде Рива: в обоих случаях тобой начинает пренебрегать общество и женщины не желают брать тебя в мужья.

– Нет, на самом деле вы вовсе не хотите на мне жениться, – опомнилась Шарлотта. – К тому же вы гораздо выше меня по положению. Я бы никогда не осмелилась даже думать о такой партии.

– А мне казалось, что женщинам нравится выходить замуж за тех, кто выше их по положению, ведь это обеспечивает лучшее будущее потомству.

– Как вы однажды подчеркнули, у меня нет детей, – напомнила Шарлотта. – Так с какой стати мне беспокоиться об их будущих титулах?

– Думаю, вы удивитесь, но прошлой ночью, когда я корил себя за то, что не побеспокоился о наследниках, мне вдруг пришла в голову мысль, что они у меня есть.

– Неужели?

– Незаконнорожденные, разумеется. Так иногда бывает.

Шарлотте показалось, что герцога снова стало лихорадить, поэтому она предложила:

– Давайте вернемся к Библии, хотя, наверное, спасать вашу душу уже поздно.

– А если бы я нашел вам мужа – это бы искупило мои грехи?

– Лучше позаботьтесь о своих несчастных детях, – посоветовала Шарлотта и с некоторым трепетом спросила: – Сколько их у вас?

– Не так много, чтобы составить хор, но и не так маю, чтобы ограничиться солистом. Кстати, вы поете?

– Нет.

– Жаль. У меня есть на примете один славный молодой человек, которому нужна жена, но он любит петь.

– К сожалению, у меня нет особых музыкальных талантов.

– А как насчет лошадей?

– Что именно? Лошади они и есть лошади.

– Понятно, вы не любительница верховой езды. Но зато, как мы знаем, у вас есть ораторский талант и вы дали Бомону несколько хороших советов насчет его речи… Что вы думаете по поводу молодого, подающего надежды политика? В Лондоне их множество.

– Но им всем нужно большое приданое, – без энтузиазма заметила Шарлотта.

– Вы можете его получить.

– Нет, если речь идет о том, как это обычно делается.

– Я могу дать вам приданое, – уточнил герцог, глядя на нее широко раскрытыми черными глазами, которые показались Шарлотте бездонными.

– С какой стати?

– Вы мне нравитесь. Имеет же умирающий право на слабости и причуды?

– Спасибо, – поблагодарила она и с грустью добавила: – Не кажется ли вам, что это противно – покупать мужа, даже если эти деньги – щедрый подарок от души?

– Но ваш жених ничего не узнает! Вы купите себе новые красивые платья, подрумяните щеки, приведете в порядок волосы. О, ваша прическа – ничего ужасней я еще не видел.

Шарлотта не стала оправдываться – зачем рассказывать, что утром, боясь не застать его в живых, она сама торопливо, дрожащими от волнения руками уложила себе волосы и под возмущенные крики сестры выскочила из дома.

– Даже в новых платьях я останусь той, кто я есть, – только и сказала она.

– Не будьте столь категоричны, потому что под моим влиянием вы уже несколько раз изменяли себе. Но политик, похоже, и впрямь не самый удачный выбор – уж больно они жестокие и жадные. Вы правы: молодой человек из политиков может жениться на вас ради денег и политического влияния, поскольку все политики отличаются такими неприятными качествами, как алчность и честолюбие. Думаю, вам больше подойдет интеллектуал.

– Кто-кто?

– Философ, как Рив. О, тот был настоящий мыслитель, пока не сошел с ума. Он постоянно, с маниакальным упорством, рассказывал о своих идеях, не заботясь, желают его слушать или нет. Но зато с ним никогда не было скучно.

– Никогда, – кивнула Шарлотта.

– Кажется, Рождество совсем скоро?

– Завтра День святого Николая.

– Боже, – прошептал Вильерс, помрачнев. – А у меня такое чувство, что я дрался на дуэли только вчера… Неужели прошло столько времени?

– Да.

– Если мне до сих пор не стало лучше, значит, я уже не поправлюсь, да?

– Вы слишком несносны, чтобы смерть пришла за вами, – съязвила Шарлотта. – Если не поостережетесь, я воспользуюсь вашими приступами беспамятства, выйду за вас замуж и отниму все деньги.

Лицо Вильерса просветлело, он хрипло рассмеялся, но тут же закашлялся. Отдышавшись, спросил:

– Что же вы будете делать с деньгами? Сошьете новый гардероб?

– Нет, отдам вашим детям.

– Ну конечно! Они спят и видят, как бы заполучить мои деньги. Отец им не нужен, только его состояние. Я составил завещание. Ирония судьбы – пока я жив, у них, считайте, нет отца, но моя смерть принесет им неплохие дивиденды.

– Чепуха! У них есть отец, только плохой.

– Придется найти вам глухого мужа, чтобы он не слышат ваших колкостей, – ехидно прищурился герцог. – Вот мое условие: вы должны приезжать ко мне все то время, пока я буду устраивать вашу судьбу.

– С какой стати мне рисковать своей репутацией ради ваших сомнительных способностей свахи?

– О, я еще могу вас удивить! Поверьте, когда я берусь за дело, то всегда довожу его до конца. Увидите, я найду вам такого жениха, от которого вы не сможете отказаться.

– Если я соглашусь выйти за него, то и вы пообещайте выполнить мое условие.

– Что? Я берусь выполнить ваше самое заветное желание, а вы осмеливаетесь ставить мне условия?

– Да, мое условие заставит вас держаться за жизнь, чтобы его выполнить, – объяснила Шарлотта. – Иначе вы сойдете в могилу только потому, что ваш доктор сочтет вас неизлечимым. В Лондоне никто и не догадывается, как вы на самом деле мягки и уступчивы.

– Да вы настоящая мегера! Итак, каково же ваше условие?

– Если вы найдете мне мужа – такого, чтобы пришелся мне по душе, – я стану женой, а вы должны стать настоящим отцом.

– Уверяю вас, я ничуть не хуже своего собственного родителя, а может быть, даже лучше, потому что хоть не ору на своих детей.

– Но вы наверняка могли бы, если бы знали их имена.

– Нет, вы даже хуже мегеры! – заявил герцог. – Пожалуй, только чудо поможет выдать вас замуж.

– Теперь вам придется бросить привычку лежать в постели и научиться по крайней мере сидеть, – возразила Шарлотта. – Иначе как вы собираетесь найти мне мужа?

Вильерс с грустью посмотрел на нее:

– Когда возвращается лихорадка, у меня просто нет выбора.

– Но я не могу окончательно загубить свою репутацию, посещая ваш дом. Посудите сами, какой порядочный человек женится на женщине, с которой встретится в вашем присутствии да еще в вашей спальне?

– Разумная мысль, – пробормотал герцог. – Полагаю, вы хотите сказать, что я должен встать с постели?

– Видите ли… – заколебалась Шарлотта.

– Я всегда считал, что генералами нужно назначать женщин, – сонно проговорил герцог и закрыл глаза. Решив, что его сморила усталость, Шарлотта положила Библию в ридикюль и уже собралась осторожно выйти из комнаты, как вдруг Вильерс вновь открыл глаза и сказал: – Большой рождественский прием, вот что нам нужно.

– Спите, спите, – поспешно сказала девушка, – у вас усталый вид.

– Если нас пригласят куда-нибудь на рождественский прием, – продолжал Вильерс, – вы сможете прочесть мне хоть весь Ветхий Завет, и никто даже не заподозрит о наших своеобразных взаимоотношениях. Я займусь этим вопросом завтра утром, а сейчас извините, я очень устал, но, как ни странно, не от своей лихорадки. Вы просто творите чудеса, мисс Шарлотта, как бы вас ни звали на самом деле.

Шарлотта не нашлась, что ответить, и только неопределенно хмыкнула.

В коридоре ее ждал верный Финчли.

– Думаю, герцог погрузился в здоровый сон, – прошептала она. – Я не заметила признаков лихорадки.

– Хвала Господу! – пробормотал камердинер, и от радости его глаза наполнились слезами. – Извозчик уже ждет вас, мисс Шарлотта.

Глава 35

– Ну и что ты теперь собираешься делать? – сердито воскликнула Поппи, когда за Элси и остальными закрылась дверь. – Как мне теперь привести себя в порядок перед сном, не говоря уже о ванне? Я не могу спать с облепленными пудрой волосами!

– Неужели ты каждый вечер моешь голову?

– Разумеется!

– А мне казалось, что дамы ради сохранения своих роскошных причесок спят по ночам на специальных подставках. Я ведь никогда не видел тебя с распущенными волосами, даже в спальне.

– Конечно, не видел.

– Но почему? – Флетч подошел к жене сзади и стал трогать растрепанные волосы. – Даже когда ты надевала пеньюар, волосы у тебя всегда были зачесаны наверх. Я решил, что ты не распускаешь их на ночь.

– Просто после твоих посещений я еще раз принимала ванну, и горничная распускала мне волосы. Ой, что ты делаешь?! – испуганно воскликнула Поппи.

Флетч вел себя как-то странно – зачем-то трогал ее растрепанные волосы… Конечно, он пообещал отказаться от интимных отношений, но кто знает… Они остались совершенно одни, рядом не было даже горничной, которая могла бы помочь с ванной, не было вообще никакой прислуги женского пола.

– Я вытаскиваю твои шпильки, что же еще? – отозвался герцог.

– Та молодая служанка справилась бы гораздо лучше!

– Ты видела ее фартук?

– Да, на ней был фартук – что тут удивительного? Ведь она работает на кухне. Я тоже иногда надеваю фартук, когда делаю что-нибудь по дому.

– Разве ты не заметила на ее фартуке кровь? Нет? А я заметил. Похоже, наша милая Элси сворачивала головы цыплятам.

Поппи охнула – мысль, что ее могли бы купать руки, обагренные кровью бедных цыплят, не вдохновляла.

– Послушай, длинное перо не вытаскивается! – с досадой сообщил Флетч.

– Не дергай его! Дай-ка я сама. – Поппи потянулась к перу, но Флетч легонько шлепнул ей по рукам и продолжал возиться с волосами. – Ну вот, я вытащил много шпилек, – через минуту сказал он. – А перо ни с места.

– Я вытащу его, когда буду принимать ванну.

– Как же ты это сделаешь без посторонней помощи?

Обернувшись, герцогиня бросила на мужа гневный взгляд.

Злополучное перо тут же упало ей на глаза, и она, досадливо морщась, смахнула его рукой.

– Разве ты не знаешь, что перья приклеены к волосам? Должно быть, горничная утром приклеивает их, а вечером срезает.

Этого Поппи не знала. Она вообще многого не знала о тайнах парикмахерского искусства, поэтому-то и платила Люси весьма щедрое жалованье.

– Проблема в том, что у нас здесь нет ножниц, – озабоченно заметил Флетч. – Пойду попрошу у хозяина. – Поппи не успела ответить, как он уже выглянул в коридор и позвал: – Эй, хозяин!

Через минуту в его руках были ножницы.

– Дорогая, сейчас я срежу волосы с прилипшей смолой и перо, – сказал он. – Постарайся не шевелиться.

– Ты что, шутишь? – отпрянула Поппи. – Не смей резать волосы! Я все смою в ванной.

– Хорошо, поступай, как знаешь. – Флетч остановился и скрестил руки на груди. Высокий, мускулистый, он выглядел так… по-мужски, что Поппи ощутила смутное беспокойство. Ей почему-то захотелось провести рукой по его бугрившимся под рубашкой бицепсам.

– Я все моментально удалю, – повторила она. – По-этому, если не возражаешь, тебе пора оставить меня одну.

– Куда же мне идти? Вниз, в общую залу, глазеть на Короля Нищих?

– Мне абсолютно все равно, куда ты пойдешь, но здесь ты определенно не можешь оставаться, когда я принимаю ванну.

– Почему, дорогая? Или ты забыла, что мы женаты уже четыре года? Я же много раз видел тебя нагой. – С этими словами он снял с головы Поппи нитку и неодобрительно покачал головой. – Тебе не справиться. Разве ты когда-нибудь принимала ванну самостоятельно?

– Нет, как и прочие наши дамы, – сердито парировала герцогиня, которой послышалось осуждение в его голосе. – Ну, хорошо, оставайся, – сдалась она. – Но я буду купаться в рубашке.

– Как знаешь, – пожал плечами Флетч.

Поппи попыталась расстегнуть платье, но крючки не поддавались. И помощь Флетча оказалась очень кстати. Когда он начал расстегивать крючки, она вспомнила напутствие Джеммы и не удержалась от смешка.

– Что, снова думаешь о своем докторе Лаудене? – спросил Флетч.

– Нет, просто на память пришли напутственные слова Джеммы, – ответила Поппи. – Она считает, что во время путешествий мужчины могут быть очень полезны. Как она была права!

Наконец Флетч справился с крючками и стянул тяжелое, с тремя нижними юбками платье вниз. Оно упало на пол, Поппи переступила через него. Теперь оставалась только шнуровка корсета. Пытаясь ее распустить, герцог то и дело вполголоса чертыхался. Время шло, но результатов не было – из Флетча получился неважный помощник.

Неожиданно послышался треск, и корсет упал к ногам Поппи. Она повернулась – в руках у Флетча остались обрывки шнуровки.

– Никак не хотела развязываться, – с глупой ухмылкой объяснил он.

– Ну и что же мне теперь делать без шнуровки? – возмутилась Поппи.

Она подняла глаза – муж уставился на ее грудь. Проследив за взглядом, Поппи со стыдом поняла, что тонкая ткань рубашки просвечивает и можно даже рассмотреть розовые соски.

Она хотела прикрыться руками, но Флетчер уже отвел взгляд с таким видом, словно под ее рубашкой не было для него ничего интересного.

– Ну, теперь залезай в ванну, дорогая, и я попробую смыть с твоих волос эту прилипшую гадость, – сказал он.