Текст книги "Ночь герцогини"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 18
Гарриет вновь шокирована
Пару минут спустя она уже входила в теплую конюшню. Внутри пахло вычищенными лошадьми, кожей и слегка навозом. Лошади, увидев Гарриет, все как по команде высунули головы, словно в ожидании морковки.
– Добрый вечер, Ник! – поздоровалась она, увидев вынырнувшего из стойла грума. – Спасибо, что согласился помочь мне. Ты ведь, должно быть, здорово устал за день.
– Должен же я сегодня сделать хоть одно доброе дело, мисс, – усмехнулся тот. – Моя матушка никогда не простила бы мне, если бы я позволил, чтобы вас вывели на чистую воду. – Парнишка замялся.
Гарриет улыбнулась.
– Наверное, собираешься предупредить меня насчет порядков в доме лорда Стрейнджа, да?
– Да вам кто угодно об этом скажет, мисс! – с жаром воскликнул он. – Да вы и не похожи на женщин, которые имеют обыкновение тут бывать! Вам тут не место!
– Но я вдова, – возразила она. – Уверяю тебя, я ничуть не шокирована.
– Вдова или не вдова, все едино! – упрямо буркнул Ник. – Все равно вы леди. А настоящей леди не след бывать в таком доме, как наш.
Гарриет с трудом подавила улыбку. Она ничуть не сомневалась, что Исидора наверняка согласилась бы с Ником.
– Обещаю, что тут же уеду, если мой обман будет раскрыт, – пообещала она. – Ну, ты доволен?
И машинально наклонилась поцеловать его в щеку – ведь он был…
Но, как бы то ни было, ей пришлось отскочить в сторону, поскольку в этот самый момент дверь распахнулась и порыв ледяного ветра ворвался внутрь, осев на пороге пушистыми хлопьями снега. Гарриет застыла.
Пару секунд лорд Стрейндж молча разглядывал их, потом, перешагнув через порог, с грохотом захлопнул за собой дверь и, не сводя с них глаз, принялся медленно, палец за пальцем, стаскивать перчатки. Гарриет с ужасом таращилась на него, словно оказалась в клетке с тигром.
– Добрый вечер, – пробормотала она. – А я думал, вы с гостями, милорд.
– Меня мучили подозрения… что-то подсказывало мне, что лучше не спускать с вас глаз, – негромко проговорил он. Потом повернулся к юному Нику. – Беги к себе, мальчик.
Ник, встревожено покосившись на Гарриет, переминался с ноги на ногу. Она торопливо сунула ему заранее приготовленную монетку.
– Очень благодарен тебе за совет, Ник. Спасибо. Завтра увидимся.
– Но вы… – начал он, но тут же прикусил язык. В душе мальчика боролись рыцарское желание помочь и страх перед хозяином – это было написано у него на лице.
– Иди, – коротко бросил Стрейндж. Было в его голосе что-то такое, что заставило бедного Ника пулей выскочить за дверь.
Гарриет повернулась к Стрейнджу. Он и раньше злился на нее, но сейчас в его глазах сверкало бешенство. Держа в руке перчатки, он похлопывал себя по ладони – точно так разъяренный тигр играет хвостом, почему-то подумалось Гарриет.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, милорд? – поинтересовалась Гарриет.
– Надеюсь! – фыркнул он. – Признаться, я решил, что меня попросили приглядывать за вами, юноша, чтобы одна из шлюх, которых полным-полном в моем доме, не лишила нас невинности! Но мне и в голову не пришло, что в роли хищника можете выступить вы сами!
Гарриет ошеломленно заморгала.
– Хищника?! Понятия не имею, о чем вы, но считаю, вы нанесли мне оскорбление, сэр!
– Ничего, проглотите как миленький! Я своими глазами видел, как вы пытались поцеловать этого мальчика – неиспорченного мальчика! – и как потом сунули ему деньги. И вы еще смеете говорить об оскорблении? Гарриет озадаченно нахмурилась.
– Но он оказал мне услугу…
– Такого рода услуги в моем доме оказывать запрещено! – проговорил он. В голосе его чувствовался холодок, от которого Гарриет вздрогнула, словно он приставил ей к горлу нож. – Никогда и ни при каких обстоятельствах! Вы меня поняли?
– Но я…
– Просто «да» или «нет». Вы меня поняли?
Гарриет молчала, стараясь сообразить, о чем идет речь. Единственное, что приходило ей в голову…
Гарриет почувствовала, как глаза едва не вылезли у нее из орбит.
– Вы… не может быть, чтобы вы подумали… – Она судорожно сглотнула. – Да вы чудовище!
Прошло несколько мгновений, и Стрейндж, откинув голову, вдруг разразился оглушительным хохотом. Испуганные лошади насторожили уши и зафыркали.
– Вы дьявол! – крикнула Гарриет, стараясь протиснуться мимо него к выходу. – У вас грязное воображение! Ноги моей больше не будет в вашем доме!
Все еще смеясь, он ухватил ее за руку.
– Я не дьявол, Гарри. Поверьте мне.
– Только отъявленному развратнику могло прийти в голову что-то подобное! – Она попыталась вырвать свою руку.
Стрейндж откровенно ухмылялся.
– Видели бы вы сейчас свое лицо! – вдруг ни с того ни с сего заявил он.
– Мое лицо! – Гарриет внезапно почувствовала, как у нее запылали щеки. – Во всяком случае, в моем лице нет ничего такого, чтобы навести кого-то на подобные грязные мысли! А вы… Вы действительно такой развратник, каким вас считают все, и глупо с моей стороны было приезжать сюда. Но я завтра же уеду из этого дома!
– Ну, как вы не понимаете! – пробормотал Стрейндж, снова ухватив Гарриет за руку. – Я ведь просто хотел защитить юного Ника! Для мужчины, Гарри, вы чертовски хороши собой. Именно это и возбудило во мне кое-какие подозрения – и, как оказывается, напрасно. В конце концов, вы же не виноваты в том, что природа одарила вас такой внешностью.
– Но одно только то, что вы осмелились предположить такое… – продолжала кипятиться Гарриет.
– Послушайте, я взрослый мужчина. Я волен, приглашать к себе кого угодно и не пытаюсь убедить вас, что в моем доме привыкли следовать тем же законам, по которым живет так называемое порядочное общество. Но, помимо всего прочего, я еще имею счастье быть отцом очаровательной девочки. И мне волей-неволей приходится думать о многом.
Гарриет невольно содрогнулась.
– Что ж, мне вас искренне жаль. Потому что моим родителям, – передразнила его она, – никогда не приходилось заботиться о подобных вещах!
– Еще как приходилось! – буркнул Стрейндж. – Чтобы ваши родители – и не волновались из-за вас? С таким-то смазливым личиком? И с вашими-то невинными глазами? Бросьте, Гарри! Конечно, они переживали из-за вас. К чести вашей матери, могу сказать, что она сделала все, что могла. Это ее заслуга, что вам до сих пор не приходилось сталкиваться с подобными вещами.
– Да? Ну, раз вам приходилось, то лишь благодаря своей безнравственной жизни! – выпалила Гарриет. И тут же поймала себя на том, что злость, бушевавшая в ее груди, начинает понемногу стихать. Пару минут назад она готова была бежать отсюда, куда глаза глядят… а вот теперь он смотрит на нее, и глаза у него такие, что у нее в груди все переворачивается. Странное чувство захлестнуло Гарриет… оно было похоже на печаль – но, с другой стороны, о чем ей было печалиться?
– Вполне возможно, – кивнул Стрейндж.
– А все эти люди, что окружают вас! – продолжала возмущаться она. – Что они делают в вашем доме? Это из-за них вам в голову лезут подобные мысли!
– Могу вас уверить, что они приходили мне в голову и до этого.
– Остается только вас пожалеть.
– Что ж, вы должны простить меня, юный Гарри. Ведь я на самом деле думал, что знаю вас. И страшно разозлился – поскольку решил, что здорово в вас ошибся.
Гарриет криво улыбнулась.
– Все в порядке, – с некоторым трудом выдавила она. Очарование этого человека было мощным оружием – и он умело им пользовался. Стрейндж двинулся к дому, непринужденно болтая о всяких пустяках.
Едва войдя в дом, она направилась к лестнице, но Стрейндж перехватил ее на полдороге.
– Надеюсь, вы не забыли о Китти?
– Думаю, вы вполне способны обойтись без меня, – не слишком вежливо буркнула Гарриет. – А теперь прошу меня извинить, милорд…
– Чтобы вы могли подняться к себе и попросить своего камердинера собрать свои вещи?
Гарриет замялась. Она должна это сделать. И все же… как же не хочется уезжать!
– Да, – кивнула она. – Это неподходящее место для меня.
Рука Стрейнджа упала.
– Да, конечно… я не могу помешать вам уехать. Вы зайдете к Вилльерсу попрощаться? Я намеревался заглянуть к нему нынче вечером.
– Тогда я тоже зайду, а заодно и попрощаюсь с ним, – сказала Гарриет. – Хочу воспользоваться случаем и поблагодарить вас за гостеприимство, милорд. К несчастью, я оказался более наивным, чем думал, но это не ваша вина. Будет лучше, если я вернусь домой.
В комнате, которую отвели герцогу Вилльерсу, утопавшей в голубом бархате, царила атмосфера роскоши, уместной, по мнению Гарриет, лишь в будуаре куртизанки. Сам герцог, одетый в расшитый жемчугом черный бархатный халат, нежился на оттоманке возле камина, наслаждаясь исходившим от него теплом. В канделябрах горели свечи – теплый свет, выхватив из темноты лицо Вилльерса, переливался на мягких складках его роскошного халата, стекал по мягкому бархату стен.
Увидев их, герцог с улыбкой отложил в сторону книгу, которую читал.
– Слава Богу, хоть кто-то сжалился надо мной, – томно протянул он. – А то я уж подумывал, не выпрыгнуть ли мне из окна. Чертовски скучно, знаете ли!
– Увы, я принес вам дурную весть, – опустившись в кресло, вздохнул Стрейндж. – Я имел неосторожность оскорбить юного Гарри, и теперь он намерен покинуть мой дом – поскольку у меня, по его словам, грязное воображение. Я ничего не перепутал, а, Гарри?
Гарриет ответила кривой усмешкой.
– Грязное воображение? – переспросил Вилльерс. В глазах его вспыхнул неподдельный интерес. – Согласен. А из-за чего весь сыр-бор?
– По-моему, нет никакой нужды вдаваться в детали, – старательно игнорируя свирепые взгляды Гарриет, отмахнулся Стрейндж. – Боюсь, я невольно оскорбил вашего юного протеже, поспешив обвинить его в том, что Гарри питает противоестественный интерес к одному юноше, моему груму. Извинить меня может лишь то, что Гарри в этот момент попытался поцеловать его. Конечно, я, возможно, несколько старомоден, но мне никогда не доводилось видеть, как мужчины целуются, – ну, разве что во Франции.
– Да? А вот я постоянно пытаюсь поцеловать кого-то из мужчин, – ухмыльнулся Вилльерс. – Просто забавы ради – полюбоваться, как бедняга смутится. Напомните мне, Стрейндж, чтобы я не забыл в следующий раз облобызать вас.
– Жду, не дождусь! – буркнул Стрейндж.
– Вы должны извинить его, Гарри, – томно проворковал Вилльерс, обращаясь к Гарриет. – В конце концов, бедняга живет в такой глуши – откуда ему знать, как ведут себя цивилизованные люди вроде нас с вами?
– Но он решил… – возмутилась Гарриет. Вилльерс примирительно поднял руку.
– Именно, именно! – пробормотал он. – Можно гнушаться какими-то вещами, но это вовсе не значит, что такое не может случиться, верно? Стрейндж несет ответственность за своих людей – и за грумов в том числе.
Гарриет ничего не оставалось, кроме как согласиться.
– Самым правильным в подобных обстоятельствах, – невозмутимо продолжал Вилльерс, – было бы предупредить Стрейнджа, что если он и дальше намерен валять дурака, то в следующий раз вы просто хорошенько вздуете его.
– Вздую?! – изумилась Гарриет. А потом не выдержала и рассмеялась.
– Черта с два! – рявкнул Стрейндж.
– Прошу вас, не уезжайте! – попросил Вилльерс. – Поездка сюда едва не доконала меня, но сегодня мне, наконец, полегчало. У меня даже появилась слабая надежда, что мне, возможно, удастся выбраться из этого бархатного гнездышка, которое уже успело надоесть мне до чертиков!
– А мне показалось, вам тут нравится, – изумился Стрейндж.
– Тут? В этой вульгарной комнате? – скривился Вилльерс. – Голубой бархат… фи!
– Похоже, сегодняшний день для меня стал днем открытий, – вставая, проворчал Стрейндж. – Ладно. Но у нас остается еще одна нерешенная проблема. Не думаю, что вам довелось встречаться с Грациями. Очаровательная труппа молодых женщин. Захотите написать их – они будут только за. Захотите, чтобы они спели или станцевали для вас или попытались другими способом разогнать вашу скуку, – они будут счастливы, вернуть вас к жизни.
– Чудесно! – кивнул Вилльерс. – Не могу сказать, что нуждаюсь в том, чтобы кто-то пытался вернуть меня к жизни, поэтому вынужден отказаться. Хоть это и больно…
– Одна из этих Граций, очаровательная молодая особа по имени Китти, вызвалась дать отдельное представление – специально для нас с Коупом. Вообще-то сильно подозреваю, что она положила глаз на юного Гарри, но я довольно нахально намекнул, что тоже хочу поучаствовать.
– Как это неделикатно с вашей стороны! – поморщился Вилльерс. – Каким вы стали деревенщиной, Стрейндж! Надеюсь, вы не станете этого делать, если какой-то из юных леди вздумается устроить персональное представление для меня. Иначе я немедленно пошлю вам вызов. Так, значит, мисс Китти предложила сыграть для вас? Весьма предприимчивая молодая леди!
– Именно, – кивнул Стрейндж. – Но теперь я начинаю думать, что юный Гарри пока еще не готов к тому, чтобы оценить кое-какие… ммм… детали представления, которое любезно согласилась дать нам мисс Китти.
Гарриет метнула в сторону герцога быстрый взгляд. Естественно, в присутствии Стрейнджа она не могла взглядом попросить его о помощи, но нужно же было ей как-то дать ему понять, что сегодняшняя встреча с Китти никак не входит в ее планы. Поэтому, что бы там ни затеяли Китти со Стрейнджем – а она боялась даже думать об этом, – Гарриет твердо решила, что не станет в этом участвовать.
– Я уже говорил нашему другу лорду Стрейнджу, как мне хочется, чтобы ты, мой юный Гарри, стал, наконец, мужчиной, – продолжал Вилльерс.
– Именно, именно, – закивал Стрейндж.
– Что ж, Гарри, – проговорил Вилльерс. – Может, ты предпочел бы пообщаться с мисс Китти наедине? – Он явно дразнил ее. Это было видно по его глазам, в которых сейчас плясали веселые чертики.
Она вызывающе вскинула голову.
– Просто сгораю от нетерпения, – заявила она. – И обязательно наедине! – И, окинув Стрейнджа надменным взглядом, бросила: – Надеюсь, вы не в обиде, милорд?
– Нисколько, – поспешно пробормотал Стрейндж. В глазах его вновь вспыхнул смешливый огонек, значения которого Гарриет не понимала.
Глава 19
В компании ангелов
Одеяние ангела состояло из двух клочков ткани и пары кожаных крылышек. Гарриет подумала, что если все ангелы одеты таким образом, то мужчины наверняка сочтут небеса поистине райским местечком.
Сердце у Гарриет ухнуло в пятки. Скорее всего, чтобы унести отсюда ноги, ей придется признаться в своей принадлежности к женскому полу. А она явно не была готова к такому повороту событий.
Она закрыла за собой дверь и уже открыла, было, рот, чтобы что-то сказать, но не успела – увидев ее, Китти с хихиканьем бросилась к ней через всю комнату.
– О Господи… – выдохнула Гарриет, увидев, как Китти прошмыгнула мимо нее и поспешно заперла дверь на замок.
Заперев дверь, Китти вернулась.
– Ну-ну, Гарри, – проворковала она, – думаешь, я не знаю, что с тобой?
Такого страха Гарриет никогда не испытывала.
– Знаешь?! – запинаясь, пробормотала она.
– Конечно. – Китти пожала плечами. – Ты немного боишься. Все боятся – особенно в первый раз. Конечно, для мужчины это всегда сложнее – ведь как-никак действовать предстоит ему. Но я…
Похоже, пришло время сказать правду.
– Я не… – начала Гарриет.
Но Китти снова разразилась хихиканьем.
– Только не говори, что для тебя это не впервой, Гарри! Ах ты, плутишка!
– Плутишка? – слабеющим голосом повторила Гарриет.
Во взгляде Китти было нечто такое, от чего Гарриет страстно захотелось оказаться где угодно, только не здесь.
– Я не мужчина, – откашлявшись, призналась она.
– Конечно, но это ведь только пока, – нежно промурлыкала Китти и потянулась к ее руке, но Гарриет резко отпрянула в сторону.
– Послушай, я серьезно. Я не мужчина!
В комнате повисла тишина. Гарриет слышала, как гулко, почти заглушая тиканье дедушкиных часов, бьется у нее сердце.
– Ты не мужчина? – вытаращив глаза, переспросила Китти. – Правда?
Гарриет кивнула: – Да.
– Как же это случилось? – сочувственно спросила Китти. – Несчастный случай в детстве? Или… или что-то похуже?
Гарриет озадаченно моргнула… и вдруг поняла, что сама судьба протянула ей руку помощи, подсказывая выход, который она искала.
– Да, несчастный случай, еще в детстве, – с похоронным видом проговорила она. – Я боялся тебе сказать… ведь ты такая красивая.
– О… – выдохнула Китти. – Ах ты, бедняжка! – Сладострастное выражение исчезло с ее лица, словно стертое тряпкой, в глазах читалось искреннее сочувствие. – Представляю, как мучительно для тебя было признаться мне во всем! Конечно, ведь ты же не хочешь, чтобы об этом узнали.
Гарриет тяжело вздохнула.
– Я могу тебе чем-то помочь? – Китти была в смятении, но при этом исполнена сочувствия.
– Мне уже ничем не поможешь. Это так… так унизительно! – Гарриет вдруг испугалась, что зашла слишком далеко. Похоже, она переигрывает. Но Китти, привыкшая драматизировать любое событие, даже глазом не моргнула.
– Давай-ка выпьем, – похлопав Гарриет по плечу, предложила она. – В таких случаях нет лекарства лучше, чем бренди. Знаешь, в свое время я из кожи вон лезла, чтобы меня взяли хористкой в театр «Друри-Лейн». Директор спросил, смогу ли я сыграть обезьяну. Естественно, предполагалось, что в роли аудитории выступит он сам.
– Господи… и чего же он от тебя хотел?
– Чтобы я покувыркалась на полу – как в цирке. – Китти, пожав плечами, щедро плеснула в бокал бренди и протянула ей. – Держи, Гарри. Это пойдет тебе на пользу. А насчет остального… не вешай нос, слышишь? Мало ли что в жизни бывает? Может, все наладится само собой, когда ты немного возмужаешь. – Она шутливо подмигнула. – В конце концов, «хозяйство» у тебя – дай Бог каждому! Как говорится, все на месте. Эх, жаль – такое богатство пропадает!
– Ты тоже так считаешь? – воскликнула Гарриет, мысленно возблагодарив Бога зато, что не забыла сунуть в брюки скатанный шерстяной носок – пресловутое «хозяйство» и впрямь получилось довольно внушительным. – Стало быть, директор театра решил, что из тебя выйдет гимнастка.
– Не знаю, что он там решил, – мрачно буркнула Китти, – но кувыркаться велел голой.
Гарриет удивленно распахнула глаза.
– Вот-вот, по всей сцене, – подтвердила Китти. – Пообещал, что заплатит кучу денег. Но даже если бы он поклялся озолотить меня, я бы и тогда не согласилась! – Она презрительно поджала губы. – А такое можно делать только удовольствия ради… надеюсь, ты меня понимаешь.
Гарриет сделала большой глоток бренди.
– Да, наверное, ты права.
– Мне не следовало говорить с тобой о таких вещах, – с несчастным видом продолжала Китти. – Ты ведь, наверное, вообще не способен получить удовольствие. Прости.
– Все в порядке, – успокоила ее Гарриет. – Конечно, для меня все это недоступно, но ты говори, я слушаю.
– Это все очень грустно. – Глаза Китти затуманились.
– А как насчет того, чтобы выйти замуж? – поспешно спросила Гарриет. – Ты об этом не думала?
– Мне уже три раза делали предложение, – похвасталась Китти. – Знаешь, наверное, в следующий раз я соглашусь. Четыре – мое счастливое число.
Услышав такой довод, Гарриет почувствовала, что у нее голова идет кругом.
– А если этот четвертый тебе не понравится?
– А мне почти все нравятся, – весело бросила Китти. – Конечно, идеальным вариантом был бы кто-то вроде тебя. Если только… ну, ты понимаешь. – Она деликатно замялась.
– Да, – кивнула Гарриет, одним глотком опрокинув в горло все, что еще оставалось в бокале. – Кажется, понимаю…
К этому времени Китти раскраснелась, и то и дело хихикала, так что разобрать, что она говорит, было нелегко.
Гарриет в очередной раз подхватила покачнувшуюся Китти, которая так и норовила свалиться на пол.
– Нужно раздобыть что-то поесть.
– Можно просто позвонить дворецкому. Можно просто позвонить, и все… – Китти взмахнула рукой и чуть не повалилась, – и все принесут. Ты и представить себе не можешь, что мы заказывали! Вот я, как приехала, велела на завтрак подать шампанское!
– И подали? – поинтересовалась Гарриет.
– Конечно, – невнятно пробормотала Китти, снова угрожающе кренясь в сторону. – Наверное, действительно нужно что-то съесть. Я так переволновалась, что за ужином у меня кусок не лез в горло!
Гарриет, встряхнув, поставила Китти на ноги и подтолкнула к двери.
Поуви хватило одного взгляда, чтобы разобраться в ситуации. Подскочив к ним, он подхватил Китти с другой стороны и кивком подозвал лакея.
– Отыщите лорда Стрейнджа.
– О нет… не нужно! – невнятно запротестовала Гарриет.
– Его милость желает знать все, что происходит у него в доме, – непререкаемым тоном сказал Поуви. Схватив обмякшую Китти в охапку, он поволок ее по коридору с таким видом, словно возиться с нализавшимися ангелами было для него самым обычным делом.
Впрочем, возможно, так оно и есть, подумала Гарриет.
– Идем, Гарри! – заплетающимся языком окликнула Китти. – Эй, где ты? Гарри!
Гарриет, помявшись немного, отправилась вслед за ними в гостиную.
– Стрейндж придет, да? – спросила Китти, стараясь сфокусировать взгляд на дворецком.
– Не могу знать, мисс, – чопорно сказал Поуви. – Если его милость свободен, то придет.
Поуви усадил Китти на стул.
– Яйца в горячем масле, и побыстрее! – велел он лакею. – И еще чашку горячего чая. Ну и парочку бутербродов с лососиной.
Гарриет уселась за стол.
И конечно, не прошло и минуты, как в гостиной появился хозяин дома.
– А, ну конечно – мистер Коуп тоже здесь! – добродушно воскликнул Джем. – А я-то гадал, о ком речь, когда лакей пришел доложить, что какая-то молодая леди немножко перепила!
– Не знаю, почему вы сразу подумали обо мне! – строптиво буркнула Гарриет, подняв на него глаза – просто потому, что больше смотреть, было некуда.
– Наша Китти редко допивается до такого состояния, – объяснил Стрейндж. И, наклонившись, принялся с интересом разглядывать гостью. – Должно быть, вы здорово ее разочаровали.
– Я тут ни при чем, – возразила Гарриет. – Дело в том, что она рассчитывала, что вы сделаете ей предложение – возможно, даже сегодня вечером.
– Еще одно разочарование! – пробормотал Джем. – Боже мой, бедняжка вот-вот уснет прямо на стуле!
– Я должен пойти наверх, – объявила Гарриет. Но не двинулась с места. По всему телу ее разливалось странное возбуждение.
Джем покосился в ее сторону.
– А как же яйца в горячем масле? Я их обожаю. Если приготовить их правильно, они просто тают во рту, а моя кухарка готовит их изумительно.
С его способностью убеждать он и салат из соломы уговорит съесть, мрачно подумала Гарриет. Пару минут спустя, появился лакей – подхватив уснувшую Китти под мышки, он уволок ее в спальню.
– Ай-ай-ай! – сочувственно поцокал языком Джем, усевшись на освободившийся стул. – Молодым девушкам не следует пить как мужчинам. Бренди валит их с ног, и бедняжки засыпают, даже не успев снять свои крылышки. Держу пари, что именно так и произошло, верно?
– Именно, – кивнула Гарриет. – Вы все очень точно описали.
– Никогда не разочаровывайте женщин, Гарри, – нравоучительным тоном проговорил Джем.
В его глазах мелькнул огонек веселого изумления, говоривший… черт, о чем же он говорит?
– А я как раз ломал себе голову над теми стихами, которые вы мне передали, – продолжал он. – Готов поспорить, что завтра утром вы принесете мне две следующие строчки. Я угадал?
– Может быть, – осторожно пробормотала Гарриет. – Если мне их дадут, конечно, – торопливо добавила она.
– Ночной порой… – задумчиво пробормотал Джем. – И дальше что-то о том, что соловей, мол, поет по ночам. Звучит несколько театрально, вы не находите? Как будто из какой-то очень старой пьесы.
Мистер Поуви поставил на стол перед ними нагруженный блюдами поднос.
– Яйца в горячем масле, милорд, – объявил он. – Масла побольше, как вы предпочитаете. И горячий чай с лимоном.
– Спасибо, Поуви. Об остальном мы позаботимся сами, – кивнул Джем. Это было сказано добродушно, но таким тоном, что дворецкий моментально исчез.
– Над чем вы сегодня работали? – осведомилась она, впиваясь зубами в кусочек поджаренного хлеба.
– В основном занимался тем, что писал письма. Лорд-канцлер сообщает, что его величество очень расстроен из-за огромного долга королю Дании. Но я еще два года назад предупреждал, что лучше не вкладывать деньги в акции «Гинни компани», которую субсидирует Дания, однако моим советом пренебрегли. Так что решать эту проблему членам тайного совета теперь придется своими силами.
– Значит, вам приходится общаться с лорд-канцлером? – удивилась Гарриет.
– Деньги! – пожал плечами Джем. – Если у вас они есть, вас постоянно втягивают в разговоры о таких вещах, о которых вы предпочли бы не говорить.
– С лорд-канцлером?
– И с его величеством тоже. Готов поспорить, что еще до конца недели король отправит министра финансов в отставку. Нет, единственным, интересным событием за весь день стал момент, когда я распечатывал посылку с очередными редкостями, которую отправил мне из Лондона один из моих людей.
– И что там было? – полюбопытствовала Гарриет.
– Саламандра, – улыбнулся Джем. – Еще кое-что. И обломок креста, на котором был распят Христос, хотя это уже сороковой по счету, который мне предложили купить. Из всех этих обломков дерева можно построить второй Ноев ковчег.
– Тогда для чего вы его купили? – удивилась Гарриет.
– Он был частью лота, – объяснил Джем. – В прошлом году умер мсье Бонне де ла Мосон, и его коллекцию редкостей пустили с молотка.
Она заметила, что Стрейндж пристальнее, чем обычно, приглядывается к ней.
– Сам-то я по натуре человек ленивый и безответственный, – добродушно хмыкнул он. – Просто мне нравится коллекционировать диковинки… меня всегда влекло к себе все редкое и необычное…
При этих словах в глазах его загорелся огонек, заставивший Гарриет впервые задуматься над тем, не относит ли Джем к числу диковинок заодно и ее саму.
– Все, что не вписывается в общепринятые рамки, само по себе представляет немалую ценность, – продолжал Джем. – А возьмите хотя бы людей – все они так похожи. Скучно до зевоты.
Гарриет довольно быстро расправилась с яйцами в горячем масле. Они и впрямь таяли на языке.
– Тогда почему, ради всего святого, ваш дом всегда битком набит людьми? Если вам с ними скучно, выставите их за дверь. А раз вы этого не делаете, значит, вам нравится окружать себя людьми.
– Ну, тех, кто приезжает в мой дом, вряд ли можно назвать обычными людьми!
Гарриет немного подумала.
– Не согласен, – наконец объявила она. – Хотя поначалу они показались мне довольно забавными. И все же… Знаете, что поразило меня больше всего? Что при всех своих странностях Китти, в общем-то, мало, чем отличается от других юных леди.
– Китти не леди, – возразил Джем.
– И, тем не менее, она очень похожа на них. Тот же тоскливый, ищущий взгляд… ну, вы понимаете. Могу поспорить на что угодно, что она готова выскочить замуж за первого же, кто…
– Пожалуй, мне стоит попридержать язык, – пробормотал Джем.
– Она выйдет замуж и народит кучу детей, – твердо сказала Гарриет. – И хотя потом станет частенько рассказывать, как была одной из Граций, и даже, может, будет с тоской вспоминать это время, но дети не дадут ей скучать и она будет счастлива. Мне даже кажется, что она не станет сильно горевать по тем дням, когда она расхаживала с ангельскими крылышками за спиной.
– Для юнца вы слишком здравомыслящи, – буркнул Джем.
– Ну, здравомыслие – привилегия не только пожилых! – парировала Гарриет.
– И откуда оно берется, позвольте спросить?
– О, от скуки, конечно, – беспечно бросила она. – Когда становится скучно, поневоле начинаешь о многом задумываться. Вот поэтому я и говорю, что между представителями лондонского света и вашими гостями на самом деле очень много общего.
– А что вы думаете о Вилльерсе?
– Он другой. У него есть страсть.
– Шахматы?
– Да. А когда в душе человека живет страсть, у него и жизнь совсем другая.
– А у вас она есть? – Эта фраза прозвучала как обычный вопрос, но Гарриет почему-то смутилась.
Интересно, а у нее есть какая-нибудь страсть? Есть ли у нее то, что привязывает ее к жизни – в отличие от Бенджамина? Он покончил с собой, когда понял, что не может быть первым. Что ж, это тоже своего рода страсть…
– Настоящей, наверное, нет. А у вас?
– Мне повезло, – сказал Джем, расправившись с последним тостом. – У меня, их несколько. Собственно говоря, меня просто-таки обуревают страсти. Мне нравится создавать что-то… вспомните мою падающую башню. Люблю узнавать о всяких диковинках, которые встречаются в природе. А еще я очень люблю наблюдать за тем, как оборачиваются деньги, что весьма полезно для моего кошелька.
– Вам действительно повезло, – кивнула Гарриет. – Если надоедает одно, то всегда остается что-то другое.
– Так найдите и себе какую-то страсть, Гарри. Бог свидетель, вам это необходимо!
