Текст книги "Бюро расследований Квина"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Отдел ложных претендентов
ВЕДЬМА С ТАЙМС-СКВЕР

Если бы вы в прошлом году спросили отца Боуэна из церкви Всех Душ неподалеку от Таймс-сквер, разделяет ли он доктрину Второзакония относительно ока за око, он бы упрекнул вас, будучи добрым англиканцем, и процитировал бы стих 39 главы 5 Евангелия от Матфея, предписывающий подставить левую щеку тому, кто ударит вас в правую. Но если вы зададите ему этот вопрос сегодня, отец Боуэн, скорее всего, усмехнется и процитирует сугубо мирское изречение Эллери Квина по поводу дела ложного претендента.

Среди паствы отца Боуэна на Западных 40-х улицах можно отыскать немало паршивых овец. До прошлого года худшей из них была веселая пожилая леди, известная зазывалам, продавцам газет, барменам, копам и другим обитателям Бродвея как Ведьма, – карга с длинными светлыми с проседью волосами, морщинистыми щеками и быстрыми голубыми глазами, которая носила юбки, волочащиеся по тротуару, безобразную шаль и мужскую шляпу, извлеченную из мусорного ящика какого-то ночного клуба. Ведьма – в ее жилах текла английская кровь, и ее фамилия была Уичингейм – жила одна в полуподвале около Десятой авеню, торгуя по ночам фиалками, букетиками гардений для корсажей и страховыми полисами под навесами и неоновыми вывесками. Ближе к утру ее обычно можно было застать в каком-нибудь ночном баре перед длинной вереницей пустых стаканов из-под джина с тоником, напевающей «Ярчайший и лучший из утра сынов» или «Единственный церкви фундамент»[52]52
  Английские духовные гимны.


[Закрыть] хриплым бодрым голосом. В церкви Всех Душ она появлялась не слишком часто, но регулярно бывала в исповедальне, где с энтузиазмом вдавалась в клинические подробности.

Ее пастырь тяжко трудился в этом винограднике, но не имел повода возрадоваться, покуда однажды зимой Ведьма не приняла по ошибке свежий снег за простыню своей кровати и не проснулась в больнице Бельвю с двухсторонней пневмонией. Во время болезни на нее снизошел свет, и она послала за отцом Боуэном, который спешно начал культивировать самую упрямую из его виноградных лоз, и вернулась домой кающейся грешницей.

– Тогда в чем проблема, отец Боуэн? – спросил Эллери, морщась во время попытки повернуться в кровати. Десять дней назад он слег с приступом ишиаса и сходил с ума от боли, когда пришел священник.

– Корень проблемы – любовь к деньгам, мистер Квин. – Отец Боуэн просунул костлявую руку под мышку Эллери, ловко помогая ему повернуться. – Смотрите Первое послание святого Павла к Тимофею, глава 6, стих 10.[53]53
  «Ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям».


[Закрыть] Как выяснилось, мисс Уичингейм располагает изрядным количеством ценных предметов, бумаг и наличных денег. Разумеется, бедняжка была скрягой. Но теперь, в период духовного возрождения, она хочет все отдать.

– Какому-нибудь нуждающемуся бармену, отец?

– Хорошо бы, если так, – вздохнул старый священник. – Я знаю по меньшей мере трех, чья нужда велика. Но нет – все должно перейти к ее единственному наследнику. – И отец Боуэн поведал Эллери странную историю племянника Ведьмы.

У мисс Уичингейм была сестра-близнец, и, хотя они во всем походили друг на друга внешне, их вкусы резко отличались. Например, мисс Уичингейм рано выказала склонность к джину и ржаному виски, в то время как ее сестра считала алкоголь изобретением дьявола.

К несчастью для мисс Уичингейм, различия во вкусах распространялись и на мужчин. Мисс Уичингейм влюбилась в маленького смуглого человечка – спустя сорок пять лет она не помнила, итальянца или испанца, – а ее сестра, чьим евгеническим кредо было «люби похожего», отдала девичье сердце «сугубо нордическому типу», как говорила Ведьма отцу Боуэну, – некоему Эрику Гору из Фергас-Фоллс в Миннесоте, высокому флегматичному викингу, который перешел в Англиканскую церковь и стал священником-миссионером. Итальянец или испанец мисс Уичингейм оказался негодяем, который бросил ее невенчанной, с приятными, хотя и не слишком респектабельными воспоминаниями, а преподобный Гор предложил ее сестре священное таинство брака, на что та дала согласие.

У Горов родился сын, и, когда ему исполнилось восемь лет, родители отплыли с ним на Восток. Какое-то время жена миссионера переписывалась с сестрой, но, так как мисс Уичингейм все чаще меняла адрес, письма из миссии в Корее приходили все реже, а потом и вовсе прекратились.

– Насколько я понимаю, – сказал Эллери, осторожно передвигая левую ногу, – когда ваша причастница покаялась в грехах, она попросила вас разыскать ее сестру.

– Я навел справки в нашем миссионерском отделе, – кивнул отец Боуэн, – и выяснил, что отец Гор и его жена были убиты много лет назад – до войны японцы делали очень затруднительной работу христианских миссионеров в Корее – и что их миссию сожгли дотла. Считалось, что их сыну Джону удалось бежать в Китай, но никаких его следов найти не удалось. Моя прихожанка обнаружила неожиданную твердость характера. Мисс Уичингейм настаивала, что ее племянник жив, что его нужно отыскать и привезти в Соединенные Штаты, дабы она могла перед смертью обнять его и передать ему все свои деньги. Не стану утомлять вас подробностями наших поисков, мистер Квин, которые были дорогостоящими и безнадежными – вернее, безнадежными они казались мне, ибо мисс Уичингейм не сомневалась в успехе.

– И племянника Джона нашли?

– Да, мистер Квин. Даже двух.

– Прошу прощения?

– Они появились в моем доме, прибыв из Кореи, и каждый из них утверждает, что он Джон Гор, сын Эрика и Клементайн Гор, и что другой – наглый самозванец. Говоря откровенно, я в затруднении.

– Полагаю, они похожи?

– Нисколько. Хотя оба блондины и обоим около тридцати пяти лет – возраст соответствует, – они абсолютно не похожи ни друг на друга, ни на отца и миссис Гор, чьи старые фото сохранились. Но поскольку идентифицированной фотографии Джона Гора не существует, даже их различия не в состоянии помочь.

– А как же визы, паспорта, удостоверения, архивные документы?

– Вы забываете, мистер Квин, – вздохнул отец Боуэн, – что последние годы Корея не была страной мира и покоя. Вроде бы оба молодых человека были близкими друзьями и работали в одной и той же нефтяной компании в Китае. Когда китайские коммунисты захватили власть, они бежали в Южную Корею. Там их застало северокорейское вторжение, и они с трудом спаслись вместе с толпой беженцев, когда коммунистические армии взяли Сеул. Обстановка была суматошной – обычные меры предосторожности едва соблюдались. Каждый молодой человек располагает документами на имя Джона Гора, и каждый летел самолетом, хотя и с посадкой на разные аэродромы.

– Как они объясняют идентичные документы?

– Каждый из них говорит, что другой украл его удостоверения и скопировал их – кроме, конечно, фотографии в паспорте. Каждый заявляет, что рассказывал другому о тете в Штатах. Никакую проверку в Корее произвести невозможно, а документы китайской нефтяной компании, к сожалению, недоступны. Все наши запросы через дипломатических посредников коммунистическим властям Китая игнорировались. Можете не сомневаться, мистер Квин, что нет никакого способа проверить их личности.

Эллери был удивлен, обнаружив себя сидящим в кровати – эту позу он не мог принять более недели.

– А Ведьма? – спросил он.

– Мисс Уичингейм тоже озадачена, мистер Квин. В последний раз она видела племянника в семилетнем возрасте – перед тем, как родители увезли его на Дальний Восток. Джон провел с ней увлекательную неделю в Нью-Йорке, во время которой она вела дневник – он до сих пор у нее.

– Тогда все просто, – сказал Эллери. – Ей остается только расспросить обоих молодых людей об этой неделе. Подлинный племянник наверняка сохранил в памяти что-то из столь ярких впечатлений детства.

– Она уже это сделала, – печально произнес отец Боуэн. – Каждый из них что-то помнит и заявляет, что другой может ответить на вопросы, так как он все рассказал ему об этом. Бедная женщина готова разделить между ними деньги… Но я не могу этого допустить! – сурово добавил старый священник. – Вы в состоянии найти какой-то выход, мистер Квин?

Эллери задал все вопросы, какие только смог придумать – а он придумал много.

– К сожалению, отец, я не вижу… – начал он наконец, качая головой.

Лицо отца Боуэна вытянулось, но Эллери внезапно застыл.

– Ну? – воскликнул священник.

– Возможно, есть способ добраться до истины… Где сейчас оба Джона?

– У меня дома.

– Не могли бы вы привезти их сюда, скажем через час?

– Конечно мог бы!

Спустя час пожилой священник ввел в спальню Эллери двух сердитых молодых людей и со зловещим щелчком закрыл дверь.

– Я с трудом удержал их от драки, мистер Квин… Джентльмены, это Эллери Квин, – холодно произнес отец Боуэн, – и он вскоре положит конец этой неразберихе!

– Мне наплевать, кто он и что он скажет, – проворчал первый молодой человек. – Я Джон Гор.

– Черта с два! – отозвался второй. – Ты просто выкопанный труп!

– Тебе когда-нибудь отрывали голову мертвецы?

– Попробуй!

– Будьте добры, – прервал Эллери, – встаньте рядом лицом к этому окну.

Оба повиновались.

Эллери окинул их внимательным взглядом. Первый молодой человек был высоким блондином с широкими плечами, карими глазами, курносым носом, большими ногами и натруженными руками. Второй был низкорослым, с рыжеватыми волосами, голубыми глазами, крючковатым носом, маленькими ногами и руками, не привыкшими к физическому труду. Они не походили друг на друга, как два котенка в уличном помете, но обе пары кулаков были наготове, обе пары глаз смотрели сердито, и было невозможно определить, чей гнев более искренний.

– Видите? – с отчаянием воскликнул священник.

– Вижу, отец, – улыбнулся Эллери сквозь терзающую его боль, – и с удовольствием опознаю для вас подлинного Джона Гора.

Молодые люди уставились друг на друга, словно каждый призывал другого к попытке к бегству.

– Предупреждаю, джентльмены, – сказал Эллери, – что в соседней комнате ждет могучий детектив-сержант по имени Том Вели, который может переломить любого из вас надвое, даже не стряхнув пепел с сигареты. Вас интересует, откуда мне известно, кто из них Джон Гор, отец Боуэн?

– Да, мистер Квин, – отозвался ошеломленный священник. – Ведь вы не задали им ни одного вопроса!

– Пожалуйста, подойдите к той полке, отец, – попросил Эллери, – и передайте мне ту толстую, зловещего вида книгу в обложке из чистой бумаги… Благодарю вас… Этот том, джентльмены, угрожающе озаглавлен «Судебная медицина и юридическая биология» и написан ведущими авторитетами в этой области, Менделиусом и Клаггеттом. Давайте посмотрим – это должно быть на пятисотых страницах… Вы говорили мне, отец, что сестра-близнец мисс Уичингейм внешне походила на нее полностью. Так как, по вашим словам, у мисс Уичингейм голубые глаза, значит, миссис Гор также была голубоглазой. И вы описали преподобного Гора, со слов мисс Уичингейм, как мужчину «сугубо нордического типа», что этнологически также помешает отца Джона Гора среди голубоглазых… Ага, вот оно! Позвольте прочитать вам второй абзац на странице 563 этого авторитетного труда. «Двое голубоглазых родителей, – произнес Эллери, глядя на открытую страницу, – могут произвести на свет ребенка только с голубыми глазами, а не с карими»…

– Он убегает! – воскликнул отец Боуэн.

– Держите его, Вели! – крикнул Эллери.

Сержант Вели, появившись как по волшебству, эффективно выполнил приказ.

Покуда сержант уводил высокого, широкоплечего и кареглазого самозванца, а низкорослый и голубоглазый Джон Гор пытался выразить Эллери благодарность на смешанном англо-китайско-корейском языке, отец Боуэн подобрал с кровати толстую книгу, которую Эллери успел закрыть, и нашел страницу 563. Его лицо недоуменно наморщилось, он снял бумажную обложку и посмотрел на переплет.

– Но, мистер Квин, эта книга вовсе не «Судебная медицина и юридическая биология», а старое издание «Кто есть кто»!

– Разве? – виновато откликнулся Эллери. – А я мог бы поклясться…

– Не надо, – строго прервал его отец Боуэн. – Дело в том, что Менделиуса и Клаггетта не существует в природе. Вы просто выдумали эту цитату о голубых и карих глазах, не так ли?

– Было время, когда книги утверждали именно это, – печально промолвил Эллери, – но теперь они, вероятно, так не делают – слишком у многих голубоглазых родителей, чье поведение безупречно, рождаются кареглазые дети. Но наш кареглазый претендент этого не знал. А сейчас, – обратился Эллери к молодому голубоглазому Джону, который уставился на него разинув рот, – я потребую свой гонорар. Поверните меня в этой чертовой… прошу прощения, отец… кровати!

Отдел рэкета
«КЛУБ ИГРОКОВ»

Жизнь «Клуба игроков» была веселой, но сравнительно короткой, и, когда клуб неожиданно прекратил свое существование, начались поиски объяснений. Однако бывшие члены клуба дали страшную клятву, связывающую их сильнее, чем клятва на крови, поэтому ни одного нарушителя заговора молчания отыскать не удалось. Эти люди были бизнесменами – в большинстве случаев миллионерами, добившимися успеха собственными силами и лишь недавно удалившимися от дел, – и едва ли могли признаться, что их подвела простая арифметика.

Эллери был допущен к священным тайнам «Клуба игроков» зимним утром, когда сверкающий чистотой лимузин, который, казалось, не могла запятнать слякоть 87-й улицы, высадил у его порога трех мужчин. Инспектор Квин, работавший дома над конфиденциальным рапортом комиссару, приподнял брови при виде размера автомобиля и удалился с бумагами в кабинет, оставив, однако, дверь чуть приоткрытой для подслушивания.

Трое мужчин представились как Чарлз Ван Уайн, Корнелиус Луис и Горман Фитч. Ван Уайн был худощавым и с синеватым лицом, Луис – массивным и загорелым, а Фитч – розовощеким коротышкой. Если Ван Уайн выглядел как редкий крошащийся сыр в витрине магазина деликатесов на Парк-авеню, то Луис напоминал ростбиф, подаваемый к столу на Уолл-стрит. Что же касается Фитча, то он в точности соответствовал воспоминаниям Эллери о поедаемых в детстве сладостях под названием «Хитрый дедушка», – Фитч, как он сразу объявил, сделал деньги на бюстгальтерах.

«Клуб игроков», как они объяснили Эллери, был ассоциацией семнадцати бизнесменов на покое, обладающих страстью к игре и средствами для ее удовлетворения. Вдобавок к традиционным групповым азартным играм, происходившим в клубных помещениях, члены ассоциации предлагали разного рода необычные игровые авантюры друг другу на индивидуальной основе, позволяющие проявить изобретательность и воображение. Предложения присылались по почте, анонимно и на специальном бланке «Клуба игроков», доступном только его членам.

– Почему анонимно? – спросил заинтригованный Эллери.

– Ну, если кто-то пострадает, – пискнул маленький розовый мистер Фитч, – мы не хотим, чтобы он затаил злобу на приславшего предложение.

– Конечно, мы все – люди надежные, – добавил Ван Уайн, теребя набалдашник трости, – иначе такое не было бы возможно.

– Очевидно, кто-то утратил надежность, – заметил Эллери, – иначе, джентльмены, вас бы здесь не было.

Трио обменялось взглядом.

– Расскажите вы, Ван Уайн, – пробасил массивный мистер Луис.

– Луис зашел ко мне этим утром, – начал Ван Уайн, – спросить, не участвовал ли я в одной из индивидуальных игр клуба, которой он наслаждался, и когда мы сравнили письма, то обнаружили, что оба принимали в ней участие. Мы заинтересовались, не было ли у нас и других компаньонов, а так как мистер Фитч живет по соседству, заглянули к нему и выяснили, что он тоже был вовлечен в игру. Ровно три недели назад каждый из нас получил с утренней почтой продолговатый конверт с отпечатанным на машинке сообщением на клубном бланке, предлагавшим купить определенные акции. Они считались крайне нестабильными – поднимались в цене в один день и падали в другой, – так что это походило на азартную игру, и мы трое купили акции. Вскоре они подскочили в цене, и мы сорвали большой куш. Две недели назад мы получили второе письмо, предлагающее покупку других, столь же нестабильных акций. Через два дня цена на них взлетела, и мы снова получили кучу денег. А ровно неделю назад…

– Повторилось то же самое, – нетерпеливо прервал Корнелиус Луис.

– Вы хотите знать, – осведомился Эллери, – как он это проделывает?

– Мы и так это знаем, – раздраженно отозвался пухлый мистер Фитч. – У него есть внутренняя информация. Дело не в том…

– Значит, в письме, которое вы все получили сегодня утром?

Массивный экс-банкир сердито уставился на него:

– Откуда, черт возьми, вы знаете, что мы получили письма и сегодня?

– Давайте назовем автора «мистер Икс», – сказал Эллери, невольно проникаясь духом игры. – Первое письмо мистера Икс пришло ровно три недели тому назад, второе – две недели, а третье – неделю. Логично предположить, мистер Луис, что четвертое письмо пришло сегодня. Что в нем беспокоит вас, джентльмены?

Чарлз Ван Уайн извлек длинный конверт.

– Прочтите его, мистер Квин, и судите сами.

Конверт был отличного качества, без обратного адреса. Имя и адрес Ван Уайна были отпечатаны на машинке, а судя по почтовому штемпелю, письмо отправили вчера вечером.

Эллери извлек из конверта лист бумаги с выгравированной наверху золотыми буквами надписью «Клуб игроков»:

«Дорогой член клуба! Как Вам понравились мои три биржевые информации? Теперь появилось кое-что новое, причем оно выглядит лучше предыдущих. Но необходима строгая секретность – я должен провернуть это лично, иначе все отменяется. Если Вы согласны рискнуть 25000 долларов, воспользовавшись шансом удвоить их за семь дней и не задавая вопросов, заверните деньги в водонепроницаемый пакет и оставьте их у подножия гробницы Доминикуса Пайка на кладбище церкви Троицы завтра ровно в половине четвертого утра. Не пытайтесь подглядывать, не то испортите все дело».

Подпись отсутствовала.

– Я говорил Луису, – сказал Ван Уайн, – что это отличная игра. Человек проявил себя надежным партнером. Я – за.

– Я не говорю, что я – против, – проворчал Корнелиус Луис. – Единственное, что меня смущает…

– Разве мы не для этого здесь? – осведомился Горман Фитч. – Что вы об этом думаете, Квин? Это кажется вам убедительным?

– Вы подвергаете сомнению честность товарища по клубу, – холодно произнес Ван Уайн.

– Я просто задаю вопрос!

– Все может быть, Ван Уайн, – заметил Луис. – А если кто-то окажется мошенником, клубу конец, и вы это знаете. Каково ваше мнение, Квин?

– Звучит привлекательно, – пробормотал Эллери. – Но я хотел бы копнуть поглубже, прежде чем высказывать окончательно мнение. Кто-нибудь еще принес с собой сегодняшнее письмо?

– Свое я оставил дома, – заявил Луис.

– Они практически идентичны письму Ван Уайна, – сказал Фитч.

– Тем не менее я хотел бы их видеть – вместе с конвертами. Что, если вы сразу пришлете мне письма с посыльным? Я позвоню вам троим до полудня.

Как только закрылась входная дверь, дверь кабинета открылась, и появился инспектор Квин.

– Неужели я расслышал правильно? – недоверчиво осведомился он. – Ты сказал этой троице, что это звучит привлекательно? Что же привлекательного в афере?

– Твоя беда в том, – поморщился Эллери, – что в тебе не течет кровь игрока. Почему бы не подождать развития событий?

Выйдя из кабинета незадолго до полудня, инспектор Квин застал своего знаменитого сына исследующим два конверта и их содержимое. Конверт Корнелиуса Луиса, отправленный вчера вечером, в точности походил на конверт, полученный Чарлзом Ван Уайном, и текст на клубном бланке был таким же, за исключением того, что Луису предлагалось положить у гробницы на кладбище церкви Троицы двадцать пять тысяч не в половине четвертого, а без четверти четыре утра. Маленький простой конверт Гормана Фитча, также отправленный вчера вечером, содержал такое же послание на бланке клуба, но Фитч должен был положить пакет с деньгами ровно в четыре утра.

– Полагаю, – сказал инспектор, – ты собираешься рекомендовать этим помешавшимся на играх субъектам следовать полученным инструкциям?

– Разумеется, – весело отозвался Эллери. К удивлению отца, он позвонил по очереди Ван Уайну, Луису и Фитчу, информировав каждого, что, по его профессиональному мнению, игра надежна, как Форт-Нокс,[54]54
  Форт-Нокс – военная база на севере штата Кентукки, где с 1936 г. хранится золотой запас США.


[Закрыть] и он сожалеет об отсутствии права – и двадцати пяти тысяч, – не позволяющем ему присоединиться к ним.

– Ты выжил из ума, Эллери? – проворчал инспектор, когда его сын в третий раз положил трубку. – Единственная надежная вещь в этом рэкете – то, что каждого из трех простофиль собираются облапошить на двадцать пять тысяч баксов!

– Рэкете? – пробормотал Эллери.

Старый джентльмен с трудом сдерживался.

– Этот ловкач вымогает деньги у целой группы простаков…

– Мистер Икс? И что ты подразумеваешь под «группой»?

– В клубе семнадцать членов! Один из них за что-то обозлился – может, проигрался в пух и прах – и разработал схему, в основе которой – слив биржевой информации шестнадцати другим членам. Он скупает неустойчивые акции и пишет половине членов клуба, чтобы они играли на повышение, а другой половине – чтобы играли на понижение. Повысятся акции в цене или понизятся, одна половина проигрывает, а другая выигрывает, и для выигравших он гений. После этого он игнорирует проигравших и посылает вторую информацию о других нестабильных акциях только выигравшим…

– Цифры! – прервал Эллери. – Сколько человек должны получить вторую информацию?

– Половина первых шестнадцати – восемь первых выигравших! Половине этих восьми он советует играть на повышение, а другой половине – понижение. И снова половина должна выиграть…

– Точное число, пожалуйста, – опять перебил Эллери.

– Неужели ты не способен даже к детсадовской арифметике? Половина восьми – четыре! Теперь у него есть четверо дважды выигравших. Он опять приобретает нестабильные акции и посылает третье письмо, предлагая половине четверых играть на повышение, а второй половине – на понижение. В итоге у него остаются двое выигравших уже трижды, которые абсолютно уверены в надежности его информации, поэтому он готов хапнуть большой куш и посылает четвертое письмо двум простофилям…

– Скольким? – переспросил Эллери.

– Двум трижды выигравшим!

– Если начинать с шестнадцати, то должно получиться два, – согласился Эллери. – Но беда в том, что их трое.

Инспектор медленно опустился на стул.

– Один из них лишний, – продолжал Эллери. – Вопрос: кто он и как ему удалось опровергнуть законы математики? Он не мог этого сделать, поэтому является не одним из простаков, а нашим другом, мистером Икс.

– Ван Уайн, Луис или Фитч. Один из них – мошенник…

– Боюсь, что да. Кем бы он ни был, сегодня утром ему пришлось совещаться с двумя его жертвами. Письма, предписывающие оставить деньги на кладбище, были отправлены вчера вечером и уже доставлены, так что ему оставалось только притвориться еще одним выигравшим трижды. Если бы я посоветовал невиновным не выполнять инструкции, мистер Икс просто не явился бы этой ночью на церковное кладбище. Но так как я воздержался от подозрений и угроз, он продолжит осуществлять свой план. Ясно?

– Как теория относительности, – отозвался инспектор и поспешил в полицейское управление готовиться к мероприятию на кладбище церкви Троицы у могилы некоего Доминикуса Пайка.

* * *

Той ночью призраки бродили по Бродвею и Уоллстрит, но к часу они скрылись за живописными надгробиями церковного кладбища. Эллери настоял, чтобы инспектор разделил с ним старую скамью Джорджа Вашингтона в часовне, бормоча что-то о долгом зимнем ожидании и Отце Истины.

В четверть четвертого Квины спрятались за одной из юбок Матушки Троицы, дрожа от холода, словно кладбищенские воры.

Ровно в половине четвертого тощая тень Чарлза Ван Уайна упала на могилу Доминикуса Пайка, положила что-то на замерзшую землю и скрылась.

Без четверти четыре появился объемистый силуэт Корнелиуса Луиса, бросил что-то у могилы и исчез.

С последним ударом четырех часов низкорослая фигура Гормана Фитча повторила процедуру и также удалилась.

– Кто бы он ни был, рисковать он не хочет, – прошептал инспектор Квин. – Если бы что-то пошло не так, он бы выглядел одним из простофиль, оставляющих на могиле двадцать пять штук. Теперь он подождет некоторое время, а потом вернется за тремя пакетами. Интересно, кем из них он окажется.

– Ты имеешь в виду, папа, что не знаешь этого? – удивленно спросил Эллери.

– Да, не знаю, – злобно прошипел инспектор. – И не говори мне, что ты это знаешь!

Эллери вздохнул.

– Икс, безусловно, не посылал себе никаких писем – он не ожидал, что ему придется фигурировать в качестве «жертвы». Когда ситуация вынудила его к этому вчера утром. Икс оказался в сложном положении. Конечно, он мог солгать двум другим, что тоже получил четвертое письмо, но я попросил предъявить его – вместе с конвертом. Чтобы выглядеть подлинным, конверт, переданный мне, должен был иметь такой же почтовый штемпель, как на двух остальных, свидетельствующий об отправке накануне вечером. Но это оказалось невозможным – было уже утро. Поэтому Икс сделал то, что мог. Просмотрев свою обычную утреннюю почту, он нашел простой маленький конверт, адресованный ему, но без обратного адреса и с почтовым штемпелем предыдущего вечера, и отправил его мне, вложив туда письмо, которое спешно отпечатал на машинке. Единственная беда была в том, что конверт отличался по форме от тех, которые он послал своим жертвам. Полагаю, Икс надеялся, что я не замечу разницу.

– Конверт Ван Уайна был продолговатым…

– А конверт Луиса – идентичным конверту Ван Уайна. Но третий конверт был маленьким, и его прислал мне…

Церковное кладбище осквернил вопль, и лучи фонарей осветили фигуру, присевшую на корточки над тремя пакетами, словно мальчик на грядке с дынями, – пухлую маленькую фигуру Гормана Фитча.