Текст книги "Большая кража"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Услышав шум приближающейся машины, Райан сразу понял, что это не к добру, а когда узнал пикап Боба-младшего, тихо выругался, поставил бокал на капот «мустанга» и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь подходящего. Он не стал делать вид, будто ничего особенного не происходит; впрочем, излишней суеты в его движениях тоже не было. Заметив поваленное дерево, он подошел к нему, и к тому времени, когда Боб-младший вылез из пикапа, в руках Райана оказался здоровенный почти прямой сук, на который он и оперся в позе отдыхающего копьеносца.

Сидевшая в машине Нэнси, приподняв в приветственном жесте бокал и расслабленно положив другую руку на спинку сиденья, сказала: «Привет, Боб» – и стала ждать, что будет дальше.

Боб-младший осмотрелся, чтобы оценить ситуацию. С Нэнси все было ясно. Увидев на капоте «мустанга» недопитый бокал, он сплюнул и перевел взгляд на Джека Райана. Тот молча стоял чуть поодаль, опираясь на свою дубину, или палку, или хрен знает как назвать эту штуку, которой он вооружился. Нэнси и Райан продолжали молчать, явно давая понять, что право очередного хода перешло к нему. Ну, Райан – он-то сам напросился, и с ним, ясное дело, придется разобраться: ему было сказано, чтобы проваливал отсюда, но он так и не уехал. Следовательно, он должен получить урок, который запомнит надолго. А тот факт, что за ними наблюдала Нэнси, требовал от Боба показательного выступления. Девчонка должна понять, что такие сопляки, как Райан, для него, Боба Роджерса-младшего, не соперники. В общем, надо было по возможности эффектно и убедительно отделать Райана. Сняв свою ковбойскую шляпу и солнечные очки, Боб-младший положил их через окно в кабину пикапа.

– Боб, – вдруг обратилась к нему Нэнси, – «Колд Дак» глотнуть не хочешь?

– Спасибо, я потом, – ответил Боб-младший. Потом на мгновение отвел взгляд от Райана и спросил: – Что ты здесь делаешь? – И тут же понял, что зря затеял этот разговор.

– Сама не знаю, – ответила Нэнси. – Он меня сюда привез.

– Он что… позволил себе что-нибудь лишнее?

– Ну, ты спросил! Дай-ка подумать… Нет, знаешь, вот именно лишнегоон себе и не позволил.

Нэнси явно развеселилась.

Вновь посмотрев на Райана, Боб-младший презрительно скривил губы:

– Парнишка любит играть со всякими палками. Если нет бейсбольной биты, найдет какую-нибудь корягу.

Райан молча стоял и ждал.

– Крутой парень наш Райан, когда у него в руках дубина. Эй, мальчик, а ты по-честному драться никогда не пробовал?

Райан нахмурился и, глядя на Боба исподлобья, спросил:

– По-честному? Это, по-твоему, как? Натянуть канаты и позвать судью?

– Настоящие мужики дерутся кулаками, – сказал Боб-младший.

– Ну, это не ко мне. Вот ты у нас настоящий мужик, так и иди сюда, а я уж как-нибудь по-детски попробую.

– У меня в кузове, между прочим, монтировка есть, – сообщил Боб-младший. – Может, я лучше ею воспользуюсь.

– Ну, это ты как хочешь, – сказал Райан. – Только скажи мне сначала, какого, собственно говоря, хрена ты в драку лезешь?

– Хочу поучить тебя уму-разуму. Ты, видно, решил, что крутизны тебе не занимать и на меня тебе плевать.

– Разве я когда-нибудь такое говорил?

– Еще не хватало, чтобы ты об этом говорил. Да я таких, как ты, насквозь вижу. Как только увидел тебя, сразу понял, что в бригаде одни неприятности будут.

Райан продолжал изучающе рассматривать Боба.

– Значит, твердо решил драться?

– Ты сам на драку нарвался, – ответил Боб-младший.

Райан посмотрел на Нэнси и сказал:

– Скажи ему, что это вовсе не обязательно. Что ты и без драки его уважаешь.

Удивленно вскинув брови, Нэнси ответила:

– Это не ко мне. Что тут у вас происходит, я понятия не имею.

– Просто скажи ему, что не хочешь, чтобы мы били друг другу морды.

– Оставь ее в покое, – рявкнул Боб-младший.

Райан покачал головой и сказал:

– Нет, Боб, ты, кажется, полный кретин. Она же специально нас стравливает. Нашла себе клоунов.

– Ты, как я вижу, за шкуру свою дрожишь, – процедил сквозь зубы Боб-младший. – Да еще при этом за бабью спину прячешься. Вот и вся твоя крутизна.

Райан понял, что драки не избежать и что она вот-вот начнется. Еще с первых своих мальчишеских драк он научился распознавать этот момент по напряжению, железной хваткой схватывавшему солнечное сплетение. То, что противник перешел этот невидимый рубеж, он определял по глазам. Райан много думал об этом и пришел к такому выводу: противник чувствует то же самое, думает точно так же, решимость и страх точно так же борются в нем, а мозг судорожно просчитывает возможное развитие драки, выискивает самый выигрышный для себя вариант. И сколь бы сильным ни был противник, стопроцентной уверенности в том, что драка закончится его победой, у него нет. Разобравшись в этом, Райан вывел для себя твердое правило: если ты понял, что драки не миновать, если поймал в себе и в глазах противника это ощущение неизбежности, – сразу же переходи к делу. Бей первым и как можно сильнее.

Боб-младший, сам того не желая, облегчил Райану задачу. Когда тот уже готов был взорваться, Боб вдруг отступил назад и, повернувшись вполоборота, заглянул в кузов пикапа в поисках монтировки или баллонного ключа. Райан тут же бросился вперед. Боб-младший боковым зрением заметил его движение и, переведя взгляд, был просто поражен, с какой скоростью он двигался. В два прыжка Райан оказался на расстоянии удара, и Боб увидел, что дубина описывает дугу, окончание которой явно приходилось ему в голову.

Боб-младший присел и одновременно попятился вдоль борта пикапа. Он успел поднять руку, и удар дубинки пришелся ему по предплечью.

Рука онемела от боли, настолько сильной, что Боб-младший даже на секунду закрыл глаза. Продолжая прикрывать голову, он не уследил за тем, как дубина взлетела во второй раз, и по адской боли в ноге понял, что теперь удар пришелся по левому колену. Стало ясно, что этот сукин сын не даст ему ни мгновения передышки, и Бобу оставалось лишь одно – невзирая на боль, броситься вперед. Третий удар обрушился ему на левое плечо, но Боб-младший уже набрал скорость, и остановить его было нелегко. Он обеими руками перехватил просвистевшую в воздухе палку и стал выкручивать ее из цепких ладоней Райана. В этот момент он впервые с начала драки разглядел лицо противника, напряженно смотревшего ему прямо в глаза.

– Ну все, парень, отмахался ты своей палкой.

Не успел он договорить эти слова, как Райан неожиданно отпустил дубинку и левой рукой изо всех сил ударил Боба в лицо.

Боб отшатнулся и, не успев еще понять, что случилось, получил второй удар в лицо – теперь уже справа. Райан понял, что это его последний резерв, которым он может воспользоваться. Нужно во что бы то ни стало свалить противника с ног. Он обрушил на Боба-младшего град ударов. Не особо изощряясь в технике, Райан просто молотил его по лицу то справа, то слева с хорошим замахом от плеча, вкладывая в каждый удар весь вес своего тела, всю свою силу. Ошарашенный этим шквалом, Боб шаг за шагом отступал, но, к ужасу и изумлению Райана, продолжал крепко держаться на ногах и даже не думал падать.

Боб выпустил из рук дубину и сделал шаг назад, выиграв таким образом долю секунды. Он успел вытереть рукавом кровь с лица, сделать глубокий вдох и, глядя прямо на Райана, перешел в атаку. Райан уловил это движение и встал в глухую защитную стойку, прикрыв лицо уже уставшими от множества нанесенных ударов руками.

Нэнси тем временем подлила себе «Колд Дак» и, потягивая коктейль, наблюдала, как они молотят друг друга. Боб-младший был явно крупнее; рядом с ним Джеки, честно говоря, смотрелся доходягой. Тем не менее именно он сумел первым пустить кровь противнику. Сейчас лицо Боба-младшего представляло собой жутковатую кровавую маску, клетчатая рубашка спереди тоже была вся залита кровью. Но он всего этого, казалось, не замечал. Нэнси увидела, как он принимает плечом летящий кулак Райана, не успевает заслониться от удара слева и Райан впечатывает ему кулак прямо в челюсть – ух ты! Но Боб не отшатнулся, и в следующую секунду его огромный и тяжеленный, как пушечное ядро, кулак обрушился в лицо Райана. Тот, пропустив удар такой силы, сбился с ритма, и Боб воспользовался этим, чтобы ударить еще раз и еще. Райан не удержался на ногах и, зашатавшись, рухнул на колени.

Ну вот и повеселились, подумала Нэнси. Неплохо. Молотили они друг друга довольно долго. Затем, к своему удивлению, она увидела, что Райан пытается встать. Сначала его движение было очень медленным, а затем буквально в долю секунды Райан распрямился и нанес Бобу боковой удар справа. Тот опять отступил, но быстро собрался, и вот противники уже снова из последних сил обрушили друг на друга град ударов. Наконец Райан упал.

Он упал на четвереньки и на этот раз даже не пытался подняться. Руки и рот невероятно болели. Он хотел прикоснуться к челюсти, чтобы проверить, осталось ли там хоть что-то целое, но боялся, что как только оторвет руку от земли, не устоит на четвереньках и упадет лицом в траву. Противник? Ну, он, наверное, здоровей быка будет, если сумел устоять, получив столько ударов. Доказывать ему что бы то ни было, по крайней мере сегодня, Райан больше не собирался.

Он не сразу увидел, что Боб-младший тоже не удержался на ногах. Райан повернул голову в сторону и обнаружил, что его противник сидит на земле в нескольких футах от него и, запрокинув голову и закрыв глаза, прижимает к носу платок.

С немалым трудом Райан перекатился на бок, а потом сел. Черт, и плечи тоже болят. Присмотревшись к Бобу-младшему, он сплюнул слюну с кровью и, еле ворочая языком, сказал:

– Не так делаешь.

Боб-младший открыл глаза, скосил их на Райана, но ничего не ответил.

– Так кровь не остановишь, – пояснил свою мысль Райан.

– Пошел ты, – пробормотал Боб-младший в платок. – Посижу с запрокинутой головой – и все.

– Не так, – сказал Райан. – Чтобы остановить кровь, надо как следует просморкаться, а потом зажать нос и наклониться вперед.

– Да ты охренел.

– Все думают, что нужно голову запрокидывать, – настаивал Райан, – а на самом деле все наоборот: наклони ее вперед. Ну, попробуй.

Боб-младший недоверчиво посмотрел на него, но послушался совета, убрал платок и наклонился вперед. Кровь из разбитого носа закапала на траву.

– Давай-давай, высморкайся, – сказал Райан. – А теперь зажми рукой: сейчас лучше будет. – Он посмотрел на Боба, чтобы убедиться, что тот делает правильно.

Примерно через минуту тот сказал:

– Столько кровищи я не видел с тех пор, как освежевывал оленя, которого подстрелил недалеко отсюда прошлой осенью. – Голос его звучал в нос, словно при простуде, и он снова приложил к лицу платок.

– А что, здесь много оленей?

– До хрена. Спустись к озеру и пройдись вдоль берега: на каждом шагу тропинки, по которым они ходят на водопой.

– Я никогда не охотился.

– А того, в прошлом году, я даже специально не выслеживал. Только сошел с дороги, не успел еще ружье с плеча снять, а он уже стоит, будто дожидается.

– А что у тебя за ствол?

– У меня их несколько. В тот раз я карабин с собой взял, он даром что старый, а отсюда до самого Холдена дострелит.

– Слушай, тут есть один человек, Уолтер Маджестик, – сказал Райан, – так он хочет в этих местах охотничий домик поставить.

– А ты что, его знаешь?

– Я сейчас у него работаю.

– Эй, – сказала Нэнси из машины. – У вас что, антракт, что ли?

Райан посмотрел на Боба-младшего и сказал:

– Я собираюсь сейчас сесть в машину и уехать. Возражений нет?

Боб-младший покачал головой:

– Плевать я хотел на то, что ты собираешься делать.

Он все еще сидел на траве, когда «мустанг», развернувшись на поляне, скрылся в узком тоннеле лесной дороги.

Райан и Нэнси не проронили ни слова до тех пор, пока не выехали из леса и не свернули на проселочную дорогу к лагерю. Райан чувствовал на себе ее взгляд и наконец не выдержал:

– Ну что, понравилось? Получила, что хотела?

– Ты тоже хорош: еще меня и обвиняешь? – Нэнси сидела вполоборота, опершись спиной о дверцу машины, и смотрела на него. – Как ты себя чувствуешь?

– А ты как думаешь? Как будто по морде надавали.

– На вид вроде бы ничего. Могло быть и хуже. На, глотни. – Она протянула Райану бокал, и тот, сделав глоток, поморщился. Сначала ему обожгло десны и нёбо, а затем ободрало пересохшее горло. Зубы и челюсти Райана страшно болели. Открывая и закрывая рот, он слышал у себя под ухом какой-то клацающий звук. Пальцы и ладони саднило, смотреть на них было страшно: грязь с земли и кровь покрывали их сплошной коркой. Нэнси забрала у него бокал, но он так и продолжал держать руль одной рукой. Впереди он заметил группу возвращавшихся с поля рабочих-сборщиков. Услышав звук автомобильного мотора, они стали оборачиваться и отходить на обочину.

– Ну что ж, по крайней мере один вопрос эта драка помогла решить, – сказал Райан.

– Ты о чем?

– Я в тот охотничий домик больше не сунусь. Сколько там будет денег – меня не касается.

Нэнси уставилась в лобовое стекло и ответила не сразу. Наконец сказала:

– Я так и знала, что ты откажешься. Не знала, когда и под каким предлогом, но давно уже это поняла.

– Значит, ты умнее меня, – усмехнулся Райан, – потому что я решил это только что.

– Не надо себя обманывать. Может, ты и хотел обокрасть этот дом, но на самом деле орешек тебе не по зубам, – сказала Нэнси. – Ты как был мелким воришкой-домушником, Ваня, так им и останешься. И сколько бы ты ни мечтал о большой краже, вроде пятидесяти тысяч, тебе этого не потянуть.

– Что ты несешь? – возразил Райан. – Он же нас видел. Представь себе: полиция спрашивает у него: «Вы кого-нибудь видели здесь в последнее время?» Ясное дело, он сразу же нас вспомнит. По крайней мере, меняон точно не забудет, а чтобы сложить два плюс два, большого ума не потребуется.

– По-моему, ты просто не в духе, – заметила Нэнси.

– Верно подмечено. С чего бы это, как ты думаешь?

– Ты злишься потому, что решил, будто бы я спровоцировала вас на драку.

– Это к делу не относится, – сказал Райан.

– Но ведь тот факт, что Боб нас видел, еще ничего не доказывает.

– Я не собираюсь так рисковать, – сказал Райан.

– Ладно, поговорим об этом позже. Сейчас поедем ко мне, я обработаю твои раны, а там посмотрим. Договорились?

– Нам не о чем договариваться.

Машина почти поравнялась с сезонниками, уступившими ей дорогу. Райан сказал:

– Поставь бокалы на пол.

Фрэнк Писарро, услышав шум мотора, выглянул из двери сарая и остался стоять, глядя на поднятое машиной облако пыли. На другой стороне дороги он увидел Билли Руиса; тот возвращался с поля и теперь, перескочив через кювет, стоял на краю дороги и тоже глядел вслед машине. После чего направился к сараю.

– Кажется, это Джек, – сказал он.

– А кто же еще? – сказал Писарро. – Решил показать нам, какую он себе телку завел, да еще и с тачкой впридачу.

– Я ему рукой помахал, – сказал Билли Руис, – но он не заметил.

– Да видел он тебя.

– Не думаю.

– Видел, видел, – сказал Писарро. – Он всех нас видел.

– Тогда почему он хотя бы рукой не махнул?

– Ишь чего захотел! В такой машине он теперь мистер Джек Райан.

Билли Руис покачал головой:

– Да нет, он просто меня не заметил. Иначе бы обязательно помахал.

– Черт возьми, да заткнись ты со своим маханием! Видел – не видел, какая разница? Он теперь тебя и в упор не разглядит. Плевать ему на тебя.

Сплюнув на землю, Писарро отошел от двери и скрылся в темноте сарая. Он нашел сигарету, закурил и улегся на свой тюфяк, давая понять, что не собирается продолжать этот дурацкий разговор. Ему нужно было подумать – о Райане, об этой девчонке, купающейся голой по ночам, свести кое-какие мысли воедино и сообразить, что делать дальше.

Исходный пункт таков: коробку с бумажниками он продал девчонке. Поторопился, конечно. Всю вчерашнюю ночь он провел без сна, вспоминая эту девчонку: как она вылезла из бассейна и как стояла, вытираясь, прямо перед ним, даже не пытаясь прикрыться, пока они обсуждали Джека Райана и бумажники. Она надела блузку и шорты, и он снова повторил свою цену: пятьсот долларов. Девчонка ушла в дом и принесла оттуда восемьдесят долларов. Блузку при этом застегнуть она так и не удосужилась. Не надо было отдавать ей коробку, пусть раздобыла бы еще деньжат, но у нее было только восемьдесят, а он, одурманенный близостью наличных, взял их.

Не надо было продавать все бумажники сразу, а торговать ими по-одному: приходить раз в неделю и получать причитающиеся ему бабки, и чтобы она выносила их в чем мать родила.

Наверное, можно было затащить ее в дом или завалить прямо там, на траве. Она явно на это напрашивалась. Это был бы класс – поиметь девчонку самого мистера Ритчи, но именно поэтому он ее и не тронул. Во-первых, он просто не мог поверить своим глазам – любовница самого хозяина стоит перед ним совершенно голая, – а во-вторых, понимал, что, если дотронется до нее, с ним что-то произойдет. Что именно, он не знал. Что-то ужасное.

Ну ладно, вчера он не все по уму сделал, но после драки кулаками не машут. У него, кстати, есть еще один козырь, и если он сумеет выложить его в нужный момент, то сможет получить с этой наглой девчонки деньги. Он ведь вполне может позвонить в полицию и рассказать все о Райане и о его воскресном воровстве.

Итак, нужно явиться к ней ночью, когда она будет одна, без Райана, и растолковать этой стерве, во сколько ей обойдется его молчание: пятьсот долларов, или он звонит в полицию. И уж на этот раз стоять на своем и не размениваться на мелочи. Восемьдесят баксов! Ишь чего придумала!

Он начал придумывать, как именно он ей об этом скажет. Например: «Если у тебя самой нет бабок, пусть твой дружок постарается. Что-что, а воровать он умеет. Мне, в общем-то, все равно, где ты их раздобудешь».

И самое главное – не забыть повторить: «Пятьсот, и ни долларом меньше. Если не согласна – я звоню в полицию».

Фрэнк Писарро лежал на своем тюфяке в пропахшем плесенью сарае с застеленным газетами полом и жестяной крышей, курил сигарету, и вдруг его осенило: «Погоди-ка, старина. На кой черт тебе связываться с полицией? Полиция тут не нужна. Есть кое-что получше полиции».

А скажет он ей так: «Если не заплатишь пятьсот баксов, я напишу кое-кому письмо. Коротенькое такое письмецо мистеру Ритчи».

13

В первый момент, очнувшись и открыв глаза, Райан никак не мог сообразить, где он находится. Все тело по-прежнему ныло, но уже не так сильно. Слегка пошевелившись, вытянув ноги и подвигав руками, он ощутил прохладные металлические трубки шезлонга. Вроде бы даже почувствовал какое-то удовольствие от того, что тело болит: словно сделал наконец тяжелую и неприятную работу. Он был рад, что подрался с Бобом-младшим, и рад, что все теперь позади. И рад, что Боб-младший их там увидел.

Возможно, он и впрямь не решился бы на кражу, и все разговоры с Нэнси так и остались бы пустыми разговорами. Наверное, не застукай их там Боб-младший, он и сам бы придумал какой-нибудь предлог, чтобы отказаться от дела. А может, стал бы тянуть время и сбежал бы в самый последний момент. Кто знает. Гадать, как оно могло бы быть, – занятие неблагодарное.

Скорее всего, он просто устал. Хотя нет, дело не в этом. То есть он, конечно, устал, и все тело болит после драки, но к его отказу это не имеет никакого отношения. Причина явно в другом.

Он чувствовал себя так, будто у него гора с плеч свалилась. Он мог просто так взять и сказать себе: «Вот видишь, тебе не нужно лезть в этот дом. Не нужно воровать деньги и думать, как бы с ними не попасться. Ты не будешь замешан в преступлении и можешь спать спокойно и не дрожать от страха, что девчонка кому-нибудь проболтается. Не нужно ждать неприятностей. Можно вообще об этом не думать».

Ему хотелось курить. В кармане рубашки ничего не было. Возможно, сигареты лежат рядом, на пластмассовом столе рядом с шезлонгом, но было слишком темно, чтобы разглядеть, так ли это. Повернувшись, чтобы взглянуть на стол, он немного огляделся. В комнате, выходившей на внутренний дворик, было темно, лишь узкая полоска света пробивалась откуда-то из глубины дома. Лестница, ведущая на второй этаж, тоже была погружена в темноту. Нэнси нигде не было видно, и он подумал, что она, наверное, легла спать. Сколько сейчас времени, он не знал. Наверное, больше десяти. Значит, он проспал часа три. Райан подумал было окунуться, чтобы освежить уставшее тело, но рассудил, что дело того не стоит. Самое трудное еще впереди – завтра. С утра, когда он проснется, у него будет болеть все, даже то, что сегодня не болело, и с этим ничего не поделаешь. Интересно, подумал он, на кой черт она выключила свет.

Нэнси услышала шаги Райана на крыльце, ведущем из внутреннего дворика. Сидя в большом кресле в темноте, она увидела его силуэт на веранде; увидела, как он распахнул стеклянную дверь и вошел; увидела, как он остановился, осмотрелся и почему-то направился к ближайшей двери – в курительную комнату. Когда он оказался возле кресла, в котором Нэнси, свернувшись калачиком, могла бы спрятаться и при свете, она окликнула его:

– Привет.

Райан ответил не сразу. Ее голос прозвучал для него неожиданно, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, откуда именно она говорит, и придумать, что сказать в ответ.

– А я-то думал, что сам застигну тебя врасплох, – сказал Райан.

– Я в курительной не сплю, – сказала Нэнси.

Райан наклонился над креслом и включил настенную лампу.

– А где ты спишь?

– Наверху.

– Покажешь мне?

– Потом, – ответила Нэнси. – Я принесла все, что нужно.

– Что, например?

– Все, что можно достать из бара. – Нэнси пристально рассматривала его, слегка наклонив голову и подняв глаза. – Пиво в морозилке, – добавила она.

– Я, в общем-то, ничего не хочу.

– Зато я хочу.

– Вот уж не думал, что ты пьешь пиво.

– Иногда – почему бы и нет? Не принесешь мне?

Она видела, как он пошел в кухню, уголком глаза заметила, что он нашарил выключатель и зажег свет. Слышала, как открылась дверца холодильника, а через мгновение захлопнулась.

Из кухни донеслось:

– Здесь нет никакого пива.

Нэнси смотрела на стеклянную дверь, выходившую на террасу. Она была распахнута, и в проеме открывался черный прямоугольник ночи, а в стекле виднелось смутное отражение комнаты. Она видела там себя, сидящую в кресле.

– Посмотри в буфете рядом с морозилкой. На нижней полке.

– Ты, часом, не англичанка? Надо же такое придумать – пиво теплое пить.

– Сунь пару бутылок в морозилку. Пять минут – и холодное.

– Может, выпьем чего-нибудь другого?

– Не хочу я ничего другого. Я хочу пива.

Райан выглянул из кухни и сказал:

– Если уж ты чего-то захочешь, то от своего не отступишься.

Нэнси замерла в ожидании. Вот скрипнула дверь буфета. Вот донесся какой-то еле слышный шорох – наверное, он достал коробку. Потом все стихло. Чтобы отвлечься, Нэнси начала считать про себя: тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре…

– Нет здесь никакого пива, – послышался наконец голос Райана.

Она посмотрела через плечо и увидела Райана, появившегося в дверях.

– Там груда старых бумажников, а пивом даже не пахнет.

Нэнси повернулась всем телом и, перевесившись через подлокотник, спросила:

– Ты их не узнаешь?

Райан пристально посмотрел на нее. Наконец вошел в гостиную, пододвинул оттоманку к креслу Нэнси и сел напротив нее.

– Я никогда в жизни не делал гадостей девушкам, – сказал Райан. – Я никогда в жизни не кричал на девушек, а уж тем более не бил их.

– Пиво в бильярдной, – сказала Нэнси.

– Я бы выпил чего-нибудь другого.

– Весь бар в твоем распоряжении. Чего нет здесь, найдешь в морозилке в бильярдной.

– Ты всегда так говоришь?

– Как?

– Называешь холодильник морозилкой.

Нэнси слегка нахмурилась.

– Нет, а что?

– Ничего. Дурацкое слово, – сказал Райан.

Он встал и пошел к лестнице, которая вела в бильярдную. Одинокий шар-светильник, висящий над баром, бросал мягкий розовый свет на полированное дерево. Он нашел бутылку «Бурбона» и налил в бокал, взятый с полки. Потом достал из холодильника лед и пиво, бросил в бокал два кубика и открыл пиво. Обнаружив в баре похожую на ежа сигаретницу с торчащими во все стороны фильтрами, он с удовольствием закурил, медленно затянулся, сделал глоток виски и направился обратно.

Нэнси по-прежнему сидела в кресле неподвижно. Она подождала, пока Райан поставит перед ней на столик пиво, бокал и бутылку «Бурбона» и сядет на оттоманку.

– Ну хорошо, – сказал он. – Теперь скажи, как называется игра, в которую мы играем?

Он терпеливо смотрел на нее.

– У тебя все время разный голос, – сказала Нэнси, – как будто у тебя постоянно меняется настроение. Как же я сразу не поняла: ты – человек настроения!

– Так как называется игра?

– Быть человеком настроения, конечно, можно, но при одном условии: если ты в своем настроении честен. Большинство людей просто прикидывается, что им хорошо или плохо. Не знаю, к какому типу тебя отнести.

Райан допил виски и встал с кресла.

– Пока, Нэнси.

– Новая игра называется «Если не будешь меня слушаться, я пойду в полицию и отнесу им эти бумажники», – сказала Нэнси. – Название, конечно, слишком длинное, но название для игры не самое главное. Главное, чтобы игра была прикольной.

– Название такое, что язык сломаешь, – согласился Райан. – А с чего ты решила, что я имею к этому какое-то отношение?

– А мне один твой приятель рассказал, по имени Фрэнк. Явился сюда вчера вечером и объявил, что отнесет бумажники в полицию, если я не дам ему пятьсот долларов.

– Пятьсот?

– Сошлись на восьмидесяти. Он вроде бы остался доволен.

– А почему он решил, что это дело тебя заинтересует?

– Наверное, видел тебя в моей машине и решил, что между нами что-то есть.

– Ну, – сказал Райан, – то, что он здесь наболтал, – это его личное дело.

– Мое тоже, – сказала Нэнси. – Я скажу, что видела, как ты выходил из того дома. Я пошла за тобой, выследила, куда ты идешь, и подобрала коробку там, где ты ее выкинул.

– Связываться с полицией – хлопот не оберешься. Тебе это нужно?

– Это все только из-за того, что ты мне нужен.

Райан покачал головой:

– Боюсь, ты присмотрела себе не того парня.

– А я боюсь, что, если твоего приятеля арестуют, – возразила Нэнси, – он повесит все дело на тебя.

Райан снова сел, плеснул виски поверх подтаявших кубиков льда и сделал большой глоток. Потом представил себе, как Фрэнк Писарро сидит в офисе шерифа на жестком стуле и строчит показания под присмотром Дж. Р. Колмана.

– Я так понимаю, ты хочешь что-то получить, – сказал Райан.

– Правильно.

– Ну что ж, я об этом подумаю.

Нэнси улыбнулась.

– Очень хорошо. Я так и решила, что сначала ты немножко позлишься, а потом возьмешь себя в руки, как подобает мальчику, который собирается стать настоящим мужчиной.

– Сначала я хочу во всем разобраться, – проговорил Райан. – Давай посмотрим, правильно ли я тебя понял. Итак: если я отказываюсь участвовать в твоем деле, ты звонишь копам и натравливаешь их на Фрэнка Писарро.

– Именно так.

– И на то, что Боб-младший видел нас, тебе наплевать.

– Абсолютно.

– Ну что ж, я должен подумать, – сказал Райан. Он поднял бокал. – Могу я взять еще льда?

– Сделай одолжение.

– Пива, как я понимаю, ты больше не хочешь.

– Ненавижу пиво.

Райан пошел на кухню и бросил себе в бокал льда из холодильника. Потом взял под мышку коробку из-под пива и вернулся в гостиную. Нэнси внимательно смотрела, как он садится на оттоманку.

– Я все обдумал, – объявил Райан. – Мой ответ – нет.

Нэнси немного помолчала и сказала:

– О'кей.

– А эту коробку я лучше возьму с собой.

– Ради бога. Мне она не нужна.

Райан сел на краешек оттоманки лицом к ней, так что его колени прикоснулись к ее поджатым ногам.

– Послушай, – сказал он, – позволь мне дать тебе один совет, ладно? Как только ты заявишь в полицию, об этом узнает вся округа. Говорить здесь людям больше не о чем. Ты станешь предметом сплетен до конца сезона. Местная полиция начнет задавать тебе вопросы, а поскольку она не очень щепетильна в вопросах сохранения тайны, все появится в газетах. Нравится тебе это или нет, но наверняка всплывет и кое-что из твоих делишек. Тебе это нужно? Ты здесь неплохо устроилась. Почему ты хочешь все разрушить?

– Я вот что подумала: история о твоих воскресных похождениях появится в газете Женева-Бич уже завтра. Ты, пожалуй, прав – шум поднимется, разговоры пойдут.

– Обо мне – разве что на пару дней.

– Представь, что с этой дырой случится: все начнут двери запирать.

– Ты вот еще что учти, – сказал Райан. – Боб-младший тоже прочтет об ограблении, почешет репу да, пожалуй, что-нибудь и придумает, чтобы без денежек не остаться. С него станется и у шерифа пару человек для охраны выпросить. Огласка в любом случае нам не на пользу.

– Ну ладно, ладно, успокойся, – совсем другим тоном сказала вдруг Нэнси. Она взяла его сигарету, затянулась, а потом откинулась в кресле. Одарила Райана ласковой улыбкой и нежным, теплым взглядом. – Я ведь все это так, просто по приколу затеяла. Хотелось посмотреть, как ты отреагируешь. Неужели ты всерьез решил, что я пойду в полицию?

– С тебя станется. Если вобьешь себе в голову, что это забавно.

– Джеки… – В ее голосе звучали обида и разочарование.

– А если будешь уверена, что тебе это сойдет с рук, ты и еще больше глупостей натворишь, – сказал Райан. – Но, боюсь, в нашем случае остаться в стороне тебе не удастся. В газете напечатают твою фотографию, историю твоей жизни, и все будут знать о тебе всю подноготную. А там приедет Рей и такого даст тебе пинка, что забудешь, как его зовут, а не то что – сколько с него денег содрать можно.

Нэнси прижалась к ручке своего кресла, освободила место и похлопала по подушке.

– Ну хватит, хватит, – сказала она, капризно поглядев на него. – Иди сюда, давай мириться.

Райан чувствовал, что торопиться нельзя – никаких резких движений. Словно собираешься погладить животное, которое может укусить тебя за руку – не со зла, а просто от испуга. Так что сейчас самое главное – действовать аккуратно. Все бумажники с именами ограбленных людей лежали в этой коробке, и всего минуту назад Нэнси готова была отомстить ему за то, что он не захотел ей подчиняться. И вдруг такая перемена – милая девушка сидит в кресле, поджав ноги, и не пытается меня запугать, а рассчитывает исключительно на свое женское обаяние. И хотя весь этот вид кроткой овечки был явным притворством, все равно она выглядела гораздо привлекательнее любой другой девчонки, которую он когда-нибудь видел.

Райан медленно скользнул в кресло рядом с ней, уперся руками в спинку и наклонился, чтобы поцеловать Нэнси. Он почувствовал, как ее руки обхватили его за шею и пальцы запутались в его волосах, когда она не сильно, но настойчиво потянула его к себе. Их лица сблизились, губы соприкоснулись, а затем на миг разъединились – лишь затем, чтобы она смогла прошептать: