Текст книги "Ла Брава"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Они посылали ему вырезки с некрологами, чтобы запугать его, а потом потребовать деньги?

– Да, сперва некрологи, потом угрозы: заплати или умрешь. Джин, его супруга, не просто замешана в этом– это с самого начала была ее идея.

– Деньги отвозит она?

– Да, но там какой-то подвох… Погоди, я вспомню. Им позвонили и велели отвезти деньги в мотель, назвали даже номер комнаты. Она приезжает туда, ей снова звонят, велят ехать куда-то еще, но она успевает подменить чемодан с деньгами на другой, набитый газетной бумагой – он уже лежал в номере мотеля. Понимаешь?

– Да, продолжай.

– Она везет чемодан дальше, выскакивает какой-то парень, которого нанял ее дружок, такой чудик лупоглазый…

– Элиас Кук.

– Удирает с чемоданом, полным денег, как он думает, потом открывает его, видит газеты, сходит с ума и прыгает из окна своей комнаты.

– Он не знал, что жена – соучастница?

– Он понятия ни о чем не имел, был вроде статиста.

– Что дальше? Любовник…

– Любовник приезжает в мотель и забирает первый чемоданчик. Отправляется в горы, в какую-то хижину, открывает чемодан… Зрители думают, она и его надула, но нет, деньги на месте.

– Это Генри Сильва.

– Ага, тот самый, который играл в фильме «Полная шляпа дождя». Недавно его смотрела.

– И что дальше? Когда Джин приезжает в хижину?

– Выходит из машины со своим чемоданом, пустым.

– И что же?

«На запад по Лантана, возле местного аэропорта поворачиваешь направо и едешь напрямик, – так объяснил ей дорогу Ричард, – на развилке свернешь влево к Тауншипу, дорога грязная, но придется ехать по ней, пока не увидишь заросли пиний и одинокий домик – симпатичный такой, если б его еще побелить».

Телефона там не было, зато имелся баллон с газом, туалет в доме, печь, холодильник, и всего сотня в месяц. Всякий подумает: заброшенное место, разрушается себе потихоньку, никто даже носа туда не сунет. Идеальное убежище, считал Ричард.

Вот он, бедняжка, выглядывает из-за двери.

Джин припарковалась в тенечке под деревом, оставила ключ в замке зажигания, вышла и открыла багажник. В сторону дома она не смотрела, зная, что Ричард наблюдает за тем, как она открывает багажник и достает чемодан из светлой кожи. Невдалеке над маленьким аэродромом кружил самолетик, назойливое гудение, то затихает, то нарастает вновь. В воздухе разливается припахивающая пылью летняя жара, местность – запущенная провинция, ничего общего с охотничьими хижинами Большого Медведя. Ее знобило, она накинула легкую куртку, надела черный берет. Реплика была наготове:

– Ричард, я не утерпела!

Но когда Ричард появился в дверном проеме, Джин с ходу поменяла мизансцену:

– Что с тобой?!

– Руку сломал, на хрен!

– Я вижу. Как это произошло?

Он покосился на дорогу, в сторону аэропорта:

– Ты уверена, что за тобой никто не следил?

– Уверена.

– Я думал, ты явишься не раньше чем через неделю.

– Я не утерпела, Ричард. – Возвращаемся к первоначальному сценарию. И все же ей вновь пришлось от него отклониться. – Что у тебя с рукой? – Она прошла мимо него в дом– сумрачно, ставни закрыты, угнетающая обстановка, затхлый запах.

– Хочешь знать? Это твой чертов дружок фотограф, тот самый, который тогда вмазал мне в Делрее, когда тебя увезли в психушку.

Они отошли от сценария и не смогут так сразу к нему вернуться. Она села, во все глаза уставилась на Ричарда и выслушала от начала до конца его версию того, что случилось в парке: фотограф якобы ударил его сзади, он сломал ему руку прежде, чем он успел хотя бы разглядеть нападавшего, бил его по ногам, по голове, точно рехнулся.

Джин пробормотала:

– Он вызвал тебя в парк…

– Заманил меня!

– Он задавал вопросы?

– Я ничего ему не сказал.

– Как ты можешь быть в этом уверен?! – попрекнула она.

– Я же знаю, что я говорил. Проводов на нем не было, я проверил. Слушай, у меня только одна рука действовала, но я толкнул его хорошенько и сказал: «Тебя тот еще сюрприз поджидает, задница!» – вот и все, что я ему сказал, а больше ничего. Черт, надо же было мне как-то отделаться от этого подонка!

– Ах, Ричард, Ричард…– мягко, почти нежно пробормотала Джин. Она сидела в старом потертом кресле, откинувшись головой на подушку и теребя пальцами немного колючую обивку на подлокотниках. Она чувствовала, как вспотели ладони. Плетеная сумка лежала у нее на коленях. Она сунула руку в сумку, нащупала пачку сигарет, закурила, вдохнула дым и медленно выдохнула.

– Ладно, не беда, – сказала она.

– Ну конечно, – подхватил Ричард. – Мы сделали это– вот что главное. Ты даже не спросила, удалось ли мне забрать мешок. Готова взглянуть на него, пощупать деньжата?

– Готова, – кивнула ему Джин.

Ноблес проследовал в спальню, опустился на четвереньки. Из кресла Джин могла видеть его кровать, потертый матрас, кое-как накрытый одеялом. Он наверняка постарается заманить ее на это ложе, рассыпая липко-ласковые словечки и кривя в ухмылке рот. Она смотрела, как Ричард вытягивает из-под кровати мусорный мешок– медленно вытягивает, дразня ее каждым движением, – встает на колени, упирается одной ногой, распрямляется, поворачивается, выходит из комнаты… и вот он снова сидит перед ней на стуле с прямой спинкой, зажав мешок между колен. Джин следит, как он неуклюже, одной рукой, раскручивает проволоку.

– Ричард, как ты сюда попал? – спросила она.

– Я не знал, как добраться до больницы. Позвонил своему приятелю Гленну Хиксу. Помнишь, я говорил, он служит в полиции в Бока.

– Ну?

– Он отвез меня в «Бефизду», в Бойнтон, потому что он других не знал, только в самом Палм-бич.

– И как ты оттуда добрался сюда?

– Ну, Гленн меня привез.

– Ах, Ричард, Ричард…– повторила она с той же усталой интонацией.

– Гленн– хороший парень, что я скажу, то и сделает. Нечего из-за него себе кровь портить. – Он раскрыл мусорный пакет. – Ну-ка, взгляни! Хочется посмотреть, как ты обалдеешь.

– Ты считал?

– Ты еще спрашиваешь? – Он заулыбался во весь рот. – Я начал считать с той минуты, как приволок сюда пакет. Считать деньги– это одно удовольствие, а ты не знала? – Нахмурившись, он снова полез в пакет. – Одного только не пойму, какого черта ты сюда сунула эту штуку? – Его рука вынырнула из пакета с маленьким «Вальтером РРК», вороненым автоматическим пистолетом.

Джин лениво приподняла ладонь, оторвав ее от подлокотника кресла, и Ноблес, пожав плечами, почти нехотя дотянулся до нее и вложил ей в руку рукоять пистолета.

– Стоит на предохранителе. Славная игрушечка, только будь с ней поосторожнее.

Джин подняла пистолет на уровень глаз, словно изучая.

– Не хотелось оставлять его дома, вдруг кто-нибудь наткнется на него. Копы так и крутятся вокруг, я не могла вынести его сама, они могли взять у меня из рук мешок, удивиться, почему он такой тяжелый.

Ноблес склонился к пакету, зажатому между его ног.

– Раз уж леди разгуливает с мешком денег, ей и пистолет не помешает. Чтобы никто не привязался.

– Вот именно, – подтвердила Джин. Ричард сидел вплотную к ней; наклонившись, опустив на колени закованную в гипс руку, он оказался еще ближе. – Ты не предложишь мне выпить?

– Конечно, конечно. – Он поднялся на ноги. – Тебе какое пиво, холодное или теплое?

– Лучше холодное.

Ноблес прошел в кухню, на какой-то момент пропав из виду. Джин слышала, как хлопнула дверь холодильника, слышала щелчок– это он открывает банки. Генри Сильва разлил по стаканам скотч безо льда, обернулся со стаканом в каждой руке… Правой рукой Джин подняла «вальтер», шесть патронов в обойме и один в стволе, вытянула его, направив на дверной проем в ожидании, когда Ричард вернется из кухни.

Обе банки пива он нес правой рукой, левая, в гипсе, висела, прикрывая живот. Она прицелилась чуть повыше руки. Ричард поднял глаза, успев сделать один шаг в комнату, остановился, улыбнулся – по крайней мере, попытался улыбнуться – и сказал:

– Осторожней, киска!

Она попала в точности туда, куда целилась, выстрелила во второй раз, потом в третий, поспешно, грохот пистолета ее оглушил, она перестала воспринимать детали. Он уже умирал, его отбросило к двери, глаза остекленели, по загипсованной руке растекалась кровь. Сколько крови! А где эти банки с пивом? У нее было всего одно мгновение, чтобы запечатлеть эту сцену. Генри Сильва дотронулся пальцем до аккуратной дырочки в груди, посмотрел на свою руку, точно не веря своим глазам, поднял на нее глаза, и она вновь выстрелила в Генри Сильву, он умирал долго, по-киношному, в глазах его застыла боль от ее предательства. Она еще раз выстрелила в Ноблеса, тот уже сполз по косяку на пол и, скорее всего, был мертв.

Сидя в парке Луммус под сенью пальм, Ла Брава отпил холодного пива и спросил Фрэнни:

– Так что же было дальше?

– Дальше все пошло не так, как предполагалось, – ответила Фрэнни.

Глава 26

Он различал только ее глаза, их спокойный и нежный взгляд, и гадал, кто же она сейчас и собирается ли что-нибудь сказать. Прошло еще мгновение, и Ла Брава засомневался, произнесет ли она хоть слово. Она молча отошла от двери, отняла руки, прикрывавшие спереди халат, халат распахнулся как раз в тот момент, когда она зашла в ванную.

Ла Брава отправился на кухню, где дожидалась открытая бутылка скотча, а на раковине – ванночка с подтаявшими кубиками льда. Налив себе изрядную порцию, он решил предоставить главную роль Джин– он быстро к ней подстроится. Взял ванночку, собираясь поставить ее в морозилку, призадумался, стоит ли это делать, принял окончательное решение, засунул ванночку в морозилку и вернулся в спальню со стаканом в руках.

Джин вольготно расположилась перед туалетным столиком, подкрашивая глаза, классический носик высоко приподнят, глаза смотрят равнодушно, обнаженная грудь столь же бесстрастна, как и взгляд, бледные плечики приподняты, словно она хотела небрежно пожать ими, да поленилась. Среди флакончиков с косметикой Ла Брава заметил стакан с выпивкой. Актриса сделала передышку, потянулась за своим стаканом, груди приподнялись, и глаза тоже, уставившись на фотографа из зеркала. Он был уверен, что сумеет пересидеть ее. Только нужно устроиться поудобнее. Позвонить Морису, предупредить, что они опоздают на ужин, прихватить в спальню бутылку и усесться. Раньше он не играл в такие игры. Кинозвезда аккуратно обводила веки. Ее реплика застала Ла Браву врасплох:

– Ты уже поговорил со своим другом Маккормиком?

– О чем?

– Вероятно, он забыл тебе доложить, потому что докладывать было не о чем. Но ты мог и сам позвонить ему.

Она говорила в точности как его бывшая жена: якобы безучастным, невинным голосом, исподволь готовя нокаут.

– Я так понимаю, Маккормик провел у тебя обыск.

– По твоему совету.

Ла Брава едва удержался от улыбки:

– Это он так сказал?

– Джим воспроизвел твои слова так: «Почему бы тебе не попросить у нее разрешения оглядеться в ее жилище?» Разве это не совет?

– Странно, – протянул Ла Брава.

– Что странно?

– Оказывается, Маккормику не наплевать на то, что о нем подумают люди. Он хочет им нравиться. – Киноактриса принялась за второй глаз. – Но он ничего не нашел, верно?

– А ты надеялся, что он что-то найдет?

Наконец они дошли до сути. Ему не хотелось больше оттягивать разговор. Пора выложить все начистоту. Давно пора.

– Я особо не надеялся, но вероятность все же была.

Джин замерла, держа тушь в вытянутой руке и глядя на него в зеркало:

– Ты имеешь в виду, Ричард мог оставить следы? Отпечатки пальцев?

– Не знаю, – ответил Ла Брава. – Что-нибудь. Что-нибудь, что вы с ним проглядели.

Молчание. Он знал, что так оно и будет, и спокойно ждал, прислонившись к дверному косяку. Она не позволит себе сорваться, запустить в него баночкой с кольдкремом. Она уже оценила ситуацию и сейчас, глядя на него в зеркало, принимает какие-то решения, но глаза ее ничего не выражают. Вот она снова опустила глаза, потянулась рукой к туалетному столику, выбрала серьги с жемчугом, слегка склонила голову набок, и взгляд ее снова скользнул к лицу фотографа – совершенно новая Джин Шоу, в глазах ее мерцает какая-то искорка, предчувствие интересной игры.

– Как ты это ухитряешься? – удивился он.

– Как я ухитряюсь что, Джо? – уже другой тон, небрежный, чуть-чуть забавляющийся. – Как я ухитряюсь выжить, устроиться? Это непросто, малыш. Надо научиться приспосабливаться, использовать все, что попадается под руку. Мне толькотолько тут начало нравиться, как снова приходится возвращаться домой. Может быть, я поеду за границу… если кого-то волнует, куда я поеду.

– Если у тебя будут на это деньги.

Джин улыбнулась или почти улыбнулась. Она неторопливо повернула голову, продевая в мочку уха вторую серьгу и не сводя от него глаз.

– Что тебя гложет, Джо?

– Как ты могла так поступить с Морисом? Вот что меня больше всего огорчает.

– А как я с ним поступила?

– Это его деньги.

Она отняла руки от лица, выпрямилась, в упор поглядев на фотографа:

– Мы с Мори очень давно знакомы, не забывай об этом.

– И что?

– Он меня любит.

Ла Брава ничего не возразил.

– Он знает, что я ни за что не причиню ему вреда.

– Даже за шестьсот тысяч долларов?

Джин отошла от туалетного столика к кровати, взяла с нее простое белое платье из хлопка, с обычной тщательностью надела его через голову, расправила на бедрах. Выпрямилась, уперлась руками в бока:

– Как ты думаешь, не пора ли мне носить лифчик?

– Прекрасно выглядишь.

– Держится? Раньше я не отваживалась показываться на люди без бюстгальтера.

– Что-что, а отваги тебе не занимать.

– Значит, скромность брала верх. – Она взяла с туалетного столика стакан и приблизилась к Ла Браве, глядя ему в глаза. Он не трогался с места. Джин протиснулась в дверь мимо него, коснувшись его руки своим телом, свободной грудью, все так же глядя на него. – Приходится быть осторожной, чтобы у людей не сложилось неверное впечатление, а то еще сочтут меня распутницей.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– А зачем ты его задал?

Она взяла стакан у него из рук, и Ла Брава последовал за нею в кухню, прикидывая, не следует ли ему сбить Джин с ног, усесться на нее, прижимая к полу ее руки, и так, лицом к лицу, допросить: «Признаешься?» Держать ее так, пока не сознается во всем.

Она вытащила из морозильника поднос со льдом и сказала:

– Я тоже хочу задать тебе вопрос. Ты в самом деле посоветовал Маккормику обыскать мою квартиру?

– Какая разница?

– Для меня есть разница, Джо. От этого зависит, как я должна к тебе относиться.

– Маккормик так или иначе собирался обыскать твою квартиру, даже если бы для этого пришлось выписывать федеральный ордер. Я посоветовал ему попросить у тебя разрешения.

– Зачем?

– Чтобы до тебя дошло, во что ты влипла, чтобы ты увидела: эти парни шутить не намерены, они – профессионалы и подозревают тебя.

– Уже нет.

– Джин! Выслушай меня!

Она налила им обоим по глотку скотча и снова подняла взгляд– внимательный, но не слишком заинтересованный.

– Это не кино, – сказал Ла Брава. – Эта история не закончится через полтора часа. – Он говорил спокойным, уверенным голосом, надеясь, что сумеет убедить ее. – Не закончится, поверь мне: когда эти ребята берутся за дело, они идут до конца. Рано или поздно они схватят того парня, он назовет твое имя, и они скажут: «Ага, Джин Шоу, бывшая кинозвезда, что это она себе вообразила, затеяла такую аферу? Пыталась выманить шестьсот тысяч долларов у такого славного старика, своего друга?» Поверь мне на слово, так оно и будет – непременно.

Она выдержала паузу, сделала глоток и спросила:

– Почему ты так уверен, что я в этом замешана? – В ее голосе прозвучало любопытство, но не более того.

– Я знаю, – все так же негромко ответил Ла Брава. – Не важно, откуда я это узнал, могу ли я это доказать. Я знаю, а раз я знаю, то и они докопаются. Вот что ты должна сделать: возьми эти деньги – сейчас же, как можно скорее – и отдай их Морису. Прежде всего, верни деньги Морису. Я всеми силами постараюсь тебе помочь, если еще не поздно. Может быть, нам удастся замять дело и копы не станут задавать слишком много вопросов.

– Ты готов сделать это для меня, Джо? – прошептала она. Глаза ее печально заблестели. – Как ты мил!

Ла Брава глубоко вздохнул. Он не знал, из какого фильма эта реплика, но она полностью соответствовала характеру Джин и по смыслу, и по интонации. Он потряс головой, чтобы вновь увидеть реальную Джин Шоу и вернуть себе спокойствие отстраненного наблюдателя. Она знает, что делает. Она играет свою роль и ни на миг не забывает о ней.

С той же легкой интонацией, скосив глаза на свой стакан, она продолжала:

– Какая прекрасная роль! Невинная женщина, которую обвинили огульно, все улики против нее. Как бы я хотела сыграть эту роль!

– Ты ее уже играла, – напомнил Ла Брава. – В «Некрологе».

Она запнулась, растерянно поглядев на него.

– Разве не помнишь? А я помню. Я могу рассказать тебе весь фильм от начала до конца. Я впервые посмотрел его, когда мне было двенадцать.

– Да-да, в «Некрологе», ты прав, – как-то неуверенно пробормотала она. – Меня не просто обвинили в том, чего я не делала, меня осудили. – Голос ее торжествующе взмыл:– Какая великолепная сцена в суде! Я голос сорвала от крика– мы сняли пятнадцать дублей, не меньше, но оно того стоило.

– Джин, где Ричард? – спросил он.

Она все еще смотрела на него, но взгляд был рассеянным, блеск его померк – неужели навсегда, подумал Ла Брава, – ушла надежда.

– Джо, тебе и вправду было всего двенадцать лет? – спросила она.

Он помедлил с ответом. Ей было важно услышать ответ, и он прикидывал, что ей сказать.

– Джин, ты до того ловка, что из запертого банковского сейфа выберешься

– Кто это сказал? – улыбнулась она.

– Кажется, Джеймс Гарнер в роли Филиппа Марло. Но это чистая правда: сейчас ты еще лучше, чем была, а ты была моей любимой актрисой, сколько я себя помню.

– Тебе было всего двенадцать, Джо?

– Всего двенадцать. Но возбудился я почище любого взрослого, если хочешь знать.

Морис отворил дверь с кухонным полотенцем через плечо, в руке поварешка.

– Возьми трубку, Джин, – распорядился он, – тебе звонят.

Она прошла мимо него к телефону, не спрашивая, кто звонит. Ла Брава прикрыл за собой дверь. Морис добавил в спину Джин:

– Этот парень и раньше тебя искал, я сказал ему перезвонить после восьми. – Обернулся к Ла Браве и торжествующе взмахнул поварешкой: – Чуешь запах? Будем есть суп из бамии. Ты приготовь напитки, а я пойду, помешаю в кастрюльке.

Джин стояла у стола в гостиной, одной рукой она поднесла к уху трубку, другой вынимала из ушей серьги.

– Кто это? – спросил Ла Брава у Мориса. – Торрес?

– Голос с акцентом. Мне он незнаком.

– Ты не спросил?

– Слушай, займись лучше напитками.

Ла Брава пытался разгадать выражение, проступившее на лице Джин. Теперь она сжимала трубку обеими руками, внимательно слушая.

– Что? – сказала она, резко выдохнув. Она стояла в пятнадцати футах от него. Смешать коктейль и отнести ей? Джин произнесла что-то еще, но Ла Брава не расслышал: Морис все заглушил своим предупреждением не открывать резко холодильник, там полно стручков бамии, не хватало еще рассыпать их на пол.

– Иди попробуй, – позвал его Морис, а Джин тем временем сказала в трубку несколько коротких слов. Он направился к ней, а Морис следовал за ним по пятам, подсовывая ему поварешку, тыча ее прямо под нос: – Попробуй, попробуй, самая настоящая креольская окра, рецепт мне дала одна дамочка, которая переехала сюда из Луизианы, из Гретны. Маленькая такая, Тодди ее звали, носила пенсне, весила едва ли восемьдесят фунтов, а готовила лучшую окру, какую я ел в жизни. Я готов был жениться на ней только ради ее стряпни… Куда это ты собралась, Джин?

Она приоткрыла дверь, потом захлопнула ее. Мужчины не сводили с нее глаз.

– Что такое? Кто это звонил?

– Ничего особенного. Из полиции.

– Это не Торрес. Его голос я бы узнал.

– Нет, кто-то другой. Проверял, все ли со мной в порядке.

– Да? И как, ты в порядке? Выглядишь что-то неважно.

– Пожалуй, мне и впрямь не по себе, – нерешительно произнесла она. – Нужно выйти проветриться.

– Еще бы ты хорошо себя чувствовала, после стольких неприятностей, – посочувствовал Морис. – Открой форточку.

– Нет, я лучше выйду на улицу.

– Я с тобой, – вызвался Ла Брава.

– Нет-нет, не надо. Я в порядке. Ты не обидишься, Мори? Я все равно пока есть не хочу.

– Ты не заболела? Может, дать тебе какое-нибудь лекарство? Алка-зельцер?

– Нет, все в порядке. Честное слово.

Они сели за стол. Морис сказал:

– Обычно я вместе с креветками кладу сюда крабов, но сегодня мне что-то крабы на рынке не приглянулись, и я положил устриц. Неплохо вышло с устрицами. Можно и курятины положить. Весь секрет в том, как готовить окру. Пока тушишь стручки, нужно все время помешивать, причем энергично, а уж когда они темнеют, тут надо мешать непрерывно, так, словно тебя сам черт под руку толкает. Понимаешь, о чем я говорю?

– Мори, – перебил его Ла Брава, – кто из нас сошел с ума, ты или я?

– Почем мне знать? – огрызнулся Морис – Может быть, мы оба. Не задавай мне трудных вопросов.

Зазвонил телефон, Морис неторопливо приподнялся, жестом приказав рванувшемуся было из кресла Ла Браве оставаться на месте. Он подошел к телефону, снял трубку и положил ее на стол:

– Зря я тебе помешал. Это твой приятель Торрес.

– Лучше б ты все сама мне рассказала, – мягко упрекнул он.

Он сидели на веранде «Делла Роббиа». Он поглядывал на ее лицо, а она – на пейзаж, стандартный пейзаж с залитым лунным светом пляжем, просвечивавшим сквозь ряды пальм, с океаном на заднем плане. Ни его, ни ее этот пейзаж не интересовал.

– Ладно, попробую сам, – продолжал он. – В кино тот парень, который украл пакет, выбросился из окна гостиницы, но наш парень не захотел последовать его примеру. Каким-то образом он догадался, что деньги у тебя, и он требует свою долю вместо кучи газетных обрезков, иначе он заложит тебя. – Ла Брава выждал еще минутку и добавил: – Уже не так весело? – Выждал еще чуть-чуть. – Просто признайся в этом, тебе же будет легче. Если ты так ничего и не скажешь, я не смогу тебе помочь.

По Оушн-драйв проехала машина, блеснула на миг в свете уличных огней и пропала из виду. Вновь перед ними пейзаж с открытки.

– Что ты можешь сделать? – приглушенным, но внятным голосом выговорила она.

– Избавлю тебя от него.

– Как?

– Пока не знаю. Сперва придется с ним потолковать.

– Ты знаешь, кто это?

– Мокроспинник. Кундо Рей.

Она повернулась к нему лицом:

– Откуда тебе это известно?

– Я же тебе показывал его фотографии, помнишь? Нужно было использовать человека, которого ты никогда раньше не видела. Вот твоя первая ошибка. Нет, это вторая. Первая ошибка – сам Ричард.

Она снова погрузилась в молчание.

– Сколько он требует?

После паузы она ответила:

–Все.

– Или?

– Он не сказал.

– Повтори, что он сказал.

– Он спросил меня, не хочу ли я купить печатную машинку.

Молчание.

– Твою машинку?

– Да…

– Можно доказать, что она твоя?

– Вероятно. На ней осталась наклейка ремонтной мастерской. Это я упустила из виду.

Все всегда что-нибудь упускают из виду.

– Как она попала в руки к мокроспиннику? Ведь не сама же ты отдала ее ему?

– Нет, кто-то другой.

– Ты отдала ее этому чертову придурку, велела избавиться от нее, а он вручил ее мокроспиннику, а тот, быть может, продал ее, а потом, когда сообразил, что к чему, пришлось ее выкупить… Что еще он говорил?

– Предлагал мне встретиться, поговорить.

– Где?

– В баре на Ле-Жене, «Скиппи Лонж».

– Господи Иисусе, «Скиппи Лонж»! И ты должна принести туда деньги?

– Нет, сначала мы должны все обсудить. Решить, где и как произойдет обмен.

– Где сейчас деньги?

Пауза.

– У меня дома.

– Ты думаешь, что после обыска это самое безопасное место?

– Джо, если ты хочешь мне помочь… – заговорила она.

Он не продолжил эту фразу за нее, и ей пришлось сделать это самой.

– Ты должен понять, – сказала она, – я люблю Мори, очень люблю, по-особому. Я знаю его гораздо лучше, чем ты или кто-либо другой, и он меня знает, он понимает меня. Джо, – сказала она, – даю тебе слово, никогда в жизни я не причиню ему вреда!

Она уже говорила это прежде, но на этот раз Джин воспроизводила свои собственные слова, а не реплику из фильма.

– Все это очень мило, – оборвал он ее, – но сейчас речь не об этом. Звонил Торрес: они нашли Ричарда.

Она смотрела прямо перед собой.

– Это была не хижина в горах. И даже не слишком уединенное место. – Он умолк, давая ей возможность вставить что-нибудь, но она промолчала. – Это я посоветовал Торресу связаться с приятелем Ричарда, Гленном Хиксом.

На лице Джин проступило изумление.

– Вот видишь, я знаю об этом деле даже больше, чем ты сама.

Она вновь отвернулась, созерцая пейзаж.

– Джо, насчет моего отношения к Мори ты должен поверить… – прошептала она.

– По-моему, сейчас мы говорим о Ричарде.

Она сказала очень тихо:

– Никто не докажет, что Ричарда убила я.

– А я ведь не сказал, что он мертв. Не бойся, я не донесу. Ты уже достаточно взрослая, чтобы самой обратиться в полицию.

– Кому есть дело до Ричарда? – сказала она.

– Лично мне нет до него никакого дела, но послушать прокурора, так можно подумать, что Ричард приходится ему младшим братом. Знаешь, если уж тебе вздумалось кого-то пристрелить, нашла бы для этого причину поважнее, чем мешок с деньгами.

– Ты сломал ему руку, – напомнила она. – Мог и по голове ударить.

– У меня была такая возможность, но я ею не воспользовался. Вот в чем разница. Ричард мог подать на меня в суд, если б захотел, и я был готов к этому. А ты хочешь отвертеться от убийства. – Он говорил совершенно спокойно, зная, что теперь он контролирует ситуацию и не важно, какую роль она возьмется играть. Бедняжка не знает, кем ей следует быть, так что на какое-то время ей придется придерживаться самой простой линии, не отклоняться от сценария, как позволяют себе звезды. Теперь она казалась ему старой.

А пейзаж все тот же. Никогда не меняется.

Она привстала.

– Куда ты? – поинтересовался Ла Брава.

– Покупать печатную машинку.

Отличная реплика, и подана со вкусом, – он не мог не восхититься актрисой.

– Надень лифчик и сиди спокойно дома, – посоветовал он. – Я сам поговорю с ним, может быть, сумею уговорить его сдаться.

– С какой стати ему идти на это?

– Все лучше, чем умереть. Мне нужны ключи от твоей квартиры, чтобы взять деньги.

– Вот уж спасибо! – сказала Джин.

– Оставь это на потом, – посоветовал Ла Брава. – Дело еще не сделано.