Текст книги "Ла Брава"

Автор книги: Элмор Джон Леонард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Довольно этой ерунды. Ты придурок?

Он вытащил дуло изо рта своего пленника, всмотрелся в его такое американское лицо, бледное в лунном свете, искаженное болезненной гримасой.

– Не слышу ответа.

– Нет, я не придурок. Господи Иисусе!

– Откуда тебе известно, кто я такой?

– Ничего мне не известно.

– Ты сам только что сказал: «Я знаю, кто ты такой».

Поспешно соображает, прикидывает, как бы себя не выдать. Ла Брава провел дулом по его подбородку:

– При переломе челюсти рот скрепят проволокой, и разговаривать не сможешь. Выкладывай, пока цел.

– Ты мне и так руку сломал!

– Вот видишь! Так откуда тебе известно, кто я такой?

– Дошли всякие слухи.

– Какие?

– Обычные, уличные. Говорят, ты живешь в хотеле.

Теперь Ла Брава провел дулом револьвера по переносице Ноблеса, заглянул в симулирующие честный взгляд глаза.

– Говорят, ты был тайным агентом правительства. Слышь, я знаком кое с кем из ребят. Твоими друзьями. В Джексонвилле.

– Кто тебе сказал?

– Никто, просто я слышал. Какой-то парень в баре.

– А что за сюрприз?

– Какой сюрприз?

– Ты сказал: «Вас ждет сюрприз, мало не покажется». Что за сюрприз?

– Я просто– ну, просто болтал. Господи, как рука-то болит, на хрен!

– Какой сюрприз, Ричард?

– Никакой! Я просто так сказал.

Всегда наступает момент, когда приходится либо осуществить угрозу, либо отпустить допрашиваемого. Пригрозить ему можно только один раз. Повтори угрозу – и он тебя с дерьмом смешает. Упустишь момент – не вернешь. Ла Брава низко склонился над своим противником, глядя ему прямо в глаза, дулом револьвера приподнимая подбородок Ноблеса.

– Сюрприз – это исчезновение шестисот тысяч долларов? Смотри в глаза, Ричард! Сюрприз– это копы стоят вокруг и чешут в затылках? Ты развязываешь проволоку, открываешь мусорный пакет, вынимаешь все деньги… Смотри в глаза, Ричард!

Ричард посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

– Я ниче не сделал.

– Что еще скажешь, Ричард?

Он проигрывает.

– Какой фильм она показывала тебе?

– Че?

– Она сказала, вы вместе смотрели фильм.

Может быть, еще удастся переломить. Может быть…

Ноблес снова призадумался:

– Она так сказала?

– Как назывался тот фильм?

– Не знаю. Не помню.

– Кто играл в нем?

– Издеваешься? Черт, понятия не имею.

– Где твой напарник?

– Не знаю. У меня нет напарника.

– А как же малыш кубинец?

– Встречался пару раз с этим засранцем, вот и все знакомство.

– Ты пришел сюда на встречу с ним.

– Черт, так это ты?! Хитер, сволочь.

Нахлынула усталость. Ла Брава знал: проигрыш неизбежен. Невозможно довести эту игру до конца, если не чувствуешь в себе готовности осуществить угрозу и, глядя парню прямо в глаза, сломать ему челюсть. Он может просидеть на нем хоть всю ночь, твердя угрозы и не переходя к делу, пока Ричарду это не надоест. Так кто же у нас в дерьме?

Он сделал последнюю попытку:

– Ричард, отмени все.

Услышав свой голос, он осознал: это поражение.

– Иначе что? – съехидничал Ричард.

Вот так.

– Мне нужно в больницу, – напомнил Ноблес. Вот так.

– Так что слезай с меня, на хрен.

Хана, все потеряно. Ла Брава многое бы отдал за способность раздробить челюсть этому мерзавцу, но сделать этого он не мог. Он ограничился тем, что врезал дулом револьвера по руке, по уже сломанной руке– бессильный жест, попытка отомстить за дядюшку Мини– она не принесла ему никакого удовлетворения, – и откатился прочь, спасаясь от Ноблеса, который с диким ревом вырвался из-под него, но вместо того, чтобы погнаться за ним, согнувшись, отбежал в сторону, плотно прижимая руку к телу, укрылся под ближайшими деревьями и оттуда, сочтя себя в безопасности, крикнул Ла Браве, который как раз успел подняться на колени:

– Сумасшедший! Совсем свихнулся, на хрен!

Глава 22

Бак Торрес тоже счел его сумасшедшим. Правда, он не сказал ему этого напрямую, но повторил недоверчиво:

– Ты сломал парню руку? – А после этого спросил, не сошел ли Ла Брава с ума, однако смысла это не меняло. В 7.30 он зашел к Ла Браве сообщить, что ночью Ноблес вышел из гостиницы и не вернулся.

Ла Брава посоветовал ему проверить амбулатории «Синая» и «Джексон мемориал» и искать парня с левой рукой в гипсе, после чего ему пришлось рассказать всю историю. Ла Брава долго ждал, пока Торрес подберет подходящий комментарий, – сперва он долго сидел на кухне, уставившись на Ла Браву, разливавшего по кружкам кофе, потом наконец спросил:

– Ты с ума сошел?

– Не думаю.

– Так в чем дело?

– Наверное, я малость не сдержался. Но чтобы чего-то добиться, чтобы им жизнь малиной не казалась, кто-то должен вести себя как чокнутый, – оправдывался Ла Брава. – Вот смотри: приходит записка с требованием денег. Джин идет в банк, берет деньги. Приходит вторая записка: ей приказывают отнести деньги в определенное место, и она выполняет это. – Ла Брава умолк на минуту, а потом спросил: – Неужели все так просто?

– Мы будем неотступно сопровождать ее.

– Они знают, что вы будете ее сопровождать.

– Поживем– увидим. – Торресу нечего было больше добавить. – А что еще мы можем сделать?

– Ты сталкивался с подобными случаями?

– Только с наркотиками, с наркоманами, пытающими свести счеты. Майор звонил в Бюро, они тоже ни о чем таком не слышали. Они говорят: «Что за дела? Ваш подозреваемый разве что табличку себе на шею не повесил!»

– Феды уже в деле?

– Отделение Майами. Они ищут каких-то шпионов Кастро– они предпочитают об этом не распространяться, – но согласились взять записку на исследование. Дали нам координаты своего агента в Уэст-Палм и пару советов – дескать, не упустите женщину и деньги, а то окажетесь по уши в дерьме.

И вновь Ла Браве представилась Джин Шоу – черно-белая, потом в цвете и опять черно-белая. Усилием воли он вернул цветной образ, глаза ее смотрели прямо на него. Ла Браве захотелось поскорее вернуться к Джин и поговорить с ней. Потом всплыло освещенное луной лицо Ричарда Ноблеса, и фотограф сказал:

– Он ждет не дождется, чтобы это произошло. Он посулил нам «такой сюрприз– мало не покажется».

– А что еще он мог сказать? – пожал плечами Тореес. – Ты же сидел на нем верхом. Любой ребенок на его месте сказал бы то же самое.

– Вся эта история смахивает на детскую игру, – проворчал Ла Брава. – «Дай-дай-дай деньги, а то убью». И ты будешь играть с ними? Ты считаешь, другого выхода нет? Все, что у нас есть, – этот несчастный блондин ростом в шесть футов и три с половиной дюйма в серебристой куртке, который машет нам ручкой, стараясь привлечь наше внимание.

– Уже нет.

– Он мог смыться гораздо раньше, но он торчал здесь, пока вы его не заметили. «Этот парень мне досаждает», – жалуется Джин, и вот вам, пожалуйста, собственной персоной. О чем это говорит?

– Если он сам затеял всю эту историю, он и впрямь идиот, – подытожил Торрес.

Ла Брава улыбнулся. Он чувствовал– они подобрались к самой сути дела. Подув на кофе, он осторожно отпил глоток.

– Или кто-то другой дергает за ниточки, а Ричарда только использует, – продолжал Ла Брава. – Думаю, дело обстоит именно так, потому что он действительно очень глуп.

– Кто его использует? Мокроспинник?

– Возможно. Или еще кто-то, о ком мы ничего не знаем, но кто умнее их обоих. – Ла Брава снова выдержал паузу и поинтересовался: – А что там с пикапом старика Мини?

– Отпечатков кубинца там нет, – покачал головой Торрес. – Я не понимаю, что происходит. Бюро готово было объявить его в розыск, но… данные лаборатории…

– Предположим, мокроспинник и кто-то еще, кого мы не знаем, используют Ричарда, – развивал свою мысль Ла Брава. – Они повесили ему на грудь табличку, выставили его напоказ. Что это означает?

– Если они получат деньги, то с ним делиться не станут, – пробормотал Торрес– Разумеется, если они хоть немного умнее, чем он.

– Точно, – подхватил Ла Брава. – Ричард теперь знаменитость. Как только разменяет первую банкноту, сразу окажется в тюрьме– во всяком случае, если он сделает это в ближайшей округе, а он не утерпит. Значит, они не возьмут его в долю…

– И им придется его убить, – закончил Торрес.

– Вот именно. – Ла Брава отхлебнул еще глоток. – Ричард – покойник, только сам еще не знает этого.

– Ты сказал ему об этом?

– Надо было бы.

– Его пистолет остался у тебя?

– Он добудет другой. Без пистолета ему не обойтись.

– Джо, да ты что!

– Лучше не задавай мне вопросов– тебе же будет спокойнее.

– Ты не можешь разгуливать с оружием, Джо, ты теперь штатский. Мне полезно посоветоваться с тобой, готов это признать, но когда дойдет до дела, держись в стороне. Ты понял? Я вовсе не хочу тебя обидеть, но закон есть закон.

– Я знаю.

– Нельзя позволять себе злиться, совершать опрометчивые поступки.

– Я ни на кого не злюсь.

– Да? А почему же ты сломал ему руку?

– Я не хотел. Он прикрыл ею голову.

– Джо! – вскрикнул Торрес. – Да ты что, шутить со мной вздумал?

– Ясное дело, – отозвался Ла Брава.

Прошлой ночью ему удалось быть отстраненным, он действовал без эмоций, выйдя из навязанной ему и ограниченной многими условиями роли. Сейчас Ла Брава вновь ощутил ту же отстраненность, и это ощущение ему понравилось – он понаблюдает еще какое-то время со стороны, хотя долго так не выдержит.

Миссис Хеффель, постоялица «Делла Роббиа», подобравшая письмо с пола и положившая его на мраморный прилавок, сообщила, что нашла его недавно и сразу же положила на прилавок, она его не читала, даже не открывала, и пусть к ней не пристают. Морис ответил, что никто к ней не пристает, просто джентльменам нужно знать, в котором часу это было и не видела ли она в холле человека, который мог оставить это письмо. Миссис Хеффель ответила, что она тут же положила письмо на прилавок, что она в чужие дела не лезет и пусть к ней не пристают, если сами не знают, чего хотят.

Около четырех часов дня Джин, а вслед за ней и Бак Торрес прочитали записку, лежавшую в раскрытом виде на прилавке. Она была отпечатана на таком же листе из блокнота, как и предыдущая, и гласила:

Итак, положи мусорный пакет с деньгами на переднее сиденье своей машины, и только туда. Поведешь машину ОДНА на север по 1-95 до бульвара Атлантик, Помпано-бич. Свернешь на шоссе AIA и поедешь к рынку на углу Спринг, там увидишь указатель «Коперстоун» (почти у поворота на Хиллсборо) и снаружи четыре телефонные будки. Жди у второй будки слева, если стоять лицом к улице. Будь там ровно в шесть ОДНА. Никаких копов. Никаких выходок. Не то пожалеешь. Я за тобой слежу.

Ла Брава прочел записку. Он превратился в наблюдателя, которому копы позволяли болтаться рядом.

Он видел, как суетятся копы в гражданской одежде и Джин с Морисом: надо сделать так, как требуется в записке, выполнить все указания. Он хотел поговорить с Джин, но сейчас такой возможности не было. Прочитав записку, Ла Брава поплелся в тот кухонный закуток, где полицейские разместили свои телефоны и прочее оборудование. Детектив звонил резиденту ФБР в Уэст-Палм, просил установить жучки в телефонных будках в Хиллсборо. Джин Шоу расстегивала на себе блузку. Ла Брава наблюдал за Джин, он видел, как Торрес, очень серьезный, сдержанный, закрепляет на ее груди записывающее устройство, прямо под белой чашечкой бюстгальтера, облегающей ее правую грудь. В коробочке размером меньше пачки сигарет были микрофон, батарейка и передатчик. Все нынче без проводов, никакой проволоки. Он перехватил взгляд Джин – пристальный, серьезный взгляд, все были очень сосредоточены – поверх темной головы Торреса, прижимавшейся к ее груди так, словно он хотел прослушать биение ее сердца. Джин ничего ему не сказала, лишь слегка приподняла брови, смиряясь с ситуацией, и все. Застегнула блузку. Вошел Морис в сопровождении полисмена, тащившего мусорный пакет, объемистый пакет был заполнен наполовину, аппетитно округлившись внизу, не тяжелый, детектив запросто нес его одной рукой, ухватив за горлышко, стянутое проволокой для сена. Эксперт закончил свою работу и вручил Джин и Торресу рукописные копии второго послания. Торрес поговорил по телефону с резидентом ФБР в Уэст-Палм, описал ему «кадиллак» Джин и приметы трех автомобилей прикрытия, которые последуют за ней. Другой детектив тем временем звонил в офис шерифа округа Бровард. Все такие серьезные, играют во взрослую игру. Эмоции прорвались лишь однажды: Торрес хотел спрятаться под задним сиденьем, за спиной Джин, лечь на пол в «кадиллаке», но Джин наотрез отказалась. Он попытался настаивать, но она заявила, что в таком случае она никуда не поедет:

– Речь идет о моей жизни, не о вашей.

И Торрес сдался.

– Слава богу, пора пить коктейль, – вздохнул Морис, словно уже перестал волноваться и теперь испытывал облегчение. Он достал из своего бара скотч, принес стакан Ла Браве, который по привычке рассматривал фотографию на стене превращенной в галерею гостиной, и расположился в любимом шезлонге.

Фотография полувековой давности запечатлела бородатого мужчину в черном деловом костюме, стоящего на заросшем кустами и ярко освещенном солнцем берегу реки.

– Этот парень утверждал, что здесь когда-то был Эдем, – сказал Морис. – На восточном берегу реки Апалачикола, между Бристолем и Чатахучи– ну ты знаешь, что за народ живет возле Чатахучи. Еще он говорил, будто Ной построил свой ковчег прямо тут, в Бристоле. Когда начался потоп, он проплавал пять месяцев, пока не высадился на горе Арарат, полагая, что попал в Западный Теннеси – обычная ошибка.

– Это ты дал ей денег?

– Я ей их одолжил. Было бы глупо оформлять закладную на ее квартиру. Этот парень ничего не умеет, его схватят. Растяпа.

Л а Брава опустился на диван:

– Ты зашел в банк и снял со счета шестьсот тысяч—так просто, да?

– Я передал ей кое-какие акции. Тебе охота выяснить, много ли у меня капитала? Не бери в голову.

– И ты можешь позволить себе потерять эти деньги?

– Джо, я был букмекером. Я знаю, что такое риск, не трудись объяснять мне, знаю, каковы ставки в этой игре. Да, это куча денег, но, в конце концов, это всего лишь деньги. Я знаю, на что иду.

– Копы думают, это деньги Джин.

– Естественно. Джин не собиралась никому объяснять, что я – ее спонсор, а то еще это наведет кого-нибудь на нехорошие мысли. И ты никому не говори, даже своему приятелю.

– Это идея Джин?

– Мы вместе договорились, как это лучше сделать. Я не работаю на публику, как некоторые, у меня не берут интервью для финансовых известий. Джо, если бы я захотел, я мог бы кое-чему поучить экспертов: куда лучше вкладывать денежки, когда правительство подрывает, на хрен, нашу экономику, вот только меня никто не спрашивает, и это к лучшему.

– Ты не слишком-то переживаешь за нее.

– Ну и что? Знаешь, что я думаю по этому поводу?

– Да и она не очень-то волнуется. Все вроде как делают свое дело, и точка.

– А как бы ты поступил, агент 007?

– Я не к тому. Не может все быть так просто. Тут какой-то подвох… – Ла Брава запнулся, подняв глаза на Мориса. – Ты настоящие деньги в пакет положил?

– А ты думал, мы бумаги нарежем? Надо исходить из того, что малый прежде всего захочет пощупать денежки, даже если на самом деле он этого не сделает.

– Он ведь может взять Джин в заложники, верно?

– Я боюсь, как бы он и в самом деле не наломал дров, если он псих, – откликнулся Морис. – Джин иногда попадает в такие переделки. Она умница, только вот в людях не разбирается, с какими только уродами не связывалась, с разными прохиндеями. Зато она – железная леди, всегда выпутается… Как Ной, – добавил Морис, поглядев на висевшую на стене фотографию. – Этот парень говорит, он построил ковчег из флоридского дерева гофер, а кто не верит, пусть приедет и проверит.

Ла Брава понятия не имел, что еще за дерево гофер.

– С ней такое уже случалось? – спросил он.

– Что?

– Кто-нибудь угрожал ей, пытался вымогать деньги?

– Нет, ничего такого не было. Пару раз она проигрывалась в пух и прах– она думает, что умеет играть, раз снималась в том фильме. Владельцы казино угрожали ей, было дело, но им не пришлось давить, она сразу же заплатила. Еще был случай, ей пришлось откупиться от женщины, которая хотела привлечь ее к суду, когда подавала на развод. Вечно она влипает в такие истории.

– Могла бы быть умнее.

– Она умна, но она– актриса, не забывай, Джо. Кинозвезда – совсем не такой человек, как ты или я.

Глава 23

Однажды она написала сценарий, вошла в офис Гарри Кона в студии «Коламбиа» и сунула ему в руки ярко-красную папку. Он швырнул папку на стол и предложил:

– Расскажи все в двух словах и не мудри.

Она рассказала: умной, красивой девушке богатый плейбой, который от нее без ума, предлагает все: меха, драгоценности, только скажи.

– Ну и?.. – поторопил ее Гарри Кон.

Девушка отказывает ему, потому что ей неинтересно получить все таким способом, чересчур легко.

– С ума сошла? – заворчал Гарри Кон. – Да ни одна девка никогда ни от чего не откажется, на хрен!

Погоди, попросила его Джин. Она обводит плейбоя вокруг пальца, выманивает у него кучу денег и довольна собой, потому что сама заработала эти деньги, сама все сделала.

– Стало быть, девка взяла верх? – уточнил Гарри Кон.

– Вот именно, – сказала она.

– Фигня, – вынес он приговор ее сюжету.

Четыре платных телефона выстроились в ряд– будки из плексигласа на металлическом основании. Джин остановилась у второго телефона, подождала. Еще немного. 6.12. Две полицейские машины из прикрытия остановились на другой стороне шоссе у бензозаправочной станции; третьей машины нигде не было видно, как и признаков присутствия местной полиции.

Она положила кошелек на металлическую полочку под телефонным аппаратом, раскрытой стороной к себе. Можно сделать это прямо сейчас. Упираясь носом ей в грудь, сержант Торрес пропыхтел, что говорить надо нормальным голосом, они ее услышат. Актриса выпрямилась, готовясь к выходу, чувствуя, как прижимается к телу записывающее устройство.

Как бы обращаясь к самой себе, Джин произнесла:

– Что же мне делать, если он не позвонит? Ведь это то самое место.

Подождав еще несколько мгновений, она вытащила из кошелька сложенный в несколько раз листок.

Готова? Сперва с легким любопытством, затем с изумлением:

– Что это? Похоже на… Боже, это опять записка, точно такая же, как те две… торчит из телефонной книжки. – Она развернула листок из блокнота и всмотрелась в текст, который сама же и продиктовала Ричарду. – Здесь сказано: «Езжай прямиком в свою квартиру. Прямо сейчас. Деньги вези с собой. Немедленно. Я за тобой слежу».

Она подняла голову и огляделась по сторонам, проверяя, какое впечатление произвела на публику. В окнах машин она различила фигуры полицейских, карауливших на заправочной станции. Они уже включили зажигание.

– Записку я оставлю здесь, – предложила она.

Жертва, добросовестно сотрудничающая с властями. Не надо задумываться, только играй свою роль.

Семнадцать минут спустя, на гостевой парковке возле дома Джин Шоу на Оушн-драйв, Бока-Ратон. Торрес сидел в черном «мерседесе», набитом аппаратурой для слежения, до конфискации использовавшемся для перевозки героина, и наблюдал, как Джин Шоу входит в здание, слегка наклонившись вперед и обеими руками придерживая мусорный мешок, бивший ее по ногам.

– Никого не видно, – произнес голос Джин Шоу. Звук слабый – то ли перекрытия заглушают, то ли накладывается рокот океана. – Почему тут никого нет?.. Надо проверить почту.

Торрес обещал, что полиция будет в здании, буквально в нескольких шагах от нее. Агент ФБР из Уэст-Палм, помощники шерифа округа Палм-Бич. Резидент из Уэст-Палм сидит в засаде на ее этаже.

– Вхожу в лифт.

Прошло тридцать секунд.

– Вхожу в коридор… Кажется, тут кто-то есть… Захлопнулась дверь на пожарную лестницу в конце коридора. Если это не кто-то из ваших, поднимайтесь скорее.

Торресу нравилось слушать ее голос – без паники, ровно течет из-под ее благоухающей груди. Записывающее устройство прилипало к пальцам, так что сержант мог немного потянуть время, пока закреплял эту штуку на ее теле. Под левой грудью, примерно в дюйме от нее, у актрисы была родинка.

– Я в квартире, – продолжал ее голос– Мне ждать звонка? Записки нигде не видно.

Торрес схватил передатчик и сообщил агенту из Уэст-Палма по имени Джим Маккормик, с которым он только что познакомился на заправочной станции:

– Джим, она вошла. Дверь осталась открытой. Проверь ее.

Прошла почти минута. Ее голос произнес:

– Как вы думаете, он будет звонить?

Торрес услышал какие-то звуки, еще один голос. Прошло две минуты.

По передатчику послышался голос агента из Уэст-Палм:

– Сержант, мы обнаружили еще одну записку. Среди почты.

Торрес, скрывая облегчение, откликнулся:

– Теперь дело в ваших руках.

– Она пришла не по почте, – возразил агент, – ее засунули в ящик, ручная доставка.

– А! – протянул Торрес.

Агент из Уэст-Палм сказал:

– Ну и шутник! Теперь нам велено возвращаться. Миссис Шоу поедет в Форт Лодердейл, по 1-95 до Санрайз, далее на восток до Двадцать четвертой Норт-Ист, свернет направо на уровне «Бурдине» к супермаркету «Галлериа молл». Потом на Девятой налево и до конца. Вы запомнили?

– Ничего не понимаю, – возмутился Торрес.

– Так запишите, – посоветовал агент из УэстПалм.

– Уже записал. Что еще говорится в записке?

– «Я за тобой слежу».

Ей нравилось ехать впереди целого эскорта служителей закона – городские полицейские, помощники шерифа, федеральные агенты, одни отстают по пути, другие присоединяются, когда она покидает округ Палм-бич и въезжает в Бровард, и ни одна живая душа, ни один водитель или пассажир в растянувшемся на целые мили потоке транспорта не подозревает о том, что тут происходит… Все эти людишки тащатся по домам, в свои тесные оштукатуренные хибары, чтобы провести очередной пустопорожний вечер. Как приятно въезжать в городок Санрайз на романтическом закате дня, ехать на восток навстречу темнеющему небу, не торопясь подстраиваясь под темп транспортного потока, – пусть как следует стемнеет, в последнем акте ей требуется затемнение.

Сначала Джин сомневалась, хорошо ли, что в дело вмешался агент ФБР из Уэст-Палм, но потом решила, что это к лучшему, придает этой истории больше шика, а пользы– или вреда– от него не больше, чем от стороннего наблюдателя. По этой же причине ее устраивал Торрес– отличный типаж, настоящий коп из большого города, латиноамериканские корни только добавляют колорита. Джо Ла Брава тоже оказался вовлеченным в эту историю, пусть так, и все же хорошо, что он, с его способностью подмечать каждую деталь, не принимает участия в этой поездке: его Джин побаивалась. Работать с профессионалами – одно удовольствие, это стимулирует все твои способности, они подают точные реплики, порой из общения с ними рождается новая идея, а вот любители могут сбить актрису с толку, поставить в неловкое положение. Ла Брава ей нравился по множеству причин: у него отлично развитое воображение, он тоже играет роль, сам того не сознавая и не ломаясь, играет человека с улицы, очень сдержанного и вместе с тем естественного. Ла Брава был ей приятен, он проявлял понимание и сочувствие, он любил Мориса, что тоже достойно одобрения. Ум у него не шаблонный, острый, сам он в высшей степени талантлив – достаточно взглянуть на его работы. И наконец, – а может быть, с этого надо было начать– он ее поклонник.

Настоящие поклонники все понимают и все прощают– если есть что прощать. Джо– настоящий поклонник, он обожает в ней актрису.

И все же– Господи, помилуй! – мимо него и муха не пролетит. Он даже опознал и сфотографировал маленького кубинца, которого Ричард выбрал себе в помощники, – ей, кстати, вот-вот предстоит впервые в жизни с ним встретиться, так что пора уже настраиваться. Хоть бы он прихватил с собой что-нибудь тяжелое, чтобы разбить стекло. Хоть бы он проделал все быстро, не потерял головы и, бога ради, явился без оружия!

Справа показался торговый центр. Где-то тут торчат люди шерифа Лодердейла или Броварда. На стене магазина она прочла название – «Бурдине». Дальше начнутся «Нейман-Маркус» и «Сакс». Она подъезжала к светофору на Двадцать четвертой Норт-Уэст.

С этого момента инструкции умышленно становились расплывчатыми: «С Двадцать четвертой на Девятую и до конца» – она не собиралась ехать так далеко.

Сейчас она свернет на Двадцать четвертую улицу, проедет по обходному пути на уровне шоссе к дальней стороне супермаркета, и примерно на пятнадцать секунд полицейские потеряют ее из виду. Она может рассчитывать только на пятнадцать секунд, не более.

Зеленый свет. Джин свернула, проскочила под развязкой на Девятую улицу и свернула налево. Теперь– самый сложный момент во всем сценарии. Потом ей придется подробно и правдоподобно объяснить, с какой стати она внезапно свернула с Девятой на парковку, вместо того чтобы продолжить движение по улице, как требовалось в записке.

Пока что она ограничилась тем, что сказала в прикрепленный под грудью микрофон:

– Мне какой-то человек машет! – подбавила в голосе тревоги, сомнения, паники, наконец:– Это кто-то из ваших? – и умолкла.

В «мерседесе», приближающемся к Двадцать четвертой улице, услышали ее голос.

– Вперед! – скомандовал Торрес, и его водитель нажал на газ, но тут же был вынужден резко притормозить, чтобы вписаться в поворот.

– Где вы, Джин? – окликнул ее Торрес, когда они, выскочив из-под развязки, не увидели «эльдорадо». – Отзовитесь! – Но тишина продлилась еще с минуту, а потом донесся звон бьющегося стекла.

Кундо Рей видел, как «кадиллак» выскочил из тоннеля, грязновато-белая машина приближалась к нему. Точно, она самая, и стекла вставили. Повернувшись, он прошел по полупустому проходу к пандусу, куда сворачивали водители, выбравшие этот уровень парковки, и прислонился к колонне, держа наготове в левой руке кирпич, такой красный кирпич с прилипшей к нему известкой. Он надел для этой работы новые белые перчатки. Теперь «кадиллак» был уже внутри, он слышал его гул уровнем ниже.

Ричард предупредил, чтобы он не брал пушку: дамочка-де так напугана, что с радостью отдаст ему деньги, никаких проблем не будет, но он всетаки припрятал пушку под свободно свисавшей рубашкой. Он же не знает эту женщину: а что, если она сама прихватила с собой пушку? Кундо хорошо помнил, что надо делать: шаг вперед, правой рукой занести кирпич…

Ричард велел ему сделать все молча: дескать, на женщину наденут жучка. Разбирается кое в чем, чудище болотное, правда, далеко не во всем.

Судя по звуку, «кадиллак» торопится, шины визжат на поворотах. Вот он – уже показался нос, подымается по пандусу. Все громче и громче. Он шагнул вперед, вытягивая правую руку и останавливая машину, точно заправский супермен, она коснулась бампером его руки, легонько, бесшумно. Дамочка уставилась на него. Он поднял правой рукой кирпич – она поспешно отвернулась, заслонилась рукой, когда он обрушил кирпич на стекло со стороны пассажира, отпер дверь и распахнул ее. Да, красивая дамочка и очень хладнокровная, глядит на него во все глаза. Он не мог забрать пакет, не сказав ни слова, так что он поклонился ей: «Большое спасибо, мадам!» – и опрометью кинулся к запасному выходу на лестницу.

Теперь нужно спуститься на первый этаж и пройти позади магазина, чтобы выйти на Двадцать шестую авеню, где дожидается новенький, только что угнанный «бьюик». Плевое дело. Жаль, что нельзя рвануть сегодня же, отправиться прямиком в Джорджию, сперва нужно вернуться в Майами-бич за своей машиной. Он, конечно, мог бы купить себе другую, но уж очень Кундо любил свой автомобиль. В нем ему было вольготно.

– Ну? – спросил он самого себя. – Как тебе нравится быть богатым? – И сам себе ответил: – Смешно, да?

Она не могла ждать чересчур долго– не более двадцати секунд после того, как захлопнулась дверь на лестницу. Снова сосредоточилась, нарабатывая эмоции: страх на грани паники, но все же не срываясь в истерику. Громко крикнула:

– Он забрал деньги! Разбил стекло! – Передохнула, открыла дверцу автомобиля и услышала визг шин: несколько машин мчалось к ней на выручку. Поспешно захлопнула свою дверь:– Скорее, пожалуйста! Он уходит!

И при этом она «забыла» указать, в каком направлении скрылся преступник– потом она объяснит это упущение страхом, растерянностью, все произошло чересчур быстро, скажет она, ломая руки и беспомощно глядя на них. С третьего яруса поднимался черный «мерседес», уже выруливал на ее пандус, за ним вторая машина, третья. Снаружи доносился вой сирен. В зеркальце заднего вида она увидела Торреса – он бежал к ней, сжимая в руке радиопередатчик.

Сейчас она распахнет дверцу и выскочит ему навстречу, огромные карие глаза умоляюще распахнуты, блестят от невыплаканных слез. Может быть, она даже бросится в его объятия. Посмотрим.