Текст книги "Бюро расследований Квина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Отдел предсмертных сообщений
ИСТОРИЯ С «GI»

Эллери сошел с Атлантического экспресса в своем любимом городке, замаскированный шапкой-ушанкой, шарфом и лыжами, надеясь, что на этот раз ничто не помешает его зимним каникулам. Но едва он успел сбросить снаряжение в охотничьем домике Билла Йорка на Лысой горе, как его позвали к телефону. Разумеется, звонил шеф полиции Райтсвилла, сообщая об очередном преступлении.

– Я еще даже не разделся, – пожаловался Эллери. – Чем занимаются ваши преступники, Дейкин, – читают в «Райтсвиллском архиве» сообщения о прибывающих в город?

– Это необычный преступник, – ответил шеф Дейкин чрезвычайно возбужденно. – Могу я сразу же прислать за вами машину?

Худощавый пожилой янки с нетерпением ждал на Стейт-стрит у бокового входа в здание окружного суда. Он сел в полицейский автомобиль и протянул руку Эллери.

– Я не спал почти всю ночь, – вздохнул Дейкин. – Помните Клинта Фосдика?

– Конечно. Хозяйственный магазин на Слоукем-стрит возле Аппер-Уислинг. Что натворил старый Клинт?

– Это с ним кое-что натворили. Его убили вчера вечером, и я могу сказать вам, кто это сделал, но хочу услышать это от вас.

Эллери уставился на автора столь экстраординарного заявления, покуда автомобиль пересекал обледеневшую площадь и полз вверх по Дейд-стрит.

– Почему? Вы не уверены?

– Хотел бы я быть так уверен в месте на небесах, – проворчал Дейкин. – Я не только уверен в том, кто убил Клинта, но знаю, как он это сделал, и более того – располагаю достаточными доказательствами, чтобы его осудили.

– Тогда в чем проблема, Дейкин?

– В «GI», – ответил шеф полиции. – Эти две буквы что-нибудь означают для вас, мистер Квин?

– Ну, разумеется…

– Единственная беда в том, что они не соответствуют моим доказательствам, – продолжал Дейкин. – А если я не приведу их в соответствие, то ловкий защитник сможет заставить присяжных сомневаться. Поэтому выслушайте факты без предубеждений, мистер Квин, и, может, вам удастся что-нибудь придумать. Помните братьев Смит, которых мы всегда называли Президентами?

– Смит? Президенты? – Эллери выглядел озадаченным.

– Их отцом был Джефф Смит – Томас Джефферсон Смит, который преподавал американскую историю в райтсвиллской средней школе. Джефф женился на Марте Хиггинс, и у них было трое сыновей. Старший, Ваш, побывал на войне и сейчас работает адвокатом – когда вообще работает. Линк тоже послужил в армии, а потом поступил в медицинский колледж – он сейчас заканчивает стажировку в райтсвиллской больнице общего профиля. А Вуди, младший, был призван в армию три месяца назад.

Клинт Фосдик положил глаз на Марту Хиггинс еще до того, как она вышла за Джеффа Смита. Но Клинт был на восемнадцать лет старше ее и окончил всего четыре класса – даже писать умел только большими печатными буквами, – так что против окончившего колледж Джеффа у него не было ни одного шанса.

Но в 37-м году Джефф Смит утонул в озере Куитонокис, когда руководил детским летним лагерем. Марта осталась вдовой без гроша в кармане, с тремя голодными мальчуганами, а старый преданный Клинт все еще ждал… Короче говоря. Марта вышла за него, и Клинт купил большой дом на Хилл-Драйв – тот самый, со стодвадцатилетними деревьями, – где они все и поселились.

Кадык шефа полиции подпрыгнул, когда машина поднялась на Холм и заскользила по Хилл-Драйв между старыми райтсвиллскими особняками.

– Клинт делал для мальчиков все – отправил их в колледж, купил им автомобили, давал сколько угодно денег… Когда Марта умерла от гриппа во время войны, Клинт заменил им отца и мать. Они были ему благодарны – называли его папой, делали подарки на день рождения, День отца и Рождество, обращались к нему со своими проблемами. Юный Вуди – который недавно пошел в армию – рос диким, как эйрширский бык Айвора Кросби, но Клинт брал вину на себя, говоря, что избаловал мальчишку, – они действительно были очень близки. Линк – врач – всегда старательно учился; Клинт утверждал, что ни у кого не было лучшего сына. Что касается Ваша – старшего, – то он вырос чересчур легкомысленным. Клинту постоянно приходилось вытаскивать его из передряг после каждой ночи с субботы на воскресенье – то из-за карточного долга, то из-за девушки из Лоу-Виллидж – и заставлять его вовремя приходить в свою адвокатскую контору, но он уверял, что Ваш – добрейший парень в мире.

Так вот, насчет одного из пасынков Клинт ошибся, – закончил старый шеф полиции, – один из них отравил его, и я увижу убийцу поджаривающимся на электрическом стуле, как сарделька на грязной сковородке, если вы скажете мне, что означает «GI», мистер Квин!

– С удовольствием, – терпеливо отозвался Эллери, – если только вы объясните…

Но машина уже затормозила перед занесенной снегом лужайкой Фосдиков, и Дейкин умолк. Они стряхнули снег с галош в прихожей, и шеф двинулся через мрачный просторный холл мимо одного из своих молодых подчиненных к библиотеке Клинта Фосдика.

– Здесь экономка Клинта, Летти Доулинг, нашла его прошлой ночью, когда услышала, как упал стул, и прибежала в библиотеку.

Это была красивая старая комната с высоким потолком и дубовыми панелями, но ее теперешняя тишина казалась Эллери удручающей. Он сразу понял, где лежало тело, – вращающийся стул с кожаной спинкой за письменным столом был опрокинут набок, а восточный ковер под ним скомкан, как если бы умирающий цеплялся за него в агонии.

Среди разбросанных на столе бумаг лежал перевернутый стакан для коктейля. Рядом на подносе стоял графин, наполненный до середины почти бесцветной жидкостью. Эллери склонился над графином, принюхиваясь.

– Да, яд был в коктейле, – кивнул шеф Дейкин. – Клинт был трезвенником, вроде меня, но после смерти Марты пристрастился к мартини. Вечерами, тоскуя по ней, он сидел в библиотеке и пил.

– Кто смешивал коктейль? – резко осведомился Эллери.

– Это ничего вам не скажет – Клинт готовил его сам. Я срежу для вас несколько углов, – продолжал Дейкин. – Комната экономки – старой Летти – находится рядом с кухней. Вчера рано утром – в четверть седьмого – Летти, которая простудилась и плохо спала, встала с кровати за аспирином. Услышав звяканье в буфетной, где хранилась выпивка – в том числе почти полная бутылка джина, которую Ваш принес для Клинта в среду вечером, – она приоткрыла дверь и увидела, как один из братьев Смит колдует в кухне над этой бутылкой. В руке он держал что-то вроде пузырька с лекарством. Летти четко видела его лицо.

Потом она услышала голос Клинта, который спустился в кухню за утренним кофе раньше обычного, зная, что Летти больна. Она слышала, как Клинт спросил пасынка, что он делает, а тот что-то пробормотал и вернулся наверх. Но Летти видела, как он быстро поставил бутылку на место, услышав шаги Клинта, и спрятал опустевший пузырек в карман халата. Я нашел этот пузырек среди мусора на заднем дворе прошлой ночью, – его бы там не было, если бы мусоровоз приехал вчера во второй половине дня, но он не смог прибыть по расписанию из-за снегопада и обледеневших дорог. В пузырьке раньше находился яд – если он был полным, как утверждает Летти, то им можно было бы отравить половину Хай-Виллидж. А в коннхейвенской лаборатории установили, что это тот же яд, который был в бутылке с джином. Кроме того, на пузырьке отпечатки пальцев этого парня. Все указывает на него…

– Кроме, очевидно, «GI», – закончил Эллери.

Шеф Дейкин аккуратно достал из кармана пальто лист бумаги.

– Клинт выписывал магазинные счета, когда выпил этот коктейль. Должно быть, он сразу понял, что умирает – этот яд действует быстро – и кто его отравил. Вероятно, вчера утром он видел то же, что и Летти, когда спустился в кухню за кофе. Тогда это, очевидно, его озадачило, но он сразу все понял, почувствовав, что выпил яд. Перед смертью Клинт писал шариковой ручкой на этом бланке своим школьным почерком – большими печатными буквами. Потом он свалился со стула и умер на полу, как отравленный пес.

– Так как же насчет «GI»? – спросил Эллери. Дейкин протянул ему лист бумаги.

Это был обычный деловой бланк для накладных. Под отпечатанной сверху надписью «Хозяйственный магазин Клинта Фосдика, Хай-Виллидж, срок – 30 дней» виднелись выведенные дрожащей рукой две заглавные печатные буквы – «GI».

– «GI», – повторил Эллери. – И вы говорите, все трое пасынков служили в армии?[55]55
  GI (Джи-Ай) – американский солдат (сокращение от government issue – «казенного образца»).


[Закрыть]

– Да.

– А вчера утром все были дома?

– Линк взял несколько отгулов в больнице. Юный Вуди в отпуске из лагеря Кэмп-Хейл. Ваш живет здесь постоянно.

Эллери молча смотрел на предсмертное сообщение Клинта Фосдика.

– Виновный знает, что ему обеспечен электрический стул? – спросил он наконец.

– Нет. Летти никому, кроме меня, не рассказывала о том, что видела, а я помалкиваю из-за этого листа бумаги – просто дал понять, что все трое братьев под подозрением.

– В таком случае, – сказал Эллери, – не могли бы мы вызвать – как вы их называете, Дейкин, – Президентов для разговора?

* * *

Охранники привели трех высоких и бледных молодых людей, явно нуждающихся в сне и бритье. О том, что они братья, свидетельствовали одинаково смуглые лица, глубокие карие глаза и то, как они старались держаться ближе друг к другу.

Один из них – с еще детским лицом и в мятом мундире армии Соединенных Штатов – очевидно, был рядовой Вуди Смит. Его губы дрожали, а в глазах мелькал страх.

Другой – с красными ободками вокруг глаз и выскобленными добела руками – вероятно, был доктором Линком Смитом. Он выглядел спокойным, но, как Эллери мог поклясться, недавно плакал.

Следовательно, третий – с серым одутловатым лицом и дряблым телом – был легкомысленным адвокатом Вашем. Он натужно улыбался, как профессиональный комик, оказавшийся в центре трагедии и отчаянно пытавшийся придумать какую-нибудь шутку.

– «GI», – заговорил Эллери. – Это написал перед смертью ваш отчим, рядовой Смит. Что это вам говорит?

– Чего вы от меня ожидаете? – дрожащим голосом отозвался юноша в военной форме. – Чтобы я признался, потому что он это написал? Я не убивал папу. Зачем мне это делать?

– Зачем рядовому Смиту убивать папу, Дейкин? – спросил Эллери.

– Он мог не захотеть ждать, пока Клинт умрет естественной смертью, чтобы получить треть его состояния, завещанного ему и его братьям, – ответил шеф полиции.

– Оставьте меня в покое! – крикнул паренек.

– Вуди, – мягко упрекнул его Линк.

– «GI» применимо и к вашей сфере деятельности – не так ли, доктор Смит? – обратился к нему Эллери. – Например, gastrointestinal?[56]56
  Желудочно-кишечный (англ.).


[Закрыть]

Усталые глаза молодого врача расширились.

– Вы серьезно? Разумеется, невозможно изучать медицину, не касаясь гастроэнтерологии. Прошлой весной я даже лечил папу Клинта от желудочно-кишечного гриппа по его просьбе, хотя если бы медицинский совет узнал… И естественно, у меня есть доступ к любым ядам. Но я не отравлял его.

– А как же «GI», доктор Смит? – настаивал Эллери. Врач пожал плечами:

– Если бы папа думал, что его отравил я, он бы написал мое имя. Это бы имело смысл, а «GI» – не имеет. Во всяком случае, для меня.

– И для меня! – крикнул Ваш Смит, словно был не в силах ждать.

Эллери посмотрел на адвоката.

– Слово «джин» начинается с «GI». А яд был в бутылке джина, мистер Смит, которую, как я понимаю, вы принесли домой для мистера Фосдика.

– Да, он меня об этом просил, – подтвердил старший брат. – Ну и что из того? Линк прав. Если бы Клинт знал, кто его отравил, он написал бы его имя.

Эллери печально улыбнулся – он уже некоторое время размышлял об этом. Лицо шефа Дейкина ничего не выражало.

Внезапно Эллери перестал улыбаться.

– Президенты! – воскликнул он. – Мне говорили, джентльмены, что вашего родного отца назвали в честь президента Томаса Джефферсона. И своих трех сыновей он также назвал в честь президентов?

– Да, – ответил Ваш Смит. – В честь трех президентов, которых он считал величайшими. Меня назвали в честь Вашингтона.

– Меня в честь Линкольна, – сказал доктор Линк Смит.

– А меня в честь Вудро Вильсона, – дрожащим голосом добавил рядовой Вуди Смит.

Все трое произнесли в унисон:

– Ну и что?

– Благодарю вас, – кивнул Эллери. – А сейчас, пожалуйста, выйдите из комнаты. – Когда трое охранников увели братьев Смит, Эллери обратился к Дейкину: – Теперь я могу сказать вам, кого старый Клинт обвинил в убийстве.

– Слушаю, – отозвался шеф Дейкин.

Эллери смотрел на упавший стул так, будто старик, опрокинувший его, все еще был здесь, сжимая ручку и пытаясь что-то написать на бланке.

– Доктор Смит прав, – сказал он. – Словесная акробатика встречается в детективной прозе, но не в реальной жизни. Человек, чудом заставивший умирающие мозг и мускулы написать на бумаге сообщение, не станет пытаться быть слишком умным. Если он знает, кто его убил, его усилия могут иметь лишь одну цель: сообщить это как можно более прямо. Клинт Фосдик, написав буквы «G1», пытался назвать своего убийцу.

Но выражение лица Дейкина не изменилось.

– «GI» даже не является частью любого из их имен, мистер Квин. По-вашему, я об этом не думал?

– Ну, Клинт столкнулся с проблемой. Предположим, отравителем был Ваш Смит. Клинт должен был понимать, что если он начнет писать имя «Ваш» или «Вашингтон», то не продвинется дальше первой буквы «W» – он знал, что вот-вот умрет. Но эта буква указывала бы и на юного Вуди, названного в честь президента Вильсона. Поэтому, чтобы избежать непонимания, Клинт начал писать не фамилию президента, в честь которого назвали отравителя, а его имя.

– Имя? – Шеф недоуменно заморгал.

– Томас Джефферсон Смит назвал трех сыновей в честь президентов США. Значит, их полные имена, как и самого Джеффа Смита, должны начинаться с имен этих президентов. Рядового Смита называют Вуди, так как его полное имя, очевидно, Вудро Вильсон Смит. Следовательно, полное имя доктора Линка Смита должно быть Авраам Линкольн Смит. Имя Авраам начинается с буквы «А», фамилия Линкольн – с «L», а имя и фамилия Вудро Вильсон – с «W». Ничему этому не соответствует «GI».

Но как насчет Ваша, или Вашингтона, Смита, которого всегда приходилось вытаскивать из неприятностей, работающего адвокатом, только когда он вообще работает, вероятно, пребывающего по уши в долгах и отчаянно нуждающегося в трети состояния Клинта? Вот кто из братьев вчера утром в кухне на глазах у Летти Доулинг добавлял яд в бутылку джина. Это был Джордж Вашингтон Смит, не так ли? Это его отпечатки пальцев остались на пузырьке из-под яда?

– Да, – медленно отозвался шеф райтсвиллской полиции. – Это был Ваш. Но, мистер Квин, Клинт написал «GI», а первое имя Ваша – Джордж – начинается с «GE».[57]57
  George.


[Закрыть]

Эллери стиснул руку Дейкина.

– Бедный старый Клинт успел написать букву «G», но умер, написав только вертикальную черту буквы «Е».

Отдел наркотиков
ЧЕРНЫЙ ГРОССБУХ

Дело Черного Гроссбуха было одним из крупнейших, за которые когда-либо брался Эллери, и его масштабы не уменьшала незначительность примененных усилий. В основном они состояли из курьерской работы, а задача заключалась в доставке гроссбуха из Нью-Йорка в Вашингтон.

Почему перевозка из одного города в другой бухгалтерской книги стоимостью, вероятно, около трех долларов стала проблемой, почему Эллери действовал в качестве курьера, а не федерального агента, почему он намеренно приступил к этой миссии в одиночку и даже без оружия – ответы на эти важные вопросы можно получить в соответствующем месте, которое находится за пределами этой истории.

Внешне Черный Гроссбух выглядел отнюдь не возбуждающе. Он был в переплете из черной искусственной кожи, поцарапанной по краям, его размеры составляли шесть на восемь с половиной дюймов, и он содержал пятьдесят две плотные и довольно грязные страницы в красную и голубую линейку. Тем не менее это был один из самых прославленных томов в библиотеке американских преступлений (славой он пользовался, разумеется, дурной). Ибо на голубых линейках пятидесяти двух страниц значились имена и адреса всех региональных распространителей наркотиков в Соединенных Штатах, причем перечень был написан почерком главаря всей организации.

Учитывая распространяющуюся эпидемию наркомании, которая поразила сорок восемь штатов, федеральные власти отчаянно стремились заполучить этот список. Черный Гроссбух являл собой смертельно опасную улику, поэтому составивший его монстр не остановился бы ни перед чем, чтобы помешать ему попасть в Вашингтон. Два правительственных агента, раздобывшие его, заплатили жизнью за свой триумф, но к моменту их гибели Черный Гроссбух уже пребывал в безопасности – на какое-то время – в Нью-Йорке.

На этой стадии к проблеме подключился Эллери.

Никто не сомневался, что место, где он обследовал гроссбух, согласился принять на себя миссию и готовился к ее выполнению, находится под наблюдением. Шеф распространенной по всему континенту преступной организации отнюдь не походил на главаря мелкой шайки. Он был гением в своей области, обладавшим колоссальными ресурсами, связями и властью, который возвысил преступление почти до уровня респектабельного большого бизнеса. Ординарные методы были обречены на провал. Демонстрация силы могла превратить целый район в поле битвы, отняв жизнь у невинных людей. Поэтому план Эллери был принят.

Купе в вагоне-салоне поезда «Кэпитол лимитед» было официально заказано для него по телефону, и в назначенное время Эллери вышел на улицу.

Осенний день был серым и облачным – на Эллери было пальто с теплой подкладкой, с левой его руки свисал зонт, а в правой он нес объемистый портфель.

Эллери казался неосведомленным о том, что с того момента, как его нога коснулась тротуара, его шансы на то, чтобы остаться в живых, свелись почти к нулю. Безмятежно покуривая большую трубку из эрики, он шагнул к обочине и огляделся, словно ища такси.

Два события произошли одновременно. Его схватили за руки сзади, и седан, рассчитанный на семь пассажиров, остановился перед ним.

В следующий момент он уже сидел в машине с четырьмя громилами, чье молчание действовало эффективнее угроз.

* * *

Эллери не был удивлен, когда седан высадил их у вокзала Пенсильвания, и трое из четырех конвоиров проводили его через ворота 3 к поезду «Кэпитол лимитед» и в купе «А» пятого вагона, которое было для него зарезервировано. Двое втащили его в купе, а третий тщательно закрыл за ними дверь снаружи на задвижку.

Как Эллери и предполагал, монстр поджидал его. Безукоризненно одетый мужчина средних лет с непокорными светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор, и блестящими больными глазами занимал лучшее кресло. Это существо было миллионером, думал Эллери, разбогатевшим, уничтожая здоровье, волю к жизни и будущее тысяч глупцов, в том числе женщин и подростков.

– Разумеется, вы прослушивали телефон? – спросил Эллери.

Наркобарон не ответил. Он молча посмотрел на громилу с большим носом.

– Он не говорил ни с кем с тех пор, как вышел на улицу, – сразу же отозвался нос. – Ни к чему не прикасался и ничего не ронял.

Монстр в кресле посмотрел на другого громилу – с тиком в правом веке.

– Больше никто оттуда не выходил, – сказал тик. – А Эл поддерживает телефонную связь из поезда.

Страдальческий взгляд устремился на Эллери.

– Вы хотите жить? – У монстра был мягкий женственный голос.

– Как любой человек, – ответил Эллери, стараясь удержать свой голос от дрожи.

– Тогда давайте это сюда.

Эллери судорожно глотнул.

– Что именно?

Нос усмехнулся, но монстр остановил его:

– Нет. Сначала открой его портфель.

Нос вытряхнул на пол содержимое портфеля Эллери. Оно состояло из одного предмета – нового телефонного справочника Манхэттена.

– Больше ничего в портфеле нет?

– Ничего. – Отшвырнув портфель в сторону, нос поднял справочник и перелистал его.

– Странная вещь, чтобы таскать ее в багаже, – заметил тик.

– Мое любимое чтение в поезде, – объяснил Эллери. Ему хотелось попросить воды, но он решил этого не делать.

– Здесь его нет, – сказал нос.

– А в пальто и шляпе?

Нос снял с Эллери пальто, а тик стал обследовать шляпу.

– Его не может быть здесь, – сказал он. – Эта штука слишком велика.

– Велика в переплете, – фыркнул нос. – Но этот умник вырвал страницы и скомкал их.

– Пятьдесят две страницы? – запротестовал тик.

Монстр не произнес ни слова. Его красные глаза были устремлены на зонт, который держал Эллери. Внезапно он выхватил у него зонт, снял чехол и нажал на защелку. Зонт раскрылся, и монстр отшвырнул его.

– В пальто ничего нет, – сообщил нос. Он отстегнул подкладку, разорвал карманы и вспорол швы.

– Разденьте его.

Эллери почувствовал, как его колени подгибаются, когда нос надавил ему на плечи. Тик срывал с него одежду, а монстр наблюдал за стриптизом немигающим взглядом крокодила.

– Оставьте хоть трусы! – завопил Эллери.

Но они не оставили ничего. Голому Эллери позволили завернуться в пальто, съежиться в кресле и закурить трубку. Дым отдавал нагретым металлом, но вкус табака успокаивал.

Эллери потянулся к телефонному справочнику, когда поезд отошел от вокзала Пенсильвания. Он знал, что о контролере позаботились и что в купе никто не войдет до самого Вашингтона – если он вообще доберется туда.

Но Эллери был не прав. Когда поезд остановился в Ньюарке, в купе вошел мужчина, которого нос называл доком. Это был толстый лысый человечек с большим черным саквояжем. Он бросил на Эллери взгляд профессора анатомии, приближающегося к трупу в прозекторской.

Эллери вцепился в манхэттенский справочник, стараясь взять себя в руки.

* * *

Поезд мчался через Нью-Брансуик, когда док, занятый работой, шутливо отозвался о себе как о министре внутренних дел. Но когда поезд прибыл на станцию Трентон, док уже не шутил, а потел.

Захлопнув саквояж, он сдавленным голосом дал отчет человеку в кресле.

Отчет был сугубо негативный.

Человек в кресле приказал тику:

– Скажи Элу, чтобы позвонил Филли. Мне нужен Джиг с его оборудованием. – Потом он посмотрел на Эллери и впервые продемонстрировал фальшивые зубы в кошмарной улыбке. – Тайнопись, – мягко произнес он. – Вот в чем дело.

Джиг появился в Северной Филадельфии. В Уилмингтоне нос произвел кое-какие наружные осмотры Эллери, и Джиг дополнил их. Это был высокий, тощий, косолапый человек с покатыми плечами.

Черный Гроссбух, целый или по частям, не был спрятан в костюме Эллери, о чем свидетельствовали руины его пиджака и брюк. Рубашка, галстук, майка, трусы и носки также подверглись тщательному обследованию. Ботинки простучали, проткнули и разве что не вывернули наизнанку. Даже пояс – явно цельный кусок воловьей кожи – разрезали на кусочки.

Все его вещи были досконально изучены. Ключи и монеты признали цельными. Бумажник содержал девяносто семь долларов, извещение на почтовый перевод, водительские права, квитанции членских взносов в Ассоциацию американских детективных писателей, пять визиток и семь набросков сюжетов будущих произведений. Чековую книжку просмотрели страницу за страницей, включая обрывки талонов. В кисете обнаружили трубочный табак, а в запечатанной пачке сигарет – только то, что должно было в ней находиться. Письмо от издателя требовало возвращения гранок, просроченного на три недели, а письмо со штемпелем Оринджберга в штате Нью-Йорк от некоего Джозефа Мак-Керти угрожало убить Эллери Квина, если тот не спасет автора от убийства невидимым врагом.

Погладив кадык, Джиг заявил, что ни одна из вещей пленника не содержит никаких признаков тайнописи, проявляющейся при обработке жидкостью. То же самое касалось и эпидермиса[58]58
  Эпидермис – верхний слой кожи.


[Закрыть] (Джиг использовал именно этот термин) самого Эллери.

К тому времени они подъезжали к Элктону в штате Мэриленд.

Монстр молча посасывал нижнюю губу.

– Может быть, он запомнил имена? – нерешительно предположил нос.

– Да! – оживился тик. – Возможно, книга осталась в Нью-Йорке, а парень все держит в голове! Человек в кресле поднял взгляд.

– В книге пятьдесят две страницы, и на каждой двадцать восемь имен – всего почти полторы тысячи. Кто он, по-вашему, – Эйнштейн? – Внезапно монстр повернулся к Эллери. – Зачем вы снова подобрали ваш телефонный справочник?

Эллери заново набивал трубку, чтобы чем-нибудь занять пальцы.

– Некоторые расслабляются с помощью детективных историй, но мне это недоступно, так как я сам их пишу. Для меня аналогичную функцию выполняет телефонный справочник.

– Как же! – Больные глаза блеснули. – Джиг, займись-ка этой штукой!

Нос вырвал справочник у Эллери.

– Но я уже проверил его на тайнопись, – запротестовал Джиг.

– К черту тайнопись! Нам нужен список имен. А в нью-йоркском телефонном справочнике можно найти всякие имена! Поищи отметки возле них – точки, дырочки, отпечатки ногтей или еще что-нибудь.

– Кто-нибудь не возражает дать мне огоньку? – попросил Эллери.

Они уже въезжали в Вашингтон, когда Джиг вернулся из купе, где организовал импровизированную лабораторию.

– Никаких отметок, – пробормотал он. – Справочник выглядит как новенький.

– И никто до сих пор не пытался покинуть дом в Нью-Йорке, за которым мы наблюдаем, – добавил тик. – Эл звонил туда из Балтимора.

– Выходит, этот тип – всего лишь приманка, – медленно произнес человек в кресле. – Значит, с книгой отправят кого-то другого. Рано или поздно настоящий курьер должен выйти из этого здания. Джиг, вели Элу позвонить в Нью-Йорк и передать Манно, что, если кто-нибудь оттуда выйдет, он может перерезать ему горло… – Он повернулся к Эллери: – О'кей, можете одеваться.

«Кэпитол лимитед» стоял у вашингтонского перрона, когда Эллери, больше походя на бродягу после неудачного сезона, чем на респектабельного автора детективов, подобрал свой зонт и осведомился:

– Меня действительно отпускают, или я получу пулю в спину?

– Одну минуту, – остановил его монстр.

– Да? – Эллери нервно стиснул зонт.

– Куда это вы собрались с зонтиком?

– С зонтиком? – Эллери посмотрел на упомянутый предмет. – Но ведь вы сами обследовали его…

– Верно, – с усмешкой подтвердил женственный голос. – Обследовал, но не ту часть! Вы свернули страницы гроссбуха в трубочку и засунули их в бамбуковую рукоятку! Ну-ка, отберите у него зонтик!

Эллери в железных объятиях тика с любопытством наблюдал, как нос терзает рукоятку зонта.

В итоге на полу купе не оказалось ничего, кроме обломков бамбука.

Монстр встал – его больные глаза пылали.

– Вышвырните его отсюда! – прошипел он.

Спустя двадцать шесть минут Эллери препроводили в личный кабинет очень важного чиновника очень важной правительственной организации в очень важном здании Вашингтона.

– Я курьер из Нью-Йорка, – сообщил Эллери. – Привез вам Черный Гроссбух.

* * *

Эллери не видел монстра вплоть до процесса в федеральном суде. Они встретились в коридоре во время перерыва. Наркобарон был окружен приставами, адвокатами и репортерами и выглядел как преступник, ожидающий самого худшего. Тем не менее при виде Эллери его лицо прояснилось, он подбежал к нему, схватил за руку и потянул в сторону.

– Не подпускайте ко мне этих обезьян, хотя бы минуту! – крикнул монстр и жалобно добавил: – Квин, вы можете спасти мне жизнь. Это сводит меня с ума. С тех пор как вы перехитрили меня в этом чертовом поезде, я ломаю голову над тем, как вы это проделали. Списка не было ни снаружи, ни внутри вас, ни в телефонной книге, ни в зонтике. Так где же он был? Пожалуйста, объясните мне!

– Я не прочь бить лежачего, – холодно отозвался Эллери, – когда речь идет о типе вроде вас. Конечно, я объясню. Телефонный справочник и зонт были приманками, а гроссбух оставался у меня в руке.

– Что за чушь вы порете? – буркнул монстр.

– Вас ввели в заблуждение размер и количество содержимого гроссбуха. Вам не пришло в голову, что то и другое можно уменьшить.

– Уменьшить?

– С помощью микропленки. Во время войны ее использовали, чтобы уменьшать письма полевой почты до четверти квадратного дюйма. Тонна обычной почты – восемьдесят пять тысяч писем – на микропленке весит всего двадцать фунтов. Я решил прибегнуть к этому способу, перефотографировал на микропленку пятьдесят две страницы размером шесть на восемь с половиной дюймов. В результате получилось всего тринадцать футов микропленки шириной менее чем в полдюйма. Когда ее свернули в трубочку…

– Но вы сказали, что гроссбух был у вас в руке, – прервал монстр. – Я готов поставить миллион против одного, что у вас в руках ничего не было…

– А я едва ли стал бы так глупо рисковать, – сказал Эллери. – Нет, микропленка была спрятана в одном… даже в двух предметах. А я подносил к ней спички всю дорогу из Нью-Йорка в Вашингтон.

– Спички! Вы поджигали ее?

– Изящный штрих, не так ли? Нет, пленка была в огнеупорном контейнере – старой патронной гильзе, достаточно большой, чтобы вместить ее, и наглухо закупоренной. А гильза лежала на дне чашечки моей трубки – единственной веши, которую вы не стали обыскивать. Она придавала дыму металлический привкус, – добавил Эллери, – но, когда я думаю о ребятишках, которых вы приучили курить вашу марихуану или травить себя вашим героином, мне кажется, дело того стоило, – а вам?