Текст книги "Большая кража"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Элмор Леонард
Большая кража

1

Под стрекотание 16-миллиметрового проектора они наблюдали, как на экране Райан бьет бригадира мексиканских рабочих-сезонников. В подвале здания суда графства Холден находились трое: помощник окружного прокурора – тот самый, что принес сюда эту пленку; помощник местного шерифа, одетый в форму и управляющий сейчас проектором, и мистер Уолтер Маджестик, мировой судья из Женева-Бич.

На экране Райан занес для удара бейсбольную биту, не отрывая взгляда от Луиса Камачо, которого Райан на экране загораживал. Осторожно переступая вбок, Луис Камачо приближался к противнику, явно собираясь броситься на него.

Помощник прокурора объяснил, откуда у него взялась эта пленка:

– Один парень снимает фильм о жизни сезонных рабочих. Случилось так, что он там оказался и заснял все.

– Я видел в газете фотографию, – заметил мистер Маджестик.

– Это все он же. Когда в кинокамере кончилась пленка, он схватил фотоаппарат.

На экране Райан, стоя на месте с занесенной битой, медленно поворачивался, продолжая следить за Камачо. Бригадир сделал вдруг выпад в сторону противника и тут же отскочил, едва увернувшись от удара битой.

Помощник прокурора обернулся к полицейскому:

– Останови здесь!

Тот щелкнул выключателем на проекторе, и изображение на экране замерло, чуть-чуть не в фокусе.

– Ну что, видели нож?

– Трудно сказать, – покачал головой мистер Маджестик. – Парень с битой его загораживает.

Проектор застрекотал, изображение стало четким: Камачо по-прежнему двигался боком, прижав левую руку к телу, Райан перемещался вместе с ним. Райан снова поднял биту.

– Смотрите внимательно. Сейчас он сломает ему челюсть, – предупредил помощник прокурора.

Покадровое воспроизведение позволило во всех подробностях рассмотреть, как Райан сделал шаг вперед, как изогнулся всем телом, как напряглись мышцы сжимающей биту руки, как, наконец, толстая бита влетела в лицо Луиса Камачо. Оно было похоже не на лицо человека, а скорее на вырезанную из дерева ацтекскую маску – то ли вообще без глаз, то ли с еще не нарисованными глазами. Круглые солнечные очки Камачо повисли в воздухе, цепляясь одной дужкой за ухо. Хотя его ступни в кадр не попали, казалось, что Камачо не стоит на земле, а, оторванный от нее энергией удара, повис в воздухе.

– Ларри, – обратился помощник прокурора к полицейскому, – оставь этот кадр на экране и включи свет. Уолтер, я хотел бы прочитать вам показания Луиса Камачо.

Лампы дневного света на потолке помигали и зажглись в полную силу. Изображение на экране стало бледным, но обе фигуры были по-прежнему хорошо видны. Когда загорелся свет, мистер Маджестик, мировой судья из Женева-Бич, несколько раз моргнул, не отрывая своих глаз от Джека Райана.

Помощник прокурора начал читать протокол:

– Он называет свое имя, сообщает, где живет и когда это случилось: 26 июля, около семи часов вечера. Затем дежурный полицейский Дж. Р. Колман говорит: «Расскажите своими словами, как все произошло». Уолтер, вы меня слушаете?

– Конечно, продолжайте.

– Камачо: «После ужина я пошел к автобусу, поскольку мы с Райаном договорились встретиться: он обещал кое-что в автобусе подремонтировать. Когда он не появился, я отправился искать его и нашел на поле, где несколько мужчин и ребят играли в бейсбол. Ну, парни выпили немного пива и стали играть в бейсбол. Райан был с ними, но не играл. Там было несколько девушек, с которыми Райан разговаривал. Я спросил его, почему он не занимается ремонтом, на что он ответил в непечатных выражениях. Я напомнил, что техническое обслуживание автобуса входит в его обязанности, но ответ был точно такой же. Одной из причин, по которым я…»

– Прошу прощения, – перебил мистер Маджестик. – Ларри, это действительно записано со слов парня?

Помощник шерифа почесал в затылке:

– Ну, сами понимаете, это стандартные выражения для протокола.

– А что именно сказал Райан?

– Послал его на хрен.

– Вы считаете это непечатным выражением?

– Уолтер… – Помощник прокурора отметил шариковой ручкой то место, где он прервал чтение протокола, и посмотрел на мистера Маджестика. – Камачо утверждает: «Одной из причин, по которым я принял его в свою бригаду в Сан-Антонио, было то, что он представился автомехаником и заверил меня, что всегда сумеет починить автобус. Я согласился взять его на работу, но у меня все-таки возникло подозрение, что он просто захотел бесплатно добраться до Детройта…»

– Он что, из Детройта? – удивился мистер Маджестик.

– Из Хайленд-Парка, – ответил помощник прокурора. – Считайте, одно и то же. Далее Камачо сказал: «Когда я снова попросил Райана заняться ремонтом, он схватил валявшуюся на земле биту и велел мне проваливать, иначе он разобьет мне голову. Я попросил его оставить биту и спокойно поговорить, но он бросился на меня, и не успел я защититься или разоружить его, как он нанес мне два удара – по руке и по лицу». – Помощник прокурора сделал паузу. – Обратите внимание, Уолтер, как он описывает ситуацию: «Не успел я защититься или разоружить его…»

– Его просто вырубили, – сказал мистер Маджестик.

– «…как он нанес мне два удара – по руке и по лицу. Я упал на землю, но сознания не потерял. Помню, что вокруг меня собралось много народу. Потом приехали полицейские, вызвали „скорую помощь“, и меня отвезли в больницу города Холден, штат Мичиган». – Помощник прокурора продолжил скороговоркой зачитывать последние фразы протокола: – «С моих слов записано верно, показания даны в присутствии свидетелей, все содержащиеся в них сведения соответствуют действительности». – Помощник прокурора оторвался от бумаг и посмотрел на мирового судью из Женева-Бич: – Уолтер, что вы об этом думаете?

Мистер Маджестик пожал плечами, указал на бледную тень на экране и сказал:

– Пока что могу сказать только одно: у этого парня классный замах, отличная стойка, вот разве что он слишком подается вперед.

Боб Роджерс-младший тянул время до последнего. Конверт с заработанными Райаном деньгами он привез в офис шерифа лишь в полдень в воскресенье. Он сообщил дежурному полицейскому Дж. Р. Колману, что́ это за конверт и кому он предназначен. Колман сказал, что деньги следовало доставить еще вчера; тогда бы они сразу выпустили Райана. Боб Роджерс-младший сказал, что вчера он был занят, да и лишний день на нарах пойдет Райану только на пользу. Положив конверт на стол, он вышел из офиса, поправил чуть сбившуюся набок соломенную ковбойскую шляпу и, спустившись по ступенькам, подошел к припаркованному по соседству темно-зеленому пикапу. Райан появится примерно через четверть часа, поэтому он развернулся и проехал по главной улице к магазину «Рексолл», где купил пачку сигарет и толстый воскресный выпуск «Детройт фри пресс». Потом снова развернулся, подъехал к зданию участка и остановился прямо под запрещающим знаком. По расчетам Боба-младшего, Райану в этот момент уже вернули шнурки от ботинок и теперь советовали поживее проваливать из Холдена.

– Распишись внизу, – сказал Дж. Р. Колман. Дождавшись, когда Райан поставил свою подпись, он достал из проволочной – как в супермаркете – корзины бумажник Райана, его ремень и конверт с зарплатой.

Дж. Р. Колман с непроницаемым выражением лица наблюдал за тем, как Райан открывает бумажник и пересчитывает лежащие в нем три долларовых банкноты, вставляет ремень в шлевки своих брюк защитного цвета, застегивает его и прячет бумажник в задний карман. Затем Райан взял лежавший на столе конверт и посмотрел на него.

– Это принесли с работы, – сказал Дж. Р. Колман.

– Конверт распечатан.

– Такой он и был.

Райан прочитал сумму, напечатанную на конверте, потом вытащил деньги и пересчитал их: пятьдесят семь долларов.

– До дома доехать хватит, – сказал Дж. Р. Колман. – Автобусная станция в двух кварталах отсюда.

Райан сложил конверт пополам и сунул в карман рубашки. Затем, будто вспомнив о чем-то, похлопал себя по карманам, оглядел пустой стол и наконец проговорил:

– У меня была расческа.

– Нет здесь никакой расчески.

– Вижу, что нет. На кой хрен кому-то понадобилась моя расческа?

– У тебя не было расчески.

– Нет, была. У меня всегда с собой расческа.

– Если ее здесь нет, значит, не было.

– Новая расческа стоит десять центов, – сказал Райан. – Какому, интересно знать, уроду понадобилась чужая расческа?

Желая поскорее закончить этот разговор, Дж. Р. Колман сказал:

– Если хочешь, могу лично проводить тебя до автобуса.

– Спасибо за заботу, – огрызнулся Райан. – До скорого.

– Вот уж ни к чему, – миролюбиво проговорил Дж. Р. Колман.

Боб Роджерс-младший рассчитывал, что Райан сразу же подойдет к его пикапу. Не заметить машину с надписью белыми буквами на зеленой дверце: «РИТЧИ ФУДС ИНКОРПОРЕЙТЕД, ЖЕНЕВА-БИЧ, МИЧИГАН» – было просто невозможно. К его удивлению, Райан, спускаясь с крыльца участка, оглядывался вокруг, рассматривал деревья и улицу. Боб-младший сидел, высунув локоть в окно. Когда Райан подошел к машине, Боб поправил соломенную шляпу, повыше отогнул поля, надвинул ее на глаза и положил руки на руль. Райан открыл дверцу и вопросительно посмотрел на Боба. Тот спросил:

– Подбросить тебя куда-нибудь?

– Ну, типа того. Ты ведь на север собрался?

– Это ты верно заметил, – согласился Боб-младший. – А тебе, парень, надо на юг. Полторы сотни миль – и ты в Детройте.

– Я, вообще-то, хотел забрать свои вещи.

– Обойдешься без барахла. Все, что тебе сейчас нужно, – это билет на автобус. А еще проще – иди на ту сторону улицы и голосуй.

Щурясь на солнце, Райан бросил взгляд вдоль улицы. Осмотрел выстроившиеся в линию дома с магазинами на первых этажах и припаркованные под углом к движению машины. Потом снова обернулся к Бобу-младшему:

– Сигареты не найдется?

– Никак нет.

– А что это за квадратная хреновина торчит у тебя из кармана?

– Просто квадратная хреновина, и все дела, – ответил Боб-младший.

– Ну ладно, до скорого, – сказал Райан, хлопнул дверцей и пошел вдоль улицы по тротуару.

Боб-младший смотрел ему в спину. Он дождался, пока Райан дойдет до перекрестка, после чего, одним пальцем переключив рычаг коробки передач, направил машину вслед за ним. Поравнявшись с Райаном, Боб-младший сказал:

– Эй, парень, наш разговор еще не окончился. – Проехав еще немного, он остановил пикап. – Я кое-что хочу тебе сказать.

– Валяй.

– Подойди-ка ближе, я не собираюсь кричать. – Боб-младший положил воскресную газету рядом, а сам, перегнувшись через пассажирское место, выглянул в правое окно пикапа.

– Ну что? – спросил Райан.

– Слушай, те две недели, что ты прожил вместе с бригадой, нам с тобой беседовать особо не приходилось, так?

– Не приходилось.

– Правильно. А это значит, что ты совсем меня не знаешь.

Райан неопределенно-выжидательно покачал головой.

– Мы, приятель, не беседовали с тобой не потому, что ты этого не хотел, а потому, что мне это было ни к чему, – сказал Боб-младший. – Зато теперь я кое-что тебе скажу. Езжай отсюда домой. И сделай одолжение – побыстрее, тебе же лучше будет. Хоть ты и не белый человек, но, по крайней мере, похож на белого, так что послушайся моего совета.

Райан по-прежнему молчал и пристально смотрел на собеседника – высокого, крепко сбитого мужчину в ковбойской шляпе, надвинутой на глаза. Этот цепной пес с громадными лапами превосходил Райана весом фунтов на тридцать, а жизненным опытом, вероятно, лет на десять. «И при этом, – вдруг пронеслось в голове у Райана, – у него, наверное, совершенно детский белый лобик». Он никогда не видел Боба-младшего без шляпы. Наверное, и в постели ее не снимает.

– Ты больше у меня не работаешь, – продолжал Боб-младший. – Так что я прекрасно понимаю: по закону ты имеешь право поступать так, как тебе вздумается. Но я постараюсь тебя убедить, и у меня есть для этого один аргумент. Понимаешь, о чем я?

«Черт возьми!» – подумал Райан, а вслух сказал:

– Не понимаю. Что за аргумент?

– Лу Камачо. – Боб-младший сделал многозначительную паузу. – Сломать челюсть бригадиру на глазах у его подчиненных – это тебе не шутки. Как только он узнает, что ты все еще здесь, он устроит так, что ты получишь нож под ребро и рта раскрыть не успеешь.

– Об этом я как-то не подумал, – сказал Райан.

– Такое сплошь и рядом бывает. И если это случится, мне придется валандаться с шерифом, а то и с полицией штата столько времени, что огурцы будет не вывезти с полей до самого Рождества, – сказал Боб-младший. – Понимаешь, к чему я все это?

Райан кивнул.

– Про огурцы я тоже как-то не подумал.

– Из-за них тебя сегодня и освободили, – пояснил Боб-младший.

Райан опять кивнул:

– Понимаю.

Боб-младший пристально посмотрел на него и чуть повысил голос:

– Ни хрена ты не понимаешь, но я тебе все объясню. Слушай внимательно: «Ритчи Фудс» нанимает тебя и таких, как ты, в это время года, потому что «Ритчи Фудс» солит, маринует, консервирует и продает огурцы. И корнишоны, и для гамбургеров, и всякую маринованную мелочь. Их раскладывают по банкам и отправляют покупателям. Но проблема, парень, в том, что мы продаем в банках не огурцы, а маленькие огурчики. Большие огурцы тут не годятся. Их нужно собрать до того, как они вырастут. А если я буду просиживать штаны у всяких там следователей или, упаси бог, в судах, то эти кретины ни хрена не соберут вовремя. Теперь понимаешь?

– Значит, так: чем быстрее я заберу свои шмотки, тем быстрее меня здесь не будет. – С этими словами Райан обезоруживающе улыбнулся. – Так почему бы тебе не подбросить меня до лагеря? Если, конечно, тебе по дороге.

Боб-младший покачал головой, давая понять, каких трудов ему стоит общаться с Райаном. Наконец сказал:

– Черт с тобой, садись в машину. Но с одним условием: забираешь свое барахло и проваливаешь. Идет?

– Да, сэр, – с ухмылкой ответил Райан. – Большое спасибо.

По дороге Райан просмотрел первую страницу воскресного приложения к газете: комиксы про Дика Трейси. Саму газету Боб-младший так и не позволил ему раскрыть; по его словам, он купил ее самому мистеру Ритчи. Райан, впрочем, и не настаивал. Ехать было совсем недалеко: свернуть налево с шоссе и проехать миль шесть по местной дороге в сторону Женева-Бич. От поворота до Женева-Бич оставалось и того меньше – какая-то пара миль. Там шоссе заканчивалось, упираясь в берег озера Гурон. Райан думал, что Боб-младший высадит его у поворота и поедет в Женева-Бич, но, к его удивлению, тот свернул на узкую гравиевую дорогу, ведущую к лагерю. По этой извилистой дороге Боб-младший ехал, почти не сбавляя скорости, и, чтобы не оказаться в кювете, ему пришлось полностью сосредоточиться на дороге. Райан ничего против этого не имел. «Пусть ковбой покажет, на что он способен», – подумал он. Сам Райан чувствовал себя великолепно. После недели в Холденской тюрьме даже раскинувшиеся на обе стороны дороги огуречные поля выглядели райскими садами. Можно было успокоиться и расслабиться. Приедет, помоется, соберет шмотки – и назад на шоссе. Если повезет, часам к пяти уже будет в Детройте. Райан стал думать о том, чем займется, когда вернется домой. Прежде всего примет горячий душ и как следует поест, а потом выберется куда-нибудь и попьет пива. Или просто завалится спать. Неплохо для разнообразия выспаться в настоящей постели.

Впереди показались дома для сезонных рабочих. Лагерь напомнил Райану одну фотографию в журнале «Лайф» заброшенной военной базы времен Второй мировой войны – такие же покосившиеся казармы-бараки, душевая и туалеты вокруг центральной площадки, вытоптанной множеством ног. Серые стены явно перестояли срок, отпущенный им при строительстве. Окна – либо забиты досками, либо выбиты и зияют как пустые глазницы. Довершали картину старые газеты и конфетные фантики в траве, пробивающейся у самых стен. «Странное дело, – подумал Райан, – ни одного ребенка». Обычно в лагере полно детей. Как раз взрослых днем не видно: почти все работают в поле, зато дети бегают повсюду. Всего в этом сезоне приехало восемьдесят семь семей, а детей, казалось, было несколько сотен. Куда же они все подевались? Райан вспомнил, что сегодня воскресенье. Наверное, пошли на мессу или готовятся к ней, а может, сбежали в лес.

Так оно и было. Райан увидел людей, направляющихся от лачуг к вязам слева от дороги. Приезжавший в воскресенье священник всегда устанавливал складной алтарь (явно сделанный из карточного столика) в тени вязов. Свой «олдсмобиль» он оставлял на обочине дороги и там, за машиной, переодевался. Тем временем несколько женщин накрывали карточный столик белой скатертью и выкладывали на него распятие и молитвенник.

– Приехали, – сказал Райан.

– Тебе куда?

– К сараю.

Затормозив, Боб ухмыльнулся, поглядев в зеркало заднего вида.

– Холостяцкая казарма, значит? Ладно, иди, только не забудь, о чем я тебе говорил.

Ни сказав ни слова, Райан вышел и направился к сараю. За его спиной зафырчал мотор пикапа, но затем, судя по звуку, снова смолк. Райан не оглянулся – довольно с него этого цепного пса, теперь он может забыть о Бобе-младшем раз и навсегда. Райан открыл дверь и вошел в сырое, пропахшее плесенью помещение. Когда-то здесь хранили инвентарь или инструменты; теперь земляной пол был застелен старыми газетами, на которых валялись джутовые циновки и соломенные тюфяки. В этой части барака, отделенной от остальных помещений тонкой перегородкой, они жили втроем. Теперь эта, с позволения сказать, комната переходила в полное распоряжение Билли Руиса и Фрэнка Писарро. Райан обрадовался, обнаружив, что их обоих нет.

Первое, что он увидел, переступив порог, была его собственная фотография с заметкой из «Фри пресс», которую прикрепили на стене между Аль Калине и Тони Олива: Райан держал в руке бейсбольную биту, а Луис Камачо лежал на земле. Заголовок гласил:

СЕЗОННЫЙ РАБОЧИЙ РАСПРАВЛЯЕТСЯ С БРИГАДИРОМ

Расхождения во взглядах привели к тому, что Джек С. Райан нанес серьезные телесные повреждения Луису Камачо, бригадиру сборщиков огурцов, прибывших из Техаса для месячной работы на полях Мичигана. Луис Камачо доставлен в больницу. Райан задержан, во время следствия он будет находиться под стражей.

Дальше говорилось о парне, заснявшем драку на пленку, но это Райан читать не стал. Он снял рубашку и бросил ее на свой тюфяк, потом взял с полки безопасную бритву и мыло и, перекинув через шею полотенце, вышел на улицу.

Пикап по-прежнему стоял неподалеку от барака. Боб-младший вылез из машины и стоял у водительской двери темно-зеленого «линкольна-кабриолета». До сих пор Райану не доводилось видеть эту машину с опущенным верхом, а уж тем более с такого близкого расстояния. Обычно она проезжала где-то вдалеке, чуть ли не на горизонте, оставляя за собой шлейф пыли. Сборщики огурцов провожали ее взглядами, и кто-нибудь говорил: «Мистер Ритчи поехал». За работу принимались лишь после того, как машина исчезала из виду.

Обойдя пикап, Джек Райан увидел вблизи и самого мистера Ритчи – цветущего вида мужчину лет сорока пяти, в солнечных очках, высоколобого, начинающего лысеть. Взгляд Райана остановился на сидевшей рядом с мистером Ритчи девушке: большие круглые солнечные очки в стиле Одри Хепберн; она просматривала воскресное юмористическое приложение к газете. В тот момент, когда Райан взглянул на девушку, она убрала кончиком пальца прядку темных волос с лица: прямые и длинные волосы падали ей на плечи. По возрасту она вполне годилась мистеру Ритчи в дочери, но Райан был уверен, что это вовсе не его дочь.

Мистер Ритчи и Боб-младший посмотрели на Райана, и Боб, опершись одной рукой о дверцу «линкольна», а другой себе в бок, едва заметно кивнул, подзывая Райана. Из кабриолета доносилась музыка, а за ним, в тени вязов, Райан видел священника в зеленом облачении и людей, преклонивших колени перед складным алтарем.

Молчание нарушил Боб-младший:

– Мистер Ритчи хочет, чтобы я еще раз напомнил: в твоем присутствии здесь больше никто не нуждается.

– Я уеду, как только помоюсь. – Райан почувствовал на себе взгляд девушки, оторвавшейся от газеты, но продолжал смотреть на Боба-младшего. Впрочем, когда заговорил мистер Ритчи, он слегка к нему повернулся. При этом Райан перехватил висевшее на шее полотенце так, чтобы эффектно напрячь загорелые мышцы рук и груди.

– Ты ведь не профессиональный сборщик овощей? – спросил мистер Ритчи.

– В первый раз этим занимаюсь.

– Зачем же тогда приехал?

– Ну… надо было чем-то заняться.

– Разве в Техасе ты не работал?

– Некоторое время играл в мяч.

– В бейсбол?

– Да, сэр, это такая игра, в которую играют летом.

Мистер Ритчи бросил на него взгляд:

– Я слышал, что тебя уже арестовывали. За что?

– Один раз за то, что оказал сопротивление при аресте, – ответил Райан и замолчал.

– А еще за что? – спросил мистер Ритчи.

– В другой раз – за ПЧЖ.

– Что значит – ПЧЖ? – подала голос девушка.

Теперь Райан посмотрел на нее: симпатичный носик, большие круглые солнечные очки, темные волосы, обрамляющие лицо.

– Это значит – проникновение в чужое жилище, – пояснил Боб-младший. – Как правило, кража со взломом.

Девушка подняла глаза на Райана. Она сказала: «О!» – и снова отбросила прядь волос кончиком пальца, так мягко и нежно, словно ласкала себя.

«Лет девятнадцать-двадцать», – подумал Райан. Стройная, загорелая, в белых шортах и бело-сине-коричневом топе, напоминающем верхнюю часть старомодных купальников, она сидела в открытой машине, поджав ноги, и, воспользовавшись подходящим моментом, убрала с коленей газету, чтобы Райан, Боб-младший и вообще любой желающий мог убедиться, какие у нее красивые загорелые ноги.

– Забери сейчас яхту в клубе, – сказал мистер Ритчи, обращаясь к Бобу-младшему. – Оставишь ее на якоре возле пляжа.

Боб-младший вытянулся по стойке «смирно» и отрапортовал:

– Будет сделано.

– В полпятого я уезжаю в Детройт. После этого и займись яхтой.

– Хорошо, – кивнул Боб-младший. – Вы когда возвращаетесь – в пятницу?

Мистер Ритчи вдруг посмотрел на Райана и сказал:

– Мы тебя не задерживаем. Ты, кажется, собирался уезжать.

– Я просто не понял, закончен разговор со мной или нет, – сказал Райан.

– Закончен.

– Смотри у меня, – пригрозил Боб-младший.

Глядя прямо в глаза мистеру Ритчи, Райан вдруг заявил:

– Если вы собираетесь ехать в Детройт, то нельзя ли мне…

– Я тебе что сказал? – Ковбойская шляпа Боба-младшего дернулась в направлении Райана. – Немедленно.Тебе что, нужно подробнее объяснить? Ты должен уехать немедленно.Сию минуту.

Райан чувствовал, что девушка продолжает на него смотреть. Он перевел взгляд с самодовольной физиономии мистера Ритчи на его спутницу и одарил ее очаровательной, неотразимой улыбкой, которая должна была заверить всех окружающих, что Джек Райан – отличный парень. Потом пожал плечами и в тот момент, когда девушка улыбнулась ему в ответ, развернулся и зашагал в сторону душевого павильона.

Когда он снова вышел под лучи солнца – побритый, помытый, на редкость в хорошем настроении, – ни кабриолета, ни пикапа уже не было. Он посмотрел туда, где в тени вязов священник в зеленом облачении читал молитву, а люди стояли на коленях перед складным алтарем. Он даже почувствовал какую-то неловкость оттого, что на нем нет рубашки, и хотел было поторопиться, но заставил себя пройти мимо молящихся медленно. Черт побери, это все-таки не церковь. Если священнику хочется использовать это место в качестве церкви, то это его личное дело. Со стороны вязов донесся негромкий голос священника: «Sursum corda», а многоголосый хор молящихся ответил ему на более низкой ноте: «Habemus ad Dominum». Священник не говорил по-испански, и прихожане убедили его служить мессу по-латыни. «Gratias agamus Domino, deo nostra», – сказал священник.

«Dignum et justum est», – мысленно откликнулся Райан. У него оставалась четверть часа, пока не закончится месса, и лучше было бы в это время уложиться. Кое с кем из рабочих он успел подружиться, и теперь, если завести с ними прощальные разговоры, выбраться из лагеря не удастся до самого вечера. Марлен Десеа он не разглядел, но решил, что она где-то там, под вязами. Пожалуй, это даже хорошо, что он с ней не встретился. Нет, он ничего не обещал Марлен, но прекрасно понимал, что на прощание придется что-то ей сказать. В конце концов все закончилось бы банальной ложью, что вот, дескать, он съездит ненадолго домой и в ближайшем будущем приедет к ней в Сан-Антонио. Насчет Билли Руиса и Фрэнка Писарро он не беспокоился. Он вообще ни разу не вспомнил о них, пока не увидел по соседству с сараем фургон Писарро – голубой «форд» 56-го года, сизый от старости, с неровными рыжими полосами ржавчины, разъевшей кузов и колесные арки.

Они ждали его в каморке: Билли – оскалив свои ужасные зубы, Писарро – растянувшись на тюфяке в сапогах и в темных очках.

– Эй, Фрэнк, ты только погляди, кто пришел, – сказал Билли Руис.

Писарро и без того в упор смотрел на Райана, но приподнял голову и, изобразив на лице подобие улыбки, заметил:

– Надо же. И как раз вовремя.

– Наверное, почуял, что мы тут кое-что разведали, – сказал Билли Руис.

– Точно, – согласился Писарро. – У него на такие дела нюх.

Райан разложил на тюфяке рюкзак, надел чистую рубаху, а все остальное сунул в рюкзак.

– Ты только посмотри на него, – усмехнулся Писарро. – Решил, что и впрямь уезжает. Как бы нам его не упустить. Давай-ка побыстрее расскажем, что мы тут такое придумали.